Князь-гладиатор

Глава 17

Как в старые и отнюдь не добрые времена Таурохтара, Конана и Ирис поместили в камеры зверинца на корабле. Всех с одной стороны, видимо, чтобы девушка могла свободно принимать душ. Подобная деликатность к Ирис со стороны «хозяина» удивляла. Где вообще Зубр и где понятие «деликатность»?

Лететь на межпланетный турнир предстояло трое суток, а вот куда, никто из гладиаторов понятия не имел. Да князю было и без разницы — он все равно кроме Валинора и небольшого участка пиратской станции нигде не ориентировался. Куда актуальнее для Роха стоял вопрос — взял ли Зубр с собой Милу. В своей голове эльф уже сократил любимое имя, потому что сложно думать так официально о той, кого с такой страстью целовал.

Жаль, он не знает, как устроена новая арена и где искать на ней девушку. Ее взгляд стал для Таурохтара чем-то вроде благословения наудачу. А еще князь вынашивал надежду, что получится, хотя бы коротенько, пообщаться с королем. На домашней арене Роху выдалось буквально пару раз за все время понаблюдать за боем Анариона. Тот его видеть не мог — слишком далеко. Никакого способа связаться с королём князь так и не нашел. А искал ли его сам Анарион? Его величество не выглядел подавленным, такой же как всегда — собранный, целеустремлённый, спокойный. Выигрывающий. Охрана шепталась с восхищением, что он не слил ни одного боя.

Таурохтар, пожалуй, тоже так бы мог, если бы не принял в начале решения держаться в середине. Он не завидовал, а просто размышлял — была ли череда побед продиктована чисто королевской гордыней, или имела под собой какие-то веские основания? До плена князь однозначно бы поставил на гордыню. Однако сейчас Таурохтар уже знал, насколько сир умеет ее смирять ради дела. Куда лучше, чем он сам. А значит, его величеству что-то пообещали взамен побед.

Жеребьевка на полуфинале шла между «конюшнями». А заявить на раунд рабовладелец мог любого из бойцов. Если выпадет пара Зубр-Псих, то хозяин, наверняка против Анариона выставит Конана. Жаль, что не его. Проигрыш бы Роха не смутил — с первого раза в шахты не выкинут, а порку переживет, как и все другие. Зато появилась бы хоть крошечная возможность прояснить ситуацию.

Когда же корабль, наконец, сел, до боев оставалось всего несколько часов. Зубр нервничал, орал на охрану, но Милу Рох так и не увидел. Зато увидел небо. Даже серое и затянутое тучами, после замкнутого пространства станции оно показалось даром богов. Вот только воздух недружелюбно пах плесенью. Впрочем, и им надышаться не дали, засунув гладиаторов сначала в аэробас, а потом, по одному, в крошечные комнатки-каюты.

Таурохтар немного размялся, хотя чувствовал себя и так в форме. На корабле он хорошо выспался. Страха перед возможной гибелью тоже не ощущал. Убийство на полуфинале, произошедшее непреднамеренно, никак не наказывалось, хотя такие случаи были все же не слишком часты, да и князь намеривался выиграть. Если бы только увидеть любимый взгляд! Тогда бы он и вообще не сомневался. Боя не пришлось ждать долго.

Когда же прозвучал гонг, и эльф услышал свое прозвище и второе, ничего не говорящее ему имя, он шагнул на арену. Заставленная каким-то хламом для мечника она не выглядела удобной, так что Рох, пока еще не видя соперника, не стал удаляться от входа, а лишь быстрым взглядом со слабой надеждой пробежал по трибунам. Публика на них разместилась довольно пестрая, но только в одном ложе горело ярко-алое платье. Каскад русых локонов… Он бы узнал Милу с любого расстояния. Таурохтар отсалютовал в ту сторону мечом. Пусть Зубр думает, что ему, а она поймет.

…Милена, опасаясь разнервничаться на полуфинале и тем самым укрепить и без того возникшие у Зубра смутные подозрения (пока хотя бы непонятно в чем!), сделала себе укол успокоительного. В случае проверки… спишет его да вон хоть на Роха с его «сотрясением». Впрочем, Харом ее проверял только в первые месяцы работы, вероятно, опасаясь, как бы она не начала распродавать лекарства из-под полы. Но, то ли до нее препарат долго доходил, то ли был слабым для ее нервной системы, услышав, что первый бой будет между Анарионом и Ирис, Милене стало дурно.

Она, правда, попросилась с очаровательной улыбкой в дамскую комнату «попудрить носик», куда и отправилась через минуту с двумя амбалами охраны. «Бодигарды», в свою очередь, сперва проверили на невозможность оттуда сбежать, а только потом пропустили девушку внутрь.

Вот глупость же! Ну куда можно деться на пиратской планете, ничего о ней не зная, без денег и на двенадцатисантиметровых шпильках⁈ Хотя, видимо, этого и Харом опасался, выделив ей из сейфовой сокровищницы не бриллианты, как обычно, а всего лишь толстенную золотую цепь. Или же это жирный намек вроде «крошка — знай свое место!»? В любом случае Милена умылась и попыталась правильно дышать, чтобы обуздать панику. Она была уверена, что против Роховского короля в случае чего Зубр выпустит Конана. Но Ирис!

В этой ситуации врач даже не знала, за чью жизнь переживала больше. Гладиаторша стала ей почти подругой, а Анарион, насколько она успела понять, важен Роху и их планете. Король казался дьявольски хладнокровным, и Милена видела в нем почему-то отражение Конана, который с доброй улыбкой перережет горло и скажет, что так оно и было. Минуты тикали и врач, умывшись еще раз, таки решила выходить, пока Зубр не вспомнил о ее отсутствии и не взбесился. Но было поздно — Ирис с эльфийским королем покидали арену, а Харом пылал яростью, которую и не пытался скрывать. Значить это могло одно — ее протеже проиграла. Однако на душе у Милены стало легко-прелегко — оба соперника живы. О таком разрешении ситуации она лишь мечтала.

Тут, наверное, наконец, началось действие лекарства. Во всяком случае, когда спустя несколько боев на арену вызвали Роха, Милена была в нем уверена и спокойна, как статуя Будды. Эльф вышел, как и всегда, медленно, оценивая обстановку. Потом пробежал глазами по трибунам, совершенно неожиданно остановил взгляд именно на их ложе и отсалютовал мечом.

— Попаясничай еще! — зло выплюнул Харом, который никак не мог отойти от первого поражения.

Противник Роха был вооружен трезубцем и сетью. Длина древка нее позволяла к нему приблизиться, а сеть, которую гладиатор раскручивал, могла быть брошена в любой момент. Собственно, он дважды уже попытался провернуть этот фокус, только эльфу удавалось в последний миг уворачиваться. Похоже, бой легким не будет. Милена кинула на Харома едва заметный взгляд, однако на лице «хозяина», который, конечно, куда больше понимал в технике боев, ничего не удавалось прочесть кроме напряжения. Время шло. Эльф, казалось, по-прежнему сохранял бодрость, а вот соперник, которому приходилось то и дело орудовать трезубцем и при этом стараться изловчиться накинуть сеть, начал выдыхаться.

Рох запрыгнул на шаткую гору из ящиков, и вроде как оказался в заведомо проигрышной позиции. Противник обрадовался, замахнулся трезубцем, но не рассчитал и его колья, пробив ящик, застряли в древесине. Все произошло так быстро, что кинуть сетью враг уже не успел — эльф ловко сбежал по древку, как по канату, и прижал лезвие к шее поверженного. Победу присудили Роху, впрочем, настроение Харому это почему-то не подняло.

Конан свою битву тоже выиграл, причем гладиатора Беретты уносили на носилках и было толком неясно, выживет ли он. Лицо Зубра по-прежнему оставалось обозленным. В довершение ко всему, когда прибыли на транспортник, рабовладелец распорядился закрыть Таурохтара в холодном трюме, в качестве карцера. Пристегнуть к стене, не кормить до прилета и не поить двое суток.

И это при том, что он сегодня на нем заработал не менее десяти миллионов исов! Милена уже вообще ничего не понимала.