Код Майя--MMXII

25. Эпохи Черепа и Оленя

Обозревая рубеж двух больших эпох Орла (Просвещения) и Восхода (Прогресса), мы чуть не упустили важнейший проект в российской истории, переход которого из организационного периода «вещи для себя» в общественно-значимый режим совпал в апреле 1756 года с самым началом двадцатилетия Восхода в Восходе.

Всем студентам, даже советским, известен Татьянин день – праздник Московского университета, учреждённого указом Елизаветы Петровны в январе 1755 года. Для России МГУ и Ломоносов имеют не меньшее значение, чем энциклопедисты и их общий труд для Европы и большой Науки. От указа до его воплощения требуется время, поэтому для первопрестольной и для всей страны сей прогрессивный проект стал заметен с первым номером газеты «Московский ведомости», издаваемой университетом. Собственно, это великое событие, открывшее для России эру Прогресса, оправдывает отдельное от фило­логии существование журфака МГУ. С другой стороны, разросшееся и слабо связное древо факультетов и филиалов отражает в себе не только ситуацию в науке и образовании, но и общие итоги всей большой эпохи Прогресса. Налицо потребность в наступлении эры инвентаризации плодов прогресса и их гармонизации под знаком Мирового Дерева.

Нам тоже стоит задуматься над смыслом дальнейшего углубления в даль веков, ведь главный для себя результат – подтверждение работоспособности календаря майя мы уже имеем. Но всё-таки хочется хотя бы краешком, тонкой линией увидеть берег «того света». Что там за горизонтом уходящей эпохи? А для этого нужно хотя бы сравнить с «эпохой Мирового Дерева в Орле» (1618-1637) и обозреть хотя бы ещё один переходный рубеж между большими эпохами. Так что решено, продолжим ретроспективу, без лишней детализации, обозревая только самые важные моменты.

Никакие качественные изменения, эпохальные рубежи не происходят вдруг. Для этого нужно завершение одних эпохальных проектов, чтобы за ними могли последовать качественно иные. Одним из эпохальных проектов, завершивших эпоху Просвещения, стала классификация биологических видов Карла Линнея. Первый труд по систематиза­ции растений был издан 1 мая 1753 года, плюс некоторое время для распространения и чтения. Этот классический труд стал образцом для всей дальнейшей организованной(!) работы учёных эпохи Прогресса, начиная с энциклопедистов.

Важным общественным условием для будущего перехода к организованной Науке становится создание или возобновление в европейских странах научных обществ и прочих условий для научных и образовательных проектов. Обозревая двадцатилетие Оленя, можно заметить, что в разных европейских странах складывается схожая политическая ситуация. Европейские дворы соревнуются в степени расцвета фаворитизма, но также и в покровительстве искусствам и наукам, в разнообразии интересов, пусть и неглубоких, но широких. В России это позволило И.И.Шувалову основать Московский университет и Академию художеств. Будущий запевала Прогресса Вольтер пользуется поддержкой мадам Помпадур в Версале, а затем при дворе Фридриха Великого. Королевские академии наук учреждаются в Берлине и в Стокгольме.

Чувственный опыт и широта интересов элиты, стремление к жизненной экспансии, освоению пространств – самый характерный признак стадий развития под знаком Оленя, в данном случае для сообщества Науки и всей просвещённой элиты. В аналогичной 12 стадии развития российского модерна, при Александре II мы легко найдём аналогии в виде провозглашённых гражданских свобод и морганатических браков с официальными фаворитками, а равно и покровительство наукам.

Однако есть сомнения в том, что в середине XVIII века развитие сообщества Науки под покровительством европейской политической элиты синхронизировано со стадиями развития самой европейской цивилизации. Всё-таки узел 10/11 под знаком Змея на рубеже веков, Лейбниц, Ньютон и Петр I – это для современной Науки Пик Подъёма, а для Европы – узел 9/10 Консолидации. Похоже, что Фридрих Великий и просвещённая Пруссия как политический проект, ярко взошедший и тут же погашенный соседями – обозначит аналогичный узел Пик Подъёма в Европе через полвека.

Череп – самый консервативный знак, к тому же его осторожное реформаторство проходит под эмоциональные раскаты Грозы из предыдущего цикла. Так, войны за поль­ское наследство в 1730-х были по внешней форме воплощением борьбы династий за королевские и герцогские троны. Однако под этой блёклой декорацией и средневековой мишурой прощупывались мускулы национальных интересов Нового времени.

Эпоха Черепа (1716-1736) в большинстве европейских держав – это эпоха слабости и осторожного лавирования власти, борьбы элит за спорное наследство. В России – это отречение и смерть сыновей Петра, подвешенный вопрос о престолонаследии, череда переворотов. Такая же череда регентов при малолетнем болезненном короле Франции, такая же чехарда в Испании, Польше, Австрии, смена династии в Британии.

Что же касается ситуации в Науке, то 1716 год – это смерть Лейбница и бесславное завершение самого громкого скандала о приоритете между ним и Ньютоном. Так и в политике эпоха Черепа для нового движения, бывшего на Подъёме, начинается после краткого, но не кроткого периода смуты и раскола. Например, в истории России – после восстания декабристов и раскола в дворянском движении младореформаторов. Часть из них вынуждена была уехать далеко на Восток, в Сибирь. После смерти Лейбница его соратники (И.Бернулли) сосредоточились на преподавании, а молодое поколение реформаторов науки – Л.Эйлер и сыновья Бернулли нашли призвание в России, в только отстроенном Петербурге. Для нелюдимого Ньютона и его неформальных соратников и учеников двадцатилетие Черепа тоже не было ярким, особенно по сравнению с прошлой эпохой Змея. Например, Галлей был занят рутинной работой Королевского астронома, и его имя вновь, как и его комета, воссияет лишь после его смерти.

Эпоху Змея мы отчасти уже обозревали вместе с другими «творческими знаками». Три заглавных имени определяют её содержание для Науки и для европейской истории –Лейбниц, Ньютон и Петр Первый. Великое посольство Петра открывает эпоху в политике, которая консолидирует все силы и ресурсы Европы для будущего рывка в развитии. Без уральского металла не было бы никакой промышленной революции в Англии, как не было бы финансовой мощи Лондона без торговли в едином экономическом пространстве, учрежденном в ходе Северной войны. Впрочем, к этим именам можно добавить ещё и Кристофера Рена, архитектора собора св.Павла в Лондоне и главного масона эпохи, и имя декана Свифта, провозвестника антиколониальной идеологии будущих США.

Формирование системы масонских лож является одним из важных итогов этой эпохи, как и неформальная, но прочная связь между масонами Лондона и Петербурга после визита Великого посольства Петра в Англию. Достаточно взглянуть на планировку центра северной столицы России, чтобы обнаружить эту связь.

Для Лондона и Дублина, Петербурга и Берлина эта великая эпоха была озарена уникальным созвездием гениев и просто талантов, не исключая и монархов, совместно штурмовавшим пределы возможного в политике, науке, архитектуре. Стоит отметить, что и великая эпоха Людовика XIV завершилась практически вместе с «эпохой Змея». Однако, как всякий Пик Подъёма, эпоха завершится расколом и формализацией, победой меркантильных и консервативных мотивов в политике, уходу творческой части элиты в самоизоляцию, подобно Брюсу в Сухаревой башне. Из этой тени проявленные в эпоху Змея замыслы и тенденции выйдут на поверхность исторического процесса лишь в начале большой эпохи Прогресса, в следующей «творческой» стадии под знаком Воды.