Клеймо Сэкеттов

Глава 8

Наверное, мне никогда не научиться обращаться с женщинами. Дома, на холмах Теннесси, я приходил на танцы в основном ради драк. Они как правило происходили во время танцев или после них. Оррин, мой брат, который хорошо пел и играл на скрипке, был настоящим дамским угодником. Красотки Трелони всегда увязывались за ним следом, он умел очаровать и увести за собой самую привлекательную женщину. Оррин знал всех красавиц в округе.

Теперь представьте меня, неотесанного мужлана, не умевшего толком и беседу-то поддержать, загнанного дождем в пещеру вместе с одной из самых красивых девушек, которых мне когда-либо доводилось видеть. Судя по ее внешнему виду, они пострадала от падения и путешествия куда меньше, чем я.

— Что вы хотите этим сказать, мэм? И откуда вы меня знаете?

Она лежала у огня изящно и непринужденно и выглядела так мило, будто детеныш енота, играющий возле норы. Казалось, она вовсе не собиралась садиться, хотя я до боли желал, чтобы она села.

— В этих местах, кроме вас, нет мужчин такого роста и такой силы. О Господи! Вы подняли меня, как младенца!

Конечно, она далеко не младенец. Я понял это по тому, как она была одета и как держалась. Она выглядела совсем юной и прекрасно играла свою роль, памятуя о щедром гонораре, который ей, по всем признакам, обещали.

— Послушайте, я свободный человек и не собираюсь брать на себя заботу о вас. Когда пройдет буря, вы вернетесь к своей маме.

— У меня ее нет.

Она посмотрела на меня таким полным горя взглядом, который мог бы свернуть в трубочку мои носки, если бы они у меня были. Но я только пошевелил пальцами ног в сапогах.

— И если вас интересует, у меня нет также и папы, — лукаво сказала она.

Это меня несколько озадачило. Я замолчал и занялся костром. Единственное, что вызывало недоумение — на сбруе ее коня не было метки «Ленивая А». Этот конь теперь стоял под деревьями вместе с двумя моими лошадьми.

— Как вы думали меня найти?

Она села и обхватила руками колени.

— Верхом. Но я потеряла дорогу, сама не знаю как.

Это не произвело на меня никакого впечатления. Я принялся готовить ужин, зная, что все следы смыла вода и никто не сможет уловить запах дыма сквозь такой дождь. А скорее всего никто даже не сядет в седло до тех пор, пока ливень не прекратится. Но глаз с подъездов к пещере не спускал. Не верилось как-то, что эта девушка могла добраться сюда одна. Проливной дождь работал на меня. Кто бы за мной ни охотился, ему придется ждать, пока я снова двинусь в путь или пока девушка не расскажет всем, что видела меня.

Возясь с огнем, я размышлял над тем, что означало ее появление возле моей временной обители. Моголлон — суровая страна. Невозможно представить, что такой тепличный цветок, как эта сидевшая передо мной девушка, можно встретить здесь. У нее были нежные руки и кожа. Глядя на нее, не скажешь, что она долго странствовала под ветром и солнцем. Конечно, она умела ездить верхом, и неплохо, но была она явно не из тех мест, где в основном встречаются только ковбои. Если такая девушка оказывается в этих местах в такое время, значит, она выступает в роли приманки. А кого здесь все пытаются отловить? Меня.

Самое лучшее, что я должен сделать, это избавиться от гостьи, и поскорее. Но конечно же выгнать женщину на дождь не в моих правилах. Однако чем больше я думал, тем беспокойнее становилось у меня на душе. Время от времени я украдкой бросал на нее взгляд. Красотку явно не волновало то, что ее могут застать с незнакомым мужчиной в такой интимной обстановке. Она была очень молода — лет семнадцать или восемнадцать, — но в глазах ее таилась какая-то неискренность. Зачем эта таинственная девушка прошла следом за мной через горную реку и высокий горный хребет? Я начал подозревать, что просто моего убийства им теперь недостаточно. Они собирались скомпрометировать меня и публично вздернуть на виселице.

Приготовить кофе и сварить два куска оленьего мяса было парой пустяков. Пока мы ели мясо и остатки хлеба, я решал, что делать.

К тому времени, как мы заканчивали трапезу, солнце совсем село и вокруг воцарилась темнота. Может, я не прав и все надумал? Но зачем испытывать судьбу? Я собрал все свои пожитки и поднял седло. Тут она выпрямилась и взглянула на меня.

— Вы куда? — спросила она.

— Положу это рядом с конем, — сказал я. — Под утро мне придется уехать. Я всегда убираю вещи туда, откуда их потом легче взять.

За деревьями и дождем она не могла видеть, чем я занимаюсь. Оседлав коня и упаковавшись, я вернулся назад в пещеру.

— Мэм, вы…

— Меня зовут Лорна, — перебила она.

— Очень хорошо, мэм. — Я остановился от нее на довольно приличном расстоянии. — Я должен поехать взглянуть на Долину. Если что-нибудь случится и я не вернусь, держитесь этого ручья, — я указал ей на Сибику. — Он приведет вас на равнину.

— Мистер Сэкетт… — Ее взгляд выражал такую беспомощность и беспокойство, что я чуть было не передумал… чуть было… — Мистер Сэкетт, мне страшно. Вы не останетесь со мной?

Между тем я уже закинул ногу в седло.

— Мэм, — улыбнулся я, — если вы очень испугаетесь, то где-нибудь около полуночи вам нужно только закричать, и к вам тотчас же придет помощь. Те парни, что ждут недалеко отсюда за деревьями… они стремглав примчатся. — Я готов был расхохотаться, глядя на нее. — Вам нужно только крикнуть, мисс Лорна. Готов побиться об заклад, они будут страшно удивлены, когда найдут вас одну.

С этими словами я пришпорил коня и поехал вниз по тропинке в сторону Сибику. Потом сделал петлю и вернулся назад.

Когда наконец нашел место, где можно было укрыться, уже начиналось мокрое серое утро. Под гребнем Тонто, который возвышался надо мной более чем на тысячу футов, рядом с речкой, возле которой не было ни людских, но лошадиных, ни коровьих следов, возвышалась груда деревьев, упавших с вершины на нагромождение скал. В этом убежище я расположился на три дня.

Я разгадал их замысел. Падение Лорны с лошади было более чем натуральным. И расчет был правильным — я не мог оставить ее в беде. Посреди ночи она начала бы кричать, и они спустились бы к нам и нашли нас вдвоем. Меня повесили бы прямо на месте, и все, что я рассказывал до этого, объявили бы ложью. Или обвинили бы меня в том, что я избавился от своей собственной жены, а потом пытался свалить это на кого-то другого. Я не сообщал девушке о своих планах, пока не оказался в седле, потому что никогда не слышал о мужчине, который нападал бы на женщину, сидя верхом на лошади.

Теперь, когда я благополучно унес ноги, настало время посидеть и поразмышлять над всем случившимся.

Получалось, когда я спокойно поехал, думая, что провел их, они знали, где я нахожусь. И знали точно, где остановлюсь. Девушка была наготове. Да, просто убить меня сейчас было мало. Надо оболгать меня. И оболгать убедительно, доказательно.

Но как они узнали, где я?

Единственное, что я мог предположить, они шли за мной по пятам и, может быть, как-то обменивались сигналами. Как только я выбрал направление, они брали меня в невидимое кольцо и вели. Любая стоянка превращалась в ловушку.

Если все так, то им известно, где я сейчас… Хотя бы приблизительно. Наверное, уже окружили меня.

Как только я пришел к этому выводу, тотчас же поднялся, чтобы уехать отсюда. Взял винтовку, сумку с самыми необходимыми запасами и пошел за лошадьми. Но… лошади исчезли!

Проскользнув обратно в пещеру, я собрал припасы, взял одеяло и пончо, быстро связал все в узел и сделал заплечный мешок, а потом осторожно выбрался наружу.

Что они собирались предпринять? Чего ждали? Может, того человека, который жаждал моей смерти? Наверное, он хотел посмотреть, как я буду умирать.

Прислонившись к дереву, я осмотрелся. Прямо за моей спиной крутой склон каньона, поросший кустарником. Он поднимался к самому гребню горы. Вокруг лес достаточно глухой. И в лесу стояла тишина… слишком глубокая тишина для леса, где водились звери и множество птиц.

Да, меня загнали, куда хотели. И действовали наверняка. Пойду вперед — схватят, а потом повесят или застрелят. А если вверх по заросшему каньону, к гребню? И я догадался: именно этого они и ждут. Там, наверху, и встретят.

Меня прошиб холодный пот, сердце было готово выскочить из груди. Я испугался. Нет, смерти я не боялся, но я не мог, не смел умереть… пока не отомщена Энджи.

Настало время выбирать: третьего пути нет. Оба мне известных пути вели к верной смерти. Я пошел вверх. Как бесплотный дух, скользя от дерева к дереву, пробирался по круче. Здесь у них не было дозорных, и видели они не дальше и не лучше меня, а может, и хуже. Потому что в лесу я, как индеец, чувствовал себя в своей стихии.

Попав в пасть каньона, мне оставалось только карабкаться, пересекать реки и преодолевать бесчисленные водопады, срывающиеся с гребня Моголлон. Этот гребень вздымался высоко над головой, местами достигая двух тысяч футов. Верхом здесь не проедешь.

По отвесным стенам каньона поднимались огромные сосны, а между ними царил невообразимый хаос из камней, сучьев и стволов поваленных деревьев. Путешествие по таким местам было истинным ночным кошмаром, иногда легче было ползти, чем идти.

Где-то внизу под собой я услышал крик, словно кто-то, находящийся внизу, подавал сигнал стоящему наверху. А через некоторое время такой же крик раздался справа, но тоже внизу.

Меня осенило: зачем взбираться вверх? Надо идти вдоль стены каньона. Я уже говорил, что большая часть каньона была покрыта густой растительностью, но попадались и голые скалы. Это было дикое, мрачное место, родной дом гремучих змей, пум, рыжих рысей, ежей. Человек не вписывался в эту картину.

Случайно зацепившись за ветку, я порвал рубашку. Раздавшийся треск ткани заставил меня замереть на месте. Но сколько ни прислушивался, ни одного звука до меня не доносилось. И все же я был уверен, что они здесь. Пришлось изменить направление, взяв влево.

Гора почти обрывалась у меня под ногами, а ее вершина была очень далеко. Каждый шаг требовал величайшей осторожности и был сопряжен со страшным риском. Конечно, они собираются взять меня живым, заманить в ловушку. Я мог убить одного человека, трех или четырех. Но шансов продержаться до конца и выиграть эту игру почти нет.

Однажды схватившись за обломок камня, я выворотил его, и земля поехала у меня из-под ног. Как успел зацепиться за куст, не знаю. Но и он оказался ненадежным. Под моим весом его корни напряглись и вот-вот могли оборваться. Изо всех сил я рванулся вперед, дотянулся до скалы и выбрался наверх. Подо мной разверзлась пропасть глубиной в пятьсот или шестьсот футов, и всюду острыми клыками торчали скалы, деревья, вывороченные с корнями и сломанные, на которые ничего не стоило приземлиться.

И все же я шел вперед, шел словно загнанная лошадь. Останавливался, только чтобы отдышаться. Рубашка вся пропиталась потом. Близился вечер, надо было как-то устраиваться на ночь. Мои преследователи либо догадались, что я двигаюсь вдоль стены каньона, либо решили, что я остался где-то в самом каньоне.

И тут мне пришлось остановиться. Передо мной сверху вниз тянулась совершенно открытая, довольно широкая борозда, оставленная сползшим в каньон огромным куском скалы. На своем пути он снес, размозжил и выдрал буквально все. Борозда была совершенно открыта и переходящий через нее человек виден издалека. Но форсировав ее, можно спокойно отдохнуть. И я решился.

Это было похоже на переход через ручей по скользким подвижным камням. Одно неверное движение — и полет вниз футов на двести обеспечен. Очень осторожно я попробовал ногой один из приглянувшихся мне обломков. Он оказался устойчивым, и я перенес на него вес тела. Перемещаться приходилось быстро, каждый раз руками, грудью и животом прижимаясь к голой стене. Пару раз камни шевельнулись у меня под ногами, но я успевал найти новые точки опоры. Мой винчестер все это время болтался на ремне за спиной дулом вверх, так что к любым неожиданностям я был готов.

Я уже почти перебрался на ту сторону, когда рядом просвистела пуля и расплющилась о скалу. Инстинктивно я нагнул голову и увидел чуть ниже ровную площадку. Оттолкнувшись, прыгнул на нее.

Внизу, на поляне, стоял человек, который, не отрываясь, смотрел на меня. Я представлял собой прекрасную мишень. Стрелок совершенно спокойно мог убить меня. Думаю, не хватало освещения.

Оказавшись на твердой поверхности, я одним коленом уперся в скалу и взял винчестер на изготовку. В одно мгновение правая рука была на спусковом крючке.

Мой противник стоял на открытом, залитом светом пространстве. Мы выстрелили почти одновременно. Я опередил его лишь на сотую долю секунды. Моя пуля задела его в момент выстрела, и он вскинул винтовку вверх. Я видел огонь, вырвавшийся из дула. Потом он упал. Слившись, звуки наших выстрелов, гулким грохотом прокатились по каньону, и все стихло. Стороннему наблюдателю могло показаться, что выстрел был только один.

Он не двигался. А я стоял, замерев, и ждал. Что ж, очко в мою пользу. Пусть знают — они здесь отнюдь не на веселой беспечной охоте.

Когда в драке применяют оружие, кто-то должен пострадать. Но каждый думает, что он застрахован и жребий падет не на него. Но ведь мы все уязвимы, а пуля — дура. Взяв оружие в руки, надо учиться не только стрелять. Иногда эта наука дорого стоит.

Теперь я был уже в лесу. К убитому никто не подошел, но я знал, что они обязательно придут, найдут его там и поймут, что ожидает в будущем кое-кого из них.

Еще не совсем стемнело, когда я вышел на едва приметную оленью тропу. Она была не более трех или четырех дюймов шириной и вилась по трещине над черной бездной. И все же это давало мне возможность двигаться значительно быстрее. Я шел по тропе, пока она вела прямо, но когда она свернула вниз, мне пришлось ее оставить.

Ночь я проспал, устроившись за бревном, которое упало поперек откоса и лежало, просто застряв между скалами. Завернувшись в одеяло, я улегся за стволом как за надежным прикрытием и проспал там до рассвета.

Когда проснулся, моей первой мыслью было: «Они охотились за мной. Теперь они увидят, что значило, когда охотятся за ними».