Князь тьмы по призванию! Том 2

Глава 20

Вторые сутки в Бавонии бушевали беспорядки. Король мёртв, академия Латимор подозревается в заговоре против короны. Наставники под арестом, слуги закона и церкви кошмарят местную и приезжую знать в поисках тех, о ком в столице небольшого королевства ходили противоречивые слухи. Семья Блекберри — проклятая семья, отлучённая от церкви за демонопоклонничество, или же мелкая дворянская семья, получившая фамильяра, представляющего угрозу для королевских кругов? Кто же такие Блекберри, и почему весь приближённый к Бавонии свет так неистово искал всех, связанных с ними? Горожане гадали, оплакивая короля, подвергаясь обыскам, арестам, а иногда и пыткам, требовали с новых властей ответа.

Но кому есть дело до черни, их вопросов, когда погиб монарх, мертвы и все приемники. В погоне «за ведьмами» аристократия, обвиняя друг друга в ереси, взялась за ножи. Торговцы резали конкурентов, аристократы убирали ненужных наследников, правоприемников, или просто тех, кто давно мешал, обвиняя во всех своих грехах «проклятых Блекберри». Волна насилия, грабежей и заказных убийств охватила город. Пожары вспыхивали один за другим; ни армия, ни даже авантюристы Адамантитового ранга не могли остановить начавшееся безумие, охватившее и самые низшие, беззащитные слои населения — чернь.

Все врата в город были запечатаны, закрыты на засовы. Не впускать и не выпускать — такой приказ отдала Адамантитовая авантюристка по имени Ялта. В городе ходили слухи о том, что она ранена, а ещё…

— Говорят, Ялта бойню устроила. — Стоя на стене, выглядывая сотника, что за подобные изречения мог выпороть, обращается к старому товарищу стражник.

— Хм… говорят… — Хмыкнул тот, прихватив зубами длинный ус. — Сам видел, как она голову того аристократа снесла!

— Да ладно!

— Прохладно… — Вновь хмыкнул мужик, а после, как и его друг, через плечо оглянулся, проверяя, далеко ли сотник. — Я ж во время мятежа дома был, первый отгул за три месяца. И тут такое… Прибегает десятник, в двери колотит, кричит: «Ялта головой двинулась, мол, с мечом кинулась на Хорна, тревога!»

Второй страж, стянув с головы свой шлем-котялок, выпучив глаза, протянул:

— Да ладно… Того самого Хорна⁈ Который Грегор, лорд, метивший…

— Да-да, его; и тише ты, а то услышат. — Шикнул старик, в очередной раз оглянувшись. — Изрубила его, наложниц, жёнку новую, сыновей, объявила их «дьяволопоклонниками», а у самой глаза красные-красные, как у Руини!

— Брешешь, ей богу, брешешь! — Выпалил молодой страж. — Руини околдовали Ялту — это ладно, а зачем им Хорн?

— А за тем… — Приобняв пацанёнка, голову его пододвинул к рту и усам старик. — Затем, что этот выродок Хорн являлся отцом Арии Блекберри, той самой, что пробудила легендарного одушевленного фамильяра Люциуса. Того самого, за кого борются Тау, Руини, Марлини, Коронеты и все, кто только мог. Сам знаешь, каким хером Грегор был… ещё и убил деда Арии, Альберта Справедливого. Вот и решили Руини примазаться.

Солдатик смолк; сказанное стариком хорошо складывалось в его недалёком мозгу.

— Ладно, Хорн, а король? — Спросил мужичёк.

— А короля Марлини загасили. — Шикнул старик. — Сам посуди, Руини, Тау, Марлини — эта ж силища, да такая, что весь материк подмять может. А на пути их, разделяла всех, только магическая цитадель Бавония с населяющими её гениями и внезапно появившимся чудо-оружием, фамильяром по силе равным сильнейшим из существующих!

— Если бы Бавония заполучила этого фамильяра… — Мужичёк перешёл на шёпот.

— То Союзу трёх никогда бы не удалось объединиться, — говорит старик. — С таким оружием Латимор стал бы ещё сильнее. Потому и решили короля убить, город и страну погрузить в хаос, поднять восстания, разделить, а после на месте наших с тобой домов устроить поле боя.

Понимая, чем это всё грозит, солдат вздрогнул.

— Дядь, а как же Адамантиты? Разве они не защитят нас, разве…

— Князя тьмы и его пешек уже как лет шестьдесят никто не видел. Ялта — дитя Зарберга, идущая ей на помощь Инга, принцесса, носящая фамилию Марлини. Единственные, кто мог бы помешать самосуду Зарберга и их соотечественникам, — король да Лефесто, что по злому року судьбы прозван Бесчестным. Все, кто мог защитить Бавонию от глаза Марлини, мертвы, а за единственными, теми, кто не сдался им на поруки, объявлена охота. Ты ж слышал о принцессе Софии?

Из рук солдата чуть копьё не выпало. Напарник прав — София под стражей, в город идёт войско Инги Разящей, Блекберри и сам Люциус в розыске. Всех, кто был с ними связан, ищут, допрашивают, убивают. В городе черти что: знать режет знать, торговцы торговцев, а крестьяне сбиваются в банды, пытаются выжить под давлением захватившей улицы преступности и самосуда.

— Мы обречены… — Подняв взгляд и увидев знамёна Инги Разящей, проговорил верный Бавонии стражник.

— Просто откроем ворота, — пожевывая ус, понимая, что их страны более не существует, отвечает стражник. — Короли — они все одинаковые. Сегодня одни, завтра другие. Ты меня только держись, малой, вдвоём выгребем.

Знамёна Адамантитового отряда Инги Разящей трепал ветер. Отряд, числом минимум в двое меньше того, что ожидалось увидеть у стен Бавонии, медленно и верно приближался к вратам. Во главе войска, как и положено смелому Адамантиту, на белом коне в ярких одеждах двигалась Инга Марлини. За ней приближенные: убийца, самурай, несколько магов. Кого-то явно в их отряде не хватало, но сотник, ожидавший прибытия отряда, не посмел открыть рот, спросить о том, что должен.

— Открыть врата нашим героям! — Крикнул он, и все солдаты послушно принялись исполнять приказ старшего. Все и каждый знали, что это захват, идут узурпаторы, агрессоры, те, кого они должны остановить. Но как? Простой солдат против Адамантита не выйдет, не выстоит и пары секунд. Все силы Бавонии заняты погоней на ведьм, на стенах остались лишь те, кто ничего не может, ничего не значит. Солдаты чувствовали — их жизни, как травинки, на пути той, кого прозвали Разящей.

Без сопротивления, под скупые овации отдельных солдат, отряд входит в город. Сорок четыре солдата, сорок три из которых и вправду герои, а один — нет.

Бросив оружие, кинувшись в сторону от отряда, в сторону спустившегося приветствовать Ингу сотника, один из напуганных, верных цверкве солдат крикнул:

— Стража, здесь!.. — Клинок ассасина, верного князю тьмы Дьябло, прошил горло предателя. Мгновенной смерти не наступило. Сделав ещё несколько шагов, тот припал к броне испугавшегося сотника. Старый воин вздрогнул, оглянулся на своих солдат, что, как и он, были напуганы. «Что я могу…» — глядя в глаза солдату, из чьего рта хлынула кровь, старался сохранить спокойствие, а с ним и жизни своих солдат сотник. Воин, тот, который пытался о чём-то предупредить, держа сотника за нагрудник, падает на колени. Все, включая пришлый отряд, ждут реакции сотника, и тот проявил её. Пинком он оттолкнул от себя умирающего, вытащил из ножен клинок, а после, чтобы тот не мучился, в одно движение снял ему голову с плеч.

Инга улыбнулась. Сотник и все его воины на стенах облегченно выдохнули.

— Рады видеть Розящую героиню Ингу, а также её спутников в городе Бавония.

— А как я рада видеть столь рассудительных, мудрых мужчин! — Оглядев стражу, ещё шире улыбнулась воительница. — Воины, говорят, в Бавонии поселилось зло, и я, герой Зарберга, искореню его, можете спать спокойно! — Крикнула Инга, направив коня обратно в строй. Следом, тенью, что вырвалась из тени самого сотника, за ней проследовала и та, кого воин так и не смог рассмотреть. Сотник чувствовал, с первой секунды, как он увидел Ингу, нечто темное, скрытное уже держало клинок у его горла. И лишь когда он сделал то, что считал должным, это «Нечто» безмолвно отступило. Несколько десятников тотчас спустились со стен, окружив командира и поддержали его решение.

— Ты всё сделал правильно, Удо, ты всё сделал правильно… — Утешали его они.

Со всех сторон города, перед отрядом Инги, в сторону королевского дворца, наступая на трупы, падая, поднимаясь и снова падая, шли мертвецы. Армия трупов, олицетворяя скверну и порчу, вселяла в тела живых, наблюдавших из заколоченных окон, людей ужас. Трупы их близких, родных оживали. Вставали, кидались на тех, кто становился на пути, пожирали, а после продолжали свой путь. Демоны захватили Бавонию, а за ними, как предводитель, как властелин тьмы, как зачинщик и виновник всех бед шла она, адамантитовая героиня Инга!

Злоба раздувалась в сердцах жителей, проклятия сыпались из рта, но никто не осмелился выступить против. Более того, за отрядом её, присмыкаясь и принимая новую власть, выходили жаждущие власти, силы, денег личности. Преступники, отказавшиеся сражаться с нечестью, стража, и даже те, кто был призван остановить нечисть ценой всего, святые служители церкви. Беспрепятственно армия живых и мертвых добралась до Т-образного перекрестка, свернула в сторону академии, где местные, верные религии, ученики, не сумевшие покинуть город, уже приготовились дать нечисти первый бой. Но нечисть не пошла на их баррикады, не кинулась в бездумную атаку, что могла поднять мораль защитников. Нет, мертвые души остановились, раступились, пропустили вперед тех, кто никак не мог считаться демоном, ту, кто была призвана победить нечисть, пришла на зов…

— Ради всего святого, Инга, что всё это значит⁈ — Кричал занимавший первую линию обороны паладин — ящер, взявший себе имя Василиск.

— То и значит, Василиск, — ответила со своего белого коня Инга. — Бавония не способна себя защитить. Именем Марлини я объявляю себя её защитницей, той, кто наведёт порядки и!..

— Заткнись! — Рявкнул Василиск. — Своей вульгарностью, словами ты порочишь всех представителей королевства Зарберг, его учеников, что выступили против окружившей тебя тьмы!

— Тьмы? — Крикнула Инга. — Идиот! — Резкий выкрик Инги ошеломляюще подействовал на ряды учеников. — Ты ещё не понял? Используя гримуар, я призвала врагов нашего дома на службу. Василиск, кусок ты дерьма, твой командир — дитя Зарберга! И вы подчинитесь, исполните приказ нашего короля и захватите Бавонию!

Ударный воин, тот, кто всегда на передке, кто не раз защищал Ялту, был растерян. «Нет, этого не может быть… Ялта не…» Внезапно в рядах учеников, самых храбрых, самых резких, тех, кто был готов расстаться с жизнью, послышались распри. На баррикадах вспыхнуло голубое пламя: ученик из Тау ударил в спину ученика нейтральной Филинии. Руини второй группы поразил в спину первогодку, одного из слуг Коронет. Объединённые общей целью, сплотившиеся ради боя с нечестью, знатные дети, запертые в городе, разделились на два лагеря. Общая цель потеряна. В этом всём не было того, кто бы мог победить, не было той стороны зла, за которой пришёл Василиск и Святое копьё, не было ничего того, что им обещали. Того зловещего фамильяра Люциуса не было! Он ничего не делал, оставив людям сделать всё то, в чём винили именно его.

— Инга! — Встав на баррикады, воскликнул Василиск. — Именем паладина Святого копья клянусь — ты не про!.. — Грудь Василиска пробило копьё. Удар в спину, быстрый, сильный, нанёс не ученик, а наставник. Мастер-копья, легендарный фехтовальщик и старый дуэлянт. Всем казалось, он был нейтрален к политическим делам…

— Старик… — Сохранив невозмутимость на лице, ударом кулака раскрошил древко Василиск. — Я думал, ты верен Бавонии.

— Я верен клятве Руини, — призвал своего магического фамильяра, копьё, что могло изгибаться, раздваиваться, становиться бесплотным, а после, проходя материю, вновь обретать физическую форму, старый мастер. На баррикадах развернулась битва, что больше всего напоминала резню. Одноклассники били друзей в спину, учителя убивали учеников, ученики предавали и убивали учителей. Неразбериха охватила первую линию обороны, которую спокойно, всё так же, ещё ни разу не спустившись со своего коня, преодолела Инга.

«Дьябло не врал», люди, те, кто ещё недавно представляли угрозу, действительно сошли с ума, по завету его убивали друг друга, резали глотки, приближая её к великой мечте. «Скоро я стану королевой, а он — моим королём!» — Едва сдерживая улыбку, источая черную, демоническую ауру, по трупу Василиска, переступая через раненого Мастера-копья, не обращая на них внимания, двигалась вперёд лошадь Разящей Принцессы Марлини.

Трупы, а с ними те, кто выжил, кто остался верным коварной идее Инги, двинулись дальше. Через академию, её опустевшие залы, тренировочные поля, высохшие сады, туда, где находилась истинная власть, где творился закон, где старательно концентрировалось всё самое гнилое, омерзительное, опасное… Цитадель власти, дом инквизиции, правоохранительных органов, за деньги позабывших слова «справедливость», повсеместно использовавших слово «наказание». Ещё на подступах, на длинной, узкой улочке от инквизиции к Инге поступил приказ: «Немедленно остановиться, развернуть войско и выйти за пределы города». Письмо придали огню; посла разорвали мертвецы. В ту же секунду из Цитадели порядка стали разноситься крики, стоны тех, кого инквизиция вместе с стражами знатных семей принялась истреблять. Правоохранительные органы думали, что преступников собираются освобождать, что хотят сделать частью войска демонического, но всё оказалось намного прозаичнее. Кратчайший путь пролегал мимо Цитадели порядка, вот и двигалось войско по нему. Тысячи погибли зря, и смерти их легли на руки палачей и убийц, что при приближении авантюристки Инги в страхе кинулись наутёк, разбежались, оставив верхушку защищать цитадель, наполненную мертвецами.

— Оставьте их на съедение трупов! — Отдала приказ Инга. Как и ранее, она верой и правдой служила тому, кто сейчас прятался в одеждах, броне простого солдата. Она ощущала, как тот следит за ней, за исполнением приказов, продиктованных заранее написанной инструкцией. Верная и послушная, жаждущая его внимания, потерявшая гордость шлюха только и могла потакать своему избраннику, надеясь на поощрение, ожидающее её в конце пути.

Мертвое войско прошло мимо цитадели, не оборачиваясь; ни одно магическое заклинание не ударило по нему, ни одна стрела не вылетела из башни. Прятавшиеся на этажах последние «законники», инквизиторы, с облегчением выдохнули, когда трупы прошли мимо, а следом за ними, кидая осуждающие взгляды, прошагали и живые.

— Бог мне свидетель, они ещё нам за это ответят! — Сжав кулак и махая им в след уходящего войска, воскликнул один из священников, устроивших бойню в катакомбах.

Словно отвечая на его угрозу, снизу, под Цитаделью порядка, раздался хлопок. И такой силы, что стены содрогнулись.

— Так и знал, готовьтесь к битве, братья! — Воскликнул священник.

Армия Инги и сопровождавшего её Дьябло действительно прошла, не придавая значения случившемуся. А вот та, кто шла рядом, приглядывая за ними, подобную бойню оставить без внимания не смогла. Трупы, охваченные силой княжны Агонии, один за другим восстали, обретая силу, что превосходила всё человеческое, громили стены, гнули металлические решётки, ломали клетки, стремясь настичь и разорвать своих обидчиков. Агония чувствовала, что тот, кто некогда ранил её и едва не убил, постепенно ускользал из её рук.

Дьябло, в прошлые столетия, из ревности, она решила убить его, ранила, как некогда казалось, даже убила, но тот восстал, а после разрушил и отнял всё, что она имела. Та битва была легендарной, а чувства, что испытала Агония, бесценны. С тех пор много воды утекло, и сейчас, будучи к Дьябло ближе, чем когда-либо, княжна тьмы отказывалась отступать, при этом ей приходилось исполнять роль шестерки, поступаться с гордостью и честью рода. Она была готова принять это, ведь Дьябло также принимал её в ответ, любил, имел, а ещё…

От возбуждения Агонии цитадель порядка вспыхнула синим пламенем. Пробудившаяся страсть рвалась на ружу; Агония хотела его, при этом наблюдала, как рядом, строя Дьябло глазки, появилось ещё две немощные шлюхи.