Книга деяний Ардашира сына Папака

Рукописи "Карнамака" и история изучения памятника

"Ка̄рна̄маг-ӣ Ардашӣр-ӣ Па̄бага̄н" — "Книга деяний Ардашира сына Папака" — один из немногих дошедших до нас памятников светской пехлевийской литературы. До нас дошло не менее десяти списков текста "Карнамака", имеется несколько изданий текста и его переводы. Лучший список находится в рукописи J, известной под шифром MK. Эта старейшая из дошедших до нас рукописей текста была переписана Михрабаном Кайхосровом в 1322 г. и является копией с рукописи Рустама Михрабана, выполненной в 1255 г. [1]. К MK восходят, прямо или косвенно, все другие существующие списки, в том числе рукопись JJ, выполненная в 1767 г., EN, переписанная Е. Н. Мехрджи Раной в 1878 г., и EK, сделанная одним из издателей "Карнамака", Е. К. Антией, с одного из списков частной коллекции дастура П. Санджаны [2].

Первый перевод "Карнамака" на гуджарати был опубликован в Бомбее в 1853 г. [3]. В 1896 г. ученым-парсом К. А. Ношерваном было осуществлено новое издание памятника, также включающее перевод на гуджарати, в том же году текст был издан Д. П. Санджаной [4]. В последнем содержится транскрипция текста, выполненная латиницей в традиционной парсийской манере (без раскрытия идеограмм и с условностями в чтении ряда слов), и переводы на гуджарати и на английский. Приведены также главы из "Шахнаме" Фирдоуси, содержащие сказание об Ардашире.

В 1899 г. Х. Ирани опубликовал перевод "Карнамака" на новоперсидский язык [5].

В 1900 г. появилось издание, подготовленное Е. К. Антией [6]. Оно, подобно изданию Д. П. Санджаны, содержит также переводы на гуджарати и на английский и соответствующие главы из "Шахнаме". Нужно отметить, что издатели не воспроизводили последовательно текст одной какой-то рукописи, а, взяв за основу список МК, вносили в его текст целый ряд изменений и даже дополнений, учитывая варианты других списков или исправляя написания отдельных слов.

Перечисленные издания памятника уже во время их выхода в свет не отвечали, строго говоря, состоянию как иранистики, так и восточной текстологии. Тем не менее эти издания сыграли важную роль, послужив базой для дальнейшего изучения текста и связанных с ним проблем.

В начале нашего столетия в Париже был опубликован перевод "Карнамака" на армянский язык (с пояснительными комментариями), выполненный Й. Тирякяном [7].

Научное изучение этого памятника в Европе связано с именем Т. Нёльдеке, опубликовавшего в 1878 г. его перевод на немецкий язык [8]. Этот перевод сделан на основе имевшихся в Европе трех поздних (XIX в.) рукописных списков. Т. Нёльдеке снабдил перевод комментарием, в значительной своей части не потерявшим ценности и по сей день. В предисловии Т. Нёльдеке рассматривает вопросы датировки и жанра, а также историческую обстановку, в которой был создан "Карнамак".

За последние десятилетия несколько изданий и переводов этого текста появилось в Иране [9]. В них содержатся переводы "Карнамака" на персидский язык, глоссарии к памятнику, приложены также соответствующие главы "Шахнаме" и краткие исторические комментарии. Однако в этих работах иранских ученых не учтены многие достижения иранистики последних лет, прежде всего в области среднеперсидской лексикологии.

В 1976 г. в Тбилиси вышел подготовленный Т. Д. Чхеидзе грузинский перевод текста с приложением среднеперсидско-грузинского словаря и с пространным предисловием, в котором также рассматриваются вопросы жанра и датировки памятника, историческая обстановка и терминология [10].

Переводы отдельных пассажей и фраз "Карнамака" на русский язык имеются в монографиях и статьях В. Г. Луконина, Е. К. Молчановой, И. М. Оранского, А. Г. Периханян, Н. В. Пигулевской, В. С. Расторгуевой и других советских иранистов, перевод первой-третьей глав выполнен И. С. Брагинским [11]. Однако полный русский перевод текста до сих пор не опубликован.

За последнее столетие в иранистику было введено огромное количество нового фактического материала. Для среднеперсидского языка решающее значение имели публикации манихейских текстов, написанных более простым письмом, чем пехлевийские, и свободным от идеограмм. Несмотря на наличие ряда изданий текста "Карнамака", нет ни одного, которое бы удовлетворяло нынешним требованиям науки; нет также исследования, посвященного рассмотрению всего комплекса вопросов, связанных с этим памятником. Предлагаемое издание включает исследование текста и связанных с ним проблем.

Содержание "Карнамака"

Центральным персонажем "Карнамака" является Ардашир I (226-240), нанесший поражение Аршакиду Ардабану V и основавший государство Сасанидов. В произведении описываются детство и юность Ардашира, его борьба за власть и восшествие на престол, а также рассказывается о его сыне Шапуре I (240-272) и внуке Ормазде I (272-273). Но, хотя перечисленные персонажи — исторические лица и исторический факт — борьба Ардашира с парфянским царем Ардабаном V(ок. 213-224), изложение истории Ардашира в этом произведении является легендарным, многие сюжетные линии не имеют исторического стержня и представляют скорее переработку эпических сказаний.

Содержание "Карнамака" сводится к следующим сюжетам, излагаемым в их последовательности.

I. Происхождение Ардашира и его детство:

а) пророческие сны Папака и их толкование астрологами;

б) происхождение Ардашира (Ардашир — сын Сасана, внук Папака);

в) детские годы Ардашира в доме Папака.

II. Юный Ардашир при дворе Ардабана:

а) сцена охоты и ссора Ардашира с Ардабаном;

б) письмо Папака, содержащее наставления Ардаширу;

в) роман Ардашира с наложницей Ардабана;

г) предсказание астрологов Ардабану;

д) решение Ардашира и девушки бежать в Парс.

III. Бегство Ардашира и преследование его Ардабаном:

а) покровительство богов Ардаширу; сопровождение его фарром;

б) встречи Ардашира с женщинами и с Бунаком.

IV. Борьба с Ардабаном:

а} сражения Ардашира с Ардабаном и победа Ардашира;

б) строительная деятельность Ардашира.

V. Борьба Ардашира с Мадиком.

VI. Борьба Ардашира с Червем и его хозяином Хафтобатом

а) три неудачных похода Ардашира;

б) встреча Ардашира с Бурзаком и Бурзатуром и их соглашение;

в) Ардашир проникает в крепость Червя;

г) победа Ардашира над Червем.

VII. Попытка дочери Ардабана, жены Ардашира, отравить его:

а) письмо сыновей Ардабана сестре;

б) попытка отравления;

в) история несостоявшейся казни дочери Ардабана и спасение ее верховным жрецом;

г) рождение Шапура.

VIII. Ардашир и Шапур:

а) сцена охоты на онагров;

5) представление Шапура Ардаширу.

IX. Ардашир и Михрак:

а) предсказание индийского волхва;

6) расправа Ардашира с родом Михрака и спасение дочери Михрака кормилицами.

X. Шапур и дочь Михрака:

а) встреча у колодца;

б) тайный брак и рождение Ормазда;

в) знакомство Ардашира с Ормаздом.

XI. Приход к власти Ормазда.

История об Ардашире в арабских, армянских, греческих источниках и в "Шахнаме"

Изложение истории Ардашира Папакана, с отличиями от пехлевийского текста как по содержанию, так и в композиции, имеется в нескольких сочинениях арабоязычных авторов VIII-X вв. и в"Шахнаме" Фирдоуси. Расхождения — и весьма значительные — устанавливаются как между "Карнамаком" и версиями мусульманских авторов, так и между отдельными версиями последних. Варианты легенды об Ардашире, сохранившиеся у арабоязычных авторов и в "Шахнаме", восходят к позднесасанидскому своду историй иранских царей, так называемому "Хвадайнамаку", в котором подлинные исторические факты тесно переплетаются с легендой и эпосом.

Первый такой свод был составлен в правление Хосрова I Аноширвана (531-579). Он включал историю как легендарных правителей и героев Эран-шахра, так и исторических царей. Свод этот в дальнейшем дополнялся историями последующих сасанидских царей и, возможно, перерабатывался. Из арабских источников известно, что при последнем Сасаниде, Йездигерде III (632-651), была создана новая редакция (возможно, не одна), приписываемая верховному жрецу Ардабаду Фаррохану и рабу Йездигерда Рамину. Упоминается также и другое лицо, редактировавшее в то же время свод "Хвадайнамака", — Данешвар; не исключена, однако, возможность, что Данешвар (букв. "ученый, мудрец") является не именем собственным, а прозвищем.

В основу этого свода были положены различные по своему характеру источники. Важное место среди них, особенно при описании событий и персонажей, далеких от эпохи составителей, занимали эпические сказания — как те, которые были представлены в Авесте, так и варианты авестийских и иных иранских преданий, передававшиеся веками из уст в уста. Возможно, что некоторые из них имели письменную фиксацию и до составления "Хвадайнамака". Для описания событий, относящихся к позднему времени, несомненно, использовались царские хроники и другие исторические материалы [12].

В VIII в. пехлевийский текст "Хвадайнамака" был переведен на арабский язык Ибн Мукаффой.

Второй перевод был сделан в IX в. Мухаммадом Бармаки. Известно также о существовании семи других арабских переводов и редакций "Хвадайнамака", сделанных в IX-X вв., из которых три, во всяком случае, представляют собой лишь цикл историй, относящихся к Сасанидам. Известно также, что некоторые из арабских переводчиков "Хвадайнамака" давали не точный перевод пехлевийского текста, имевшегося в их распоряжении, а ту или иную его переработку. Ни один из переводов "Хвадайнамака" на арабский язык до нас не дошел, но они были широко использованы в трудах арабоязычных авторов (Табари, Ибн Кутейбы, Я’куби, Балазури, Динавари, Мас’уди, Са’алиби и др.).

В X в. были сделаны также переводы "Хвадайнамака", пехлевийский текст которого еще существовал в то время, на новоперсидский язык. Известно о существовании персидских переводов, а также об их сводных редакциях. Этими переводами воспользовался Фирдоуси при создании своей эпопеи "Шахнаме".

Легендарная история Ардашира Папакана известна нам также из древнеармянской литературной традиции. Так, Моисей Хоренский (конец V в.) в 70-й главе второй книги "Истории Армении" упоминает ряд легендарных сюжетов, связанных с Ардаширом, которые, по его утверждению, он почерпнул из сочинения, персидское название которого приводится им как "Раст-сохун" (=ср.-перс. rāstsaxwan, "правдивое слово"). Это сочинение, по свидетельству Моисея Хоренского, было написано Барсумой и переведено на греческий писцом царя Шапура II (309-379) по имени Хорохбут (арм. Xorohbut < ср.-перс. Xwarrahbūt), перешедшего на сторону греков и принявшего христианство. Приводим перевод этого отрывка древнеармянского текста Моисея Хоренского (Хор., II, 70) [13].

"Этот Хорохбут был писцом Шапуха (т.е. Шапура II), царя персов, и, попав в руки греков в то время, когда Юлиан, он же Парабатос (=Отступник), с войсками отправился в Ктесифон и там же погиб, пришел при Иовиане к грекам в составе придворных служителей. Приняв нашу (т.е. христианскую. — О. Ч.) веру, он был назван Елиазаром и, изучив греческий язык, изложил деяния Шапуха и Юлиана. Вместе с тем он перевел и историю предков — книгу, которую персы называют «Раст-сохун», написанную его товарищем по неволе, которого звали Барсума. Ознакомившись (с ней), мы пересказываем сейчас из нее в этой книге, опуская их пустые басни. Ибо неуместно нам сейчас повторять басни о сне Папака, и об исхождении пламени, вьющегося из Сасана, и об укрытии (его) вместе со стадами, о луне и предсказаниях халдейских звездочетов, и то, что было после этого, и о замысле Ардашира о блуде и убийствах, и о нелепых рассуждениях дочери мага о козле — и обо всем другом. А также и о том, как козою был вскормлен младенец под сенью орла, и о том, как вещал ворон, и о защите храбрым львом при содействии волчицы, и о добродетели единоборства, и о том, что в духе аллегорий. Но мы расскажем только достоверное, что поистине подобает истории".

В этом отрывке содержится совершенно определенное указание на наличие уже в IV в. н. э. какой-то письменной фиксации легендарных сюжетов, связывавшихся с личностью Ардашира Папакана. Вопрос о взаимоотношении этих сюжетов и "Карнамака" будет рассмотрен ниже; сейчас же остановимся еще на одном памятнике армянской литературы, обнаруживающем знакомство с легендой об Ардашире. Это анонимное сочинение "Агафангел" (середина V в.), греческий перевод которого сохранил — в поврежденном виде — не дошедшую до нас в армянском оригинале начальную часть этого труда, так называемый "Пролог" [14].

Здесь описывается приход Ардашира к власти и свержение Ардабана, причем взаимоотношения Ардашира и Ардабана излагаются Агафангелом в явно легендарной форме, с несомненными отголосками сюжетов, близких, хотя и не идентичных, тем, которые содержатся в "Карнамаке" или у арабоязычных авторов и в "Шахнаме" Фирдоуси.

История, приведенная византийским историком Агафием (VI в.), также является легендарной. По Агафию (II₂₇) [15], мать Ардашира была женой Папака, сапожника по профессии, сведущего в астрологии. Папак по составленному им гороскопу узнал, что потомство гостящего у него в доме в этот момент некоего военного, по имени Сасан, достигнет великой славы, и свел свою жену с гостем. Родился Ардашир, который воспитывался Папаком на правах его сына. Между Папаком и Сасаном возникает ссора из-за права на отцовство и достигается компромисс: Ардашир будет называться сыном Папака, но будет считаться Сасанидом. В отличие от "Карнамака", согласно которому Ардашир является внуком Папака и законным сыном Сасана, у Агафия происхождение основателя династии Сасанидов представлено и как незнатное и незаконное, что, видимо, является тенденциозной обработкой самого византийского историка.

Попытки установить отношение "Карнамака" к "Хвадайнамаку", не дошедшему до нас ни в среднеперсидском оригинале, ни в ранних арабских переводах, предпринимались неоднократно. Уже Т. Нёльдеке сомневался в том, что версия предания об Ардашире, как она выступает в "Шахнаме", может быть непосредственно возведена к "Карнамаку", несмотря на то что все сюжетные линии последнего в "Шахнаме" присутствуют — с незначительными отклонениями — лишь при трех дополнительных сюжетах и сценах. Т. Нёльдеке предполагал существование какого-то источника, отклоняющегося от "Карнамака" [16]. В. В. Бартольд видел в "Карнамаке" одну из двух дошедших до нас (второй он считал "Аййадгар-и Зареран") частей пехлевийского "Хвадайнамака" [17].

Представляется поэтому небесполезным для внесения большей ясности в этот вопрос провести общее сопоставление версий истории об Ардашире, принимая за основу "Карнамак". При сопоставлениях композиционно-сюжетные характеристики "Карнамака" мы будем передавать в соответствии с приведенным выше сюжетным планом [18].

Iа. В "Шахнаме" два сна, в отличие от трех в "Карнамаке". Сюжет упоминается также у Моисея Хоренского, но говорится лишь об одном сне Папака. Сюжет отсутствует у Агафангела, а также у Табари и других арабоязычных авторов, у которых пророческий сон снится самому Ардаширу. В ином варианте, без упоминания сновидения, этот эпизод встречается у Агафия, причем пророческое предсказание об Ардашире (по гороскопу) здесь приписывается Папаку.

Iб. У Табари и других арабоязычных авторов генеалогия Ардашира — историческая, в отличие от "Карнамака", Агафия, Моисея Хоренского, Агафангела и "Шахнаме".

Iв. Сюжет имеется в "Шахнаме" и известен Агафию, у которого история Ардашира на этом обрывается.

IIа-б. Имеются в "Шахнаме" и отсутствуют в других вариантах.

IIв. Сюжет известен "Шахнаме", где девушке дано имя Гульнар, и Агафангелу, где она носит имя Артадухт.

IIг. Сюжет присутствует также в "Шахнаме", упоминается у Моисея Хоренского. У Агафангела Ардабан сам составляет гороскоп и определяет по нему свое предстоящее низложение. Сюжет отсутствует у Табари и у других арабоязычных авторов.

IIд. Сюжет фигурирует в "Шахнаме", известен Моисею Хоренскому. Отсутствует у арабоязычных авторов. У Агафангела Ардашир, узнав от Артадухт (так у Агафангела названа служанка Ардабана) о предсказанном гороскопом поражении Ардабана, собирает персидскую и вавилонскую знать, убеждает ее выступить против несправедливого и незаконного правителя Ардабана и направляет к Ардабану послов — Зика и Карена. Сюжет побега у Агафангела отсутствует, вместо него излагается эта история.

IIIа. Сюжет излагается в "Шахнаме" и упоминается Моисеем Хоренским. У арабоязычных авторов отсутствует.

IIIб. Вариант представлен в "Шахнаме".

IVа. Сюжет имеется в "Шахнаме", у арабоязычных авторов и у Агафангела, причем у последнего после описания установления власти Сасанидов в Иране история об Ардашире прерывается. У всех авторов этот сюжет излагается по-разному. У Моисея Хоренского прямое упоминание о сражении Ардашира с Ардабаном в данной связи отсутствует.

IVб. Сюжет присутствует во всех версиях, кроме армянских.

V. Имеется в "Шахнаме". Отсутствует в других версиях.

VIа-г. Имеются в "Шахнаме". Отсутствуют в других версиях.

VIIа-б. История женитьбы Ардашира, отсутствующая в "Карнамаке", есть у Табари и у других арабоязычных авторов. Но в них отсутствует сюжет с попыткой отравления, который имеется в "Карнамаке" и "Шахнаме".

VIIв-г. Имеются у арабоязычных авторов и в "Шахнаме".

VIIIа. Сюжет отсутствует во всех версиях.

VIIIб. Сюжет имеется во всех версиях. У арабоязычных авторов и в "Шахнаме" совпадают также детали, в которых они расходятся с "Карнамаком".

IXа. Имеется во всех арабоязычных версиях и в "Шахнаме".

IXб. Имеется во всех арабоязычных версиях и в "Шахнаме" с расхождениями в деталях.

Xа-б. Имеются во всех арабоязычных версиях и в "Шахнаме" с расхождениями в деталях.

Xв. В "Шахнаме" совпадает с "Карнамаком", у Табари и других арабоязычных авторов излагается несколько иначе.

XI. Имеется во всех текстах с расхождением в деталях.

Первый вывод, который можно сделать из этих сопоставлений, заключается в том, что версия "Шахнаме" содержит несравненно больше схождений с "Карнамаком", чем версии арабоязычных авторов, восходящие к своду "Хвадайнаме". И здесь особое значение, как нам кажется, следует придавать схождениям и расхождениям источников в сюжете Iб. Генеалогия Ардашира арабоязычных версий в той ее части, которая касается отца Ардашира, во всяком случае, вполне исторична. Она отвечает той официальной генеалогии этого царя, которая представлена в ранних надписях Ардашира, а титулы, упомянутые арабоязычными источниками, совпадают с титулами шапуровской надписи на Каабе Зороастра (ŠKZ). У Табари отец Ардашира Папак назван царем Парса, тогда как его дед Сасан — владетелем храма огня в Стахре, женатым на дочери одного из местных правителей Парса из рода Базрангидов. В ŠKZ Папак назван 'царем' (ср.-перс. P’pky MLK’, парф. P’pk MLK’), Сасан же — просто владетелем, господином (ср.-перс. S’s’n ZY MR’HY, парф. S’s’ny hwtwy) [19]. Легендарная же генеалогия, которая предстает в "Карнамаке" и согласно которой Папак приходился Ардаширу дедом по матери, не могла бы присутствовать в хронике правителей, составленной по заказу царя той же династии Сасанидов и хранившейся, как о том свидетельствуют Агафий (II₂₇ и IV₃₀) и "Старое предисловие" к "Шахнаме", в дворцовых архивах. Достаточно указать на то, какое значение этот порядок преемственности по родству имел в культе предков и в поминальных ритуалах, совершаемых ежедневно [20]. А это обстоятельство уже отделяет "Карнамак" и другие версии предания об Ардашире, включая "Шахнаме", от официального свода эпоса [21]. В арабоязычных версиях заметен элемент историзма и отсеивание большого числа сказочных сюжетов и мотивов.

Особо следует остановиться на тех выводах, которые можно сделать из сопоставления с "Карнамаком" версии, известной Моисею Хоренскому, у которого тоже дана легендарная генеалогия Ардашира. Здесь необходимо учитывать то обстоятельство, что у армянского историка отсутствует повествование и приводится лишь перечень сюжетов. Он не скрывает своего пренебрежительного отношения к персидской эпической легенде, прямо называя ее "нелепыми баснями" (совершенно иное отношение у него к армянскому эпическому циклу о Персидской войне, который он широко использует в своей "Истории"), а потому он только упоминает отдельные эпические мотивы, опуская в своем перечне многое из известного ему, вставляя "и то, что было после", "и обо всем другом", "и о том, что в духе аллегорий". Поэтому отсутствие в его перечне целого ряда сюжетов, встречающихся в "Карнамаке", ни в коей мере нельзя считать показательным для характеристики той версии, которая была ему известна. Правда, и отклонения, которые можно отметить в упомянутом им сюжете, от соответствующего в "Карнамаке" носят характер вариантных расхождений, всегда присутствующих в изложениях одного и того же сюжета у разных сказителей (так, трем снам Папака в "Карнамаке" (Iа) отвечает один сон текста армянского историка).

В приводимом Моисеем Хоренским отрывке интересен ряд сюжетов, свидетельствующих о его знакомстве с иранским эпосом [22].

В "Агафангеле" Ардаширу также дана легендарная генеалогия. Однако данная версия легенды об Ардашире, хотя и содержит, несомненно, отголоски иранской, не совпадает с последней. Возможно, в "Агафангеле" отражен какой-то другой вариант предания, представляющий эпизод-завязку в большом армянском эпическом цикле о войне с персами который дальше излагается как в "Агафангеле", так и, более детально, у Фавста Бузанда. Коренное отличие между вариантами Моисея Хоренского и Агафангела, как кажется, заключается в тем, что первый приводит перечень аутентичного иранского предания, тогда как в "Агафангеле" отголоски иранской легенды проявляются в контексте армянского национального эпоса. Ардашир в "Агафангеле" также лицо царского происхождения, находящееся на службе при дворе Ардабана. Последний с юности хорошо постиг науку предсказания судьбы по движению звезд. Как-то ночью, находясь в палатке, он рассчитал по движению звезд свою судьбу, предопределившую ему низложение и гибель от одного из его мятежных вассалов. Он рассказывает об этом царице. Служанка царицы, Артадухт, находившаяся в это время в той же палатке, услышав этот разговор, сообщила о нем своему возлюбленному — Ардаширу. Ардашир собирает персидскую и вавилонскую знать и призывает ее к восстанию против Ардабана, которого он называет чужаком, несправедливым правителем и узурпатором трона, принадлежащего по праву ему, Ардаширу. Собравшиеся посылают к Ардабану своих послов, полководцев Зика и Карена, но Ардабан не принимает посольство. Между Ардабаном и Ардаширом начинаются военные действия, которые то возобновляются, то прекращаются Далее в тексте идут очень большие лакуны, однако из сохранившихся строк можно узнать о гибели Ардабана [23].

Из сказанного выше можно вывести следующее. Наряду с теми полуофициальными сводами иранских эпических циклов, составление которых, очевидно, имело место при царях Хосрове Аноширване и Йездигерде III, некоторые циклы иранского эпоса имели и письменную фиксацию начиная, видимо, с IV в. н. э. При этом существовали различные редакции этих отдельных частей — более или менее пространные, — осуществленные в разное время. Очевидно, эти редакции и были использованы наряду с другим материалом (фольклорным, авестийским и, возможно, документальным) при составлении "Хвадайнамака". Кроме дошедшего до нас "Карнамака" существовала, вероятно, и более пространная зафиксированная версия ардашировского цикла (также "Карнамак"), на основании которой и была составлена данная. Указание на это можно усмотреть в начале нашего текста (I₁), где его составитель ссылается на авторитет другого сочинения, носящего то же название, которое как бы послужило его источником: "В «Книге деяний Ардашира, сына Папака» так написано..." [24]. Предположение о том, что данный текст является сжатой версией более пространного "Карнамака", было высказано уже А. Кристенсеном, Дж.Тавадией, З. Сафа [25]. Сделанный нами композиционно-сюжетный анализ с привлечением армянского материала подтверждает это предположение. Можно также полагать, что "Карнамак" или какая-то иная пехлевийская редакция легенды, почти идентичная этой, была использована жрецами, составлявшими новоперсидский свод "Хвадайнамака", которым воспользовался Фирдоуси. Этим можно было бы объяснить столь большое схождение ардашировского цикла "Шахнаме" с "Карнамаком" и его расхождение с официальным "Хвадайнамаком", положенным в основу изложения этой легенды у арабоязычных авторов.

Датировка "Нарнамака"

В предисловии к своему переводу "Карнамака" Т. Нёльдеке относит запись этого текста к VI в. [26], ко времени правления Хосрова Аноширвана. Основаниями для этой датировки ему служили, во-первых, встречающиеся в тексте анахронизмы, явно отделяющие время составления этого текста от первых сасанидских правителей, и, во-вторых, наличие в этом тексте наставлений-андарзов, которые он считал либо заимствованиями, либо подражаниями изречениям из книги "Калила и Димна", которая была переведена на пехлеви в правление Хосрова Аноширвана. Эта датировка (конец VI — начало VII в.) по сей день является наиболее принятой [27].

Не ставя под сомнение само отнесение записи данного текста к середине VI в., можно все же отметить шаткость аргументации, приведенной Т. Нёльдеке. Наставления-андарзы, как это показали исследования последних десятилетий, издавна существовали в Иране как литературный жанр и не являются чем-то привнесенным в Иран из Индии [28]. Более того, из двух имеющихся в "Карнамаке" андарзов ни один не встречается ни в сирийском тексте "Калилы и Димны", ни в индийской "Панчатантре", на что обратил внимание сам Т. Нёльдеке. Более основательным в качестве критерия для датировки является наличие в тексте анахронизмов. Однако пример анахронизма, приведенный в качестве аргумента Т. Нёльдеке, — а именно упоминание хакана тюрок (XVIII₂₂) — наименее поучителен в этом отношении, ибо такого рода упоминания могли быть интерполяциями, привнесенными позднейшими редакторами. В тексте "Карнамака" можно найти ряд других указаний, позволяющих с большей вероятностью отнести запись данного текста к эпохе правления Хосрова Аноширвана или, во всяком случае, к рубежу V-VI вв.н.э.

К таким указаниям относятся реалии и социально-политические термины.

Так, в начале текста (I₁₃) в связи с упоминанием трех священных огней говорится о трех традиционно соотносившихся с ними древнейших сословиях — жрецов, воинов и земледельцев. Сама номенклатура этих сословий дана в соответствии с той, которая была введена Хосровом Аноширваном и включала ученую авестийскую терминологию — artēštarān, wastriyōšān — и которая не фигурировала в иранской общественной практике до правления этого царя и не упоминается поэтому ни в иранских эпиграфических памятниках первых сасанидских царей, ни — вплоть до VI в. — у византийских и армянских историков, хорошо знавших современную им иранскую действительность [29]. В свете этого факта титул dibīrān mahist (XV₉) не может означать ничего иного, как главу писцов — нового сословия, созданного в результате сословно-бюрократической реформы Хосрова I [30]. Неоднократное упоминание верховного жреца, mowbedān mowbed (XV_passim, XVIII₅) — этой должности не существовало при первых Сасанидах, как о том свидетельствуют надписи, — также подтверждает, что текст был записан в то время, когда в Иране сложилась централизованная зороастрийская церковная организация (V-VI вв.), сословная организация также была бюрократизирована и была создана должность главы сословия. Еще одного главу сословия, на этот раз воинов, — artēštāran sālār — можно найти в XVIII₅. В источниках этот титул также засвидетельствован для V-VI вв. [31].

Известно, что до военной реформы Хосрова I верховный главнокомандующий именовался Ērān spāhbed. Эта должность в тексте упоминается (XV₉). При Хосрове же во избежание средоточия в руках одного человека слишком большой военной власти функции командования армией были распределены между четырьмя военачальниками (spāhbedān). Они упоминаются среди должностных лиц (XV₈). Титул Ērān spāhbed, возможно, проник в текст "Карнамака" из более раннего устного или письменного источника.

Характерно также, что среди должностных лиц в списках (XV₉ и XVIII₅) отсутствует главный везир — wuzurg framādār. Видимо, это следует приписать тому, что должность эта была упразднена Хосровом I или Кавадом [32]. Такие разбросанные по всему памятнику факты, относимые к строго определенному периоду, вряд ли можно считать интерполяциями; они, несомненно, синхронны записи текста в VI в.

Поздняя сасанидская традиция — для придания большего авторитета реформе сословной организации, введенной Хосровом I (а она не могла быть популярной среди знати), — приписывала ее введение Ардаширу, правителю, освященному ореолом легенды. Эта традиция нашла свое отражение и в позднесасанидских дидактических сочинениях, сохранившихся в арабских и новоперсидских изводах: "Письмо Тансара", "Завещание Ардашира" и др., составленных не ранее конца VI в. [33].

Таким образом, отнесение создания известного нам текста "Карнамака" ко второй половине VI в. н.э. не противоречит данным самого текста, которые подкрепляют эту датировку, а также высказанному выше положению, согласно которому данный текст можно рассматривать как сокращенную версию — возможно, переработанную — более пространного произведения, носившего то же название и составленного, видимо, несколько ранее (возможно, еще в V в.).

Редакции "Нарнамака"

Есть все основания полагать, что существующий текст памятника не дошел до нас в своем первоначальном виде, а подвергся последующей редакции (или редакциям). На это уже обращалось внимание в исследовательской литературе [34]. Нам кажется, что о редактировании "Карнамака" со всей очевидностью свидетельствуют два астрологических пассажа (III₅ и IV₆), в которых описаны положения звезд и планет. Эти описания, вопреки мнению Т. Нёльдеке [35], вполне реальны и могут дать сведения о времени и месте записи (редакции) памятника [36].

Известно, что каждая планетная конфигурация уникальна и однозначно указывает дату (неоднозначность вызывает лишь неполнота описаний). Способ датировки событий по астрологическим текстам общепризнан и не раз использовался в истории [37].

К сожалению, первый астрологический пассаж "Карнамака" недостаточно информативен и не позволяет точно датировать описанное положение небесных тел:

"... (Созвездие) ⁺Козерог [38] упало, звезда Юпитер опять достигла своей высшей точки и (находится) в стороне от Марса и Венеры. Большая Медведица и созвездие Льва соприкасаются и поддерживают Юпитер" [39]. В данном отрывке наиболее содержательна фраза "звезда Юпитер достигла своей высшей точки". Речь идет о событии, регулярно повторяющемся каждые 11,86 года, однако около своей высшей точки Юпитер бывает несколько месяцев. Другие условия данного пассажа не позволяют точно вычислить даты пребывания Юпитера в зените, так как за несколько месяцев, проведенных Юпитером около верхней точки своего пути, обязательно будет такое положение, когда он окажется в стороне от Марса и Венеры, а упавшее созвездие может дать (приблизительно) только время года (в случае чтения "Козерог" — это конец зимы — начало весны). Рассуждения о Большой Медведице и созвездии Льва являются лишь тавтологическим повторением фразы "звезда Юпитер достигла своей высшей точки" [40].

Второй астрологический пассаж гораздо информативнее: IV₆. "Главный звездочет рассчитал время и ответил Ардабану: «Луна отдаляется от Сатурна и Марса и приблизилась к Юпитеру и Меркурию; хозяин центра неба стоит выше колесницы Солнца [41]. IV₇. Ясно, что Ардашир бежал и лицо его обращено в сторону Парса»".

Мы уже отмечали, что каждая планетная конфигурация однозначно указывает дату. Иначе обстоит дело с определением места (т.е. широты), так как, за исключением солнечных затмений, небесные явления наблюдаются на громадных территориях. Фраза "хозяин центра неба стоит выше колесницы Солнца" предоставляет нам тот редкий случай, когда можно вычислить широту. На широтах 33° 16' это явление вообще невозможно, на широтах 56° 44' оно выполняется всегда. Поскольку в астрологических текстах каждая фраза бывает значимой, то и эта могла быть записана астрологом только в том случае, если это явление в данной местности редкое: редким же оно может быть лишь в месте с широтой 33° 17' — 34° (севернее Ктесифона), где оно наблюдается в декабре — начале января. В этом случае становится логичной фраза о бегстве Ардашира в Парс (вспомним, что, согласно I₄, двор Ардабана находился в Стахре, т.е. в том же Парсе). Описанное же в этом пассаже положение планет: "Луна отдаляется от Сатурна и Марса и приблизилась к Юпитеру и Меркурию" — вообще очень редкое. Уникальность его в том, что быстро движущаяся Луна разделяет планеты, оставшиеся позади (Сатурн и Марс) и находящиеся впереди (Юпитер и Меркурий). Планеты тоже движутся, причем с разными скоростями. Для создания такой ситуации им нужно сгруппироваться по две и между группами оставить промежуток, где могла бы пройти Луна. Эта ситуация сама по себе очень редкая и непрочная — 3-4 дня, и в эти 3-4 дня Луна должна оказаться поблизости и пересечь всю эту конфигурацию, на что ей нужно 1-2 дня. Столь жесткие сроки и дают возможность вычислить момент с точностью до одного дня.

А. Л. Щербановским была составлена программа для ЭВМ М-222, содержащая гелиоцентрические и геоцентрические положения Луны, Меркурия, Венеры, Земли, Марса, Юпитера и Сатурна как функцию для юлианского периода Скалигера. Вычисления показали, что описанное положение пяти небесных тел от 1963 до 1 года н. э. наблюдалось лишь дважды: 24 апреля 493 года и 23 декабря 631 года. Поскольку на широте 33° 17' — 34° это событие могло наблюдаться в декабре-январе, единственной датой, удовлетворяющей условиям нашей задачи, будет 23 декабря 631 года.

Итак, два астрологических пассажа являются следами двух различных редакций "Карнамака" [42], одна из которых была осуществлена 23 декабря 631 г. в окрестностях Ктесифона, где, как известно, располагались многочисленные резиденции последних Сасанидов. Разные авторы называют для этого времени четырех правителей: Ормазда V, Хоррахзад Хосрова, Хосрова IV и его брата Пероза. Согласно источникам, Хосров IV и Пероз правили очень недолго. Однако нам представляется интересным тот факт, что оба эти лица были привезены в Ктесифон с юга, из Ахваза (Хосров IV) и Месены (Пероз), и оба являются прямыми потомками по линии Ардашира, сына Папака [43]. Может быть, потому-то прибывшим с ними в Ктесифон придворным показалось уместным именно сейчас записать (или отредактировать уже записанную) историю Ардашира Папакана, а астрологам, не привыкшим на юге наблюдать "хозяина центра неба выше колесницы Солнца", отметить этот факт в своем описании. Поскольку конец 631 года характеризуется борьбой группировок придворной знати, возможно, одной из них был избран в качестве удобного претендента на престол Хосров IV или Пероз. Известно, что оба эти лица были привезены в Ктесифон знатью, а Пероз был даже коронован вопреки своей воле [44]. Возможно, что именно в это время был записан текст "Карнамака" и в него был вставлен современный гороскоп: указанием на расположение планет, якобы совпадающее с расположением планет в начале карьеры Ардашира, эта группировка, быть может, хотела подбодрить и побудить к вступлению на престол своего нерешительного избранника [45].

К сожалению, определить дату и место записи (или редакции) "Карнамака" по языку невозможно. Отметим лишь, что язык памятника — поздний среднеперсидский [46], в нем чувствуется сильное влияние новоперсидского языка, особенно в синтаксисе. По языковым особенностям (например, по выбору и частоте употребления указательных местоимений ān и ēn) текст памятника можно условно разделить на четыре части: гл. I-IV, V-X-XI, XI-XII-XIV и XIV-XVIII. Синтаксис третьей части особенно сложен, а в языке последней ощущается влияние новоперсидского языка, в том числе и в довольно простом синтаксисе. В двух списках — EK и EN — после фразы VII₉ имеется также пространный отрывок, отсутствующий в других рукописях. Это предполагаемая тронная речь Ардашира, составленная в позднем средневековье по шаблону наставительных тронных речей, примеры которых имеются в арабоязычных текстах, "Тансар-наме", в некоторых дошедших до нас пехлевийских памятниках и "Шахнаме" [47].

Жанровая характеристика

Легендарный, эпический характер "Карнамака" бросается в глаза и ни одним из исследователей не подвергался сомнению. Уже А. Гутшмид [48] назвал "Карнамак" "историческим романом", поскольку героем данной легенды выступает историческое лицо. Контаминация героя легенды с тем или иным историческим лицом, царем или полководцем, хорошо известна иранской эпической традиции и вне легенды об Ардашире. Так, парфянский царь Готарз вошел в цикл каянидского эпоса, слившись с одним из его героев, в образе Гудерза, известного нам из "Шахнаме" Фирдоуси [49]. В каянидский цикл был введен также знатный род Каренидов, особенно прославившийся своими военачальниками в парфянскую эпоху [50]. Т. Нёльдеке и другие исследователи обратили внимание на большое сходство предания об Ардашире с легендой о Кире [51]. Указывались также отдельные эпические сюжеты "Карнамака", встречающиеся и в иных легендах, как иранских, так и неиранских, являющиеся бродячими фольклорными сюжетами. К таким сюжетам в "Карнамаке" можно отнести следующие: скитание с пастухами ребенка, происходящего из царского рода [52]; пророческое сновидение и его толкование; служение Ардашира конюхом; опознание царя по его необыкновенным достоинствам; похищение сокровищ и оружия; побег Ардашира с наложницей Ардабана и преследование его последним; неизбежность прихода к власти законного правителя; многочисленные предсказания и пророчества; волшебные превращения (фарра и огня Фарробай); участие в повествуемых событиях фантастического существа (Червь); переодевание Ардашира для проникновения во владения Червя; умерщвление фантастического существа (Червя) расплавленной медью; представление о солидарной ответственности за проступок, совершенный одним из представителей кровнородственной группы; тайные укрытия в целях спасения от несправедливой казни (верховным жрецом — матери Шапура и няньками — дочери Михрака); воспитание дочери Михрака крестьянином; встреча ее с Шапуром у колодца.

Эти мотивы часто встречаются в иранском эпосе: скитание ребенка с пастухами или другими людьми — в легендах о Кире, Кей Хосрове, Феридуне и Дарии; пророческие толкования — в легендах о Кире, Дахаке и Фрасиаге; опознание царя по его достоинствам — в легендах о Кире и Кей Хосрове; похищение сокровищ — в легенде о бегстве Гоштаспа от Лохраспа в царском венце, царском одеянии с динарами и алмазами; мотив преследуемого героя — в легенде о Кире, преследуемом Астиагом, и Шапуре II, бежавшем из Рума вместе со служанкой жены кесаря; укрытие ребенка в целях спасения — о Кире, Кей Хосрове; мотив переодевания — в легенде об Исфендияре, проникшем в крепость Руин-Деж под видом торговца, и др. [53]. Многие из мотивов встречаются в фольклоре других народов, в творчестве, в частности, соседей иранцев — армян. Так, в армянском эпосе "Персидская война" встречаются мотивы укрытия младенцев — Арташеса и Трдата, преследования героя — Аршака — царем персов Шапухом и т.д.

Несмотря на то что эпический характер "Карнамака" уже отмечался исследователями и выделялись также отдельные сюжеты, анализ системы композиционных, стилистических и иных средств, использованных в данном произведении, пока еще не был предложен. Между тем такой анализ позволит лучше выявить жанровые особенности текста.

Художественные особенности "Карнамака" являются типичными художественными особенностями эпоса. В эпосе нет "интереса" к продолжению и концу повествования, так как национальное предание хорошо известно. Повествование можно было начать с любого момента и на любом моменте остановить, а любую часть предания можно было оформить как целое. И действительно, несколько историй в "Карнамаке" — история о Шапуре и его матери, история о Шапуре и дочери Михрака, о рождении Ормазда и о встрече Ардашира со своим внуком — явно выделяются из общего повествования и представляют собой законченные рассказы. Описания ряда битв и походов Ардашира, в частности его борьба с Червем, также представляют собой самостоятельные рассказы, не вытекающие логически один из другого.

Как известно, одной из особенностей эпического стиля является хронологическое смещение событий: так, события, происходящие одновременно, в эпосе описываются как последовательные [54]. Этот закон хронологической несовместимости нашел свое отражение и в "Карнамаке". Так, о гибели Михрака мы узнаем из первой фразы XIII главы, а о посылке гонца к индийскому прорицателю, об убийстве детей Михрака и о спасении его дочери — из восьмой и девятой фраз XVI главы. Из данных "Карнамака" следует, что между попыткой отравления Ардашира и посылкой гонца прошло не менее семи лет (столько исполнилось Шапуру к моменту знакомства с ним Ардашира — XV₂). Между убийством Михрака и посылкой гонца прошло не менее трех лет — столько было дочери Михрака, когда кормилицы спасли ее от Ардашира, узнавшего ответ прорицателя (XVI₉). Следовательно, либо Ардашир посылал гонца к прорицателю до знакомства со своим сыном Шапуром, либо, вопреки сюжету, он расправился с Михраком после описанной в XIV главе попытки дочери Ардабана отравить его.

Важной композиционной особенностью "Карнамака" является отсутствие причинно-следственной преемственности как в расположении сюжетов, так и в их изложении, которая заменена здесь характерной для эпических сказов хронологической преемственностью. Переходы от одного действия к другому обозначены в тексте ud pas 'и потом', pas az ān 'после этого' и др. Четкой внутренней связи событий и последовательности их изложения нет, зато при сравнении данного текста с другими версиями того же предания нетрудно обнаружить взаимозаменяемость этих сюжетов (так, в "Карнамаке" Шапура представляет Ардаширу верховный жрец, а Ормазда Ардашир узнает во время игры в чоуган; у Табари и Фирдоуси знакомство Ардашира с обоими происходит во время игры последних в чоуган). Замену одних героев другими можно объяснить также законом первичности действия и ограниченным характером индивидуализации эпического произведения, о чем будет сказано ниже.

Отметим также такую особенность, как повторяемость или троичность событий. В "Карнамаке" описывается ряд военных походов Ардашира (против Ардабана, против Мадика, главы курдов или кочевников (см. Глоссарий, s. v. kurdān), против хозяина Червя Хафтобата и самого Червя, против Михрака, вассала Ардашира, нарушившего клятву верности своему сеньору). Характерно, однако, что для полной победы над противником Ардаширу приходится, как правило, предпринимать два выступления (см. VII_1.3 и VIII₁, IX₁), а окончательный удар Червю и его хозяину он смог нанести только при третьем походе (X_5.7, X₁₁, XIII₉). Три ночи Папак видит пророческие сны (I_8-10) в течение трех дней должен убежать подданный от своего господина, чтобы достичь власти (III_7-10), в главе IV описываются три попытки фарра достичь Ардашира, последняя из которых увенчалась успехом, в течение трех дней Ардашир прислуживает Червю (ХШ_6,7) и т.д.

В памятнике мы встречаем также множество характерных для эпического произведения стилистических выразительных средств, таких, как повторы, традиционные стереотипные формулы и эпические клише, связанные с определенной типической сюжетной ситуацией. Так, говоря о достоинствах дочери Михрака, рассказчик отмечает ее "телосложение, внешность, ловкость и силу" — "tanbahr ud dīdan ud čābukīh... zōr ud nērōg" (XVI₁₀). Тот же набор, хотя и в несколько ином порядке (но с сохранением устойчивых сочетаний "zōr ūd nērōg", "tanbahr ud dīdan ud čābukīh"), характеризует Шапура, сына Ардашира (XVII₁₅). Можно привести следующие примеры эпического повтора. Предсказание звездочетов, что "тот, кто в ближайшие три дня убежит от своего господина... достигнет величия и власти", повторяется в седьмой и десятой фразах III главы, характеристика Ардашира — "достойный и преуспевший в верховой езде" — в пятой и шестой фразах главы II. Побег Ардашира и девушки дважды в IV главе (в десятом и пятнадцатом предложениях) сравнивается с "праведным ветром" — пример повтора определения. И для битвы с курдами, и для решающего сражения с Червем Ардашир собирает войско в 4000 человек (IX₁ и XIII₉). С таким же войском — в 4000 человек — Ардабан преследует бежавшего в Парс Ардашира (IV₈). Другой пример повтора чисел — семь детей и у Хафтобата (X₁₄), и у Михрака (XVII₂₁).

К числу традиционных формул относятся многочисленные в "Карнамаке" парные синонимические сочетания (гендиадис) [55]. Здесь их около сорока. Некоторые из этих сочетаний встречаются и в других пехлевийских сочинениях. Примеры гендиадиса: spāh ud gund 'войско' (букв. 'войско и отряд') — V₂, VIII₁, X_2,5, XI₂; kārezār ud xūn-rēzišnīh 'битва' (букв. 'сражений и кровопролитие') — VIII₁, XVI₃; kōxšišn ud kārezār 'битва' (букв. 'битва и сражение') — Х₁₇, XI₄, XIII₁₇; čēr ud nibardag 'воинственный' (букв. 'активный, сильный и воинственный') — II₁₂, XVIII₆; mihr ud dōšāram 'любовь' (букв. 'дружба и любовь') — III₃, XIV₃; stāyišn ud āfrīn 'восхваление' (букв. 'хвала и прославление') — I₉; afsōs ud riyāhrīh 'насмешка' (букв. 'насмешка и издевка') — X₁₀; может быть, также и sāk ud bāj 'дань' (букв. 'дань и подать') [56] — XVIII₂₂, Прил. 2 и др.

В "Карнамаке" присутствует также и характерная для эпического стиля гипербола. В первой фразе говорится, что после смерти Александра Румийского в Эран-шахре было 240 правителей областей-уделов. "Бундахишн" называет другое число — 90 (Bd. 214 _13,15). Кони Ардабана в день пробегали 70 парасангов (III₁₅, IV₁₉), т.е. около 420 км! Встречаются и гиперболы другого рода. Так, дочь Михрака легко поднимала из колодца ведро с водой, что оказалось не под силу девяти всадникам Шапура (XVII_1-11).

В "Карнамаке" нет искусства портрета, и обрисовка характеров также типична для эпического произведения, как, впрочем, и для некоторых других раннелитературных жанров. Характерно отсутствие индивидуализации и применение шаблонов при описании героев (см. приведенное выше описание достоинств Шапура и дочери Михрака). Образ главного героя — Ардашира — обрисован более детально. Возможности Ардашира реализованы в его судьбе, он представлен человеком большой личной храбрости, отважным, прямым и вспыльчивым. Мудрость и рассудительность приписываются не активно действующему герою, а другим персонажам — Папаку, братьям Бурзаку и Бурзатуру, верховному жрецу [57].

Описание пейзажа в "Карнамаке" также отсутствует.

В данном произведении излагаются только деяния главного героя и называются имеющие к ним отношение события, без указания их причин. И хотя действия Ардашира и других героев "Карнамака" побуждаются стремлениями к власти, ненавистью, жаждой мести или другими чувствами, эти мотивы в эпическом произведении не вскрываются, и в "Карнамаке" нет психологических сцен с диалогами и объяснениями.

В повествование введено также значительное число культовых, бытовых и прочих реалий, характерных для среды и эпохи. Эти реалии — о них будет сказано ниже — создают как бы фон этого произведения.

Характерным для эпического повествования является также и язык; большей частью простые предложения, соединенные сочинительным союзом ud 'и', из глагольных форм преобладает простое прошедшее время, повествование ведется от третьего лица и т.д.

Таким образом, как нам кажется, обилие фольклорноэпических черт "Карнамака" отличает это сочинение от повествований в жанре исторической хроники [58]. Возможно, данный вариант предания об Ардашире был составлен на основе эпических сказаний, передававшихся из поколения в поколение менестрелями-госанами, в репертуар которых, как говорится в одном пассаже манихейского парфянского текста (cw’gwn gws'n ky hsyng’n šhrd’r’n ’wd kw’n hwnr wyfr'syd... — "подобно госану, который прославляет достоинство царей и героев ('каянидов') древности"...), входили эпические циклы о царях и героях [59].

Исторические события и реалии, описанные в "Карнамаке"

Известно, что процесс эпического творчества двусторонний: преобразование эпической традиции в связи с новым осознанием явлений действительности происходит одновременно с эпической переработкой и типизацией реальных явлений жизни. Несоответствия между эпическим произведением и исторической хроникой объясняются при этом эволюцией эпоса, в ходе которой постепенно утрачивается конкретно-историческое содержание. Однако считается в принципе возможным восстановление первичной конкретной основы эпического произведения, обнаружение прототипов некоторых персонажей, восстановление реального географического фона и быта определенной эпохи [60]. Эти положения позволяют нам привлекать "Карнамак" для подтверждения или дополнения данных других источников по истории сасанидского Ирана.

Из арабо-персидских источников известно, что, захватив власть в Парсе, Ардашир предпринял походы против правителей прибрежных областей — Кермана и Мекрана. Согласно "Карнамаку", Ардашир сразился с Червем и его хозяином Хафтобатом, на стороне которых выступали войска Синда, Мекрана и других прибрежных районов (X₄). Возможно, однако, что владетели некоторых провинций Кермана и Мекрана оказывали поддержку Ардаширу: о том, что их представители были в войске Ардашира, говорится в третьей фразе VII главы.

В X-XIII главах, повествующих о борьбе Ардашира с идолом (uzdēs) Червем, его хозяином и идолопоклонниками (uzdēsparistāgan), приносившими ежедневно в жертву идолу кровь коров и овец (XIII₁₃), возможно, нашли отражение сохранившиеся воспоминания о походах основателя сасанидского государства против приверженцев незороастрийских или неортодоксальных зороастрийских культов. Известно, что в древнем Иране, в том числе и в западных областях, был распространен культ предков, изображениям [61] которых поклонялись и приносили жертвы [62].

Среднеперсидское обозначение кумирни — uzdēšcār, букв. 'место идолов' — могло, вероятно, применяться к маздеистским (=дозороастрийским) культовым сооружениям. Из "Сасанидского судебника" известно, что такие кумирни, сохраняемые из поколения в поколение, нередко находились на земельных участках, принадлежащих отдельным лицам [63]. О том, что жители Гуларана не были приверженцами зороастризма, говорит седьмая фраза XII главы: "...все люди (этих) краев отступают от веры в Ормазда и амешаспентов". Фраза четырнадцатая той же главы, в которой говорится, что Ардашир уверился в "праведности и благочестии" братьев Бурзака и Бурзатура, встреченных им в деревне Манд, позволяет предположить, что Ардашир опасался встретить "идолопоклонников" не только в Гуларане.

Согласно арабо-персидской традиции, покорив Керман, Ардашир предпринимает ряд походов против своего главного противника — Ардабана [64]. В то же время ему удалось подчинить себе ряд других областей, в том числе Оман, чье население, согласно "Карнамаку", выступало против основателя сасанидского государства (X₁₆). Из "Карнамака" следует, что в борьбе Ардашира с Ардабаном на стороне последнего выступили жители Рея, Демавенда и прикаспийских областей — Делмана и Падишваргара (VII₅), хотя последние уже тогда управлялись князьями из местных династий [65]. Согласно "Карнамаку", на стороне Ардабана был также царь Кабула, к которому бежали сыновья парфянского царя (XIV₁). В качестве же союзников Ардашира назван небольшой отряд из Парса (V₄), отряд исфаханца Бунака (VI глава) и Шахргерд Шахразурский (X₂), известный под именем Шахрата (Шахрагирда), царя Адиабены, из "Хроники Арбелы" [66].

"Карнамак" повествует также о походах Ардашира против курдских (или кочевых) племен (главы VIII-IX), против царя Михрака, владения которого, согласно арабской традиции, были на побережье Персидского залива (XI_1-4, XIII₁), против горного племени баризов в Кермане (XIII₂₀). Памятник сообщает о намерении Ардашира выступить против владетелей Адурбадагана и Армении (X₂) [67].

Что касается последней фразы памятника (XVIII₂₂), в которой называются кесарь румийский, царь индийский и тюркский хакан, пришедшие ко двору Ардашира, то она, очевидно, была отредактирована или просто внесена в текст в VII в., ибо если при преемнике Ардашира Шапуре I Иран действительно одержал блестящую военную победу над Румом, то подобные успехи в отношении Индии ни тогда, ни в последующие века, включая правление Хосрова Аноширвана, не имели место. Известно, однако, что в 610-620 гг. Ирану удалось добиться временных успехов в войне с Византией, а несколько ранее, в 588 г., нанести значительный удар тюркам. К этому же периоду, к правлению Хосрова II (591-628), относится победоносная война с северными индийскими царствами.

"Карнамак" сообщает, что, придя к власти, Ардашир благоустроил много деревень и дастакертов (VII₉), а также основал ряд городов и округов: округа Рамишн-Ардашир (VI₄), Бухт-Ардашир (VI₇) и Гуларан (ХШ₁₈), города Ардашир-хваррэ (VII₈) и Рах-Шапур (XV₂₁) [68], провел канал ⁺Варазаг (VII₉), соответствующий Буразе, упомянутому в "Фарснаме" Ибн Балхи [69].

Помимо сведений по истории и географии Ирана [70] в памятнике содержится богатый материал для изучения социальных отношений сасанидского общества. О феодальных отношениях в сасанидском Иране свидетельствуют такие понятия, как вассалитет и принесение клятвы верности своему сеньору. Так, "Карнамак" рассказывает о вассалах Ардашира Бунаке и братьях Бурзаке и Бурзатуре, принесших Ардаширу клятву верности (VI_1-3, XII₁₆) и получивших от него земельные владения (VI_4-5, XIII₁₈). Очевидно, вассалом Ардашира был и Михрак, нарушивший клятву верности своему сеньору (XI₃); правда, арабские источники называют Михрака царем Андикана, но это противоречит не только указаниям "Карнамака", но и надписи ŠKZ, согласно которой владетелем Андикана был некий Сасан, сторонник Ардашира. Нарушение клятвы верности сурово наказывалось: и Михрак, и его дети были убиты (XIII₁, XVI₈). Вассалом Ардашира стал и Шахргерд Шахразурский, на помощь которого рассчитывал Ардашир, намереваясь идти на Адурбадаган и Армению (X₂). Упомянутые в "Карнамаке" термины ēkānagīh, framān-burdārīh, bandagīh, paristišn, передающие понятия 'вассалитет, вассальная верность', aburd-framānīh, abāzsārīh — 'нарушение вассальной верности', mihrān-drujīh — 'нарушение клятвы' и др. подробно рассматриваются в работах Г. Виденгрена [71]. Возможно, многократно встречающийся в тексте "Карнамака" термин aswārān — 'всадники' — обозначает одно из сословий иранского общества [72], а воспитание Ардашира при дворе Ардабана — пример воспитания сыновей вассалов при дворе сюзерена [73]. Интересно употребление в "Карнамаке" имени Хафтобат, являвшегося, по-видимому, забытым древнеиранским титулом "страж одной из семи (стран земли)" [74] — пережиток ахеменидского деления Ирана на семь административных округов.

Из административных терминов особо следует отметить упоминание gyāg — 'местность, место' — вместе с šahr — 'округ' — в XIII₁, XIV₇ и особенно в X₁₁, где встречается выражение šahr šahr ud gyāg gyāg, упомянутое и в надписи KKZ.

Об административном аппарате при Ардашире по "Карнамаку" судить трудно, ибо, как говорилось выше (см. с. 19 и сл.), большинство упомянутых в памятнике должностей и соответствующие им термины восходят к V-VI вв.

"Карнамак" содержит немало сведений о религиозных представлениях сасанидского общества. Как известно, Ардашир происходил из жреческого рода и был праведным зороастрийцем. Однако в то время зороастризм не был государственной религией, и основатель сасанидского государства утверждал зороастризм, ведя борьбу с иными культами и верованиями. Для этого Ардашир основал много храмов Варахранова огня: десять в округе Бухт-Ардашир, когда он достиг моря и спасся от преследовавшего его Ардабана (VI₇), "много Варахрановых огней" в Парсе после победы над Ардабаном (VII₉), семь в округе Гуларан после победы над Червем (XIII₁₈) и десять в городе Рах-Шапур, когда узнал о спасении своего сына (XV₂₁). Из этих сообщений можно заключить, что храмы Варахранова огня учреждались по случаю победы или какого-либо значительного события и в одном городе могло быть основано несколько таких храмов [75].

Памятник дважды упоминает 'Царя огней' — Ādurān šah (XV_20,21) Возможно, имеется в виду храм царского огня, учреждавшийся по случаю коронации. Царский огонь упомянут также в надписи на вотивной колонне в Бишапуре (ŠVŠ), в которой сообщается дата строительства города: BYRH prwrtyn ŠNT LVIII ’twry ZY ’rthštr SNT XL ’twry šhpwhry ZY ’twr’n MLK ŠNT XXIV... — "В месяц фравардин в год 58-й, в год 40-й Огня Ардашира, в год 24-й Огня Шапура из Царских огней..." [76].

Данные "Карнамака" подтверждают и известное из иранского "Бундахишна" местонахождение в Парсе огня Фарробай, к которому обратился за помощью Ардашир перед битвой с Ардабаном (VII₁) [77], и говорят об одной из его ипостасей, а именно ипостаси петуха (XIV₁₂) [78].

"Карнамак" упоминает зороастрийскую церемонию āfrīnagān, главной составляющей частью которой является чтение молитвы āfrīn, восхваляющей, согласно контексту "Карнамака", Ормазда и амешаспентов, уничтоживших тиранов Дахака, Фрасиага и Александра (XII_10-13), и сопровождающейся жертвоприношением — mēzd, в которое входят священный хлеб — drōn, вино и компоненты, не названные в памятнике [79]. В "Карнамаке" говорится о краткой молитве wāz [80], читаемой перед едой, и о некоторых других понятиях и ритуалах зороастризма. Так, возможно, не случаен и тот факт что Ардашир намечает битву с Червем на день асман (XIII₁₀). Известно, что асман является двадцать седьмым днем зороастрийского календаря и вместе с шестнадцатым и тридцатым днями — михром и анаграном — он считается "помощником" четвертого дня — шахревара, дня одного из амешаспентов, олицетворяющего собой "хорошее царство, власть, войну" [81]. Может быть, именно эти четыре дня считались зороастрийцами наиболее благоприятными для предпринятая военных действий.

Богатство фольклорных сюжетов и исторической и социально-политической терминологии, интересный лексический и грамматический материал "Книги деяний Ардашира сына Папака" обусловливают неослабевающий интерес к этому памятнику пехлевийской литературы.

Предлагаемая транскрипция "Карнамака" выполнена с учетом фонетических данных манихейских памятников [82]. При работе над текстом были использованы издания К. А. Ношервана, Д. П. Санджаны и Е. К. Антии, нумерация глав и фраз дана по изданию последнего (названия глав, добавленные Е. К. Антией, опущены). При переводе на русский язык мы старались возможно точнее передавать пехлевийский текст, однако в тех случаях, когда точность затруднила бы понимание смысла фразы, допускались отклонения от пехлевийского синтаксиса. При передаче имен на русский язык мы также старались приводить формы, более привычные читателю: так, Ardaxšir передается как Ардашир, но Pābag — как Папак.

В Комментарии приводятся чтения и переводы, отличные от предлагаемых нами или вызывающие сомнения. Глоссарий охватывает всю лексику "Карнамака" и снабжен отсылками к тексту, за исключением некоторых наиболее употребительных глаголов и простых предлогов, к которым такие отсылки не даны.

В настоящем издании использованы следующие условные знаки: в круглые скобки заключены предлагаемые восполнения и пояснения, в угловые поставлены слова, которые, как кажется, ошибочно внесены в текст переписчиком. Крестик в правом верхнем углу слова означает, что слово представлено в искаженном написании, звездочкой отмечены гипотетические формы.

Мы считаем своим приятным долгом выразить искреннюю благодарность всем тем, кто своими ценными советами и замечаниями помог нам выполнить данную работу. Мы глубоко признательны А. Г. Периханян, В. А. Лившицу, Я. В. Василькову, М. Мароту, К. Н. Юзбашяну, а также ныне покойному С. С. Какабадзе, памяти которого посвящается это издание.