Кобра

33

Дивное ощущение, с головы до кончиков пальцев. И мозг работает на полную катушку, будто под действием какого-то изысканного и безопасного наркотика. Лежа в своей постели, Марко Ферензи чувствовал тепло и легкое дрожание во всем теле. Левая рука под головой, в правой сигарета, он думал о том, что заниматься любовью с Дани - значит получать высший опыт. Тут Ферензи не был, что называется, докой. Он по зернышку склевывал информацию, довольствуясь малыми дозами того, что подсовывал ему случай. А потому сведения в его голове содержались весьма разрозненные. Например, он знал, что испытывают люди, которые бросаются с моста, привязанные за ноги к концу эластичной ленты, знал, о чем вспоминают те, кто пережил угрозу близкой смерти. Иными словами, у него сложилась пестрая картина того, чем забавляются в наше время разные Жюстены Лепеки. Американцы обожают такого рода приключения, они называют их «Опытом непосредственной угрозы смерти» - «Near Death Experiences». Так вот, любовь с Дани, мысленно рассуждал Ферензи, по ощущениям сильнее, чем прыжок на резинке или угроза близкой смерти. Любовь с Дани - опыт самый что ни на есть земной и самый мистический из тех, которые он когда-либо переживал. Теперь она, дремлющая рядом, была для него женщиной без возраста. И без вопросов. В том смысле, что о ней не хотелось задавать вопросов. Она - Дани. И этим все сказано.

Она лежала с закрытыми глазами, ее черные волосы касались его щеки, довольная улыбка играла на ее губах. Она тогда сказала: «Мне в постели нужен мужчина». Удивительно, но в этих ее словах не было ничего вульгарного. Она могла бы произносить какие угодно грубости и непристойности, принимать любые, самые чувственные позы, но никогда не была бы вульгарной. Как же это лучше выразить? Эта женщина существовала «на все сто», и хоть многие сочли бы, что тут нет ничего особенного, она это делала, как никто другой.

Только что он показал ей пистолет, которым снабдил его Федерико после смерти Дарка. Он хотел произвести на нее впечатление и дать понять, что если он готов защитить себя, то уж конечно защитит и ее. Когда он рядом, ей нечего бояться. Повертев в руках «беретту», Дани заметила, что пистолет, оказывается, не такой тяжелый, как она предполагала. Потом она молча убрала его в ящик тумбочки возле кровати. Ей не хотелось обсуждать эту историю с Коброй. Полная противоположность Карле, которая вечно донимает близких своими страхами и восторгами.

- Как по-твоему, что в жизни интересно Лепеку? - спросил Брюс, ежась под пледом.

- Да много чего. Наркотики, групповой секс, прыжки на резинке, авторалли, Звездный городок, - ответила Левин.

Она отпила немного кофе из термоса и, закручивая крышку, обвела взглядом пустынную улицу Удино, освещаемую фонарями.

- Звездный городок, прыжки на резинке!

- Да, это мне охотно поведал Марко Ферензи. По его словам, Лепек любит экстрим. Он ездил туристом в русский Центр подготовки космонавтов под Москвой, там садился в специальный самолет, чтобы ощутить невесомость. Несколько раз бросался с моста, привязавшись за ноги к резинке. Сжег гектолитры бензина в пустыне. Я уж и не помню, что еще.

- А ты веришь, что он совсем забыл про жену?

- А почему нет?

Из автомобиля с затемненными стеклами они видели часа два назад, как Дани Лепек, оставив свой «лендровер» на улице, поднялась к Ферензи. Для ужина визит слишком поздний. Тем более вторую ночь подряд. Часы показывали 1.50, а супруга Жюстена Лепека все еще не выходила.

- А как же Карла Ферензи? - продолжала спрашивать Левин.

- Дани Лепек утверждает, что той ничего не известно. Или же она очень покладистая. Или они занимаются этим втроем. У крупных буржуа это обычное дело.

- Ты этому веришь, Алекс?

- Так говорят.

«Писать хочется», - подумал Ферензи, встал с постели и направился в ванную комнату. Стоя перед унитазом с сигаретой во рту, он облегчился с большим удовольствием. Когда Дани рядом, всё превращается в удовольствие. Каждое движение. Всё. Даже ощущение прохладного кафеля под ногами. Даже созерцание красной, набитой всякой всячиной косметички, которую она всегда приносит с собой. У них уже появились свои привычки, и это ему нравилось.

Когда он вернулся в спальню, она сидела, привалившись к подушкам: одна из них была его. Натянув на себя расправленную простыню и подоткнув ее под мышки, распустив по плечам красивые волосы, она ласково улыбнулась ему.

А Карла сейчас спит или крутит педали на велотренажере перед телевизором. Она занимается этим в любое время! И какой прок в том, чтобы крутить педали на месте? Да еще в темпе восьмидесятилетней старухи. Да еще когда под рукой бутылка. Карла им не мешала, но ее присутствие всегда ощущалось. Одно сознание того, что она дышит в этой же квартире и безропотно принимает все, что происходит в спальне, было отвратительно. Ферензи был доволен, что наконец-то принял решение. Он взял ей билет только «туда» в первый класс на рейс «Алиталии». Вылет в Рим в следующую среду. Он уже начал обрабатывать их общих друзей, чтобы они встретили ее с распростертыми объятиями. Как бы то ни было, климат в Париже гнилой, Карла итальянка до мозга костей, и нужно, чтобы она вернулась жить в Италию.

Марко Ферензи опять лег и, мягко положив свою руку на руку Дани, сказал:

- Давай поговорим серьезно.

- О чем, Марко?

- Я отправляю Карлу в Италию. В среду.

- С какой целью?

- Она не дает мне дышать.

- Вот так новости!

- Это сидение под стражей открыло мне глаза, дорогая. Это было как уход в монастырь.

- Ты преувеличиваешь.

- Конечно преувеличиваю, но только для того, чтобы ты лучше поняла мое состояние. Наша жизнь делится на определенные этапы, и надо уметь их распознавать. Так вот, сейчас настало время Карле уйти со сцены. Так будет лучше для всех.

- Ну, раз ты так считаешь…

- Но есть и кое-кто другой, кто отравляет мне жизнь.

- Кто же это?

- Жюстен.

- А что такое с Жюстеном?

- Ты бросаешь его или нет?

- О, ну ты же знаешь, мы уже давно бросили друг друга.

- Тем более.

- Здесь он или где-то, какая разница, Марко?

- Нет, Дани. Это неправильно. Тебе хорошо со мной?

- Да.

- Мне тоже хорошо с тобой. Посмотри на нас, мы ведь уже не молоды, дорогая. Но когда ты рядом, я зажигаюсь. Значит, надо устранить все, что мешает. Теперь, после стольких лет, мы можем это сделать. Нужно иметь идеал и к нему стремиться. А как же иначе?

- Может быть.

- Ты не пожалеешь, Дани. Обещаю тебе.

- Что ты хочешь с ним сделать?

- «С ним сделать». Только не говори мне, что ты догадалась, дорогая.

- Догадалась о чем?

- Ну, про Жюстена.

- Послушай, Марко, кончай эти игры! Говори, в чем дело.

- Федерико.

- Что Федерико?

- Федерико сейчас в Везине, сидит во взятом напрокат автофургоне неподалеку от вас. И ждет моего звонка.

Она нагнулась за сигаретами. Он увидел ее спину, одной рукой она придерживала простыню. Как мила эта стыдливость. Он смотрел на нее, пока она чиркала зажигалкой и прикуривала, - этот простой жест всегда был для него целым спектаклем, - а потом продолжал:

- Я ничего не сделаю без твоего согласия, именно поэтому Федерико вот уже две ночи подряд ждет приказаний. Вчера я почувствовал, что еще не время с тобой говорить. Но…

- Этой ночью?

- По моему сигналу Федерико найдет Жюстена и убьет. Смесью дигиталина со снотворным. Это будет его последний сон.

- Убьет во время его «путешествия»?

- Да.

- Это невозможно, я спрятала средство: не хотела, чтобы он пользовался им в мое отсутствие.

- Правда?

- Он становится все более зависим.

- Ну ладно, не важно. Федерико убьет его и перенесет в Комнату Мертвых. Ты назовешь нам код и скажешь, где средство. Когда именно его впрыснуть, до или после дигиталина, не имеет значения. Если дать фараонам показания, что Жюстен ловил кайф с помощью средства на основе змеиного яда, они не станут копаться дальше.

Он замолчал. Она быстро повернула к нему голову, но он не прочитал ничего определенного в ее темных глазах. Нечто похожее на вопрос, вот и все. Ферензи добавил:

- Он прикончит его и подпишется «Кобра». Мы с тобой провели ночь здесь. Карла может это засвидетельствовать. Я скажу полиции, что Федерико тоже был здесь. В конце концов, это его дом.

Она молча курила, сохраняя полнейшие хладнокровие.

- Детей у тебя с Жюстеном нет, - продолжал Ферензи. - У него нет ни братьев, ни сестер. Ты наследуешь его долю. Поверь мне, это идеальный случай.

- Почему я должна в это поверить?

Хорошенькая реплика, и неожиданная. «Мне остатка жизни не хватит, чтобы укротить эту женщину», - подумал Ферензи. Этот момент был еще не самым трудным. Они мирно разговаривают. Она в его поле, в поле его тела, его мыслей. Просто ей немного страшно. Это можно понять.

- Да потому, что решаешь ты, - проговорил он на одном дыхании.

- Как бы не так!

- Именно так. Я делаю все это только для тебя.

Она повела бровью. Он добавил:

- Федерико убьет его, если ты того пожелаешь.

- Как он собирается проникнуть на виллу? Прежде чем уехать, я включила электронную сигнализацию.

- Однажды я залез в твою сумочку, чтобы взять ключи. Пока мы были вместе, в этой вот комнате, Федерико быстренько сделал дубликат.

- Ты рылся в моих вещах?!

- Всего один раз. В предвидении, так сказать.

- Ты хочешь сказать, что уже давно намереваешься убрать Жюстена?

- Конечно.

- Ну и ну!

- Главное, Дани, чтобы ты мне доверяла. Если я не избавлю тебя от Жюстена, никто другой этого не сделает. И кончится это плохо. Твой муж ничего тебе не дает, напротив, высасывает из тебя силы по капле. Жюстен - это вампир. Посмотри правде в глаза.

- А ты уверен, что, делая мне такое предложение, поступаешь справедливо?

- Что-то я не понял…

- Ты хочешь, чтобы я взяла на себя огромную ответственность. Ты вынуждаешь меня принять решение, которое я даже не имела времени обдумать. Ты сваливаешь на меня свою вину.

- Да нет же…

- Не нет, а да. И точно так же ты поступаешь с Федерико. Он делает для тебя грязную работу. Вместо тебя.

Слушая ее, Ферензи все больше удивлялся. Подумать только, Дани в роли моралиста. Хорошенькое дело. И все же слабый сигнал тревоги звучал у него в голове. В эту минуту ему вспомнилось, как Христос воскликнул: «Для чего Ты Меня оставил?» Но он переключил свое воображение, ведь он долго и терпеливо учился изгонять из головы мешающие ему образы. Верить в Дани. Во что бы то ни стало. И в то же время инстинкт самосохранения говорил ему: Марко - ты эстет, Марко - ты кретин! Он подумал о Федерико, который лежит сейчас в своем фургоне, несмотря на холод, и терпеливо ждет звонка. Федерико крестьянин. И его ангел-хранитель. О Дани, Дани!

- Это не грязная работа. Его лишат жизни тихо и мирно, когда он будет пребывать в своем искусственном сне. В конце концов, он стремится к смерти. Я всегда думал о том, что Жюстену наскучило медленно умирать на земле. И никто не в силах вдохнуть в него жизнь. Уж во всяком случае не ты. Несмотря на твою красоту.

- Дай мне еще немного подумать.

- Пожалуйста, Дани, тебя никто не торопит.

- Послушай, ляг на живот. Я сделаю тебе массаж.

- Прямо сейчас?

- А почему бы нет? Это еще один способ заниматься любовью. Я специально купила ароматическое масло. Оно там, в ванной.

Ну что на это ответить? Он изо всех сил хотел верить ей. Он действительно этого хотел. Он подчинился, лег на живот. Повернув к ней лицо, он смотрел, как она удаляется в ванную комнату. Когда она вернулась, на ней был белый банный халат, бутылочка с ароматическим маслом торчала из кармана. Мгновение спустя он почувствовал, что она - довольно тяжелая - села верхом ему на ягодицы, крепкими бедрами сжала ему бока. Если б ему нужно было охарактеризовать ее одним словом, он бы сказал: Дани-амазонка. Своими легкими пальцами она уже начала обрабатывать ему шею и плечи. А масло и правда хорошо пахнет. Запах сандалового дерева. Он как-то говорил ей, что любит этот запах. Она ничего не забывает.

«Дани», - прошептал он только ради удовольствия произнести ее имя.

«Merda, fa un freddo cane!» [Черт возьми, собачий холод! (ит.)] Холод и сырость - отвратительно! И нельзя включить двигатель: это привлечет внимание. Федерико поставил машину в тихом тупичке позади виллы. Посмотрел на часы: 2.35. Марко по-прежнему молчал. Федерико оглядел улицу из окон фургона и в который уже раз убедился, что у Лепеков нигде света нет. Неизвестно, где сейчас Лепек: в своей кровати или в смешном склепе из папье-маше.

Когда же, наконец, Марко соберется выяснить у своей престарелой красотки, не возражает ли она, чтобы прикончили ее муженька? Дани - единственная слабость Марко. Единственная, но большая. И что это за всплеск романтизма в сорок три года? Федерико слышал, что с некоторыми мужиками за сорок такое случается: вначале половое влечение ослабевает, а потом все закручивается снова. Только теперь в какой-то безумной форме. И это сумасшествие затрагивает буквально все. Да… все было бы иначе, если б дед Марчелло не пожелал во что бы то ни стало выдать Карлу замуж. После того скандала в лицее. Монашки выгнали Карлу, потому что застукали ее в откровенной позе с одной из ее одноклассниц. Марчелло был рад пристроить Карлу, пусть даже за человека не их круга. Федерико, отчасти кривя душой, - он признавал это, - говорил себе, что все хорошо, раз Марко будет поблизости. При одной мысли, что Марко станет членом их семьи, у него вырастали крылья.

Федерико допил весь свой кофе. Потом определил для себя предел, до которого он будет ждать: он посидит здесь еще тридцать минут, не больше, и потом вернется на улицу Удино. «Марко ведь не назначил мне час, после которого я могу выйти из укрытия», - размышлял он. В глубине души он надеялся, что вот-вот сможет опустить большой палец и сказать, что Лепек отдан на растерзание львам. Или, скорее, кобрам. Федерико несколько минут вертел эту мысль в своей замерзшей голове, как вдруг решился ехать. Не выжидая тридцати минут. Ни минуты больше. Он не мог позвонить на улицу Удино: Марко всегда выключает телефон, когда проводит время с Дани, а если ответит Карла, будет только хуже. Федерико положил мобильник рядом с переключателем скорости. Если Марко позвонит, когда он будет в дороге, он всегда сможет вернуться. И сделать свое дело.