Князь Тьмы и я. Книга третья

– И это единственное, о чем вы сожалеете?

– Да, – он не отвел взгляда. – Мне с самого начала не стоило доверять тебе. В этом случае ты бы не стала спасать Малисент, не оказалась бы под ударом Навьена, не влюбилась бы в моего тысячника, и я не сорвался бы, поступив с тобой слишком жестоко.

Да уж, все по делу сказал. Или почти все.

– Не отпускать меня тогда в аптеку было тоже так себе идеей, мне нужно было спасти семью друга, и я успела вообще в последний момент. Так что сожалеть особо не о чем.

Горькая усмешка промелькнула на его красивых губах, и князь тихо произнес:

– Я мог повлиять на тебя. Мог заставить забыть обо всем, включая спасение семьи твоего приятеля из «Сопротивления». Я мог бы многое, Каиль. Но ты стала моим светом. Чистая, невинная, такая светлая, с добрым сердцем и светлой душой. Говорят внутри нас, вампиров, всегда живет тьма, и это правда. Но рядом с тобой, мне хотелось стать другим. Светлее, лучше, счастливее… И я был, Каиль. Я был именно таким до тех самых пор, пока ты не сбежала от меня в той проклятой аптеке.

Черт, разговор куда-то совсем не туда свернул.

– Да, согласен, – подтвердил Даркан. – Но я хочу, чтобы ты выслушала.

Как будто у меня был выбор – когда князь Тьмы говорил, его решение было неизменным. За время нашего брака я этого особо не замечала, но когда начала работать с ним… В, общем, не было у меня выбора.

Раздраженно обойдя князя, я направилась к ближайшей обнаружившейся неподалеку скамье, с истинно королевским, в смысле княжеским, достоинством опустилась на нее, села, закинув ногу на ногу и поправив блеснувший в разрезе украшающий подвязку камень.

Медленно подойдя, Даркан не стал садиться рядом, он присел передо мной, проведя пальцами по обнаженному участку кожи между концом чулка и началом нижнего белья, посмотрел мне в глаза и едва слышно спросил:

– Кольцо. Как ты думаешь, почему я приказал тебе надеть его сегодня?

Невольно посмотрела на кольцо с флюоритом. Красивое, но массивное. И камень – казалось он был подвергнут минимальной обработке… Вспомнила излишнюю откровенность Угроу… с трудом сдержала желание содрать это колечко со своего пальца.

– Ну, определенно прислали вы мне его не просто так. И приказ надеть его сегодня тоже не был простой блажью.

Красивые губы князя Тьмы тронула загадочная улыбка, и, перестав изучать цепочку на бедре, виднеющуюся в разрезе моего платья, он взглянул мне в глаза.

– Это кольцо для меня, – тихо произнес Даркан. – Исключительно для меня. Не так много драгоценных камней способны оказать влияние на меня – всего два. Флюорит один из них.

Почему-то невольно сглотнула.

Еще подумала, что здесь вокруг удивительно красиво. Если бы не нужно было спешить на свадьбу, если бы не разговор с князем, я могла бы постоять у самого края крыши, по достоинству оценив открывающийся вид, с казавшимся бесконечным горизонтом.

– У вас свадьба… – нервно напомнила главному вампирскому босу.

Улыбка князя из загадочной, стала почти горькой.

– Флюорит, – очень тихо, вынуждая старательно прислушиваться к его голосу, продолжил он, – не только делает собеседника откровенным, но и позволяет сконцентрироваться. Концентрация – это то, что я неизменно теряю в твоем присутствии. Теперь поняла?

Поняла, но промолчала.

Легкая усмешка князя, и легкое прикосновение к моей щеке, и накрыв мои сложенные на колене ладони, Даркан начал говорить.

– Это был очередной серый день на земле. День моей свадьбы. День, в который я проклинал себя за убийство собственного отца – ведь я сорвался, мать можно было спасти тысячей других способов, но я избрал самый кардинальный, не подумав о последствиях. И итогом стала необходимость постоянно оставаться на земле, брать на себя ответственность по управлению делами дома. Но судьбе словно и этого было мало, и меня поставили перед необходимостью продолжить род.

Капец себе проблема – пять минут удовольствия, и мавр сделал свое дело, мавр может отдыхать. Это вот для Малисент подобный поворот событий был проблемой, это ей беременность вынашивать, роды тоже процесс не простой – когда Грэя рожала, бабуля даже грибы солить перестала, настолько там все сложно было. А еще детей потом надо воспитывать, иначе только отвернешься, эти молокососущие кровососы какого-нибудь маньяка уже закапывают.

– Да, вот именно поэтому мне так необходим был флюорит, – раздраженно произнес князь.

Что ж, на меня флюорит не действовал, так что я честно сказала:

– Вообще в принципе не понимаю в чем ваша проблема. Мали очень красивая, нежная, добрая. Да, не без недостатков – кактусы ест почем зря, но у кого из нас нет недостатков? Вы простите, князь, но учитывая то, что вы подростком творили в Изнанке, погрызание кактусов вообще мелочь несущественная.

Мрачно глядя на меня, Даркан почти прошипел:

– Каиль, рядом с тобой даже флюорит не работает!

– Просто вы накрыли его своей ладонью, что несколько нервирует меня и видимо приглушает возможности камня, – да, я за словом в карман не полезу.

Тяжело вздохнув, князь Тьмы не прекратил посягательств на руки своей подчиненной, и продолжил по ранее заданной теме.

– Малисент… – медленно произнес он.– Когда я впервые увидел ее, мысль стать мужем и отцом показалась не столь уж отвратительной. Юная, прекрасная, чистая, наивная и невинная, как домашний котенок. Я надеялся, что рядом с ней, такой милой и непосредственной, мне будет как минимум неплохо. Это было бы так просто – получить удобную жену, что всегда будет встречать с радостной улыбкой на нежных губах. После нашей первой встречи, мне даже показалось, что я увлекся ею… Но нет. Разум говорил о выгодах этого союза, физическое желание о возможностях получения удовольствия от обладания столь прекрасной девушкой… но в сердце было пусто. Там было пусто, Каиль. Малисент порхала по саду, рассказывая о своих любимых цветах и перечисляя мои предпочтения, о которых даже я не знал, а я смотрел, как рассеянные зеленой листвой деревьев солнечные лучи скользят по ее коже, по блестящим локонам, отражаются в ее глазах и чувствовал… только пустоту.

Я представила себе Малисент, порхающую по саду в свете лучей солнца, пронизывающих зеленую листву многочисленных деревьев – образ выходил красивым, мысль «И чего этим мужикам не хватает всегда?!» возникла вполне закономерно.

– Я не знал, чего мне не хватает, – мрачно произнес князь.

Помолчал несколько мгновений, затем вновь посмотрел в мои глаза и почти прошептал:

– Но я понял это, когда увидел тебя.

И от того, как он это сказал, у меня сердце замерло.

Мы сидели все там же, на главном здании Дарк-сити, в потрясающем саду на вершине, созданной из стекла и железа, высотки, в окружении деревьев, травы и тусклых наземных фонарей, и на какое-то мгновение, возникло ощущение, что весь мир сузился до этой скамьи и нас двоих. И я вдруг отчетливо увидела собственное отражение в его нечеловечески красивых глазах.

А князь продолжил:

– Я словно перенесся в Изнанку, ту ее часть, что способна разрывать реальность на части, и заставлять ее осыпаться к ногам сверкающими осколками многогранного горного хрусталя. Завораживающая ирреальная картина обретающего краски ранее совершенно серого бесцветного мира и образ темноволосой девушки, что светилась в безликой толпе, сосредоточенно вглядываясь в дорогу своими аквамариновыми глазами… Светлая, теплая, притягательная, сосредоточенная и в то же время такая свободная… Я влюбился в тебя в то самое мгновение, как только увидел.

Он протянул руку, нежно прикоснулся к моей щеке и продолжил:

– Я знал, что ты никогда не станешь моей. В глубине души, с самого начала, провалившись в эту страсть как в омут, я знал, чем все закончится. От тебя веяло свободой, той самой, что существует лишь в легендах и подростковых мечтах. Я никогда не видел подобного ни в людях, ни в вампирах… Пожалуй лишь Райден обладал тем же стремлением к свободе, как и ты. Но для него стремление к свободе стало кандалами, а у тебя это были крылья.

Ласкающим движением он отнял ладонь от лица, вновь накрыл мои руки и продолжил.

– Сейчас ты слишком растеряна, я не слышу даже твоих мыслей, но уверен позже, ты задашься вопросом – почему я не остановился, если все знал? У меня нет ответа, Каиль. У меня его нет. Я знал, я все знал, но остановиться уже не мог… На что я надеялся?

Полная горечи усмешка и ироничное:

– На то, что справлюсь. Что сумею. В своей жизни, в нескольких жизнях, что мне довелось прожить, я сталкивался со многими невыполнимыми задачами и побеждал абсолютно всегда. Так что у моей самонадеянности были основания. И пока ты судорожно пыталась найти выход из западни, в которой оказалась еще до того мгновения, как села в мой автомобиль, я столь же судорожно составлял план. Подбирал место, в котором смогу тебя запереть. Транквилизаторы, чтобы ты не смогла навредить себе. И методы, которыми смогу приручить… И если бы я сосредоточился именно на этом, у тебя не было бы и шанса. Но меня все время отвлекали твои губы – я до безумия жаждал ощутить их вкус. И руки… я прилагал титанические усилия, чтобы не прикасаться к тебе. Это было разумно, не пугать тебя раньше времени… Однако была и еще одна проблема, Каиль, – я хотел понравиться тебе. Даже поняв, что ты узнала во мне князя, даже понимая, насколько сильно ты ненавидишь вампиров… вопреки разуму, я испытывал абсолютно иррациональное желание понравиться тебе. В этом причина остановки возле той треклятой аптеки. – Улыбка и тихое: – Ненавидишь меня?

Молча кивнула.

– Знаю, – все так же тихо произнес Даркан. – Знал тогда и знаю сейчас. Умом я это понимаю. Но сердцем – нет. Мое сердце словно ждало тебя тысячу лет, уже почти отчаялось, но вдруг нашло тебя в этом мире. И сердцу плевать, на твое согласие или не согласие, на какие-либо правила и законы, на существующую реальность, мой долг перед семьей, на… все. Звучит сущим бредом, да?

Снова кивнула, не в состоянии сейчас произнести ни слова.

– Влюбленные становятся дураками. Охваченные страстью – идиотами. Что ж, я идиот, вот тебе горькая правда.

Он запрокинул голову, глядя на звезды, и продолжил:

– Но мне было плевать. Ведь я был самым счастливым идиотом на свете. Ты… То что я испытывал по отношению к тебе – это было чем-то невероятным. Ты была моим божеством, моей мечтой, моим храмом, моим светом. Разве я мог взять тебя силой? Нет, я не мог. Ты вызывала во мне особое нежное трепетное чувство, я боялся даже прикоснуться к тебе, не говоря о необходимости подтвердить брак физически. Я хотел этого, – он перевел взгляд с сияющих звезд на меня и повторил: – Я так сильно хотел этого… Быть с тобой, быть в тебе, ощутить твой вкус, услышать твои стоны, обладать тобой… Но во мне был Валиант. И, знаешь, я не хотел делить тебя с ним. Не хотел и не мог. Это казалось мне святотатством – позволить ему… присутствовать.

Он сжал мои ладони и прошептал:

– Ты когда-нибудь обжигалась, Каиль? Это больно. Даже малейшее прикосновение пламени причиняет боль, а я горел заживо, от невозможности прикоснуться к тебе. И эта боль сводила с ума… Я часто слышал, что страсть подобна пламени. Но никогда не думал, что это нечто большее, чем метафора. В те дни я едва ли был вменяем. Дела, совещания, твои выходки – все воспринималось через призму дыма и гари, но я старался держаться. Я все еще так наивно и глупо надеялся, что сумею хотя бы понравиться тебе… А потом ты убила меня.

Когда это?

Что-то я такого вообще не помню! Не то чтобы я там была бы против, или не хотела бы, но дело в том, что у меня не получилось, несмотря на всю обойму ИКР-13.

– Я не убивала! – намерение, это ведь еще не преступление, правда? Так что я не убивала, однозначно не убивала.

Но Даркан, глядя на меня с горькой улыбкой, едва слышно повторил:

– Ты убила меня, Каиль. Я так любил тебя. Я с ума сходил. Я прощал тебе все, что бы ты не вытворяла. Я берег тебя настолько, что боялся прикоснуться. Я был жалок, не правда ли? Я, самый сильный князь в обоих мирах, как жалкий уличный пес выпрашивал ласку. Мне хватило бы и взгляда без сияющей в нем непримиримой ненависти. Я был бы счастлив от малейшего прикосновения… И я готов был продать душу и бессмертие, за один твой поцелуй… Но все это досталось тому, кому я доверял как самому себе. Ты убила меня, Каиль, в тот день… ты просто убила меня.

Он опустил взгляд на мои ладони, нежно провел большим пальцем по кольцу князя, и продолжил:

– Иногда боль отрезвляет… Я протрезвел в одно мгновение. К сожалению, умереть в одно мгновение не вышло, а жаль… И мне пришлось жить со всем этим… Воспоминания Навьена, одно за другим… И я видел, как меняется твой взгляд, когда ты смотришь на него… От ненависти и презрения, к заинтересованности, следом к принятию, затем к признанию в нем равного, и неожиданно к влюбленности…. И вот в конце ты смотрела на него сияющими полными любви глазами… Я взирал на это снова и снова и чувствовал, как мой мир рушится. Знаешь, Каиль, в тот день я узнал, что боль имеет вкус и цвет. У моей боли был вкус твоих губ и цвет твоих полных ненависти глаз.

Черт, а я не жалела. Ни о чем не жалела. Знай я тогда историю Навьена, между нами ничего не было бы, но даже это касалось только нас двоих, не больше и не меньше.

– Забавно, да? Я не жалею о том, что сделал тебя своей. Ты не жалеешь о любви к Навьену. А знаешь, кто искренне сожалеет обо всем случившемся?

Я знала:

– Навьен.

Князь молча кивнул.

Затем продолжил:

– Он не сопротивлялся во время казни. Мог бы, но не сопротивлялся. Он надеялся, что выместив свою боль на нем, я не трону тебя. Но к тому моменту я был уже мертв, мое сердце больше не билось, и только пламя ярости разгоралось все сильнее. Я знал, что могу сделать с тобой все что угодно. И могу делать это снова и снова, много часов, дней, месяцев, лет… целую вечность. Это было именно тем, чего я действительно хотел, Каиль, – обладать тобой целую вечность. Но даже в тот момент, я все еще надеялся на что-то… ждал… Так глупо. Открывая дверь в твою спальню, я ожидал найти хрупкую испуганную девочку, понимающую свою вину, и готовую просить прощения… И я бы стал твоим рыцарем, я бы выслушал, я бы простил, я бы успокоил, и я бы не тронул… Даже тогда, в том состоянии, я бы тебя не тронул… Но когда я открыл дверь, все что я увидел – чистую ненависть. Ненависть ко мне, уверенность в своей правоте и самое чудовищное – нескрываемую тревогу о Навьене. Моя возлюбленная, моя жена, моя женщина даже в момент смертельной опасности, думала лишь о нем. И вот тогда я сорвался.

Мы были одни на этой крыше, в свете этих тусклых фонариков, под деревом, еще не разросшимся и потому не мешающим видеть звезды. Мои ладони в его руке, моя жизнь все так же в его власти, и я, почему-то в слезах.

– Если надеешься, что я когда-нибудь прощу – зря, – выговорила, высвободив одну руку и поспешно вытерев слезы. – Если ждешь, что буду умолять о прощении за предательство твоей неимоверной любви – тоже зря. Видишь звезды?

Он промолчал, глядя на меня.

– В ту ночь ты заставил меня увидеть их много раз. Снова и снова. Знаешь, я не любила звезды с тех пор как погиб мой отец, но именно ты заставил меня по-настоящему их возненавидеть. И сейчас, думая обо всем об этом, я вдруг поняла, почему мне так понравился Океан Хаоса.

И посмотрев на Даркана, пояснила конкретно:

– В нем звезд не видно.

– Вот как… – медленно проговорил князь. – Что ж, теперь я понимаю, почему Валиант избрал именно этот образ для имитации твоего оргазма.

Что?!

– Нет-нет-нет! – я вскочила со скамьи, и чуть не упала, отшатнувшись от вампира, но Даркан был ловким – успел подхватить.– Нет, не смей!

Я вырвалась, прошлась по тропинке вперед и назад. Прижала ледяные ладони к щекам, потом не менее ледяные пальцы к вискам, и поняла, что хочу выпить. Да что там выпить – я была готова напиться в хлам.

Та ночь! Та чертова ночь! Та ночь отличалась от всех прочих кардинально! Она отличалась, но травмированная произошедшим, я даже не задумывалась о причинах подобных отличий.

– Ты! – я развернулась к князю и обвинительно направила на него указательный палец. – Ты!!! Что произошло той ночью?!

Князь постоял, засунув руки в карманы брюк. Затем медленно подошел, посмотрел мне в глаза и произнес:

– Ты знаешь. Теперь, когда тебе известно о Валианте, его методах и способностях, ответ ты уже знаешь. Это была всего лишь иллюзия… И да, ты могла бы узнать его раньше, если бы пожелала. Но ты не хотела. Тебя устраивала твоя непримиримая позиция, а я… что ж, признаю, я действительно виноват. Но как минимум подумай о том, что ни в одну другую ночь, ты больше не видела звезд. А что касается той ночи… Да я сорвался, но вспомни утро. Распухшими от поцелуев были лишь твои губы, более я ничего не тронул.

Не тронул? Не тронул!!! Не тронул???

– Да пошел ты! – я сорвалась на крик, и мне было абсолютно плевать, кто в данный момент может нас услышать. – Ты сломал меня, Даркан! Иллюзия или нет, С помощью Валианта или без него, но ты меня сломал! Ты это понимаешь?!

– Я тебя не насиловал, – хрипло произнес Даркан.

Стремительно подойдя, я прошипела:

– Лучше бы изнасиловал! Или пустил по кругу, отдав на растерзание своим охранникам! Все что угодно было бы лучше того, что ты сделал!

– Мне жаль… – тихие, пустые, никому не нужные слова.

– А мне плевать, жаль тебе или нет, – и вот это было горькой правдой. – Ты знал, что такое Валиант. Ты знал, что он найдет мое самое слабое место и нанесет сокрушительный удар. Ты был в курсе и его способностей и его возможностей, поэтому и сдерживал этого демона до последнего, приняв часть сознания Райдена. Ты все знал!

Несколько секунд князь смотрел на меня так, что я не смогла высказать все прочее, что так хотелось. Потому что в его глазах, в сумраке казавшихся черными, читалась мука. Даже не боль, а нечто большее.

– В тот момент, я хотел, чтобы тебе стало больно, – убийственно честно признался он.

И я окончательно поняла, что говорить тут больше не о чем.

Я поняла, но Даркан этого не понимал.

– Я мучительно сгорал от желания прикоснуться к тебе. Я готов был отдать все, за возможность дотронуться до тебя, хоть раз коснуться по-настоящему, сжать в объятиях, ощутить твое дыхание, притронуться к твоим губам…Это было пыткой. Видеть тебя рядом, чувствовать запах твоего тела, знать, что ты в моей полной власти, и не сметь утолить голод, который нарастал с каждым даже не днем – с каждой секундой. Но ты… ты оставалась ветром – свободным, парящим, безмятежным ветром, которому было плевать на чувства того, кто медленно сходил с ума. И сошел окончательно, узнав, что все то время, пока я боялся даже притронуться к тебе, ты с удовольствием позволяла другому то, на что я не смел даже надеяться. Так что да, я хотел, чтобы ты испытала хоть отголосок той боли, от которой мучительно подыхал я.

– Больной ублюдок! – я даже не стала выбирать выражения.

Даркан стерпел оскорбление молча.

Я же заставила себя вспомнить, что он мой босс, и вообще теперь главный среди всех вампиров и целый князь Тьмы и…

– Если бы я мог повернуть время вспять…– тихо произнес он.

И тут я подумала – а что если бы я могла повернуть время вспять? Не, ну так, чисто теоретически… Прикинула всю ситуацию, глянула на город, с высоты главного здания Дарк-сити смотревшийся звездами рассеянными по земле, и подумав, решила:

– А я бы не стала. Меня все устраивает. В смысле итог всего этого. Сейчас пойду, постою на вашей свадьбе, пожелаю Малисент счастья – у нее оно точно должно быть, ведь в ее мысли никакого Валианта никто впускать не будет…

– Каиль…

– Да заткнитесь уже! – знаю, что он главный, и что теперь он мой босс, но еще хоть слово, и вся субординация полетит к чертям. – А вот потом, после свадьбы, я смотаюсь в грибницу, чисто полюбуюсь на Валианта и почетного зэка Мортемов. Не то чтобы во мне когда-либо присутствовала тяга к садизму, но… небо в горошек я Валианту сегодня устрою.

И тут мы увидели спешащего к нам распорядителя.

Подойдя, упырь в серых ритуальных хламидах, поклонился нам обоим последовательно и произнес:

– Князь, – это Даркану. – И князь, – это уже мне, потому что я теперь тоже князь. – Прошу вас.

Типа нам намекали, что мы как бы немного не то чтобы опаздываем, но задерживаемся.

Даркан молча подал мне руку.

Я молча ее проигнорировала.

– Кольцо с флюоритом лучше снять, – посоветовал князь.

– Даже не собираюсь! Знаете ли, мне понравилось. Как там было сказано в описании – «этот камень способствует концентрации и нестандартному мышлению». А мне, уверена, нестандартное мышление сегодня очень даже пригодится… Все-таки пытки дело такое, творческое… хана Валианту!

И мы пошли на свадьбу – все-таки событие года, свадьба целого первого Князя Тьмы, такое пропускать нельзя. Ну и тем более без жениха никакая свадьба состояться не может.

***

При нашем появлении распорядитель громко объявил:

– Князь Тьмы!

Вспыхнули черные свечи, освещая всю ту толпу вампиров, что уже набилась в импровизированный собор, и определенно задолбалась томиться в ожидании нашего появления.

– Князь Даркан! – объявили уже о моем появлении.

И повсюду вспыхнули красные свечи.

Вообще не знаю, кто придумал такое дизайнерское решение, но получилось очень круто.

Но тут князь повторно подал мне руку. Игнорировать подобный жест при посторонних, особенно если эти посторонние не совсем посторонние, а наши подданные, было бы более чем невежливо, так что пришлось принять.

Мы чинно прошли по проходу, под всеобщее благоговение, которое ощущалось даже в абсолютной тишине. И все это время пока мы весьма неторопливо себе шагали, вампирши стояли, склонившись в реверансе, а вампиры просто склонившись. Среди приглашенных я увидела Сторса, а чуть ближе к алтарю, в первом ряду от места бракосочетания, доктора Савадж, умильно взирающую на мелкого вампиреныша, грызущего ее палец. Судя по всему вампирский патологоанатом была в восторге, детеныш Грэи тоже был абсолютно счастлив. И только князь Текрад явно хотел вернуть сына, но погрызун и погрызаемая были против.

Едва мы чинно дошли до алтаря, заиграла торжественная мелодия.

– Ну, удачного бракосочетания, счастья в семейной жизни и деток побольше, – вполне искренне пожелала я князю.

И попыталась ретироваться.

Ключевое слово – «попыталась».

Даркан удержал с той легкостью, которую ему обеспечивала его нереальная вообще и, в добавок, прокаченная Райденом сила, и насмешливо прошептал:

– Прибереги эту речь для новобрачного.

И тут к алтарю из сумрака вышел Навьен.

Спокойный, собранный, сдержанный. В стильном костюме, украшенном изумрудно-нефритовой брошью выполненной в стиле бутоньерки… Свадебной бутоньерки, такой которую надевают женихи…

Если бы меня со всей силы ударили под дых, эффект и то был бы слабее. Значительно слабее. Пол под ногами задрожал, мир, кажется, пошел кругом, сердце рухнуло куда-то очень глубоко, прямиком в ад!

– Даркан, знаешь, кто ты? – прошипела, задыхаясь.

– Ты о моем титуле, или твоем исключительно субъективном мнении обо мне? Если речь идет о последнем, тогда прибереги данную речь для более позднего обсуждения. Ты же не хочешь испортить свадьбу Малисент?

Гад, ты, Даркан. Просто, гад!

– Мило, – он повел меня вдоль рядов все так же склоненных в поклонах и реверансах вампиров. – Но, поверь, это было единственным решением.

Навьен склонил голову перед князем, затем низко, с невероятным почтением поклонился мне, ни разу не взглянув мне в глаза, и развернулся ко входу.

Все прочие стояли склонившись до тех пор, пока мы с князем дошли до своих мест, а это были два высоких и возвышающихся над всеми готических кресла, и, поднявшись по ступеням, сели.

Мелодия мгновенно заиграла громче.

Гости церемонии повернулись ко входу и едва ли сдержали возгласы восхищения – Малисент была прекрасна. Восхитительна, великолепна, несравненна, потрясающа и казавшаяся чем-то нереальным даже в этом далеком от обыденности месте.

Она шла по проходу, держась за локоть своего отца и сияла от огней тысячи свечей, от сияния сотен бриллиантов и от счастья. А тот взгляд, которым она смотрела на Навьена… ее огромные глаза тоже светились, они светились невероятным счастьем.

– Ты забыла об одной маленькой детали – не я выбрал Малисент, ее выбрал Навьен, – тихо произнес Даркан.

Он все еще мог говорить. А я ничего не могла сказать. Просто ничего. У меня не было ни слов, ни сил, чтобы произнести хоть одно слово.

– И второй момент, – продолжил всесильный Князь Тьмы, – в Навьене течет моя кровь, рано или поздно ты бы догадалась об этом. Соответственно, дети, рожденные Малисент от него, станут моими наследниками.

Так он отдал ему тогда не только жизнь, но и кровь?..

Впрочем, волновало меня сейчас совершенно не это.

– Почему? – мой голос срывался. – Почему ты это сделал?

Князь молчал до тех пор, пока отец не подвел сияющую от счастья Малисент к ее сдержанному значительно превосходящему ее по возрасту жениху, и лишь когда новобрачные взялись за руки, едва слышно ответил:

– Малисент заслуживает счастья. Ты это знаешь, я это знаю. Но я так же знаю и то, что никогда не смог бы сделать ее счастливой. Это первая причина. И вторая – мне нужен наследник. Наследник с моей кровью. И я старался. Пробовал слушать, не вспоминая тебя каждую секунду моей жизни. Пытался проводить с ней время. Устраивал романтические прогулки, и даже показал ей Изнанку. Но память не сотрешь, мысли не выбросишь, а любовь не умирает, Каиль, как бы старательно я не пытался уничтожить свои чувства к тебе… Я не смог. Прости, но, боюсь, я буду любить тебя даже после того, как сдохну. Поэтому ничего не вышло. Ничего. Я не смог ее даже поцеловать, потому что единственная, к кому я хочу прикасаться – это ты. Единственная, кем я отчаянно желаю обладать – это ты. И единственная, кто заполнил мое сердце целиком и полностью – тоже ты. И это случилось не в одночасье, Каиль, я влюблялся в тебя день за днем, все сильнее и сильнее, и когда осознал кем ты стала для меня, пути назад уже не было.

В этот момент брачующиеся произносили клятвы…

Я слышала их словно сквозь туман…

Обещание, беречь и защищать.

Обещание быть верным…

Обещание любить вечно…

Навьен произносил клятвы уверенно и спокойно – он принял решение. Не знаю, как и почему, но он его принял и собирался исполнить каждую из своих клятв. Малисент смущалась, несколько раз сбилась в момент произнесения супружеской клятвы, но она была счастлива, действительно счастлива, это было видно невооруженными глазами.

Церемония завершилась.

Супруг нежно поцеловал свою новобрачную, Малисент покраснела и когда повернулась к гостям, ее щеки оставались алыми, несмотря на весь имеющийся макияж.

Черт, она была счастлива, а лично я была готова сдохнуть!

Я смирилась. Я со всем смирилась. С тем, что Навьен никогда не будет моим, с тем, что я сама не смогла бы настаивать, учитывая ту трагедию, что он пережил в прошлом. И я бы пережила все это, я в принципе за эти полгода вполне себе пережила все подряд, мне и самой теперь казалось, что от моей любви уже ничего не осталось. Но как-то одно дело, когда Навьен остался один, преданный Даркану и своей бывшей жене, и совсем другое видеть… вот это все…

– Знаешь, – слезы я все-таки сдержала, – вот никогда не думала, что смогу ненавидеть тебя сильнее, чем уже ненавижу. Но я ошиблась! Реально, ошиблась.

– Позже обсудим твои чувства, – довольно резко произнес князь.

Ну, собственно я понимала почему он это сказал – новобрачные направились к нам.

Церемонный поклон, величественный кивок князя Тьмы в ответ и жест, повинуясь которому Тэранс, выступивший из темноты, подал Навьену шкатулку, выполненную из черного камня.

Навьен принял дар двумя руками, раскрыл шкатулку и взял кольцо с алым камнем. Кольцо князя!

– Поприветствуем нового князя! – торжественно произнес распорядитель. – Долгих лет князю и княгине Наар!

– Благодарю князя Тьмы, – произнес Навьен.

Снова поклон и тут, когда он выпрямился, я поняла, что все смотрят на меня.

На меня!

Но мне было плевать на них на всех, я смотрела только на Малисент. На безумно счастливую Малисент.…

Передавать подарок через подчиненного, как князь Тьмы, я не стала. Поднявшись с импровизированного трона, спустилась к Мали, и крепко обняла ту, что сожрала не только мои кактусы, но даже и не подозревала об этом.

– Просто будь счастлива, – пожелала той, кому в отличие от меня повезло.

– Я буду очень счастлива, – прошептала Малисент. – Абсолютно точно, не переживайте обо мне, княгиня, я ведь влюбилась с него еще тогда, когда впервые увидела. Я училась любить князя Даркана, я заставляла себя, я прилагала все усилия, но с первого взгляда… И вот сегодня, он стал моим мужем… Я поверить в это не могу.

Я, блин, тоже!

– Вы прекрасная пара, – и кактусы у меня были тоже ничего.

Отстранившись, я вручила Малисент подарок и только сейчас поняла, почему Даркан приказал приготовить подарок только новобрачной – потому что знал, что на новобрачного я даже взглянуть не смогу.

– Рубины! – открыв алую коробочку, радостно воскликнула Малисент. – Королевские рубины! Те, что усиливают любовь! Княгиня, благодарю от всего сердца, это лучший подарок в моей жизни!

Да зашибись бы вышел подарок, если бы к нему в наборе прилагался бы Даркан!

Но все же…

Я послала все свои чувства к чертям, и постаралась просто порадоваться за подругу.

– Желаю счастья и благополучия князю и княгине Наар!

Когда возвращалась на свой гребанный трон, князь придержал за руку, потому что я, даже обладая вампирской грацией, чуть не грохнулась. А так все получилось очень даже органичненько – любящий муж галантно помог любимой супруге.

– Так, планы на сегодняшнюю ночь – купить самые жгучие специи, напиться и пойти пытать Валианта, – мрачно постановила, глядя на князя и княгиню Наар, принимающих поздравления от всех прочих гостей.

– А у меня напиться сегодня не выйдет – тот цвет гранита, что ты выбрала, находится в западной части Океана Хаоса. На землях дайтора Хейра.

– Это кто? – не то чтобы мне было интересно, так из вежливости спросила.

– Не самый приятный тип, но разбираться с ним и его армией придется мне.

– Почему это? – все еще без интереса, спросила я.

– Потому что «У Каиль отличный вкус, мне нужен только этот оттенок гранита», – передразнив бас демона Райдена, произнес князь. – Так что, наставник хочет именно этот гранит и никакой больше. Ты не могла выбрать что-нибудь попроще?

– Нееет… – внезапно поняла, что у меня настроение волшебным образом поднимается. – И знаешь что, я смотаюсь в Изнанку, схожу к бабуле и выясню, какие еще самые редкие и трудно добываемые камни, предметы и прочие строительные материалы обретаются в Океане Хаоса. А вот потом я со всем этим списком пойду к Райдену…

Мгновенно помрачневший князь Тьмы прошипел:

– Ты этого не сделаешь!

– О нет, дорогой, сделаю. Знаешь ли, у нас, у людей…

– Ты уже вампир.

– Да без разницы. У нас у вампиров есть такая поговорка – «муж и жена одна Сатана». Так что сделаю. С большим даже удовольствием сделаю. Я думала, я тебе ту ночь никогда не прощу. Но вот теперь, я тебе гарантирую – эту свадьбу я не забуду тоже!

***

Малисент забеременела в первую же брачную ночь. Не то чтобы я какие-то там расчеты делала, но доктор Савадж радостно позвонила мне на мой глюченный телефоно-фолиант, как только через две недели после этого знаменательного события у княгини Наар не начались кровавые дни.

Но ничего, кровавые дни вполне себе начались у князя Тьмы.

– Красный гранит будет лучше, – заверила я Райдена. – Такой багрово-алый с легким серебристым блеском. Слышала, он на севере Океана Хаоса встречается.

Взгляд Даркана после этих слов стал непередаваемым.

Мы стояли друг напротив друга, сложив руки на груди и да – он бесился, а я тоже, но у моей ярости были последствия, мстительные такие. А вот он мне вообще ничего сделать не мог.

– Красный грани-и-ит, – задумчиво протянул демон, оглядывая размеченный под фундамент двор размером с шесть футбольных полей, не меньше.

Короче некоторым князям Тьмы была хана!

– Не уверен, что там что-то есть, это мертвые земли, покрытые болотами, – не отрывая взгляда от меня, произнес князь.

И он был прав. Там, на севере, вообще нихрена не водилось, кроме массы вполне себе плотоядных монстров, которые в силу удаленности от цивилизации были вообще не в курсе, что при виде князя Тьмы следует бежать сломя голову, а не настраиваться на сытный ужин, так что некоторым, и я сейчас о себе, будет весело. Шефа Сайнхора с собой возьму, поугараем вместе.

– Ну-с, пошла я, дел сегодня много, мы с командой упыря одного ловим, который под фейри косить пытается, – оповестила я одного задумчиво строящего планы о будущем строительстве демона, и одного злого вампира.

– А зачем ему это? – внезапно проявил интерес Райден.

– Мотив еще не установлен, – реально вообще никто в участке понять не мог. – Видимо он из земных и в вампирском квартале не прижился.

– Но что он забыл в квартале фейри? – так и не понял демон.

– Говорю же – мотив еще не установлен. Но в принципе, догадаться не сложно – некоторым вампирам удается протащить контрабандой с земли феромоны, они работают на женщин фейри круче, чем чистокровное фейристское обаяние, что неизменно бесит самих фейри.

– Как интересно, – Райден тут же свернул план строительства двора. – Пожалуй, я с тобой. Да и Падальщика твоего давно не видел.

Угу, давно. Ооочень давно. Два дня назад эти двое напились и пошли пилить лес Вечного голода. Вообще план был мой, с Валиантом придумала, но рассчитан он был на князя Даркана, я в принципе никак не думала, что демон туда сунется самолично, да еще и моего шефа прихватит.

– Вы от похмелья еще не отошли, после последней да-а-авней встречи, – заметила язвительно.

– Девочка, мала еще меня поучать, – гордо заявил Райден.

И ушел переодеваться.

А мы остались.

Князь и я.

Между нами пролегали раскопки под фундамент нового двора дома Райдена и целая пропасть чувств, такая широкая, что даже мост не перекинешь.

В темных как мокрый асфальт глазах князя Тьмы читался неумолимый приговор. Вот только чем больше я мстила, используя его наставника, тем больше понимала – этот приговор он вынес не мне, он вынес его себе и последовательно приводил в исполнение. Еще бы понять ради чего?

– Ты знаешь ответ, – прозвучали его тихие слова.

Я знала ответ.

«Ты не имел права поступать со мной так!» – я и сейчас готова была повторить эту фразу.

Но уже без надрыва. Не срывая легкие. Не захлебываясь от слез. Не…

Глядя на вампира напротив, я осознавала, что он не поймет. Ничего не поймет, даже если я вытащу свой ИКР-17 и выпущу всю обойму в его прекрасное лицо… Но я не стала бы этого делать, потому что теперь абсолютно точно знала – Даркан не станет уворачиваться. И пытаться остановить меня не станет так же. Я могу выпустить всю обойму, оставляя от самого князя Тьмы лишь кровавое месиво, но… я больше была не в силах выстрелить. Не в него. Не знаю почему.

Иногда мне хотелось спросить, знает ли он, через что заставил меня пройти? Знает ли, что, несмотря на понимание, что случившееся было лишь иллюзией Валианта, я продолжаю ненавидеть себя больше, чем кого бы то ни было? Знает ли? В соответствии с законодательством незнание не освобождает от ответственности, так что по большому счету мне должно было бы плевать на то, знает он, или нет.

Но вот лично я точно знала все, через что заставила его пройти. И месть оказалась сладкой, но… неожиданно с привкусом горечи. И с каждым днем сладости становилось все меньше, а от горечи я уже задыхалась. Правда, если бы задохнулась… наверное, была бы счастлива.

– Малисент беременна, – я не знаю, почему сказала это.

Обычно мы не разговаривали – он и так слышал все мои мысли, а я старалась даже не смотреть на него, потому что не хотела в принципе ничего знать о его собственных чувствах.

– Я рад, что у них получилось, – вполне искренне сказал князь.

И вдруг неожиданно жестоко добавил:

– Ты бы не смогла. Ни стать его женой, ни родить ему детей.

И вот где мой ИКР-17 когда он мне так нужен? Вот раньше не нужен был, а сейчас… Черт, да гори оно все синим пламенем!

– Да, не смогла бы, – прошипела, задумавшись о том, где тут у Райдена есть чего выпить.

Я бы сейчас выпила. Но они с шефом в последнее время, кажется, потребили вообще весь алкоголь в округе. И мне бы заткнуться на этом, но я почему-то продолжила:

– Я не смогла бы стать его женой, потому что видела его глазами ту, первую женщину, которую он вел к алтарю. И да, будь ты проклят, но я не смогла бы родить ему детей, потому что видела и чувствовала его радость, когда он взял на руки своего первенца… И видела, как он закрыл широко распахнувшиеся глядящие в вечность глаза своего истерзанного сына… И всех прочих детей, которых он нашел мертвыми в тот день.

Резкий вздох и тихое:

– И я рада, что Малисент никогда не узнает о том, что взяв на руки их ребенка, Навьен в большей степени испытает страх, чем радость… Надеюсь, она этого не заметит.

Даркан взмахнул рукой, призывая искажение реальности, и, временно восстановив покрытие двора и спокойно направился ко мне. Странное дело, я больше не боялась его, но с его приближением интуиция все равно включила режим «опасность», и на месте я осталась лишь волевым усилием.

И когда он подошел, я отважно осталась на месте… хотя вообще надо было свалить. Мы с ним наедине впервые со свадьбы Навьена и Малисент вместе оказались. И внезапно, помимо настороженности и страха, я ощутила снова ауру его притяжения. Охрененный коктейль. Это когда интуиция вопит «спасайся кто может», разум бьется в истерике, душа прикидывается мертвой и вообще делает вид, что ее тут никогда не существовало, а тело… Вот тело реагирует абсолютно иначе.

– Каиль…

Ты смотрел на меня спокойно и в то же время с горечью, которую не скрывал даже хищный алый отблеск в твоих глазах. И вот этого хищного блеска я испугалась… если вообще когда-либо переставала его бояться.

– Скажи мне, – сильные пальцы, почти невесомо прикоснулись к моей щеке, – а что еще ты умеешь делать в этой жизни, кроме того как мстить?

Удар наотмашь.

Не физически, но гораздо более убийственно, если бы просто ударил.

Я пошатнулась и ты поддержал, не дав упасть.

– Мне пора, – я высвободила плечо из его пальцев, развернулась и покинула дом Райдена, не оборачиваясь.

Потом свалила из Изнанки.

***

В моей доставшейся от Даркана крепости жила моя же свекровь, мать самого князя. Не то чтобы мы с ней ладили, но она заявила, что и дом ей привычнее и звание княгини Даркан, и князь Даркан под боком. Даже если князь Даркан это теперь я. Поэтому по возвращению из Изнанки в дом я вообще никогда не заходила. Шла в гараж, брала свой автомобиль и мчала в микрорайон – к стылой квартире, ко всегда излишне почтительным соседям, и к кровососикам, заделавшимся местным отрядом помогателей. Короче если бы человек-паук был бы таким, как мои мелкие кровососы, он бы по стенам не просто так лазил, он бы по ним мусор выносил, или продукты заносил пожилым и пенсионерам. А еще мои мелкие упырята организовали свой бизнес – выгул и поиск домашних питомцев. Это было прикольно. А вот то, что алкоголя теперь не было нигде в районе пятидесяти километров не очень – мне, как князю Даркан, иногда очень хотелось выпить.

Сегодня особенно.

И взяв ключи у подоспевшего дворецкого, я уже было направилась к гаражу, как вдруг дверь в замок открылась и я услышала тихое:

– Каиль.

Мама…

– Привет, мам, – прозвучало неловко.

Она вышла на порог, и поспевший дворецкий помог ей спуститься по ступенькам – мама была в положении. Скоро у меня появятся братик или сестричка. В роддоме нужно будет сделать вид, что я рада… Будет репетиция перед родами Малисент, когда мне тоже придется делать вид, что я рада…

И тут дверь снова открылась, и моя наложница, склонилась в реверансе, пропев:

– Приветствую князя!

Черт, все хорошо в этом подарке от Даркана было, я даже против его матери вообще не возражала, но на кой мне сдалась наложница?

– Сегодня интима не будет, – прошипела, с трудом вообще терпя бывшую княгиню Мортем пусть даже и в лишь «условно» моем доме.

Но польза от нее была – за свекровью моей приглядывала, и за матерью моей свекрови, и за усыпальницей. В принципе это была единственная возможность для бывшей княгини Мортем иметь хоть какое-то достойное существование – лиши я ее титула своей наложницы, и ее прибили бы, едва она вышла за пределы крепостной стены. Слишком многим, как оказалось, убитый князь Мортем перешел дорогу.

– Но, – она несколько замешкалась,– княгиня… эм… в смысле, князь, я старательно изучила данный вопрос и готова доставить вам удо…

– Только через мой труп!

– БДСМ? – она вообще все неправильно поняла.– Что ж, я приложу все силы…

– Изыди! – у меня нервы откровенно начали сдавать.

– Но я приготовила отвар из трав…

– Уверена, он чудесен, но пить не буду. В целом все виды напитков в стиле «выпей отраву, тварь» не в моем вкусе. Все, скройся с глаз.

И бывшей княгине пришлось испариться.

Мама, подойдя, помялась и смущенно произнесла:

– Не хотела говорить об этом, но мне очень жаль, Каиль, что мое недостойное поведение в прошлом, заставило тебя стать…

– Стать кем? – не поняла я.

– По статистике, женщины начинают предпочитать женщин, после… травмирующего опыта с мужчинами, особенно в детстве и подростковом возрасте.

И вот кто просил ее выходить замуж за психиатра?

Под моим возмущенным взглядом мама смутилась еще сильнее, и сказала:

– Я хотела поговорить с тобой. Просто как мать с дочерью. Где-нибудь в тихом месте, где… где будут звезды.

Звезды…

– Подожди я за машиной схожу.

Мой автомобиль могли и подогнать, но с того момента как князь Тьмы подарил мне его, я предпочитала никого не пускать за руль этой машины. И не только из-за собственнических чувств, а они тоже были, все таки моя первая тачка, как-никак, но и потому что узнала правду – автомобили князей сильно отличались от автомобилей других вампиров. Очень сильно. Управлять подобным монстром без перстня с красным камнем было не совсем безопасно, так что из гаража свою машину я выгоняла всегда сама.

Подъехала к маме, вышла, помогла ей сесть и пристегнуться – в ее положении это было несколько сложно.

***

По дороге заехала в магазин. Мама ничего не просила, но у беременных женщин свои потребности. А я теперь чувствовала желания других, даже если не хотела читать их мысли… Скупая всяческие вкусняшки для мамы, о которых она тоже не просила, но я точно знала, что ей их хочется или захочется в самое ближайшее время, я вдруг поняла – тогда, в тот день, Даркан знал, что в туалет мне ненужно. Но так же он чувствовал и то, что для меня жизненно необходимо выйти… Если я сейчас обладаю хоть десятой долей его способностей, то… Он знал. Он все знал. И когда он остановился перед аптекой…

А, черт, даже думать об этом не хочу.

На кассе мне пытались вручить все в подарок, сходу оценив и блеск в глазах и тачку за окном, но людьми мне теперь управлять было проще, чем самой собой.

Расплатившись, забрала пакет, пошла подождала маму, потом, осторожно поддерживая, провела к машине, усадила, пристегнула, всучила все купленное.

– Каиль, не стоило, я ничего не хочу…

– Захочешь.

И я захлопнула дверь.

Внезапно осознав, что я повела себя… как князь. Один в один. Потому что приняла решение, даже не спросив, и сочла это абсолютно правильным. Естественным. Словно так и должно быть. Ученые говорят, что животные предчувствуют наводнения, землетрясения и прочие стихийные бедствия – для них это естественно, а я предчувствовала желания людей, и для меня это стало тоже нормой…

Постояла, подышала, успокаиваясь.

Обошла автомобиль, села за руль, а когда захлопнула дверцу, услышала от мамы:

– Я уже недели две никак не могла понять, чего же мне так сильно хочется. А это был арбузный сок. Каиль, ты всегда была очень внимательной и заботливой девочкой, но… но как ты догадалась сейчас? Это именно тот вкус. Именно он. Спасибо, доченька.

– Не за что… – и я включила обдув кондиционера, направив на свое лицо.

Так слезы высыхали мгновенно, уже проверено.

***

Ехали недалеко, но долго. В смысле для меня долго. Пришлось тащиться со скоростью в восемьдесят километров, ехать быстрее я поостереглась, учитывая мамино положение.

Когда выехали на смотровую площадку ближайшей горы, выходить не стали – было ветрено, так что я просто открыла крышу, и выключила фары.

Чуть опустив сидение, мама полулегла, запрокинув голову и глядя на звезды. А я сидела, и смотрела вдаль, на огни раскинувшегося внизу города.

Я не любила звезды… Теперь больше, чем когда-либо.

И я никогда не забуду то самое, из далекого детства:

«Мама, смотри, звезды падают»

«Они не падают, они умирают»…

– Когда началось мое лечение, Марк рассказал мне одну очень интересную легенду. Легенду о том, что звезды на ночном небосклоне, это покинувшие наш мир люди, и когда мы говорим с ними, они могут нас слышать.

Да ладно! А он точно психотерапевт? Надо бы лицензию проверить.

Но мама не обратив внимания на мой скепсис, продолжила:

– Когда умер твой отец, все звезды для меня погасли…– Я невольно крепче сжала руль. – Сначала взорвались, ослепляя и выжигая все внутри, а после погасли…

Пауза и тихое:

– Я знаю, как много зла причинила тебе…

– Это в прошлом, – резко оборвала ее. – Мам, забей, я серьезно. Ты была не в себе, а он был просто уродом, да еще и со свехспособностями, так что… Забей, твоей вины в этом нет, я серьезно.

– Есть.

Она закрыла бутылку с соком, сжала ее в бледных ладонях. – Есть, Каиль. Я имела право на горе, ведь я потеряла любимого, но я не имела права терять себя в этом горе, ведь у меня была ты.

Я повернулась и с удивлением посмотрела на нее. За все годы со дня смерти папы, она впервые говорила что-то настолько логичное и обоснованное.

– Никогда не прощу себя. Никогда.

– Мам, хватит, – я попыталась остановить все это.

Но, не желая останавливаться, она продолжила:

– Я лишила тебя детств. Я лишила тебя юности. Из-за меня ты едва не стала любовницей своего отчима… будь он проклят. И по моей вине, все, на что ты способна тратить силы сейчас – это месть.

Я хотела остановить ее ровно до этих слов. Но когда она сказала про месть, я лишилась способности произнести хоть слово.

– Бабушка Лора и бабушка Мишель сделали все, чтобы ты выжила, – продолжила мама. – Они сделали то, чего не смогла я, и я буду благодарна им до последнего вздоха. Но ребенка должна воспитывать мать, и если бы не моя безответственность, ты бы научилась не только выживать, но и жить. Жить, а не тратить все свои силы и ресурсы на месть. И как бы мне ни было больно говорить об этом, но мстить ты научилась, доченька, а любить нет…

Слезы соскользнули с ресниц, и я внезапно выпалила:

– Думаешь, у меня было на это время?

Мама вздрогнула, и мне вот точно не стоило срываться, но какой-то винтик в системе сломался, и мне, походу тоже уже нужен был психиатр.

– Первый раз мне понравился мальчик в секции по карате, – я говорила, глядя вдаль, на огни вечно не спящего города. – Очень понравился, и он знал, что мне не безразличен. В первом же спарринге я из-за своих чувств не смогла ударить его, зато он отправил меня в нокаут и получил пояс. Это был первый урок для меня.

– Каиль, – мама протянула руку, и коснулась моей руки.

Отдернув ладонь, я вытерла слезы и продолжила:

– В полицейской академии – дала одному, значит, дала всем. Ты или товарищ по команде, или баба – выбирать, как говориться тебе, но правило есть правило… кто бы, что бы ни говорил, обещая луну с неба и кофе в постель. Князь правду сказал, подметив, что я готова была влюбиться в любого сопливого парня с постера, но он не догадывался о причинах – влюбляться в недостижимую мечту было безопасно. И никаких последствий. Посидела, повосхищалась, пострадала, сорвала постер со стены, нашла новый объект для влюбленности и все.

На секунду я умолкла, а потом как плотину прорвало.

– Я влюбилась в Навьена, мам. Всю жизнь избегая любви с последствиями, я в итоге выбрала того, последствия отношений с которым гарантировали гибель не только мне, но и ему. Почему так? Не знаю. Возможно, мне не хватало отца, а Навьен был старше, и я к нему потянулась как сопливая наивная идиотка.

– Я думаю, тебе стоит поговорить об этом с Марком, – осторожно посоветовала мама.

– Не о чем говорить, – я продолжала сжимать руль. – Не о чем. Не зная о его прошлом, я бы может попыталась бы, но когда узнала… Быть рядом с ним, это все равно что постоянно видеть страх в его глазах.

– Страх? – переспросила мам.

Я не стала объяснять. В памяти возникла пещера, полупьяная я, практически трезвый Навьен и его слова: «Я никогда не трону тебя, Каиль. Никогда, понимаешь? Я не знаю, как ты вернула меня к жизни, но после смерти все, чего я хотел – быть рядом. Видеть тебя, твоих детей, знать, что ты жива. Я люблю тебя. Я люблю тебя больше своей гребанной почти вечной жизни, и потому не трону. Никогда не трону».

И те, что он сказал позже: «Я подыхал счастливым, Каиль, искренне веря, что сумел защитить любимую по мере своих сил и возможностей. По крайней мере, я знал, что ты останешься жива. В любом случае, ты останешься жива. А вот если я тебя трону… Мне больше тысячи лет, Каиль, и я прекрасно знаю, что как бы не берег тебя, как бы не пытался скрыться – Даркан нас найдет. И мне плевать, если сдохну я, понимаешь? Потому что есть вещи пострашнее смерти, Каиль. Гораздо страшнее. К примеру, увидеть, как князья убивают твоих жену и детей. Вот это страшно. И потому ты будешь рожать от Даркана, Каиль, а я… мне будет достаточно, просто видеть тебя живой. И я буду любить твоих детей, как собственных».

Слезы сорвались с ресниц, прокатились по мокрым щекам и на этом все. Плакать я перестала.

– Какая ирония, – мне было так горько в этот момент, – он говорил, что ему для полного счастья будет достаточно просто видеть меня живой. А я видя его живым, конечно рада, но, черт возьми, вообще не счастлива. И еще он говорил, что он будет любить моих детей как собственных… а вот я так не смогу, мам. Мне еще предстоит посетить Малисент с поздравлениями, но… Как бы хорошо я не относилась к Мали, боюсь, принести ей свои поздравления будет для меня слишком…слишком тяжело…

И запрокинув голову, я посмотрела на звезды.

«Мама, смотри, звезды падают»

«Они не падают, они умирают»…

– Интересно, если верить словам Марка, отец видит нас сейчас?

– Я бы не нашла в себе силы заговорить с ним, – призналась мама.

И это признание далось ей нелегко.

– Я бы тоже… – вот такое идиотское состояние.

– Это не твоя вина, тебе было всего пять лет, ты едва ли его помнишь. Но я знаю, как часто ты ходишь на могилу к бабушкам.

Да, часто. Слишком часто… Настолько часто, что это может стать опасным для тех людей, с которыми мы сейчас меняем к лучшему этот прогнивший коррумпированный насквозь мир.

– Каиль, – я вдруг ощутила все то напряжение, чтое охватило маму, которая решилась задать действительно страшный вопрос, – Каиль, твой отчим, он…

Она хотела спросить «Жив?». Я ощутила это так же ясно, как если бы услышала произнесенное вслух. Вот она сила вампирских князей… точнее сила Даркана. Да, многое же он мне дал, с этим не поспоришь.

– Он мертв, – тихо сказала я.

И мама выдохнула, не скрывая облегчения, а я только сейчас поняла, что она боялась. Все это время она продолжала бояться. И даже сейчас под защитой вампиров и моей. Хотя к моей защите мама относилась не слишком серьезно, для нее я все еще оставалась ее маленькой девочкой. Забавно.

– Ты отомстила? – вот этого вопроса я не ожидала.

Но ответила честно.

– Отомстила. Потом снова отомстила. И снова. Его жизнь в тюрьме я превратила в нечто худшее, чем ад, так что… последние годы он прожил значительно хуже, чем планировал… это если мягко выражаться. А когда его попытались вытащить из тюрьмы – он умер. Сначала больше двадцати раз сам кинулся на нож – все сокамерники как один подтвердили его излишнее усердие в попытке расстаться с жизнью, но на этом не закончилось. Потом он слегка не то вколол себе в капельницу в тюремном лазарете… будучи без сознания, но когда и кого это останавливало?! Потом немножко горел. Потом его останки кое-как вытащил князь Мортем, но после подавления его бунта, отчим окончательно потерял все признаки жизни. Жалеть не буду, и даже жалость изображать не стану. В конце концов, отца убил он. Жизнь за жизнь, как говорится.

– Мне жаль, что тебе пришлось пройти через это… – прошептала мама.

Подумав, нехотя ответила:

– Ну, я, к примеру, знаю одного вампира, которому пришлось убить собственного отца, чтобы спасти жизнь своей матери. Так что у меня еще не худший случай, если уж серьезно.

– Какой ужас…

– Ужас для него начался потом, когда пришлось взвалить на себя все обязанности князя, – усмехнулась я.

И впервые подумала о том, а что в тот момент чувствовал сам Даркан? Не уверена, что были сожаления по поводу отца – учитывая, что он способен чувствовать намерения людей и вампиров, как теперь чувствую их я, он понял, что его отец, в стремлении сделать княжну Мортем своей женой ни перед чем не остановится, да и сына наверняка тоже попытался бы убить. Так что сожалений молодой князь явно не испытывал ровно до тех пор, пока не осознал, что у этого убийства имеются определенные последствия. Такие как власть, взваленная на него ответственность и необходимость женитьбы ко всему прочему. Женитьбы на той, кто вообще замуж за него не хотела и сразу полюбила Навьена.

И я даже не представляю, что чувствовал Даркан, когда его жена, то есть я, тоже взяла и влюбилась в Навьена. Двойной удар по всей его самооценке. Убойное комбо. Вообще если так посмотреть, даже странно, что он не убил Навьена окончательно, ведь мог бы.

И вдруг я почувствовала боль. Сильную. Нарастающую. Внизу живота.

И эта боль принадлежала не мне!

– Мам, – я перегнулась, забрала пакет со вкусняшками с пола, перекинула их назад, закрепила сок в держателе, поправила ремень безопасности, чтобы на ее живот не давил. – Мы сейчас поедем, очень-очень быстро. Закрой глаза и не бойся, это не обычная машина и я прекрасно умею водить.

– Каиль? – мама явно испугалась.

– Дыши, – посоветовала ей, – просто дыши…

Седьмой месяц! Рано, черт возьми! Слишком рано!

***

Доктора Савадж я набрала, несясь на огромной скорости с горы, порой срезая путь практически напрямую, пролетая через участки на которых априори не было дорожного полотна. Мама боялась лишь первые минут двадцать, а после почувствовала то, что уже основательно ощущала я.

– Как? – было ее единственным вопросом.

– Ты близкий мне человек, я тебя чувствую, – быстро ответила.

Проклиная некоторых любительниц полакомиться у очередного трупа, и не спешивших ответить мне на звонок.

Когда же Савадж, наконец, изволила ответить, я уже была готова перегрызть ей горло в самом буквальном смысле этого слова.

– Князь Даркан, дорогая, рада тебя слышать, – проворковала вампирша. – Как дела?

Пока не родила, блин!

– Седьмой месяц, сильное кровотечение, похоже, выкидыш, – срывающимся голосом, проговорила я.

– Кто пациентка? – мгновенно перестала фамильярничать Савадж.

– Человек, – то, что она моя мать было не существенно для вампирши, а вот то, что человек – существенно.

– Где вы?

Я скинула координаты.

Савадж скинула адрес ближайшего вампирского госпиталя и сказала:

– Поторопись.

Но я и так мчалась на пределе.

***

Белые стены сверх современного госпиталя, сплошные упыри вокруг, неизменные реверансы и поклоны и я, сидящая в комнате ожидания и готовая нервно грызть что угодно, подошли бы даже кактусы. Я бы предпочла быть сейчас рядом с мамой, Марка к ней пропустили, а меня выставила доктор Савадж¸ потому что я князь, я влияю на окружающих, волей-неволей моя нервозность передается и медперсоналу, и при мне человеческий врач акушер-гинеколог трясется от ужаса, не в состоянии сосредоточиться на состоянии пациентки.

На пару минут ко мне вышел Марк. Отчим, блин. Посидел рядом, старательно сдерживая свой страх, а ужас он испытывал интуитивный, как впрочем и все, кто находился рядом с вампирскими князьями. Особенно со столь сильным князем, как я.

Что-то сбивчиво рассказывал о том, что беременность была с самого начала с осложнениями, но у мамы было чувство вины, она хотела побыть хорошей матерью хотя бы для одного ребенка, чтобы искупить свою вину передо мной. И в последнее время ей становилось все хуже, но она все равно хотела сегодня встретиться со мной… как чувствовала, что можем больше никогда и не поговорить.

Я кивала словно болванчик, не понимая половины его слов, не видя окружающего пространства из-за застывших в глазах слез, и продолжая чувствовать все усиливающую бесконечно нарастающую боль…

Дрожащими руками схватила телефон, и едва Савадж ответила, произнесла:

– Обезболивающие не действуют, у нее скоро будет болевой шок.

– Ты… Князь, как ты?.. – она явно была в шоке.

– Быстрее.

И я вырубила телефон.

Марк помчался к матери.

Я осталась сидеть одна, за тремя дверьми из бронированного стекла от мамы.

И вдруг все изменилось.

Чувство абсолютного спокойствия и уверенности в том, что все будет хорошо – нахлынуло внезапно. Следом мои плечи окутали теплым плащом с запахом вампира, которого я узнаю не то чтобы из тысячи, их пару миллионов тысяч сходу. Затем мне вручили обжигающее кофе с запахом шоколада и мяты, а на левом запястье защелкнулся браслет с камнями от бледно-желтого цвета, до янтарного и золотого.

– Что это? – тихо спросила, у севшего рядом князя Тьмы.

– Цитрин. Знаю что не самый любимый из твоих цветов, но сейчас тебе потребуется его сила.

Судорожно вздохнув, тихо спросила:

– Как ты узнал?..

– Ты знаешь ответ, – почти, что попытка пошутить. Но затем последовало серьезное: – Мы чувствуем боль своих близких. Так я ощутил боль матери в момент, когда отец лишал ее жизни. Так я чувствую тебя.

Медленно сделав глоток одновременно и обжигающего и охлаждающего кофе, спросила:

– А кого еще?

– Если ты спрашиваешь обо мне, то на этом все. Лишь вас двоих.

Вот такая суровая правда жизни.

Я посмотрела на браслет с камнями, под цветом белых больничных ламп сияющих золотым блеском, и произнесла:

– Ты сказал, что мне сейчас потребуется сила этих камней. Что ты имел ввиду?

Помолчав, князь спросил:

– Что ты чувствуешь сейчас?

Мне было страшно произносить это вслух, но я все же сказала:

– Боль.

– Она исчезает?

Мы толком не говорили со дня свадьбы Малисент и Навьена, я все никак не могла привыкнуть к голосу князя, но ситуация не позволяла сейчас думать о себе.

– Она нарастает, – прошептала с ужасом.

– Значит, ты знаешь, чем все закончится, – произнес Даркан.

Бумажный стаканчик с кофе выпал из моих рук и на полу почти черная жидкость разлилась пятном предвещающим бедствие.

– Мать или ребенок, – Даркан одним жестом заставил исчезнуть попытавшуюся прибраться уборщицу. – Марк выберет ребенка. Но я поступлю так, как решишь ты.

Повернув голову, посмотрела на князя. Выглядел он так себе – волосы собраны в короткий хвост на затылке, значит, битва на болотах в Океане Хаоса выдалась не из простых, иначе он бы вообще внимания на волосы не обратил, а тут собрал, чтобы даже тени не бросали на линию обзора. В принципе князь явно переоделся, а вот помыться толком не успел – под ногтями была грязь. На запястье тоже.

– Нашла о чем думать, – мягко укорил Даркан. – Твоя мать не вампир, времени почти не осталось. Выбирай.

Закрыв глаза я сосредоточилась на матери и вдруг словно сквозь туман услышала слова Марка: «Она выбрала ребенка. У меня завещание и в нем четко выражено ее желание. Спасайте ребенка, доктор Савадж… Больше всего она хотела стать хорошей матерью, а я… я должен поступить так, как она хотела»…

Мамочка, прости меня…

– Я не хочу ходить на кладбище еще и на ее могилу, – вот такая я эгоистичная сволочь и тварь.

И поднявшись, князь Тьмы отправился в операционную.

Я слышала крик моего нового отчима, а после душераздирающий крик моей матери и ее отчаянное «Нет!!!» било по ушам и разрывало душу.

Через минуту Райден вышел из операционного блока, неся не силишкам аккуратно завернутое в окровавленные тряпки тельце младенца. Слишком крохотного даже для недоношенного новорожденного и не подающего никаких признаков жизни.

Даркан подошел ко мне и произнес всего одно слово:

– Решай.

Мое сердце разрывалось от боли, и не только от моей – там, в палате, рвалась и металась моя мать, которая ненавидела вампиров точно так же, как и я когда-то… а может даже больше, чем я.

– Не могу… – прошептала, глядя на князя полными слез глазами.

Моя душа рвалась и плакала, моя боль была почти невыносима, моя мать меня никогда не простит, и я не могу винить ее в этом.

Я могу винить только себя, исключительно себя, больше некого…

– Тогда решу я, – произнес князь Тьмы.

И простер руку над неподвижным тельцем.

Несколько слов, засбоивший свет в вампирском госпитале, сделавший все вокруг каким-то ирреальным, и капля крови, сорвавшаяся с пальца князя и упавшая в крохотный приоткрытый ротик погибшего человеческого младенца…

Слабый, едва слышный писк новорожденного вампира прозвучал через почти сразу и возымел действие – на звук примчались нянечки из реанимации для новорожденных, к нам поспешили и врачи и Даркан передал младенца им, непрестанно кланяющимся своему великому князю.

Князья способны оживлять – он оживил.

***

Мама звонила мне снова, снова и снова, а я сидела, смотрела на телефон и трусливо не брала трубку.

Несколько раз звонил Марк.

Доктор Савадж тактично присылала сообщения о состоянии моей матери и… брата. Стало известно, что родить еще раз мама больше никогда не сможет. Она знала об этом, знала о рисках, и все равно выбрала эту гребанную беременность, а мне не хватило опыта и близости к ней, чтобы что-то понять и помочь ей до того, как начался выкидыш едва не отобравший ее у меня навечно. Братишка уверенно набирал вес, ел за двоих, а своему отцу Марку вцепился в горло при первой встрече – Савадж с трудом предотвратила убийство. Но она же сразу предупреждала отчима, что ничего хорошего из этой встречи не выйдет – вампиреныш, даже будучи в утробе, знал, кто виновен в том, что его мать чуть не умерла. И он защищал мать. Если братик когда-нибудь простит своего отца, а моя мама примет такого ребенка, отчиму придется несладко. Остается только надеяться, что профессиональные навыки помогут Марку, а так надежды мало.

Потом пришло сообщение от моей треклятой наложницы:

«Дорогой князь, вся техника БДСМ была изучена со всей прилежностью и старанием. С нетерпением ожидающая вас, ваша возлюбленная».

Охренеть не встать, у меня теперь еще и возлюбленная есть, просто наложницы, по мнению бывшей, княгини Мортем походу было мало.

Взяла телефон, направилась искать князя.

С момента моего позорного побега из госпиталя, я сидела в Дарк-сити, пользуясь тем, что никто из служащих и слуг вообще не смеет подняться в пентхаус, и Даркан все встречи проводит внизу, на предпоследнем этаже… а я пока что вообще на глаза никому не показывалась.

Князя я нашла в крытом бассейне.

Видимо бой за красный гранит на болотах Океана Хаоса выдался основательно грязным, потому что теперь Райден посещал этот бассейн раз по пять в сутки, а душ раз десять.

– Никогда не угадаешь, что придумала твоя наложница, – садясь на бортик бассейна, и опуская ноги в ледяную воду, сообщила я.

Остановив заплыв, князь повернулся ко мне и поинтересовался:

– И что же?

Демонстративно открыв телефон, продекламировала присланное:

– «Дорогой князь, вся техника БДСМ была изучена со всей прилежностью и старанием. С нетерпением ожидающая вас, ваша возлюбленная».

Рассмеявшись, Райден подплыл ко мне, остановился, сжал мои подмерзшие уже ноги и растирая ступни в воде, высказался:

– Всегда можно выдать ее замуж.

– Ага, счас! Знаешь, среди людей ходит одна забавная байка. Идут как-то министр и его жена и видят дворника, который некогда был ухажером жены министра. И муж говорит: «Дорогая, вот смотри, если бы ты тогда вышла за него замуж, сейчас была бы женой дворника». А жена с усмешкой ему и отвечает: «Нет, дорогой, если бы я вышла за него замуж, сейчас министром был бы он».

Даркан рассмеялся и, кивнув, сказал:

– Согласен, пусть пока присматривает за матерью и бабушкой. Учитывая характер моей матери, рядом с ней особо не поинтригуешь.

Я улыбнулась, но тут снова позвонила мама и моя улыбка померкла.

– Да уж.

Главный вампир одним рывком выбрался из бассейна и сел рядом. Я принялась болтать ногами в воде, не боясь ничего намочить, потому что на мне все еще была только рубашка, причем не моя, так что вообще не жалко. Но надо бы кого-нибудь отправить за моей одеждой, а то прошлое платье – из автомобиля маму доставала я, и платье все было в крови… в ее крови…

– Без тебя на совете неимоверно скучно, – внезапно произнес Райден.

– Почему это? Я же в принципе обычно молчу.

– Это ты для остальных молчишь, а мне без твоих: «Старый дурень опять за свое», «Любовницу бы сменил, придурок, эта явно на героине», «Герой на героине, героиня на героине», «Старый конь борозды не видит» и «Хрен тебе, а не должность твоего сына в совете», как-то совсем не весело.

Подумала о совете, реально как там без меня? Князь Даркан все-таки влиятельная фигура, даже если я и княгиня, но потом пришла мысль об одежде, которую нужно привести, о платье, которое все в крови… о маме…

– Есть одна идея, – внезапно сказал Райден. – Собирайся, я приказал твоему индиговолосому стилисту привезти твою одежду, все уже два дня тут на месте.

– А… мне почему не сказал?

– Не знаю, – вампир пожал плечами покрытыми капельками воды. – Вероятно причина в том, что мне нравится видеть тебя в моей одежде. В любом случае уже не важно. Собирайся, попробуем кое-что провернуть. Если дело пойдет не так как запланировал – вмешаемся, но в принципе я уверен в успехе и в том, что мать примет твоего братика.

И вот я как сидела, так и осталась сидеть.

– Собирайся, Каиль, желательно быть там к полуночи, а уже почти одиннадцать.

И он направился в душ, а потом переодеваться и…

– Рай… – тихо позвала я.

И князь остановился.

Затем медленно повернулся и переспросил:

– Как ты меня назвала?

Посидела, посмотрела в бассейн и ответила:

– Валиант – не твое имя, и оно ужасно, как и его хозяин. Велиар вроде как твое имя, но мне не нравится ни тот, кто тебе его дал, ни значение этого имени. Райден хорошее имя, но Райден теперь есть и в нашем времени, а как-то называть вас двоих одним именем для меня слишком. Поэтому «Рай».

– Оригинальненько, – весьма скептически высказался Даркан. – Тебе не кажется, что имя Рай несколько не соответствует статусу полновластного князя Тьмы?

Я подняла взгляд на него. Оглядела с ног до головы все его безупречное тело, всмотрелась в глаза цвета мокрого асфальта и сказала:

– Да кому какое дело, как я тебя называю?! На публике не буду, обещаю.

– Мне, – тихо произнес он, и я увидела, как в его глазах вместо опасного блеска появляется сияние совершенно иного характера, – мне не все равно. И мне… нравится.

Когда он уходил, я старалась смотреть чисто на бассейн и никуда больше. А еще я подумала о том, что и мне кое-что нравится… носить его рубашки к примеру. Удобные между прочим. И его.

***

Спортивные брюки и кроссовки я использовала свои, а вот черную шелковую рубашку нагло прихватизировала у князя. Райден слегка удивился, правда, но я, между прочим, постучалась, прежде чем войти, так что когда вошла, голым никого не застала – застала Даркана в стремительно застегиваемых брюках. И потому молча потырила рубашку и так же молча вышла.

Выезжали мы на автомобиле князя. Черт его знает, когда я еще смогу за руль сесть, пока что не могла. Посттравматический синдром видимо.

Охрана в вампирском госпитале в принципе была на уровне, но когда мы подъехали нам вообще вопросов никаких не задавали – открыли ворота и кто мог, попрятался, кто не мог вышли и склонились в поклонах. И если я еще кое-как пыталась отвечать на приветствия, то князь Тьмы сделал вид, что вообще никого не видит. В общем, бог спустился с небес, богу по барабану на простых смертных. И в целом он очень даже походил на небожителя – в строгом черном костюме, со строгой прической, в стильных очках с золотой оправой, с перстнем в котором был закован черный притягивающий взгляды черный алмаз и грацией истинного хищника, типа тигра там, но раз в двести круче и опаснее. А рядом с великолепным темным божеством плелась вся такая обычная я, в джинсах, белых кроссах и черной мужской рубашке. Стилист мой от отчаяния натурально взвыл, но лично мне все нравилось.

В госпитале нас ждал поспешно сбегающийся и склоняющийся в поклонах персонал, а так же безотчетный ужас – князь Даркан, то есть я, само по себе нервирующее зрелище, но целый князь Тьмы это было уже слишком даже для упыриной нервной системы.

– Идешь за мной. Держишься рядом. Все что скажу, исполняешь мгновенно! – холодно приказал князь

– Да, Рай. Как скажешь, Рай. Все что пожелаешь, Рай.

Райден остановился.

Чуть в его спину не врезалась. Если бы не мгновенно среагировавшая вампирская сущность сейчас там бы вся моя морда лица там и отпечаталась, и самое главное – помада. Ярко алая. Индиговолосый на все согласился, но сказал, что обязательно в моем образе должен быть алый элемент в тон к цвету камня символизирующего княжеский статус. Мне бы и подвески хватило какой-нибудь, но алая подвеска осталась на квартире, а вот помаду мой стилист умудрился прихватить с собой. И вот только что все его труды едва не остались на пиджаке моего темнейшего начальства.

– Да уж, даже отчитывать тебя не хочется, – улыбнулся Райден и взял меня за руку.

Не то чтобы князь, взявший за руку князя, было нормальным явлением… но мы как-то обоюдно плевать хотели на условности. Тем более что так было быстрее.

Поднимаясь на лифте на четвертый этаж, я только об одном спросила:

– Почему именно в полночь?

– Сущность вампира обретает наибольшую силу с полуночи до двух, – кратко ответил князь, и вдруг с нежностью добавил:– Еще вопросы, моя княгиня?

– Я твой князь, – гордо напомнила.

– Если я скажу «мой князь» это будет как-то слишком.

Внезапно поняла, что мне бы понравилось. Особенно если бы такая фраза прозвучала где-нибудь на совете. Вышло бы вообще улетно, что-то типа: «Мой возлюбленный князь Даркан, есть ли у вас какие-либо замечания по поводу предложения князя Марха?».

– Жестокая ты, у князя Марха больное сердце, – рассмеялся Райден.

– Ладно, тогда пожалеем, – улыбнулась я.

И мы вышли в неонатальном отделении.

Тут все так же кланялись и расступались, но теперь я шла с таким же невозмутимым выражением лица, как и князь Тьмы. По крайней мере – очень старалась.

В отделении, где лежали новорожденные, находилось примерно около тридцати кровосиков, это был крупнейший вампирский госпиталь в столице, так что я ожидала увидеть много вампирчиков. Но вот чего не ожидала совершенно, так это того что узнаю братика с первого взгляда. И вообще не думала, что меня узнает он. Но кровососик размером меньше всех тут, радостно взвыл что-то типа «Уииии!», подскочил и подпрыгнул аж до потолка. Теряя укутывающие его пеленки и оставаясь в одном подгузнике, прополз по этому самому потолку и радостно кинулся ко мне. Причем в отличие от Марка, мне достался не монстреныш желающий вгрызться в яремную вену, а крошка, обнявший меня крохотными ручонками и прижавшийся всем тельцем.

С нежностью обнимая малыша, я посмотрела на Райдена и поняла, что стою и улыбаюсь самой счастливой улыбкой.

– Ты просто светишься от счастья, – произнес князь.– А теперь переходим к самому сложному?

Я догадывалась о чем он, и понимала, что будет не просто… Но теперь, обнимая братика, внезапно поняла, что если мама его не примет, его заберу я. И от этой мысли стало спокойнее.

– Попробуем, – кивнула я.

***

Пока шли вниз, в послеродовое отделение, расположенное на втором этаже, малыш все так же обнимал меня и, натужно сопя, пытался что-то рассказать, акугая и подвывая. Выходило потешно до невозможности, а потом Даркан снял с себя пиджак и укутал малыша, а я подумала – хорошая ж из меня старшая сестренка, даже не додумалась взять с собой одеялко из его колыбельки.

– Не кори себя, суть в том, что ты его пока не чувствуешь, а я да. Ну и про одеяльце так же стоило бы подумать мне.

– Ты настолько невероятный, что даже не даешь мне в полной мере почувствовать себя виноватой, – призналась ему.

– Когда действительно будешь виноватой, я тебе об этом…– тут Райден умолк, подумал, и завершил фразу, – не скажу.

– Удобненько, ничего не скажешь.

– Вот и не говори пока ничего, сейчас будет сложно.

Дверь в мамину палату открыл князь.

Прошел первым, приказал проснувшемуся Марку выйти, и едва тот попытался воспротивиться просто надавил силой, используя ментальное воздействие. Моя мать проснулась, ощутив опасность, но замерла, ничего не говоря и глядя на меня.

И в этом взгляде было все – обвинение, боль, невыносимые страдания, непонимание, отчаяние и снова прорва невыносимой боли.

– Извини, – прижимая к себе братика, почувствовавшего материнское присутствие и задергавшегося у меня на груди, – я всегда думала, что я сильная, и что я все выдержу, но при одной мысли, что мне придется приходить на твою могилу… я не выдержала. Как оказалось, не такая уж я и сильная…

И мама заплакала. Молча. Так что только слезы текли по бледному лицу.

– Это мой братик, твой сын, – я сделала шаг к ней.

Но тут князь приказал:

– Стоять.

И я послушно замерла.

Во-первых, Даркан закрыл дверь. Во-вторых, активировал стальные решетки на окнах, и хотел было вовсе изолировать происходящее от бледного и стоящего в коридоре Марка, но не стал, лишь укрепив прочность стекла. Даже не знала, что в вампирских домах предусмотрена подобная опция.

– Каиль, что бы ни произошло сейчас – не вмешивайся, – Райден забрал свой пиджак, небрежно бросил его на стул. – Малыша обратил я. Даже притом, что ты князь Даркан и ты его сестра, в первую очередь подчиняться он будет мне – я сильнее. Поэтому никаких приказов, никаких криков, никаких эмоций, кроме заботы и беспокойства о матери. И забудь о Марке, сейчас не он в приоритете.

Я бы могла промолчать, но не сдержалась.

– Пппочему?

– Потому что для малыша самое главное – его мать. А Марк ему – враг, пытавшийся убить его мать. И если ты проявишь заботу о Марке, ты мгновенно перейдешь в категорию врагов. Еще вопросы есть?

Отрицательно покачала головой.

– Отпускай, – приказал Райден.

И я разжала руки.

Вполне себе ожидая, что малыш ринется к маме так же, как помчался ко мне, едва увидев. Но нет. Маленький всего несколько дней как родившийся вампиреныш стал монстром, и с утробным рычанием бросился к окну, терзая его когтями, клыками, ударяя маленькими кулачками, но от этих ударов по стеклу шли трещины.

– Силен, – уважительно произнес Райден.

– Я в ужасе, – изо всех сил стараясь сейчас не думать о Марке, потому что… если Даркан был прав, а он всегда прав, меня за такие мысли и погрызть вполне могут.

И вдруг мама произнесла:

– Дэн. Дэнни…

И монстр мгновенно замер. Затем повернул головку, еще не спрятав клыки, и хлопая длиннющими ресницами, неверяще, но с надеждой посмотрел на маму.

– Дэнни, – она протянула руки, – иди ко мне.

Вампиреныш издал такой крик ликования, что лично я невольно спряталась за Даркана. В конце концов, он тоже страшный, так что за ним не очень страшно… Тавтология, конечно, зато факт.

Но боялась я зря – братик кинулся к маме, вскарабкался на кровать, забрался на нее и обеими ручками обнял за шею, прижавшись всем тельцем так же, как делал это со мной. И мамин взгляд изменился. Исчез страх, исчезли опасения и она обняла своего пусть особенного, но все же ребенка.

– Каиль, – ее губы тронула улыбка, – Каиль, он меня узнал? Он… он все понимает?

– Он и меня узнал, – я таки выбралась из-за Райдена. – И да, он все понимает. В целом мелкие кровососики они очень умные, но шаловливые сверх меры. А еще они защитники и помощники и…

– Отца впускать будем? – прервал мою речь князь.

Правильно прервал, а то я чуть про захоронения маньяков заживо рассказывать не начала.

Вообще спрашивал Райден меня, но я посмотрела на маму и дождалась ее кивка.

– Каиль, будь наготове, – предупредил меня князь.

И приоткрыл дверь.

Метаморфоза произошедшая с моим братом была мгновенной – вот только что кроха трогательно обнимал мою маму, а вот монстр на четвереньках оскалился в сторону двери и рычит.

– Запрет! – четко произнес Райден.

И малыш перестал рычать.

Но клыки еще скалил.

– Сээгар! – повторный приказ.

И скалиться братик перестал тоже.

– Марк, входите, – вежливо позвал князь Тьмы.

И практикующему психотерапевту потребовалось все его мужество, чтобы войти в палату.

Дэнни следил за ним с нескрываемым желанием вцепиться в горло, но мама начала гладить его по спине, успокаивающе говорить о том, что это твой папа, он тебя любит, и меня любит, и что папа сделал то, о чем просила его мама…

Никто не ожидал, что после этих слов, малютка резко повернется к матери, чтобы уставиться на нее полными непонимания глазенками.

– Дэнни, мама хотела, чтобы ты жил, – все-таки влезла я.

Малыш зарычал и отрицательно покачал головой.

– Я люблю тебя, – прошептала мама, гладя крохотную щечку, – и папа тебя любит. И сестричка очень любит тоже.

И все было бы очень трогательно, но тут князь Тьмы непререкаемо приказал:

– Отца не убивать.

И развернувшийся к нам малютка, покорно склонил головку, принимая приказ.

После этого ни слова более не говоря, Райден вывел меня в коридор, вышел следом и закрыл двери. Через потрескавшееся бронированное стекло, мы смотрели, как сначала малыша гладит мама, и как затем осторожно его ручки касается Марк… Длань психотерапевта за это чуть было не отгрызли, но вмешалась мама, и братик смирился.

Мы простояли там больше часа, выключив свет и скрыв свое присутствие от моей семьи. Я сначала не понимала, зачем это нужно, и лишь в итоге догадалась – когда мама заснула, Марк попытался было забрать малыша и положить в кроватку и вот это было критическим моментом. Вампиреныш зарычал, оскалился, но… Но тут Марк сел в кресло и обнял сына. Обнял, прижал к груди и беззвучно заплакал.

А когда мой братик поднял крохотную ручку и начал вытирать его слезы, заревела уже я. Тоже безмолвно, но сдержаться сил не было.

– Все, теперь можно идти, – тихо сказал Райден, выразительно протянув мне носовой платок.

– Угу… можно…

Братик мирно засыпал на руках у отца, и Марк покачивал его, глядя на сына с нежностью и любовью. Мама, проснувшись, протянула руку и теперь тоже касалась ножки Дэнни, а я… Я подумала, что, а к черту все, может я и эгоистичная сволочь и приняла решение вопреки желанию мамы, но зато теперь я сама счастливая эгоистичная сволочь и вообще ни о чем не жалею.

– Вот и я эгоистичная сволочь, но если уж откровенно – вообще ни о чем не жалею, – усмехнулся князь.

И мы пошли черт его знает куда.

Мы еще не определились.

***

С этого дня между нами все изменилось.

Это просто так бывает, когда одна жестокая эгоистичная сволочь находит другую жестокую эгоистичную сволочь и они как-то внезапно понимают, что реально нашли друг друга в этом огромном необъятном мире, даже двух мирах, и это поразительное чувство единства оно так и осталось с нами.

– Моя княгиня, – голос звучит холодно и отстраненно, отдается глухим эхом под сводами главного зала дворца Тьмы, но удивительным образом звучит на порядок мягче, практически с нежностью, – вопрос с правительством компании «Сейдан»?

Я попыталась достать телефон. Поняла, что он опять заглючил и чуть не выругалась. Сдвинула в сторону стакан с соком особо ядовитого растения Амазонии, просто вкус был приятным, вот и пила его, закрыла и убрала ноутбук и бахнула десятикилограммовым талмудом об стол. Стол содрогнулся, что невольно намекнуло мне на увеличение веса моего гаджета. Кажется, я зря вчера туда всю полицейскую базу загрузила.

Но невозмутимо сделав вид, что все идет так, как и было задумано, и вообще план изначально был именно такой, отлистала на страницу своего единственного, кстати, нормального тысячника и прочла: «Каиль, у троих инфаркт, остальные в обмороке. Что делать будем?»

Черт, как-то все не по плану пошло.

– Все идет по плану! – бодро солгала присутствующим.

И по барабану, что нагло вру – все равно никто не рискнет очки снять, так что…

– Любимая,– внезапно произнес князь Тьмы.

А, дьявол, он же без очков с самого начала заседания сидит, с тех пор как я ляпнула, что этот камень в его серьге очень подходит к цвету его глаз. Но реально цвет был один в один, я речи двух князей пропустила, тупо как малолетка пялясь на самого опасного вампира современности, причем такой всеообщей современности для целых двух миров сразу.

– Да, любимый? – ответила нервно думая, как буду выкручиваться из ситуации.

И даже не сразу сообразив, что я ответила.

В зале Совета внезапно стало очень тихо, а я поняла, что медленно, но очень-очень-очень основательно сижу и краснею.

Решила выкручиваться:

– В смысле, мое дорогое начальство, мой бесценный князь Тьмы, разве могу я вас подвести?

И тут Сайнхор написал:

«Каиль, эти трое, что с инфарктом, сдохли».

Боже, ну до чего же вампир слабый пошел? Ну да падальщик. Ну, ворвался в ваш частный самолет, ну с кем не бывает? Дохнуть-то зачем? Между прочим, хорошие тысячники на дороге не валяются, я за шефом месяц ходила и ныла, чтобы он ко мне хотя бы на полставки пошел и вот! Дожились!

«Так, концы в воду, мы вообще не при делах и понятия не имеем, что случилось».

Но тут фолиант, вот именно потому я его и ценила, несмотря на все выверты с глюками и запредельным весом, подкинул карту моря, над которым пролетал самолет. И там так очень удобненько обнаружился вулкан в стадии извержения.

«Шеф, скидываю координаты, давай в вулкан их. Вот аккурат в самый центр, и всем спирт – помянем».

– Одобряю, – внезапно произнес Князь.

Все мы тут были князьями, но только он реально Князь и реально с большой буквы.

Кивнула, принимая приказ, отписалась Сайнхору.

В частном джете компании «Сейдан» был тот самый вирус, которого в свое время опасались и доктор Савадж и Тэранс, а так же еще одна лабораторная разработка ныне почившего князя Мортема. Хотелось бы верить, что последняя, а там черт его знает – Мортемы даже после смерти умели преподносить сюрпризы. Да и в целом так если подумать – а скольких вампиров с инфарктом я знаю? А ни скольких. Значит и это воздействие очередного «вируса». Хорошо, что Сайнхора отправила, вот как чувствовала.

Послала команду шефу, засела лицезреть, как на движущейся нарисованной тушью с акварелью картинке красивый самолетик по дугообразной пунктирной линии очаровательно падает прямо в жерло извергающегося вулкана. Вампиры были способны выжить во многих условиях, но уж не в раскаленной магме точно.

– Все свободны, – раздался голос Райдена.

Не сдвинувшись с места, я прикрыла рукой рисованный мультик про авиакатастрофу, и, попивая сок адски ядовитых ягодок, дождалась пока все выйдут. Мне уходить не надо было. Во-первых, потому что я тут жила, а, во-вторых, моя наложница вчера скинула мне такую впечатляющую коллекцию интимных игрушек, что я решила держаться к князю Тьмы поближе, все таки мужик с одним орудием удовлетворения, гораздо менее страшен, чем поехавшая окончательно баба с целым набором. Причем большинство в принципе имело мало шансов влезть в меня – с размерчиком госпожа наложница определенно переусердствовала.

Когда все вышли, князь поднялся, подошел, присел на край стола рядом, отобрал у меня ядовитый коктейль, приобщился, определенно оценил вкус, и внезапно спросил:

– Каиль, в кого ты у меня такая скромница?

– Я не скромница, я реально оцениваю свои физические возможности. А вот твоя наложница, определенно решила убить меня особо извращенным способом.

И я хотела было отлистать талмуд на последнее сообщение от бывшей княгини Мортем, как князь вдруг приблизил свое лицо к самому моему, и пристально глядя в глаза, прошептал:

– Не оправдывайся. Княгине не пристало оправдываться.

Хотела ответить и вдруг поняла, что зависла. Просто зависла на нем. Утонула в его глазах цвета мокрого асфальта с хищным красноватым отблеском тормозных фар автомобиля, у которого, кажется, тормоза отказали, утонула в его близости и дыхании, касавшемся моих губ, и окончательно погибла, когда Рай улыбнулся.

От ада до рая – одна улыбка… всего одна… теперь я это точно знаю.

И он такой красивый. Такой невыносимо красивый. Такой молодой и в то же время не по возрасту мудрый, наглый и одновременно неимоверно тактичный, самоуверенный и вместе с тем сдержанный, сексуальный, но внушающий ужас, сильный и нежный, притягательный и пугающий…

– Ты ведь все слышишь, да? – прошептала запоздало осознав перед кем тут сижу и предаюсь размышлениям, когда он придвинулся еще ближе.

– Да,– и его губы обожгли мои.

Так нежно. Так сладко. Так ласково.

Его пальцы по щеке, обрисовывая овал лица, заправляя выпавшую прядь волос за ухо, скользнув на затылок и резким движением прижав сильнее к себе, уже не позволяя ни отвернуться, отстраниться, ни отказаться…

– Ты всегда можешь отказаться, – тихий шепот, – но не я. Я не могу, Каиль. С первого взгляда, с первого вдоха, с той секунды, как вдохнул твой аромат. Ты действительно можешь отказаться, но я не откажусь никогда.

Я отстранилась, и заглянула в его глаза…

Если это можно было охарактеризовать термином «заглянула». Я захлебнулась в них, утонула, сгинула, потерялась, и почему-то отказывалась начинать спасательную операцию по спасению самой себя, хотя определенно следовало бы.

Вчера ночью мне снился Райден. Мы с ним шли по пескам Океана Хаоса, от нас сломя голову сбегали все монстры этого сюррелиастичного мира, но нам было все равно, потому что моя рука была в его руке и… и всё остальное уже не имело значения.

А потом мне снилось, как мы гуляли по городу…

А позавчера…

– Если бы не ты, я бы лет через десять до капитана дослужилась, – даже не знаю, почему вдруг об этом вспомнила.

– Если бы не ты, я бы не смог и дальше жить в одиночестве, – тихо сказал Рай.

– Почему в одиночестве? – просто вокруг него народу всегда завались было и это факт.

– Потому что только ты, действительно понимаешь меня. Ты единственная.

Вспомнила, как эта красивая эгоистичная сволочь приняла решение оставить меня себе… И тут же в памяти всплыло, как я поступила точно так же, став такой же эгоистичной сволочью, что не позволила маме ныне покоиться на глубине двух метров под землей. И ведь даже не жалею об этом. Знаю, что поступила вопреки ее воле, но… сожалений нет. И у вампира, пристально глядящего на меня, тоже никаких угрызений совести нет и в помине.

Вот так и живут рядом две эгоистичные сволочи, с частичным, а может даже и абсолютно полным отсутствием совести.

– Да уж, сошлись два бессовестных одиночества, – я отобрала у него сок, откинулась на спинку непомерно высокого стула в готическом стиле, и, сделав глоток, продолжила все так же неотрывно смотреть на вампира.

Мне нравилось то, как князь смотрит на меня. Взгляд изголодавшегося волка, что беззвучно следует за жертвой, не в силах сосредоточиться ни на чем другом, кроме желания вцепиться клыками в нежную шею. Одна проблема – я больше не жертва. И в то же время не охотник. Я стала чем-то с трудом опознаваемым моим собственным мировосприятием, и я не просто видела как этот огромный полностью сконцентрировавшийся на мне зверь следует за мной – я это чувствовала. Неожиданно – с предвкушением.

Интересно, что я почувствую, когда он решит напасть? Что-то внутри подсказывало, что до этого мгновения остались считанные дни.

– Не волнуйся, я себя контролирую, – с улыбкой произнес Даркан.

А я себя?

Это был очень неправильный вопрос. Вообще в корне неправильный. Потому что как человек я то себя контролировала, а вот как вампирша с растущими внезапно пробудившимися потребностями – не очень.

И меня словно смел порыв ветра, толкнувший навстречу к его губам. Как рефлекс. Как что-то, что давно было внутри меня, но внезапно вырвалось.

Его губы, с терпким привкусом только что выпитого мною сока, мое дыхание, не встречающее сопротивления, мой поцелуй – голодный, обжигающий меня саму до глубины сердца.

Звон разбившегося бокала, мои пальцы, зарывающиеся в его мягкие волосы, металлический вкус крови – и я резко отпрянула, вжавшись во все ту же высокую спинку адски неудобного готического стула, который скорее подошел бы для декора, чем являлся предметом сносной для пользования мебели.

В ушах стучало забившееся до одури обожженное сердце, кровь горела, щеки тоже, а губы… Я осторожно прикоснулась к ним губами, глядя на Даркана и не веря самой себе в то, что только что поцеловала его…

– И как ощущения?

О, Райден сумел сохранить самообладание даже в такой ситуации – мое восхищение. Искреннее! Полномасштабное!!!

– Бред какой-то, – я встала, по другую сторону от князя, осторожно обошла осколки разбитого стакана.

Прошлась по кабинету, вышла в отделенную цветами и колонами часть, остановилась у окна во всю стену – отсюда открывался неимоверный вид на город, ни одна смотровая площадка не могла бы похвастаться чем-то подобным.

Но в целом я чувствовала себя странно.

Очень странно.

С той ночи, когда князь Тьмы появился в больнице и спас моих мать и брата… все изменилось. В принципе изменилось только мое отношение к самому Райдену, но почему-то из-за этой маленькой переменной весь мир тоже стал другим.

«Мать или ребенок. Марк выберет ребенка. Но я поступлю так, как решишь ты»…

Это как быть в центре сражения на поле боя, и вдруг появляется тот, рядом с которым стихли звуки выстрелов и образовался островок спокойствия и уверенности… мой Рай. Единственное место, где мне было спокойно несмотря ни на что. С самого момента смерти моего отца, с тех самых пяти лет которые обычные дети даже не помнят, я впервые ощутила себя защищенной от всего. Вообще от всего. Я и не представляла, что когда-нибудь смогу почувствовать что-то подобное. Что кто-то сможет подарить мне ощущение возможности вздохнуть спокойно…Наверное, для князя Тьмы это был просто жест поддержки и помощи, а вот для меня – для меня вся эта ситуация стала чем-то гораздо большим.

– Так вот почему ты называешь меня «Рай»?

Князь приблизился совершенно беззвучно.

Можно было бы повредничать, конечно, но откровенно говоря:

– Да. Почему то ты стал моим островком спокойствия в этой несущейся вскачь жизни, и даже в вечно изменчивом Океане Хаоса, так что… да.

Он подошел еще ближе, и теперь я ощущала и его присутствие и его дыхание всей своей сущностью. Вампирской – которая походу давно хотела от этого нереально красивого молодого мужчины гораздо большего, чем просто совместного проживания в одном дворце, и человеческой… которая безумно боялась потерять то, что обрела в вампирском госпитале.

И стоя на вершине мире, я вдруг спросила:

– Рай, а что ты чувствуешь рядом со мной?

Несколько мгновений он молчал, а затем прозвучало почти беззвучное:

– Боль.

Резко обернувшись, я увидела улыбку на его пораненных губах. Значит, это был вкус его крови, даже стыдно стало. Но его улыбка… Черт, между роскошным пейзажем за окнами самой масштабной в городе высотки и его улыбкой, я бы выбрала созерцание второй. Было приятно просто смотреть на его лицо, и чувствовать… странное тепло, разливающееся в душе.

И все же:

– Почему «Боль»?

– Потому что боль, – грустная усмешка на таких красивых окровавленных мною губах. – Боль при мысли о том, что ты можешь уйти, а я не смогу отпустить тебя. Боль от понимания, что пойду на все, чтобы удержать, даже если это… ранит тебя. Боль от мысли, что могу и причиню боль тебе, посмей ты хотя бы попытаться…

Я оцепенела.

Даркан заметно пожалел о сказанном, и нехотя добавил:

– Ты хотела, чтобы я был честен с тобой. Я честен.

– Да я много чего хотела, чего уж там, – нервно проговорила, сложив руки на груди и пытаясь принять и понять все услышанное. – Но принять все это как-то… Черт, и что же ты сделаешь, если я уйду?

Взгляд – глаза в глаза. И я тону в его хищных омутах оттенка мокрого асфальта, с едва заметным при свете дня алым отблеском, он – давно утонул в моих. Но там, в моих глазах, на самом дне – неопределенность и несмотря ни на что – нежелание терять мой островок безопасности, и того, рядом с кем мне стало по-настоящему спокойно. Моей человеческой сущности стало спокойно, а моя вампирская часть личности, с предвкушением желала… большего.

– Ты уверена, что хочешь это узнать? – с усмешкой спросил князь. И сам же ответил: – Я не хочу. Не хочу тебя терять. Не хочу причинять тебе боль. Не хочу больше думать о том, что ты можешь принадлежать не мне.

– Вот ты псих! – не сдержалась просто, реально не сдержалась.

Но психом он был бы, если бы являлся человеком. А Вампиры слишком могущественны, чтобы мыслить иначе. Особенно князь Даркан. Как и сказал когда-то Тэранс – сила Дарканов в приказах, их приказ невозможно обойти, ему можно только подчиниться.

– Кстати, – я осмотрела свой перстень с алым камнем, – а у меня какая сила?

– Мм? – переспросил Рай.

– Ну, ты из Дарканов, у тебя сила приказывать и даже вампирские князья не в силах противостоять твоим приказам. А у меня какая?

– Быть собой, – князь улыбнулся. – Просто быть собой.

Он развернул меня к залу заседаний и активировал экран, на котором отразилось изображение с камер видеонаблюдения. И я увидела начало нашего сегодняшнего заседания. Впервые увидела, потому что осталась у меня такая классная привычка – вечно опаздывать. Я умудрялась делать это, даже проживая в замке князя Тьмы, всего этажом выше этого зала. И вот теперь увидела, как входят собравшиеся князья, как занимают свои места, как сторонятся Навьена, в смысле князя Наар, начавшего посещать собрания, как и полагается получившему титул князя. А потом дверь открывается и являюсь я, вся такая типа «я вам тут одолжение сделала и пришла». И с этим своим демонстративным пофигизмом, я как-то упускала из виду то, насколько менялось поведение вампирских князей с моим появлением. Они застывали, неестественно выпрямив спины, едва дыша и стараясь вовсе не смотреть в мою сторону. Несомненно, меня приветствовали как княгиню Тьмы, как князю Даркан мне особого приветствия не полагалось, но и вновь заняв свои места, князья сидели… как будто штырь проглотили, причем раскаленный.

– Видишь? – его пальцы невесомо коснулись моего плеча. – К слову – очень удобно. С твоим появлением князья теряют всяческую возможность высказывать возражения.

– Используешь, значит меня, да? – спросила чисто из вредности.

– Ну я же вампир, сволочь, гад, урод и все прочее, – язвительно укорил Райден.

Развернулась к нему.

Элегантный, красивый как божество, такое злое божество, но не менее прекрасное от своей темной сути. В идеальном деловом костюме, с идеальной прической и этой немного хулиганской серьгой, которая сегодня отвлекала меня все заседания от самой сути этого заседания. Но тогда он выглядел как и всегда – спокойным, ироничным, отстраненным, а сейчас в его остекленевших от боли глазах я видела практически горе. Да, он был со мной честен. И сказал правду как она есть, жесткую, даже жестокую правду, такую какая она есть, хотя мог бы выбрать сладкую ложь и я поверила бы… Потому что хотела верить. Хотела с той самой секунды, как почувствовала себя защищенной рядом с ним, как осознала, что впервые я дышу спокойно, не озираясь по сторонам, не ожидая удара в спину, ничего не боясь.

Но он сказал правду. И теперь я почти физически ощущала то горе, что рвало его душу на части – он сказал правду, а я в ответ на откровенность назвала его психом. В принципе, так если подумать, я тоже сказала правду, но слово может ранить, и слово может убить… Особенно, если его произнес очень близкий тебе человек… в смысле вампир.

И, наверное, мне следовало начинать бояться, прекрасно зная, на что в принципе способен князь Тьмы… Но после того, как я поступила с моей матерью, мне, в принципе, больше не было за что злиться, и не было за что мстить. Жизнь за жизнь – Райден подарил мне две жизни взамен одной отнятой моей.

– А знаешь, что я чувствую, глядя на тебя? – тихо спросила.

По идее он знал, но меня уже было не остановить – благоразумие имеет свои границы, мои оказались давно сломаны.

– Что? – тихо спросил князь.

– Страх.

Я произнесла это, с вызовом глядя в его глаза.

Он едва ощутимо выдохнул, а его взгляд потух, как если бы кто-то вдруг задул свечу в руках умирающего.

– Не драматизируй, я не закончила.

– Должен признать – начало уже не радует, – Даркан временами был язвой ходячей, прямо как я.

– И не язви, с настроя сбиваешь!

Он чуть склонил голову, галантно предлагая мне продолжать.

Обойдя князя, подошла к окну, и, глядя на начинающийся закат, тихо призналась:

– Последний раз так спокойно мне было в пять лет. Когда был жив папа. Когда мама улыбалась, и всегда напевала что-то счастливое, накрывая на стол. Когда за окном светило солнце, солнечные зайчики прыгали по моей комнате и я чувствовала себя любимой, счастливой и защищенной… Но все это разбилось на осколки в один момент… Как тебе это заходящее солнце?

– Красивое.

Улыбнувшись, тихо продолжила:

– Любовь тоже красивая. А еще это не одно чувство – это сплетение разных эмоций и чувств. Боль, страх, нежность, забота, ласка, желание быть рядом… Я думаю любовь это все эти чувства вместе, просто именно любовь делает их ярче, острее, настолько острыми, что это ранит… Так вот мой страх… Я не боюсь тебя. Больше не боюсь. Мой самый большой страх – потерять то, что у меня есть сейчас. И потерять… тебя.

Подошел он вновь бесшумно.

Теплые ладони скользнули на талию и раздался тихий вопрос:

– Даже после всего, что я сказал?

– Даже после всего, что ты сделал.

Вот такая вот неприглядная, но, правда.

А с правдой мы давно не особо дружим, так что, окончательно смутившись, я решила сменить тему.

– Так и не поняла, кстати, почему князья так ведут себя в моем присутствии, – умею я менять тему разговора.

– Запах, – Рай обнял крепче, определенно собираясь продолжить этот дурацкий разговор. – Ничего не изменилось, Каиль, лишь тот факт, что теперь твой запах сводит с ума сильнее, но твое положение и сила вынуждают их сдерживаться.

– А ты? – черт его знает, почему спросила.

– Я все еще не сделал тебя своей – это позволило им сделать определенные выводы.

– Какие, например? – в шоке уточнила.

– Например, о том, что любовь это еще и необходимость сдерживать себя, и сдерживать постоянно. И что я люблю тебя настолько, что боюсь прикоснуться.

Шаг к нему и почти провокационное:

– Боишься? Ты?

Его шаг, и он выдохнул у моих губ:

– А ты готова рискнуть?

И его нахождение так близко от меня, вдруг превратилось в объятие. Я вздрогнула от неожиданности, и он прошептал успокаивающее:

– Не бойся, я лишь поцелую… если ты согласна.

Я влюбилась в Райдена именно тогда. Ни секундной раньше, ни секундой позже. Это абсолютно четкое осознание накрыло совершенно ясно и осмысленно. Я влюбилась. В его хищный металлический оттенок черных глаз, сияющих от нежности, когда он смотрит на меня; твердые четко очерченные по контуру ласковые губы, в его запах, в волосы, ниспадающие вниз и касающиеся моего лица, в улыбку, от которой замирало мое сердце, в каждое движение, в… него.

Никогда не думала, что подобное возможно, и до сих пор поверить не могу в то, что это происходит… Но это происходило, и я вдруг перестала понимать, когда исчезла вся моя безумная ненависть, когда страх сменился чувством защищенности, отвращение – симпатией, неприятие – желанием быть рядом… Когда все это потеряло значение и растворилось в совершенно иных чувствах и ином восприятии этого мужчины?!

Но любовь – она появилась именно сейчас. Возникла ореолом сияния вокруг его красивого лица, заставляя шире распахнуть глаза и потерять ощущение пространства. И чувствовать, как все вокруг растворяется, стирается, исчезает в небытие, оставляя лишь ощущения, от которых все быстрее бьется сердце…

– Люблю тебя, – едва слышно прошептал Райден и накрыл мои губы поцелуем.

Прикосновением это не было. Мы целовались как безумные. Он, обнимая мое лицо и исступленно как молитву, как клятву, как обещание любить вечно шептал мое имя, и я, прижимаясь к нему всем телом и теряя себя в красоте этого завораживающего момента. Настоящая симфония визуального экстаза – огни далекого города за стеклом, яркие звезды, загорающиеся на ночном небе, и глаза мужчины, затмевающие все сияние этого мира.

И эту партию вел он – сходя с ума окончательно и сводя с ума теряющую остатки разума меня. Его рука скользит вниз, очерчивая изгиб талии, и я задыхаюсь, впервые осознав, насколько неопытна, невинна и вообще не в курсе как дышать, когда земля полностью уходит из-под ног…

– Не бойся, я рядом, – и его рука скользит еще ниже, опускаясь между бедер.

Запоздало вспоминаю, насколько искушен князь Даркан, когда с головой накрывает ощущением падения с утеса куда-то вниз, в такие глубины наслаждения, откуда, можно и не выбраться живой, но всего несколько движений и я взлетаю, позволяя ему заглушить поцелуем мой сдавленный стон.

И только где-то вечность спустя, я внезапно понимаю, что он несет меня, абсолютно невменяемую, на руках в свою спальню, целуя все сильнее и жарче, с просыпающейся истинно вампирской алчностью, заставляя окончательно осознать, что я в руках монстра. И этот монстр, кажется, полностью перестал контролировать себя.

***

Княжна Тьмы родилась ровно через десять месяцев, став первой девочкой в роду Даркан, до этого у них рождались одни монстры, в смысле мальчики. Неописуемой красоты малышка умудрилась стать красавицей почти сразу после рождения, потому что младенцы с такими ресницами и кудряшками априори красивы до одури, в любом случае я решила, что это последствия анестезии, потому что Рай напрочь отказался позволить мне пройти через все чудесные стадии материнства, и роды прошли посредством кесарева сечения. Так что да, я несколько удивилась, когда с меня сорвали кислородную маску, и элегантно кутающаяся в неожиданно чистую шелковую пеленку малышка, радостно пролепетала «Мама».

– Доченька… – несколько шокировано пробормотала я, потому как на всех УЗИ детеныш радовал нас скромным сокрытием своего пола, и вообще-то в роду Даркан как-то традиционно ожидался мальчик.

Что ж, не повезло… им. Лично мне все очень даже понравилось.

– Мама, ам-ам, – заявила доча, недвусмысленно потянувшись к груди.

Черт, я где-то слышала, что детей к груди обычно прикладывают врачи-акушеры там, ну или просто акушеры… ну там хоть какой-нибудь медперсонал на крайний случай.

Стараясь не вырвать капельницы из вен, придержала малышку, пока она вполне успешно справлялась с разрыванием и моей больничной робы и бюстгальтера, приподнявшись, огляделась и собственно порадовалась тому, что не пришла в себя раньше – от операционной вообще мало что осталось. Одна доктор Савадж потрясенно клипала накладными ресницами, запихнутая в шкаф, размером с промышленную микроволновую печь, но все равно определенно недостаточно подходящую по объему для того, чтобы в ней находилась взрослая вампирша. Да и не сильно взрослая тоже вряд ли бы влезла, так что приходилось признать, что доктора туда кто-то засунул. Остальным повезло определенно меньше, и они стонали кто в вентиляционной шахте, кто в шкафах с инструментами.

В этот момент дверь начали выламывать.

– Папа, – авторитетно заявила новорожденная, присасываясь обратно.

– Ну, папа так папа, – облегченно вздохнула я, – должен же мне кто-то живот зашить обратно.

После такого дверь пала и разъяренный отче ворвался в операционную, чтобы быстро оценив обстановку, высвободить доктора Савадж, которая, ровняя основательно сломанные пальцы на руках, заявила, что отныне она отказывается иметь дело с живыми, покойники куда как безопаснее. Зря она так, младенцы они же наивные, они же все сказанное воспринимают буквально.

В результате удерживать своего ребенка пришлось тому, кто коварно воспользовался невинностью, наивностью и невменяемостью его матери эти самые десять месяцев назад.

«Я осторожно», – говорил он. «Нам еще рано думать о детях», – говорил он». «У нас уже есть наследник, которого носит княгиня Наар, не волнуйся об этом», – и это тоже он говорил.

– Папа! – мило хлопая ресничками, пролепетала маленькая вампирочка.

Меланхолично глядя в потолок, из-за которого раздавались вопли застрявших в вентиляции, заметила:

– А вот прикинь, лет так через двадцать, будет наша девочка стоять на дороге, а тут вдруг как подъедет к ней какой-то вампир, на дорогой тачке…

– И я ему ноги переломаю… по крайней мере начну с этого, – решил новоявленный отец.

– Щама пелеломаю, – пролепетала малышка.

Я посмотрела на Райдена.

Молодой отец стоял, с нежностью глядя на нашего ребенка и улыбался, практически сияя от счастья. Доктор Савадж нервно зашивала мне живот так, чтобы шрамов не осталось. Медперсонал начали потихоньку эвакуировать из всех мест, кто куда попрятаться успел, а по всем вампирским новостным каналам транслировалось, что у князя Тьмы и князя Даркан только что родилась дочь, будущая княгиня Тьмы и звезды уже предсказали ей долгое и славное правление. Мне это мой талмуд исправно сообщал. А я лежала и не могла понять, как подобное в принципе могло произойти…

За миг от нашего безумного поцелуя в застекленной нише Зала Совещаний, до момента рождения нашей дочери, время пронеслось адски быстро. Вот как началось все с сумасшедшего поцелуя, так в сплошном безрассудном темпе и продолжилось.

Никогда не забуду нашу первую ночь – дьявол-искуситель в своем прекраснейшем танце, столь завораживающем, как танец гигантского змея, и первое проникновение, заставившее его изогнуться и застонать от невыносимого наслаждения. Можно было бы произнести тысячи слов, о том, как долго он желал этого момента, но мне хватило всего одного стона, чтобы понять больше, чем смогли бы выразить даже милиарды тысяч слов.

Посмотрела на князя. Рай, поймав мой взгляд, улыбнулся в ответ, и в родильной операционной сразу стало светлее, словно в окна, которых тут в принципе не было, пробились солнечные лучи. А я смотрела на него и тихо балдела – нежный, ранимый, сказочный. Удивительный, почти нереальный, и каким-то невероятным образом мой – у меня от этого понимания, до сих пор дыхание перехватывало.

В ту нашу первую ночь, плавно перешедшую в первый день и почти сходу во вторую ночь – мы не разговаривали. Для слов между нами не оставалось ни места, ни вздоха, и от того все казалось нереальным, волшебным и наполненным бесконечным блаженством. Я раз за разом отдавалась во власть его опытных рук, умелых пальцев, сладких губ, напрочь лишающих воздуха и способности мыслить поцелуев, а он превращал каждую частичку моего тела в одно сплошное удовольствие, которое длилось и длилось, не желая прекращаться вовсе.

А потом мой князь стал монстром. Самым осторожным и бережным монстром, из всех кого я знала, а я вообще-то многих монстров повидала к тому времени. Но Рай… Его глаза изменились, как и все тело, но взгляд – взгляд оставался прежним. А у меня уже ехала крыша от одного его взгляда – все, офицер Каиль Мэттланд, отступать было некуда.

И когда он заполнил меня собой, так легко и естественно, словно я вся была создана и для него и для этого момента, я окончательно поняла, что мне все равно как он выглядит, главное, что это он – Рай. Мой Рай. И ощущая, как нарастает его ритм, я не могла оторвать взгляда от его глаз и чувствуя кайф от осознания того, насколько он сам, теряет разум от нарастающего блаженства.

Потом не было разговоров – были поцелуи. Сотни и тысячи полных невыразимой благодарности поцелуев. Наверное, только тогда, я поняла, насколько Даркан хрупкий и ранимый. Он боялся. До последнего боялся показаться мне каким может стать. Тем чудовищем, в которое превращался, теряя контроль, но моя реакция и мое принятие его таким, какой он есть – этого Рай не ожидал. И не он один – я сама была в шоке. И я сама не могла понять, как вдруг так получилось, что мне все равно, насколько чудовищным он может стать внешне, главным оставалось то, что внутри он был собой, и для меня только это имело значение. Кто бы мог в это поверить, да…

А затем полные благодарности и нежности поцелуи становились все более долгими и прощай рассудок – я таяла в руках Райдена как воск, чувствуя себя так, словно он не только надо мной, он не только во мне, не только становится моим дыханием, подстраивая под свой ритм – он в моей крови, так глубоко, что я уже терялась при мысли, где я и где он…