Книга о табу на знание о том, кто ты

Глава V. И ЧТО ЖЕ ТЕПЕРЬ?

Если кто-то заговорил о новом видении, это значит, что его сразу же спросят о той пользе, которое оно может принести. Если задуматься, это может показаться удивительным. Однако именно так и происходит всякий раз во время разговоров с людьми, воспитанными в духе протестантизма. Католики, индусы, буддисты, мусульмане и даосы понимают, что видение, или созерцание, представляет собой нечто само по себе прекрасное. Скорее всего, они интуитивно понимают, что оно представляет высшее благо, подобное христианскому видению райского блаженства, которое открывает созерцателю, что все существа всегда ведомы и любимы Богом. Однако эта возможность беспокоит протестантов. Не случайно одна из их канонических молитв взывает к Богу, чтобы он даровал всем тем, кто пребывает на небесах, «постоянное возрастание их любви и прилежания». Прогресс есть прогресс — остановить его нельзя. Очевидно, что совершенствование должно продолжаться даже на небесах. Эта ситуация, как мне кажется, объясняется тем, что современный протестантизм с его либеральными прогрессивными взглядами является религией, которая больше, чем все другие религии оказалась под влиянием мифов. Эти мифы гласят, что мир состоит из объектов, а человек представляет собой отдельное эго. Стоит только определить человека таким образом, и он сразу же начнёт вести себя в жизни соответственно. Очевидно, что теперь он не сможет больше испытывать удовлетворение от результатов своего труда, — а уж о творческих действиях и говорить не приходится. Введённый в заблуждение иллюзией независимости и ответственности за свои действия, человек живёт и всё никак не может понять, почему то, что он делает, никогда не соответствует тому, что он должен делать. А дело здесь в том, что общество, которое определило его как независимого индивида, не может теперь убедить его вести себя так, будто он реально является его членом. В итоге человек постоянно чувствует себя виноватым и делает героические усилия, пытаясь успокоить свою совесть.

Эти усилия приводят к созданию служб социальной помощи, строительству больниц, организации движения поддержки развивающихся стран, появлению бесплатного образования и формированию у большинства граждан обычного мировоззрения жителей благополучной страны. Однако мы никак не можем понять, почему вопреки нашим прекрасным героическим начинаниям с каждым годом возникает всё больше ужасных проблем. Прежде всего отметим, что лишь некоторые из нас когда-либо задумывались над тем, чего хорошего вообще можно ожидать от подобных кампаний. Когда мы накормим голодных, оденем бедных и построим дома для бездомных, что тогда? Может быть смысл наших действий в том, чтобы дать возможность несчастным людям помогать тем, кто ещё более несчастен? В том, чтобы превратить индусов и африканцев в состоятельных буржуа? Или в том, чтобы дать возможность каждому бенгальцу и зулусу присоединиться к нашей специфической форме погони за богатством и известностью, приобретая себе самые современные пылесосы и телевизоры, которые никогда уже не дадут им возможности остановиться?

Несколько лет назад один мой друг проезжал мимо чайных плантаций в окрестности Дарджилинга и заметил, что на нескольких полях, расположенных в одной местности, листья на кустах были сморщенными. Когда он поинтересовался, в чём здесь дело, ему объяснили, что владелец этих полей посочувствовал нищим рабочим и заплатил им вдвойне. Однако в результате они стали работать в два раза меньше, что возымело плачевные последствия в тот критический период, когда за растениями нужно ухаживать каждый день. Мой друг спросил у индийского коммуниста, что тот думает о происшедшем. Тот сказал, что следует платить вдвое больше, но в то же время заставлять людей работать. Затем мой друг задал тот же вопрос американскому бизнесмену. Тот сказал, что нужно платить вдвое больше и… установить в каждом доме радиоприёмник! Никто, похоже, так и не понял, что эти рабочие предпочитали деньгам свободное время.

Неугомонным активистам очень трудно понять, что глобальные социальные проблемы мира не решить с помощью приложения усилий и изобретения новых оригинальных стратегий. Посторонний не может вмешаться в происходящее и, как добрый волшебник, навести везде порядок. Особенно это касается постороннего человека нашей культуры, который не чувствует своего единства с миром и поэтому заведомо выглядит как тот, кто вмешивается в чужие дела. Он сам не знает, чего ему не хватает, и поэтому каждый ожидает, что за его подарками тянутся длинные-предлинные ниточки. Ведь если ты знаешь, чего хочешь, тогда ты будешь доволен, когда это получишь. Другие видят это и знают, что тебе можно доверять. Но если даже ты не знаешь, чего тебе нужно, твои желания безграничны и никто не может сказать, как с тобой сотрудничать. Того, кто не способен наслаждаться достигнутым, ничто не может удовлетворить. Я не хочу тем самым сказать, что американские и европейские корпорации находятся в руках алчных негодяев, которые купаются в изобилии за счёт всех остальных. Смысл сказанного становится очевидным, когда с грустью и состраданием понимаешь, что многие из самых богатых и влиятельных людей являются несчастными жертвами обмана. Ведь все они вынуждены постоянно заниматься очень скучной работой и — за редчайшими исключениями — не имеют ни малейшего представления о том, как нужно тратить свои деньги так, чтобы получать от этого удовольствие.

Мы направляем все свои усилия на то, чтобы добиться соблюдения прав граждан, заключения мирных договоров, контроля рождаемости и рационального использования природных ресурсов, а также накормить голодных в других странах. Но потрясающая истина состоит в том, что какими бы необходимыми ни выглядели эти начинания, они принесут не пользу, а вред, если мы будем совершать их так, как мы делаем это сейчас. Ведь находясь в нашем сегодняшнем состоянии, нам нечего дать другим. Если мы сами не можем наслаждаться своим образом жизни и богатством здесь, в этой стране, как можно ожидать, что они обрадуют кого-то другого? Они, конечно, поначалу вселяют надежду, вызывают прилив энергии. Так происходит и тогда, когда пациенту в состоянии депрессии вводят метедрин — препарат, вызывающий временное возбуждение. Однако подлинное спокойствие может воцариться лишь при содействии тех, кто спокоен, а действовать с любовью может только тот, кто любит. Никакие добродетельные начинания невозможны там, где люди страдают от чувства вины, страха и пустоты сердца. По аналогии с этим мы уже говорили, что никакие стоящие планы на будущее не могут быть построены теми, кто не умеет жить в настоящем.

Отдельная личность не просто не может сделать ничего творчески — она вообще никогда не испытывает удовлетворения от своей деятельности. Такая личность живёт одной лишь надеждой, постоянно глядя в будущее. Она живёт так с детства, когда приобретение всё новых игрушек усыпило её бессознательное стремление вырваться из замкнутого круга. Если хочешь увидеть настоящую народную религию, процветающую ныне в нашей культурной среде, посмотри на распространённую у нас традицию отмечать Рождество. Ещё до начала рождественского поста, который по идее должен длиться в течение трёх или четырёх недель перед праздником, магазины начинают сверкать украшениями, предлагая покупателям богатый выбор подарков. На каждом углу системы аудиорекламы заливаются рождественскими мелодиями, которые смертельно надоедают всем задолго до наступления долгожданного дня. Рождественские ёлки загораются в большинстве домов задолго до праздника, а когда приближается время главного торжества, они оказываются со всех сторон увешанными блестящими пакетами. Эти пакеты завязаны переливающимися разноцветными ленточками и выглядят так, будто содержат подарки для принцев. К этому времени утренники уже прошли в школах, а вечеринки — в офисах перед их закрытием на рождественские каникулы. Поэтому долгожданное торжество в рождественский вечер уже никому не кажется таким уж праздничным. Однако под ёлками ещё остались пакеты, а возле каминов — чулки с подарками.

Когда, наконец, Рождество наступает, детей невозможно узнать. Они не спали почти всю ночь напролёт и теперь не могут дождаться завтрака, после которого им разрешат в конце концов разорвать на кусочки эти золотистые и серебристые пакеты и ленточки. Глядя на то, как они это делают, можно сделать вывод, что в пакетах находится не что иное, как Эликсир Бессмертия или Философский Камень. К середине дня гостиная в доме выглядит так, будто там врезался в лотки с дешёвыми товарами грузовик, везущий бумажные обрезки. На месте аварии остались кучи скомканного картона, мягкой древесной стружки, порванной обёрточной бумаги и разорванных, запутанных ленточек. По всему дому валяются галстуки, сломанные куклы, недостроенные железные дороги, костюмы астронавтов, пластиковые атомные бомбочки и шоколадные конфеты. Везде можно увидеть конфетти, раздавленные ёлочные игрушки, маленькие спортивные машинки, водяные пистолеты, бутылки с виски и воздушные шарики. Через некоторое время дети начинают истошно кричать или плакать, и приходится отправлять их на прогулку, чтобы сгрести в кучу весь этот бардак и подготовить гостиную к рождественскому ужину. Дни, следующие за Рождеством, все проводят с расстроенными желудками, простудой и головной болью, и к наступлению Нового Года взрослые уже готовы отдать всё, что угодно, лишь бы поскорее эти праздники кончились.

Да, описывать всё это — одно удовольствие. Однако примечательно, что все ожидания, которые были связаны с праздником, не оправдали себя. Девушка была великолепна, но парень оказался импотентом. Но поскольку надежда должна чем-то питаться, новые ожидания вскоре появляются в наших сердцах, мы начинаем вновь лелеять в своих мечтах какую-то блестящую, умопомрачительную вещицу, которая ждёт нас в будущем. Что это может быть? Дети хорошо знали это, до тех пор пока не оказались вовлечены в эти крысиные бега. Одним из лучших рождественских подарков, которые я когда-либо получал, было дешёвое колечко со стеклянным бриллиантом. Оно досталось мне случайно — выпало из хлопушки или игрушки с сюрпризом во время праздника. Но я помню, что долго сидел перед камином с этим волшебным предметом в руках и поворачивал его во все стороны, разглядывая разноцветные огоньки, которые мерцали в нём. Я знал, что нашёл Кольцо Соломона, с помощью которого он вызывал джиннов и сказочных духов с медными крыльями. И дело было не в том, что я хотел, чтобы эти существа сделали что-то для меня. Мне было достаточно той атмосферы, которая меня окружала. Позабыв обо всём на свете, я сидел и наблюдал, как эти существа появляются и исчезают при свете пламени. При этом я чувствовал, что прикасаюсь к райскому миру, пребывающему вне времени.

Симптоматично, что наша культурная среда, идеалом которой является здравомыслие ржавой баночки из-под пива, производит очень мало волшебных предметов. Украшения с драгоценными камнями в наши дни изысканны, но не привлекательны. Современная архитектура лишена изобретательности и сводится в основном к сооружению многоэтажных стеклянных ящиков. Детские книжки написаны серьёзными дамами с тройными именами и полным отсутствием воображения. В отношении комиксов мне остаётся лишь задать вопрос: «Обращал ли ты когда-нибудь внимание на мебель в доме Дагвуда?» Магические по своей сути ритуалы католической церкви либо превращаются у нас в чтение скороговорок, либо сопровождаются отвратительными комментариями. Игра в ритуал в обычной жизни считается притворством и нехорошей склонностью, а манеры поведения в наши дни считаются чем-то вроде плохих привычек — если они вообще где-то ещё существуют. Мы не производим ничего подобного восточным коврам, персидскому стеклу, глиняной черепице и роскошно оформленным книгам. Наши товары не напоминают арабские изделия из кожи, испанскую инкрустацию по дереву, индийский хлопок, китайские вышивки и изделия из фарфора, японский лак и парчу, французские гобелены и украшения инков. (Однако, по какой-то случайности, у нас всё же можно встретить некоторые небольшие электронные устройства, которые по своему изяществу неожиданно приближаются к изделиям из драгоценных камней.)

И причина этого не в том, что мы слишком спешим, не чувствуем настоящего момента и поэтому не можем позволить себе терять так много усилий и времени на изготовление красивых вещей. Причина также и не в том, что мы предпочитаем накапливать деньги и обходиться при этом без подобных изделий. Всё это происходит, мне кажется, потому, что мы полностью очистили мир от волшебства. Мы не можем теперь даже вообразить себе рай, и поэтому люди искусства и ремесленники не имеют ни малейшего представления о том, как выглядит райская вещь. Вот какую цену мы заплатили за попытку управлять миром с позиции «я», для которого всё, что его окружает, представляет собой совокупность построенных объектов и абстракций.

Возврат назад выглядит сентиментальным и едва ли возможен. Ведь дети прикасаются к раю лишь в той мере, в которой они ещё не полностью увязли в ловушке эго. То же касается культур, которые по нашим стандартам являются «примитивными» — напоминающими о детской непосредственности. Таким образом, ты, по крайней мере теоретически, уже понимаешь, что эго — это ловушка и что за всеми этими декорациями «я» и «Вселенная» являются чем-то одним. Ты, наверное, спрашиваешь сейчас: «И что же теперь? Каким должен быть наш следующий шаг? Какие практические приложения имеет эта идея?» На что я отвечу тебе, что самое важное в данном случае — углублять своё понимание, становиться способным получать удовольствие от жизни. Прежде всего нужно учиться жить в настоящем, не пренебрегая при этом и той дисциплиной, которую такая жизнь подразумевает. Без этого умения жить в настоящем тебе не будет что дать другому. Ты не сможешь помочь движению борьбы за мир и международную солидарность или сделать добро голодающим индусам или китайцам. Более того, ты не сможешь даже поддержать своего друга в трудную минуту. Без этого умения все социальные программы будут навязчивым вмешательством в чужие дела, а все заботы о будущем — подготовкой грядущей катастрофы.

Однако этот путь не уводит нас в прошлое. Вспомним, что наука вышла за пределы узкого атомистического и механического видения мира с помощью углубления научных представлений. По аналогии с этим иллюзию эго можно победить лишь с помощью углубления самосознания. Ведь от чувства отделённости нельзя избавиться, прилагая так называемые «волевые усилия», пытаясь забыть себя или отвлекая своё внимание на посторонние занятия. Вот почему нравственные проповеди никогда не бывают удачными: они воспитывают только хитрых лицемеров — людей, которых приучили чувствовать стыд, вину и страх. Эти люди затем заставляют себя поступать так, будто они действительно любят своих ближних. Однако при этом их «добрые дела» на поверку зачастую оказываются даже более разрушительными, чем их «плохие поступки». Вот почему их «добродетели» выглядят ещё более отвратительно, чем их «пороки». Британская программа социальной помощи осуществляется Обществом благотворительной деятельности (Charity Organization Society — коротко COS), во главе которого стоят довольно настойчивые и даже грозные дамы. Не случайно это Общество получило среди бедных ещё одно название — «Cringe or Starve» («Раболепствуй или умри от голода»).

Даосский философ Чжуан-Цзы назвал усилия, направленные на то, чтобы стать неэгоистичным, «ловлей беглеца под бой барабанов». А мы могли бы уподобить их полицейскому рейду с включёнными сиренами. Или, как говорят индусы, эти усилия напоминают попытки не думать об обезьяне во время принятия лекарства. Дело в том, что в Индии существует народное поверье, которое утверждает, что если человек будет думать об обезьяне во время принятия лекарства, то оно от этого станет неэффективным. Проявляя настойчивость в подобных устремлениях, мы можем достичь лишь одного: понимания того, что наши усилия бесплодны. Ведь чем больше мы стараемся действовать без страха или жадности, тем яснее мы осознаём, что делаем это, потому что испуганы или потому что руководствуемся собственническими побуждениями. Святые всегда считали себя презренными грешниками. Ведь они лучше других понимали, что их стремление к святости свидетельствует о самом тяжком из всех грехов — духовной гордости, желании видеть себя в ряду тех, кто преуспел в искусстве любви и альтруизма. За этим стоит бесконечное множество замкнутых кругов — игр типа «Я раскаиваюсь сильнее, чем ты» или «Я меньше, чем ты горжусь своей скромностью». Можно ли вообще оставаться непричастным к соревнованиям в том, кто больше возвысится над другими? «Я не так люблю возвышаться над другими, как ты». «А я не против пощеголять перед другими, но не скрываю этого так, как ты». «А я осознаю лучше, чем вы все, что наши отношения — это просто попытки возвыситься друг над другом!» Кажется, что этим уловкам эго никогда не будет конца.

Однако по мере того как я продолжаю играть во все эти игры — и всё больше осознаю, что я это осознаю, — я начинаю кое-что понимать. Мне становится с каждым днём всё яснее, что я не могу сказать о себе, что я лучше, если нет тебя (или кого-нибудь другого), о ком бы я мог бы сказать, что он хуже. Таким образом, я ясно убеждаюсь в том, что моё превосходство всегда зависит от существования других людей, которые в чём-то хуже меня. Я бы никогда не смог причислить себя к небольшой группе «хороших» и «спасённых» людей, если бы поблизости не было «плохих» и «обречённых на проклятие». Как бы могли представители какой-нибудь секты поддерживать своё коллективное эго, если бы они не услаждали себе жизнь застольными разговорами о заблуждениях непосвящённых? Сама сущность южан-расистов нуждается в том, чтобы её постоянно противопоставляли природе грязных чёрных «блэков». Но те, кто оказались за пределами плотно сколоченной группы «правильных», образуют свою коалицию, коллективное эго которой они лелеют возмущёнными разговорами о своих недоброжелателях и общих врагах: кровожадных «белых», эмансипированных женщинах и зажравшихся буржуа. Даже Фома Аквинский проговорился, когда сказал, что блаженство святых на небесах состоит в том, что они взирают оттуда на земные баталии и восхваляют ту «высшую справедливость», которая приговорила грешников к вечным адским мукам. Всем победителям нужны побеждённые; всем святым нужны грешники; всем мудрецам нужны глупцы. Так происходит до тех пор, пока самое главное в жизни — стремление «стать кем-то» или «что-то представлять собой», подобно одному из множества мелких божеств.

Итак, определяя себя, я всегда использую представление о тебе. Я знаю себя исходя из представления о том, кого я называю «другими». И при этом не важно, какое место они занимают на моей шкале достоинств. Если они стоят выше меня, я получаю удовольствие от угрызений совести и зависти; если ниже — от осознания превосходства и гордости. Моё представление о себе со-путствует твоему представлению о себе. Один хасидский раввин сказал: «Если я есть я, потому что ты есть ты, и ты есть ты, потому что я есть я, тогда я — это не я, и ты — это не ты». В действительности мы вместе представляем собой нечто похожее на то, что Мартин Бубер назвал Я-и-Ты или Я-и-Это. Мы — это тот магнит, который находится между своими полюсами между тем, что осознаётся каждым как «я сам», и всем тем, что воспринимается им как «остальное».

Теоретически этого отрицать нельзя. Но теперь перед нами стоит вопрос, как на практике преодолеть ощущение изолированности от всего остального. Речь идёт об ощущении того, что я являюсь только одним этим «я» — организмом, обречённым на постоянные конфликты и испытывающим непреодолимое стремление соревноваться с другими. Для преодоления этого ощущения существует множество способов, в каждом из которых есть что-то привлекательное. Это могут быть занятия медитацией в йоге, танцы дервишей, психотерапия, дзэн-буддизм или чтение Иисусовой молитвы по методике Св. Игнатия, Св. Селезия или исихастов. Кроме того, для этой цели используются вещества, изменяющие уровень восприятия, такие как ЛСД и мескалин, занятия психодрамой (psychodrama), групповой динамикой (group dynamics), техниками пробуждения чувств (sensory-awareness techniques). Существует также учение квакеров, упражнения Гурджиева, техника расслабления, метод Александера, аутогенная тренировка и самогипноз. Но на каждом из этих путей ты столкнёшься с одним и тем же затруднением: стоит только тебе серьёзно увлечься им, как ты обнаружишь себя представителем небольшой группы последователей какого-то одного учения. И тут ты замечаешь, что эти люди определяют себя, подчёркивая своё отличие от всех остальных, — причём делают они это с необычайной элегантностью и утончённостью. Подобным образом каждая религия или культ отрицают свой высший идеал. Это верно также и в отношении не-религий или всеохватывающих религий, последователи которых играют в игру «У нас больше терпимости к другим, чем у вас».

Вот почему происходит так, что религии и не-религии — каждая из которых была создана во имя братства и всеобщей любви — неизбежно продолжают процесс размежевания и умножают конфликты. Что может быть с точки зрения современных политиков более спорным, чем, например, проект построения подлинно бесклассового и демократического общества? Тем не менее исторические истоки подобных идей связаны с мистицизмом. Эти идеи восходят к Иисусу и Св. Павлу, к Экхарту и Таулеру, анабаптистам, левеллерам, братьям Свободного Духа[20] и их настойчивым утверждениям о том, что все люди равны перед Богом. Может показаться даже, что существование обязательно подразумевает конфликт или, по крайней мере, необходимость отличаться от других или от всего остального мира. Если это так, то каждый, кто не вступает в бой, не существует; у того, кто не эгоистичен, нет своего эго. Ничто так хорошо не объединяет людей, как общая необходимость бороться с внешними врагами. Заметим, что в этом случае враг нужен для поддержки сплочённости членов этого нового общества. Однако чем больше общество, тем больший враг ему нужен. Вот почему мы оказались в опасной ситуации, когда мир разделён на два огромных противоборствующих лагеря. Но если бы высокопоставленные политики отличались хоть каким-то разумом, они бы тайно договорились удерживать конфликт в определённых рамках. Они бы продолжали обзывать друг друга самыми последними словами, но не торопились бы при этом пускать в ход бомбы. Или если бы они всё же сочли, что какие-то военные действия необходимы для поддержания армии в боевой готовности, они бы ограничились лишь столкновениями местного значения во «второстепенных» странах. Вольтеру следовало сказать, что если дьявол не существует, его нужно выдумать.

Однако чем яснее ты понимаешь, что жить — означает противоречить другим и преследовать собственные интересы, тем очевиднее для тебя становится то, что ты нуждаешься в поддержке со стороны своих врагов. Подобно этому, чем более самоотверженно ты задаёшься вопросом: «Кто такой или что такое я?», тем ближе ты подходишь к неизбежному постижению того, что тебя вообще не существует отдельно от всего остального. И ещё, чем больше ты стремишься достичь совершенства или мастерства — в морали, искусстве или духовности, тем яснее ты видишь, что продолжаешь играть в изысканный и утончённый вариант старой игры в эго. Ведь судить о достигнутых успехах ты можешь только тогда, когда сравниваешь себя со всеми теми, кто ничего не достиг либо потерпел неудачу.

Понимание этого факта вначале парализует. Ты чувствуешь, что попал в ловушку — в самый худший из всех замкнутых кругов. Теперь ты видишь, что, прилагая усилия в любом направлении, ты подразумеваешь и тем самым порождаешь противоположность того, к чему стремишься. Прими решение стать Христом, и найдётся Иуда, чтобы предать тебя, и толпа, чтобы распять. Последуй примеру дьявола, и люди объединят усилия в борьбе против тебя, тесно сплотив свои ряды во имя любви к ближнему. Первой твоей реакцией на понимание этой диалектики может оказаться решение послать всё к чёрту. Может показаться, что единственный выход из сложившейся ситуации состоит в том, чтобы забыться, отказаться от всех своих стремлений и снова заняться пустяками. Или, возможно, ты увидишь выход в том, чтобы прекратить игру, совершив самоубийство, либо сойти с ума и провести остаток своих дней в психбольнице, болтая там о чём попало.

Но есть ещё одна возможность. Не выходя из игры, давай зададимся вопросом о том, в чём её смысл. Что означает тот факт, что ты обнаружил себя в тупике и больше не в состоянии продолжать игру, в которой все правила противоречивы, все действия приводят к поражению? Несомненно, что в этой ситуации ты глубоко и напряжённо переживаешь пребывание в том же замкнутом круге, который был навязан тебе с детства. Ведь тогда общество говорило тебе о том, что ты должен быть свободным, ответственным и любящим. Тогда тебя определили как независимую личность, обрекая тем самым на беспомощность и разочарование. Следовательно, понимание безвыходности твоего положения — это первый проблеск постижения того, что вся эта игра бессмысленна, а твоё независимое эго — иллюзия. Твоего эго просто не существует, и поэтому оно не может ни действовать самостоятельно, ни подвергаться воздействию внешних условий — оно не может ни изменить происходящее, ни подчиниться ему. Ощущение «я», которое должно было включать в себя всю вселенную твоих переживаний, вместо этого было отделено и изолировано в виде оторванного от жизни наблюдателя этой Вселенной. В предыдущей главе мы пришли к выводу, что единство организма и его окружения — физический факт. Однако, когда ты глубоко осознаёшь, что отдельного эго не существует, ты будешь действительно чувствовать себя как весь процесс жизни и вся конфигурация Вселенной. Переживаемое и переживающий становятся при этом одним переживанием, а известное и знающий — одним знанием.

Каждый организм воспринимает жизнь по-своему, со своей уникальной точки зрения, потому что каждый организм — это Вселенная, которая осознаёт себя в бесчисленном множестве самых разнообразных живых существ. Поэтому постигший это не попадает в ловушку, в которой рискует оказаться человек, осознавший иллюзорность эго, но продолжающий верить во внешнего всемогущего Бога. Ведь только у такого человека может возникнуть стремление чувствовать «Я есмь Бог», считая при этом Бога внешним и всемогущим, и ожидать, что все остальные будут подчиняться его воле и отдавать ему дань почитания.

Главное, никогда не забывай о том, что подобные переживания не могут быть достигнуты в результате приложения усилий со стороны твоей иллюзорной «воли». Однако не исключено, что твои повторяющиеся попытки возвыситься над Вселенной когда-нибудь всё-таки увенчаются постижением их бессмысленности. Не пытайся избавиться от чувства эго. До тех пор пока оно продолжается, принимай его и относись к нему как к неотъемлемой части или забавной детали всего процесса — подобной облаку или волне, ощущению тепла или холода, или чему-то случающемуся независимо от тебя. Ведь попытки избавиться от собственного эгоизма — это последняя стадия неукротимого эгоизма! Они просто подтверждают и усиливают реальность ощущения эго. Но если к ощущению отделённости подходить как к любому другому ощущению — безусловно принимая его — оно испаряется, как мираж, которым в действительности и является.

Вот почему у меня не вызывают особого энтузиазма различные «духовные упражнения» типа йоги или медитации, которые рассматриваются многими в качестве необходимых средств для освобождения от эго. Ведь если заниматься ими с тем, чтобы достичь какого-то духовного озарения или просветления, они лишь усиливают ложное впечатление. Нам начинает казаться, что эго может выйти из затруднения, поднимая себя вверх за шнурки от ботинок. И в то же время нет ничего плохого в том, чтобы медитировать без всякой цели, так же как ты слушаешь музыку. Ведь если ты посещаешь концерты лишь для того, чтобы «разбираться в культуре» или улучшать своё сознание, будь уверен, что ты сидишь в зале глухой, как пень.

Если теперь ты ещё раз спросишь меня, как преодолеть ощущение эго, я задам тебе встречный вопрос о том, зачем ты хочешь его преодолеть. Если ты ответишь мне честно, ты скажешь, что в этом случае твоё эго будет чувствовать себя лучше. Ведь оно сможет занять «более высокое духовное положение», подразумеваемое его способностью выходить за свои пределы. Таким образом, ты снова убеждаешься, что — как эго — ты был и остался притворщиком. Ты чувствуешь себя похожим на луковицу: с неё снимают слой за слоем, оболочку за оболочкой, чтобы добраться до ядра в центре — которого там не оказывается! Но ведь в этом весь смысл: убедиться, что эго по своей сути выдумано, — что это защитная стена вокруг защитной стены вокруг… пустоты. Ты не можешь даже желать избавиться от него, не говоря уже о том, чтобы желать этого не желать.

По мере того как твоё понимание всего этого будет углубляться, ты будешь яснее и яснее видеть, что эго является как раз тем, чем оно не желает себя признавать. Это далеко не центр самоопределения личности, а просто автоматически работающий механизм, встроенный в тебя в детстве воспитателями и друзьями. Он очень похож на другие подобные механизмы и, возможно, отличается от них лишь незначительным влиянием наследственности. Если ты глубоко осознаешь это, может случиться так, что у тебя временно будет присутствовать ощущение, будто ты — зомби. Ты будешь чувствовать себя куклой, которая невменяемо танцует, повинуясь натяжению ниточек, уходящих куда-то вглубь к неизвестным силам. В этой ситуации эго может вновь заявить о себе, вступая в хитрую игру «Я ничего не могу с собой поделать», в которой оно разделяется на две части и притворяется своей собственной жертвой. «Посмотрите, я — это всего лишь горстка обусловленных рефлексов, и поэтому вы не должны сердиться на меня за то, что я действую, повинуясь своим комплексам». На что можно дать следующий ответ: «Что ж, мы — тоже всего лишь зомби, поэтому тебе не следует жаловаться, если мы сердимся на тебя».

Однако давай теперь спросим, кто не должен сердиться и кому не следует жаловаться? Ведь может создаться впечатление, что при этом кто-то всё же в состоянии сделать выбор. На этой стадии эго по-прежнему существует, как «я», которое должно пассивно наблюдать автоматическое поведение «меня» и других. При этом снова может показаться, что у наблюдающего «я» существует какая-то свобода выбора между тем, чтобы пассивно принимать всё, и тем, чтобы начать активно изменять происходящее. А случилось вот что: разочарованное эго отступило в последнюю цитадель своей независимости, выступая в роли пассивного наблюдателя, который претерпевает все неприятности жизни. Здесь оно может пожаловаться на своё существование и посочувствовать себе, как марионетке в руках судьбы.

Однако если эта роль рассматривается как ещё одна оболочка луковицы, мы приближаемся к концу представления. Линия разделения проходит теперь между всем происходящим, включая мои чувства, с одной стороны, и мною самим как сознательным свидетелем — с другой. Но разве не очевидно, что эта линия существует лишь в воображении? Что она и наблюдатель, который скрывается за ней, являются всего лишь новой версией той старой иллюзии, которую человек приобрёл в детстве? Ведь при этом продолжает существовать разделение между знающим и известным — между устройством обратной связи, которое является механизмом самосознания организма, и всей системой организм/окружение. Но если я не выбираю то, что случается со мной по одну сторону линии, то я не выбираю также и то, что происходит на другой стороне — стороне свидетеля. А это значит, что я не решаю, принимать мне происходящее или пытаться изменить его! Я принимаю, я отвергаю, я остаюсь пассивным свидетелем — всё это происходит так же автоматически, как и события, не зависящие от моей воли. Всё это случается так же непроизвольно, как мои эмоции отражают физиологические процессы, происходящие в моём организме.

И вот в тот самый момент, когда человек вот-вот должен стать зомби абсолютно во всех отношениях, в его субъективном мире происходит взрыв. Внезапно представление о «судьбе» теряет смысл, потому что становится совершенно очевидным отсутствие того, кто может стать жертвой предопределения. Ловушки не существует, если некого в неё ловить. Никто, в действительности, не может чувствовать, что действует по принуждению, если у него нет представления о свободе выбора. Ведь непроизвольные действия известны только в связи с их противоположностью — волевыми поступками. Таким образом, исчезает грань между мной и всем тем, что происходит со мной, и теперь во всём этом не остаётся места даже для пассивного свидетеля. Когда это происходит, я обнаруживаю, что живу не в мире, а как мир, в котором нет ни того, что навязывается мне, ни того, что подчиняется прихотям моей своенравной воли. Всё происходит не механически и не случайное оно просто имеет место. Все события при этом выглядят тонко взаимосвязанными и невообразимо гармоничными. Каждое «это» соответствует некоторому «то». Без других нет меня, а без «где-то там» не существует «здесь». В этом смысле я это другой, а здесь — это там.

Когда возникает это новое понимание «я», человек чувствует себя одновременно вдохновлённым и приведённым в замешательство. Ситуация напоминает тот момент, когда ты впервые почувствовал, что держишься на воде или можешь сохранять равновесие при езде на велосипеде. Тебе кажется, что это происходит не по твоей воле, а случается как-то само собой. И ты начинаешь гадать, потеряешь ли ты со временем эту способность. Однако это может случиться лишь в том случае, когда ты во что бы то ни стало захочешь сохранить её. Можно сказать, что теперь ты действительно более пассивен, чем раньше. Ты чувствуешь себя, как листок, гонимый ветром, но так происходит лишь до тех пор, пока ты с удивлением не обнаружишь, что являешься одновременно и листком, и ветром. Мир вне тела относится к тебе в той же мере, что и мир внутри него: эти два измерения бытия движутся совместно и неразделимо. Вначале ты чувствуешь себя немножко неуверенно, ведь мир снаружи намного больше, чем мир внутри. Однако вскоре ты убеждаешься, что можешь продолжать свои обычные занятия: работать, принимать решения — хотя теперь всё это почему-то не так тягостно. Твоё тело больше не является трупом, который эго вынуждено оживлять и таскать за собой. У тебя возникает ощущение, что земля поддерживает тебя, а холмы поднимают тебя вверх, когда ты взбираешься по их склонам. Воздух сам вдыхает и выдыхает себя, и тебе не нужно больше всматриваться и вслушиваться, потому что свет и звук сами приходят к тебе. Глаза видят, а уши слышат точно так же, как ветер дует, а вода течёт. Всё пространство становится вместилищем твоего сознания. Время несёт тебя вперёд, как река, но никогда не сходит с отметки «настоящее». И ты чувствуешь, что чем дальше оно идёт, тем больше оно стоит на месте. Теперь тебе не нужно ни продлевать, ни коротать его.

Ты не спрашиваешь себя, в чём смысл этого состояния или какая от него польза. Какая польза от Вселенной? Как на практике можно использовать миллион галактик? Но именно потому что это состояние бессмысленно и бесполезно, оно становится важным и необходимым — это звучит парадоксально, но на самом деле в этом нет противоречия. В чём, например, польза от исполнения музыки? Если ты играешь только для того, чтобы заработать деньги или превзойти мастерство других исполнителей, быть культурным человеком или развить у себя музыкальные способности, то на самом деле ты не играешь. Ведь на уме у тебя не музыка. Ты не отдаёшься ей. Если над этим задуматься, то станет ясно, что исполнение и слушание музыки — это чистая роскошь, пристрастие и потеря драгоценного времени и денег только лишь на то, чтобы воспроизводить изощрённые комбинации звуков. Тем не менее что бы мы подумали об обществе, которое запретило музыку, танцы и все другие занятия, не имеющие непосредственного отношения к проблеме выживания? Очевидно, что такое общество будет продлевать своё существование дальше и дальше. Однако жизнь в этом обществе полностью лишена смысла — при условии, конечно, что его жители не научатся получать удовольствие от «насущных дел»: фермерства, строительства, службы в армии и приготовления пищи. Однако как только это произойдёт, окажется забытой цель, которая состоит в том, чтобы продлевать своё существование. Если работу выполняют во имя самой работы, она превращается в искусство: сады начинают напоминать парки, среди обычных ящиков для обитания неожиданно можно встретить строения с оригинальными крышами и диковинными орнаментами, узоры появляются даже на оружии, плотники не жалеют времени на то, чтобы «дошлифовать» свои изделия, а повара становятся гурманами.

Китайское философское произведение «Тайна золотого цветка» утверждает, что «если цель используется для того, чтобы достичь бесцельности, смысл происходящего оказывается постигнутым». Ведь и выживание не имеет смысла в том обществе, которое не даёт возможности заниматься бессмысленной деятельностью. Такой деятельностью является работа, которая не направлена непосредственно на дальнейшее продление жизни, которая достигает своей цели в самом своём процессе, не требуя для себя никакой награды в будущем. Косвенно и непреднамеренно такая деятельность способствует выживанию, потому что придаёт ему смысл. Однако, этот смысл сразу же теряется, если его начинают эксплуатировать с этой целью. Исполнять музыку лишь для того, чтобы отдохнуть или освежиться перед работой, означает вообще не играть. И в то же время ни одна работа не будет хорошо сделана и не доставит никому удовольствия, если она не будет в свою очередь в каком-то смысле игрой.

Выйти из замкнутого круга «Ты должен выжить» означает увидеть, что жизнь — это по сути игра. Понять это трудно лишь потому, что представление об «игре» имеет две стороны, которые зачастую путают. С одной стороны делать что-то только или всего лишь играя означает быть недалёким или неискренним человеком. Но в этом значении лучше было бы использовать слово «забавляться», а не слово «играть». Если женщина скажет мне: «Я люблю тебя», правильно ли будет с моей стороны задавать ей вопрос: «Ты говоришь серьёзно или играешь со мной?» Ведь если наши отношения будут развиваться дальше, я очень надеюсь на то, что она не будет вести себя серьёзно, а будет играть со мной. Нет, лучше уж спросить её так: «Ты говоришь искренне или забавляешься со мной?» Искренность лучше, чем серьёзность, ведь кто из нас желает, чтобы его любили с видом мрачной безысходности?

Таким образом, бывают ситуации, в которых игра совсем не является тривиальной забавой — например, когда Сеговия берёт в руки гитару или сэр Лоуренс Оливер выходит на сцену в роли Гамлета. Ещё более очевидным примером может служить исполнение музыки на церковном органе. Именно этот смысл игры имел в виду Св. Григорий Нисский, когда сказал о Логосе, созидательной мудрости Бога, следующие слова:

А на другом конце земли ему вторит японский мастер Дзэн Хакуин:

В том же смысле Веданта рассматривает весь мир, как лилу и майю Абсолюта. Первое из этих слов имеет смысл «игра», а второе более неоднозначно и может быть определено как иллюзия (от латинского слова ludere, которое означает «играть»), магия, творческая сила, искусство и измерение. Ведь чувство меры очень развито у людей искусства, о которых говорят также, что они подходят к жизни с творческой меркой. С этой точки зрения Вселенная вообще и процесс игры в частности в какой-то мере «бессмысленны». Это значит, что они не указывают — подобно словам и символам — на что-то вне себя и не обозначают ничего, кроме себя. Так, соната Моцарта, не несёт в себе никакого морального или информационного послания и не подражает шуму ветра, ударам грома или пению птиц. Когда я произношу звук «вода», ты сразу же понимаешь, что я имею в виду. Но скажи мне, что означает вся эта ситуация: я издаю звук, а ты понимаешь меня? В чём смысл пеликана, подсолнуха, морского ежа, замшелого камня или галактики? Или символов а+b = b+а? Все они являются танцующими очертаниями и структурами света и звука, воды и пламени, ритма и вибраций, электричества и пространства-времени. Они ведут себя как-то так:

А вот слова сэра. Артура Эддингтона о природе электронов:

Весь смысл в том, что «этот спектакль так увлекателен». Ведь мир — это очарование (по-английски fascination, которое происходит от латинского fascinum), обворожительность (по-английски enchantment, что означает «заворожённость напевом») и замешательство (по-английски amazement, что означает «состояние того, кто сбился с пути»). Мир является арабеской столь великолепных ритмов, всё в нём разыгрывается по такому интригующему сценарию, что мы запутываемся в его сетях, привязываемся ко всему и полностью забываем о том, что жизнь — это всего лишь игра. Мы очаровываемся представлением на сцене этого мира до такой степени, что, одобряя и освистывая актёров, мы начинаем их любить и ненавидеть. Мы отождествляемся со своей ролью настолько, что переживаем восторг и ужас, экстатический оргазм и конвульсивную агонию. Но всё это всегда составлено из наличия-и-отсутствия, или чёрного-и-белого. Всё это пульсирует и вибрирует, образуя причудливую мозаику. Всё это выдержано с точностью до малейших долей секунды и расцвечено. Всё это может возбуждать или усыплять нас, но всегда и во всех измерениях своего бытия мы чувствуем одну и ту же вечную игру энергии; Эта игра полностью лишена смысла и в то же время невообразимо прекрасна!

Внимательно вслушайся в мелодию, которая исполняется одним лишь голосом. Она может заставить тебя рыдать от горя, прыгать от радости, танцевать до упаду или прийти в ярость. Ты не можешь понять, где кончается музыка и начинаются эмоции, потому что переживания тоже в чём-то похожи на музыку. Голос певца играет на твоих нервах подобно тому, как дыхание музыканта играет на флейте. Это характерно для любых переживаний, хотя многие из них обладают намного большим числом измерений, чем звук. Существуют зрительные, осязательные, вкусовые и обонятельные вибрации, а также вибрации интеллектуального пространства, которые выражаются словами и символами — всё это порождается и воспринимается человеком одновременно, накладываясь и перекрываясь. Но по своей сути — и тем самым мы с помощью отрицания скажем нечто очень положительное — всё это не более осмысленно, чем таинственное высказывание старика Спитхеда, который отворил окошко и промолвил:

Бах выразил это более элегантно, но объективного смысла здесь не больше:

Если ты хотя бы раз это увидел, ты можешь вернуться в мир обычных занятий и посмотреть на него другими глазами. Ведь ты теперь осознал, что Вселенная — это очаровательная иллюзия и увлекательная игра. Ты увидел, что не существует отдельного «тебя», который может что-либо приобрести в ней. Ведь до сих пор ты относился к жизни как к банку, который обязательно следовало ограбить. Но теперь ты понял, что единственно реальный «ты» — это тот, кто приходит и уходит, появляется на сцене и исчезает с неё в вечном круговороте рождений и смертей всех живых существ. Ведь «ты» — это Вселенная, которая смотрит на себя через миллиарды глаз, которые то открываются, то закрываются, то возникают, то исчезают. Поэтому каждый раз мир кажется великолепным — ты видишь его будто в первый раз. То, что мы знаем как смерть, пустое пространство и пустоту, является по сути лишь впадинами между гребнями волн в этом бесконечном океане бытия. Частью той иллюзии, которой мы подвержены, является наша убеждённость в том, что в будущем существует цель, которую мы можем достичь. Поэтому нам кажется, что мы должны стремиться всё дальше и дальше вперёд для того, чтобы приблизиться к ней. Однако во всём этом бесконечном мире в действительности ничего нельзя достичь. Ведь не существует иного времени, кроме настоящего, и другого действующего лица, кроме всего-и-каждого. И в то же время весь азарт игры в жизнь заключается в том, чтобы притворяться, что в будущем нас что-то ожидает.

Всякий, кто хвастается тем, что постиг это, на самом деле ничего не постиг. Ведь он просто использует всё, о чём здесь идёт речь, чтобы доказать принадлежность своего эго к высшему сословию просветлённых людей. Всё это является его козырем в игре в духовное превосходство. Более того, такое хвастовство может обидеть тех, кто не постиг и продолжает искренне верить в то, что является одиноким, отдельным существом, которое отчаянно пытается совладать с жизнью. По отношению ко всем таким людям следует проявлять глубокое и ненавязчивое сострадание, даже своеобразное уважение и почтение. Дело в том, что именно в этих людях высшее Я играет самую смелую и наиболее оторванную от реальности роль. В душах этих людей Я полностью забывает о себе и живёт в постоянном страхе перед возможностью попасть в какую-то глобальную и недопустимую катастрофу. Вот почему индусы при встрече не пожимают рук, как это делают европейцы, а складывают ладони вместе и приветствуют друг друга жестом почитания Абсолюта, который пребывает в каждом из нас.

Однако не думай, что понимание всего этого сразу же превратит тебя в образец добродетели. Я никогда ещё не встречал святого или мудреца, у которого не было бы каких-то человеческих пороков. Ведь до тех пор, пока ты живёшь в облике человека или животного, ты должен питаться другими формами жизни и мириться с ограничениями своего конкретного организма. Твой организм может, например, пострадать от огня, а при опасности в его кровь выделяется адреналин. Поэтому мораль, которая со-путствует постижению, прежде всего подразумевает откровенное признание нашей зависимости от всех форм жизни вообще и в частности от своих врагов, мелких чиновников и недоброжелательных эгоистичных людей. И как бы глубоко ты после этого не оказался вовлечённым в конфликты и соревновательные игры практической жизни, ты никогда больше не сможешь попасть во власть старой иллюзии. Ты никогда не будешь считать, что твой «враг» полностью не прав и поэтому должен быть уничтожен. Таким образом ты приобретёшь бесценное качество: научишься смягчать конфликтные ситуации до такой степени, что они никогда не будут выходить из-под контроля. Ты научишься добровольно идти на компромисс и достигать взаимопонимания. Да, ты будешь при этом играть, но игра будет лёгкой и интересной. Подобное отношение называют «честностью среди воров», ведь самые опасные люди — это те, которые не признают, что они — воры. Эти неудачники играют свою роль «порядочных людей» с такой самоотверженностью, что полностью забывают о своём долге перед «плохими людьми», которые своим существованием помогают им поддерживать их статус. Перефразируя Евангелие, можно сказать: «Возлюби своих конкурентов и молись за тех, кто играет на понижение цен». Без них тебя бы вообще не было.

Политическая и общественная мораль на Западе, и особенно в Соединённых Штатах, полностью шизофренична именно потому, что ей недостаёт этого видения. Она представляет собой чудовищное сочетание бескомпромиссного идеализма и беспредела при выборе средств достижения цели. Эта мораль полностью исключает юмор (humor) и человечность (humaneness). Поэтому отъявленным негодяям даже не приходит в голову встретиться за круглым столом и выработать разумный план совместных действий. Придерживаться моральных норм означает уметь приводить в гармонию скрытые конфликты. Никто не может этого делать, если он не пришёл к соглашению между ангелом и дьяволом в самом себе — не примирил розу с той почвой, из которой она растёт. Эти две силы зависят друг от друга. А сама игра продолжается до тех пор, пока ангел побеждает, но никак не может победить, а дьявол терпит одно поражение за другим, но окончательно не проигрывает. (Игра не работает в обратном направлении точно так же, как океан не волнуется гребнями вниз, а подошвами волн вверх.)

Важнее всего это понять тем, кто занимается правами человека, сотрудничеством между странами и надзором над ядерными арсеналами. Во всех этих сферах, несомненно, нужна ответственность и настойчивость, но при этом никогда не следует плохо думать о противоборствующей стороне. Слишком уж часто мы считаем своих врагов безумцами или воплощением всего зла в мире. Не случайно в боксе, дзюдо, фехтовании и даже правилах проведения дуэли требуют, чтобы противники приветствовали друг друга перед началом поединка. У нас есть все основания полагать, что как бы далеко мы ни заглянули в будущее, в нашем мире всегда будут существовать тысячи и тысячи самых разнообразных людей. И среди них обязательно найдутся те, которые будут ненавидеть негров, коммунистов, русских, китайцев, евреев, католиков, битников, гомосексуалистов или «севших на иглу». Мы можем начать оскорблять тех, кто ненавидит, называя их плохими именами — консерваторы, фашисты, реакционеры и ничего-не-понимающие. Однако любое из этих слов может стать той отличительной чертой, которую они будут носить с гордостью и которая послужит им для сплочения своих рядов. Очевидно, что при этом ненависть не только не прекратится, но даже распространится ещё больше. Не помогут также и публичные встречи с оппозицией, на которых мы будем её вежливо переубеждать, продолжая, тем не менее, раздувать своё коллективное эго в недоброжелательных кулуарных дискуссиях. Если мы хотим добиться справедливости в отношении национальных меньшинств и прекращения войн с нашими сегодняшними врагами, будь они людьми или насекомыми, мы должны прежде всего достичь согласия с меньшинствами и врагами в нашем сердце. Ведь негодяев там не меньше, чем по всему «внешнему» миру. Это становится особенно очевидно, когда ты осознаёшь, что внешний мир в такой же мере относится к тебе, как и внутренний. Если это не постигнуто, действия человека будут противоречивыми и бесполезными. Ведь трудно найти кого-то более воинственного, чем неистовый пацифист, и более авторитарного, чем антиимпериалист.

Ты можешь, однако, возразить, что это слишком серьёзное требование. Ты можешь прибегнуть к старому алиби сторонников решительных мер: задача «изменения человеческой природы» слишком сложна и требует приложения длительных усилий, тогда как нам уже сейчас нужны быстрые и широкомасштабные действия. Очевидно, что для радикального изменения линии своего поведения человеку могут потребоваться годы целенаправленных занятий. Психотерапия, как мы знаем, может продолжаться очень долго. Однако я не призываю никого к этому. Неужели нужно так долго работать для того, чтобы понять этот простой принцип: враги помогают человеку быть собой, и без них он не сможет ничего сказать о себе? Увидеть это означает почти мгновенно обрести дар юмора, а юмор и самодовольство несовместимы. Юмор — это озорной огонёк в глазах справедливого судьи, который знает, что является преступником в той же мере, что и каждый из тех, кого он видит на скамье подсудимых. Как бы он мог восседать здесь, вершить праведный суд и слышать, как все присутствующие обращаются к нему «Уважаемый» или «Ваша честь», если бы не эти несчастные жулики, которые предстают перед ним каждый день? Его работа и положение не пострадают от того, что он признает это. Он будет играть роль судьи ещё лучше, когда осознает, что на следующем повороте Колеса Фортуны он может оказаться обвиняемым. Ничто не мешает ему быть справедливым и помнить, что если бы люди узнали всю правду, он бы сидел на скамье подсудимых уже сейчас.

Если это звучит цинично, то обрати внимание хотя бы на то, что в этом цинизме есть доля любви. Ведь подобное отношение разряжает человеческие конфликты более эффективно, чем любое физическое или моральное насилие. Этот подход даёт нам понять, что подлинные достоинства человеческой природы проявляются в каком-то странном равновесии любви и эгоизма, разума и страсти, духовности и чувственности, мистицизма и материализма. Однако в любом случае положительный полюс должен быть немножко сильнее отрицательного. (Если бы полюса полностью уравновешивали друг друга, в жизни настало бы затишье, и она бы прекратилась.) Но когда ангел и дьявол человеческой натуры забывают о своей взаимозависимости и пытаются устранить друг друга, человек становится нечеловечным. Теперь это либо непримиримый миссионер, либо равнодушный и безжалостный головорез. В действительности перед человеком не стоит выбор: быть ангелом или дьяволом. Однако претендентам на роль ангелов следует понять, что если они смогут воплотить в жизнь свои амбиции, при этом сразу же появляются целые толпы дьяволов, призванные восстановить нарушенный баланс. Вот чему нас учит традиция запрещать всё плохое, трудиться в поте лица во имя полного искоренения зла и навязывать себе и другим ангельское поведение.

Таким образом, можно сделать следующий вывод: для того чтобы жизнь была «устойчивой», приемлемой и просто практичной, она должна быть подобна игре и «должна» здесь означает условие, а не заповедь. Её следует жить так, словно это не работа, а развлечение. При этом к конфликтам, которые возникают в жизни, нужно подходить с пониманием. Ведь ни один вид живых существ — ни одна играющая сторона — не может выжить без своих естественных антагонистов, любимых врагов и незаменимых противников. «Любить врагов своих» означает любить их как врагов. Это вовсе не означает, что мы должны всеми силами пытаться склонить их на свою сторону. Лев лежит рядом с агнцем в раю, но не на земле. Слово «рай» подразумевает тот безотносительный уровень бытия, который пребывает за всеми декорациями. На этом уровне конфликтующие стороны осознают свою взаимосвязь, и это осознание даёт им возможность не выходить в своих конфликтах за определённые рамки. Постижение взаимосвязи является абсолютно необходимым стабилизирующим элементом в любого рода борьбе. Теперь человек вступает в поединок как рыцарь, будь это поединок с врагами среди людей или с вредителями из животного мира. Ведь настоящий рыцарь знает о том, что даже смертельный поединок — это всего лишь игра. Его дерзающий галантный дух позволяет ему без страха «ставить свою жизнь на карту».

Посмотри на тех, кто были введены в заблуждение своими воспитателями и теперь верят в то, что человек является всего лишь одним эго или всего лишь одним индивидуальным организмом. Они не могут поступать по-рыцарски, не говоря уже о том, чтобы вести себя как цивилизованные, чуткие и разумные граждане космоса.

Но для того чтобы быть по духу рыцарем, следует прежде всего исключить из списка правил игры в жизнь те правила, которые противоречат сами себе. Не какие-то моральные усилия, а осознание противоречивости мотивов нашего поведения может вывести нас из тупиковой ситуации, в которой пребывает каждая отдельная личность. Ведь если игра ставит игрока перед невыполнимой или просто очень трудной задачей, это значит, что недалеко то время, когда она перестанет стоить свеч. Правило, таящее в себе замкнутый круг, невозможно соблюсти, потому что оно обычно состоит из двух частей, которые исключают друг друга. Так никого нельзя заставить вести себя свободно или действовать независимо. Однако, многие поколения людей и даже целые культуры и цивилизации дурачили себя тем, что принимали эту бессмыслицу за чистую монету. В результате, оказавшись не в состоянии выявить противоречие, этих людей в течение всей жизни преследовало чувство, что их существование является объективным обстоятельством и представляет собой проблему. Им казалось и продолжает казаться, что природа в человеке обрекла себя на вечное разочарование. Ведь знание о том, что ты — эго, по своей сути неприятно и навевает скуку. Ничто не свидетельствует об этом лучше, чем такие привычные нам фразы: «Я должен как-то отвлечься от своих проблем», «Тебе нужно выбросить всё это из головы» или «Я читаю для того, чтобы не волноваться».

Забыться! В этом желании источник фанатизма и всех пристрастий религиозных, политических, сексуальных. Нацисты, мафиозные кланы, «Ангелы из ада», Circus Maximus, очарованность ужасами на телеэкране, преследование ведьм, Мики Спиллейн и Джеймс Бонд, комнаты ужасов, алкогольный ступор, последний крик моды, бульварные газетёнки и детская преступность — всё это в настоящее время необходимо для облегчения жизни тем, кто живёт в постоянном напряжении. Ведь наша жизнь основывается на противоречиях — принципах, которые исключают друг друга.

В заключение этой главы давайте обратим внимание на то, как можно изменить тот вариант игры в жизнь, который характерен в настоящее время для западного человека. Очевидно, мы должны делать не такой акцент на практичности, конечной цели, прогрессе и агрессии. Вот почему я обсуждаю здесь видение и не пытаюсь оправдать его с точки зрения практической значимости и возможных желательных последствий. О чём бы ни говорили индусы и китайцы, пришло время нам признать, что будущее — это вечно ускользающий мираж. Поэтому нам следует научиться переключать свои огромные энергии и технические средства с деятельности на созерцание. И какими бы неприемлемыми ни были для нас аристотелевская логика и его описание мира, мы должны уважать его уже только за то, о чём он нам напоминает. А говорит он через века о том, что цель деятельности всегда достигается в созерцании — в знании и бытии, а не в поиске и становлении.

В настоящее время мы просто прожигаем жизнь — поглощая непереваренные переживания с максимальной скоростью, на какую только мы способны. Это и не удивительно, ведь мы осознаём своё бытие настолько поверхностно и узко, что простое существование кажется нам самым скучным времяпрепровождением. Предположим, что я спрошу тебя о том, что ты вчера делал, видел, слышал, нюхал и пробовал на вкус. Скорее всего я получу в качестве ответа не что иное, как бесцветное, приблизительное описание нескольких вещей, которые привлекли твоё внимание и показались тебе стоящими запоминания. Разве удивительно после этого, что такая серая и скучная жизнь порождает неутолимую жажду пережить какое-то фантастическое событие в будущем? Но ты мог бы ответить и так: «Мне понадобится целая вечность для того, чтобы рассказать тебе об этом. Но я не буду этого делать, потому что меня больше интересует происходящее сейчас». Ведь разве может существо с такими чувствительными алмазами, как глаза, такими волшебными музыкальными инструментами, как уши, и такими сказочными арабесками нервных клеток в мозге чувствовать себя не так, как Бог? Заметим также, что этот немыслимо утончённый организм неотделим от ещё более чудесной структуры, каковой является его окружение. Это окружение простирается от микроскопических оболочек атомов до космического семейства галактик! Разве можно теперь вообразить себе, чтобы жизнь этого воплощения целой вечности была скучной?