Кобра

12

Поднявшись по улице Оберкампф, оживленной, как в разгар дня, Брюс замедлил шаг возле кафе «Шарбон». Он решил зайти, выкурить сигаретку, выпить крепкого немецкого пива. Это кафе славится красивыми девицами. Приятно посмотреть. А можно и приятно провести время. Он вспомнил Натали. Минуту назад его телефон зазвонил, но после нескольких секунд молчания трубку повесили. Эту студенточку угораздило влюбиться. Милая беседа, милое личико, изящная фигурка. Волосы короткие и мягкие, словно перышки. Через пару часов - на тебе: влюбилась. Его телефон звонил иногда посреди ночи, и он предполагал, что это Натали молчит там, на другом конце линии. «Это ты, Натали? Ты?» - спрашивал он. Трубку вешали. Он уже был готов к тому, что на днях застанет ее у себя дома. Проникнуть в его квартиру не представляло труда: Брюс всегда оставлял запасные ключи на газовом счетчике возле входной двери - на случай, если журналисту Фредерику Геджу, алкашу и неврастенику, с которым его связывала бескорыстная дружба, негде будет пережить очередной приступ хандры. Наверное, надо будет изменить этот обычай и попросить Фреда, чтобы он сообщал, когда соберется нагрянуть.

В этом стремлении кого-то обожествлять, свойственном некоторым женщинам, есть нечто непостижимое. К чему донимать вас своей любовью, точно речь идет о племени, в котором после множества набегов на вражескую территорию почти не осталось мужчин? «Я все готова тебе отдать. Любовь моя, которую я и знаю, и не знаю одновременно». О господи!

Брюс изменил намерение и заказал себе газированной воды. Он выкурил две сигареты, наблюдая за тремя подружками, которые сидели через несколько столиков от него и разговаривали, сильно жестикулируя. Одна из них поймала его откровенный взгляд. Несколько раз стрельнула в него глазами. На ее лице мелькнула адресованная ему улыбка. Густые, медного цвета вьющиеся волосы, ну прямо тысячи огненных змеек… глаза карие, ярко-розовая куртка. Медный и розовый усиливают друг друга, получается маленький костер. Как раз то, что ему нужно, чтобы провести ночь. Женщина, готовая все бросить к его ногам, чтобы почувствовать, что она существует. Он представил себе, что ее зовут Роксаной или Ребеккой, улыбнулся в ответ, встал и, не оборачиваясь, направился к выходу.

Он брел по улице, и сами собой на него накатывали воспоминания. Тесса. Единственная, кто стала его женой. Он любил ее. И потерял. Развод был два года назад. Натали, у нее легкие волосы и такая обременительная, давящая любовь, очень романтичная. Красивое воспоминание. А потом Мартина, женщина, похожая на глубокий колодец, капитан полиции, знающая толк в стволах и кун-фу. Он мог бы заявиться к ней этой ночью, попросить приюта. Они согрели бы друг друга, на время избавили бы от одиночества. Но она такая же, как все. Путешественница с багажом. И ее чемодан до отказа набит чувствами.

Придя домой, он все же ей позвонил. Она еле ворочала языком, и Брюс понял, что она выпила. Поблагодарив ее за эффективную работу с «финансовиками», он сразу стал рассказывать о своей беседе с Феликсом. Рассказал о его римских каникулах, но Мартина никак не отреагировала. Рассказал об Эскулапе и о пикнике на берегу пруда. Левин ответила, что хотела бы поговорить обо всем завтра, а сегодня она устала, но тем не менее уже послала ему по электронной почте краткий отчет о своей встрече с Патрисией Креспи.

- Завтра утром я буду на стрельбище в национальной полиции. Не хочешь присоединиться? Немного постреляем и все спокойно обсудим.

- Нет, Алекс, я не смогу. Увидимся в понедельник, хорошо?

- Как хочешь.

Повесив трубку, Брюс на какое-то время задумался. Потом принялся за изучение бумаг Дарка. Он убедился, что Феликс правдиво рассказал о карьере отца. Дарк-старший несколько лет проработал в исследовательском институте в Пало-Альто в Калифорнии, после чего перешел в Институт Пастера. Четыре года назад он уволился оттуда и занял в «Корониде» должность, на которой стал получать втрое больше. Даже с учетом, что французское государство забирало у него значительную часть зарплаты, все равно его доход составлял кругленькую сумму.

Что касается здоровья, то до последнего четверга Дарк находился в прекрасной форме. У Феликса тоже не было никаких серьезных проблем, он никогда не консультировался ни у психиатра, ни даже у психолога. Поль Дарк хранил все медицинские заключения о здоровье сына с подросткового возраста. Были еще письма. От Дианы Дарк, бывшей супруги, вышедшей вторично замуж за американца. В письмах не было ни слова для Поля, зато Диана беспокоилась о Феликсе, рассказывала, насколько уровень жизни в Америке выше, чем во Франции, писала, что с нетерпением ждет приезда сына, который каждое лето бывал в Сан-Франциско. В одно из писем была вложена фотография с изображением светловолосой, худенькой загорелой женщины, поджарого и загорелого мужчины и Феликса, еще подростка. На заднем плане - красивый дом с верандой, садом и гаражом; двери гаража открыты, и в нем виднеются две машины. Брюсу пришла в голову мысль, что отказ от исследовательской работы, большая зарплата и квартира на улице Монтань-Сент-Женевьев, вполне возможно, были молчаливым ответом на «высокий уровень американской жизни».

Покончив с бумагами, Брюс вошел в Интернет. Открыв электронную почту, он прочел послание Левин. Мартина была немногословна:

«Патрисия Креспи, разведена, принимает успокоительные, подавлена, несмотря на то, что имеет хорошую работу. Отношения с Дарком исключительно дружеские. От Ферензи знает, что Лепек и его жена посещали клубы любителей группового секса».

Члены семьи «Корониды», хоть и сплоченной, не упускали возможности вступить в связь с кем-нибудь на стороне. Интересно, что на это сказал бы Виктор Шеффер, подумал Брюс, не отрываясь от экрана. Он представил себе Жюстена Лепека в банном халате, прислонившегося спиной к стойке бара в каком-нибудь этаком клубе и наблюдающего за своей женой, прелестной, словно изображенная Хельмутом Ньютоном мечта, в клубке разгоряченных тел. Страсть и холодность на выбор - в зависимости от темперамента. «А Виктор тем временем спит, да и какая связь между групповушками и танцем кобры?» Брюс терялся в догадках.

Он принялся искать сайт, посвященный королевской кобре. Его создатель, опять-таки американец, восхищался этим существом без рук и ног, способным подниматься на треть своей длины, то есть становиться вровень с рослым мужчиной. Брюс узнал, что королевская кобра убивает других змей, чтобы прокормиться, а это редкость среди пресмыкающихся. Редкость и стремление кобр создавать постоянные пары. Благодаря сниженному обмену веществ кобра способна много месяцев жить без пищи. Кобра аскетична. Только она и гадюка, обитающая в Габоне, способны выделить такое количество яда, что жертва погибает в течение пятнадцати минут. Ее яд, поражая нервную систему, вызывает боль, головокружение, нарушение зрения. Кобра - весьма искусный убийца. И все же есть маленький зверек, который ей противостоит: похожий на обыкновенную ласку, длиной не более пятидесяти сантиметров, мангуст не боится смертоносного яда, потому что его организм приспособлен для борьбы с ним. Брюс вспомнил, что ему пришла в голову мысль о мангусте, когда он понаблюдал немного за Лепеком. Что это - несуразная ассоциация или интуиция?

Отключившись от Интернета, он на всякий случай поискал в мифологическом словаре, кто такая Коронида. С детства он питал страсть к античным мифам благодаря своему деду, научившему его, взяв в руки потрепанный энциклопедический словарь «Ларусс» с картинками, путешествовать по необъятному пространству, населенному богами, музами и героями. Коронида. Коронида. Слово эхом отзывалось в голове. В мире медицины много заимствований из греческого.

Интуиция его не подвела. Он нашел это имя после Корона и Коронея. Коронида - дочь царя, возлюбленная Аполлона. Она изменила ему из страха, что, состарившись, надоест Аполлону и он ее бросит. Аполлон убил ее, когда она была от него беременна. В момент, когда тело Корониды уже находилось на погребальном костре, Аполлон вырвал из ее чрева еще живого ребенка. Это был Асклепий, будущий бог врачевания, более известный под латинским именем Эскулап.

Заодно Брюс перечел главку, сюжет которой давно занимал его. Эвридика, утраченная любовь. Супруга, которую Орфей любил так сильно, что не побоялся бога подземного царства и с риском для собственной жизни отправился на ее поиски. Тот самый Орфей, с чьим именем связывают многие мотивы католической религии. Разве не обладал он способностью воскрешать тех, кто верил в него, и возвращаться живым из царства теней? К удивлению Брюса, он забыл одну важную деталь: змея ужалила Эвридику именно в лодыжку.

Было далеко за полночь, когда Брюс наконец отправился спать. Он не мог уснуть дольше обычного. Проснуться утром в одиночестве - это еще куда ни шло. А вот засыпать - это уже совсем другое дело.

«Я тридцать шесть лет искала свою мать. Мне не повезло, она уже умерла. В 1997 году. От рака матки. Так-то вот».

Мартина Левин видела себя лежащей рядом с Алексом. Они только что занимались любовью, и она, прильнув к нему, положила голову ему на грудь. Он курил, она чувствовала, что ему хорошо. Именно в этот момент она чуть было не сказала: «Я тридцать шесть лет…» Но эти слова так и не слетели с ее губ.

Теперь Мартина лежала одетая на своей кровати и разглядывала компьютер, стоящий на ее письменном столе. Благодаря текиле она смотрела на эту серую машину другими глазами. Ящик, в котором полно народу. Доказательство: именно в этом ящике она нашла свою мать. Свою умершую мать. Марилиз, довольно складно рассуждавшая обо всем и ни о чем, объяснила ей, что писатели, сочиняющие фантастические романы, называют Интернет матрицей. [Слово matrice во французском языке означает также «матка».] Ох и умники эти писатели!

Дети-сироты ищут своих родителей, братьев и сестер. Родители, мучимые угрызениями совести, разыскивают своих выросших детей. Все они копошатся, толпятся там, в ящике. Три месяца назад, после некоторых колебаний, Левин наконец решилась и поместила свое сообщение на многих сайтах: Мартина, родилась 20 июля 1964 года, в больнице «Сент-Антуан», 12-й округ Парижа.

Ей хотелось многое рассказать Алексу в ту ночь. Но она не смогла вымолвить ни слова. Потому что одно слово потянуло бы за собой другое. Пришлось бы рассказывать всю историю. Историю, подходящую для чувствительных девушек, но не для офицеров полиции. Забавно, черт побери, подумала Мартина, приподнимаясь на локте только для того, чтобы проверить, в состоянии ли она еще двигаться. Лучший способ не окаменеть - добраться до кухни и взять бутылку текилы с шикарной этикеткой, которая стоит на покрытом клеенкой столе. Если удастся налить себе еще текилы, значит, все в порядке.

Если уж рассказывать, то обо всем сразу, это ведь потруднее будет, чем проделать путь на кухню: моя мать стала жертвой коллективного изнасилования, когда ей было пятнадцать лет. Моя бабка заставила ее родить анонимно и отдать меня службе усыновления. Годы спустя мать захотела меня найти. Но рак скосил ее прежде, чем она сумела осуществить свое желание.

Потом, благодаря вездесущей и всемогущей матрице, происходит одно из двух: либо дело не движется с места: сведения о вас плавают в кибернетической пустоте и никого не интересуют, либо все случается очень быстро. Для Мартины, рожденной 20 июля 1964 года в больнице «Сент-Антуан», 12-й округ Парижа, ожидание, длившееся тридцать шесть лет, завершилось в одну неделю.

Моя тетка видит мое сообщение. Моя тетка мне звонит. В разговоре ходит вокруг да около, говорит, что позвонит еще. Мы обе медлим, это ведь дело непростое, такого рода встречи. Но тетка вдруг рубит сплеча: моя мать умерла. Бабка, пенсионерка, живет себе поживает в Руане, где в течение долгих лет с успехом занималась книжной торговлей. Культура, так сказать, для всех.

Мартина вдруг подумала о том, что никогда не любила книги. Разумеется, у нее дома на этажерке стоит несколько книг - по праву, баллистике, судебной медицине, судопроизводству. Но ни одной художественной. Чепуха все это. Сладкие слюни. В жизни куда больше интересного, чем во всех этих дерьмовых сочинениях.

Левин открутила металлическую крышку бутылки, секунду помедлила, потом, любуясь цветом текилы, вдохнула ее запах. Удачная хитрость. Только запах, цвет и этикетка. И пить уже не обязательно. Слишком - хуже, чем достаточно. Она закрутила крышку и за неимением бара поставила бутылку в стенной шкаф. К чему ей бар? У нее и гостей-то никогда не бывает.

Несмотря на поздний час и неизбежный шум, Левин наполнила ванну. Погрузившись в воду, она стала размышлять о том, что ей когда-то рассказывал Саньяк, специалист, изучающий структуру преступности и, в частности, серийных убийц. Как правило, у них было трудное детство, безответственные или даже жестокие родители, этих детей раздирали противоречивые чувства по отношению к приемной семье. Конкретный пример: Ги Жорж, убийца, орудовавший на востоке Парижа. Его мать, забеременевшая от американского солдата, который потом уехал в Соединенные Штаты, бросила своего новорожденного ребенка. Он был отдан на воспитание в семью, где уже было много приемных детей. Мальчишка стал одним из членов стайки, не согретой душевным теплом.

Слушая Саньяка, Мартина понимала, что ее жизненный опыт во многом повторяет негативный опыт этих убийц. Приемные семьи давали ей кров, пищу и практически ничего больше. У нее не было корней, не было своей среды, не было ориентиров, не было любви.

Почему ситуация порой доходит до крайности? Что делает нас неспособными жить в обществе? Я выбрала тот образ жизни, который позволил мне обрести уверенность, найти опору в определенной среде, ведь активная деятельность мне по нутру. Когда я действую, во мне просыпается талант. Могло ли меня повести в другую сторону? Мой учитель кун-фу, знающий меня лучше других, все время повторяет, что я должна «канализировать» свою ярость. Он китаец, говорит мало и с сильным акцентом. Где он только откопал это слово - «канализировать», то есть направлять в нужное русло? Какая разница где, главное - нашел и употребляет к месту. «Канализируй свою ярость, Мартина». По крайней мере, все ясно.

Она вышла из ванной, воду сливать не стала, чтобы не раздражать шумом соседей, натянула тренировочный костюм, заменявший ей пижаму. Смыв с себя грязь и немного протрезвев, она решила, что Мартине, рожденной в июле 1964 года, капитану криминальной полиции, самое время поразмышлять о Кобре. Укрывшись теплым одеялом, она представила себе квартиру на улице Монтань-Сент-Женевьев. Тело на ковре, сын в кресле, книга на кровати, спина Алекса, изучающего бумаги в кабинете Дарка. Бумаги, содержавшиеся в полном порядке. Необычным в этой квартире было лишь тело умершего. Все остальное было заурядным, ничем не примечательным. Кобра проникла сюда очень тихо.

Затем Мартина принялась ласкать себя, воображая, что Алекс с нею и он проникает в нее. Он шепчет ее имя, не может остановиться. Разыгравшееся воображение позволило Мартине получить нервную разрядку, и она заснула.