Князь Стародубский

Глава 13. Падение Болгара

В феврале провел месячные учения всех наличных сил, по привычной схеме. Только тренировки по штурму и защите укреплений решил усилить. Опыт похода в Прибалтику показал, что это необходимо. В начале марта, после разбора учений и награждения отличившихся, отпустил помещиков и стал готовиться к отпочкованию части сил. Собирали им провизию, котлы, утварь, мешки с лечебными травами, всякое железо, необходимое в хозяйстве, одежду, спальные мешки и прочее, и прочее. Как только вскрылась Клязьма, отправил караван ладьей с людьми и имуществом на новое место. Надеюсь, у Петра все получится.

Лето и осень провел в хозяйственных делах. Количество смердов увеличилось, соответственно увеличились и поля, и урожаи. Новгородские купцы не могли нарадоваться, загружая караван за караваном зерном. Их подворье в слободе разрослось и стало одним из самых больших во Владимирской земле. Там были и склады для товара, и гостиница для купцов, и контора, где заключались сделки и хранился архив, и даже что-то вроде банка. За деятельностью последнего я следил очень внимательно. Все что касалось внутренних дел купцов меня не интересовало. Но предупредил их сразу, что если вздумают заниматься ростовщичеством среди моих людей, то выгоню их прочь из княжества.

В начале октября посетил с большой инспекцией новый лагерь. За это время в нем появилось около восьми сотен новичков, которых гоняли так, что они вечером еле стояли на ногах. Думал разбегутся от режима, введенного Петром. Даже я тренировал новобранцев не так жестко. Но нет. Новая одежда, фантастическая, по меркам этого времени, оплата, качественное и сколько влезет, питание, а также надежда на будущую добычу, удерживали вчерашних смердов в лагере надежнее любых пут. Слухи о победах и добыче моих вояк ходили самые невероятные, так что многие молодые парни хотели приобщиться. Тем более, что вербовщики, которых отправил Петр во Владимир, Муром и Смоленск, нарядились в свои самые вызывающие наряды и сорили серебром на лево и на право, показывая наглядный пример, как добиться успеха в жизни.

Проверил, как устроились, чему научились и остался доволен. Конечно до моих ветеранов им еще очень далеко, но уже выглядят лучше, чем новобранцы у меня, в первый год. Все же накопился изрядный опыт превращения молодых лоботрясов в умелых бойцов.

— Всех желающих выгребли, или еще где остались? — Спросил у сопровождавшего меня Петра.

— Первый месяц сами шли, отбоя не было. По пять, десять человек в день приходило. Потом все меньше и меньше. — Ответил тот. — Пришлось, как ты и наказывал, отправить десятников по княжествам. Пишут, что еще наберут по сотне, а то и две до следующего лета, но больше вряд ли.

— Скоро народ побежит к нам, монголы нажимают из Степи. Булгары, мордва и другие. Не зевай, пусть в Стародубе пару человек все время отираются и тащат беглецов в лагерь. Силком никого только не волоките. Есть какие проблемы? Что нужно прислать?

— Пока всего довольно. Люди боярина Федора Ждановича выловили уже пятерых лазутчиков. Один из Чернигова и четверо из Владимира. — Сообщил бывший тысяцкий.

— Что с ними?

— Черниговца утопили, а владимирцев отпустили, как ты и велел.

— Все неймется Великому князю. — Усмехнулся я.

— Один из владимирских поведал, что князь Юрий в новых землях собрал нечто похожее на нашу пехоту.

— И что?

— Не знаю. Лазутчик только про это слышал, а как там и что — Бог весть.

— Хорошо, сам разузнаю.

Андрей Туровский был, как оказалось, в курсе нового отряда у моего дяди.

— Случайно узнал, князь. Далеко они, так что не дотягиваемся пока туда. Когда был, по нужде, во Владимире, встретил дружка бывшего, из дружины князя Туровского. Он перешел в Брячиславу Васильковичу и был в составе полоцкого посольства к Великому князю. Выпили за встречу, и он рассказал, как с Литвой бились. Между прочим, поведал и про похожую на нашу пехоту. Разгромили их в пух и прах. Сначала арбалетчики и лучники литовские треть выкосили, а потом ударила конница и добила уцелевших.

Позже выяснил, что дядины бояре потренировали пехоту всего три месяца и в силу своего разумения, вооружили пиками и алебардами, выдали кольчуги и шлема, да и то только первым рядам, и посчитали это достаточным. Стрелков у новых войск была всего две сотни, вооруженные самострелами или луками. Но даже эта пародия на моих бойцов сумела себя показать. Погибли они не в первом бою, а позже, понеся значительные потери в предыдущих схватках. И несколько раз сильно выручали армию князя Юрия, останавливая удар литовской кавалерии по ополчению. К моменту гибели у них совсем не осталось стрелков, а остальных едва ли треть. Так что, думаю, не забросит Великий князь затею с пехотой. Поэтому и зачастили лазутчики, разнюхивая, что и как. Могли бы спросить, я бы рассказал больше, чем узнают шпионы. Не все, конечно, но и то хлеб.

Долго думал, выступать в Булгарию в следующем году или нет? Хотелось помочь союзникам и не потерять при этом всех своих. Болгар в моем времени взяли за пять дней. Выбраться из осажденного города не получится, а если и повезет, то с огромными потерями. Бачмана должны скоро загнать в дельту Волги, и он не сможет мне помочь, так что рассчитывать придется только на свои силы. Решил все же плыть, а там по ситуации.

Встретил второе счастливое Рождество, потом веселый Новый год. В январе провел смотр помещичьей конницы. К этому времени раздал уже 115 поместий. Всем собравшимся заявил, что если полученные земли позволяют содержать не только их и двух слуг, а большее количество воинов, то буду не против увеличения своей кавалерии. Главное условие — умение и опыт. А коня и доспех с оружием я выделю из своих запасов. Те, кто приведет на мой зов больше всадников, получат увеличенные жалование и добычу, а также мою благодарность. Но если они не смогут прокормить себя и повышенное количество слуг, по отберу поместье и попрощаюсь с жадиной. Велел собираться на учения 1 феврали и распустил задумавшихся помещиков.

Учения прошли по новой схеме. Сначала тренировалась только моя терция, вся кавалерия пугала новобранцев у Петра. Мои в это время штурмовали замок. Потом поменялись ролями. Закончили, народ получил плюшки или не очень добрые слова, смотря кто как себя показал и разошлись.

Выплыли в сторону Болгара в конце августа. Взял с собой всю терцию, оставив в лагере только сотню охраны и сотню в замке. Когда проплывали мимо земель мордовских князей, заметил на берегу несколько человек подающих подзывающие знаки. Послал одну ладью выяснить, в чем дело. Блииин! Лучше бы я этого не делал! Мне привезли знакомого горниста.

— Здравствуй, князь. — Мордвин улыбался во все 32 зуба.

Я как чувствовал. Поэтому молча протянул руку назад, в которую слуга вложил сверток и тут же вручил его гостью. Тот удивлённо развернул холстину и извлек пионерский горн, купленный специально для него. Раздув щеки так, что казалось — сейчас лопнут, гость дунул. Гадко день начинается.

— Здравствуй, Пургаз.

Имя соответствовало. Почти. Знающие люди объяснили, что на мордовском это значит «Повелитель грома».

— С чем пожаловал?

— Ты к Болгару плывешь, князь? — Спросил довольный воин.

— Туда. Хочешь со мной?

— Не я один. На берегу еще сотня ждет.

— Столько не возьму, места нет. Но скажи мне, виртуоз, есть ли на берегу еще такие любители музыки?

— А кто такой виртуоз?

— Умелый музыкант. Ну так что, есть? Желательно такие, кто может дудеть долго.

— Из тех, кого я привел, все могут.

— Хорошо. Отбери еще пять человек, а остальные пусть ждут. Скоро наступит и их черед.

Я знал, куда пристроить этого изверга. У меня было секретное оружие, «Иерихонская труба». Три штуки. Сначала думал приставить к ним своих, но раз уж приперлись мордвины … Испытали вечером, на привале. Показал, объяснил, что к чему. Судя по загоревшимся глазам Пургаза, кое-кого ждет не простое время. Огромную трубу, созданную в 21 веке, с хитрой механикой внутри, развернули и установили на лафете. Возбужденный мордвин подошел, припал к мундштуку и выдал звук. Я пробовал дуть в нее и знал, чего ожидать, даже давал послушать своим воинам, чтобы не обосрались, заслышав это. Но сейчас еле сдержался сам. На счет остальных не уверен. Смесь рычания тираннозавра, тоскливого вопля баньши, глумливого хохота Сатаны и трубного призыва слона-вожака, вырвалась из широкого раструба, усиленная по дороге резонатором и потекла, волнами, над рекой и лесом. Думаю, в радиусе десяти верст вся рыба в Волге тут же внепланово отнерестилась.

— Даааа, — мечтательно протянул музыкант, — красиво …

Пятеро его соплеменников с завистью смотрела на счастливчика. И 2800 злых и ошеломленных мужиков лихорадочно искало способ придушить, по-тихому, мерзавца.

— Создано, чтобы пугать кавалерию, часто использовать нельзя, станут затыкать уши лошадям и все. Так что это оружие последнего шанса, когда нужно выиграть время и расстроить атакующие ряды. — Пояснил я Пургазу. — Завтра мы выгрузим все трубы и отплывем верст на десять. А вы тренируйтесь, до вечера, издавать самые мерзкие звуки, на которые только способны. Потом вернемся и заберем вас. Следующий раз сможете использовать трубы, только по моей команде. Все ясно?

Мордвины кивнули.

— Если только дьявол не откликнется на зов, — пробормотал отец Аристарх.

Болгар еще не осаждали, когда мы появились у его стен, но разъезды захватчиков уже крутились в окрестностях.

— Эмир в городе? — Спросил у приехавшего с большой охраной таможенника.

Тот меня узнал и сразу же отозвал в сторону, чтобы поговорить наедине.

— В городе пока не знают, но Биляр пал. Монголы вырезали все население и сожгли его. Эмир прислал гонца, что ему удалось вырваться, и он лесными тропами пробирается к нам. Весть пришла пять дней назад. Так что, если даст Аллах, сегодня должен прибыть.

— Сами монголы далеко?

— Разведчики доносят, что послезавтра будут здесь.

— Ясно. Спасибо. Возьми в подарок, за вести. — Я протянул булгарину богато украшенную саблю, захваченную у монголов.

Тот принял подношение, печально улыбнулся и заметил:

— Я не воин.

— Сейчас все в вашем городе стали воинами. Может быть эта сабля спасет тебе жизнь в ближайшие дни.

Таможенник тяжело вздохнул, кивнул, соглашаясь, и полез на коня. Мы отплыли к ближайшему острову и разбили там лагерь. Ночью к нам подошла маленькая лодка, в которой сидело два человека.

— Здравствуй, Ильхам-хан. Удалось спасти семью?

— Здравствуй, князь. Нет, почти все погибли. Старший сын остался прикрывать мой отход, возможно ему удалось уйти. Но не уверен.

Я протянул ему кубок с вином и молча выпил такой же. Эмир замешкался на секунду, но тоже выпил.

— Сколько их? — Спросил, когда уселись у костра.

— Не меньше тридцати тысяч, скорее всего даже больше. Несколько корпусов идут к сюда по флангам, так что цифра в сорок тысяч будет ближе всего к истине.

— Что будешь делать?

— А что тут сделаешь, князь? Обученного войска у меня не осталось, все полегли. Городское ополчение … Сам понимаешь. Ты сколько людей привел?

— Чуть меньше трех тысяч. Но они не годятся для битвы на стенах, их стихия открытое поле. Я не поведу их в город, но и не брошу тебя.

— Не могу оставить их, — Ильхам-хан кивнул за спину, в сторону Болгара, — одних, без руководства. Попробую забрать с собой как можно больше врагов. Но было бы не плохо, если бы ты помог нам немного.

— Засяду на реке и буду вредить, всеми способами. Если станет понятно, что город не удержать, сумею тебя вытащить оттуда.

— Зачем? Погибло все, чем я жил. Этот город последнее, что у меня осталось. Не хочу пережить и его.

— Глупость. Город — это просто камень, глина и дерево. Люди, вот ради чего стоит умереть. А их еще много. Сейчас ты сбит с ног потерей близких и государства. Но твой народ пока жив. Так что поднимайся и борись. Вот когда умрет предпоследний булгарин в этом мире, тогда ты можешь спокойно уйти.

— Хорошо. Я подам сигнал, когда пойму, что город не удержать. А может стоит сдать его? Тогда хотя бы выживут жители.

— Это не поможет. Стариков и детей перебьют, женщин изнасилуют и отправят следом, а мужчин сгонят в хашар и они все полягут под стенами чужих городов. Ты это знаешь не хуже меня. Тебе нельзя быть слабым, эмир. Жалость хороша в мирное время. Сейчас же время быть безжалостным. К врагам, к себе и даже к своему народу. Только так можно вырвать победу.

— Какая победа, князь? — Горько усмехнулся Ильхам-хан. — Кто сможет победить этих иблисов?

— Я собираюсь отплатить им той же монетой. Сначала разбить на Руси, потом выйти им в тыл, в Степь и уничтожить их женщин, детей, лошадей и даже собак, а после, если окажется и этого мало, отправлюсь в Монголию и вырежу там все живое. Но пока я не готов. И мне совсем не помешала бы твоя помощь.

— Это невозможно. — Тихо произнес эмир.

— В этом мире возможно все, если сильно захотеть. Подумай об этом. Если ты поможешь мне, я постараюсь вернуть тебе утраченное, эту землю и надежду на будущее. Может и не получится, но я хотя бы попытаюсь. Но все это слова. Давай договоримся о связи и сигналах.

Провожая союзника к лодке спросил его о том, что меня волновало давно:

— Как Бачман? Что-нибудь знаешь о нем?

— Субэдэй вас не забыл, — улыбнулся Ильхам-хан, — и гонялся за ним по всему восточному Дешт-и-Кыпчак. В конце концов ему удалось подловить половца и нанести ему поражение. Тот, с остатками, своих людей, ушел в дельту. Оттуда можно его выковыривать до скончания времен.

— Если только не предадут.

— Да, — согласился эмир, — если только не предадут.

Осада длилась пятые сутки. К вечеру предпоследнего дня существования древнего города, стены были уже проломлены в нескольких местах. Монголы стали подгонят хашар поближе к брешам, чтобы с утра отправить на штурм. Все это время мы не сидели на месте. В своих диверсиях и нападениях на отдельные отряды, я старался не повторяться. Враг учился слишком быстро и дважды в одну и ту же ловушку не попадался.

В первый же день осады мы вырезали отряд в 500 всадников, заплутавших в лесу, которые искали беглецов из пригородных деревень. Эти самые беглецы и навели нас на них. Во второй день уничтожили обоз с фуражом для лошадей и перебили всю охрану. Заодно освободили возниц, пленённых под Биляром. На третью ночь осады, нам удалось сжечь похожую на требюше машину, стоящую ближе всех к речным воротам и перебить спящую рядом с ней обслугу. Еле ноги унесли. Потом поставили ладьи на якоря вдоль берега и отстреливали каждого неосторожного врага. Монголы притащили камнемёты, но пока настраивали их механизмы, мы успели сняться и уйти. Проделали тоже самое выше по реке. И еще несколько машин прекратили обстрел стен, карауля нас. Но все это было мелко, реальное соотношение сил не позволяло развернуться. К тому же очень не хватало Бачмана. С его конницей мы бы смогли замахнуться и на большее.

Утром мы стояли напротив речных ворот, вне досягаемости камнемётов. Начался штурм. Не смотря на то, что профессиональных воинов на стенах почти не было, булгары сумели отбить первую попытку захватить их город. Мне показалось даже, что я заметил давешнего таможенника, со щитом и моим подарком в руке. Скорее всего услужливое зрение выдало желаемое за действительное. Монголы перебили остатки хашара и привели новых, которых тут же погнали в бреши. На этот раз им удалось прорваться и бой закипел на улицах, перегороженных баррикадами. Через час, на привратной башне, находившейся пока в руках защитников, вывесили желтый флаг. Это был знак, что скоро эмир попытается вырваться в этом месте.

— Приготовиться. — Велел я гребцам и воинам. — Пургаз, расчехляйте свои игрушки.

По моему знаку мы стали медленно приближаться к берегу. Тем временем, к этой части стены подъехал большой отряд захватчиков, готовый убить любого, кто выскочит из города. Они поглядывали на нас, но дистанция пока была велика для прицельной стрельбы. Флаг сменили на красный. Значит пора и нам поучаствовать.

— Вперед! — Скомандовал я и укрылся за щитом.

Вскоре по нему забарабанили вражеские стрелы. Мы были почти у берега, когда ворота начали открываться.

— Пургаз, давай!

Не зря, не зря мы дали мордвинам сутки на оттачивание своего мастерства. Звук, извлечённый этими меломанами в первый день нашей встречи, был похож на нежный голосок девчушки, по сравнению с тем, что нам довелось услышать сейчас. Наверное, так звучат в аду голоса миллиардов грешников, варящихся в котлах.

Что творилось перед стенами не возможно описать. Обезумевшие кони метались, сталкиваясь друг с другом и сбрасывая седоков. Монголы выронили оружие и безуспешно пытались заткнуть уши. Мои арбалетчики, предусмотрительно засунувшие себе беруши из воска и материи, открыли стрельбу, кривясь, как будто съели лимон. Больше всего я опасался, что защитники в ужасе захлопнут ворота, хотя я и рассказал эмиру как собираюсь его вытаскивать. Но все обошлось. Ворота все же раскрылись и из них вышел Ильхам-хан в окружении телохранителей. Послушался меня и не стал прорываться верхом. Молодец!

Махнул рукой Пургазу, чтобы прекращал. Он стоял с выпученными, налившимися кровью глазами и тащился от произведенного эффекта. Ни одного живого монгола в обозримом пространстве не наблюдалось. Тут же из ворот повалил народ. Что удивительно, они не пытались забраться к нам, а прыгнув в холодную воду поплыли на другой берег, таща за собой детей и стариков. Я предполагал, что такое может случится, так что мои воины метали в воду разные плавучие предметы, дающие возможность лучше держаться на воде: надутые бурдюки, доски и чурки.

— Пусть держаться за борта и скиньте веревки с узлами на корме. — Велел я. — Гребите быстрее, вода очень холодная. Заходите в ладью, эмир. Чем дольше мы стоим, тем меньше твоих людей спасем.

На другой берег выбрались только две трети, остальных забрала река. Монголы нас не обстреливали, пока мы были в зоне досягаемости, все же шок у них случился эпический. Выгрузив воинов, ладьи тут же разворачивались и шли спасать отставших. А из ворот все еще выбегали одиночные жители и бежали к воде.

Я приказал разжечь посильнее костры и отдать беглецам все сухие тряпки, какие надуться. Тут же стали поить бедолаг горячим отваром из сухой малины с медом. Всего удалось вытащить около 600 человек. Среди них я, с удивлением, обнаружил таможенника. Он прижимал к груди перевязанную руку, сжимая в кулаке рукоять сабли с обломанным, почти у самого эфеса, клинком. Так и не выпустил оружие, пока плыл.

— Пойдешь ко мне на службу? — Спросил у него.

Тот в ответ помотал головой.

— Я с эмиром.

Одобрительно похлопал его по плечу, накинул свой плащ на продрогшего героя и повернулся к Ильхам-хану.

— Пока у тебя есть такие люди, ты не проиграл.

Расстались с булгарами на другой день. Они уходили на северо-запад, подальше от мертвого города. Предложил эмиру плыть на Русь, но тот отказался, решив остаться со своими. Что ж, это его выбор. Когда отошли от берега, разделились на две части. Пять ладьей устремились на юг, остальные поспешили на север.

Я плыл спасать друга.