Княжич Вовка

Глава 8

К завтрашнему дню я подговорил парней на самой заре на охоту. Перед сном во двор зашёл Малёк. Как мы с ним договаривались, пацан объявил во весь голос, чтоб заботливые хозяева не забыли постояльца сутра поднять пораньше. С первыми петухами за плечи немилосердно затрясли, как нашкодившего кота.

— А-А-А!!! — Заорал я испуганно и стал отбиваться.

— Очухался, сокол? — Спросил заботливый голос Борща. — Людишки трогают иже. Поснедать ны поспеешь. Имай вот расстегайчиков в дорогу.

"Вот, зараза!" — поразился я, мало того, что обманула ожидания, не поцеловала, ещё и голодным хотела оставить! Кушать пришлось в седле, запивая водой из мягкого кожаного бурдючка.

— Княжиче, ты еси загоняющим, али ловцом? — Спросили меня на опушке леса.

— Княжича ловцом. Сим загоняющим ны можно! — Как показалось высокомерно заявил Еремко.

— Почему же сразу нельзя, что я хуже других?! Быть может мне как раз хочется загоняющим! — Набычился я.

Противиться никто не посмел, и товарищи объяснили задачу. Нужно зайти в заросли поглубже, а потом выходя стараться поднимать побольше шума, выгонять зверей на ловцов. Конечно вместе со мной пошла добрая половина пацанов по моложе, послабее. Лес-то большой.

— Даждь рогатину, княжиче, тама тобе ны треба, обузой стац. — Пробасил Бычок и протянул руки к моему новому оружию с железными наконечниками, моей гордости и предмету зависти пацанов.

И тут наконец дошло. Загонщик — это же мальчик на побегушках, бегающий туда-сюда, поднимающий зверей с лёжки! Настоящий охотник — ловец. Он встречает выскакивающих на него животных, бьётся с зверем, рискует. У загоняющего неприятностей практически нет. Разве что сам медведя, кабана, лося настигнет. Но их не догонишь. Потому и распределяют роли, прячутся сильные и смелые ловцы в засаду. Реальная опасность у меня лишь споткнуться или на змею наступить. Однако меняться с кем-нибудь уже и неудобно. Получится, что вроде бы я себя выше других ставлю, куда хочу, туда ворочу. Поймут ли окружающие? А если и осознают, станут ли уважать за это? Ладно уж, побегаю мальчиком. Сам ведь напросился.

Сначала мы, загонщики, шли гуськом молча и без лишнего шума. Лишь потом, когда разошлись шеренгой, началось! Некоторые взяли из дома специальные трещотки, но остальные просто били палками по деревьям и орали. И у меня ещё было опасение потеряться! Шум подняли такой, что можно было самому и не горланить, просто идти и делать вид. Но я усердствовал и "заработал" на свою голову в буквальном смысле. С одного из деревьев вдруг взвились пчёлы и дружно накинулись кусаться. Тут уже мои децибелы сразу выросли в двое! Заорав, я кинулся, не разбирая дороги, пока один из парней не остановил меня, поймав охапку.

— Сие бчёлки, княжиче, — с улыбкой сказал он, как дурачку. — Мёд снедать буде. Место сие заприметь!

Ага, ему смешно, а у меня под глазами начинает распухать! И почему все пчёлы метятся именно туда? Помниться, если кусали в голову, то обязательно заплывал какой-нибудь глаз! В ухо, губы, нос, ни разу не попадало.

Парень успокоил меня, показал направление, но теперь пришлось идти крайним в шеренге. Больше я не нарывался, внимательно осматривал деревья, прежде чем стучать и поэтому стал постепенно отставать. Потеряться было по-прежнему не страшно. Шум слышно за версту. Нежданно-негаданно ноги вынесли на земляничную поляну, на которой пасся медведь. Он посмотрел на чужака и недовольно рыкнул.

— Р-Р! — Чего мол припёрся?

Почему-то косолапый не собирался пугаться охотника, как положено.

— У-У-У!!! — Погрозил я палкой.

— Р-Р-Р!!! — Громче зарычал зверь и поднявшись на задние лапы, тоже замахал на меня.

Он оказался выше и само собой в два раза толще!

— Всё, всё, объяснять больше не надо, уже понятно, кто в лесу хозяин.

Опустив руки, я стал медленно отступать. Мне давно известно, что бежать от животных нельзя, даже от домашних собак. Мало того — бесполезно, нагонят тут же. Лучше самому прикинуться мёртвым, пока не помогли или осторожно спрятаться в кустики и сделать там то, что обычно и делаешь с испугу, если, конечно, успеешь. В этот раз помочь природе удобрениями не позволили. Топтыгин не отступал. Он непременно решил с гостем поближе познакомиться и постепенно добавлял скорость. В какой-то момент мишка особенно страшно рыкнул, и я оказался среди ветвей почти на самой макушке сосны. В памяти почему-то не отложилось или сразу стёрлось, как моё тело здесь очутилось. Подумалось даже, что какой-то волшебник мог вмешаться и телепортировать — переместить в пространстве. Однако ободранная одежда и ладони подсказывали, что всё само собой не случилось.

Медведь остановился и почти человеческим жестом зачесал макушку. Видимо такой фокус он тоже видел впервые. Зверюга даже подошёл, осмотрел ствол, попробовал залезть сам, но у него не получилось. Явно перевешивала толстая задница. Тогда хищник уселся прямо под деревом и стал ковырять в зубах, показывая настроение перекусить.

— Послушайте, уважаемый, не стоит тратить время на такого невкусного человека. Вокруг множество нормальной еды! — Осторожно попытался я разубедить животное, потому что стать обедом не хотелось.

— Р-Р-Р?! — Не поверил косолапый, мол ты слезай, а там посмотрим.

— Ещё в туалет очень сильно хочется-а-а. — Протянул я, вспомнив про недавнюю проблему.

Топтыгин развёл лапами. Мол чужие желания его не касаются.

— Княжичу же нельзя пачкать штаны. Потом просто засмеют, особенно одна девчонка!

Зверь просто отмахнулся.

Нет, ну это просто хамство так презрительно относиться к своей вероятной пище! Пренебрежение задело моё самолюбие.

— Смотри, тебя по-честному предупредили! — Проворчал я и сделал то, что давно хотелось, ухитрившись при этом не свалиться и не измазать даже ствол.

— Фу-у! — Донеслось из-под дерева, совсем по-человечески и обиженный мишка рванул куда-то в кусты, видимо искать место, где можно отмыться.

— Ты не знаешь с кем связался! Мне и не такое по силам! — Хохотал я в след.

А потом загонщиков стали созывать и пришлось срочно слезать, бежать на голос. Охота оказывается закончилось. Мужики уже грузили дичь на телеги. Кстати, хищников не попалось ни одного. Они, наверное, прекрасно понимали, что означает наше мероприятие и успешно прятались. На вопрос: "Где пропадал?" — Я по-честному ответил, что бился с медведем за земляничную поляну и победил. Каким образом одолел зверя, конечно не раскрыл. Это будет моя военная тайна. Нашей семье, как и другим выделили долю в основном лосятины и кабанины. Отсутствием мяса я и до этого не страдал, но кушал чужие запасы. Теперь же не буду думать, что кого-то объедаю. Результат пчелиной атаки, конечно заметили все.

— Сызнова ты еси с прибытком! — Ехидно покосилась неугомонная вредина, разбираясь с дичью.

И это вместо утешения! Вот не буду на неё больше смотреть! Пусть мучается! Тем более такими заплывшими глазами это не просто. Хочется просто зажмуриться и не поднимать распухшие веки.

На завтра Борщ объявил неделю, в смысле торговый день и мы решили сделать то, что он и задумывал: поехать, обменять коней на доспехи и оружие.

— В баню, что-ли идти? — Тяжко вздохнул я.

У меня дома в выходные: в субботу вечером или в воскресенье с утра было принято мыться.

— Ны треба сие. — Удивил меня хозяин и велел внучке подобрать постояльцу наряд похудее, погрязнее, порванее.

— Ща-а, токмо в навозе изваляю! — Откликнулась сумасбродка.

Дед только крякнул. Он не понимал, отчего его такая добрая обычно девочка "бесится".

— Ты еси буде ны княжиче, дабы барыш с тобе ны драли преизрядный. Проведают, чито знатный унот пожаловал, развёртывай коней, ибо втридорога запросят. Рядиться сие мудрость лукавая! — Втолковывал Борщ мне и сопровождающим перед выездом.

Я конечно в очередной раз почти ничего не понял. Если надо нарядиться, то одеваются красиво, а мне подсунули рванину. Ещё и называют это мудростью какой-то луковой.

— Кой сей отроче? — Тут же спросил Борщ Бычка, тыкая пальцем в мою сторону.

— Дык княжиче наю. — Удивлённо пробасил тот.

— Склони-тка главу, недоросль, дюже ты еси ломовой вымахал.

Дождавшись, когда парень наклониться, старик торжественно выдал подзатыльника. Иначе он бы не дотянулся богатырю до макушки, а шлёпать по попе такому дяде просто неприлично.

— Ны княжиче, отроче Вовка сие! — Напомнил наш наставник.

Рядом стоящий Вторуша загоготал над другом.

— Вопроси с него сёдла, вкупе рядить ловчее. — Толкнул его дед локтем.

— Даждь сёдла, княжиче. — Сказал бесхитростный Вторуша и смеяться над второй оплеухой стал уже Бычок.

— Снедать буде, Вовка? — Пропела Божена над ухом и тоже получила затрещину.

— Тобе с наю ны плыть. Неча приучаться! — Погрозил девчонке Борщ.

Пробираться решили по противоположной стороне реки. Там мы надеялись не встретить лихих людишек. Переплыли на лодке, привязав коней за уздечки. Дальше дед сплавлялся один, а мы втроём поскакали по лугу, ведя по второму коню за повод. Добираться пришлось часа три, благо выехали на заре. Борщ подгребал немножко, но не упирался, и долблёнка двигалась почти со скоростью течения. У нас тоже дорог не было, но луговина под копытами расстилалась ровной поверхностью, покрытой словно шёлковой травой.

В заводи, в том месте, где в двадцатом веке должен быть судостроительный завод, уже облепили деревянную пристань большие и малые лодки. Мы переплыли туда тем же порядком. Торжище или купие, как его ещё называли, оказалось обычным рынком, почти, как у нас, в моём времени, кстати, почти на том же месте. Два-три километра ведь не расстояние? Шум правда стоял, как в кино, на восточном базаре.

— А ну налетай!

— Подходе выбирай!

— Дешевше нету, обойди хошь полма свету! — Неслось со всех сторон.

Люди здесь толкались самые разные. Больше конечно было нарядных, но встречались и оборванцы, вроде меня. Божена расстаралась с моим костюмом, мало того, что заплата на заплате так, наверное, и вправду в чём-то изваляла. Даже Вторуша с Бычком косили глаза и хихикали.

Большинство товаров лежало на телегах, но многие торговали на раскладных столах. Бочки, конечно, стояли прямо на земле. У купцов-завсегдатаев вероятно были свои постоянные места. Борщ их знал и сразу повёл к знакомому ковалю. Он мол не купец, цены не ломит, в основном свои изделия предлагает.

Кузнецом оказался чернобородый, кудрявый, улыбчатый увалень, похожий на цыгана. А может в нём и текла цыганская кровь. Цветом волос он разительно выделялся среди прочих, ведь большинство людей вокруг русые. Перед ним на столе, чем-то действительно похожим на большую раскладную лавку, лежали груды оружия. Чего там только не было?! Всякие топоры и топорики, дубинки с железными набалдашниками разных форм и размеров, конечно мечи и ножи, и прочая железная мелочёвка. Рядом на земле располагались два сундучка, на одном из которых восседала такая-же чернявая, черноглазая барышня, сразу видно дочка.

Борщ с парнями безотлагательно со знанием дела стали перебирать мечи, обсуждая непонятными терминами достоинства и недостатки каждого. Я иногда посматривал на коней, всё же выполнял роль слуги, но в основном разглядывал юную мадмуазель. Что со мной делать? Возраст такой, наверное. Несмотря на мой позорный внешний вид, девчушка втихарца от папки во всю строила мне глазки. Скорее всего егоза тренировалась, также как воины со своим оружием.

Вдруг из-под мечей на солнце что-то тускло блеснуло и отвлекло от симпатичной брюнетки. Ба, да это сабля! Про подобное оружие ни разу не заходила беседа. Друзья всё время разговаривали о мечах, и даже в голову не приходило, что может встретиться изогнутый клинок. Эфес удобно лёг в ладонь. Рука аккуратно потянула на себя. Красотка растерянно замерла, открыв пухленький ротик.

— Э-э! Воздай ны балуй! — Немедленно раздался бас продавца.

Я удивлённо обернулся на него.

— Эта сабля разве не продаётся?

— Продаётся, токмо ны тобе! — Весомо заметил тот.

— А если заплачу?

Кузнец растерянно перевёл взгляд на моих сопровождающих. По внешним признакам выигрыш был явно не в мою пользу. Мальчишка оборванец на подхвате — вот кто должен носить такую ветхую одежду, тем более, что караулю лошадей. Однако торгаш или почувствовал шестым чувством, а скорее всего ему был безразличен наряд покупателя. В самом деле какая разница? Лишь бы деньги давали.

— Ежели заплотишь ино добро, имай. — Почесал мужик бороду и словно очнувшись принялся объяснять.

— Сия мещ-сабля дуванная, бають персидская, али индейская. Ны моя ковка. Мною токмо рукоять слажена взамен расколотой. В полма ценины досталася, такоже и воздам в добры руци, дабы ны мозолила. Спросу тута на сей клинок ны сыскати.

— Дамасская? — Вспомнилось знакомое название.

— Во-во. — Поддакнул обрадовавшийся бородач.

"На что угодно согласиться, лишь бы реализовать", — мелькнуло в голове, однако это оружие мне чем-то приглянулось.

— Почто те сабля, отроче? Ны ловка, легка. Кой ей щит разрубишь? — Тотчас подступил Борщ. — Клади, ды к мещам примеряйси.

Подержав разные клинки по очереди, я задумался. Мечи намного короче. Может так и надо? На дальней дистанции в сражении используется лук со стрелами, изредка камнемёт или праща. Приблизившись к противнику применяют копья, рогатины, кистени и шестопёры. Оказавшись лицом к лицу, берутся за меч, потому что длинное древко уже просто мешается. Однако точно также в рукопашной можно пользоваться кинжалом и даже засапожником. Когда бьются в плотном строю, мечом в основном колют, а не рубят. Это один на один можешь выделываться, показывать фортели насколько хватит фантазии и мастерства. Стоя в шеренге не размахнёшься от души, потому что сзади и сбоку твои товарищи, которых ты можешь покалечить по неосторожности. Мастер топора — это боец одиночка как правило. Мечник сильнее его в силу того, что сражается в коллективе, прикрывая напарников и сам пользуясь поддержкой соратников. Мечи в этом случае вместо копья на ближней дистанции создают непреодолимый для врагов частокол. Если клинок будет немного больше, при этом не тяжелее, то должен быть только плюс, а в битве один на один, тем более. К тому же из школьной истории вспомнилось, что мечи, боевые топорики, всяческие дубинки, даже шпаги ушли в прошлое, а саблями воевали и в Великую Отечественную. Они до сих пор в моём времени являются холодным оружием на парадах, значит чем-то лучше.

— Длинная сабля мне больше по нраву. — Выложил я результат анализа.

— За зря "деньгу на ветер выбросишь"! — Заохал дед.

— Ешшо уступлю. — Махнул рукой обрадованный кузнец. — В полма меща воздам.

— И по кой нама полма меща? Нама мещ добрый надоть! — "Взвился" старик.

— Не обижай человека, Борщ. — Похлопал я по плечу наставника. — Возьму саблю подешевле, глядишь и на хорошую кольчугу хватит.

— Кольчуг и у мены имяху вдосталь. — Навострил уши продавец, показывая рукой на сундуки.

— Коль саблю имаешь, саму добру подберу, ны подберу, тако слажу и с цениной сойдёмся. — Торопливо затараторил он.

— А нет ли у тебя чешуйчатой брони? — Неожиданно для себя сорвалось с языка.

Только что вспомнились строчки из сказки Пушкина: "В чешуе, как жар горя тридцать три богатыря." Наверное, должно быть красиво.

— Чагой-то тя усе ны туды тянет, отроче. — Неодобрительно проворчал Борщ. — Куплях кольчугу добру, лёгкую.

— И чешуя имяху. — Обрадовался чернобородый, уже не обращая на него внимания.

— Такоже ны наю ковка, китайская, бають!

"И здесь тоже мода на импортное!" — Мысленно возмутился я. Даже если сам смастерил обязательно надо сказать, мол из-за "бугра", чтоб больше ценилось. Из истории помнилось, что в древней Руси производили самые лучшие доспехи и оружие, а здесь опять китайское барахло предлагают. Однако в моём положении надо экономить, брать то, что подешевле.

— Инде токмо вона завалялась? Спросу нема, дык мыслил перековать на подвески. Хош кака польза. Куяк суть малая, на сего молодца токмо и полезеть. — Оценивающе глянул он на мою фигуру. — Железа тама изрядно, ны кольчуга, ано коли сякая удача попёрла, в сию же ценину воздам.

Я сразу понял его игру. Дешевле мужик не может предложить, если железо дорогое. Небось маленький куяк и большая кольчуга одного веса, потому в одну стоимость. Кстати и выковывать колечки гораздо утомительнее, чем гораздо более крупные, а значит в меньшем количестве пластинки. Продавец перед нами просто "ломает комедию" или ещё говорят: "Пудрит мозги". Также и про саблю, если она в два раза легче меча.

— С рукавами хоша бо? — Проворчал недовольный дед.

— А як жеш. На сию бронь мнозие взирали, токмо богатыри усе, ны отроче твоя.

— Ано еже взрастёшь, раздобреешь? — Толкнул меня седой спутник локтем.

— Когда вырасту, тогда и думать буду. — Отмахнулся я.

— И то добре. — Поддакнул довольный кузнец.

— Шелом такоже надобно железный. — Напомнил Вторуша про головной убор.

— Шишаки токмо местные. — Сразу предупредил бородач.

— Коль заодно имаешь, уступлю. — Деловито добавил он.

— Наручи, поножи. — Стал перечислять наш опытный старец.

Я про такие вещи даже и не знал. Мастер закивал, задумавшись, видимо считал цену, размышляя, как совсем не продешевить. Конечную сумму он назвал в каких-то "гривах", кунах, стыдно сказать кажется в "ди хренах", резанах и т. п. Борщ немедленно стал загибать свои пальцы, закатив глаза, беззвучно шевеля ртом, видимо осмысливая, а потом обрадованно зашептал, что ещё один конь останется. Мне в памяти пришлось сделать очередную зарубку, что надо срочно изучить местные деньги и цены, а то что это за "гривы", конские что-ли? А про хрен вообще трудно представить, не растение же? Когда-нибудь может понадобиться самому делать покупки или продавать трофеи, и надо быть тогда в курсе, чтоб не краснеть, а главное не оплошать.

— Ну-тка, дщерь отворяй сундуки! — Скомандовал продавец.

Милашка всё ещё пялилась на меня огромными глазищами, забыв закрыть пухленький ротик, видимо удивлялась, что основным покупателем оказался нищий с виду бродяга из прислуги, с заплывшими глазами, к тому-же самый юный пацан из присутствующих. От тятиного окрика она очнулась и засуетилась. Роста помощница оказалась немного ниже меня, но юбок напялила так много, что точный размер её фигуры было не угадать. В такой одежде красотка казалась толстушкой, особенно в бёдрах. Дочка знала лучше отца где что лежит и не разрешала ему вмешиваться, "дабы усе ны попутал". (Словно нитки свои перебирает, пришло в голову смешное сравнение.) У неё была какая-то необычная система и умница одна в ней разбиралась.

Наконец со дна одного из сундуков по команде хозяюшки, её папаша как драгоценную рыбину, достал длиннополую, кожаную куртку всю обшитую металлическими пластинами. Каждая овальная железяка была обильно смазанными маслом или жиром, тускло поблёскивала, и кожаная поверхность снаружи само собой тоже была испачкана. "Да уж, как жар гореть доспех никогда не будет. Поэт конечно преувеличил, а в остальном неплохо," — пронеслось в голове при беглом осмотре. Броня, конечно не расстёгивалась и являлась, скорее кожаным свитером, одеваемым через голову. Когда я примерил, оказалось, что она мне по колена и такая широкая, что болталась, как флюгер на ветру, правда порядочного веса. Вот почему мадмуазель сама не тягала такую тяжесть.

— Да в этот куяк таких, парней двое влезет! Что же были за толстяки, которые в него не помещались? — Возмутился я.

— Дык свене сего поддева под доспехи потребна, дабы коли удариша топором, бо побили ны до смерти. Поелику прободать сие железвие секач авось и ны смогёт, ано рёбра проломит до самой печёнки. — Объяснили мне дед с кузнецом в два голоса почти хором (хоть в этом они оказались согласны).

— Ну так давайте рассчитываться скорее, да побежали за этой, которую вы сказали поддевать.

Ноги чуть не подпрыгивали, так хотелось поскорее нарядится полностью. День складывался на удивление удачно. Сбывались все пожелания. "Вот пусть эта прелестница мне улыбнётся!" — Пробежала в голове сумасшедшая мысль. Я пристально уставился на барышню, и она вскоре смущённо опустила взор. Щёчки покрыл еле заметный румянец, губки чуть-чуть раздвинулись в робкую полуулыбку. Правда меня тут же отвлекли от экспериментов. До конца было ещё не близко. Следовало мерить, подбирать островерхие шеломы, потом железные нарукавники с застёжками (наручи), так как куяк, как назвали броню, имел рукава только до локтей. Под конец нечто похожее, только одеваемое на голени поверх сапог (поножи).

Заметив мои томления от нетерпения, бородатый дядька снова затормошил помощницу.

— Лушенька, ристай за тёткой Добромилой. Нехай тащит поддёву, аки на тя, обаче чуть по более.

Девушка подхватила, приподняла все свои юбки, которых оказалось множество и засеменила смешно, но быстро переставляя ножки в красных кожаных ботиночках на каблучке.

— Малая у мены шустрая. — Залюбовался дочкой кузнец.

Вскоре красотка примчалась уже с сопровождающей. Спешившая следом толстозадая тётка, бежала ещё смешнее, переваливаясь с боку на бок и пыхтя, как паровоз. Видимо боялась, бедолага, как бы конкуренты не успели раньше. Она принесла в охапке фуфайку-телогрейку, правда набитую, не как у нас ватой, а чем-то более жёстким, но по внешнему виду похожую. Я с любопытством пощупал.

— Конския власы, ны сомлевайся. — Подтвердила женщина смутные догадки.

Стёганка "села" на меня удачно, плотно, но не слишком. Товарищи богатыри немедленно простучали кулаками со всех сторон, словно боксёрскую грушу для проверки качества. "Она сама, как броня", — подумалось мне, при этом. Укол копья фуфаечка может быть и не остановит, лишь слегка задержит, а вот от рубящего оружия должна защитить великолепно. Тупым мечом небось сразу не разрубишь. Шлепок кистеня вообще будет незаметно. От ударов кулаков тело только отбрасывает, а боли совсем не чувствуется. В комплекте с любым железным доспехом это вполне надёжная защита. Когда сверху надели чешую, то даже неопытному мальчишке стало понятно, что вполне прилично. Мой внешний вид конечно стал как у богатыря, а точнее, будто колобок, но подвижность почти не утратилась. Наклоняться, сгибаться было достаточно легко. Куяк уже не так болтался, но и не был в натяг.

— Запас на пару лет свене сего! — Оценил довольный дед.

И тут по спине потекли первые струйки пота. "Да в такой одежде через минуту обязательно сварюсь!" — Пришла ужасная догадка. В ней только зимой воевать!

— А не бывает такая же поддёва, но в дырочку, например, плетёная? — Взмолился я, вылезая наружу. — Мне такая не нравится!

— Несть! — Фыркнула недовольная тётка и не спеша, поковыляла назад.

Припадая на каждую ногу словно утка, она на весь базар ворчала и ругалась на бесталанного отрока, не ведающего чесо потребно.

"А ещё такое имя хорошее, Добромила", — с обидой промелькнуло в голове.

— Борщ, необходимо что-нибудь другое. У вас разве никто плести или вязать не умеет?

— Связати и моя Божена горазда, — пробормотал старик. — Токмо за шерсть, али коноплю, ну и за работу такоже потребно в уплату белок, али куницу.

Для чего в хозяйстве пушные зверьки сразу не дошло. Может разводить будет? Это его дело. Главное, что вопрос решён. Деньги ведь должны остаться, он сам сказал. Целый конь! Из учебников истории вспомнилось, как много лошадки стоят, когда пользуются особенным спросом.

— Какой разговор, дед?! Своих и отблагодарить приятнее. Хочешь я тебе половину вперёд выдам из средств какие останутся? Глядишь, подарок внучке привезёшь!

Пенсионер сразу повеселел. Непонятно почему, но он сомневался, что постоялец ему не заплатит. Может всё ещё считал себя обязанным за спасение девчонки? Требовать с меня деньги он видимо жутко стеснялся, а не брать не мог. Жадность, домовитость в его душе вели непримиримую борьбу с широтой характера. Обещание аванса разрешило все противоречия.

Наконец комплект подобрали. Вместо шапочки под шлем, которая тоже оказалась толстая и тёплая, Борщ пообещал вязаную сетчатую. Кузнец, слушая нас, только качал головой. Все брали обычные шапки и поддёву, только я выкобениваюсь. Ну может же человек выбрать что-то получше за свои деньги! В крайнем случае это стоит дёшево, не железо. Не понравится поменяю. Вот на зиму точно куплю тёплую.

"Ба, да ты, Вовка, уже планируешь здесь зимовать!" — Промелькнуло в голове. В ту же минуту вспомнилось о родителях и родном доме. Что-то в этой полусказочной стране из своей мечты я стал проводить гораздо больше времени, чем в обычном мире. Там бы уже неделю отходил в школу! До летних каникул ведь совсем немного осталось. Экзаменов в этом году нет. Три месяца можно будет расслабляться по полной, загорать, купаться, устраивать с пацанами всякие интересные дела! Собственно, а здесь чем хуже? Да у меня двойные каникулы! Ура!

Куяк закинул на плечо Бычок, оставшегося коня вёл Вторуша, саблю мне сразу посоветовали повесить на пояс. Само собой, кузнец дал к ней деревянные, обшитые кожей ножны. Новым клинком я жутко гордился, не смотря на ворчание Борща. Всё время хотелось его трогать, пробовать, как легко выходит из ножен, поднимать над головой, разглядывая блеск металла и рисунок на нём. Окружающие даже стали посматривать с опаской. Читой-то мол отроче размахался? Ны порезал бо с дури коего?

Сёдла и оставшегося скакуна вскоре тоже продали. Один меня в крепости дожидается и хватит. В уплату хотели надавать кучу шкурок куниц, а особенно белок, но я воспротивился. Тогда предложили несколько связок каких-то ракушек, называемых "змеиными головками" и "ужовками".

— Что мне с ними делать? Что-ли княжич вам папуас в бусах прыгать?! Давайте монеты!

Сопровождающие затолкали в бока, стали уговаривать и свои, и купцы, мол меха удобнее, легче по весу, не звенят на ходу, труднее украсть.

— Ничего, потерплю. — Пробормотал я, а в голову пришло озарение: "Скорее всего и Борщ спрашивал с меня шкурки, а не живых зверьков! Ну вот сам пусть с ними и занимается."

Лично я шкур опасаюсь. В смысле не разбираюсь в них, какая с какого животного, а главное сколько стоит? К тому же вдруг облысеет, как моя голова или намокнет, сгниёт. Про ракушки вообще разговора нет, дуракам пусть впихивают. Их небось в каждом водоёме полным-полно! Однако монеты оказались в дефиците. В основном вместо них использовались меха пушных зверей: соболя, горностая, куницы и белки. В принципе шкуры и всех остальных животных были в цене от кротовых до медвежьих, но эти четыре вида оказались основой платёжной системы. Парни обещались помочь разобраться и в результате у меня на поясе стал позванивать небольшой мешочек-кошель с серебряными, медными многоугольниками и кружочками зачастую без всякого рисунка, а в другом мешочке побольше оказались свёрнуты разные шкурки. От ракушек всё же удалось "отбрыкаться".

— Пойде азм девке пряник куплю кой-ни то. — Повёл нас Борщ дальше по базару.

Он достал и развернул шкурку белки, одну из нескольких полученных от меня авансом. Вторуша и Бычок тоже зашуршали в поясах, видимо захватили из дома собственные трофеи охоты, знали куда идут. Захотелось и мне тоже чего-нибудь подарить подруге. Она же меня не бросила беспомощного, из-под бандита вытащила, домой приволокла, голову мою бестолковую лечила, мыла меня, хотя нет, это ей в минус. Небось нагло хихикала, когда пялилась и специально не отворачивалась.

— Борщ, а где здесь продают украшения? Есть у Божены чего-нибудь? Может прикупить что-то?

— Ничаго ны осталося. Усе сестрицам в приданно отошло. — Вздохнул старик.

— А что ей подарить можно, чтоб без намёков и не обидеть?

— Ды ить сими гостинцами девку ужели обидишь, токмо радёшенька буде.

— Тогда пойдём, показывай.

Вскоре подошли к резному, расписному столику, на котором, как у кузнеца оружие, похожими грудами лежали всякие женские штучки. Командовал здесь купец, круглый, как та вредная тётка с добрым именем. Не смотря на жару, его одежду украшали чёрные соболиные меха. Даже шапка на голове была бобровая. Мужик обтекал потом, но терпел, не раздевался.

Я никогда не понимал, что из украшений куда положено цеплять или вешать, поэтому выбирал дед. Подняв, посмотрев на фоне неба самый невзрачный на мой взгляд медный ободок с висюльками, он спросил цену и ужаснулся.

— Вскую жи тако драг?! Пойде отседа сызнова к кузнецу. Коваль небось и сие скуёть.

— Пойдём, он дядька добрый. — Поддержали мы с парнями.

— Знамо добрый, весь залежалый товар тобе спихнул. — Проворчал старик на ходу.

— А почему же Вторуша не берётся колечки ковать? Тут и железа меньше идёт и металл простой, не какой-нибудь закалённый.

— Сноровка надобна к сему. — Прогудел наш приятель за спиной. — Здеся работа мудрёная. Обаче на кольца и подвески злато, серебро, да медь более потребны. Дюже драгое сие.

По дороге дед купил здоровенный, красивый медовый пряник. Парни приобрели яркие, цветастые платочки. Я увидел у лоточника и взял за шкурку белки большой берестяной туесок орешков в меду.

— О, гости драги возвернулись, али позабыли чесо? Деля сих гостей самый красный товар! — Зашумел кузнец, явно играя на публику, обеспечивая себе рекламу.

— Ты своей дочке украшения сам куёшь? — Показал я на блестящие кружочки, свисающие у девчоночки со лба.

Чего уж теперь маскироваться. Небось он уже понял кто покупатель.

— Ано хто жи за мены сие сладить? — Удивился тот, даже немного обиделся.

— Ну, покажи, что есть на продажу. Может и мы что-нибудь подберём.

— Вынзе Луша, порадуй молодца, ды ны скупись. — Скомандовал дядька.

Сам он внимательно наблюдал, как двое мужиков выбирают топоры, а наши дают советы и комментарии: который инструмент лес валить, какой удобнее для плотницких и столярных работ, а может быть дешевле вместо двух один универсальный? Юная помощница опять "нырнула" в сундук, достала из него деревянный ларец и стала показывать всякие штучки.

— Это золото? — Осторожно спросил я.

Такие дорогие безделушки мои финансы явно не потянут.

— Ны злато, ано блистает богато! — Усмехнулся продавец, довольный произведённым эффектом.

Понятно, латунь, бронза или что-то подобное. Мы тоже немного соображаем. Это должно быть дешевле серебра. Хотя за изделие по любому платят раза в два дороже, чем за металл по весу.

Не поднимая ресниц, мадмуазель элегантно прикладывала к себе: к волосам, к ушкам, к шейке, одевала браслеты, колечки, а я любовался на неё. Барышня явно красовалась перед окружающими, а может быть ей просто доставляло удовольствие примерять красивые вещички.

— Ну чито жи ты еси усе взираешь, ды ны выбираешь? — Возмущённо пискнула модница, не выдержав такого пристального внимания. — Али товар ны красный?

— Ты краснее. — Прошептал я в пол голоса и у милашки в самом деле порозовели щёчки и ушки. — Что-то ты грустная стала последнее время, глаз, в смысле очей не поднимаешь?

— На саблю ту загадала, егда купят, замуж идти. — Зашептала она ещё тише, словно заговорщица, косясь одним глазком в сторону родителя. — Мыслила ны скоро, а ты…

— Ну так иди, все девчонки мечтают стать невестами. — Усмехнулся я.

— За коего? Ты еси своей монисты облюбовывая. — Вздохнула Луша.

— А ты за меня седьмой женой иди. — Взял я её ладошку, разглядывая не сколько браслеты и колечки, сколько поглаживая мягкую кожу маленьких пальчиков.

— У тобе шесть жён?! — Ужаснулась красотка.

— Нет пока ни одной.

— Почто тады седьмой?

— Седьмая, значит любимая! — Вспомнил я знакомый фильм про Гюльчатай и "Белое солнце в пустыне".

Это юной очаровательнице понравилось.

— Коли любой еси, ны седьмой, ано тады девятой. — Включилась она в игру.

— Ты будешь ждать, пока я девять раз женюсь?

— Вот ешшо? — Фыркнула мадмуазель. — Азм ны басурманка! Жажду единой бысть.

— На чесо сладились? Вона зрю иже за руци пояти. — Заметил бдительный родитель наши дружеские отношения.

Кузнецова дочка быстро выдернула ладошку. — Деля шестерых жён ему потребно. — Хихикнула она.

— Ино сбирай на шестерых. — Не понял шутки папаша.

Барышня почти не глядя впихнула мне в ладонь что-то блестящее и запросила две серебряные монеты или шкурки. Я предложил юной продавщице выбрать самой, какие больше нравятся. Такое доверие черноглазую прелестницу особенно обрадовало и тщательно перебрав, она выбрала самые тёмные меха.

— Ими сие от мены на сдачу. Коли надумаешь, носи, ежели потеряешь, знать не жалко буде. — Сунула она ещё симпатичный свинцовый или оловянный кулончик-кружочек на верёвочке размером примерно с советский рубль только потолще.

Я осмотрел поделку. С обоих сторон выбит замысловатый рисунок. Видимо сама делала такую несложную, но элегантную вещицу. Пожалуй, можно надеть на шею. Сделаю хорошей девчоночке приятное. Вообще-то не в моих правилах таскать всякие украшения, но немножко потерплю, пусть порадуется, почувствует себя мастером. Небось первое своё изделие продала.

— Возьми тогда и от меня подарок. — Отсыпал я в маленькую, совсем почти детскую ладошку горсть орешков.

— Усе поя? — Деловито спросил Борщ. — Отправляться срок.

— Свене сего бо наконечники деля стрел? — Напомнили парни нашу общую проблему.

Боевых стрел в отряде критически мало, только то, что подобрали от разбойников. Отцы семейств свои стрелы не дают, считают пока, что наши занятия — это баловство.

— Наконечники сами скуём добрые, железа сырца ими, дешевше выйдя. — Посоветовал старик.

— Сырца ны маю, ано еже куны имяху, леть пояти личину, брамицу. — Небрежно заметил мастер.

— Чего? (Фиг поймёшь их иногда.)

Кузнец махнул дочке, и та достала несколько железных масок с разными выражениями на них весёлыми человеческими или страшными чудовищами.

— Что ещё за карнавал? Противников пугать?

— Ны пужати, от лихой стрелы лико боронити.

Это, пожалуй, пригодится, тем более оказалось вполне по моим деньгам. Сначала я выбрал маску ужастика, но потом передумал и взял весёлую. Ну нафиг, местные через одного суеверные. Если примут за нечистую силу, не переубедишь потом. Следом показали кольчужный воротник на шею. Это уже мне самому стало понятно для чего. Называлась эта штука брамицей. Когда я заплатил, мастер сам присоединил её к моему шлему. Вроде всего по чуть-чуть, а от шкурок за сёдла ничего не осталось. Хорошо хоть пол коня, превращённого в серебро и медь, ещё частично позванивало в кошельке.

Назад мы возвращались по реке. Бычок и Вторуша гребли, дед рулил и командовал. Сначала я тоже работал вёслами со всеми, но опыта у меня мало. Когда несколько раз обрызгал товарищей, мне вежливо заметили, мол сие ны княжье.

— Подумаешь, не сильно и хотелось. — Обиженно проворчал я себе под нос.

Вскоре со скуки несмотря на жару захотелось напялить свой куяк, покрасоваться, но друзья хором предупредили, что, если в нём упаду в воду, могу и не вынырнуть, мол зело тяжкий. Лодка-плоскодонка действительно раскачивалась от малейшего неправильного движения и вполне могла опрокинуться. Тем не мене я посмеялся над ними, похвастал, что плаваю хорошо, по крайней мере до лодки доберусь уж как-нибудь, но подумал, что на броню попадут брызги и она заржавеет. Когда-нибудь, наверное, придётся и под дождём в доспехах очутиться, но пока не буду мочить. Чисти потом каждую чешуйку, отдирай от ржавчины, а их небось несколько сотен! В общем лень победила бесшабашность в этом поединке незаметном для посторонних глаз.

Пришлось весь путь глазеть по сторонам, любоваться природой и мечтать о девушках. О чём ещё можно думать в моём возрасте? Вспоминая последних двух знакомых прелестниц, сравнивал. Каждая была красива по-своему. Потом в памяти "всплыли" одноклассницы, тоже все хорошенькие, симпатичные. Меня никто не считает бабником, скорее наоборот. До Божены ведь ни с кем не то что целовался не случалось, стеснялся даже пригласить потанцевать на школьной дискотеке. Да и с ней получилось всё случайно. Подруга сама тогда потянула во двор подальше от случайного дедова взгляда, села рядышком, прижалась, накрыла покрывалом от комаров. Её соблазнительные губки были так близко! Мне даже сейчас кажется, что милашка первая меня поцеловала растерявшегося, с закружившейся головой от такой невероятной, непривычной близости с девушкой.

Украшения я передал Борщу. Пусть сам отдаст своей внучке. Не хотелось, чтоб сумасбродка думала, будто княжич к ней подлизывается или ещё хуже, женихается. Пусть будет подарок без всяких намёков и обязательств. Скажет ветеран, что за свои купил не обижусь.

Когда мадмуазель выскочила, нацепив подвески и серёжки, у неё был такой счастливый взгляд, такая улыбка! Она конечно не кинулась обниматься и благодарить, старик был рядом, но заблестевшими глазками барышня словно расцеловала меня с ног до головы. Кралечка тут же кинулась к бочке любоваться. Больше-то некуда. Ни про самовар, ни тем более про зеркала в этом селении, наверное, даже не слыхали. Насмотревшись, навертевшись, навизжавшись от радости милашка вместо меня расцеловала деда. Как ни странно, ни зависти, ни сожаления не было, хватало видеть, что подружка счастлива.

— Свяжи на княжича поддёву дабы како сеть дырява була. Задыхается отроче в конской. Небось стати сего иже изведала? — Проворчал хозяин, когда его модница немножко успокоилась.

Девчонка тотчас вспыхнула ярче мака.

— Наветы злы сие, деду! Николи азм ны изведала! — Запищала она возмущённо и даже притопнула ножкой.

— Ну тады промеряй иже. — Удовлетворённо вздохнул пенсионер.

Я вдруг понял, как он переживает за репутацию внучки! Правильно, чужой парень которую ночь проводит в их доме. Что могут подумать соседи? Да и мы с ней молодые, глупые. Кровь у обоих бурлит. Возраст подходит для любви. Как-бы чего не случилось непоправимого?!

Когда мастерица обмеряла и записывала на бересту мои размеры, отблагодарила быстрым поцелуем в макушку, пока старик на минуту отвернулся. Губы непроизвольно расползлись в улыбку. Пожалуй, переживает Борщ не напрасно. Надо перед сном задержаться во дворе на брёвнышке, вдруг опять выйдет как тогда в первый раз?!

На тренировке Вторуша похвастался рогатиной с железными наконечниками, такой же как у меня.

— Ты вроде бы железо не покупал. — Вспомнилось мне.

— Сие сами с тятей выжгли. — Степенно прогудел тот басом.

— Что же раньше молчал, если умеешь? Сделай побольше металла, тренируйся, глядишь и меч себе выкуешь, остальным продавать начнёшь.

— Зело муторно сие тяжание. Цельную гору грязи высушить, пережечь, перековать потребно, покуда малость железвия добудешь. — Вздохнул парень. — С тобой еси ловчее. Пояти у лихих людишек добро, на сие и выкупить, чесо потребно.

— Не — е, дорогой, это тебе проще. Жги себе, да стучи молотком. Знаешь, сколько раз меня почти убили? Сам со счёту сбился. В другой раз может не повезти.

— По что же ты еси на топоры кидаешься?

— Да я вроде бы не стараюсь. Они сами набрасываются. Небось наблюдал в прошлый раз, как меня с коня сбили? А деваться было некуда! Видимо судьба.

В этот вечер баней никто не тревожил, потому что тренировка получилась совсем короткая, чисто символическая, пропотеть никто не успел. Мешая сражаться, сбежались, наверное, все мужчины селения от мала до велика. Каждый желал потрогать мои обновки, примерить и помахать сабелькой. Отказать было невозможно, но пришлось присматривать.

Однако и соловьёв слушать получилось втроём. Борщ уселся на любимое место Божены, а подружка прикорнула с другого края. Может у деда в самом деле была бессонница или опытный ветеран почуял неладное, но он завёл поучительную беседу на тему морали и нравственности. Я ёрзал как на иголках. Было неловко и немного стыдно. Ведь в самом деле собирался целоваться с его внучкой, не будучи даже обвенчанным, что по их правилам грех. Тем не менее все молодые так делают. В его разговорах с дружками пенсионерами не раз проскальзывало, как ухаживали за красотками в своё время, посмеиваясь над нынешними парнями мол они так не умеют. В результате барышня улизнула спать первая, устав слушать нотации, а меня хозяин лично проводил до лежанки, докучая ворчанием и нравоучениями.