Клинки чужого мира

Глава XXIV УПРЯМЕЦ

Между тем бой продолжался. Старик Плюнькис разделался с карликами, напавшими на Фунькиса, но этого не заметил: отнятой у кого-то дубиной он крушил все, что только попадалось ему на пути: и горбунов, и надгробья, и кресты, и даже могильные ограды. Разукрашенный синяками и кровоподтеками Фунькис не решался приближаться к Плюнькису и только выкрикивал пронзительным голоском: «Дедушка! Дедушка! Ну, пожалуйста…»

Призрак ландскнехта Ремера из Майнбурга на другом конце кладбища вошел в азарт и горланил песню. Дух барона Крауса оглушительно лязгал и скрипел доспехами. Эти ужасные звуки наводили на карликов гораздо больший страх, чем меч барона, хотя призрак старательно сыпал во все стороны огненными искрами и время от времени оглашал окрестности жутким хохотом.

Неподалеку от призраков барона и ландскнехта два десятка гномов построились в каре вокруг Олафа Кауфмана и домового со знаменем. Олаф, конечно, не видел ни карликов, ни своих защитников и потому продолжал размахивать дубиной, сокрушая пустоту. Что касается знаменосца, так бедняге приходилось прилагать неимоверные усилия, чтобы удержать знамя вертикально: длинное полотнище крепилось к невероятно короткому, неудобному древку. Враги окружали храбрецов со всех сторон, но гномам благодаря дружным действиям удавалось более-менее успешно отражать нападение. Увы, бородатые крепыши не решались на контратаки или на прорыв - слишком их было мало. А может, причина заключалась в Олафе - никто с ним не мог объясниться. Призрак Ханса фон Дегенфельда то и дело взывал к другу Генриха, пытался что-то объяснить, но Олаф так увлекся сражением, что ничего не слышал.

Ханс фон Дегенфельд метался из стороны в сторону, пытаясь вывести гномов из окружения, но стоило ему отступить, как карлики тут же смыкали ряды. Генрих решил в первую очередь выручить именно этот отряд. Но не потому, что там находился Олаф - как раз Олафу ничего и не угрожало, а потому, что на открытом пространстве столь слаженное, боеспособное подразделение представляет грозную силу.

Под стремительным яростным натиском Генриха гориллы бросились врассыпную, и Генрих в очередной раз возблагодарил рыцаря Скурда за бесценные уроки фехтовального мастерства. Сегодня, в этом бою, Генриху не было равных. Даже офицеры-ветераны из карликов пасовали перед ударами его меча. Когда Генрих обезоружил одного из них, ему показалось, что скрэб выкрикнул в благоговейном ужасе: «Одноглазая гибель» стал оборотнем!» «Одноглазой гибелью» зеленые карлики прозвали рыцаря Скурда в те далекие времена, когда он с отрядом эльфов мстил им за убийства эльфийских жен и детей. Если эти слова не почудились Генриху, то более высокой похвалы не существовало.

- Иди за мной! - крикнул Генрих, добравшись до. Олафа. - Иди быстро, не вздумай отстать!

- Разрази меня гром, если я что-то понимаю! - Олаф опустил оружие. - Вокруг никого, кроме призраков, и все же кто-то отбил мне ноги и ребра…

- Я предупреждал, - Генрих виновато развел руками, затем выкрикнул на «эхте», обращаясь к гномам: - На прорыв!

Сам он бросился вперед, увлекая бойцов. Скрэбы испуганно подались в стороны. Рядом с Генрихом, расширяя еще больше проход, выросли три призрака: Ганс, барон и Ремер из Майнбурга.

- Решили без нас повеселиться? - усмехнулся в усы призрак ландскнехта. Буфы на его рукавах и шта нах раздулись до невероятных размеров, из-за чего призрак, и без того выглядевший настоящим силачом, превратился в нагромождение мышц. - Прошу вас, не лишайте нас развлечения!

Олаф и гном устремились в проход. Через несколько минут отряд без потерь вышел из окружения и остановился перед церковью…

- Выручили вы нас, господин Генрих, - послышались со всех сторон благодарные возгласы. - Слава Герою!

- Перестаньте, - поморщился Генрих. - Битва еще не закончена. Сейчас вы должны укрепиться перед воротами и держаться там до последнего. За стены кладбища не должен вырваться ни один враг.

- Скорее умрем, чем выпустим хоть одного скрэба! - выкрикнул кто-то.

Гномы построились в квадрат и организованным маршем двинулись к воротам, очищая дорогу ударами топоров.

Генрих повернулся к призракам. Он задержал взгляд на вызывающе-крикливой одежде ландскнехта, и тот, заметив это, спросил:

- Нравится? Теперь такое не носят. А напрасно! Император Максимилиан сказал однажды, что жизнь ландскнехтов так коротка и безрадостна, что великолепная одежда - одно из наших немногих удовольствий. Добрый малый был этот император Максимилиан…

- Возможно, - согласился Генрих. - Вы, господин Ремер, ступайте к воротам кладбища, поддержите гномов, а вы, господин барон, и вы, Ханс фон Деген-фельд, постарайтесь прорваться к Вратам, через которые заявились карлики. Я думаю, как только они увидят, что отрезаны от Врат, они перестанут атаковать и перейдут к обороне. Я уверен, что у них нет желания навсегда застрять в Большом Мидгарде.

- Будет сделано, - призрак барона воинственно выпятил грудь. - И что это за мерзость такая Малый Мидгард, если там плодится всякая мразь?

- Вы не знаете? - удивился Генрих.

- Откуда же мы можем знать? Мы ни разу там не были. Для нас Малый Мидгард совершенно чужое, неизведанное место… тьфу, хуже Швейцарии! Идем, Ханс, покажем этим бестиям, что такое германское мужество.

Призраки исчезли. Олаф Кауфман несколько мгновений рассматривал пустоту, потом стащил с головы маску вампира. Его лицо блестело от пота, над бровью темнела шишка. Но куда больше шишки Олафа беспокоила нога. Шип дубины разодрал штанину до самого колена, разорвал кожу. Из глубокой раны хлестала кровь. Светлые джинсы Олафа щедро пропитались кровью, разбухли, почернели.

- Прости, я втянул тебя в такую передрягу… - сказал Генрих.

- Ерунда, - ответил Олаф, пытаясь разорвать штанину. - Ты ведь меня предупреждал. А во-вторых, я ни о чем не жалею: вот оно - настоящее приключение!

- Дай-ка, помогу, - Генрих отрезал мечом несколько полосок ткани от своего маскарадного костюма. - Присядь, стоя я не смогу перебинтовать. Я ведь не военный доктор…

Пока Генрих бинтовал ногу друга, Олаф с восторгом рассказывал, как, разозлившись на невидимок, он подобрал с земли дубину и принялся молотить пустоту.

- Подумать только! - говорил он. - Луплю в пустое место, а в руки отдает так, словно я попадаю по мешкам с песком! Как хоть они выглядят эти, забыл уже кто…

- Карлики, - подсказал Генрих. - Они ростом тебе по пояс, а в плечах шире тебя раза в два. У них еще есть офицеры. Тебе повезло, что ты не наткнулся на них. У тех мечи…

- Как у тебя? - спросил Олаф.

- Да, я отобрал меч у одного из них. Карлики-скрэбы покрыты с ног до головы зеленым мехом, а изо рта у них торчат сантиметровые клыки. - Генрих затянул узел, выпрямляя спину. - Ну, идем к воротам.

Там безопасней…

- Ты еще «Скорую» вызови! - Олаф с трудом поднялся с земли, подобрал дубину, натянул на голову маску. - Як воротам не пойду.

- Почему? - удивился Генрих.

- Ты сам должен понимать: хочу - иду, не хочу - не иду. Ты вот что, покажи мне, как зрячий, где больше всего врагов…

- Тогда опять-таки надо идти к воротам, - пожал плечами Генрих, не зная, как уговорить друга отказаться от битвы. - Карлики наверняка попытаются прорваться в Регенсдорф. Гномы решили их остановить… но, боюсь, одним им не справиться.

- Верно! Ты давай, не тяни, иди, выручай товарищей, а я… - Олаф оглянулся. - А я пойду осмотрю, пожалуй, яму, из которой выбрались невидимки. Говоришь, шкура у них зеленая? Хм. Забавное, должно

быть, зрелище…

- Но ты не можешь! - в панике вскрикнул Генрих. - Ты ранен, ты не боец сейчас. Тебя убьют!

- А это мы еще посмотрим, кто кого убьет, - со злостью ответил Олаф. - Иди, Генрих, иди - выручай Регенсдорф.

Опираясь на дубину, Олаф заковылял к Вратам между Мидгардами.

«Его нельзя отпускать! - подумал Генрих. - Он ранен, и он все равно что слепой. Гориллы раздерут его на клочки…»

Стиснув зубы, Генрих решительно догнал друга.

- Прости, - прошептал он едва слышно, а потом резким и сильным ударом приложился рукоятью меча к затылку упрямца. Олаф, как подкошенный, повалился на землю, да так и остался лежать, не выпуская из рук дубину.

- Ты не оставил мне выбора, - виновато вздохнул Генрих. Он посмотрел на нескольких гномов и домовых, отступивших с поля боя, израненных, мокрых от пота, уставших. Бедняги нуждались хотя бы в двух-трех минутах передышки. Сейчас они с ужасом смотрели на Генриха, не понимая, зачем он ударил товарища, опасаясь о чем-либо спрашивать.

- Перенесите его в безопасное место, - велел Генрих. - И осторожней, прошу вас, он ранен.

Древнерожденные послушно подхватили Олафа на руки, бережно понесли к выходу с кладбища. Удостоверившись, что путь их достаточно безопасен, Генрих вновь сосредоточился на битве.