Книжная лавка

Глава 9

Практически сразу стало ясно, что поход с Леа в театр не следует рассматривать как свидание. Во-первых, она привела еще четырех человек. Во-вторых, одним из них оказался Олдос.

Другие трое были коллеги по театральной труппе – высокомерная режиссерша Гирта, сидевшая на кокаине осветительница Рибика (да, это имя) и Пенелопа. Сначала решил, что бедняжка глухонемая. С самого начала вечера она молчала как рыба, но потом мне объяснили, что это такое актерское упражнение – научиться притягивать взгляды, не произнося ни слова. Олдоса пригласили ради Пенелопы. Я украдкой велел ему приложить все силы, чтобы завоевать эту принцессу – сразу видно, они созданы друг для друга.

Дальше последовала вторая плохая новость. Бесплатные билеты на пьесу Стоппарда нам так и не принесли, пришлось идти на какое-то «Происхождение видимости». Находился театр в Ист-Энде, вход был свободный, вместо кресел стояли лавки. Наша компания составляла примерно семьдесят пять процентов аудитории. Другие двое были бомжи – зашли на середине спектакля, чтобы укрыться от дождя, сели на задний ряд, стали презрительно выкрикивать что-то нечленораздельное и к началу второго антракта удалились. Полагаю, решили – уж лучше подхватить воспаление легких, чем терпеть этот кошмар. Я их очень хорошо понимал – сам подумывал о том же.

Начинался спектакль так – в центре сцены спина к спине стояли две женщины, первая – в одном лифчике, вторая – в одних лосинах. В дальнем углу справа скрывалась третья женщина. Из-за строительного комбинезона и каски принял ее за работницу сцены, но когда стало ясно, что уходить за кулисы она не планирует, пришел к выводу – она тоже участвует в действии. Каким образом, непонятно. Судя по полной неподвижности, пыталась изобразить растение в кадке.

Между тем женщины в центре сцены начали нараспев произносить рекламные слоганы разных эпох, а сзади, на огромном белом экране, показывали фотографии супермоделей, обложки «Плейбоя» и кадры из фильмов Расса Мейера. Не думал, что такое можно растянуть на полчаса, но им это удалось. Было время, когда считал, что вид женской груди наскучить не может, но мое заблуждение исправил фильм «Шоугелз».

В антракте мы вышли в фойе и уныло уставились на столы, где стояли стаканы с водой из-под крана и какие-то подозрительные пирожки. Последние стоили десять долларов штука – «Все доходы на развитие театра!». Когда Леа спросила, что я обо всем этом думаю, даже не знал, что ответить.

– Н-ну… – наконец решился я. – Ходил как-то на мюзикл «Человек-паук», так этот спектакль намного лучше, ни одного несчастного случая на сцене…

Не считая того раза, когда у женщины в костюме рабочей с головы упал шлем и громко ударился об пол. Впрочем, не уверен – может быть, так было задумано.

Гирта откусывает большой кусок пирожка и смеется. В банку для денег ничего не положила, я заметил.

– Бедняги, сразу видно, из кожи вон лезут! Решили переплюнуть мою постановку «Цимбелина». Два года назад ставила.

– Я смотрел! – оживляется Олдос. – Смело.

Но мне доподлинно известно, что Олдос пошел на этот спектакль только по одной причине – прочел в рецензиях, что все роли исполняют женщины и играют актрисы топлес. Так что интерес к позднему Шекспиру тут ни при чем. Еще мне известно, что немногочисленные рецензии на постановку были не слишком восторженными, даже Олдосу не понравилось. Сказал, что действие вялое – в смысле, груди были маленькие и отвислые.

Рибика в шестой раз вышла из туалета, без особого успеха стараясь незаметно смахнуть с губы белые крошки. Не думал, что кто-то до сих пор нюхает кокаин. Должно быть, это все из-за кризиса – денег нет, ностальгия захлестывает. Недавно где-то читал, что кокаиновая зависимость снова входит в моду, особенно среди артистической богемы. Последние придумали мешать кокаин с антидепрессантом «Прозак». Видимо, идея в том, чтобы спокойно наслаждаться и не переживать, что ты наркоман.

Рибика хватает пирожное и запихивает в рот целиком, как удав.

– Освещение – полный отстой, – яростно жуя, выговаривает она. Глаза красные, как у кролика. – Такой осветитель только в один театр годится – анатомический. Ха-ха-ха!

Пенелопа многозначительно проводит пальцами по щекам и загадочно выгибает брови, будто злодейка из немого кино. Смотрю на Олдоса – он-то что обо всем этом думает? Судя по всему, тоже в полной растерянности, но ни за что не признается. Это же Олдос.

– Явно прослеживаются тенденции дадаизма, особенно в изображении фашистских женских архетипов, – глубокомысленно произносит он. – С нетерпением жду следующего акта.

О себе того же сказать не могу. Совсем не такого вечера я ждал. Настроение безнадежно испорчено. Наконец так называемая развлекательная часть вечера заканчивается. Отправляемся поужинать, но и тут меня ждет разочарование. Гирта тащит всех в недавно открывшийся ресторан кенийской кухни под названием «Гали». Своеобразие в том, что меню здесь нет. Заказ можно сделать, только загрузив специальное приложение для смартфона, которое стоит как хорошая бутылка красного вина. Смартфона у меня нет, приходится заказывать с телефона Олдоса, но тот по ошибке жмет не на то блюдо. В результате передо мной ставят тарелку живых личинок, есть которые предлагается серебряными щипцами, здорово смахивающими на зубоврачебный инструмент. Перед тем как брать деликатес в рот, его следует подержать над горелкой в центре стола, пока не поджарится.

Желая произвести впечатление на Пенелопу, Олдос хочет взять моих червяков себе и предлагает поменяться. При других обстоятельствах не принял бы такую жертву – тем более что блюдо Олдоса выглядит не лучше. Но я только что высидел полтора часа полного бреда и умираю от голода и теперь с радостью согласился. Уж не знаю, что заказал Олдос, но, как ни странно, эта штука мне даже понравилась.

Тем временем Олдос осторожно подносит личинок к огню. В первый раз по неопытности передержал, обжег щипцами язык и уронил личинку на колени. Но после нескольких попыток приспособился и даже хотел угостить Пенелопу, но та жестом изобразила вежливый отказ. Кажется, показывала, что вегетарианка. Или что у нее язва желудка. Или, чтобы съесть такое, ей надо сначала напиться. Или что она с маленькой планеты, вращающейся вокруг звезды Бетельгейзе. Не знаю, как другим актерам, но Пенелопе без силы слова обходиться сложновато.

– Ой, смотрите! – восклицает Гирта, тыча пальцем в лысого мужчину возле барной стойки. – Род Спейсек! Это же он снял тот малобюджетный фильм ужасов! Удивляюсь, как ему в тот год не дали приз зрительских симпатий! «Бешеные каннибалы»! Уникальный визуальный стиль! Слышала, его следующий фильм продюсируют сами Вайнштейны! Пойду поздороваюсь.

Гирта встает и решительно лавирует между столиками, подобно ледоколу. Удивляюсь, что она смогла так долго усидеть на одном месте. Каждый раз, когда открывалась дверь, Гирта моментально оборачивалась посмотреть. Будто за ней полиция гонится. Так вот почему она выбрала этот ресторан. Рибика в сотый раз отправляется в туалет.

Леа наклоняется ко мне и шепчет на ухо:

– Извини.

– Ничего, – отвечаю я, тыча вилкой в тарелку. – Кстати, вкусная штука. Интересно, из чего приготовлена?

Леа снова тянется ко мне. Собираюсь похвалить запах блюда, но ее дыхание около моего уха оказывает совершенно фантастический эффект. Теперь не то что говорить, встать не могу – иначе рискую смутить непристойным видом других посетителей.

– Я это не планировала. Думала, все будет совсем по-другому…

Пожимаю плечами, намекая, что тоже представлял наш совместный вечер несколько иначе.

– Что случилось с билетами на «Розенкранца»?

Леа только рукой машет.

– Гирта сказала, что у нее есть знакомый помощник режиссера, но потом вышло какое-то недоразумение… Короче, запутанная история. Думаю, просто хвасталась. Нарочно потащила нас на этот жуткий спектакль, чтобы ощутить свое превосходство. А сюда явилась, чтобы подлизаться к Спейсеку, или как его там.