Клэй из Виргинии

Глава 22

От причала речного трамвайчика отель «Ориент» отделял небольшой прибрежный квартал. Прошагав по дорожке, ведущей через ухоженный парк, украшенный статуями в неоклассическом стиле, посетитель сразу оказывался у двери, ведущей в старое крыло отеля. Однако Клэй Фитцджеральд предпочитала главный вход – ей нравилось представлять, будто она только что спустилась с борта собственной яхты и очутилась среди томных женщин в кисейных платьях и мужчин в белых костюмах, которым официанты подносят ранний ужин под звуки струнного квартета.

Остановившись поправить ремешок сандалии, Клэй задержалась у мемориальной доски Анны Леоноуэнс, ставшей прообразом Анны из романов «Анна и сиамский король» и «Король и я». Здесь же была захоронена капсула с «обширным набором предметов, использовавшихся в 1980 году», которую полагалось вскрыть через семьдесят пять лет. Клэй улыбнулась, представив себе, какого рода «предметы» были выбраны для показа потомкам, и, миновав зал «Английский ампир» с коллекцией восточной живописи, направилась на террасу, чтобы взглянуть на стенд Ассошиэйтед Пресс.

Белоснежная терраса была заставлена плетеными столиками, креслами и пляжными зонтами. По углам ее стояли бамбуковые деревья, вытягиваясь на сорок футов к полупрозрачному матерчатому куполу. Света, проникавшего сквозь купол, было вполне достаточно для двух лестничных пролетов на подпорках, ведущих в самые роскошные апартаменты «Ориента», названные в честь бывших постояльцев Сомерсета Моэма и Джозефа Конрада. Клэй обожала эту террасу; здесь можно было без помех почитать и выпить послеобеденную чашку чая, отдавая должное таким литературным знаменитостям, как Конрад, Моэм, Ноэль Коуард, Джон Стейнбек, Теннесси Уильямс, Джеймс Мичнер, Джон Ле Карре, Филип Рот и Гор Видал: переплетенные в кожу тома их произведений были выставлены в застекленных витринах из красного дерева.

В углу террасы Клэй заметила Линду Зайденберг, сидевшую в плетеном кресле и надписывавшую почтовые открытки. Она подошла и села рядом.

– Клэй, где ты была? Я повсюду тебя искала.

– В тайском бюро общественной информации, трудилась мальчиком на побегушках у Фреда Жюстена. Нельзя ли мне отхлебнуть твоего чая – я просто умираю от жажды…

– Конечно, допивай. Да, Джош велел мне спросить у тебя, не хотела бы ты поужинать с ним сегодня вечером, как я поняла, наедине – только ты и он.

– Хм-м… может, помучить его немножко? – Клэй игриво помотала головой. Волосы, собранные на затылке в аккуратный хвостик, придавали ей сходство с девчонкой-школьницей. – Я собиралась нынче отправиться с Биллом Лэси в «Сой ковбой», окунуться в пикантную ночную жизнь Таиланда.

– Как? Ты разве не слышала?

– О чем?

– Билла отправили в больницу – сразу после обеда у него начался сильный жар.

– Господи, только этого не хватало. Кто с ним?

– Фред и Ларс. Он поправится, не беспокойся, и все же… – Линда прищурилась, – я бы не советовала тебе мучить Джоша. Вам просто необходимо побыть вдвоем.

– Ты права. Джош сказал еще что-нибудь?

– Ничего особенного, только то, что ему нужно кое-что с тобой обсудить, и чтобы я передала его просьбу, если встречусь с тобой.

– Сколько сейчас времени?

Линда приподняла рукав своего кисейного платья:

– Половина шестого. Тебя не коробит полное отсутствие уличных часов? Такое ощущение, будто тайцы верят в возможность вечной жизни.

– Привыкнув ходить вообще без часов, ты постепенно начинаешь чутьем определять время.

– О Господи, я не успеваю следить за временем даже с часами. – Линда хмыкнула: – Желаю тебе приятного отдыха с Джошем. Кстати, куда запропастился тот твой светловолосый красавчик, человек из прошлого?

– Уилл Стоун? Я и сама хотела бы знать. Я оставила в его гостинице добрую дюжину записок, но он, должно быть, уже уехал.

– И ты ничуть не взволнована? Ну, знаешь, порой хочется раздуть былой огонь и все такое прочее…

– Думаю, там уже нечего раздувать; но я была бы рада еще раз встретиться с ним, просто чтобы поговорить. – На самом деле Клэй хотелось подробнее разузнать о связи Стоуна с Бью Йейтсом.

– Ты не отправишь за меня почту? Я уже опаздываю. – Линда протянула Клэй открытки. – Увидимся за завтраком. – Надеюсь, сегодняшний вечер будет для тебя удачным.

– И ты не одинока в своих надеждах. Возвращаясь в номер, Клэй заглянула в один из ларьков, стоявших в вестибюле, и купила маленькие золотые сережки в виде Будды – на счастье. Потом она задержалась у почтового стенда, оставила там открытки Линды и забрала корреспонденцию, адресованную ей: послание от Ларса Нудсена, который просил ее заменить Билла Лэси на время его болезни, и записку от Оуэна Томаса, переданную по телефону из Нью-Йорка. Уилл Стоун по-прежнему молчал.

В углу огромного застекленного вестибюля, отделанного на современный манер, тайский квартет играл Бетховена, услаждая слух туристов, которые, сидя на лимонно-зеленых диванчиках, неспешно попивали экзотические фруктовые коктейли. Подле лестницы, ведущей в бальный зал, стояли несколько женщин в светло-зеленых платьях. Белые буквы на черной доске гласили: «Съезд Садового общества Таиланда». Остановившись, Клэй с удивлением разглядывала местных красавиц, платья которых были сшиты по западным выкройкам, но из одного и того же материала, – наверное, по их представлениям это и есть садово-зеленый цвет, решила Клэй. Вот к ним приблизилась группа пожилых матрон в красном, а затем в бирюзовом – эти были еще старше; видимо, цвет платья определял возрастную иерархию «садовниц».

– Здесь не принято таращиться на людей. Резко повернувшись, Клэй встретилась глазами с Джошем Льюисом, одетым в белые спортивные трусы и темно-синюю рубашку-поло; его загорелое лицо раскраснелось, он утирал испарину со лба тыльной стороной ладони.

– И ты можешь бегать по этим улицам? – спросила Клэй, указывая в сторону Нью-роуд.

Джош пожал плечами:

– Выбирать особенно не из чего, здесь нет ни парков, ни лесов, одни потрескавшиеся тротуары. Порой попадаются такие глубокие дыры, что, заглянув в них, видишь воду, которая плещется в пяти футах внизу. Да будет тебе известно, большинство бангкокских улиц проложено над подземными каналами…

– Тем более. Даже ходить по этим улицам – сущее мучение, а уж бегать и подавно.

Отдышавшись, Джош повел Клэй по галерее в старое крыло.

– Что поделаешь; я из тех людей, которые вынуждены выпускать раздражение вместе с потом, чтобы не взбеситься.

– Но в этом городе ужасный смог. Не лучше ли пойти в спортзал, поиграть в баскетбол или во что-нибудь еще? Так ты рискуешь испортить легкие.

Джош только покачал головой:

– Мои легкие давно приспособились к жизни в Лос-Анджелесе.

– И все-таки будь осторожен.

– Слушаюсь, мэм. – Джош шутливо отдал честь, и они, войдя в лифт, нажали каждый кнопку своего этажа.

– Ты получила мою записку насчет ужина?

– Да, и решила, что от такого предложения не стоит отказываться. В котором часу?

– Я только приму душ и позвоню в несколько мест, а потом звякну тебе в номер…

– Лучше зайди – мой мини-бар набит пивом «Синха».

Джош заулыбался:

– Ты, как всегда, предусмотрительна. Тогда до скорой встречи.

Выйдя из лифта, Клэй обернулась, и, пока двери закрывались, они с Джошем не отрываясь смотрели в глаза друг другу.

Переодевшись в короткую юбку из розового тайского шелка, Клэй натянула пурпурно-красную футболку и воткнула за ухо орхидею. Она собиралась вернуть себе Джоша, но делать это следовало осторожно. К ее счастью, им еще предстояло несколько недель напряженной совместной работы, и времени было предостаточно.

Услышав стук в дверь, Клэй бросила взгляд в зеркало и пошла открывать. Джош стоял на пороге, держа в руках небольшой пакет, завернутый в фольгу. У него было усталое лицо, вокруг глаз залегли темные тени; рубашка его была расстегнута до середины груди. Ни галстука, ни украшений на Джоше не было.

– Что это? – спросила Клэй, ощупывая пакет.

– Купил на уличном базарчике. – Джош достал из бара бутылку «Синха» и разлил ее содержимое в два гостиничных стакана.

Развернув фольгу, Клэй увидела нечто, напоминавшее кукурузный початок с зернами горчичного цвета.

– Должна признаться, это самый необычный подарок, который я когда-либо получала.

Джош рассмеялся:

– Я и сам не ожидал; до сих пор кукуруза прежде всего ассоциировалась у меня с Кони-Айленд. Обрати внимание на цвет… ты хоть раз видела кукурузу такого цвета?

– Никогда. – Клэй с удивлением осматривала початок. – Пожалуй, я попробую… – Она осторожно взяла в рот несколько зерен. – Теперь ты… – Она протянула кукурузу Джошу.

Джош набил рот зернами, пожевал несколько секунд и швырнул початок в мусорную корзину.

– Нет уж, лучше что-нибудь более традиционное и надежное, – сказал он. – Ты уже слышала о Билле Лэси?

– Да. Что с ним?

– Какая-то разновидность малярии, но серьезной опасности нет. Пилюли, которыми его снабдил лос-анджелесский врач, оказались бессильны против здешних москитов. Беднягу отправят домой, как только он наберется сил для переезда.

– Несчастный Билл. А ведь он единственный из всех нас, кому здесь по-настоящему нравилось. Он даже говорил, что, возможно, в прошлой жизни был сиамцем.

Клэй открыла дверь и вышла на маленький балкон с видом на гостиничный плавательный бассейн и реку Хао-Фия. Проследовав за ней, Джош оперся локтями о перила балкона, разминая мышцы, потом выпрямился и посмотрел на Клэй.

– Слишком мало времени уделял тебе, ты это хотела сказать? – Джош умолк и отвернулся, рассматривая речной трамвайчик, остановившийся у причала.

Клэй ждала продолжения, но Джош все молчал. Тогда она сказала:

– Ты был очень занят. Все в один голос говорят, что во время работы ты превращаешься в маньяка.

Джош кивнул:

– Когда идут съемки, я ежеминутно рискую заработать язву желудка. Напряжение подстегивает меня, действует на нервы. В меня словно бес вселяется; чтобы не сойти с ума, мне приходится пробегать по нескольку миль в день. – Джош сковырнул с поручня кусочек отставшей краски. – Разумеется, у меня есть помощники, но я лично приглядываю за всем, как мать-наседка. – Он закурил, и легкий ветер понес дымок сигареты в сторону реки.

Клэй пригубила пиво; ей очень хотелось узнать, к чему клонит Джош.

Вынув из бара очередную бутылку и плеснув в стакан Клэй, он сел рядом с ней.

– Так вот, я хочу сказать, что нам не стоит воспринимать такое положение слишком болезненно. Пока идет работа, я не принадлежу себе, а когда у меня выпадает свободная минута, мне чаще всего хочется провести ее одному, разобраться в том, что меня тревожит, немного расслабиться. – Джош бросил на Клэй внимательный взгляд. – К тому же я не совсем понимаю, каковы сейчас наши отношения…

– Не надо так смотреть на меня. Я и сама еще не до конца все поняла. – Клэй смахнула комара со щеки.

– У нас все так хорошо начиналось; я думаю, дальше будет не хуже, но это – когда я наконец освобожусь. Мне лишь хочется, чтобы ты знала – многого от меня ждать нельзя, особенно теперь.

– Я ничего не требую. – Клэй с удовлетворением отметила, что Джош удивился.

Он медленно растянул губы в улыбке.

– Беда в том, что на горизонте появилась еще одна черная туча. К нам едет Харви Шафнер; хочет собственными глазами посмотреть, как мы работаем.

– Так, может быть, мне взять Харви с собой на подводную прогулку и подсунуть ему испорченный акваланг? – Клэй улыбнулась, и Джош тоже улыбнулся ей в ответ; возникшее между ними напряжение испарилось без следа. Их глаза закрылись, а губы слились в сладком поцелуе. Это был поцелуй примирения, которым они скрепили воскресшую дружбу, оставляя любовь и страсть на потом. Джош вынул орхидею из-за уха Клэй и прикоснулся к ней губами.

– Мне рассказывали об одном французском ресторане, увешанном картами парижского метро и рекламными плакатами шампанского. Ты голодна?

– Еще как. Подожди, только накину шаль. Заглянув в ванную, Клэй взяла с полочки губную помаду и слегка подкрасила губы, а затем взбила свои блестящие каштановые волосы. Теперь она была почти уверена, что к тому времени, когда придет пора уезжать из Таиланда, Джош снова будет ее.

Они садились в такси, чтобы ехать в ресторан «Метро», когда из дверей отеля их окликнул Фред Жюстен, из-за спины которого выглядывал Ник Рейнольдс.

– Джош! У нас неприятности! – Между густыми бровями Жюстена залегла глубокая складка.

– Мы отправляемся ужинать. – Джош, казалось, ничего не замечал. – А вы, должно быть, уже поели?

Жюстен втиснулся на заднее сиденье рядом с Клэй.

– Простите, что помешал, – извиняющимся тоном произнес он, – но на сей раз дело очень серьезное.

– Я вижу, – отозвалась Клэй, покоряясь судьбе; было ясно, что и впредь ей не удастся остаться с Джошем наедине больше чем на несколько минут.

Вскоре они уже сидели на втором этаже ресторана, наслаждаясь бараньими ребрышками с красным шампанским местного производства и вникая в суть возникшего затруднения. Ник Рейнольдс, отличавшийся от прочих кинозвезд редкостной покладистостью, наотрез отказывался сниматься в завтрашней постельной сцене с Наталией Феррари, своей знаменитой итальянской партнершей. Причиной тому было деликатное и трудноустранимое обстоятельство: Ник находил Наталию отталкивающей во всех отношениях.

– От нее воняет чесноком. – Рейнольдса передернуло, но, как ни странно, дурное расположение духа придало ему еще больше привлекательности. На взгляд Клэй, в спокойном состоянии он был кукольно красив, однако, рассердившись, становился неотразимо сексуальным, хотя и оставался по-прежнему безопасным – Клэй знала, что Ник голубой.

– От нее пахнет менструацией. Тебе, Джош, не приходится работать впритирку с ней. У этой женщины понятия о гигиене, как у морской свинки.

Клэй рассмеялась.

– Смейтесь, смейтесь, – фыркнув, продолжал Рейнольдс. – Тут нет ничего смешного – ни сегодня, ни завтра. Никакие мольбы и уговоры не заставят меня изменить свое решение. Я не стану сниматься. Если хотите, отдайте этот эпизод Поттеру.

Дон Поттер был одним из каскадеров и по совместительству дублером Ника. Джош вздохнул.

– Поверь, я заменил бы тебя, кабы мог, но в данном случае это идет вразрез с моими замыслами. Завтрашняя сцена очень важна – в ней раскрываются характеры персонажей. – Джош махнул рукой, и официант тут же принес второй графин вина. – Выпей еще, Ник, и давай поразмыслим.

– Видишь ли, Джош… – Рейнольдс понизил голос, чтобы сидящие за соседним столиком не слышали его. – Это не страх перед первой брачной ночью, ведь я предпочитаю девочкам мальчиков, и ты знаешь, что в любовных сценах я не щажу себя, выкладываюсь до конца. – Он помолчал. – Но теперь и слышать об этом не хочу. Наталия – позор всего женского рода. – Ник одним глотком осушил бокал. – Ради тебя, Джош, я готов на все, кроме этой постельной сцены. – С этими словами он ринулся к выходу.

– Может быть, выпустим дублершу Наталии? – предложил Жюстен после ухода Рейнольдса.

– Это невозможно. Чтобы привлечь к персонажам симпатии зрителя, эпизод надо снять по-настоящему. – Джош принялся посыпать скатерть солью, собирая ее в кучки кончиком ножа. – К тому же ты сам можешь представить, как отнесется к этому Наталия. Я не хочу даже говорить на эту тему.

– Скорее всего Наталия попросту бросит съемки, – заметила Клэй.

– Может быть, перепишем сценарий?

Джош посмотрел на Жюстена так, как будто тот сошел с ума.

– Вырезать главный эротический эпизод? Харви будет вне себя от счастья. – Он бросил на стол несколько стобатовых бумажек. – Ладно, пора по домам. Попробую все-таки уговорить Наталию.

Клэй щелкнула пальцами:

– У меня появилась идея. Как эта сцена вплетается в сюжет?

– Да в общем-то никак. Главное – показать героя и героиню во всей красе. Ник приходит к Наталии, чтобы допросить ее, она предлагает ему выпить, и все кончается тем, что они ложатся в постель.

– Она ждала его прихода? Впрочем, это не важно. – Можно сделать так, – возбужденно заговорила Клэй, – что перед появлением Ника Наталия принимает душ. Она открывает дверь, закутавшись в полотенце, ее тело влажное, блестит…

– И совершенно чистое! – подхватил Джош, улыбаясь. – Гениально!

– Всем нашим затруднениям конец, – радостно воскликнул Фред. – Нет, одно все-таки остается… – Он помрачнел.

– Какое?

– Чесночный запах.

Джош хмыкнул и пожал плечами:

– В конце концов каждому из нас приходится жертвовать чем-то ради искусства…

Чуть позже, после того как Рейнольдс согласился сменить гнев на милость, если в сценарий впишут ванную, Клэй пригласила Джоша.

Пока Клэй зажигала свет, Джош задержался у двери.

– К сожалению, я не могу надолго остаться у тебя, – сказал он. – Мне нужно срочно переписывать сценарий.

– Что тут писать? – удивилась Клэй. – Наталия принимает душ. Они ложатся в кровать и занимаются любовью.

Джош ухмыльнулся:

– В этой сцене главное не постель, а настроение персонажей. Придется изрядно поломать голову.

– Настроение, дорогой? – проворковала Клэй. – Если тебя действительно беспокоит настроение героев, я готова поработать твоей девушкой. – Она ухватила Джоша за ремень и медленно втянула его в номер, закрыв за ним дверь. – Кажется, света слишком много. Чтобы привести тебя в нужное настроение, нам потребуются свечи – они лежат на полочке в баре. Налей себе коньяку, а я пока буду переодеваться.

Джош вставил свечи в канделябр на кофейном столике, зажег их и налил два бокала бренди, а когда обернулся, увидел Клэй, которая спускалась по лестнице из спальни, облаченная в прозрачную персиковую комбинацию.

– Гостиничный номер. Съемка в помещении. Ночь, – негромко произнесла Клэй. – Самая обольстительная женщина в мире спускается по лестнице, обнаженная. Огонь свечи наполняет комнату неповторимым загадочным светом.

– Главный герой предлагает самой обольстительной в мире женщине бренди. – Джош, смеясь, протянул ей бокал. – Не забывая при этом, что несколько глотков гадкого зелья способны превратить ее в яростную нимфоманку…

– И она, выпив напиток, увлекает его вверх по лестнице в свою спальню. – Клэй пригубила бренди.

Они поднялись в спальню. Джош поставил канделябр на ночной столик, Клэй же плюхнулась на кровать поверх покрывала.

– Кажется, я начинаю проникаться нужным настроением. – Джош расстегнул рубашку и бросил ее на кресло. Когда он снял брюки, глаза Клэй сверкнули.

– Это уж точно, – констатировала она.

– У меня мелькнула неплохая мысль. – Джош протянул руку и поднял Клэй с кровати. – Идем со мной. – Спустившись в ванную, Джош включил душ и отрегулировал температуру воды. – Входи. – Клэй начала стягивать рубашку. – Нет-нет, пусть остается…

Под струями воды намокший нейлон прилипал к телу, и сквозь тонкую ткань проступали ее нетерпеливо набухшие соски. Втиснувшись вслед за ней в кабинку, Джош закрыл дверь и прильнул к ее груди губами, массируя пальцами ягодицы Клэй под мокрой рубашкой. Потом он начал медленно опускаться на колени, проводя ртом по ее животу; струи воды каскадами низвергались на его темные волосы, стекая по щекам. Джош задрал подол рубашки Клэй и накрыл им голову; теперь его язык хозяйничал между ее ног, прикасаясь к самым интимным частям ее тела. Застонав, Клэй выгнула спину и при этом случайно задела кран. Из душа хлестнула ледяная вода.

– Ай! – с притворным ужасом вскричала Клэй.

– Подлая! – отозвался Джош из-под рубашки. – В сценарии этого не было!

Они выскочили из кабинки душа почти одновременно. Клэй сорвала с себя рубашку и бросилась в спальню, спеша укрыться одеялом и согреться; Джош присоединился к ней. Они крепко обнялись, и мгновение спустя Клэй ощутила, как ей в живот упирается его отвердевшая плоть. Она в полумраке отыскала ртом губы Джоша и, уже слившись с ним в поцелуе, почувствовала, как он медленно входит в нее.

Час спустя, когда свечи уже догорели и они лежали в темноте, по-прежнему сплетаясь телами, Клэй испытала прилив невыразимого счастья; в эту минуту ей не хотелось думать ни о чем – ни о завтрашнем дне, ни о том, что ждет их с Джошем.

Глава 23

В семь утра, позавтракав с Ларсом Нудсеном, прочтя от корки до корки «Бангкок пост» и надев белые обтягивающие брюки и оранжевую шелковую блузку, Клэй двинулась по направлению к Ориентал-авеню, собираясь оттуда отправиться на Воскресный рынок, расположенный напротив старой Королевской площади.

Первые два часа она посвятила осмотру палаток, лотков и прилавков, которых насчитывалось более десятка тысяч. Воскресный рынок, по сути, представлял собой грандиозный универсальный магазин под открытым небом, отличавшийся невероятной широтой ассортимента. Здесь можно было приобрести ручного питона и очищенных от раковин улиток, жаренных на вертеле воробьев и микроволновую печь. Клэй приценивалась, щупала, пробовала и выбирала. За прилавком можно было увидеть и малого ребенка, и беззубую старуху; купить что-либо не поторговавшись означало покрыть себя позором. Утром прошел дождь, и центральная часть рынка, где продавали только что вылупившихся птенцов, громадные связки сушеной рыбы и пирожки с овощами, напоминала настоящее болото; земля так отсырела, что даже бамбуковые стволы и куски картона, которыми были выложены проходы, потонули в жиже.

Изрядно перепачкав босоножки грязью, Клэй упрямо продолжала протискиваться сквозь толпу. Она купила лоскуты тайского щелка, чтобы послать их Нелл Смит для ее кукольной мастерской, пресс-папье в виде стеклянного шарика с морским пейзажем для Кенни и флейту из тыквы, сработанную горными племенами, – подарок Ларсу Нудсену на день рождения.

Вернувшись к «Ориенту» на речном трамвайчике, в половине одиннадцатого Клэй уже была в вестибюле и выясняла, нет ли для нее каких-либо сообщений. Наконец-то Уилл Стоун дал о себе знать, и Клэй позвонила ему из номера.

– Никак не мог с тобой связаться, – оправдывался Уилл, – то и дело уезжал из города. Нельзя ли пригласить тебя на обед?

– С удовольствием. Как насчет морских даров в Пхукете?

– Пхукет? Туда два часа лету.

– Но ты ведь обещал мне показать свою жемчужную ферму. У меня выходной, а тебя не так-то легко найти. – Клэй умолкла. Она знала, что, если хочет чего-то добиться от Уилла, нужно с ним пококетничать. – Я очень хочу увидеться с тобой, Уилл, и готова оплатить билеты на самолет, а заодно гостиницу, заехать за тобой по пути в аэропорт.

– О Господи, ты все такая же настойчивая, – устало отозвался Стоун, но в его голосе не слышалось раздражения.

– Расходы возьмет на себя мой журнал, так что соглашайся. Первым делом я хотела бы сфотографировать твою жемчужную ферму.

Уилл хмыкнул:

– Ладно, ты победила. Позвони перед выходом; я буду ждать у входа в отель.

Повинуясь внезапному порыву, Клэй взяла с собой Пэта, своего недавнего проводника по городу, которого случайно встретила на рынке: он утверждал, что знает диалект района крайнего юга, где находился остров Пхукет.

В самолете Клэй с Уиллом сидели рядом, а мальчик через один ряд впереди уютно устроился в кресле у прохода по соседству с китайским дельцом. Юный таец был несказанно рад своему первому в жизни воздушному путешествию; широко раскрыв любопытные глаза, он то вызывал звонком стюардессу, то принимался читать все рекламные проспекты, лежавшие в кармашке впереди стоящего кресла и постоянно норовил заглянуть в иллюминатор, перегибаясь через китайца. Когда принесли обед – мясной рулет и рисовые пирожки, он съел все до последней крошки и потребовал добавки.

Уилл время от времени прикладывался к оплетенной соломкой фляжке с виски, которую прятал в кармане пиджака.

– Честно говоря, я собирался провести день несколько иначе, – признался он, – но я рад, что ты меня уговорила. Помнишь нашу поездку в Таллахасси?

– Еще бы. И романтический обед в Майами. Правда, тот наш вечер закончился ссорой…

Уилл фыркнул:

– Ты всегда была злючкой, Глазастик. За это я тебя и любил.

Клэй повернула лицо к иллюминатору, вглядываясь в облака. Ее связь с Уиллом казалась делом давно минувшего прошлого, и нынешнее свидание на другом конце земли оставляло у нее странное впечатление. Когда-то Клэй страстно жаждала такой встречи, уверенная, что Уилл вновь влюбится в нее; но теперь она видела, что время изменило ее больше, чем Уилла, хотя сейчас он уже не казался таким независимым и несгибаемым, как годы назад.

– Расскажи, чем все кончилось? Чем кончилась история со «Святой Тересой»?

Уилл взмахнул рукой, словно пытаясь защититься от чего-то.

– Я уже и не вспоминаю о ней. Это с самого начала была безнадежная авантюра, и, даже победив, я проиграл: сказочные горшки с золотом и каменьями так и не появились. В конечном итоге я задолжал инвесторам, партнерам и правительству больше, чем получил, и мне пришлось объявить себя банкротом…

– Мне так хотелось, чтобы ты нашел корабль, – сказала Клэй, сочувственно глядя на Стоуна.

– Еще не все потеряно… – Уилл осекся. – В общем, я сменил профессию, но по-прежнему надеюсь заработать миллион.

– Что за дела у вас с Бью Йейтсом? – неожиданно поинтересовалась Клэй.

На лице Уилла мелькнуло удивление.

– Я видела, как ты садился к нему в машину той ночью…

– Понятно. – Уилл на секунду погрузился в размышления, потом вновь заулыбался. – Мы с Бью деловые партнеры. В сущности, он-то и возглавляет экспортную компанию Сиамского залива, которой принадлежит моя жемчужная ферма. – Уилл заложил за ухо упавшую на щеку прядь светлых волос. – А ты откуда его знаешь?

– Он мой сводный брат, – ровным голосом произнесла Клэй.

– О Господи, ты никогда не рассказывала о себе и о своей семье. Бью Йейтс… а я ни сном ни духом!

– Да и откуда тебе знать? – Клэй улыбнулась. – Мы с ним не встречались много лет; лишь несколько месяцев назад я столкнулась с ним в Бомбее. Скажи, что свело вас и что заставило тебя переехать в Юго-Восточную Азию?

Уилл взял руку Клэй и мягко прикоснулся к ее длинным пальцам.

– Невероятное стечение обстоятельств, а еще и тяга к перемене мест. – Он улыбнулся и заглянул в серые глаза Клэй. – Знаешь, похоже, я свалял дурака, отпустив тебя…

– Что ж, теперь это в прошлом.

– Кто знает. Может быть, сейчас самая пора начать все с начала.

– Уилл, я искренне рада вновь увидеть тебя, но… Стоун кивнул с неожиданной покорностью:

– У тебя есть кто-то другой, понимаю. Извини, с моей стороны было бы глупо рассчитывать на то, что ты по-прежнему одна.

– Мы опять друзья, Уилл. А это уже немало.

– Ты права, Глазастик. Я очень рад. Все эти годы мне было не по себе. Я взял твои деньги и…

Клэй приложила палец к губам.

– Все это в прошлом. – Она помолчала. – И все-таки, как вы с Бью стали приятелями?

– Партнерами, – уточнил Уилл. – Бью прочел статью обо мне и об истории со «Святой Тересой». В то время ему был нужен человек, достаточно опытный в подобных делах и к тому же имеющий возможность приступить к работе немедля, и он решил, что я именно тот, кто ему требуется. Он рассудил, что я, должно быть, буду рад уехать из Ки-Уэст, и не ошибся. Прилетев во Флориду, Бью встретился со мной, предложил хорошо оплачиваемую работу, и вот я здесь.

– Хан Клэй, можно, я сидеть с вами, пожалуйста? – Лицо Пэта побледнело, со лба стекали капли пота. Последние несколько минут самолет то и дело нырял в воздушные ямы.

– Что случилось, Пэт?

– Я чувствуй плохо. Лучше сидеть с человеком, который я знаю.

Уилл усмехнулся и встал из кресла.

– Садись, малыш, – сказал он. – Я отлично тебя понимаю. – Он занял место у прохода, на котором прежде сидел мальчик, и, обернувшись, подмигнул Клэй.

Взяв Пэта за руку, Клэй принялась его успокаивать, однако ее мысли по-прежнему были прикованы к Уиллу Стоуну. Зачем, спрашивала она себя, Йейтсу потребовалось поручать неудачнику управление своим делом? К тому же хотя Уилл действительно любит и знает подводный мир, но при чем здесь жемчужное производство?

«Ситроен», каким-то чудом уцелевший с незапамятных времен, неторопливо вырулил из аэропорта и покатил по западному побережью большого острова Пхукет, омываемого водами Андаманского моря.

– Как дела, Пэт? – Клэй казалось, что мальчик все еще не оправился после приземления: он сидел, скорчившись в кресле и опустив лицо в ладони.

– Да выгляни же в окно.

Дорога шла параллельно живописной полоске берега, разделенной на участки короткими каменистыми мысами, далеко уходящими в море.

– Я чувствуй лучше, – объявил Пэт, оглядевшись. Уилл рассмеялся:

– Здесь очень красивый риф, и в нем песочно-голубые рыбы-хирурги, рыбы-колуны, рыбы-принцессы. И все же, Глазастик, боюсь все эти прелести не вызовут у тебя такого восхищения, как раньше. Когда-то ты с ума сходила от восторга, ныряя в океан со своей камерой.

– Я никогда не устану восхищаться морем, Уилл, особенно теми местами, где еще не бывала. Иногда мне кажется, что я не смогла бы вынести тягот повседневной жизни, если бы не сбегала от них под воду.

– Понимаю. – Уилл вытянул руку вдоль спинки кресла, словно невзначай обняв плечи Клэй. – А ты умеешь нырять, Пэт?

– О да. Я работай в подводный клуб на Паттайя и ныряй с детства.

– Но ведь ты и сейчас еще ребенок! – добродушно заметил Уилл и, подавшись вперед, велел шоферу на следующей развилке дороги свернуть налево. – Нам придется ехать к восточному побережью, там не так красиво. Все жемчужные фермы находятся на прибрежных островках, и большинство из них выращивают жемчуг мабе – мелкий и неровный. Только ферма «Ко Нака-Нои» да мое предприятие производят жемчужины, каждая из которых может стоить тысячи долларов.

– Я еще нырять за кладами в Сиамский залив, – сообщил Пэт. – Там много утонувший корабль. Один корабль Марко Поло утонуть с сокровищем на миллионы батов золота и настоящий жемчужин; он вез свадебный подарки от Кублай-хан в Персию.

– Но ведь Марко Поло плавал здесь еще в конце тринадцатого столетия, – удивился Уилл.

– Уилл очень много знает о затонувших сокровищах, – пояснила Клэй.

Пэт поднял на Стоуна глаза, полные уважительного почтения.

– Я не знал. Вы богатый?

Уилл рассмеялся:

– Нет, пока не очень.

– Вы ныряй в Сиамский залив? – продолжал расспрашивать Пэт.

– Только однажды, для забавы. Но сокровищ я там не искал.

– Вы знать, как их доставать, хранить, продавать?

– Думаю, да.

– Тогда я брать вас в партнер. И вас тоже, хан Клэй.

– О чем ты, Пэт? – спросила Клэй.

– Корабль, который я находить, лежит у один остров рядом с Паттайя. Я думай, там есть сокровище. Может, это корабль Марко Поло, а может, и не такой старый.

Уилл с интересом повернулся к мальчику:

– Это ты нашел судно? Оно старое или не очень?

Пэт пожал плечами:

– Трудно сказать. Он иностранный, не тайский.

– Хм-м… И где, говоришь, ты его нашел?

– Я отвести вас туда. Если вы захотеть.

– Хочу, – ответил Уилл, но тут же сделал равнодушное лицо. – Если найду время.

Проехав еще пятнадцать километров, «ситроен» оказался на маленьком пирсе, где путешественников поджидал деревянный катер с холщовым тентом. Клэй обратила внимание на то, что мускулистый обнаженный до пояса таец-рулевой держал у штурвала винтовку. Поприветствовав Уилла холодным кивком, он окинул Клэй и Пэта подозрительным взглядом и повел катер к островку, заросшему с одной стороны джунглями и с другой – вздымавшемуся известняковыми холмами.

– Ну вот, мы дома, на ферме. Неподалеку отсюда находятся пещеры, в которых добывают ласточкины гнезда для супа, – сказал Стоун, когда катер входил в бухту.

Клэй заметила на скале высокого малайца с винтовкой, а в зарослях у причала еще нескольких мужчин с оружием.

– Это охрана, – успокоил ее Уилл. – Ты можешь подумать, что мы забрались в безлюдную глушь, но жемчужный промысел – серьезное дело, и вокруг шастает немало бандитов.

Жемчужная ферма «Андаман» оказалась гораздо меньше компаний, которые Клэй фотографировала, готовя материал для статьи о культивированном жемчуге, однако выглядела она отнюдь не плохо. Пока Клэй фотографировала двух биологов, вкладывавших в устричные раковины крохотные частицы перламутра, зародыши будущих жемчужин, Уилл посвящал ее в секреты жемчужного бизнеса. Большую их часть Клэй узнала во время посещения других ферм, но ей было удивительно слышать, как легко Стоун оперирует специальными терминами.

– Перламутр следует вкладывать в раковину с большой осторожностью, – объяснял Уилл. – Если слишком широко раздвинуть створки, моллюск погибнет. Идем, я покажу тебе жемчужные плантации, они находятся в защищенной бухте на западном берегу острова.

Они прошли по запущенному саду, в котором росли розы, жасмин и какие-то незнакомые Клэй деревья с огромными листьями. Пэт молча шагал следом.

– В соответствии с методикой японца Микимото, моллюски два года растут в естественной среде. Потом их собирают, очищают, сортируют, укладывают в садки и опять спускают в океан. Когда они достигают трех-, четырехлетнего возраста, их вновь извлекают из воды и вкладывают в раковину перламутровое ядро, обернутое лоскутом живой ткани, – это помогает зародышу прижиться, а моллюску – производить круглый жемчуг. Затем устриц опять спускают в воду в садках, привязанных к плотам. – Уилл вынул из кармана пиджака фляжку и хлебнул из нее. – Время от времени садки, в которых содержатся устрицы, окунают в смолу, чтобы предотвратить коррозию, а раковины каждый месяц очищают особыми скребками. Так продолжается от трех до шести лет, после чего моллюсков собирают, чтобы извлечь жемчуг.

Уилл предоставил Клэй подводное снаряжение, которое держал на ферме; опустившись на дно, она смогла сфотографировать ныряльщиков, в основном женщин, которые весь день проводили под водой, осматривая моллюсков и собирая их. Тысячи белых раковин лежали в садках, открывая и закрывая створки, поглощая свет и микроскопическую морскую живность, которая служила им пищей.

– Думаю, производителям жемчуга можно лишь позавидовать. Нам не приходится кормить своих зверюшек, – с улыбкой сказал Уилл, когда Клэй вновь переоделась в свой комбинезон. Он повел ее обратно в лабораторию с белоснежными деревянными стенами, где показал техников-тайцев, закладывавших устриц во вращающийся барабан, в котором происходило отделение жемчуга. После извлечения жемчужины мыли и переносили в другое помещение для контроля, где отбраковывали мелкие зерна и жемчужины неправильной формы, а остальные сортировали по размеру.

– Наша ферма не занимается подбором жемчуга в ожерелья. Кое-кто из наших конкурентов сверлит отверстия и нанизывает нити, но мы поручаем эту работу субподрядчику в Бангкоке. – Уилл глянул на Клэй. – Ну вот, экскурсия закончена. Как тебе наше маленькое предприятие?

– Впечатляет. – Клэй была рада убедиться в том, что дела Уилла процветают; она начинала верить, что Стоун действительно сумел начать новую жизнь.

Когда они вернулись в вестибюль, Клэй заметила в нише у главного входа еще две двери.

– А что там? – спросила она.

– За одной из дверей – мой кабинет. Там нечего фотографировать, сущий кавардак.

– А вторая?

– Клэй Фитцджеральд, журналист до мозга костей. Это склад запасных садков, сетей, инструментов и прочего барахла.

– Вот это стоит снять. Вокруг так чисто, опрятно, все содержится в таком идеальном порядке, что захламленная кладовая окажется ярким контрастом – эдакое чрево жемчужного бизнеса. – Клэй подошла к коричневой двери и потянула за ручку, но дверь оказалась заперта.

– Поверь моему слову, кроме беспорядка, ты там ничего не увидишь; к тому же я проголодался. В Пхукете есть ресторанчик, где кормят свежими морскими продуктами, думаю, тебе там понравится. Официант у тебя на глазах вылавливает рыбу, которую подадут на стол. – Уилл повернулся к Пэту, бредущему следом за ними. – Ну а ты, наш юный друг? Ты хочешь есть? Пэт улыбнулся:

– Да, хан Уилл. Я стать жемчужный фермер, когда вырасту, а вы брать меня на работу, идет?

Уилл добродушно похлопал мальчика по макушке:

– Идет. Загляни ко мне годика через два.

– Но, Уилл… – Клэй вовсе не забыла, как напрягся Стоун при упоминании о запертой комнате. – Мне действительно хочется сфотографировать склад.

– Господи, Глазастик, ты такая настырная! – Уилл рассмеялся, но откровенный испуг в его глазах заставил Клэй по-настоящему заинтересоваться содержимым помещения. И все же она послушно двинулась за ним, когда Уилл скомандовал: – Идемте к катеру. Уже вечереет.

Выйдя наружу, Клэй, Уилл и Пэт начали спускаться к морю, и тут Клэй заметила, что окна «склада» закрыты ставнями, запертыми на висячие замки. Ее так и подмывало улизнуть и разнюхать, что к чему, но ферму тщательно охраняли, а Уилл непременно встревожился бы, если бы она под каким-нибудь предлогом вернулась.

Начало двадцатиминутного путешествия в Пхукет Клэй посвятила составлению набросков для будущей статьи. Закончив работу, она прошла на нос катера, где сидели Уилл и Пэт, увлеченно беседуя о Сиамском заливе и поисках кладов. «Старые охотники за сокровищами никогда не расстаются со своей мечтой, – подумала она, – и не признают поражения». Уилл слушал рассказ Пэта о судне Марко Поло с интересом, который вряд ли можно было объяснить праздным любопытством.

Насладившись восхитительными рыбными блюдами в Пхукете и задержавшись у пригородного поселка Сурин, чтобы понаблюдать за заходящим солнцем, трое путников последним рейсом вылетели в Бангкок.

– Спасибо тебе, Уилл, – сказала Клэй в такси, прокладывавшем путь по забитому машинами шоссе, ведущему из аэропорта в город. – Сегодня у меня был чудесный день.

– Я рад, что тебе понравилось. – Стоун сжимал ее руку. – Вообще-то еще рано; не хочешь зайти куда-нибудь в тихое место, выпить?

– В другой раз. – Клэй улыбнулась. – Завтра меня ждет работа, придется встать с петухами. Ассистента режиссера отправили домой с приступом малярии, и я его замещаю, так что для меня начинаются жаркие деньки.

Уилл обнял Клэй за плечи и прижал к себе.

– Я горжусь тобой, Клэй. Ты чертовски молода и уже добилась таких успехов.

– Мне уже двадцать восемь.

– А вот мне стукнуло сорок пять. Господи, я никак не могу привыкнуть…

– Поверь, ты выглядишь намного моложе, и твой возраст не имеет никакого значения.

– Спасибо. – Уилл чмокнул ее в нос, его теплые влажные нетерпеливые губы скользнули ниже; он прижал к себе Клэй, и она ответила на поцелуй, чуть заметно коснувшись его языка своим, закрыв глаза и отдаваясь мгновению, но тут же отстранилась и ласково поцеловала Уилла в щеку.

– Извини, Глазастик, не смог удержаться. Ладно, скажи лучше, как я тебе понравился в роли солидного управляющего жемчужной фермой?

– Ты соответствуешь этой должности как нельзя лучше, Уилл. На мой взгляд, для полноты образа тебе не хватает только белой панамы и ящика с сигарами. – Усмехнувшись, Клэй добавила: – Твои познания в области жемчужного промысла меня просто потрясли.

– Я привык полностью отдаваться делу, которым занимаюсь. Кстати, известно ли тебе, что жемчужины – мощное средство для усиления любовного чувства?

– Да. Я даже где-то читала, что Клеопатра растворяла их в вине, чтобы стать более сексуальной. – Клэй рассмеялась. – Неплохо было бы и нам в свое время отведать такого напитка, как ты считаешь?

– Между прочим, это чистая правда – жемчуг действительно растворяется в кислоте, я лично проверял. Жемчужина растворяется в стакане кьянти за две недели, но мне так и не удалось заставить себя выпить эту гадость.

Такси остановилось на площадке у отеля «Ориент».

– Может быть, я все же сумею уговорить тебя провести со мной вечер?

– В другой раз, Уилл, спасибо.

– А ты, Пэт? Ты хочешь пива?

– Да, хан Уилл, – ответил Пэт. – Я думай, что я не против…

– Тогда, – Уилл поцеловал Клэй в щеку, – до скорой встречи.

– Спасибо тебе. Я узнала сегодня много интересного и прекрасно провела время, а поужинать вместе мы сможем на следующей неделе.

Когда такси отъехало от отеля, увозя Пэта и Уилла, Клэй долго махала им вслед. Ее по-прежнему не покидало чувство, что Уилла и Бью связывает нечто большее, чем простая случайность; однако, кроме догадок, у нее ничего не было.

И все же Клэй сильно сомневалась в том, что Бью Йейтс одумался и наконец встал на путь добродетели.

Глава 24

Шофер-американец остановил черный «датсун» на крохотной парковочной площадке у бангкокского аэропорта Дон-Муанг.

– Джерри, проверь, прибыл ли самолет. Шофер кивнул и двинулся к аэровокзалу. Бью Йейтс потянулся к нагрудному карману своего голубого костюма от Армани и вынул флакончик в виде раковины с серебряной крышечкой. Откупорив его, он опустил специально отращенный ноготь мизинца в белый порошок, поднес к носу и глубоко втянул в себя воздух.

– Хочешь? – спросил он своего спутника.

– Не откажусь. – Винсент Ласко, партнер Бью, вынул из бумажника маленькую ложечку. Способ Бью ему не годился, так как у него отсутствовали мизинцы обеих рук. Винсент никогда не говорил Бью, что было тому причиной, но Йейтс подозревал, что Винсент лишился их за неуплату долгов.

– Как только посылка пройдет контроль, бери такси и вези ее в город. Знаешь, куда доставить?

Винсент кивнул.

– Тогда вперед.

– Рейс задерживается на двадцать минут, – просунув голову в окошко, сообщил вернувшийся Джерри.

– Черт побери, только этого нам не хватало. В этой гребенной стране никогда не бывает порядка.

– Они сказали, что самолет задержался из-за бури в Китайском море…

– Побольше верь всяким вракам. – Лицо Бью побагровело от злости.

– Успокойся, а то у тебя разболится голова. Вот возьми-ка лучше… – Винсент протянул Бью упаковку метаквалона. – Принеси ему что-нибудь запить, – велел он Джерри, и тот торопливым шагом отправился к расположенному через дорогу киоску, а Винсент принялся массировать шею Бью своей четырехпалой ладонью. – Тебе нужно научиться не принимать неурядицы так близко к сердцу.

Вскоре Джерри вернулся с пластиковой бутылкой охлажденной содовой.

– Это все, что у них есть, – сказал и прибавил: – Только что объявили прибытие рейса. Самолет заходит на посадку.

Приехавшие быстро направились к зданию аэропорта. Со стороны они составляли весьма занимательную пару: Винсент был на пять дюймов ниже атлетически сложенного Бью; на его лице над запавшими щеками выделялись темные глаза. Он, как и Бью, был хорош собой, и все же они являли полную противоположность друг другу.

Бью познакомился с Винсентом во Вьетнаме. Отец Винсента переехал из Франции в Сайгон в начале пятидесятых и открыл там ресторан, а его мать, вьетнамка, бросила семью ради американского солдата. Вскоре отец умер, и годы войны Винсент провел, покупая наркотики у северных вьетнамцев и продавая их американцам. Так он встретился с Бью, который в начале шестидесятых служил в подразделении «зеленых беретов». Когда Бью ушел в отставку, он пообещал Винсенту скоро вернуться, имея в виду деловые перспективы, которые открывались в Юго-Восточной Азии.

Однако во Вьетнам Бью попал лишь через несколько лет. Пройдя курс психотерапии в Калифорнии и выпросив кое-какие деньги у матери и деда, жившего в Новом Орлеане, он провернул несколько сделок с наркотиками и улетел в Бангкок, где уже обосновался Ласко.

Некоторое время они были любовниками, но потом Винсент, который, как и Бью, был бисексуалом, увлекся таиландской красоткой и, когда она забеременела, женился на ней; однако они с Бью по-прежнему остались деловыми партнерами.

Винсент лелеял свой бисексуализм, кичился им, и Бью приходилось быть настороже. Он возглавлял предприятие, а это требовало незапятнанной репутации; поэтому Бью всегда появлялся в обществе с красивыми женщинами, ограничивая свои порочные наклонности тайными свиданиями с Винсентом.

Когда Бью и Винсент вошли в аэровокзал, пассажиры рейса номер два компании «Пан-Америкэн» проходили паспортный контроль.

– Здравствуй, милый! – Санни Йейтс Фитцджеральд, как всегда элегантная и подтянутая, энергично замахала им, стоя у таможенного поста.

Одри Йейтс стояла рядом с матерью. Она недавно развелась со своим мужем, адвокатом Бэбкоком, и снова взяла девичью фамилию. Со своими серебристыми волосами, собранными в затейливую прическу, Одри выглядела сногсшибательно.

– Привет, мать. – Бью лениво растягивал слова, хотя его южный акцент уже давно сменился непринужденным американским говором.

– Бью, дорогой, я просто без ума от твоего костюма! – Санни с преувеличенным восторгом поцеловала сына, даже и не подумав при этом протянуть руку Винсенту. Одри же, напротив, сердечно расцеловала обоих мужчин.

– Из-за сильного встречного ветра мы опоздали в Токио и даже не успели отведать сашими; вдобавок нас не выпустили из самолета в Гонконге. Послушайте, зачем вы поселились в таком труднодоступном месте? Я едва пришла в себя от прошлого перелета, а теперь опять изволь проделывать весь путь заново.

– Сочувствую, но что поделать, – равнодушно отозвался Бью. – Ты привезла посылку, мать?

– Да, милый, разумеется, – ответила Санни тоном, каким матери обращаются к шестилетним детям. Она расстегнула молнию дорожной сумки и протянула сыну небольшой пакет, завернутый в подарочную бумагу. Бью тут же передал его Винсенту, и тот, кивнув на прощание, отправился к стоянке такси.

– Не понимаю, зачем ты с ним связался? – сказала Санни. – В нем есть что-то порочное.

– Как и в тебе, мать, – быстро глянув на нее, ответил Бью и подозвал носильщика.

Усаживаясь в машину, Бью занял место между сестрой и матерью.

– Как дела, милый? Что новенького? – Санни потрепала сына по колену.

– Дела идут блестяще; я только что открыл пару новых счетов. – Бью предложил Санни и Одри сигареты и закурил сам. – А ну-ка угадайте, кто сейчас околачивается в городе?

– Мы уже все знаем, – сказала Одри. – В Бангкок приехал Джош Льюис и собирается снимать здесь фильм; только ради него я и согласилась отправиться в эту азиатскую дыру.

– Неужели? А я-то надеялся, что любимая сестренка приехала, чтобы повидаться со мной, – отозвался Бью, передразнивая грубый южный акцент Одри.

– Черта с два; среди твоих знакомых нет ни одного порядочного человека.

– Глупости все это, и к тому же я говорил не о Джоше Льюисе. В его команде работает один наш хороший знакомый.

Закончив подкрашивать губы, Санни захлопнула пудреницу, украшенную бирманскими рубинами, – подарок Бью на Рождество.

– Неужели речь идет о Клэй? – предположила она. – Мы видели ее с Льюисом в Англии.

– Удивляюсь, что они опять сошлись, – ввернула Одри, хихикнув. – Особенно после того, как я подпустила им своего фирменного колдовского порошка.

Бью пожал плечами:

– Я не встречался с ней, только слышал от Уилла Стоуна, что Клэй объявилась в Бангкоке. Ладно, хватит о ней. Вы, как всегда, остановитесь в своем любимом номере в «Эраване?»

– Нет, меня отвези в «Ориент», – сказала Одри. – Там живет Джош, и я зарезервировала номер по соседству. Кстати, ты захватил для меня конфетку?

Бью вынул из кармана маленький квадратный пакет и протянул его Одри.

– Опять за старое. – Санни вздохнула. – Вы уже слишком взрослые, чтобы баловаться наркотиками.

– Да ведь ты и сама не прочь время от времени засосать понюшку-другую. – Одри улыбнулась и подмигнула матери.

После того как Одри высадилась со своими пятью чемоданами у «Ориента», Санни просительно дотронулась до руки сына.

– Я хочу побывать в твоей новой конторе, – сказала она.

Бью наклонился вперед.

– В контору, Джерри; я быстренько покажу матери кабинет, и ты подбросишь ее в гостиницу.

– А ты не поедешь со мной в отель? – Санни надула губы.

– Мне должны позвонить. Вечером мы вместе поужинаем, а потом, если захочешь, съездим выпить на Патпонг-роуд. Может быть, подберешь себе там какого-нибудь жеребца.

Санни засмеялась:

– Бью! Как тебе не стыдно говорить такие вещи? И где твое уважение к бедной старенькой мамочке?

– Кто здесь старенький? Ты все еще потрясающе сексуальная женщина. – Бью поцеловал мать в щеку. – Ну вот мы и приехали.

Контора Йейтса располагалась на четвертом этаже ультрасовременного здания делового центра «Сиам», набитого лавками для туристов и ресторанчиками, похожими на французские аптеки-закусочные; на ее двери красовались золоченые буквы «Экспортная компания Сиамского залива». Приемная и примыкающие к ней помещения были застелены серыми коврами; мебельные чехлы и шторы зелено-синего цвета украшали причудливые узоры.

– Откровенно говоря, Бью, уж лучше бы ты доверил отделку помещений мне. Сразу чувствуется отсутствие женской руки.

– Проклятие! – взорвался Бью. – Я специально подобрал цвета, которые ты любишь!

Войдя в кабинет, он бросил через плечо:

– Ты не могла бы сама спуститься к машине? Я страшно занят.

Санни покаянно улыбнулась:

– Извини, милый, я не хотела тебя обидеть: для конторы здесь совсем неплохо. Я все время забываю, что деловые интерьеры должны отличаться строгостью и простотой. Надеюсь, ты уже не сердишься?

Бью, не обращая на нее внимания, шуршал бумагами.

– Ну же, Бью… Не упрямься, милый, и прости меня. Бью поднял лицо, и Санни уловила страдание в его бледно-голубых глазах – этот взгляд был хорошо знаком ей еще с той поры, когда Бью был ребенком. Она подошла к сыну и поцеловала его в затылок.

– Я так тебя люблю. Просто я утомилась в полете.

– Ладно, мать, я не сержусь. – Бью выдержал паузу. – Кстати, ты не против переправить в Нью-Йорк еще одно жемчужное ожерелье? Для господина Матасиова, как в прошлый раз?

Санни вздохнула:

– Нет, не против, но зачем ты заставляешь меня таскать через таможню контрабанду?

– Никакая это не контрабанда; просто я не хочу рисковать, отправляя жемчуг в посылке. Таиландская почта – настоящая черная дыра.

Санни заулыбалась:

– Значит, в этом нет ничего э-э-э… противозаконного? Я так о тебе беспокоюсь. Ты никогда не посвящал меня в свои тайны. Я знаю о твоей жемчужной ферме, но, похоже, кроме нее, у тебя много других дел.

– Я предприниматель, мама. – Бью поднялся из-за стола и повел Санни в приемную. – Ты не представляешь, какое это головоломное дело – экспортная торговля. Занимаясь экспортом, ты вынужден одновременно заниматься множеством вопросов, ибо нельзя держать все яйца в одной корзине. – Он быстро поцеловал мать в губы и добавил: – И вообще, много будешь знать, скоро состаришься. Я заскочу к тебе попозже, с шампанским. Если не захочешь ехать в город, закажи ужин в номер.

Как только Санни ушла, в кабинете тут же возник Винсент Ласко.

– Ну, как прошла встреча? – Голос Бью звучал подчеркнуто равнодушно.

– Отлично. У твоего приятеля Матасиова безупречный вкус. – Винсент произносил слова с характерным акцентом франко-вьетнамца, долгие годы прожившего в Таиланде. – Я уже положил выручку в банк, оставив пятьдесят тысяч на текущие расходы. – Он открыл дверцу стенного сейфа, спрятанного за каталожным шкафом.

Бью, не выдержав, довольно улыбнулся:

– Молодец. Завтра же отправляйся на Чанг-Маи к Чанье.

Винсент покачал головой:

– Чанья уехал в джунгли наводить порядок. Правительство подкупило одно из горных племен, и те больше не сеют мак. Чанья намерен побеседовать с ними по-свойски.

Винсент вытянул верхний ящик шкафа, вынул оттуда бутылку тайского виски «Белый петух», наполнил два бокала и протянул один из них Йейтсу.

– За нас, – провозгласил Бью, понимая бокал. – В последние пять лет мы добились впечатляющих успехов.

Выпив, Винсент поцеловал Бью в шею, потом, не отрываясь, расстегнул пуговицы его рубашки и начал спускаться ниже, щекоча губами его грудь и живот. Бью, откинувшись на спинку кресла, блаженно улыбнулся, расстегивая вздувшуюся ширинку своих брюк…

И в этот миг послышался скрип входной двери.

– Черт, – прошептал Бью. – Ты что, не запер кабинет, когда входил?

– Как же, запер. Я… – Винсент вскочил на ноги, и тут в кабинет вошел Уилл Стоун с ключами в руке.

– Так и знал, что застану вас здесь. – Ухмыльнувшись, он прямиком двинулся к бутылке «Белого петуха» и плеснул себе в бокал.

– Ну, и в чем дело? – осведомился Бью.

– У меня выдался очень интересный денек, который я провел в компании Клэй Фитцджеральд.

– Что значит интересный? – проворчал Бью, незаметно застегивая молнию.

Уилл, не торопясь, пересказал подробности своего путешествия с Клэй и Пэтом, не забыв упомянуть о корабле, найденном мальчиком в Сиамском заливе.

– Я внимательно изучил карты, кое-что рассчитал заново и теперь совершенно уверен, что мы искали не там, где нужно, – слишком уклонились на запад. Мальчишка нашел обломки, которые считает кораблем Марко Поло, точно на том месте, где, по моему мнению, затонул кампучийский опиумный транспорт.

Присев на кушетку, Винсент прищурился.

– Вот как? Но ведь этот твой таец – совсем ребенок, разве ему можно доверять?

– У него что на уме, то и на языке. Отделавшись от Клэй, я угостил его пивом. Киногруппа, в которой работает Клэй, через несколько дней перебирается в Паттайю, и Пэт едет с ними; он обещал показать мне место, где нашел корабль. – Уилл допил виски и вновь наполнил бокал. – Думаю, предчувствие меня не обманывает, и Пэт действительно наткнулся на что-то стоящее.

– Что ж, неплохо, – отозвался Бью. – Надо проверить это как можно быстрее, за этим кораблем охотится целая толпа народу. Впрочем, все они обследуют берега Хуа-Хина – это слишком далеко к западу, если, конечно, ты прав.

Уилл хмыкнул:

– Я уверен на девяносто девять процентов. Действительно, считается, что судно затонуло у Хуа-Хина, но мои последние вычисления показывают, что его должно было отнести к востоку.

Бью чокнулся с Уиллом:

– Я знал, кого нанимал на работу.

– К тому же я неплохо справляюсь с жемчужной фермой.

Бью сдавленно хихикнул:

– Слушай, а зачем ты возил Клэй на Пхукет?

– Она фотографировала нашу ферму для журнала «Нэшнл джиогрэфик».

– Прежде чем позволять ей фотографировать, надо было поставить меня в известность; на ферме есть много такого, что не следует показывать посторонним, особенно журналистам.

– Сам знаю, – отрезал Уилл. – Клэй увидела процесс выращивания жемчуга, и только, так что беспокоиться нечего. А теперь, пожалуй, отправлюсь-ка я в постельку после длинного дня.

Когда Уилл ушел, Бью забарабанил пальцами по столу.

– Не спускай с него глаз, – сказал он Винсенту, – и с этого тайского мальчонки тоже. Вообще присмотри за ним.

– Хорошо, Бью. Мне это нетрудно, даже приятно – Стоун такой милашка.

– Иди ко мне. Расстегни мою ширинку и потом объяснишь, что ты нашел в этом Стоуне.

Вернувшись в отель после поездки в Пхукет, Клэй прямо у входа столкнулась с Питером и Линдой Зайденберг; они собирались в «Бамбуковый бар» пропустить стаканчик на сон грядущий.

– Идем с нами, – предложила Линда.

– Я бы с удовольствием, но у меня уже нет сил. – Клэй и в самом деле чувствовала себя уставшей.

– Смотри, пожалеешь, – подмигнул ей Питер. – Линда собирается поведать мне о том, чем закончилась любовная сцена Ника и Наталии.

– Ладно, уговорил, – немного поколебавшись, сказала Клэй.

Миновав большой плакат, извещавший о съезде представителей стран «Общего рынка», Линда первой вошла в помещение бара и внимательно присмотрелась к публике.

– Путь свободен, – сообщила она. – Но не забывайте: все должно остаться между нами.

– Звучит заманчиво. – Питер подмигнул Клэй. Линда не приступала к рассказу до тех пор, пока официант не принес напитки.

– Так вот, – подавшись вперед, заговорила она наконец громким шепотом. – Общий сюжет вы знаете. Сцена в ванной. После пятого дубля Наталия выходит такая чистая, какой, наверное, ни разу не бывала за всю жизнь. Ее кожа отливает розоватым блеском, ни дать ни взять оливка, с которой стерли масло.

– Потише, дорогая, – взмолился Питер.

– Ладно. Перехожу к главным событиям. – Невзирая на хрупкость и изящество фигуры, лицо Линды, к ее извечному неудовольствию, оставалось круглым и словно бы детским. – В полном согласии с переписанным сценарием Ник попадает в дом, отперев дверь собственным ключом. Наталия окликает его из ванной, и он неторопливо входит, произнося при этом: «С прилизанными волосами, зачесанными назад, ты похожа на мальчишку», – и слышит в ответ: «Тебя это заводит?»

– Кажется, я где-то уже встречала этот диалог, – произнесла Клэй, вспоминая о днях, проведенных с Джошем в Лондоне.

– Так вот, в этот миг в глазах Ника вспыхивает огонек, по которому видно, что Наталия действительно заводит его. Она чувствует это и заводится сама.

– Потрясающе! – Питер даже поперхнулся.

– Они входят в спальню, не отрывая друг от друга глаз, и так стоят целую минуту или около того. Сцена снимается непрерывно, на одном дыхании.

– Поразительно. Слышала бы ты, что Ник говорил о Наталии вчера вечером, – вполголоса произнесла Клэй. Оглянувшись, она убедилась, что ни Наталии, ни Ника нет в зале, и тут заметила Джоша Льюиса, который сидел за столиком у входа и смеялся. Его светловолосую спутницу загораживали чужие спины, но Клэй сразу поняла, что это Одри. Было совершенно ясно, что она специально прилетела в Бангкок, чтобы встретиться с Джошем. Клэй вновь повернулась к Линде. – Ну-ну, рассказывай дальше, не томи. – Она всеми силами старалась больше не оглядываться, хотя ее так и подмывало разглядеть «сладкую парочку» подробнее.

– Так вот, они входит в спальню, бросаются на кровать, и Наталия начинает снимать с Ника одежду – неторопливо, словно это сеанс стриптиза.

Линда продолжала, пригубив «Дайкири»:

– Вообразите, сцена наэлектризована до предела, того и гляди сверкнет молния. Наконец Ник остается голым, и мы видим его здоровенный напружиненный член, естественно, скрытый от объективов. Наталия буквально сходит с ума. Они продолжают играть свои роли, закутываются в простыни и начинают целоваться и кататься по кровати. Казалось бы, дело сделано. Камера останавливается. Эпизод снят за один раз, все суетятся, сворачивают аппаратуру, а наши звезды – вы только представьте! – начинают трахаться, забыв об окружающем мире и не в силах остановиться.

– И ты, конечно, ничего не пропустила? – спросил Питер.

Линда смутилась:

– Ну… посмотрела чуть-чуть. Разумеется, я не таращилась; так, время от времени бросала взгляд исподтишка. Главное, все как ни в чем не бывало продолжали заниматься своим делом.

– Просто замечательно, – сказала Клэй.

– Я тоже потрясен. – Питер поднял бокал. – За доброго старого Ника. Вот уж от кого не ожидал…

– Но это еще не все. Ник и Наталия ушли со съемок вместе, и с тех пор их никто не видел.

– Вот как! – Клэй улыбнулась. – А еще говорят, такое случается только в кино. – Она с трудом сдержала зевок. – Извини, Линда. Не думай, что я не оценила твоих талантов рассказчика; просто у меня был нелегкий день.

– Ну так отправляйся спать, – посоветовала Линда, в свою очередь заметив Джоша и блондинку. – Тебе и в самом деле нужно отдохнуть.

– Ты имеешь в виду ту женщину? – Клэй кивнула головой в сторону входа. – Ерунда, ничего страшного. – Она старалась говорить спокойно, хотя была донельзя взбешена тем, что Одри проехала полмира, и ради кого? Ради Джоша! Видимо, ее так и не оставило желание утереть Клэй нос.

Питер обернулся и тоже посмотрел на парочку, о которой шел разговор.

– Ты права, Клэй. Кто угодно поймет, что это всего лишь чертовски привлекательная, сексуальная, стильная, неотразимая блондинка. Ну конечно, ничего страшного.

– Питер! – прикрикнула Линда. – Тебя тут только не хватало!

– Прислушайся к дружескому предупреждению, Клэй, – как ни в чем не бывало продолжил Питер. – Похоже, эта женщина готова сожрать младенца, лишь бы добиться своего.

Пожелав Линде и Питеру спокойной ночи, Клэй поднялась и взяла сумку с фотоаппаратурой. По пути к выходу она остановилась у столика Джоша.

– Привет, Клэй, – сказал Джош, и Клэй показалось, что в его голосе прозвучало смущение; однако он тут же взял себя в руки. – Я не знал, что ты здесь. Вы ведь знакомы с Од…

– Здравствуй, Одри. Не ожидала встретить тебя в этом уголке планеты. Приехала отдохнуть? – Лицо Клэй сделалось каменным.

– А если и так? – отозвалась Одри.

Джош ухмыльнулся.

– Садись с нами, – предложил он уже как ни в чем не бывало.

– Нет уж, спасибо. Я только что вернулась из Пхукета – отличная была поездка. Я покажу тебе фотографии – пальчики оближешь. Увидимся утром, Джош; пока, Одри.

Клэй твердила себе, что у нее нет причин ревновать Джоша к Одри. Ни один мужчина не смог бы долго терпеть ее – непроходимая тупость Одри могла вывести из себя кого угодно.

Пока лифт неторопливо поднимал Клэй на ее этаж, она внимательно рассмотрела себя в зеркале.

– Совсем неплохо, малышка, – громко сказала она, чтобы приободриться. В присутствии Одри Клэй постоянно приходилось напоминать себе, что ей не семнадцать лет, но и Одри уже не пользуется неоспоримым преимуществом в красоте и утонченности; однако впервые с той поры, когда они были девчонками, Клэй и Одри начали охоту за одним и тем же мужчиной. Но на сей раз Клэй не собиралась сдаваться без борьбы.

Глава 25

И вот наконец настал тот день, когда киногруппа прибыла в Паттайю, на восточное побережье Сиамского залива. Переезд к морю принес команде долгожданное облегчение, и все бодро принялись за приготовления к съемкам в деревянном тайском доме, стоявшем на холме к югу от города. На третьи сутки у группы выдался незапланированный перерыв: Ник Рейнольдс и Наталия Феррари, по-прежнему неразлучные, отравились жареной рыбной мелочью, купленной на уличном лотке.

Питер Зайденберг арендовал рыболовный катер с синим тентом, чтобы отвезти Линду и Клэй на прибрежные острова, где они должны были осмотреть места будущих подводных съемок. В восемь утра Клэй встретилась с Питером на берегу и погрузила на борт фотоаппаратуру.

– А где Линда? – спросила она, когда на катере появился хозяин с запасом пива и содовой.

– Джош назначил ей встречу за завтраком, – ответил Питер. – Надеюсь, она поторопится.

– Эй! – Сняв туфли, Линда торопливо шагала по песку. – Я не смогу поехать с вами, – хмуро сообщила она, подходя. – Нынче ночью сюда прикатили Харви Шафнер и Марсия Симс. Джош всю ночь собачился с Харви, и теперь у него настроение ни к черту, но мне все равно придется провести день с ними и Фредом Жюстеном, чтобы утрясти расписание съемок и расходы. Харви злится на Джоша за двухдневное отставание.

Питер поцеловал жену в лоб.

– Мне остается только посочувствовать. Линда пожала плечами:

– Работа ассистентом у Джоша Льюиса имеет один серьезный недостаток – приходится вкалывать так же, как и он сам.

– А как выглядит этот Харви? – поинтересовалась Клэй.

– Невысокого роста, крепкий и жилистый, – ответила Линда. – Волосы темные, он все время пытается закрыть ими намечающуюся лысину. Харви всегда в движении, скачет, суетится, болтает по телефону, непрерывно глотает аспирин и требует принести кофе; находиться с ним рядом – сущее мучение! – Линда вздохнула. – Ладно, мне пора возвращаться; желаю приятно провести время. – Повернувшись, она дошла до того места, где начинался асфальт, натянула туфли, торопливо пересекла улицу и побежала по лужайке к отелю.

– А что твой юный приятель? – спросил Питер, когда Линда скрылась из виду. – Я думал, он поедет с нами.

– Я тоже так думала, но сегодня утром он него пришла записка. Пэт отправился с Уиллом Стоуном на риф Кох-Лин показать ему затонувшее судно, которое, по его мнению, принадлежало Марко Поло.

– Вряд ли корабль мог уцелеть за семь столетий.

– Ты прав, хотя всякое может быть. Больше всего меня удивляет то, что Уилл не пожалел времени на поездку. Кстати, не пора ли и нам двинуться в путь?

– Пора-то пора, но ты только взгляни на облака вон там над горизонтом. В кои-то веки у нас выходной, и на тебе – ненастье! – Ворча, Питер стал подниматься на борт катера.

Вечером Клэй лежала в номере на кровати с телефонным аппаратом в руках.

– …Да, Оуэн, я тоже скучаю по тебе. Перед возвращением дам телеграмму… Свяжись с Гарнет и передай ей от меня привет. Пока…

Оуэн Томас позвонил Клэй, чтобы в очередной раз объясниться в любви и похвалить ее последние фотографии к материалу о культивированном жемчуге.

Пока она раздумывала о том, что ей делать дальше, в дверь постучали.

– Клэй, это я.

Клэй лишь недавно выбралась из душа, и поэтому, прежде чем подойти к двери и отпереть замок, ей пришлось завернуться в полотенце. Джош, стоя за дверью, улыбался, держа в руках два хрустальных бокала в форме тюльпанов и ведерко, в котором среди кубиков льда возвышалась бутылка «Таттингера».

– По-моему, я не вызывала обслугу, – сказала Клэй, но не выдержала и тоже улыбнулась.

Джош прошел к письменному столу и водрузил на него ведерко. Проволока на горлышке бутылки была заранее развязана, и, когда он тронул ее, пробка тут же выстрелила в потолок. Джош разлил шампанское и протянул Клэй бокал.

– За нашу подругу по имени Жемчужина Востока!

Клэй пригубила вино.

– Почему ты вспомнил о ней именно сейчас?

– Жемчужина выиграла свой первый забег в Санта-Аните, опередив ближайшего конкурента на целых три корпуса!

– Ах, Джош! – Клэй обвила его шею руками, и полотенце змеей соскользнуло на пол.

Джош окинул взглядом ее обнаженное загорелое тело:

– Хм-м… Мне определенно нравится твой способ выражать свою радость.

Клэй попыталась поднять полотенце.

– Брось, – продолжая рассказ, Джош мягко увлек ее к двуспальной кровати. – Эдди Ландри потрудился на славу. Он выставил Жемчужину на скачки кобыл-двухлеток в Оуклиф-Стейкс. Эдди полагает, что, если Жемчужина победит в этом состязании, у нее хорошие шансы выиграть «Кентукки оукс»…

– Или дерби, – воскликнула Клэй. Джош рассмеялся.

– Я вижу, ты никогда не сдаешься. Не забывай, Жемчужина – моя лошадь.

– Знаю, – ответила Клэй, – а я просто заинтересованный сторонний наблюдатель.

Джош погладил ее живот.

– Не знаю, можно ли верить твоим словам, но все равно я рад, что ты уговорила меня приобрести Жемчужину. – Он поцеловал Клэй в губы, потом вновь отодвинулся и добавил: – Кстати, я хочу, чтобы ты знала: я не приглашал Одри в Бангкок, так что ревновать тут не из чего.

– А я и не думала ревновать, и хотя не очень-то жалую Одри, но ничуть не удивляюсь тому, что ты ею увлекся.

– Ты так считаешь? – В голосе Джоша зазвучал металл.

– Успокойся, Джош. Меня не волнуют твои отношения с Одри. – Клэй подобралась к нему поближе и начала расстегивать пуговицы на его рубашке. – Меня интересуют только наши отношения.

Джош поднес к ее губам бокал с шампанским.

– Тогда за нас с тобой, – предложил он.

– Никаких «нас с тобой» не существует. Мы же договорились не драматизировать ситуацию.

Джош на мгновение замер, потом привлек Клэй к себе.

– Твоя правда. Лишнее беспокойство нам сейчас ни к чему. – Он принялся рассказывать Клэй о своей размолвке с Харви Шафнером, и ей быстро стало ясно, что большинство затруднений в их работе происходит именно из-за их взаимной неприязни; Джош и Харви словно постоянно искали повод для ссор.

– Джош, ты и вправду выглядишь усталым. Я могу тебе чем-нибудь помочь?

Джош повернулся на кровати, так что теперь его плечи и затылок лежали на подушке.

– Я хочу тебя, – сказал он. – Хочу, чтобы ты взяла меня. Делай со мной, что тебе придет в голову. – Закрыв глаза, Джош раскинул руки.

Неторопливо раздев его, Клэй помассировала его ступни, голени, потом бедра, провела языком по напружиненному члену и ласкала его губами до тех пор, пока он не набух и уже не помещался во рту.

Джош постанывал от наслаждения, а Клэй тем временем продолжала медленно ласкать его, доводя почти до оргазма. Наконец она оторвалась от Джоша, и, оседлав его, начала медленно двигаться взад и вперед.

Потом она опустилась на колени и принялась раскачиваться на Джоше, словно в седле покорного ее воле жеребца, – сначала неторопливо, шагом, потом рысью и, наконец, галопом, постоянно убыстряя темп. После нескольких минут такой скачки их лица исказились в исступленном восторге, и Джош впился ногтями в ягодицы Клэй. Кончили они одновременно.

Когда Джош уснул, Клэй осторожно разжала руки и ноги, которыми обнимала его, и отправилась в душ.

Укладывая волосы, она вдруг вспомнила о Пэте. Он должен был позвонить к пяти часам, а сейчас было уже начало восьмого. Чтобы не беспокоить Джоша, Клэй унесла телефон в ванную.

У портье записки от Пэта не оказалось. Тогда Клэй позвонила нескольким членам киногруппы, которые знали мальчика, но ни один из них не видел его в этот день. Едва она положила трубку на аппарат, как тот немедленно зазвонил. Фред Жюстен сообщил, что Наталия Феррари вдрызг разругалась с Ником Рейнольдсом и в эту минуту выписывается из отеля; только Джош мог унять ссору разбушевавшихся звезд.

Разбудив Джоша, Клэй рассказала ему о происшествии.

Джош быстро оделся.

– Извини, Клэй. Причем дважды – за то, что уснул, и за то, что покидаю тебя в спешке.

– Ладно, увидимся позже. – Клэй понимающе улыбнулась, гадая, удастся ли ей хоть раз заполучить Джоша на целую ночь.

Вентилятор с деревянными лопастями под потолком номера Уилла Стоуна в бангкокском отеле «Ран Хай» негромко поскрипывал.

Налив в бокал Бью очередную порцию виски, Уилл приложился прямо к бутылке. Сегодня у них был праздник: корабль, найденный Пэтом у рифа Кох-Лин, оказался тем самым кампучийским судном с опиумом, которое было потоплено ураганом в 1971 году.

– Мальчишка считал, что это судно Марко Поло. Надо же быть таким болваном! – смеясь, сказал Бью.

– Однако ему хватило мозгов найти корабль, который многие люди старательно ищут уже много лет, – серьезно сказал Уилл.

– Ну, большого ума для этого не нужно, просто парню повезло. Ну-ка, плесни мне еще виски. – Бью протянул свой бокал, и Стоун наполнил его до краев. – Ладно, дальше будем действовать так: я сниму для вас с Винсентом дом неподалеку от Паттайи, в бухте рядом с пляжем Ройял-Клифф. Славное, укромное местечко; оттуда и начнете.

Уилл поморщился.

– Винсент не умеет нырять. Будь у меня пара опытных помощников для работы под водой, я бы извлек груз за неделю, а то и меньше; но в одиночку да еще ночью, под присмотром Винсента…

– Черт возьми, я сам знаю, что нам нужно торопиться, – отозвался Бью, – но мы не можем рисковать, посвящая в тайну посторонних. За этим кораблем охотятся все кому не лень – американские наркоманы, таиландское и кампучийское правительства, мафия… А он достался нам! Нет, я не могу рисковать. – Бью сунул руку в карман, достал револьвер тридцать восьмого калибра и швырнул его на стол. – Вот, это тебе.

– Нет, – сказал Уилл. – Я никогда не носил оружия, не стану и теперь.

– Послушай, ковбой, – заплетающимся языком произнес Бью. – Ты сроду не увидел бы таких деньжищ, даже если бы откопал свой дурацкий испанский галион. Так что бери пушку и не расставайся с ней даже во сне.

Зазвонил телефон. Уилл вздрогнул и схватил трубку.

– Алло, я слушаю.

– Привет, Уилл. Какая удача дозвониться до тебя с первой попытки.

– Клэй? Как поживаешь? – Уилл оглянулся на Бью, который словно ощетинился, заслышав имя сводной сестры.

– Да все нормально. Я звоню насчет своего маленького приятеля, Пэта; ты не знаешь, куда он запропастился?

– Нет. С чего я должен это знать?

– Просто я подумала, что раз вы ездили вместе…

– Да, ну и что? Кстати, откуда ты это узнала?

– Пэт оставил записку. Он должен был вернуться в пять часов, но так и не появился.

– Э-э-э… Минутку, Глазастик, тут кто-то стучит в дверь. – Уилл положил трубку рядом с аппаратом и вышел вместе с Йейтсом в спальню. – Что ей сказать?

– А что ей известно? – спросил Бью. Уилл повторил ему слова Клэй.

– Ясно. Скажи, что мальчишка уехал к родственникам, – все, что угодно, только бы она отвязалась.

Уилл вновь вернулся к телефону и взял трубку:

– Извини, дорогая. На чем мы остановились?

– Я насчет Пэта. Он…

– Ах, да. В общем, мы так и не смогли отыскать корабль, зато немножко поглазели на тропических рыб. Потом он сказал, что поедет в глубь острова на именины какого-то родственника, это все, что я знаю.

– Странно, – медленно произнесла Клэй. – А Пэт не сказал, когда вернется?

– Нет, не сказал. Ты же знаешь этих узкоглазых – они ведут счет времени совсем не так, как фаронги. – Фаронгами тайцы называли людей с Запада. – Для них важно только то, что происходит в данную минуту, и эта минута может затянуться на сутки, а то и неделю. Но не беспокойся, думаю, он скоро объявится.

– Пожалуй, ты прав; действительно, беспокоиться не о чем. Я только удивилась, почему он не сообщил мне о своих планах.

– Ты еще долго пробудешь в Паттайе, Клэй? – спросил Стоун.

– Пару недель, но мне придется несколько раз наведаться в Бангкок.

– Если захочешь поужинать со мной, звони. А теперь мне пора уходить…

– Ладно, Уилл, спасибо и до скорой встречи. Опустив трубку на рычаг, Уилл неожиданно с подозрением взглянул на Бью:

– Послушай, может быть, ты знаешь, где мальчишка?

Бью хмыкнул:

– Знаю, да вот никак не решался заговорить об этом. Скажем так: он достиг полной и окончательной нирваны.

– И что это значит?

– Господи, Стоун, перестань корчить из себя младенца. Развлекись сегодня ночью, сходи в массажный кабинет с какой-нибудь девкой. Ты слишком много времени торчишь в этой грязной конуре…

– Мне не нужна девка! Мальчик никому не сделал ничего плохого!

– Зато у него есть язык, верно? Он и так уже растрепал об этом корабле встречному и поперечному. Даже Клэй знает, что он уехал с тобой; не исключено, что он и еще кое-что ей рассказал.

– Да нет, вряд ли. – Уилла внезапно охватил испуг. – Клэй ничего не знает.

– Хм-м… Придется присмотреть за ней. – Бью достал флакончик-раковину и вдохнул столько порций кокаина, сколько уместилось на ногте мизинца. – Скажи мне одну вещь. У тебя что-то было с моей сводной сестрой?

Уилл глотнул еще виски.

– Это давняя история, – ответил он. – Когда-то Клэй втюрилась в меня… знаешь, как это бывает, – умудренный опытом взрослый мужчина и все такое. Но очарование новизны скоро прошло.

Бью разразился хохотом.

– Отлично тебя понимаю. И теперь ты решил возобновить старую дружбу, – с деланным равнодушием бросил он.

Уилл покачал головой:

– Нет. Между нами все кончено.

– Я не об этом, Уилл.

– Да нет же, черт побери! И вообще… Мы деловые партнеры, Бью, но моя личная жизнь тебя не касается, понял?

Йейтс допил бокал и поднялся на ноги, собираясь уходить.

– Да, Уилл, я тебя отлично понял.

Глава 26

Крыльцо старого тайского дома украшали висячие корзины с розами, орхидеями, темно-пурпурными тюльпанами «Мадам Помпадур» и лазурными гиацинтами; огромные, ярко расцвеченные бабочки порхали над мандаринами, бананами, кремовыми яблоками, белоснежными плодами мангустина и мохнатыми кокосами, аккуратно разложенными щедрой рукой на соломенной циновке.

Наталия Феррари, лежа в своем белом шелковом гамаке, медленно развернула письмо, и по мере того, как прочитанное достигало ее сознания, большие печальные глаза ее наполнялись слезами. Тряхнув головой, отчего слезы растеклись по ее высоким скулам, она откинулась на спину; письмо упало ей на колени. Легкий ветер подхватил листок, и тот унесся прочь, пролетел над тиковой оградой и зацепился за тамаринд, в ветвях которого щебетали дикие попугайчики.

– Стоп! Снятое на проявку! – Джош Льюис, подбежав к Наталии, крепко поцеловал ее в полные губы.

– Ты была великолепна, – шепнул он.

– Спасибо, Джош. Ты самый замечательный режиссер, с каким мне только приходилось работать.

Теперь, когда мир между Наталией и Ником был восстановлен, съемки шли полным ходом, несмотря даже на то, что их недолгий роман подошел к концу.

– На сегодня все свободны, – объявил Джош группе. – Линда, найди Дона и Зэка, – это были ведущие каскадеры фильма, – а ты, Ларс, задержись на секунду – обсудим сцену с погоней на лодках. Фред! Как дела со складом? Нам разрешат снимать там завтра?

Фред Жюстен поморщился.

– Делаю все, что могу. Проклятые бюрократы; такое впечатление, что в этой стране никто не имеет права принимать окончательное решение. Того и гляди, придется вечером лететь в Бангкок и до утра сидеть у порога конторы, дожидаясь, пока ее откроют.

– Джош… Джош! – К Льюису подошла Марсия Симс, его бывшая любовница и главная героиня «Викторианской пасторали», а ныне супруга Харви Шафнера. Рыжеволосая красавица англичанка была одета в белые брюки и футболку с глубоким вырезом, плотно облегавшую ее пышную грудь.

– Где Харви? – спросил Джош.

– Он пошел в отель звонить по телефону. Послушай, Джош…

– Извините, что прерываю, – перебил ее Ларс Нудсен, – но нам с Клэй нужно проверить, готово ли подводное снаряжение. Нельзя ли отложить разговор насчет лодочных гонок?

– Как скажешь, Ларс. – Джош вновь повернулся к Марсии. – Прости, но я очень занят…

Марсия провела пальцами по руке Джоша и крепко стиснула его ладонь.

– Мне очень нужно поговорить с тобой, я не могу ждать. – В ее зеленых глазах застыла мольба.

Кивнув, Джош отвел ее в сторону.

– Мне кажется, я схожу с ума, Джош. Я совершила страшную ошибку, когда бросила тебя и вышла за Харви, – он типичный трудоголик и к тому же самый ревнивый мужчина из всех, кого я знала. С ним я просто задыхаюсь. – Марсия положила руки на грудь Джоша и впилась в его кожу пальцами. – Я хочу тебя, Джош, – чуть слышно произнесла она. – Я хочу тебя вернуть. – Марсия подняла лицо, готовое для поцелуя, но в это время из дома вышел техник-осветитель.

Джош вытащил сигареты.

– Хочешь? – спросил он.

– Давай… – Марсия взяла сигарету, и Джош поднес ей зажигалку. Потом закурил сам и неторопливо затянулся, подбирая нужные слова.

– Марсия, ты очень красивая женщина и ты очень талантлива. Я был бы рад вновь работать с тобой, и я сочувствую тебе… но ты знала, что делала.

– Ах, Джош, не надо читать мне нотации. Любой может ошибиться. – Она бросила взгляд в сторону моря.

– Помнишь, тогда я долго ухаживал за тобой и был взбешен, когда ты ушла. Но с тех пор многое изменилось. – Марсия стояла к нему спиной, и по ее вздрагивающим плечам Джош понял, что она плачет. – Мне очень жаль, что ты несчастлива, Марси. Может быть, тебе стоит поговорить с Харви, наладить с ним отношения…

Марсия вытерла слезы.

– Иди ты… знаешь куда! – Она резко повернулась и стремительно направилась к выходу с площадки.

Полчаса спустя Джош Льюис вернулся в отель. Он не успел пообедать и теперь раздумывал, не заскочить ли ему в кафе на террасе, чтобы отведать тайского супа.

– Джош, дорогуша! А я уже собиралась отправляться на поиски. – Одри Йейтс торопливо шагала к нему через вестибюль; длинная коса, в которую были заплетены ее светлые волосы, моталась из стороны в сторону.

– Какая неожиданность! Ты, случаем, не голодна?

– Но ведь ужинать еще рано…

– Давай назовем это поздним обедом – я так хочу есть, просто помираю.

Одри заулыбалась.

– Я пойду с тобой и буду смотреть, как ты ешь. Мне было так скучно без тебя в Гонконге; я бы ни за что не приехала туда, если бы не старые друзья матери. В «Ориенте» мне сказали, что ты в Паттайе, и я решила, что маленький отдых на морском берегу – именно то, что мне нужно. – Одри умолкла и перевела дыхание. – У меня идея; может быть, поднимемся ко мне и закажем закуски в номер? Ты выглядишь усталым, да и я порядком измучилась во время переезда.

Джош посмотрел на часы. У него еще оставалось сорок пять минут, к тому же в номере Одри его никто не найдет. Одри знала, что предложить, – сейчас Джош нуждался в тишине и спокойствии даже больше, чем в пище.

– Так и быть, Одри, я согласен.

В это мгновение Джош краешком глаза увидел Клэй и Ларса, входящих в отель; Клэй тоже увидела его и весело помахала рукой…

На следующее утро Фред Жюстен позвонил Линде Зайденберг из Бангкока и сообщил, что Джош во время пробежки угодил ногой в дыру тротуара и сломал лодыжку; теперь его нога до колена в гипсе, и врач запретил ему вставать.

Клэй тут же вызвала такси и помчалась в Бангкок. К полудню она уже входила в отель Джоша с кипой американских журналов в одной руке и пинтой мороженого «Хааген Даз» в другой.

Джош сидел на плетеном диванчике, вытянув вперед помещенную в гипс левую ногу, а правую поджав под себя. Возле него стоял телефонный аппарат, а рядом на кофейном столике были разложены документы.

– Позволь выразить тебе свое сочувствие… – начала Клэй от порога.

Джош заулыбался:

– Как ты здесь оказалась? Это ведь не так-то легко – найти «Хааген Даз» в Юго-Восточной Азии…

– Просто надо иметь полезные знакомства. – Клэй вынула из бара ложку и протянула ее Джошу. – Надеюсь, ты не против ромовой глазури? До сих пор мы не обсуждали твои кондитерские пристрастия…

– Ромовая глазурь – это потрясающе! – Джош сорвал крышку и вонзил в мороженое ложку. – Ага! Уже подтаяло и стало мягким. Хочешь попробовать? – Он поднес ложку к губам Клэй.

Послышался стук в дверь, и в номер вошел коридорный с двумя вазами в руках. В одной из них букет был собран из разных цветов, в другой стояли две дюжины коралловых роз.

– Господи, Клэй!

– Не стану тебя обманывать, это не я – мне такое просто не по карману. – Клэй взяла карточки, приколотые к цветам, и протянула их Джошу.

– От моей матери, – сказал Джош, прочтя первую.

– От твоей матери? М-да. Худые вести не лежат на месте.

– Я позвонил ей утром. Сегодня у нее день рождения…

Клэй была тронута тем, что даже в самую черную годину, со сломанной ногой, с запаздывающим фильмом на шее и десятками неприятностей ежедневно, Джош не забывал о матери.

– Ты очень хороший сын.

Джош нахмурился и опустил глаза.

– После смерти брата я остался у нее один; она долгое время была совсем плоха…

– Ты не рассказывал мне этого. Когда…

– Четыре года назад. Он был младше меня. Переборщил с героином… – Джош пожал плечами. – Похоже на дешевый киносценарий. Я не люблю об этом говорить. – Взглянув на вторую карточку, он швырнул ее на столик, и Клэй без труда прочла подпись: «С любовью, Одри».

– Слава Богу, что ты не из ревнивых.

– Пожалуй. – Клэй старалась сохранять беззаботный вид. – Я даже рада, что у тебя есть знакомые женщины, которые посылают тебе розы.

– Зато ты можешь хоть каждый день посылать мне мороженое. И вообще, почему бы тебе не присесть рядом со мной?

Джош отодвинул телефон, и тот немедля зазвонил.

Уже через минуту Клэй поняла, что звонила ее сводная сестра; судя по всему, она намеревалась устроить у Джоша в номере вечеринку. В конце концов Джош сдался; единственное, что он сумел выторговать у Одри, – так это то, что вечеринка начнется не раньше шести часов.

Клэй вовсе не была в восторге от того, что Джош так легко согласился плясать под дудочку Одри. По-видимому, он решил провести часть дня с Клэй, а потом, перед приездом Одри, выставить ее за дверь. И все же Клэй старалась не показывать своего раздражения.

– Так, – сказал Джош. – На чем мы остановились?

– Я как раз собиралась сделать тебе комплимент по поводу того, как ты управляешься со съемками «Золотого треугольника»: отснятый материал производит потрясающее впечатление.

Джош просиял:

– Ты правда так считаешь? Спасибо, Клэй.

– Поверь мне на слово, ты обязательно победишь. – Клэй бросила взгляд на часы. – А теперь прости; у меня встреча за обедом, так что я, пожалуй, пойду.

– Вот как? Значит, ты для этого приехала в Бангкок?

– Нет, конечно. Я приехала поддержать тебя в трудную минуту. – Клэй произнесла эти слова как можно убедительнее.

– Тогда, может, посидишь еще немного?

– Я бы с удовольствием, но мне действительно пора. Когда ты вернешься в Паттайю?

– Вероятно, завтра. Если удастся вылететь на вертолете, буду там около семи.

Клэй поцеловала Джоша в губы.

– Значит, увидимся завтра. Надеюсь, тебе уже будет лучше.

Спускаясь в вестибюль, Клэй радовалась тому, как ловко она разыграла безразличие; но больше всего ей хотелось прикончить Одри. Она позвонила Уиллу Стоуну, чтобы пригласить его на обед, но ответивший ей портье сказал, что он уехал на юг на несколько дней.

Тем же вечером, вернувшись в Паттайю, Клэй заехала в клуб ныряльщиков расспросить завсегдатаев о Пэте, но там никто ничего не знал. Исчезновение мальчика все больше тревожило ее. Каждый день она ждала, что Пэт объявится у нее в отеле. Хотя их не связывали никакие формальные обязательства, Пэт не только искренне привязался к ней, но и с удовольствием выполнял всевозможные поручения группы, снимавшей «большой американский фильм», и Клэй казалось, что, вернувшись в город, он бы первым делом разыскал ее.

Выйдя из клуба, Клэй отправилась на встречу с Зайденбергами и Ларсом Нудсеном. В «Торговых ветрах Уи Энди», маленьком ресторанчике, где подавали «британские блюда в шотландском стиле на тайский манер», они, заказав рыбу, чипсы и жаренные на решетке ребрышки, принялись обсуждать самую ударную сцену фильма, которую должны были вскоре снимать.

– Может быть, закатимся в кино? – предложила Линда, когда, поев, они вышли на улицу. – Сегодня там «Искатели потерянного ковчега» и «Оборотень»; а еще лучше – в дискотеку «Лас-Вегас» – говорят, очень живописное местечко…

Ларс поморщился:

– Откуда у тебя столько энергии в таком-то климате?

– Это потому, что с нами нет Джоша: завтра в семь часов я снова превращусь в марионетку-ассистента.

Компания разделилась: Линда с Питером отправились в кино, а Клэй и Ларс двинулись по берегу к отелю. Ларс пребывал в унынии: Харви Шафнер изрядно надоел ему; вдобавок Ларс скучал по жене и детям и с нетерпением ждал встречи. И все же Клэй удалось разговорить его, после чего целый час она пыталась поднять Ларсу настроение. Они так увлеклись беседой, что, неторопливым шагом двигаясь вдоль моря, постепенно оказались за городской чертой. Уже стемнело, и только луна да далекие неоновые огни отбрасывали оранжевые отблески на поверхность воды. Они продолжали прогулку, прислушиваясь к плеску набегавших волн, и остановились, только когда, обогнув бухту, миновали отель «Ройял-Клифф».

– По-моему, пора поворачивать назад, – сказал Ларс, внезапно заметив, как далеко они зашли.

– Да. Смотри, видишь в конце того пирса? Яхта, и какая огромная – таких в городе раз-два и обчелся. – Белоснежная красавица мягко покачивалась на волнах у дальнего края причала; около нее виднелась гора какого-то тяжелого оборудования, а в иллюминаторах горел тусклый свет. – Подойдем поближе, посмотрим…

Как только они двинулись вперед, на палубе появился светловолосый человек.

– Эй, – крикнул он. – Что вам нужно?

– Мы просто хотели полюбоваться вашей яхтой, – отозвалась Клэй. – Извините, мы не собирались вам мешать. – Схватив Ларса за руку, она повернула обратно.

– Клэй, это ты?

Только тут она узнала голос Стоуна.

– Господи, Уилл! Какое совпадение! Я недавно звонила тебе, хотела пригласить на ужин. – Они с Ларсом подошли поближе к яхте, и Клэй познакомила мужчин.

– Вот, приехал сюда осмотреть эту крошку по просьбе одного приятеля, который собирается ее купить. Он хочет, чтобы я вышел на ней в пробный рейс, – немного запинаясь, проговорил Уилл.

– Замечательное судно. – Ларс с удовольствием оглядывал яхту.

– Кстати, Уилл, – спохватилась Клэй. – Ты не видел Пэта?

– Пэта? Нет. А ты?

Клэй показалось, что вопрос насторожил Стоуна, и она подумала, что он, возможно, что-то скрывает.

– Нет, от него ни слуху ни духу. Ты не позволишь нам осмотреть яхту?

– Видишь ли, внутри страшный беспорядок. Я перебираю мотор. – Последовала пауза. – Если честно… у меня там приятель, он не совсем одет… – Стоун застенчиво улыбнулся.

Словно не сразу поняв намек, Клэй сделала несколько шагов по направлению к яхте, не отрывая взгляда от кучи, наваленной на пирсе, среди которой она заметила акваланги, подводные прожектора и несколько фабричных мешков для подъема грузов – именно такой аппаратурой Уилл пользовался при поисках сокровищ.

– Ах, извини! – Остановившись, Клэй рассмеялась. – Мы не станем тебя беспокоить.

Она повернулась и, подхватив под руку Ларса, направилась вдоль пирса прочь от яхты.

– Не обижайся, я позвоню тебе на днях. – Уилл как-то неуверенно помахал им вслед рукой.

– Кто это был? – Винсент Ласко, выйдя из каюты, поднялся на палубу.

– Какие-то люди хотели взглянуть на яхту.

– Неправда. Я слышал имя «Клэй». Это твоя старая приятельница, сводная сестра Бью?

Уилл нехотя кивнул.

– Пора поднимать груз на борт, до рифа не меньше часа ходу.

Винсент не шевельнулся.

– Я смотрел в иллюминатор и видел, как твоя приятельница разглядывала подводное оборудование. Похоже, она знает, что это такое.

– Да успокойся ты. Давай лучше займемся делом.

– Ладно, заканчивай погрузку, а я схожу в дом, захвачу кое-что.

Проводив Винсента подозрительным взглядом, Уилл оглядел сложенное на пирсе оборудование. Разумеется, Клэй прекрасно знает, что это такое, и Уиллу было не по себе от того, что Винсент тоже это понял.

Уилл не любил Винсента и терпеть не мог работать с ним, потому что тот напоминал ему мороженую рыбу и никогда нельзя было понять, какие мысли бродят у него в голове.

В эту минуту он отдал бы все на свете, лишь бы вновь оказаться на Ки-Уэст и смотреть на далекие звезды с палубы своего маленького красного плавучего домика.

Глава 27

– Какое необыкновенное освещение! – Санни Фитцджеральд, надев темные очки, вслед за Бью поднялась на борт катера, стоявшего у причала неподалеку от отеля «Ориент». Хмурый лодочник-таец вывел длинную посудину кормой вперед в реку Хао-Фия и направил ее к северу, лавируя между переполненными речными трамвайчиками, паромами и баржами, которые были перегружены так, что уровень воды оказывался выше их ватерлиний. Над горизонтом висел огненно-оранжевый шар солнца, уже готовый опуститься за купола храмов Тонбури.

Положив ноги на сиденье, Санни мечтательно улыбнулась:

– С нетерпением жду возможности увидеть твой дом. Бью закурил турецкую сигарету.

– Ничего особенного; так, что-то вроде загородной резиденции. После работы я часто отправляюсь туда ночевать.

– Подумать только – у тебя свой загородный дом… – Санни покачала головой. – Я так горжусь твоими деловыми успехами, сынок.

– А я горжусь тем, что ты наконец-то гордишься мной, мать.

Санни перевела взгляд на правый берег реки, стараясь получше рассмотреть Королевскую площадь и башни храма Изумрудного Будды, но тут ей на глаза попался пожилой мужчина, чистивший зубы в бурой речной воде. Она передернула плечами и снова повернулась к сыну.

– Милый, я готова признаться – бывали времена, когда я сомневалась, что ты возьмешься за ум. Но, надеюсь, теперь это в прошлом…

Оставив за спиной городской железнодорожный вокзал, лодочник свернул влево и повел катер по широкому каналу Клонг-Бангкок-Нои. По мере того как они углублялись в Тонбури, шум и суета Бангкока постепенно сменялись невозмутимым спокойствием экзотических пригородов. Появились изящные тайские жилища, возведенные на сваях. Обветшавшие лачуги соседствовали здесь с роскошными тиковыми особняками; тут и там виднелись банановые пальмы, сгибавшиеся под тяжестью плодов, плантации орхидей и жасмина, тайские храмы, стоявшие вдоль берегов, плавучие ресторанчики, от которых доносились пряные ароматы. Катер не спеша двигался в лабиринте безымянных узких улиц-каналов.

– Не пойму, как они могут так жить, – сказала Санни, когда судно проплывало мимо семьи, купавшейся в мутной реке напротив своего дома. – Ты видел? Они плавают в этой воде, стирают белье, моют посуду… Господи, какая антисанитария!

– Зато они не пьют ее и предпочитают воду из бутылок. Глянь-ка сюда. – Навстречу катеру шла под веслами маленькая лодчонка, прикрытая в середине похожей на палатку завесой. Ее хозяйка – таиландка с цветком в волосах и густо размалеванным лицом – во все глаза уставилась на пришельцев. – Здесь такую встретишь нечасто, – усмехнулся Бью. – Это речная проститутка. Их еще называют «девушка на воде».

– Мы плаваем по этим каналам уже битых полчаса, милый, – отозвалась Санни. – Когда же мы наконец приедем? – В своем ярко-красном костюме и золотом ожерелье с бриллиантами, которое Мак подарил ей на сорокалетний юбилей, Санни выглядела на фоне невзрачного речного пейзажа совершенно неуместно. – Не понимаю, почему ты не купил дом в более респектабельном месте, например, в районе посольств.

– Мне нужно место, где бы я мог бы уединяться. Ты сама знаешь, какой шум стоит в городе.

– У тебя все еще случаются головные боли? – В глазах Санни появилось озабоченное выражение.

Бью кивнул.

– Я перепробовал массу средств, китайские травы, иглоукалывание – и все впустую. Голова начинает болеть, когда вокруг слишком шумно или я чем-то расстроен. Однако вот мы и дома!

Лодочник выключил мотор и подвел катер к крыльцу, орудуя бамбуковым шестом.

– Сатеп! – Бью хлопнул в ладоши. На затянутую сеткой веранду выскочил симпатичный юноша лет двадцати; он помог Санни выбраться из лодки и, улыбаясь, приветствовал ее по-тайски.

– Идем, мать. Я покажу тебе свою берлогу. Стены дома были обшиты тиком, а полы покрыты черным деревом везде, кроме прихожей, ванных комнат и кухни, которые были выложены плиткой. На взгляд Санни, крохотные комнаты дома были обставлены чересчур просто, однако безделушки и сувениры, собранные Бью в путешествиях, свидетельствовали о том, что он унаследовал хороший вкус от своих новоорлеанских деда и бабки. В гостиной Санни увидела диванчик с красной ситцевой обивкой, по обе стороны которого располагались лакированные бирманские столики с коллекцией пятицветного фарфора из китайской провинции Бенхаронг, предназначенного для экспорта в Таиланд. На стенах были развешаны репродукции сиамской живописи конца XVIII столетия. Санни с удивлением рассматривала фигурки, расставленные по всему дому, – балийский цветочный бог, камбоджийские каменные изваяния, деревянные бирманские статуэтки, тайские керамические Будды… Ей было трудно представить Бью в роли серьезного собирателя предметов искусства; видимо, она еще многого не знала о своем сыне и его жизни на Востоке.

– Тебе кто-то помогал обставить дом? Ну признайся же, – выспрашивала Санни.

– Нет, конечно, об этом доме вообще знают немногие. А теперь идем наверх.

Лестница привела их на второй этаж, где располагались рабочий кабинет Бью, спальня, гардероб и застекленная терраса. На полу спальни лежал роскошный черный персидский ковер; огромная резная кровать с четырьмя столбиками была покрыта поблескивающим лаком. Больше здесь ничего не было, если не считать двух пальм в одинаковых кадках.

– Выглядит весьма внушительно, милый. Должно быть, при виде этой кровати твои подруги приходят в восторг.

– Они приходят в восторг не от кровати, а от того, чем мы в ней занимаемся, – ухмыльнулся Бью.

– Ах, прекрати. Разве можно так говорить с матерью?

– Ты для меня скорее сестра, чем мать, и прекрасно об этом знаешь. – Бью достал из шифоньера красный китайский халат. – Я на минутку, только ополоснусь в душе, а пока Сатеп принесет тебе выпить.

Санни сидела в плетеном кресле у окна из венецианского стекла и, потягивая водку с тоником, с удовольствием думала о том, что Бью наконец-то добился впечатляющих успехов. Теперь для полного счастья ей не хватало лишь, чтобы Одри вновь вышла замуж и остепенилась. Даже получая содержание от бывшего супруга, Одри умудрялась постоянно выклянчивать у нее деньги. Дела Уиллоуз шли неплохо, но лишних денег, как известно, не бывает. Кроме того, Санни и сама прекрасно находила применение своему доходу. После смерти Мака для нее наступила счастливая пора, и хотя в Виргинии ей постоянно приходилось быть начеку, выбирая ухажеров и любовников, зато в путешествиях она была сама себе хозяйка и, не стесненная условностями, без помех удовлетворяла свою страсть к молодым мужчинам.

По лестнице поднялся Бью с мокрыми после душа волосами.

– Сатеп! – крикнул он.

Юный таец торопливо вошел к комнату и поставил на кофейный столик пиво и тайские закуски, украшенные мятой и цветами.

– Выглядит очень аппетитно, – заметила Санни. Такая трапеза вполне заменит ужин. Что это за блюда?

– Любимые яства Сатепа. – Бью наклонился над столом. – Вот это так называемые жирные лошадки, остро приправленное мясо, сваренное на пару в банановых листьях, весенние рулетики, ганг тави крип – замороженные креветки, каи квам, яйца, начиненные свининой и крабовым мясом… и наконец нам прик, острый красный соус. Между прочим, он действительно очень острый, будь осторожна.

– Господи, ты стал таким хлебосольным хозяином! Бью вышел в столовую и вернулся с замшевым мешочком, перевязанным коричневой лентой.

– Я кое-что припас для тебя.

Санни развязала мешочек и вынула оттуда два жемчужных ожерелья по две нитки каждое и третье, одинарное.

– Сказочный жемчуг, Бью. И конечно, ты собираешься просить меня об одолжении…

Наблюдая за матерью, которая тут же начала примерять ожерелья, Бью заулыбался.

– То же, что и в прошлый раз: вы с Одри наденете их перед отъездом. В Нью-Йорке вас встретит господин Матасиов и отвезет из аэропорта Кеннеди в отель «Пьер». Когда вы подниметесь в номер, ты отдашь ему двойные ожерелья.

– А третье?

– Я положу его в коробку с конфетами. Преподнесешь ее Матасиову как подарок.

Санни вздохнула и выглянула в окно.

– Я знаю, ты не хочешь, чтобы я расспрашивала тебя о делах, но эти ожерелья очень дорого стоят. Наверное, среди выращенных искусственно здесь нанизаны настоящие восточные жемчужины, и ты просишь меня провезти их, потому что не хочешь платить пошлину?

– Мать, опять ты за старое! Никакая это не контрабанда; просто поносишь их на шее некоторое время. И запомни, они все с моей фермы.

– Но…

– Не задавай лишних вопросов, и мне не придется врать. – Бью бросил на Санни насмешливый взгляд.

Санни вздохнула:

– Ладно, так и быть. Тема закрыта.

Появившийся в комнате Сатеп расставил напитки, а когда Санни стала нахваливать его закуски, улыбаясь, попятился к выходу, отвешивая поклоны.

– Пожалуй, надо вывезти в Уиллоуз несколько тайских слуг. Твой Сатеп – настоящее сокровище.

Бью рассеянно кивнул, и Санни подумала, что у него начался приступ обычной для него хандры.

– Что случилось, милый? Тебя что-то беспокоит? Бью молчал. Тогда Санни подошла к нему и, усевшись рядом, взяла его руку и поцеловала.

– Ну же, не упрямься, расскажи мамочке.

– Так, вспомнил об одном деле. Не хочу портить тебе вечер нудными разговорами.

– Ты же знаешь, со мной можно говорить обо всем. Ты никогда ничего от меня не скрывал…

– Понимаешь, Уилл Стоун продолжает увиваться за Клэй, и это меня беспокоит.

– Какое тебе дело до Клэй? Она пробудет здесь лишь до тех пор, пока идет работа над фильмом. Одри говорит, съемки в Таиланде закончатся через неделю или около того.

– Да, но если Клэй выведает у Стоуна кое-какие сведения, она может попытаться пустить их в ход и погубить меня.

В этот момент зазвонил телефон, и Бью быстро схватил трубку. – Алло… Да, Винсент… Что? Когда, вечером? Так, ясно. Я подумаю об этом. – Бью опустил трубку на рычаг и потер лоб. – Проклятие!

– Милый, что случилось?

– Опять эта чертова Клэй; кажется, она шпионит за Стоуном. Винсент уверен: Клэй знает, что происходит.

– О чем, собственно, идет речь? Ну-ка, сядь и рассказывай все с самого начала.

– Ладно, давай поговорим откровенно. Я занимаюсь сразу несколькими большими делами, а жемчужная ферма – лишь ширма.

– Ширма? Господи, Бью…

– Не перебивай, пока не выслушаешь до конца. У меня все схвачено.

Чем дальше говорил Бью, тем больше мрачнело лицо Санни.

Постепенно выяснилось, что одной из статей его доходов является «экспорт» настоящих жемчужин, скрываемых среди культивированной продукции. Вдобавок к этому они с Винсентом занимались контрабандой героина в ящичках с двойным дном, в которых перевозятся жемчужины для «своих» ювелиров, получающих жемчуг по сказочно низким ценам. Бью также признался матери, что Уилла Стоуна, опытного охотника за подводными сокровищами, он пригласил в Таиланд для того, чтобы найти затонувший опиумный транспорт и поднять его содержимое с морского дна. Еще одной обязанностью Стоуна был надзор за процессом объединения настоящего и культивированного жемчуга.

После того как Бью закончил рассказ, они с Санни некоторое время сидели молча. Удовлетворение, которое Санни ощущала полчаса назад, исчезло без следа. Бью впутался в рискованную игру, сулившую смертельную опасность, и Клэй Фитцджеральд могла только усугубить положение.

В душе Санни поднялась жгучая ненависть к падчерице, и она поняла, что надо спасать Бью любой ценой.

– Что же мне делать, мама? – прошептал Бью.

– Полагаю, у тебя нет выбора, милый. Нужно отделаться от Клэй, лишить ее возможности совать повсюду свой нос. Только не вздумай действовать сам – пусть этим займется Винсент или кто-нибудь еще.

– Но Клэй занята в съемках, ее постоянно окружают толпы киношников…

Санни рассмеялась:

– Не стану же я продумывать за тебя каждую мелочь. Может быть, ты забыл, что Клэй работает под водой: у ныряльщиков то и дело случаются всякие неприятности – ну там, кессонная болезнь, нападение акулы, укус ядовитой рыбы; а иногда в баллонах кончается воздух… Уж с этим-то ты справишься.

Бью крепко обнял Санни.

– Господи, как я тебя люблю! Ты единственный человек, который понимает меня, что бы ни случилось. – Теперь, чувствуя поддержку матери, он окончательно принял решение. Клэй исчезнет с его пути навсегда.

Голос в трубке звучал сухо-профессионально:

– Линда Зайденберг ведет репортаж из Сиама с места последней катастрофы.

– Господи, что еще на сей раз? – Клэй только-только открыла глаза и все еще продолжала лежать в постели, время от времени делая глоток кофе, принесенного горничной.

– Питер только что вернулся от врача. Ему взбрела в голову идея покататься на волнах с каскадерами.

– И что же?

– Растянул шейные позвонки. Врач говорит, он сможет нырять не раньше, чем через неделю.

– Этого только не хватало! – Клэй отлично представляла, какие мучения доставляет под водой поврежденная шея. Невозможно двигаться, смотреть в видоискатель… Даже гидрокостюм не натянешь, не испытывая жуткой боли. – И как же теперь наша главная подводная сцена?..

– Боюсь, нас ждут крупные неприятности.

– Джош знает?

– Да. Он только что прибыл на вертолете со своим гипсом и костылями. Я даже не хочу вспоминать, что он сказал.

– Ну а Питер? Можно с ним поговорить?

В трубке что-то зашуршало.

– Привет, Клэй!

– Послушай, Питер, те кадры, где ныряльщик смотрит через иллюминатор… Думаю, я смогу их снять сама, не теряя даром времени.

– Это было бы здорово. Но тогда тебе придется со всем оборудованием спуститься в люк, дать панораму, перевернуться головой вниз и опять всплыть на поверхность – и все это на одном дыхании, не останавливая съемки. Не подумай, что во мне взыграл мужской шовинизм, но тебе попросту не хватит сил.

– По крайней мере попытаться-то можно?

– Поговори с Ларсом. – В голосе Питера послышалось раздражение. – Не подумай, Клэй, я злюсь на себя, а не на тебя. Надо же, свернул шею. Может, удастся убедить Ларса – снять эпизод в срок для него вопрос жизни и смерти. Попробуй, дело того стоит.

– Спасибо, Питер. – Она повесила трубку.

Клэй нашла Ларса Нудсена в номере Джоша. Когда она вошла, его самого в комнате не было: он появился в ту минуту, когда Клэй наконец удалось уговорить Ларса доверить ей съемку.

– О чем речь? – спросил Джош и, прислонив костыли к стене, заковылял к дивану.

– Мы говорим о сцене, которую Питер должен был снимать через иллюминатор затонувшего корабля. Кажется, я смогу его заменить.

Джош широко распахнул глаза и уставился на нее.

– Черта с два. Это самые сложная работа в фильме, если не считать спецэффектов.

– Но почему? Думаешь, мне не хватит опыта? У Ларса другое мнение. Скажи ему, Ларс.

– Я не имел в виду ничего такого, – поспешно возразил Джош. – Просто ты недостаточно крепка физически…

– Но, черт возьми, я могу хотя бы попробовать! Если получится, мы спасены, если нет – потеряем немного пленки…

– И еще добрую половину дня, которая уйдет на установку освещения плюс рабочее время целой группы. Несколько футов пленки и несколько тысяч долларов.

– Вздор! – фыркнула Клэй.

Ларс поднялся на ноги:

– Мне надо на встречу, так что договаривайтесь сами. Жду тебя в одиннадцать, Клэй.

Джош проводил Ларса долгим взглядом, потом повернулся к Клэй.

– Послушай, это опасно. – Он закусил губу. – Если что-нибудь пойдет не так…

– Ты просто не веришь, что я могу снять этот эпизод.

– Да, не верю, – решительно произнес Джош. – Я готов признать, что все отснятое тобой сделано профессионально, но это была относительно простая работа.

– Я делала то, что мне поручал режиссер. Конечно, не бог весть что…

– Да что ты, это замечательно, эффектно. – Джош ухмыльнулся.

– Прекрати смеяться надо мной! – взорвалась Клэй. – Я предлагаю помощь, чтобы сэкономить средства и время!

– Вот как? Уж не думаешь ли ты, что все наши несчастья происходят по моей вине? Или нашим чудесным крепким кораблем управляет никудышный капитан? – Джош в упор уставился на нее.

– Я этого не утверждала! – постепенно успокаиваясь, ответила Клэй. – И все равно ты узколобый женоненавистник и сомневаешься в том, что я смогу снять эпизод, только потому, что я женщина. Признайся, ведь дело именно в этом?

– Нет. – Джош тоже заговорил тише: – Но это действительно опасно.

– С чего ты взял? Вокруг меня будут люди: вспомогательный персонал, осветители. А Питер будет дежурить в лодке. Ну пожалуйста, Джош. Я прошу немногого – дай мне только один шанс.

Зазвонил телефон, и Льюис снял трубку:

– Алло? Минутку, Харви. – Он закрыл ладонью микрофон. – Ладно, Клэй, твоя взяла. Если не получится, Питер переснимет все заново. В среду мы закончим с второстепенными эпизодами, а в четверг приступим к главной сцене.

Кивнув, Клэй быстро отвернулась, стараясь не выдать своего торжества, и вышла из комнаты.

Санни Фитцджеральд сидела в своем номере в бангкокском отеле «Эраван» и сушила феном волосы, когда из Паттайи позвонила Одри.

– Привет, мать. Не могу долго говорить. Через десять минут у меня встреча с Джошем Льюисом, а я все еще в купальнике. Помнишь, ты просила меня разнюхать, чем занимается Клэй?

– Да, милая. Что-нибудь интересное?

Одри издала хриплый смешок.

– Кажется, в четверг ей предстоит необычное погружение. Они с Джошем крупно повздорили: он не хотел ее пускать, но Клэй все-таки добилась своего.

– Ну, мы-то знаем, какой упрямой она бывает, – не повышая голоса, заметила Санни. – Если сможешь, выведай у Джоша все поподробнее и перезвони мне. Но… Одри, ты меня слышишь?

– Да слышу, слышу…

– Будь осторожна.

– Само собой.

– Пока, милая. Жду звонка.

Повесив трубку и выключив фен, Санни постучалась в дверь ванной:

– Бью, дорогой, не пора ли тебе вылезать? У меня добрые вести…

Глава 28

В полдень киногруппа собралась на палубе катера, вставшего на якорь в полутора милях от острова Кох-Ларн. Клэй, одетая в синий гидрокостюм, еще раз проверила акваланг, в то время как Джош давал ей последние наставления.

– Не забывай, съемка должна вестись плавно, в противоположность нарастающему напряжению звукового сопровождения. Это раздвоение зритель должен ощущать каждую секунду.

Ларс Нудсен застегнул на груди Клэй ремень камеры.

– Все готово, Джош. – Он похлопал Клэй по плечу. – Желаю удачи.

Но, как выяснилось, Джош еще не закончил свои наставления:

– Снимай непрерывно; приближаясь к люку, замедляй темп, а когда вплывешь в трюм и обнаружишь там мертвое тело, камера должна замереть и оставаться в полной неподвижности тридцать секунд.

– Я все поняла, Джош, – кивнула Клэй. Джош крепко сжал пальцами ее локоть.

– Тогда вперед.

Питер Зайденберг, которому врачи все еще не разрешали снять шейную повязку, помог Клэй перебраться на стартовую платформу, подвесил к ее поясу двадцатичетырехфунтовый груз и пристегнул пояс к канату, который должен был замедлять спуск ко дну. Дон Поттер, каскадер, уже находился под водой.

Клэй взяла в рот загубник и подала Джошу сигнал, подняв кверху большой палец; потом включила кинокамеру и плавно вошла в воду.

Она скользила вниз по канату до тех пор, пока не почувствовала легкий рывок привязного троса; это означало, что пройдено уже двадцать футов. Как только ее ласты коснулись песчаного дна, Клэй осторожно подогнула колени, смягчая толчок. Дон Поттер подошел к ней сзади и отстегнул канат. Продолжая плавно двигаться к корпусу затонувшего судна, лежащего на дне в пятнадцати ярдах от нее, Клэй приблизилась к накренившейся палубе, обогнула мачту, поднялась вверх и, перевалив через борт, спустилась вдоль него к смутно видневшемуся иллюминатору.

Внезапно ее охватил приступ тошноты. «Ну вот, только этого не хватало!» Усилием воли она справилась с дурнотой и плавно скользнула в зияющую дыру.

Боковой свет, искусно поставленный Ларсом, превратил трюм затонувшего судна в зловещий подводный грот. Клэй повернулась на спину, готовясь снимать снизу вверх, и тут ее вновь затошнило. Вдобавок у нее закружилась голова. Стиснув зубы, она старалась не поддаваться неприятному ощущению. Чтобы добиться разрешения снимать эти кадры, ей пришлось выдержать настоящую схватку с Джошем, и она не хотела упустить свой шанс.

Дурнота не отступала, и все же Клэй не выпускала камеру. Плавно ведя объективом, она продолжала снимать мрачный трюм; потом начала томительно-медленное приближение к полуоткрытому люку. Дон Поттер неотступно следовал за ней. Как только она подплыла к люку, Дон отодвинул его в сторону, и Клэй протиснула камеру в провал, за которым открывалось жуткое зрелище – одна рука мертвого тела была поднята кверху и колыхалась в водных потоках, словно передавая привет с того света; неподвижные глаза трупа угрожающе уставились на незваную гостью.

Клэй прекратила движение; в ее мозгу звучали слова Джоша: «Замереть в полной неподвижности». Она начала медленно считать про себя. Головокружение и тошнота становились невыносимыми, тело пронзил ледяной холод. Посмотрев на свою ладонь, сжимавшую ручку камеры, Клэй увидела, что ее ногти окрасились в ярко-красный цвет.

Двадцать два… двадцать три… двадцать четыре – казалось, это кровь молотами стучала у нее в висках. Изображение вдруг расплылось, потом опять стало четким. Клэй изо всех сил вцепилась в камеру, продолжая давить пальцем на спусковую кнопку.

Двадцать девять… тридцать…

Камера выскользнула из ее рук, и она потеряла сознание.

Очнувшись, Клэй увидела склонившиеся над ней лица Джоша, Ларса, Питера и Дона Поттера и лишь потом поняла, что лежит на палубе корабля со льдом на лбу и кислородной маской на лице.

– Я сняла эпизод, – хрипло произнесла она, оттолкнув маску и пытаясь сесть.

– Лежи. – Джош удержал ее за плечи. – Тебе надо прийти в себя.

Клэй посмотрела прямо в глаза Питера.

– К воздуху в моих баллонах был подмешан угарный газ, – сказала она.

Питер хмуро кивнул.

– Хвала Всевышнему, Поттер вовремя успел вытащить тебя из воды.

Клэй слабо улыбнулась:

– Спасибо, Дон.

– Ты ведь понимала, что происходит. Как ты могла так долго оставаться внизу! – Питер явно не одобрял ее поступка, но старался сдержаться.

– Я должна была снять эти кадры, и я их сняла. – Клэй с вызовом посмотрела на Джоша и закрыла глаза.

Перенеся Клэй в скоростной катер, Джош отвез ее на берег к поджидавшему их вертолету. Лишь когда врачи бангкокской клиники подтвердили, что ее здоровью ничто не грозит, она вернулась в «Ориент»; однако последствия дневного происшествия все еще давали себя знать.

– Господи, я чувствую себя так, словно кто-то навбивал мне в голову гвоздей и теперь пытается их вытащить… – простонала Клэй.

Джош вынул из мини-бара несколько кубиков льда, завернул их в платок и осторожно положил ей на лоб.

– Ох-ох… – вновь застонала она, закрывая глаза. Джош подтянул кресло поближе к кушетке, на которой, обложившись подушками, лежала Клэй.

– Как бы плохо тебе ни было, подумай о том, чем все могло кончиться, и сразу поймешь, как тебе повезло.

– Я это и так знаю, – ответила Клэй. – Еще минута-другая, и все было бы кончено. Ох, Джош… – она обхватила его руками и привлекла к себе. Несколько минут они молчали.

– Я должен кое-что тебе сказать, – заговорил наконец Льюис и ласково поцеловал ее. – Я люблю тебя, Клэй. До сих пор я цеплялся за свою свободу, но когда Дон вытащил тебя из воды едва живую, я понял, как ты мне дорога.

Клэй, улыбнувшись, попыталась приподняться и поцеловать его, но тут же снова откинулась на подушки.

– Я тоже люблю тебя, Джош… – Ох-х… Почему я не могу выглядеть красивой и здоровой именно тогда, когда мне это так необходимо? – Клэй с трудом повернула к нему лицо.

Видимо, желая показать, что она не одинока в своем несчастье, Джош поднял загипсованную ногу, положил ее на кофейный столик, и тут Клэй снова не удержалась от улыбки, когда увидела, что все члены киногруппы оставили на гипсе свои автографы.

– Ох, и славная парочка получилась из нас с тобой. Утешает лишь одно – то, что наши беды преходящи. Врач сказал, что ты скорее всего выздоровеешь уже к завтрашнему дню. Хочешь есть? А может быть, заказать что-нибудь в номер?

– Нет уж, спасибо. Меня до сих пор еще мутит.

– Как насчет имбирного пива? – Джош заковылял к холодильнику.

– Ох, Джош…

– Позволь мне поухаживать за тобой. Последние недели я вел себя как подонок и хотел бы загладить свою вину. – Джош поставил на столик бокалы для Клэй и для себя. – Знаешь, я до сих пор не понимаю, как это могло произойти. Из больницы я звонил Питеру, и он сказал, что все баллоны заряжались вчера вечером, причем одновременно.

– Знаю. Это происходило в моем присутствии.

– Чем они нагнетали воздух?

– Главным компрессором.

– Ты уверена? Питер сказал, что если бы это был дизель, его входной патрубок мог быть повернут вниз и засасывать выхлопные газы; тогда окись углерода вполне могла попасть в баллон.

Клэй покачала головой:

– В этом случае сознание потеряли бы все, кто находился под водой, а не только я одна. – Она пригубила пиво. – Нет, Джош, это не случайность. Кто-то поработал с моим аквалангом.

– Господи! Кому было нужно тебя убивать?

– Между прочим, это идеальный способ, если речь идет о подводном пловце, – угарный газ не имеет ни цвета, ни запаха. Чтобы воздух стал смертельным, хватит и двух частей окиси углерода на миллион. А выглядеть все будет как несчастный случай.

– Ладно, допустим, ты права; но кому и зачем понадобилось проделывать это с тобой? И как преступник мог узнать, какой из аквалангов – твой?

– Нет ничего проще. Я держу все свое снаряжение в большой брезентовой сумке, на которой написано мое имя; значит, охотились именно за мной.

– И кто же?

– Я видела в Бангкоке моего сводного брата Бью. Я знаю, он очень не любит меня, но пока никак не могу понять, зачем ему меня убивать.

– Подумай хорошенько, Клэй. Чтобы обращаться в полицию, нужны хоть какие-нибудь доказательства, – сказал Джош.

Клэй кивнула.

– Полагаю, Одри тоже была бы не прочь от меня избавиться.

– Из-за меня? Брось, Клэй, Одри не похожа на убийцу.

– Не знаю, не знаю… К тому же нельзя забывать и о моей мачехе. – Клэй осушила бокал, и Джош подлил ей еще пива. – Санни могла позариться на мою треть поместья. По отцовскому завещанию в случае моей смерти она отходит Кенни, но Санни его опекунша, и, если бы покушение удалось, Уиллоуз целиком оказался бы в ее руках.

– Тогда почему же она не сделала этого раньше? Зачем ей было ждать так долго?

– Не знаю, Джош. Я лишь перечисляю вероятных подозреваемых…

– А твой старый приятель? Тот симпатичный блондин?

– Уилл Стоун? Ну нет, ни за что… – Клэй запнулась. – Хотя… он подводный пловец и прекрасно знает об отравлении угарным газом. И все-таки Уилл на такое не способен. – Она замолчала. Сотрудничество Уилла и Бью еще и прежде вызывало у нее подозрения, вот только чем? Этого она не могла понять.

– Ты хорошо себя чувствуешь? – обеспокоенно спросил Джош.

– Голова все еще болит, но уже не так сильно; наверное, таблетки начинают действовать. – Клэй вынула из бокала ледяной кубик и пососала его. – Знаешь, вчера вечером Уилл вел себя как-то странно… – Клэй рассказала Джошу о прогулке с Ларсом и о белоснежной яхте.

– Она такая огромная… Я готова биться об заклад, что оборудование, находившееся на пирсе, предназначено для подводных работ. К тому же Уилл не позволил нам подняться на борт, чтобы осмотреть судно… – Внезапная мысль поразила ее. – Ну конечно, как я не догадалась раньше! Бью нанял Уилла именно потому, что тот был охотником за сокровищами! Значит, Бью ищет какой-то корабль. В Сиамском заливе затонуло много судов. Пэт рассказывал мне о… – Клэй внезапно умолкла.

– Что случилось, милая? Тебе плохо?

Клэй медленно покачала головой:

– Не могу поверить. Надо же быть такой дурой! Пэт нашел утонувший корабль и повез Уилла показать обломки. В тот же день он исчез и больше не появлялся.

Джош передернул плечами:

– Ты спрашивала о нем Уилла?

– Он сказал, что Пэт поехал навестить родственников. Но если обломки, которые нашел мальчик, и есть то самое судно, что ищут Бью и Уилл, они вполне могли решиться навсегда заткнуть ему рот.

– Думаешь, Уилл Стоун убил мальчика, а потом попытался убить тебя из опасения, что ты об этом догадаешься?

Клэй прикрыла глаза.

– Я не верю, что Уилл мог лишить человека жизни; а вот Бью вполне способен на это. Однажды он совершил убийство у меня на глазах. – Клэй заплакала. Воспоминания о Блюджее, отце и Уиллоуз снова вызвали у нее мучительную головную боль.

Джош обнял Клэй и не отпускал, пока она не перестала всхлипывать. Наконец, вытерев слезы и положив на лоб несколько кубиков льда, Клэй удобнее устроилась на подушках и начала повествование о своем прошлом.

Ее рассказ, длившийся полчаса, ошеломил Джоша.

– Почему ты никогда не говорила мне об этом? Теперь-то я понимаю, за что ты ненавидишь свою новую семью. Боже, каким же я был дураком – специально флиртовал с Одри, чтобы моя привязанность к тебе не зашла слишком далеко! – Джош, подволакивая ногу, подошел к окну и долго смотрел на суда, плывущие по реке, потом медленно повернулся к Клэй. В его глазах стояли слезы. – Не знаю, простишь ли ты меня когда-нибудь…

– Ох, Джош. – Клэй вздохнула. – У тебя предостаточно собственных забот, не хватало еще втягивать тебя в свары семьи Фитцджеральдов.

– Если Бью действительно пытался тебя убить, он, должно быть, полагает, что ты знаешь нечто важное, и так просто не успокоится… Придется отправить тебя отсюда ближайшим рейсом. Я найму для тебя телохранителя, и ты пробудешь в моем доме в Калифорнии до окончания съемок, а потом я приеду за тобой.

– Постой; первым делом нужно позвонить Стоуну. Во всей этой истории Уилл – случайный человек; как только Бью получит все, что ему надо, он избавится и от него.

– Черт с ним, со Стоуном. Он сам влез в это болото, пусть сам и выпутывается.

Клэй уселась в кровати; ей показалось, что теперь она чувствует себя гораздо лучше.

– Уилл знает, чем занимается Бью. Если это что-то противозаконное, у нас появятся основания обратиться в полицию.

– И что потом? Стоун ни за что не даст показаний против себя, так что забудь об этом.

– Все же мы должны его предупредить…

– Если это так уж необходимо, отправь ему телеграмму из Калифорнии. – Джош, осторожно погладил ее по голове и нежно поцеловал.

Уилл Стоун, не раздеваясь, плюхнулся на кровать в своем номере и лежал не шевелясь, в надежде услышать, о чем Бью Йейтс беседовал по телефону в другой комнате. Настроение его окончательно испортилось; с тех пор как Бью появился в его номере, Стоун каждые несколько минут прикладывался к своему флакончику с кокаином, а это не предвещало ничего хорошего. Когда телефон вновь затрещал, Уилл даже не попытался дотянуться до параллельного аппарата, полагая, что звонят не ему, а Йейтсу. Лишь когда Бью не среагировал на пятый гудок, Уилл поднял трубку.

– Уилл! Какое счастье, что я тебя застала. – Голос Клэй звучал так громко, будто она находилась где-то поблизости. Он молча слушал ее рассказ о том, как она едва не отравилась окисью углерода, а когда Клэй сказала, что угарный газ появился в ее баллонах не случайно и что, по-видимому, это дело рук Бью, медленно покачал головой.

– Спасибо, что позвонила. – Уилл чувствовал, как к горлу подступает тошнота. – Я рад, что у тебя все обошлось. – Он повесил трубку.

– Кто это? – спросил Бью, появляясь на пороге комнаты.

– Сегодня с Клэй произошел несчастный случай под водой.

– Неужели? – Бью отхлебнул виски. – Какой кошмар.

– Это ты подослал к ней Винсента, признайся. Неспроста он вчера околачивался рядом с киногруппой.

– Неужели?

– Ты решил убрать Клэй, потому что боишься, как бы она не пронюхала о наших планах, – сказал Уилл.

– Вот именно, боюсь; и поэтому никому… ты слышишь… никому не позволю сорвать это дело. Через два дня мы станем мультимиллионерами, и ты навсегда забудешь о Клэй Фитцджеральд. Таких, как она, пруд пруди. – Бью глотнул виски. – Черт бы побрал Винсента и его топорную работу. Это лишний раз подтверждает старую истину: хочешь, чтобы все получилось как следует, – берись за дело сам.

– Оставь Клэй в покое – она ничего не знает. Просто у тебя начинается мания преследования.

– Мания преследования, говоришь? Очень ценное качество в нашей ситуации. Это тебе не сказки о пиратских сундуках в Карибском море, это настоящая жизнь. Сними наконец розовые очки, ты, придурок!

– Уже снял. Я ухожу от тебя. Отдай то, что мне причитается, и…

Йейтс разразился хохотом.

– Ты потрясающе наивен, Стоун. Твои руки в крови, а ты надеешься спрятаться под одеялом. – Он подошел к Уиллу вплотную, так что их тела почти соприкоснулись. – Даже и не думай, что у тебя из этого что-нибудь получится. Мальчишка мертв, а ты – последний, кто с ним встречался. Клэй едва не отравилась газом из акваланга, а ты – подводный пловец и очень хорошо в этом разбираешься. К тому же вас видели вместе. – Бью проглотил таблетку, запив ее виски. – А теперь посмотри на дело с моей стороны. Ты слишком много знаешь, чтобы выйти из игры. Если что, я прямиком двину в полицию и повешу на тебя убийство мальчишки.

Стоун чувствовал себя так, будто его заперли в мрачном подземелье, из которого невозможно выбраться. Он еще отхлебнул из бутылки.

– В сущности, у тебя есть выбор, – насмешливым тоном продолжал Бью. – Либо ты становишься богатым, либо мертвым. – Он вынул из бокового кармана револьвер.

– Ладно, Бью. Ты прав. – В этот момент охвативший Стоуна испуг вдруг куда-то отступил, и он понял, что пора хорошенько пошевелить мозгами. Если ему удастся выбраться отсюда, он все расскажет Клэй. Может быть, они вместе скроются, он сумеет ее защитить…

– Я знал, что ты меня поймешь. А теперь я попрошу тебя об услуге. Пожалуй, сейчас самое время для тебя доказать мне свою верность.

Уилл допил остатки виски.

– Чего ты хочешь?

Бью открыл бумажник и вынул оттуда пакетик в алюминиевой фольге, внутри которого находились четыре маленькие пилюли. Бью разделил фольгу пополам и завернул в каждый кусок по две таблетки. Один из них он сунул обратно в бумажник, второй протянул Стоуну:

– Прими душ, приведи себя в порядок и побрейся. Я хочу, чтобы ты позвонил Клэй и предложил ей выпить вместе. Когда придет время расходиться по домам, подбрось пилюли ей в стакан и постарайся сделать это так, чтобы никто не заметил.

– Ты с ума сошел. Я…

Бью ткнул ему в висок ствол револьвера.

– А если я нажму курок? Послушай, это не русская рулетка. Тебе некуда деваться. Ну что, приятель, согласен?

Уилл медленно кивнул. Подойдя к телефону, он набрал номер Клэй. Пока длился разговор, Бью держал револьвер у его уха.

– Все в порядке, Клэй пригласила меня в свой номер. Она чувствует себя недостаточно хорошо, чтобы выходить.

– Отлично! – Бью сдавленно фыркнул. – Надеюсь, сегодня вечером ей полегчает. – Он сунул револьвер в карман. – Теперь ты знаешь, что делать. И постарайся, чтобы никто не увидел тебя в ее номере, ясно?

Уилл кивнул:

– У меня нет другого выбора.

– Совершенно верно, Уилл. Увидимся завтра. – Бью весело хлопнул Стоуна по спине. – Я знал, что ты разберешься в ситуации.

Глава 29

Голова Клэй постепенно прояснялась. Приняв душ, она натянула свежую одежду, которую ей привезли из Паттайи Линда и Питер. Убедившись в том, что у нее есть все, что нужно, супруги Зайденберг и Джош отправились ужинать в гостиничный ресторан «Лорд Джим», а перед этим Джош, забронировав для Клэй билет на рейс до Лос-Анджелеса, пообещал отвезти ее в аэропорт и договориться, чтобы ее встретили в Калифорнии.

Клэй обрадовалась. Когда Уилл перезвонил и назначил ей встречу, она ждала его с нетерпением, надеясь узнать до отъезда, что задумал Бью. Может быть, обстоятельства так сложатся, что Йейтса арестуют, и тогда Клэй не нужно будет покидать Таиланд.

Взбив подушки, Клэй улеглась на кушетку и тут же почувствовала, что ее клонит в сон. Хорошо, что Джош ушел, вяло подумала она, в его присутствии Уилл вряд ли стал бы говорить откровенно.

Однако едва она успела заснуть, как ее разбудил громкий стук в дверь.

– Это я, Уилл.

– Входи, не заперто. – Клэй уселась на постели. Она сразу заметила, что, несмотря на шикарный костюм и модный галстук, Стоун выглядел ужасно.

– Ты должна уехать из города, – с ходу выпалил он и бросил на стол пакетик из фольги. – Бью за тобой охотится. Мерзавец заставил меня позвонить тебе и хотел, чтобы я незаметно подложил эти пилюли в твой бокал.

Подойдя к кушетке, Уилл опустился перед ней на колени.

– Я люблю тебя, Клэй. Давай уедем вместе, сегодня же. У меня есть друг в Австралии; мы поедем к нему, я устроюсь на работу… – Он обнял Клэй и уткнулся лицом ей в грудь.

– Ну-ну, все хорошо. – Клэй осторожно погладила Стоуна по голове. – Успокойся и расскажи обо всем по порядку. Я думаю, нам лучше обратиться в полицию…

Уилл отпрянул:

– Это невозможно! Бью слишком хитер, он повернул дело так, что в первую очередь обвинят меня…

Едва он произнес эти слова, как дверь с громким стуком распахнулась.

– Черт возьми, ты абсолютно прав. Я слишком хитер для тебя. – Бью Йейтс, словно вызванный словами Уилла призрак, появился на пороге с револьвером в руке. – Мой план предусматривает любые случайности. – Он насмешливо взглянул на Клэй. – Привет, детка. Прости за головную боль. У меня есть отличное лекарство от всех болезней… – Бью взвел курок револьвера. – Но это не к спеху. У тебя найдется что-нибудь выпить?

– Возьми вон там. – Клэй кивнула в сторону бара.

– Черта с два. Ну-ка, Стоун, достань мне виски, да побыстрее.

Зазвонил телефон. Клэй быстро протянула руку к трубке, но Бью, рванувшись через всю комнату, нанес ей резкий удар ребром ладони по костяшкам пальцев. Клэй вскрикнула и отдернула руку.

– Извини, милая, у тебя нет времени болтать по телефону.

Уилл налил виски и протянул бокал Бью. Пока тот жадно пил, запрокинув голову, он попытался выхватить оружие, но Бью, неожиданно развернувшись, ударил Уилла ногой в живот.

– Ничего не выйдет, дружище, ты проиграл. Теперь мне придется нанимать другого ныряльщика, чтобы достать опиум. Жаль. Я надеялся сперва закончить это дело, а уж потом отправить тебя к праотцам.

– К праотцам? – Уилл растерянно заморгал. От удара и выпитого спиртного у него все расплывалось в глазах.

– Уж не думал ли ты, что мы с Винсентом станем делиться с тобой? Черта с два.

Уилл трясущимися руками налил себе виски, тщетно пытаясь сообразить, что делать дальше.

– А ну, иди сюда! Пора кончать. Аккуратная дырочка в сердце мисс Клэй, еще одна в твоей голове, и пистолет у тебя в руке. Полиция решит, что это ссора на любовной почве.

Бью отступил к двери и прицелился в Клэй.

– Бью, постой! – Во всю мочь завопила Клэй, проворно скатываясь на пол между кушеткой и кофейным столиком; и в этот миг Уилл набросился на Йейтса. Тут же, сделав гигантский прыжок от распахнувшейся двери, на Бью со спины навалился Джош Льюис.

Револьвер выстрелил почти одновременно с появлением в комнате Питера Зайденберга. Клэй лежала на полу, замерев от страха. Она слышала истерический визг Линды в коридоре. Питер в шейной повязке и Джош с ногой, закованной в гипс, вряд ли могли справиться с Бью – даже пьяный, он был достаточно силен. Нанеся стремительный удар в челюсть Питеру и ударив Джоша коленом в пах, он без труда вывел из строя обоих противников. Выронив в схватке револьвер, Бью торопливо озирался, ища его глазами, пока наконец не увидел, что оружие наполовину скрыто телом Уилла Стоуна, истекавшего кровью на полу.

– Черт! – Взревев, Бью метнулся к выходу.

Как только он исчез за дверью, в номер вбежала Линда Зайденберг. Следом на шум явились консьерж и сразу несколько горничных.

– Позовите врача! – Клэй указала им на Уилла. – Врача! – повторила она, видя, что служащие отеля в нерешительности топчутся на месте. – Джош, как ты?

– Я в порядке, только нога болит, – ответил Джош. – Что с Питером?

– Сам хотел бы это знать. – Питер осторожно ощупывал челюсть, словно пытаясь убедиться, что она до сих пор еще на месте.

Клэй опустилась на колени возле Уилла. Его рубашка пропиталась кровью, глаза были закрыты.

– Уилл! – Клэй схватила его руку, пытаясь нащупать пульс.

– Врач сейчас будет. – Линда с нескрываемым ужасом смотрела на безжизненное тело Уилла, кладя трубку. – Он вызовет полицию.

– Клэй, ты-то сама цела? – Джош осторожно дотронулся до нее.

– Я – да. – У Клэй на глазах выступили слезы; плечи ее вздрагивали.

– Мне очень жаль, – сказал Джош, – но, похоже, врач уже ничем не поможет твоему приятелю.

Клэй, Джоша и супругов Зайденберг отвезли в полицейский участок, находившийся в десяти кварталах от отеля, где аккуратно одетый пожилой мужчина внимательно выслушал их рассказ, в то время как другой полицейский записывал их показания.

– Когда Клэй не ответила на звонок, мы сразу заподозрили неладное. – Джош, попросив разрешения, закурил. – Как только я подошел к двери и Клэй закричала, я ворвался в номер. Потом завязалась драка; Бью Йейтс застрелил Стоуна и скрылся.

Инспектор Напомбестра окинул компанию усталым взглядом.

– Мои люди уже ищут его. – Он повернулся к Клэй. – Мы давно присматриваемся к мистеру Йейтсу, но до сих пор у нас не было веских причин для ареста. Будьте любезны, мисс, расскажите все, что вам известно об опиумном транспорте и жемчужной ферме на Пхукете…

Молодой таец в полицейской форме, быстро войдя в комнату, сказал что-то инспектору и исчез так же внезапно, как и появился.

– Мистера Йейтса до сих пор не могут найти, – сообщил Напомбестра. – Мои люди обыскали его дом и контору. По-видимому, Йейтс там уже побывал – содержимое большинства ящиков пропало. – Инспектор откинулся на спинку кресла и посмотрел на Клэй. – Когда мы закончим, мисс Фитцджеральд, я дам вам свою машину и помощника. Он отвезет вас в аэропорт и убедится, что вы благополучно отбыли в Калифорнию. Господин Льюис, к вашей киногруппе мы приставим в Паттайе специальное подразделение, которое будет охранять вас до завершения съемок. Ну а мистер Йейтс от нас не уйдет, не сомневайтесь…

– У меня идея, – сказала Линда Зайденберг. Полицейская машина, в которой она сидела вместе с Клэй, на предельной скорости мчалась в аэропорт. – Давайте плюнем на «Золотой треугольник» и экранизируем нашу историю – на мой взгляд, этот сюжет куда интереснее…

Клэй рассмеялась, хотя ей было вовсе не до смеха: Уилл Стоун погиб, а Бью Йейтс все еще оставался на свободе.

Ругая себя последними словами за непростительную оплошность в «Ориенте», Бью велел Джерри ехать в контору. Собрав документы, он выгреб из сейфа пятьдесят тысяч долларов и попытался связаться с Винсентом Ласко, но тот словно сквозь землю провалился.

Когда Джерри привез его к отелю «Эраван», Бью, протянув парню пятисотдолларовую бумажку, приказал ему исчезнуть.

– А что делать с машиной? – Джерри, похоже, не слишком удивился такому повороту событий.

– Перегони в Сингапур и продай. Найдешь моего приятеля Рэймонда, помнишь его? Отправляйся немедленно и гони всю ночь.

– Ладно, Бью, до свидания. Может, еще встретимся. – Рванув с места, Джерри помчался по Ратча-дамри-роуд.

– Прощай, придурок, – буркнул Бью себе под нос. Войдя в вестибюль «Эравана», он позвонил своему сингапурскому партнеру Рэймонду.

– Привет, Рэй. Я должен срочно уехать, так что лавочка на время закрывается. Нет, не беспокойся, как только все уляжется, мы тебя найдем – либо я, либо Винсент… Я могу попросить тебя об услуге? Это насчет моего парня, Джерри. У него моя машина, и сейчас он едет в Сингапур; я велел ему встретиться с тобой. Да, верно. Позаботься о нем. Мне плевать, как ты это сделаешь! Машину возьми себе. Ну, пока.

Бью причесал волосы и, поднявшись в номер матери, открыл дверь запасным ключом.

– О Господи, Бью! Сколько раз говорила тебе, не смей входить без стука. – Санни была совершенно голой; рядом с ней на огромной кровати лежал юноша, почти подросток из местных; его напружиненный, готовый к действию член медленно опадал. Судя по всему, парень еще не понял, ввязываться ли в драку или бежать со всех ног.

Лицо Бью исказилось от гнева; оттолкнув Санни, он с громким воплем набросился на несчастного.

– Прекрати! – закричала Санни. – Прекрати сию же минуту!

Сопя и ругаясь, Бью перевернул противника лицом вниз и, пропустив руки ему под мышки, сцепил пальцы у него на шее. Лицо юноши побагровело, вены на лбу вздулись. Бью бросил его навзничь и ударил коленом в пах.

– Хватит! Оставь мальчика в покое! – Санни подбежала к сыну и попыталась оттащить его.

– К черту, мать… К черту! – Бью отпихнул ее и, встав с кровати, с отвращением глядел на потерявшего сознание парня. Наконец, подняв его с постели, Бью направился к окну.

– Господи, ты в своем уме? – Санни метнулась к окну, чтобы закрыть его прежде, чем туда доберется Бью; но тот, обойдя ее, выбежал в коридор.

Несколько минут спустя он вернулся в комнату.

– Где его одежда?

– Что ты с ним сделал?

– Это не важно. Одежда… где она, черт возьми? Санни собрала разбросанные по комнате вещи, и Бью, схватив их, выбежал из номера.

Вскоре он вернулся, усмехаясь себе под нос.

– Послушай, куда ты его девал? – Санни чувствовала, как страх все больше овладевает ею.

– Спустил в шахту для белья – пусть поваляется на куче грязных простыней.

– Бью Йейтс! – взвизгнула Санни. – Ты мерзкий болван, и ты совсем не думаешь о последствиях!

Казалось, Бью на мгновение смутился.

– Я… я очень сожалею, мама. У меня неприятности, и… мне без тебя не обойтись. – Стиснув пальцами виски, он рухнул на кровать лицом вниз.

Санни, сев рядом, положила ладонь ему на затылок и мягко провела пальцами по его спине.

– Какие неприятности, милый? Рассказывай. Неожиданно Бью начал всхлипывать.

– Все пропало. Я должен бежать, полицейские уже прочесывают аэропорты, они могут появиться здесь с минуты на минуту.

– Подожди. – Санни взяла трубку и позвонила портье. – Говорит миссис Фитцджеральд из семьсот пятнадцатого номера. Я плохо себя чувствую и хочу, чтобы меня ни в коем случае не беспокоили. Вы поняли? Никаких телефонных звонков, никаких посетителей, вам ясно? Спасибо.

– Эх, мать, легавых это не остановит.

– Ну, может быть, хотя бы на несколько минут… – Санни снова начала крутить диск телефона.

– Мама, это бесполезно. Мне конец.

– Ш-ш-ш, не мешай мне разговаривать. Пригласите к аппарату хан Краизри, пожалуйста… Алло, Эд?

Эд, милый, помнишь меня? – Санни призывно хохотнула в трубку. – Послушай, я не могу долго говорить. Мой сын попал в беду. Его подставили, и я хочу, чтобы он уехал. Да, сейчас же. Отель «Эраван». Хорошо, Эд… Да, милый, я так тебе благодарна!

Санни дала отбой и тут же снова набрала номер:

– Одри? Молчи и слушай. Если спросят, где меня найти, отвечай, что я уехала на остров Чанг-Маи на экскурсию. Сиди и не высовывайся, пока я с тобой не свяжусь, понятно? Вот и умница.

Кое-как запихав в большую сумку одежду и косметичку, Санни быстро оделась.

Бью по-прежнему неподвижно лежал на кровати и по-щенячьи скулил.

– Все будет хорошо, милый, – сказала Санни. – О том, что случилось, ты расскажешь мне после. – Она села рядом с сыном.

Перевернувшись на спину, Бью положил голову на колени матери, обхватил ее руками за талию и крепко прижал к себе.

– Мама, сделай же что-нибудь, и пусть все это быстрее кончится. Прощу тебя, мама, прошу!

Санни поцеловала его волосы.

– Успокойся. Сейчас за нами пришлют частный вертолет, мы отправимся в Куала-Лумпур, а там сядем на самолет до Афин, и я подумаю, что делать дальше.

– Не забудь жемчуг, – шепнул Бью.

– Все ожерелья на мне, не беспокойся.

– Ох, мама, хорошо, хоть ты меня понимаешь. Кроме тебя, у меня никого нет и никогда не было.

– Знаю, милый, знаю, – проникновенно произнесла Санни. Погладив Бью по животу, она запустила ладонь за пояс его брюк. – Я сделаю все, чтобы ты опять был счастлив.