Клон в пальто

Джеймс Бонд возвращается

— Мне надо сходить в казино, — сообщил Лешка, и Аля замерла от внезапной надежды: неужели началось? Все-таки она не зря ждала, что природа возьмет свое. Страсть к игре оказалась самой сильной и проснулась раньше других. Теперь все пойдет как следует.

Вот только формулировка странная: мне надо. Что еще за надобность, ведь казино — не туалет и не банк. Да и раньше он ее не предупреждал, что отправляется играть.

Но на этом странности не кончились. Антонов простодушно предложил:

— Пойдем вместе?

Вместе? Что мне делать в казино? Я ведь не знаю, с какой стороны подойти к рулетке!

Аля не успела это возразить, а Рыжий уже смеялся:

— А я не зову тебя играть. Меня пригласили на встречу с менеджером и сказали, что можно прийти с женой. Они недавно открылись и стараются заманить к себе побольше народа.

В недавно открытом казино разыгрывалась машина, которую предоставила Лешкина компания. Чтобы обсудить это простое, в общем-то, дело, Антонову и надо было туда сходить. Играть он не собирался.

Искренность последнего заявления нуждалась в проверке.

В назначенный день и час супруги Антоновы рука об руку ступили под сверкающие своды игорного дома. У порога прямо на тротуаре играл оркестр в красных мундирах с золотыми аксельбантами и такие же красно-золотые девушки в коротких юбках дружно маршировали под музыку. Аля тут же представила себя королевой, которую у входа во дворец встречает почетный караул.

Менеджером оказалась высокая красавица с роскошными каштановыми волосами. Ничего подобного Аля не встречала даже в рекламе шампуней. Беспрерывно улыбаясь, красотка усадила их за столик и предупредила, что в полночь начнется стрип-покер, и на это стоит посмотреть.

— Стрип-покер — это в карты на раздевание? — шепотом уточнила Аля.

Леша кивнул.

Аля оглядела зал. Пока что раздеваться здесь было некому — среди посетителей преобладали мужики среднего возраста, обремененные солидными животиками. Казалось сомнительным, что на стрип-покер с их участием стоит посмотреть.

— Хочешь что-нибудь съесть или выпить? — спросил Лешка.

Аля пожала плечами. Она все ждала, когда же он поведет ее к рулеточным столам. Интересно, ему приходилось играть в покер на раздевание? Вот это, надо полагать, было зрелище.

Она открыла рот, чтобы положить туда крошечную тартинку, и чуть не откусила себе палец. Прямо на нее двигались две голые девушки. Какой там покер! Они были разрисованы с ног до головы ничего не скрывающими узорами и обе очень красивые. Аля даже не сразу разглядела на них крошечные трусики-стринги.

Болтая между собой, девушки прошли мимо. Похоже, что они просто перемещались по казино кругами.

— Это всегда? — спросила Аля, кивая себе за спину.

— Что? А… — Антонов то ли сделал вид, что не заметил голых русалок, то ли действительно был увлечен разрезанием персика. — Нет, не всегда. Но бывает. Полагаю, это прелюдия к стрип-покеру.

Два часа до начала экзотического действа нужно было чем-то занять. Аля и Рыжий поели каких-то замысловатых закусок, походили вокруг столиков с играющими. Честно говоря, Але очень хотелось попробовать рулетку, но она стеснялась своего неумения. Рыжий смотрел вокруг с праздным любопытством и не выражал никакого намерения браться за фишки.

В конце концов, Аля забилась в угол, где никто ее не видел, и по маленькой просадила пятьсот рублей в дешевый автомат. Лешка сидел рядом и с улыбкой наблюдал, как она нажимает на кнопки и сует в пасть безрукому бандиту мелкие купюры. Безруким бандит был потому, что в его усовершенствованной модели рычаг, за который надо было дергать, заменялся клавиатурой, а в ней Аля никак не могла разобраться. В какой-то момент она случайно нажала кнопку «Забрать выигрыш», и невозмутимая девушка (слава богу, одетая) принесла ей из кассы семнадцать рублей. Рыжий фыркал — рядом за столами велась игра на тысячи долларов, — но Аля заявила, что свой первый выигрыш в казино она не отдаст безрукому автомату, хоть он дерись.

На маленькой сцене шла развлекательная программа. Вызванные из зала дядьки (видимо, те самые, которым предстояло раздеваться в полночь) играли в дартс и разбирали из кучки китайские палочки. Если бы Аля предложила такое занятие Юлькиным друзьям на дне рождения, ее бы освистали и закидали пирожными. Но посетители казино не только с серьезным видом выполняли эти дебильные задания, но и получали за них солидные выигрыши.

Потом Леша все-таки поймал диву с роскошными волосами и усадил ее разговаривать, а Аля пошла в туалет. Это заведение, несмотря на кричащую роскошь, показалось ей мрачным и угрожающим.

Когда в кабинке на выходе заел замок, она даже не удивилась, потому что ожидала чего-то подобного, и, вместо того чтобы крутить рукоятку, стала разглядывать дверь. Ей с трудом верилось, что в таком шикарном месте хитрая импортная щеколда может просто сломаться. Наверное, здесь все тоже устроено по принципу игрального автомата. Засовываешь в щель купюры, нажимаешь кнопки и выходишь наружу лишь тогда, когда на экране совпадут листики, ягодки, буковки или другая ерунда. Для казино это вполне уместное и остроумное решение. Но почему Антонов ее не предупредил?

Отверстия для денег в двери не было, дополнительных кнопок и экранов тоже. Аля уперлась в нее обеими руками, поднажала — и обрела свободу. Никаких ловушек, просто капризы замка. Ей даже стало обидно за владельцев казино, не додумавшихся до такой прекрасной идеи, как дверные туалетные автоматы.

Закуток с туалетами располагался в дальнем конце зала, за неким помещением, отделенным портьерами. Здесь стояли мягкие диваны и пепельницы, вроде бы место для курения, которое было совершенно пусто — все превосходным образом курили в игорном зале.

Аля присела на диванчик перевести дыхание после борьбы с бесчестной дверью. Темно-бордовые стены были украшены то ли гравюрами, то ли фотографиями, сделанными под гравюры. На одной из них две пышные барышни, обнаженные по пояс, обнимались спиной к зрителю. На другой очень красивая и совершенно лысая девушка с татуировкой на голове…

«Да это же Лешкина манагерша», — сообразила Аля. Когда же она успела отрастить такую мощную гриву? На это нужно года три-четыре, а она совсем молоденькая. Тьфу ты! Аля даже устыдилась собственной недогадливости и косности. Ничего девушка не отращивала, красивая каштановая шевелюра — это парик. Так что зря Аля ей позавидовала.

А может, и не зря. Парик — универсальное решение проблем укладки, стрижки, краски, зимних шапок, ветра и так далее. Надеваешь на лысую голову чужие первоклассные локоны — и никаких хлопот. Попробовать, что ли? Но джентльмен Антонов ее не поймет, герои сентиментальной литературы так консервативны. Интересно, его может привлечь безволосая девушка? И как он вообще ладит с этим безбашенным поколением? Вернее, ладил в прошлой жизни…

Антонов и девушка в парике уже успели обсудить все свои дела. Аля как раз вовремя вырвалась из туалетного застенка — обещанный стрип-покер начинался. Они набрали в тарелки фруктов и уселись у барной стойки, чтобы все видеть сверху и ничего не пропустить.

Увы, увы — зрелище оказалось на редкость банальным. В покер играли два невыразительных мужика, вызванных из зала по жребию, но раздевались вовсе не они, а девицы, выпорхнувшие из-за кулис. На обеих было какое-то летучее легкомысленное одеяние и огромное количество шарфиков, браслетов, подвесок. Каждая девушка встала возле «своего» игрока и, если он проигрывал, снимала с себя какую-нибудь штучку.

Сути самой игры Аля так и не уловила. Девицы ей тоже не понравились. Одна была какая-то вареная и походила на студентку, которая решила подработать стриптизом, а попутно повторить про себя материал к завтрашнему экзамену. Она стояла, почти не двигаясь и томно глядя вдаль. Другая, наоборот, все время кривлялась не в такт музыке и событиям.

Наконец красавицы разделись до трусов и убежали за портьеру, а меланхоличные игроки получили по своему выигрышу. Зрители лениво поаплодировали. Рядом с Антоновыми спокойно наблюдали за представлением две раскрашенные русалочки, которые так и ходили по залу голые без всякого покера. Лешка согласился с Алей, что они гораздо красивее.

Супруги Антоновы проболтались в казино до двух часов ночи, и Рыжий так и не выразил желания поиграть. Зато Аля в конце концов не выдержала, купила себе четыре фишки за сто долларов, поставила, по совету Лешки, на стрит, конэр, красное и 12 — Юлькин день рождения, быстро все проиграла, но воодушевилась необычайно и залпом выпила два коктейля. Ей стало вдруг очень хорошо, и она поняла, какое удовольствие получал Рыжий от игры и какая она до сих пор была дура. Надо было не сочинять про мужа неправдоподобные истории, а ходить вместе с ним по злачным местам, просаживать деньги в рулетку, пить с кем попало, трахать де… Ну, кого-нибудь трахать. Удивительно, как алкоголь и игра прочищают мозги.

Лешка смотрел на нее со снисходительной улыбкой, как на расшалившегося ребенка. И был абсолютно, до отвращения трезвым и невозмутимым в этом зале, полном хмеля, азарта и сигаретного дыма. Ему ведь надо было еще вести машину, а завтра работать, работать без выходных, с утра и до ночи.

— Ну что, пойдем, игрок мой везучий? — сказал он.

— Сейчас. Принеси мне еще тех трюфелей, — Аля почувствовала вкус ко всем радостям жизни.

После трюфелей и винограда она снова пошла в туалет мимо портрета очаровательной лысой манагерши и там, предусмотрительно не запирая коварную дверь, а лишь придерживая ее, сняла трусы.

На ночной улице группа японцев фотографировалась на фоне сверкающего входа в казино и выставленной на обозрение машины из Лешиного салона. Пьяная Аля тут же вступила с ними в разговор и по-английски объяснила, что красивый «мерседес» на подиуме принадлежит ее мужу. Японцы обрадовались и захотели сняться с машиной и Антоновым вместе, как будто человек, торгующий автомобилями в России, являл собой какую-то экзотику. Леша улыбнулся и отказался, зато Аля с удовольствием попозировала японскому фотографу. Без трусов она чувствовала себя распутной и свободной.

По дороге домой, едва они отъехали, Аля взяла Лешкину руку и положила себе на бедро.

— Тише, Алюш, — сказал он и мечтательно вздохнул. — Я ведь машину веду.

— Поцелуй меня.

Он улыбнулся:

— Скоро приедем.

Скоро приедем, расстелем постель, сходим по очереди в душ… Наверное, так это происходит у всех нормальных людей. Вот и мы теперь нормальные.

— Леш, — сказала Аля, — давай вернемся.

— Что такое?

— Трусы. Я их забыла в туалете.

— Ну и ладно. Купишь новые.

— Неудобно, их кто-то найдет, — Аля пыталась его раскрутить хотя бы на фривольный разговор.

— Пусть найдет, — невозмутимо ответил Рыжий. — В первый раз, что ли? В таких местах их каждую ночь пачками находят.

Об этом Аля не подумала.

— И что делают?

— Когда как. Иногда разыгрывают в качестве главного приза. Иногда устраивают выставку в конце месяца. Кто узнает свои, может забирать. Только сначала меряют, как Золушкину туфельку.

Аля с изумлением посмотрела на мужа и увидела, что он смеется. Джентльмен с чувством юмора — бывает же такое. А хорошая получилась телега про трусы, она бы сама радовалась, если б выдумала такую.

— Никто вас преследовать не будет, — сказала знающая жизнь парикмахер Марина про мошенников, которые пытались вытянуть из Антонова деньги за инсценированную аварию. Аля поверила и забыла эту дурацкую историю, как страшный сон.

Но Марина ошиблась, а может, не ошиблась, просто успокаивала нервную клиентку. Когда примерно через месяц они возвращались домой втроем, забрав Юльку с музыки, их взяли в клещи в собственном дворе. Ребенок, к счастью, задремал на заднем сиденье и не видел, как два чудовищных джипа окружили их машину. Было уже совсем темно, с неба лилась какая-то противная слякоть. «Никто не увидит, — подумала Аля, вжимаясь в сиденье, — а если увидит, то, наоборот, спрячется».

Черная тень бесцеремонно стукнула в стекло.

— Не выходи! — тихо взвизгнула Аля.

— Все будет хорошо, — пробормотал Лешка, что-то нашаривая в кармане и открывая дверь, — закройтесь и сидите.

Еще несколько фигур нарисовалось сквозь дождь. Даже если у Рыжего в кармане пистолет (откуда?), ему не сладить с этой бандой, обученной расправляться со строптивыми дорожными лохами. Аля схватилась за телефон. Позвонить? Но куда? В милицию? Приедут через час и сонно запишут показания, если будет кому их давать.

Тем временем в ее дверь тоже забарабанили:

— Вылезай!

«Ни за что! — лихорадочно подумала Аля. — Или выйти, Юльку не заметят. А если угонят машину прямо с ребенком?..»

Кнопки запирания дверей вдруг жалобно пискнули и подскочили кверху. Боже мой, у них какой-то пульт, который снимает все блоки! Вот тебе и «закройтесь и сидите».

С Лешкиной стороны уже шла драка. Аля зажала рот ладонью, чтобы не закричать и не разбудить Юльку. Кто-то рывком открыл ее дверь.

— Мама!..

Дочка все-таки проснулась. Сволочи! Аля вцепилась в подлокотники, понимая, что это глупо — все равно ее вытащат из машины. Но в открытую дверцу ворвался только холодный ветер с дождем. Какие-то фигуры мельтешили вокруг, но не приближались. Аля захлопнула дверь, которую теперь никто не держал.

— Мама, что случилось?

— Тише, тише!

— Почему мы не идем домой? Мы ведь уже приехали.

— Юля, подожди…

Аля прижалась к стеклу, пытаясь в темноте рассмотреть, что происходит.

— Почему подожди? — канючила Юлька, ничего не понимая. — Я есть хочу. Сегодня в школе давали рыбу в тесте, я ее ненавижу…

Тут снаружи поднялся рев и вихрь, а когда все стихло, озверевших джипов уже не было. Аля повертела головой, но Лешку не увидела. Неужели они увезли его с собой? Она показала Юльке кулак: «Молчи!» — и выскочила из машины.

Налетчики действительно исчезли. Неподалеку от антоновского «ниссана» стояла легковушка с открытыми дверями. И Лешка был тут же, на асфальте, и какой-то человек помогал ему подняться. Рыжий выглядел слегка помятым, но вполне целым и жизнерадостным.

— Аля, я в порядке. Спасибо вот ребятам, вмешались. А вы профессионал, — уважительно повернулся он к незнакомцу. — Красивая работа, как в кино. Я ваш должник.

— Будем надеяться, вас больше не тронут, — ответил «профессионал» с легким, как показалось Але, прибалтийским акцентом. — Если вдруг будут неприятности, позвоните мне.

Он протянул Антонову визитку. Тот полез за своей, но его спаситель повернулся к своей машине, нырнул на заднее сиденье и захлопнул дверь. Легковушка, которая при ближайшем рассмотрении оказалась серебристой «ауди», сорвалась с места, развернулась и растворилась в ненастном вечере.

— Надо же, — только и сказал Леша, вертя карточку.

Безмятежная Юлька выбралась из машины, волоча за собой розовый портфель с физиономией Барби.

— Все двери открыли, а мне холодно, — пожаловалась она.

Леша бросился к ней, схватил в охапку:

— Ух ты, ах ты, холодно нам прехолодно. Бежим домой!

Аля поплелась за ними в полной растерянности. Опять следовая реакция? Нет, скорее ощущение полной беспомощности, как в роддоме, когда все происходит помимо твоей воли, по своим правилам, но ты вынуждена их соблюдать, потому что ЭТО уже не остановится.

Она знала, что дорожные разбойники больше им не встретятся. Но испугало ее не это. В глубине машины, на которой уехал неизвестный спаситель, она заметила что-то странно знакомое, из другого мира, что не должно было появиться в дождливой Москве. Почему-то в памяти у нее возникал залитый солнцем пляж и толпа вокруг зеленого брезента. Кстати, пора уже написать Ребекке.

Лешка про визитку забыл, сунул в карман пальто, и Аля потихоньку вытащила ее поздно вечером. Там не было никакого имени, ничего, указывающего на конкретного человека, только телефон и название фирмы — аббревиатура из латинских букв. Позвонить? Позвонят сами. В этом она была почему-то уверена.

Они позвонили на следующий день, когда Алешка был на работе, а Юлька в школе. Уверенный мужской голос без всякого акцента спросил Александру Антонову.

— Госпожа Антонова? Мы встречались с вами зимой на отдыхе. Помните, я обещал передать вам фотографии? Вы можете прийти сегодня в три часа дня в венгерский ресторан «Эстерхази»? Это на улице Маросейка.

— Я знаю «Эстерхази», — ответила Аля.

Передать фотографии! Тоже мне, конспираторы. Кто и зачем, интересно, может прослушивать ее телефон? Или телефон прослушивается у звонившего? Хотя, скорее всего, это просто профессиональная привычка.

Она уже знала, кто придет в три часа в «Эстерхази» и кого она не разглядела, но угадала вчера вечером в глубине «ауди». Неважно, что этот человек не назвался — имени его она все равно не помнила. Хотя он, конечно, представлялся ей там, в австралийской больнице, где задавал вопросы и показывал снимки — Лешины и чужие. Сотрудник заокеанской полиции, мужчина со спокойными глазами. Да, все верно, они встречались летом на отдыхе, и он так и не пригласил ее поужинать. Вообще отдых как-то не заладился.

— А я не знала, что вы так хорошо говорите по-русски, — сказала Аля с вызовом.

Он кивнул:

— Вам не нужно было об этом знать.

— А сейчас нужно? Что вам вообще от меня надо? Зачем австралийская полиция нас выслеживает?

Он посмотрел удивленно:

— Австралийской полиции вы совершенно не нужны. Александра, я думал, вы догадаетесь. Я не из полиции и не австралиец.

— Вы из КГБ, и мы подозреваемся в измене родине. — Аля решила, что лучшая защита — нападение. Хотя защищаться пока было не от чего, но все равно нападение не помешает.

Ее собеседник не понял юмора. Правда, юмор, честно говоря, был очень так себе.

— КГБ сейчас не существует. Я работаю в британской разведке.

— А… — Аля поперхнулась очередной репликой. Их диалог походил на обмен кавээновскими шутками, но это были не шутки.

— Нет, я не боюсь вам в этом признаться. Я нахожусь в вашей стране легально, и Россия не лежит в данный момент в сфере моих интересов.

«И говорит как пишет», — подумала Аля строчкой из классики. Только по этой изысканно правильной речи можно было опознать в нем иностранца. А все равно он врет. Если Россия не лежит, как он выражается, в сфере его интересов, то откуда и зачем такой прекрасный русский язык?

— Что же в ней лежит?..

— Меня интересует ваш муж.

Джеймс Бонд понимал ее с полуслова. Но и она заранее знала все, что он мог сказать. Вернее, до сих пор знала, но дальше они вступали на тонкий лед неведомого.

— Почему?

— Собственно, не ваш муж, Алекс. А тот человек, который пропал на Золотом берегу одновременно с ним.

— Вы думаете, Леша что-то знает, видел? Он ничего не помнит. Ему намеренно не восстанавливали отрезок памяти, связанный с… с несчастным случаем. Чтобы не травмировать.

— Так. Значит, он не знает, что произошло на самом деле?

— Нет. Официальная версия — он был сильно ранен и ему делали операцию.

— А вам не пора рассказать ему правду?

— Зачем? С какой стати? Ребекка говорила…

— Я беседовал с доктором Моррис. Она считает, что господин Антонов уже вполне окреп и адаптировался, чтобы услышать историю своего чудесного возвращения с того света.

— Но для чего? Кому это надо?

— Нам.

Аля не нашла, что ответить. Вдруг оказалось, что этот человек полностью подавляет ее волю. Он говорил с ней так, будто она тоже служила в британской разведке и находилась у него в подчинении. Ей хотелось вытянуться в струнку и гаркнуть: «Yes, sir!». И хотя у нее вырывались недоверчивые вопросы и возражения, она понимала их бессмысленность, как ребенок, который упрямо отстаивает свое право не ложиться спать. Она сделает то, что он ей скажет. Вот только какими словами объяснить взрослому мужику, отцу семейства и бизнесмену, что он — клон, выращенный из собственного пальца?..

— Вы не замечали за своим мужем чего-то необычного, каких-то новых качеств, особенностей поведения, которые появились после инцидента в Австралии? Странных черт, не свойственных ему раньше?

Аля невежливо фыркнула. Лешка весь состоял из необычных, странных, несвойственных ему особенностей поведения. Но к британской разведке это не имеет никакого отношения. Таким его нафантазировали две глупые бабы — поклонница сентиментальной литературы Ребекка и сочинительница правильных сказок Аля Антонова.

— Я объясню вам, в чем дело. Человек, которого мы разыскиваем, был нашим агентом. Суперагентом. Он исчез в тот момент, когда его заподозрили в двойной игре.

— Но при чем тут мой муж? Не мог же ваш агент в него превратиться! Ведь это был Лешин палец, я его узнала. Значит, его клетки, его гены. Потому регенерировался из этого пальца Леша Антонов, а не кто-то другой. Правильно?

— Все не так просто, миссис Александра.

Аля отвернулась к стене, вернее, к выставленному за стеклом портрету Гайдна. Композитор был исполнен в шоколаде, о чем можно было догадаться лишь по разъяснительной табличке да по чрезмерной гладкости изображения. Аля вспомнила, как восхищали ее и всех, кто приходил в это кафе, шоколадные произведения искусства. Вот что бывает на свете! Но бывает, оказывается, и не такое…

— Что — не так просто? — спросила она. — Мой муж — не мой муж? Из его пальца вырастили другого? Его вырастили из чужого пальца? Что вы хотите сказать?

— Пока ничего, Алекс. Успокойтесь, пожалуйста. Вы видели, как он вчера дрался с этими бандитами?

— Нет. Было темно.

— А я видел. Он раскидал пятерых мужчин, как мешки с ватой. Помощь нашего сотрудника практически не потребовалась. Ваш муж занимался когда-нибудь рукопашным боем?

— Н-нет. По-моему, нет…

— Он владеет приемами кунг-фу, айкидо, гадикенподжитсу? Он проходил стажировку на Тибете, служил в российском спецназе или морской пехоте США? Если нет, то он не мог сделать того, что сделал вчера. Но он сделал это. Я видел.

Он давно уже держал ее руку в своих ладонях, больших и очень горячих. И поэтому Але было хорошо и спокойно, хотя ей говорили совершенно невероятные, дикие вещи. Наверное, это профессиональное качество — уметь говорить дикие вещи так, что человеку хорошо и спокойно. Жаль, что она раньше не встретила этого обаятельного шпиона, не знала, что Джеймс Бонд существует в реальности. Она бы попросила врачей сделать Лешку именно таким.

Да, но так что же с Лешкой?

— Я не знаю, Александра, — простодушно сказал Джеймс Бонд и посмотрел на нее спокойными светлыми глазами из-под пушистых ресниц. — Я не ученый и потому объяснить не смогу. Но ученые говорят, что это возможно. Что наш агент воплотился во внешний облик вашего мужа.

— А как же палец?..

— Палец мог быть чей угодно. Допускаю, что Антонова. У меня нет никаких оснований доверять австралийским врачам. Они могли быть сообщниками нашего человека, могли получить от него деньги и сделать то, что он им поручил. Повторяю, я не могу объяснить вам это с научной точки зрения. Кстати, вам не кажется странным, что за такой безумно дорогой эксперимент с вас не взяли ни гроша? Разве клонирование входит в туристическую медицинскую страховку?

— Тогда объясните, что мне теперь делать, — сказала Аля, игнорируя новый вопрос о том, что ей кажется или не кажется странным. Уж коли на то пошло, бесплатное клонирование не страннее, чем все остальное. — Как мне вернуться домой и общаться с чужим человеком, агентом каких-то там разведок, который притворяется моим мужем? Садиться с ним за стол? Ложиться в постель?

Неожиданно она обнаружила, что здесь может говорить все, абсолютно все, что ей приходит в голову. Этот человек не сочтет ее сумасшедшей или вруньей, потому что он сам родом из того же заокеанского ужастика.

— Милая Алекс, — улыбнулся британский разведчик впервые за весь разговор. По его бронзовому лицу разбежались веселые лучики, — но ведь это всего только версия. И я прошу, чтобы вы помогли нам ее проверить.

— Я согласна! — Аля вскочила. — Согласна, согласна, можете считать вербовку успешной. Сообщите своему начальству. Только давайте проверять побыстрее. Немедленно, прямо сейчас. Я не могу жить непонятно с кем.

— Хорошо, — кивнул мужчина со спокойными глазами. — Мы просто попытаемся получить кое-какую информацию. Сегодня ночью…

— Нет! — воскликнула Аля.

Сейчас он даст ей задание — «в три пятнадцать возле бани» — и уйдет. А ей совсем не хотелось, чтобы он уходил, отпускал ее руку, переставал смотреть на нее сквозь пушистые ресницы.

Он ей ужасно нравился. И ее единственный шанс — вести себя, как героини фильмов про суперразведчиков.

— Нет.

— Что — нет? — растерялся ее собеседник. — Вы только что сказали, что согласны…

— Я согласна на все, сэр. Как вас зовут?

— Максим.

— Это ваше настоящее имя?

— Дорогая госпожа Антонова, у людей моей профессии все имена настоящие.

— А все остальное? — дерзко спросила Аля. — Тоже настоящее?

Он смотрел на нее изучающе. Его выгоревшие брови смешно шевелились, как крылья ночного мотылька.

— У вас есть куда меня отвезти?

Нет, я не дешевка, которая вешается полузнакомому мужику на шею, я подруга агента 007.

Пауза. Затем он кивнул.

— Вот там вы мне все и расскажете. Про информацию, которую вам надо получить, про то, что будет сегодня ночью. Но вы — слышите? — вы сделаете все, что я скажу. И что не скажу тоже. Вы должны уметь, вас ведь всему учили в вашей разведке Ее Величества.

— Да, — сказал он, и лучики опять побежали по лицу. — Я понимаю. В России тоже любят фильмы про Джеймса Бонда. Вам кто больше нравится — Шон О’Коннери, Роджер Мур, Тимоти Далтон или, может быть, Пирс Броснан?

— А почему вам смешно? Разве в жизни суперагенты не такие?

— Вам судить, — сказал он. — Поехали.

В безликой однокомнатной квартире окнами на Никитский бульвар Аля ходила голая, как русалка из казино, пила бренди, от которого ее передергивало, и рассказывала свои истории. Про Мальчика-с-пальчика, про каток в «Меге», про то, что Антонов не пришел в «Красную шапочку» и вел себя в казино, как пастор на карнавале. А главное — про свое разочарование. Она-то думала, что Лешка станет лучше, а он стал обыкновенным, скучным мужиком, как какой-нибудь Иннокентий.

— Иннокентий — это имя? — уточнил Максим. — Или ты хочешь сказать, что он стал наивным — innocent?

Аля отмахнулась.

Почему агент 007 не позвал ее в ресторан тогда, в Австралии? Эти безумные дни и ночи, когда Антонова растили из пальца, она бы не трепала себе нервы и не слонялась по магазинам, а находила утешение на загорелом плече мужчины, который оказался ничуть не хуже Джеймса Бонда в любом актерском исполнении.

— Ты понимаешь, — настойчиво повторяла она, как будто он был во всем виноват, — что не у Лешки, а у меня в жизни все поменялось. Я должна все время приспосабливаться к новой реальности! А ведь я не разведчик, я женщина.

— Понимаю, — ответил он, отнимая у нее пустой стакан. — Ты не полицейский, ты принцесса.

— Что?

— Это из фильма «Полицейский в детском саду». Там Шварценеггер заставляет детей играть в полицейский участок, а одна девочка говорит: «I am not а сор, I am a princess». Как ты относишься к Шварценеггеру? Фильм глупый, но очень смешной. Купи, твоей дочке понравится.

Все в нем было хорошо, но говорил он, что по-русски, что по-английски, такими грамотными закругленными фразами, что Але казалось, будто она слушает кассету с упражнениями в лингвистическом кабинете. Впрочем, кто сказал, что мужчина должен был блестящим, искрометным, неожиданным? Вон Рыжий был таким — и чем кончилось?..

Максим выдал ей миниатюрную штучку вроде клипсы размером с ноготь. Ее надо было прицепить на ухо Лешке, когда он заснет. Под утро снять и на следующий день отдать англичанину.

Но в эту ночь вылазка британской разведки была сорвана.

Когда Аля вернулась от Максима, Антонов уже был дома и посмотрел на нее с такой болью, что она вздрогнула: «Догадался об измене! Но откуда?»

— Аленька, что-то мне хреново, — сказал Леша серым голосом.

Ни о чем он не догадался. Просто у него болел живот.

— Скорее всего, после вчерашней драки, — предположила Аля, испуганно заглядывая в его страдальческие глаза.

Рыжий болел редко, но если уж болел так болел — с температурой, острой болью, обмороками и потерей человеческого облика. Сейчас он еще держался достойно.

— Не думаю. Вроде я ударов в живот не пропускал, — пробормотал он сквозь зубы.

К вечеру боль усилилась. Але так и не пришлось вынуть из кошелька свою шпионскую клипсу. Она упросила маму побыть с Юлькой и вызвала платную «неотложку».

— Похоже, аппендицит, — проворчала сонная врачиха. — Чего тянули, перитонита хотели дождаться? Куда везем?

«Глупости, — подумала Аля. — Аппендицит ему вырезали в девятом классе. Пускай Марк Соломонович посмотрит и скажет, что там такое».

Марк Соломонович был знакомым хирургом в клинике при Академии наук. Туда их и повезла машина, разукрашенная рекламой страховых компаний.

Но Марка Соломоновича на месте не оказалось — должен же человек когда-нибудь спать дома. Лешу оперировал молодой смуглый ординатор, который, взяв у Али сложенные купюры, сказал глубоким безмятежным басом:

— Да что вы боитесь, честное слово. Аппендицит — такая простая операция.

Аля боялась, потому что не знала, как реагирует клонированный организм на простую операцию. Ей даже пришла безумная мысль позвонить Максиму.

Итак, все-таки аппендицит, аппендикс, червеобразный отросток на слепой кишке. У нормального человека он всегда один. Но Антонов — не нормальный человек. Первый аппендикс ему вырезали в девятом классе. А потом вырастили второй — вместе с новым телом. А как иначе, человек ведь не может появиться на свет без аппендикса.

Помимо всего прочего, Аля опасалась за рассудок Марка Соломоновича, который придет завтра утром и сравнит старую медицинскую карту Антонова с тем, что увидит в реальности. Какие еще сюрпризы он обнаружит, кроме свежих следов восстановленного червеобразного отростка? А главное — что ему сможет объяснить сам Лешка?

— Женщина, вы поезжайте домой и спите там. Хотите, мы вам такси вызовем?

Аля с трудом разлепила глаза. Это что же, она заснула в кресле напротив операционной? А как же…

— Операция давно закончена, ваш муж уже в палате, спит. И вам что тут сидеть?

— Нет-нет, я дождусь нашего доктора, — пробормотала Аля. Надо в самом деле дождаться Марка Соломоновича и… И что? Рассказать ему про акулу?

Аля зашла в палату к мужу. Он спал на спине, с капельницей над головой, и она не решилась цеплять ему на ухо английскую клипсу.

Доктор Марк Соломонович не ахнул, не сошел с ума и не потерял сознание. Он только буркнул:

— Что за чушь! Аппендикс удален — в каком году? Кретины!

— Может быть, ошибка, — робко сказала Аля за его спиной.

— Разумеется, ошибка! Интересно только, кто ошибся — Архадзе или эти дуболомы из районной больницы двадцать лет назад. Но Архадзе я, по крайней мере, доверяю… Вы давали ему деньги? — вдруг повернулся он к Але.

Она кивнула.

— Очень глупо. Сукин сын. Он бы и так все сделал как надо, у него золотые руки. Я проверю, что он там удалил, но думаю, все правильно. Тогда что вам вырезали те дуболомы? Антонов, я вас спрашиваю.

Леша, который с улыбкой слушал этот монолог, покачал головой: «Не знаю».

— Очень мило. И я не знаю. Но ведь у человека не может быть двух аппендиксов? Так?

— Не может, — согласилась Аля, поскольку вопрос адресовался ей.

— А у врача должна быть хотя бы одна голова, чтобы он мог отличить червеобразный отросток от чего-то другого. Где была голова у врача, который оперировал вас двадцать лет назад? Не знаете? Покажите старый шрам!

Он отлепил пластырь от замазанного зеленкой Лешкиного живота.

— Где шрам? Очень мило. Шрама тоже нет? Вы что, издеваетесь надо мной? Покажите мне сами!

Леша с интересом посмотрел на свой живот, но старого шрама, конечно, не увидел. Шрам сгинул в январе в пасти у акулы.

— Вам вообще удаляли аппендикс? — Марк Соломонович начинал сердиться.

— Удаляли, — терпеливо ответил Лешка. — Вчера.

— Вчера! Спасибо, что считаете меня идиотом. А раньше?

Леша пожал плечами.

— Вы что, не помните? Не помните, делали ли вам операцию? Ведь вам было шестнадцать лет, а не шесть месяцев. Антонов, у вас склероз, амнезия? Или вы шпион? Тогда ваши боссы схалтурили — они должны были подобрать человека с удаленным аппендиксом. Как у того, за кого вы себя выдаете.

От этих слов Аля еле устояла на ногах. А Рыжий беззаботно рассмеялся и тут же поморщился: от смеха у него потянуло свежий шов.

— Смеетесь? Смейтесь, смейтесь. Ваше счастье, что вчера дежурил не я, а этот самонадеянный павлин Архадзе. Он даже не заглянул в вашу карту, а сразу полез в слепую кишку. И был прав. А я, старый маразматик, еще сто лет искал бы, где воспаление, потому что знаю вас как облупленного. Ну, все хорошо, что хорошо кончается. Выздоравливайте.

И пожилой хирург отправился дальше обходить больных.

— Я принесу тебе вечером боржоми и тапочки, — пообещала Аля.

Пока Антонову нельзя было ни пить, ни вставать.

— Посиди со мной, — попросил Леша. — У тебя круги под глазами. Ты тут всю ночь промаялась? Бедный мой малыш. Тогда иди домой и ложись спать.

Аля действительно чувствовала себя хуже некуда после ночи, проведенной в больнице. Но нельзя же было оставлять Марка Соломоновича с его страшным и таким близким к истине подозрением, что Алексей — шпион. Надо ему что-то сказать. Но что? Открыть тайну клонирования? Дать электронный адрес доктора Ребекки Моррис? Пожалуй, так она и сделает — пусть эскулапы разбираются между собой.

После обхода она поймала врача около ординаторской. Он обрадованно ткнул в нее пальцем:

— Архадзе сказал, что не было никаких следов предыдущего вмешательства! Ни рубцов, ни спаек. Он клянется, что в области брюшной полости никто вашего мужа до вчерашнего дня не оперировал.

— И… и что вы об этом думаете? — растерялась Аля.

— Что я об этом думаю? Да ничего! Дорогая моя, у меня по пять плановых операций в день, не считая срочных случаев, текущих больных, аспирантов, студентов и чертовой кучи писанины. А вы хотите, чтобы я еще о чем-то думал! Ваш Антонов хорошо себя чувствует — и слава богу. Через пару дней уже можете забирать его с глаз долой со всеми его фантомными шрамами.

— Доктор, — сказала Аля в сутулую спину хирурга, — а вы верите в клонирование?

Марк Соломонович повернул к ней презрительно-насмешливое лицо:

— Разве я плохо объяснил? Помните такой роман «Унесенные ветром»? Его очень любит моя жена. Там героиня говорит: «Ах, я подумаю об этом завтра». Так вот, завтра, послезавтра, не знаю когда — когда перестанут слушаться руки и меня выпрут на пенсию — я сяду в кресло-качалку и буду думать о клонировании, слепой кишке вашего мужа и прочих глупостях. А пока, извините, мне НЕ ДО НИХ!

И он, взмахнув рукой, зашагал по коридору торопливой неуклюжей походкой.

«Дай бог здоровья Марку Соломоновичу, — подумала Аля, глядя ему вслед. — А главное — работоспособности. До ста лет, а то и дольше. Как здорово, что есть люди, которых интересует только их работа».

Но Джеймса Бонда из ресторана «Эстерхази» его работа тоже очень даже интересовала. И первой же ночью, которую Леша провел дома, Аля прицепила ему к уху английскую клипсу. Английская разведка уверяла, что объект не проснется и вообще ничего не почувствует. Но у Рыжего реакция оказалась непредсказуемой. Он прерывисто вздохнул, не открывая глаз, вытянул губы и повернулся к Але распростертыми объятиями.

— Лешенька, Лешенька, спи! — испуганно прошептала она, отодвигаясь. — Тебе же еще нельзя после операции!

Антонов затих, но спал беспокойно, шевелился и чмокал губами.

«В эрогенную зону попала, — думала Аля, съежившись на самом краю постели. — Надо же. А вдруг из-за этого какие-то показатели изменятся? Может, передвинуть?»

Но передвинуть не получилось. Лешка теперь лежал на боку, и ухо с эрогенной зоной и клипсой было прижато к подушке.

Утром она проспала и открыла глаза, когда Рыжий уже встал. Перламутровая чешуйка аккуратно лежала на тумбочке.

— Спасибо, что нашел мой замочек от кошелька, — сказала Аля, выходя в кухню и безмятежно улыбаясь во весь рот, как настоящий разведчик.

— Какой замочек? А, такой блестящий? Я думал, это твой накладной ноготь.

«Знал бы ты, как выглядят накладные ногти», — про себя усмехнулась Аля. Но вообще-то версия Антонова была гораздо убедительнее. Откуда в постели может взяться замочек от кошелька? А вот накладной ноготь — запросто. Неужели он действительно британский агент — Лешка, конечно, а не ноготь?..

Максим ждал ее у порога явочной квартиры и поцеловал так, что она чуть не забыла о задании. Неужели влюбилась? За годы замужней жизни с ней было всякое, но такое — первый раз.

И все же сначала к делу.

— Ну, что? — нетерпеливо спросила она, передавая ему клипсу.

— Надо подождать, — ответил невозмутимый британец. — Будет заключение экспертов.

Ждать Алю не очень устраивало. Наконец-то в ее жизни появились реальные, а не придуманные приключения, по законам жанра они должны были стремительно сменять друг друга, как в калейдоскопе, заставать врасплох, требовать мгновенных решений и энергичных действий… И вдруг — ждать, причем на самом интересном месте.

Максим не понял, чем она недовольна. Он привлек ее к себе и сказал:

— Не переживай. Я буду с тобой.

Ну что ж, в кино моменты ожидания тоже заполняются любовными сценами.

— А Лешик принес мне «Турецкий гамбит» и «Статского советника». Фильм только вышел, а уже диск выпустили, ты представляешь, Аля! Мне кажется, Меньшиков более достоверен в роли Фандорина, чем этот, забыла фамилию…

Мама была большой поклонницей Акунина и современного кино. Раньше Лешка над ней подшучивал и морочил голову разными небылицами: мол, в Каннах Джулия Робертс от зависти вцепилась в волосы Амалии Гольданской, а Депардье пригласили на «Мосфильм» на роль Маяковского.

Теперь же он регулярно снабжал ее последними новинками, и теща была на седьмом небе от счастья. На днях она вызвала Алю к себе: «Приезжай, приезжай, это очень важно!» — и торжественно вручила подарочный бумажный пакет.

— А! — удовлетворенно сказала Аля, доставая что-то пестрое и шерстяное. Бабушка давно обещала связать Юльке кофточку с капюшоном, как в «Бенеттоне». Но для ребенка вещь была что-то слишком большой и цвета не девчачьи…

— Мама, да это даже на меня велико, — удивленно пробормотала Аля.

— А это не на тебя. Это Лешику. Он теперь часто гуляет с Юлечкой, катается с ней на лыжах, а кроме того, ездит в командировки. Нельзя ему простужаться.

Аля в недоумении повертела многоцветный свитер с высоким горлом. Мама была не великой вязальщицей, но к своим редким произведениям относилась очень трепетно. Теперь будет каждый раз спрашивать, носит ли Лешик свитер. А куда можно надеть такую пестроту, разве что действительно на лыжную прогулку. Но у Лешки аллергия на шерсть, и всем свитерам он предпочитает мягкие флисовые фуфайки. К тому же зима кончилась, а с ней и лыжные прогулки. Командировки, кажется, тоже рассосались сами собой.

Лучше бы мама потратила силы и время на подарок любимой внучке, а не любимому зятю. Теперь Юлька потащит маму в «Бенеттон» и выпьет всю кровь, примеряя миллион разных кофт. И вообще Лешка слишком потакает маме в ее киношных пристрастиях. С недавних пор теща взяла моду регулярно звонить со списком новых фильмов, которые ей хотелось бы посмотреть. И бедный зять с едва зажившим швом должен бегать за ними, высунув язык. За что ему в награду появился на свет криво связанный свитер.

Алю возмущало и то, что добропорядочный Антонов старался покупать не пиратские, а лицензионные кассеты и диски и переплачивал за них втридорога. Недавно она, не подумав, ляпнула ему про «Полицейского в детском саду», о котором говорил Максим, и Леша целый вечер носился по городу в поисках фильма. Кстати, комедия оказалась ничего, забавная. Але особенно понравился диалог между маленьким мальчиком и директрисой школы:

«— Дети, ваша воспитательница сегодня не придет.

— Она умерла?

— Нет, она должна кое с кем встретиться…

— И он умрет?

— Нет! Никто не умрет!

— ВСЕ умрут».

— Юлька! — спросила Аля на следующий день в каком-то неожиданном для себя порыве. Обычно она не лезла к ребенку с душеспасительными беседами. Но Антонов в последнее время много разговаривал с Юлей «о серьезном», а она что, рыжая? — Юль, ты думаешь о том, что все умрут?

— Не-а, — ответила дочка. — Не все.

Они сидели за столом и чинно пили чай с вишневым вареньем. К таким девчачьим посиделкам Юлю приучила бабушка. Лешка, как обычно, работал в своем кабинете.

— Как это — не все?

— Самых лучших людей клонируют, чтобы они могли жить вечно.

— Что? — Аля выронила ложку. Пунцовое пятно с ягодкой посередине расплылось по салфетке. — Откуда ты это взяла? Тебе… тебе папа сказал?

— Почему папа? — пожала плечами девочка. — Это и так все знают. А папу клонируют первого.

— Да? — только и смогла вымолвить Аля.

— Ну, одного из первых. Потому что он лучше всех.

Ну, спасибо тебе, дочка. А что же будет с мамой?

«Дорогая Алекс!

Надеюсь, что у вас все в порядке и Алексей чувствует себя хорошо. Пожалуйста, напиши мне подробно о его самочувствии, поведении и настроении. Вспоминает ли он инцидент на отдыхе, и если да, то что именно об этом говорит? Я задаю тебе эти вопросы, потому что считаю, что пришло время рассказать ему все как есть. Это делается в интересах пациента, чтобы он не узнал правду в неподходящий момент и в неподходящем состоянии духа. Если ты не знаешь, как заговорить об этом, напиши мне, и я тебе подскажу.

Ответь мне обязательно,

твоя Ребекка».

Это письмо пришло на электронный адрес, который Аля оставила в австралийской больнице, когда заполняла анкету.

Что ответить Ребекке, она не знала. А потому обратилась за советом к человеку, который в эти дни был ее единственной надеждой и опорой, — к британскому разведчику Максиму.

— Напиши что хочешь. Или не пиши совсем. Не думаю, что она тебя научит тому, чего ты сама не знаешь. Я уже говорил тебе — Алексею можно все рассказать.

— Все? И про вашего агента тоже?

— Нет. Агент тут ни при чем. Не наливай больше, Алекс. Ты всегда так много пьешь?

Аля пила мало, можно сказать, вообще не пила. Особенно крепкие напитки — коньяк, водку, от которых у нее сводило рот. В студенческие годы однокурсники потешались, глядя на ее скривленную физиономию, и говорили: «Ну, не пей, не мучайся».

Но с Максимом она была не просто Алей, а подругой суперагента. И бренди был такой же частью традиции, как секс и обсуждение совместных операций. Аля, едва войдя в квартиру, доставала бутылку с запыленной книжной полки, сперва удивляясь неряшливости такого аккуратного внешне англичанина. Потом догадалась — самостоятельно эти джентльмены прибираться не умеют, а пригласить сюда уборщицу нельзя, наверное, из конспирации.

Аля все порывалась сама навести порядок, но на вопрос: «А где у тебя тряпка?» Джеймс Бонд растерянно поднимал белесые брови, а принести уборочные причиндалы с собой Аля забывала. Ладно, в конце концов, она не нанималась в британскую разведку, а если нанималась, то не для этого.

— Как бы не так, мэм. Вы никуда не нанимались, и британская разведка не рассматривает вас как своего сотрудника. Просто ты сама заинтересована в идентификации личности своего мужа, и тут наши интересы совпадают. Что касается наших личных отношений, то они вообще выходят за рамки службы. Так что не надо играть в предателя родины и ждать, когда я начну выведывать у тебя государственные тайны и заставлю прятать в бюстгальтере радиопередатчик.

Так Максим расставил все по местам. Аля даже несколько обиделась.

— Никакой разведке мира не нужны агенты, которые то и дело хватаются за рюмку.

— А почему же тогда?..

— Почему в кино разведчики пьют на каждом шагу? Потому что режиссер велел и публике это нравится.

«Мне тоже нравится, — подумала Аля. — Мне именно нравится, что у нас с тобой все как в кино».

— Оставь бренди, потому что я должен тебе кое-что сказать. Пришел ответ от наших экспертов.

Аля плюхнулась на диван. Рюмку она так и не оставила, наоборот, вцепилась в нее мертвой хваткой, и золотистый напиток выплеснулся ей на юбку.

— Все в порядке, — сказал мужчина со спокойными глазами, пытаясь отнять у нее злосчастный бренди. — Человек, с которым ты живешь, — это твой муж, Алексей Антонов.

Аля отодвинулась и сделала большой-пребольшой глоток. Все равно она не умела смаковать эту гадость.

— А как же… — спросила она, продышавшись, — как же драка? Айкидо, спецназ? Откуда это у него? Ты сам говорил…

Максим улыбнулся сжатыми губами. Была у него такая улыбка, пугавшая Алю. Она означала, что разведчику совсем не смешно. Наоборот, он в замешательстве и размышляет, как поступить.

— Я всегда был согласен с тем, что русские женщины самые красивые. Теперь убеждаюсь, что они еще и самые умные.

Он сел и посмотрел ей прямо в глаза.

— Послушай, Алекс. Я говорил тебе, что все не так просто и многого я тебе объяснить не смогу. Но если я говорю, что твой муж — это твой муж, значит, так оно и есть, и ты должна мне верить. Другое дело, что…

— Что? — вскинулась Аля. — Ну что же? Давай!

— Наш человек передал ему часть очень важной информации. Алексей Антонов сам об этом не знал. Информация была зашифрована в его организме на клеточном уровне. Ее мы и считали с твоей помощью.

— И?

— И теперь точно знаем, что Брэд — не двойной агент. Он не изменял Британии.

— Какой Брэд? Что за бред? Что теперь с моим мужем? Он так и будет ходить с вашей шпионской информацией внутри?

— Не будет, не волнуйся. Мы ее сотрем. В его же интересах — чтобы другие не попытались ею завладеть.

Аля сунула пустую рюмку между книг. Мало ей английской разведки и австралийской акулы. Есть еще, оказывается, «другие», которым может понадобиться ее несчастный Антонов.

— Другие — это кто?

Если играешь в таком крутом боевике, неплохо бы знать сценарий.

Максим помолчал. Видно было, как чувство долга борется в нем с заботой о душевном спокойствии любимой женщины.

Любимой? Да, Аля чувствовала, что он тоже в нее влюблен. Во всяком случае, обращается он с ней так, как должен обращаться джентльмен с любимой женщиной.

— Видишь ли, помимо того что Брэд — разведчик, он еще принадлежит к знатному роду.

Аля широко раскрыла глаза. «Все чудесится и чудесится», — хотелось ей воскликнуть словами Алисы из сказки.

— Поэтому кроме нас его вполне может разыскивать его семья. У них большие деньги и связи.

— Так он дворянин? — уточнила Аля, трепеща от любопытства.

— Да, он граф и, кажется, еще виконт. Сэр Брэд. Фамилию я, извини, называть не буду. Да и вряд ли она тебе что-нибудь скажет. Хотя они в родстве с британской короной.

— С ума сойти! — в восторге прошептала Аля. — Суперагент, идеальный мужчина, родственник английской королевы. И это все мой муж!

— Это не твой муж, Алекс, — улыбнулся Максим, причем Але показалось, что он слегка ревнует. — Твой муж — Алексей Антонов. Он носит в себе закодированную Брэдом информацию, как микрочип. Не понимаешь? Ну, как колечко от пирсинга, только не снаружи, а внутри.

Как бы не так, колечко от пирсинга! Аля теперь все понимала. Сказка про Мальчика-с-пальчика и чопорные герои Джейн Остин тут ни при чем. Лешка ведет себя как аристократ, потому что он и есть аристократ. Каким образом он сделался таким, неважно, пусть ученые разбираются. Сэр Брэд. Сэр Антонов. Нарышкин бы лопнул от зависти. Может, ему рассказать?

— Так вот почему он изменился! Не напивается, не ходит по бабам. Это тоже от вашего Брэда?

— Я Брэда с этой стороны не знаю, — нахмурился Максим. Видимо, все же был недоволен, что выдал так много информации про коллегу. — Скорее всего, Александра, характер твоего мужа после второго рождения начал развиваться по другому пути. Ведь у каждого живого организма есть несколько вариантов развития, в том числе и психического.

«Ревнует!» — окончательно поняла Аля. Вот тебе и Джеймс Бонд. Хотя все правильно — ведь Лешка получается круче по всем статьям.

— Мы эту информацию сотрем, — продолжал Максим. — И твой муж станет самим собой. Так что скоро я уеду, дорогая миссис Антонов.

Он уедет? А как же их любовь и шпионский роман?

Впрочем, у нее остается Лешка, который ничуть не хуже, а даже лучше. И вообще, жена графа и виконта должна блюсти свою честь и не снисходить до интрижек с простолюдинами, даже такими обаятельными и нежными.

— Мне опять придется что-то к нему цеплять? — невинно спросила Аля. Разумеется, никаких клипс она больше прикреплять к нему не будет. Она еще не сошла с ума, чтобы лишать своего мужа благоприобретенного аристократизма и родства с британской короной.

— Цеплять? — не понял разведчик. — А, нет-нет. Мы сотрем эту информацию сами. Тебе не надо беспокоиться.

Вот гады!

— И он станет совсем таким, как раньше?

— Этого я не знаю. Посмотрим. Вернее, ты посмотришь.

Ладно, она посмотрит. Может, у них еще ничего не получится.

Аля смотрела две недели. Лешка не менялся. Он был все таким же внимательным, спокойным, заботливым и вечера проводил дома за работой.

Впрочем, кое-какие новости были — кончился режим экономии, и у них появились деньги. Об этом Рыжий сообщил ей, торжественно вручая новую карточку — «Золотую визу».

Как Лешке удалось выкарабкаться и раскрутиться, до сих пор оставалось для Али загадкой. Раньше он доказывал ей, что предпринимателю необходимо пить пиво и ходить в баню с нужными людьми — без этого бизнес дохнет. После Австралии бани и пиво прекратились, а бизнес не сдох, а совсем наоборот. С нужными людьми Антонов встречался в офисах, а многие вопросы просто решал по телефону.

Но и здесь он ставил Алю в тупик своей новой манерой общаться. Вместо наглого напора в его голосе зазвучала неистощимая и тошнотворная вежливость. Держа в руках трубку, он улыбался и почти всегда соглашался с собеседником. Аля привыкла считать, что так ведут себя только безнадежные лохи-неудачники, и до сих пор вспоминала, как Лешка успешно решал производственные недоразумения с помощью угроз и громового мата.

Перемены в Антонове уже ее не удивляли, но неужели так переменился и российский бизнес? По каким неведомым причинам он прогнулся под джентльменов с железной выдержкой и бархатной улыбкой?

— Бизнес евро-пеизируется, — сказала мамаша Терехина, почти не запнувшись. — А твой Антонов просто вышел на новый уровень. Общается теперь не с пацанами, а с серьезными предпринимателями.

Аля долго ломала голову, как рассказать подругам о Лешкином приобретенном аристократизме и родстве с английской королевой. Излагать историю ее романа с разведчиком было слишком рискованно. Кроме того, ей все равно не поверят. Есть какие-то пределы. Максим на ее вопрос, не боится ли он, что она растреплет и про него, и про Брэда, именно так и сказал:

— Тебе никто не поверит. Более того — перестанут верить другим твоим историям. Так что лучше поостерегись.

Аля поостереглась лишь отчасти — про аристократическую линию она все-таки рассказала. И объяснила, что ее привили Лешке при клонировании, а узнала она об этом только недавно, из письма доктора Моррис (ведь письмо-то было, было!).

Но мамаша Терехина все равно не поверила. В ее глазах Аля прочитала, что мамаша считает ее просто завравшейся воображалой. Сначала акула, потом английская королева. Нет уж, девушка, это слишком!

Зато Машка Терехина, как всегда, широко раскрыла глаза. И спросила с придыханием:

— Нарышкин знает?

Аля хитро улыбнулась, как будто хотела сказать, что Нарышкин узнает в свое время и еще как узнает! На самом деле Нарышкину ничего говорить нельзя было. Ведь он не ее приятель, а Лешкин. И запросто может задать ему пару животрепещущих вопросов об английской королеве и клонировании. А ведь Рыжий до сих пор ни сном ни духом.

Кстати, надо ему уже об этом сказать. Максим просил, а то, что просил Максим, до сих пор было свято. Аля на удивление мало грустила после расставания с мужественным Джеймсом Бондом, но вспоминала о нем с неизменной нежностью.

Да, но как же открыть Лешке всю правду об акуле?

Лешка помог ей сам.

— Что с тобой, Алечка? — спросил он однажды. — Ты какая-то вся встревоженная. Это из-за тех бандитов на дороге? Не бойся, солнышко. Они больше не сунутся. Со мной вообще не может случиться ничего страшного. Ты же знаешь, меня даже акула не съела…

— Тебя акула СЪЕЛА!

Эта фраза вырвалась у Али, потому что она должна была когда-нибудь вырваться. В ужасе она зажмурилась, а потом осторожно открыла глаза.

Лешка смотрел на нее с безмятежной улыбкой.

— Это в каком смысле?

— В прямом, Рыжий. В самом прямом. Хочешь знать?

Рыжий пожал плечами и кивнул. Улыбка так и осталась у него на губах. В последнее время он улыбался бесконечно, как американский президент или ведущий передачи «Спокойной ночи, малыши».

Про агента Брэда Аля умолчала. Ведь тогда надо было бы каким-то образом упомянуть Максима.

Леша обнял ее за плечи.

— Бедный Алик, — сказал он. — Сколько тебе пришлось пережить. Я и не догадывался.

— Это все, что ты можешь сказать? — спросила Аля.

— А что говорить? Ты знаешь… В общем, мне это как-то все равно. Я жив, здоров и очень рад этому обстоятельству. Австралийские врачи молодцы. Как выяснилось, раньше я был немного другим. Ну и что? Сейчас я такой, как есть, и мне это нравится. А тебе?

Аля кивнула. И тут же поймала себя на мысли, что хочет сказать: «Нет».

Но почему нет?

Преуспевающий бизнесмен. Верный муж. Заботливый отец. И при этом нельзя сказать, что он такой же, как все мужики вокруг. Вокруг не так уж много клонированных из пальца шпионов, состоящих в родстве с британской королевой.

Но, несмотря на все эти шпионско-королевские примочки, с ним удивительно скучно. Он правильный до тошноты, как стакан молока с пенкой.

И все, что она может о нем рассказать, кажется людям полным враньем. Хотя это редкий случай, когда она говорит правду.

— А мой Миша опять отказался покупать посудомоечную машину. Говорит, непедагогично. Девчонки в доме есть, пусть они и моют, а то растут тунеядки. А что они там намоют! Все равно все на мне.

Так сказала косметолог Лариса и выжидающе замолчала. Пауза тянулась недолго, откуда-то из угла раздалось:

— А я вчера своему Пустейкину говорю…

У них была такая традиция: Ларочка поднимала тему, другие дамы подхватывали, а потом Аля Антонова ставила жирную завершающую точку. Собственно, вся дискуссия об этих ужасных мужьях затевалась для того, чтобы послушать Алю. Ее телеги были вне конкуренции, никто из окружающих мужей не мог переплюнуть выходок Рыжего.

Сейчас она снова слышала в голосах тетенек нетерпеливые нотки. Они поглядывали на нее, заранее округлив глаза и приоткрыв рты. А что она могла им рассказать? Что Антонов заключил новый контракт? Что он водил Юльку в цирк и купил Але крем для рук от Эсти Лаудер, потому что после зимы у нее шелушатся кончики пальцев?

Она набрала побольше воздуха и выпалила:

— Антонов завел себе негритянку.

— Где? — затаив дыхание, спросил кто-то, боясь спугнуть признание.

Действительно, где? Аля секунду поколебалась. Негритянок пруд пруди хоть здесь, хоть за океаном. Нет, все-таки большое должно видеться на расстоянье.

— В Австралии, — объяснила она с брезгливой гримасой. — Она из Уганды.

Почему из Уганды? Ладно, вылетело — не поймаешь.

— У них очень строгие нравы, — продолжала импровизировать Аля, — и она его предупредила, что если родится бэби, она отправит его в Россию к отцу. Иначе бы Антонов, конечно, не признался. Но так ему пришлось сказать, что нам, возможно, придется воспитывать черного бэби.

— А предохраняться у них в Уганде не умеют? — спросила Ирина, еле шевеля губами, чтобы не нарушить стягивающий слой маски. Она уже слышала историю про голую мулатку и, видимо, считала новые Алины откровения следующей серией. Мулатка, негритянка — не все ли равно?

— Им нельзя. Это запрещают законы шариата, — ответила Аля.

А точно ли в Уганде шариат? Впрочем, косметическим теткам это без разницы.

— Ну, а Антонов твой что ж?

— Антонов! — фыркнула Аля, вкладывая в это имя как можно больше презрения.

Антонову и в голову не придет предохраняться. Разве он думает о чем-то, кроме собственного удовольствия? А на возможность заразиться он плюет, потому что… потому что просто плюет. Так же бывает. Только выходит, что и Алю он запросто может заразить. Сейчас до прекрасных дам это дойдет, и они начнут испуганно от Али отодвигаться. А может, и не дойдет, они, когда слышат об Антонове, теряют последние мыслительные способности.

— Предохраняется он только дома, — немного запоздало заявила Аля. Это самый лучший вариант. Тетки не будут считать ее носительницей СПИДа и триппера, зато их тайные мечты о личном знакомстве с неотразимым Антоновым немного поутихнут. Если, опять же, до них дойдет.

— И что же, ты будешь этого ребенка воспитывать? — допытывалась Ирина.

Будет она или не будет? Эффектнее, конечно, ответить, что да, будет, а куда деваться? Но тогда в следующий раз дамы захотят продолжения. Январь, февраль, март… В сентябре ей уже придется отчитаться, что там родилось в Уганде, и предъявлять живого негритенка. А если ничего не родится, то какое это будет разочарование! Пожалуй, лучше разочаровать собеседниц прямо сейчас.

— Еще не хватало! — сказала она. — Пусть только заикнется об этом еще раз. Сразу на развод. Пусть сам возится со своим черным бэби.

— И правильно! Так и надо! — с энтузиазмом поддержала ее Ирина. Видимо, ее вдохновила перспектива охоты на разведенного Антонова, пусть даже и с негритенком в придачу. Ирина была одинокая, сорокалетняя, очень опытная и вечно неудачная охотница.

— Совсем они оборзели, эти мужики, — вздохнула Лариса. Ее ход, как всегда, был самым слабым, но первым, потому она получала право закрыть конференцию.