Клеймо Сэкеттов

Глава 12

По дороге к пещере я соблюдал осторожность, постоянно оглядывая гребни и вершины гор, где могли бы находиться наблюдатели. Хотелось надеяться, что я их провел. Но так ли это было на самом деле? Мне уже не раз приходилось прокалываться. Но дорога вдоль Пайн-Крик, ведущая вверх по каньону, была так хорошо замаскирована, что преследователю пришлось бы ехать точно по моему следу, чтобы не терять меня из виду.

Если Аллен — именно тот, кого я искал, то у него осталось мало времени. Он знал так же хорошо, как и я, что час приближается и события будут раскручиваться все быстрее.

Во многом мне помог Свэндл. Он дал прекрасного коня. А поскольку у меня в кармане лежал документ, подтверждающий то, что мы обменялись лошадьми, меня никто не сможет обвинить в конокрадстве.

Эла Забриски я видел. Но где были Ромеро, Сонора Макон и остальные? Выяснить это совершенно не было времени.

Еще до рассвета я вышел из пещеры и тронулся в путь. Собрал букет весенних цветов и положил их на могилу Энджи. Развернув коня, я увидел, что ко мне сквозь деревья пробираются трое всадников.

Бежать не было возможности. Да и к чему? Пусть получат, что хотят. Сами напросились. Я остановился где был, на открытом месте, с винчестером в руках.

Они увидели меня не сразу, и я подпустил их поближе. Все они были на лошадях с клеймом «Ленивая А».

— Вы ищите меня? — крикнул я им.

Они тут же осадили коней. Один схватился за револьвер, и я выстрелом выбил всадника из седла. Потом я упал на одно колено и выстрелил снова, засунул в патронник еще один патрон и выстрелил в третий раз, прежде чем прозвучал первый ответный выстрел. Всадник, в которого я попал, лежал на земле. Когда он упал, его лошадь бросилась в сторону, помешав прицелиться остальным. Я выстрелил снова, и всадники стремительно ретировались. При этом один из них держался за седло левой рукой, а правая болталась плетью.

Держа упавшего ковбоя под прицелом, я подошел к нему. Оказалось, он тяжело ранен — пуля пробила грудь. Это был крупный бородатый человек с лицом, обезображенным шрамом. Он смотрел на меня, пребывая в полном сознании.

— Я умру?

— Ты пришел охотиться на меня. Чего же ты ожидал?

Подобрав его оружие, я обыскал его, потом снял винчестер и седельные сумки с его лошади.

— Он тебя достанет, — проговорил раненый. — Аллен тебя достанет. — Когда я не ответил, он продолжал: — У тебя нет шансов. На этот раз у него есть план.

— Какой план?

— Ты уже в ловушке и не сможешь покинуть эти места, даже если захочешь. Они окружили тебя и начали сужать кольцо.

— У него не так много людей.

Его лицо было белым, и он обливался потом от боли, которую начал чувствовать, когда прошел шок.

— Он нанял около ста апачей… Пообещал им… ружья и виски, — раненый с трудом произносил слова.

Апачи…

Что ж, это меняло дело. Белые — или апачи из Тонто. Это была их страна, и они знали здесь каждый укромный уголок и каждую трещину в скале. Кольцо вокруг меня будет все сжиматься и сжиматься. Так волки охотятся в прериях. Я видел.

Пока я размышлял, ковбой умер.

Я сел в седло, взял прямо на запад, и поскакал быстро, без остановок, мне никто не встретился, только дав раза я заметил сигнальные струйки дыма — верный знак, что умирающий сказал правду: апачи шли за мной по пятам.

Сейчас главным для меня была скорость. У каньона Мертвой Коровы я повернул на юг и нырнул в дикие заросли гор Мазатзал.

Воздух был горячим и неподвижным, от утренней прохлады не осталось и следа. Путешествие по крутым горам моим лошадям давалось нелегко. На склоне, покрытом кактусами, я остановился, чтобы дать им передохнуть, и осмотрелся.

Как было бы здорово спокойно посидеть и поглядеть на открывшийся прекрасный пейзаж! Что может быть лучше поры цветения! Но времени, чтобы насладиться красотой, не было совсем. Я только позволил себе полной грудью вдохнуть упоительный воздух, наполненный ароматами цветов и трав.

Вдали горы образовывали синее кольцо. Совсем рядом в их тени извивались каньоны. Мой взгляд отдыхал, блуждая по этим просторам.

Апачи, живущие в горах, народ свирепый. Они нападают как на белых, так и на себе подобных, совершают бандитские налеты на поселки и ранчо. Отлично зная окрестности, обладают способностью оказаться рядом, когда кажется, что они далеко. В сложившихся обстоятельствах у меня был выбор: либо я ухожу в глубокое подполье, не оставив следов и надеясь, что меня не найдут, либо просачиваюсь сквозь кольцо и еду в лагерь, где квартируют армейские части — в Глоуб или в Прескотт, — и жду, пока Аллену станет невмоготу платить индейцам. Осуществить то или другое крайне сложно, почти невозможно.

Вдали поднялся тонкий столбик дыма, а ближе появилось маленькое облачко пыли. Отдых кончился. Я провел лошадей вверх по склону, пересек гребень Кактусов и направился на север, в сторону горы Ноб — Шишка.

Свэндл произвел на меня неплохое впечатление. Он был суров, но вел себя чуть ли не дружелюбно. Скорее всего, он не одобрял затеи Аллена, Аллен же оставался для меня тайной. Я вспомнил, как встревожился Свэндл, когда я сказал, что, возможно, были и другие женщины, которых постигла та же участь. Похоже, он что-то знал.

Но пора было взглянуть фактам в лицо. Расклад явно не в мою пользу. В бегах находился я, а не мой противник и на встречу с ним один на один рассчитывать пока не приходилось. Я даже еще ни разу не видел его, знал о нем крайне мало, только имя.

Из любых ситуаций я привык выкручиваться сам, без чьей-либо помощи, но сейчас я поймал себя на том, что жду ее. Ох, как она нужна мне! Надежды практически никакой. Придется где-то спрятаться. Спустившись с горы Ноб, я взял в сторону Полуночной горы и увидел перед собой трех всадников. Они появились из-за деревьев и направлялись в мою сторону. Держа винтовку поперек седла, я поехал им навстречу.

Заметив меня, они немного растянулись, но я продолжал двигаться вперед, не обращая на них никакого внимания. Во рту у меня пересохло, я весь напрягся. Кому придется по душе в одиночку противостоять трем крутым парням — а в компании «Ленивая А» других не держали. Свернуть, удрать было поздно. Оставались только хитрость, обман да стычка.

Чем ближе они подъезжали, тем очевиднее становились их намерения: они были готовы к драке. И тут произошло невероятное. Один из них заметил метку на сбруе моего коня… Я и забыл, что ехал на лошади «Ленивой А».

Он хихикнул и крикнул:

— Эй, приятель, ты заставил меня всерьез беспокоиться. Я думал, ты Сэкетт.

Они придержали коней и расслабились. Я же, не спуская с них дула винтовки, крикнул:

— Я — Сэкетт. А теперь, живо, бросайте оружие, если не хотите расстаться с головами.

Надо было видеть, что с ними стало. Они просто вскипели от гнева. Им страшно хотелось схватиться за оружие. Но это были опытные ребята, никто не желал умирать так глупо. Когда они разоружались, пальцы их двигались чрезвычайно осторожно, быстро и ловко.

Затем я заставил их отъехать на тридцать ярдов и спешиться. Собрал оружие, взял лошадей. Мешок с провизией вернул им.

— Ешьте, — сказал я, — а потом спускайтесь к реке Верд. Рано или поздно встретите кого-нибудь или сами доберетесь по высокогорной тропе до Кэмп-Верд.

У двоих из них были патроны. Они могли мне пригодиться, и я опустошил кобуры. Их шестизарядные револьверы повесили на виду на дерево, а ружья оставили себе. В драке, когда нет возможности перезарядить ружье, лишнее всегда пригодится.

А потом я умчался, оставив их проклинать меня, против чего совершенно не возражал и не винил их за это. Очень обидно и тяжело оказаться без лошади в дикой горной пустыне, когда у тебя на ногах сапоги наездника, а впереди долгий путь, который предстоит пройти пешком.

Этой ночью я укрылся в расщелине у Вет-Ботом-Крик и приготовил себе бекон и жареные лепешки. Перед закатом я отпустил их лошадей, решив, что они вернутся на ранчо.

Как только забрезжил рассвет, я выкатился из-под одеяла и принялся собирать пожитки. В этот момент послышался перепелиный крик. Что-то в нем мне показалось странным. В этих местах было очень много синих мексиканских перепелов, но этот крик… Я быстро оседлал коня и уложил вещи.

Между тем первому перепелу ответил второй, а затем третий.

Мой лагерь находился на почти горизонтальной площадке под кустарником рядом с ручьем. Это было тихое, прекрасное место, где по камням, весело звеня, бежала вода, а солнце расцвечивало землю под кронами игрой света и теней.

Рядом отвесно обрывалась стена каньона, дна которого едва достигали солнечные лучи. Передо мной длиной примерно в полмили и шириной в треть тянулся луг с великолепной травой. Верхний каньон, где протекал ручей, возле которого я сидел, вел на юг и вверх, к каньону Бычьего ручья и древней индейской тропе.

Место мне очень нравилось, и я надеялся остаться здесь на некоторое время, дать лошадям и себе отдых. Но меня обнаружили, в этом я нисколько не сомневаюсь. Смогу ли я выбраться и удрать?

Внизу, в каньоне, пожалуй, самое безопасное место. Никто не станет меня там преследовать, если он, конечно, в здравом уме. Один человек с винтовкой мог бы перебить там целую армию, но, выбравшись из каньона, я оказался бы в долине реки Верд, и, могу поспорить, что там, вдоль берега, уже курсирует патруль из всадников «Ленивой А» или из индейцев.

Перепелами скорее всего кричали апачи, а мне нечего ждать от них, кроме беды. Та помощь, которую мне прежде оказали индейцы, ничего не значила. Во-первых, нет никакой гарантии, что это то же самое племя, а во-вторых, если бы это было так, то сейчас их интересовало только вознаграждение, которое им обещали за мою голову.

Вокруг было подозрительно тихо. Я пересек поляну и вошел в воду ручья, взяв коня под уздцы. Дно каньона представляло собой голую скалу. Вода в ручье была чистой и холодной. Его питали талые воды. Пару недель они неслись бурным потоком. Теперь вода спала, и ручей достигал глубины восемнадцати дюймов или двух футов. Когда встречались более глубокие участки, я садился на коня.

Рядом со мной, справа, тянулся склон горы, и я засунул винтовку в чехол, чтобы получить большую свободу движений. Перестрелка здесь могла вестись из револьверов, потому что в любом направлении обзор был не более нескольких ярдов.

Над моей головой ленивыми, плавными кругами парил канюк. Сколько я ни приглядывался и ни прислушивался, ничего подозрительного не обнаруживалось, но и не верилось, что вокруг нет внимательных глаз, тайно наблюдающих за мной. Я многое бы дал за то, чтобы выглянуть из каньона… Ведь если не улыбнется удача, час мой наступит в любое мгновение.

Яркая вспышка света, отразившегося от дула винтовки, была мне предупреждением. Я кинулся в сторону и молниеносно вскочил на коня. Пуля ударилась о скалу, и эхо пронеслось по каньону. Инстинктивно я посмотрел на то место, куда врезалась пуля, и увидел белый шрам на обнаженном теле скалы. Он прошел на высоте не более четырех футов над водой. Значит, стреляли с горы напротив.

Пока я искал, откуда сделан выстрел, мой противник поднялся, чтобы выстрелить снова. Достать его из револьвера я не мог, поэтому не стал открывать огня, а направил коня ближе к склону горы. Как только я это сделал, на берегу ручья внезапно показался индеец. Он был от меня не далее чем в двадцати футах.

Негромкое эхо, вызванное моим передвижением по воде, несколько сбило его с толку. Он не смог точно угадать, где я нахожусь, и вышел из кустов. Его взгляд искал что-то примерно в двадцати футах за моей спиной. И это было роковое стечение обстоятельств. Я выстрелил в индейца, не распрямляя руки, и увидел, как пуля пробила ему грудь. Он поднялся на цыпочки, а потом упал в воду, расплескав ее. И тогда я повернул за угол и стал пробираться вверх по ручью так быстро, как только мог.

Достигнув тропы, проходящей по каньону Бычьего ручья, я повернул налево и направился вверх. Поднявшись ярдов на сто, я спешился. На вершине горы тропинка разветвлялась. В этом месте я ждал засады.

Так оно и случилось. Их было трое. Я вел лошадей под уздцы. По толстому слою сосновых иголок мы шли почти бесшумно. Заметив засаду, я вскочил в седло, пришпорил коня и врезался в эту тройку, словно выстрелил из револьвера.

Мой конь поскользнулся, но устоял. Один из коней метнулся в сторону и упал. Я наугад выстрелил в вертевшегося передо мной всадника и тут же почувствовал, как пуля вонзилась мне в плечо. Я чуть не выронил револьвер…

Отскочив вправо, я нырнул в скалы и остановился у гребня каньона, который предоставил мне укрытие как раз вовремя: над моей головой просвистели две пули. Рана кровоточила и болела. Я чувствовал, как рукав пропитывается кровью, и страшно выругался, когда понял, что они снова достали меня.

Прозвучало несколько выстрелов, и я почувствовал, как конь оседает подо мной. Спрыгнул с седла как раз вовремя: с двух сторон на тропе был слышен стук копыт. Я успел только схватить винтовку и добежать до скал, прежде чем они показались из-за выступа.

Что ж, они неслись навстречу своей беде.

Там их ждал я, лежа на животе посреди высокой травы и скал, справа и слева от меня росли кусты, а в руках был хороший винчестер. Я выпустил в них заряды. Они пришли сами, прося меня об этом, и я стрелял так быстро, как только мог, чтобы ссадить их с коней, затем схватил свои шестизарядник и смял их окончательно.

Двое бросились прочь, причем один упал, и его лошадь убежала, а другой, потеряв поводья, ругался, на чем свет стоит. На его спине расплывалось кровавое пятно. Парень, который лежал на песке, не шевелился.

В единственный миг, который у меня был, я бросился к лошади, вернулся с тремя винтовками и патронами и опрометью кинулся в более глубокое укрытие среди скал, тут же почувствовав, как мимо моего лица пронеслась пуля.

Да, этим ребятам я был очень нужен. Им заплатили гонорар за охоту. Если не хотят потерять хороший заработок, впредь они должны показать, на что способны.

Я сел и огляделся. Место для обороны оказалось не из лучших. Они могли подойти ко мне с двух сторон, имея позиционное преимущество.

Да, меня загнали в угол, как говорится, оставили на реке без весел. Что ж, если придется здесь долго прятаться, отличная компания в пути на тот свет мне обеспечена.

У меня было подозрение, что они не станут подбираться ко мне по склону, а попытаются залезть на гребень, нависший над скалами, где я затаился.

Вывод следовал один: с наступлением темноты надо выбираться отсюда.

Прошел час, затем другой. Солнце жгло изо всех сил, и я с нетерпением ждал, когда на эту сторону скал придет тень. Враги мои больше не предпринимали атак — ждали, когда стемнеет. Они не торопились.

Никто не шевелился. В траве пела цикада. Мой «приятель», появившийся наверху, следил из укрытия за мной: я видел его тень, когда он передвигался. Я осмотрел и перезарядил винтовки и револьверы.

Рана в плече, к счастью, оказалась поверхностной. Кровотечение прекратилось. Во рту у меня пересохло, страшно хотелось пить. Мой мешок с провизией и флягой остался сзади, на лошади. А что, если мне никогда в жизни больше не придется сделать и глотка воды? Эта мысль назойливо вертелась в голове, раздражала и подстегивала. Из западни, в которую меня загнали, виднелась голубая излучина реки. До нее было не больше полумили.

Внезапно пуля ударилась о скалу над моей головой и, отскочив, отвратительно провизжала над ухом. Мне стало не по себе. Это был прием, которым пользовались солдаты, когда воевали с индейцами, прятавшимися в скалах. Выкурить противника из укрытия они не могли, вот и придумали стрелять Б заднюю стену скалы… Отлетевшая рикошетом пуля обладала вполне достаточной убойной силой. Я разговаривал с людьми, которые видели, что творилось после такого обстрела в так называемом укрытии. Я нашел узкую щель между скалами и залез туда. В течение следующего получаса пули и осколки камней сыпались смертоносным градом, и если бы мои противники пришли сюда немедленно, они бы взяли меня голыми руками. Я не смог бы вовремя выбраться, чтобы оказать им сопротивление. Но они этого не знали.

Пыль набилась в глаза, мое тело яростно кололи осколки камней, но пули меня не достали. Я уцелел. А им через некоторое время надоела эта затея. Я выбрался из расщелины и стал изучать путь к реке. Не заметив никого из них, сделал выстрел, чтобы показать, что я жив и все еще здесь.

Стали сгущаться сумерки. Как известно, в горах они быстро переходят в полную темноту. И действительно, скоро на небе начали появляться звезды. «Ну, держитесь, — решил я. — Сейчас мы устроим грандиозное зрелище! Вы думаете, что поймали меня? Как бы не так! Мы еще повоюем».

Судя по стрельбе, внизу расположилась дюжина бойцов, а может, и больше. Я подумал о своих лошадях. Конь, на котором я ехал, упал, а вьючная лошадь убежала — наверное, уже добрый десяток миль отмахала по дороге домой.

Ночной воздух был чист. Когда спустилась ночь, мужчины, видно, собрались у костра и готовили ужин. Как всегда, завязался разговор, и, как бывает в такую пору у реки, каждый звук, каждое слово разносилось далеко. Я чувствовал запах дыма и казалось, что даже различаю аромат жареного мяса и кофе. От этого в желудке поднялась настоящая буря, потому что я ничего не ел с прошлого вечера.

Чем больше я думал о еде, тем больше мне хотелось есть. И умереть с полным желудком мне казалось гораздо приятнее. А что, если спуститься туда, внезапно на них наброситься, открыть стрельбу… Тогда уж точно, у меня будет полный желудок… пищи и свинца.

Как только совсем стемнело, к их бивуаку подъехал всадник. До меня донеслось, как они обменялись приветствиями. Я прислушался. В лесу было так тихо, что я стал различать слова.

— …адская стрельба, — говорил прибывший. — Не знаю, откуда взялись эти двое, но когда прозвучала их фамилия, они тут же появились.

— Где это было?

— В Соломонвилле. Доди Аллен пришел туда вместе с Пете Рилэндом и Коллинсом. Они вовсе не искали приключений на свою голову, но вы ведь знаете Доди. Только потому, что его дядя крупный скотовод, он думает, что тоже крутой. Или, лучше сказать, думал.

— Он что, погиб?

— Попал в точку. Какая еще неприятность, кроме смерти, могла произойти с этим молокососом?

— А кто зачинщик?

— Доди. Он все начал. С ним были двое крепких парней, и он попер, ничего не остерегаясь. А может, верил, что у него шкура непробиваемая. Как бы то ни было, он заявил, что эти двое выглядят так, словно только что спустились с холмов.

Один парень оглядел его с головы до ног и сказал: «Может быть».

Доди не успокоился и продолжал подначивать: мол, страна наша слишком крепкий орешек для слабаков из Теннесси. Одного уже загнали в горы, и, когда рассветет, на его шее затянут веревку покрепче.

Тут высокий спросил: «Вы все охотитесь за человеком, которого зовут Сэкетт?» И Доди подтвердил, что он за ним охотится. Коллинс толкал его локтем в бок, чтобы заткнулся, но вы знаете этого мальчишку. Он жутко упрям, как самый несносный теленок. А парень сделал шаг назад и произнес: «Перед тобой двое Сэкеттов. Доставай револьвер или предпочитаешь сразу получить пулю в живот?»

Доди не знал, что ему делать. Глупый язык завел его слишком далеко, и он показал всем, что из себя представляет. Он просто стоял на месте, глотая воздух и все больше зеленея.

Рилэнд поспешил замять дело. Но его не стали слушать.

«Вы все охотитесь за Сэкеттами? — спросил высокий. — Что ж, вы нашли двоих. Я Флэган Сэкетт, а это — Галлоуэй». И тут же раздались выстрелы.

— Кого еще убили?

— Всех троих… Они сделали четыре выстрела. Две пули достались Доди.

Наступила тишина. Потом кто-то заговорил вполголоса, и я ничего не смог разобрать.

— А что сказал босс? — Услышал я снова. — Он считал Доди наследником.

— Вы знаете Вэна. Он просто взбесился, услышав об этом. Устроил такое, лучше бы его связали. И Скитер тоже.

— Не хотел бы я оказаться на месте тех Сэкеттов, когда их схватят Скитер и Аллен.

— А я бы не хотел оказаться на месте Скитера. Вы не видели, как работают эти двое.

Все приумолкли. А потом кто-то предложил:

— Как насчет кофейку?

Теперь настала моя пора, если я действительно хотел попытаться выбраться отсюда. Все патроны, которые были у меня, я рассовал по карманам и патронташам, взял две винтовки и стал спускаться вниз между скал.

Мне не давала покоя мысль о тех двух Сэкеттах. Я и не представлял, чтобы здесь оказались Сэкетты. Все они, насколько мне известно, находились не ближе Моры или даже Нью-Мексико. Хотя мне говорили, что один человек по имени Флэган обосновался возле ущелья Денни. Человек из Соломонвилла мог оказаться его внуком или еще каким-нибудь родственником.

Если та история, которую я только что слышал, правда, то ее герои — истинные Сэкетты. Было приятно чувствовать, что я, может быть, все-таки не один.

Мне удалось незаметно спуститься вниз к реке. Мои преследователи разложили большой костер, и он ярко освещал все вокруг. Отлично. Посидев около костра, они не смогут сразу видеть в темноте и…

Внезапно как из-под земли передо мной возник индеец. Всполохи огня блеснули на лезвии его ножа. Я выстрелил из винтовки как из револьвера, приставив ее дуло прямо к груди индейца.

Когда он упал, я вскинул винтовку и выпустил все заряды в собравшихся у костра. Я никогда еще не видел, чтобы люди так быстро бросались врассыпную. Около меня пронеслась лошадь. Я бросил пустую винтовку и ухватился за поводья. Но конь сбил меня с ног, и я упал. Удача покинула меня. Теперь я мог полагаться только на свою винтовку.

Что ж, я все-таки доставил им кое-какие неприятности. Они должны будут это запомнить. Я вернулся на прежнее место, откуда еще недавно уходил с надеждой. Вэн Аллен… В первый раз я услышал полное имя человека, которого столько искал. Но где он? Как до него добраться? Я залег наверху, среди скал, страшно голодный и мучимый жаждой, и стал соображать, как мне отсюда выбраться. Если этому суждено случиться, то только ночью. Днем они непременно постараются меня взять, и у них это получится. Но дайте мне лошадь — и я умчусь отсюда так быстро, как если бы на мне были сапоги-скороходы.

Внизу происходило что-то новенькое. Чуть левее меня загорелся еще один костер. Рядом со мной, сзади, тоже трещали сухие ветки. Потом вспыхнул еще один, но уже справа. Теперь горело пять костров, и свет от них заливал весь берег Верд. Все вокруг теперь прекрасно просматривалось. Где-то за этими кострами находились люди с ружьями, а за ними стояли лошади, которые были мне так нужны.

Мне стало ясно — развязка приближается.