Когда ее уже не ждешь

Глава 23

— Что это сейчас было? — спрашивает Лера, которая все это время сидела за своим столом, не шевелясь.

— Не знаю, — я закрываю лицо руками.

Как жить дальше? Как жить дальше после нового предательства? Я этого не вынесу. Почему это снова случилось со мной? Мой мир, такой красочный и недолгий, только что рухнул. Смогу ли я выкарабкаться из руин?

— Кира, у тебя все нормально? — передо мной стоит взволнованная Лера, заставляя вернуться в реальность.

— Голова что-то разболелась. Я, наверное, домой пойду. Ты справишься без меня?

— Конечно, справлюсь. Иди спокойно. Не переживай.

В кармане вибрирует мобильный. Приходит сообщение от Краснова: «Я подъехал. Жду на парковке». На автомате убираю документы и выключаю компьютер. Надеваю пуховик и прощаюсь с Лерой.

И только выйдя на улицу, замечаю, какая сильная метет метель. Ветер с силой бросает мне в лицо колючие снежинки. Машину Дмитрия нахожу не сразу — приходится щуриться и прикрывать глаза ладонью, чтобы хоть как-то уберечься от летящего снега. Наконец, вижу знакомый внедорожник, припаркованный у дальнего въезда. Иду к машине и ловлю себя на мысли, что Дима не вышел мне навстречу, как он это делает всегда.

Здороваюсь, когда открываю дверь.

— Садись, — говорит Дима и ловким движением перекидывает папку с документами с пассажирского сидения назад.

Сажусь в машину и погружаюсь в тепло. На лице начинают таять прилипшие снежинки, вытираю их платком.

— Куда? — спрашивает Дмитрий, не глядя на меня.

— Отведи меня домой, — отвечаю и пристегиваюсь.

Автомобиль выезжает с парковки, мы оба молчим. Не знаю, о чем думает Дима — может просто сосредоточен на дороге — а я пытаюсь взять себя в руки, чтобы не устроить истерику, в шаге от которой я нахожусь, так как понимаю, что все кончено. Даже представить не могу, что может изменить сложившуюся ситуацию.

Из-за снегопада машины ползут очень медленно, отчего дорога до дома кажется мне невероятно долгой. Никто из нас не произносит ни слова. У Димы несколько раз звонит мобильный, но он молча и не глядя на экран, сбрасывает все звонки.

Наконец, мы въезжаем ко мне во двор, Дмитрий паркует автомобиль на единственном свободном месте, рядом со спортивной площадкой. За окном уже стемнело. Крупными хлопьями падает снег, сверкая в свете фонаря, стоящего неподалеку. Громкость динамиков на минимуме. Я с трудом различаю мелодию. Она кажется мне знакомой, однако мой мозг никак не хочет её вспоминать.

Впереди у нас сложный разговор, который никто не решается начать первым. Мне ужасно хочется плакать. Тихо-тихо, без рыданий, без криков и киданий на стены. Просто плакать, иногда смахивая слезы рукой. На все другое у меня больше нет сил. Она, Его Жена, забрала у меня их. Она опустошила меня правдой, такой горькой и хладнокровной.

Я смотрю сквозь лобовое стекло. Дворники ритмично смахивают с него упавшие снежинки. Вверх-вниз. Вверх-вниз. Вверх-вниз. Мы молчим. В голове крутится всего один вопрос: зачем он врал? Но я его не задаю. Оставляю Диме право все объяснить самому. Однако, он не спешит.

Наконец, я узнаю мелодию — снова «Крылья», группы «Наутилус Помпилиус». За окном кружатся снежинки. Дворники продолжают свое движение «вверх-вниз», вторя ритму мелодии. А я подпеваю про себя:

«Мне хочется плакать от боли,

Или забыться во сне.

Где твои крылья,

Которые так нравились мне…»

Выпадаю на время из действительности. Из этого состояния меня выводит энергичная мелодия, которая приходит на смену «Крыльям». Её я уже не знаю, поэтому она меня не трогает, но позволяет вернуться в реальность.

Наконец, раздается тяжелый вздох. Дима поворачивается ко мне и начинает говорить:

— Бля, Кира…, — тут же замолкает, перехватив мой взгляд. — Прости, само вырвалось, — добавляет поспешно.

Ничего не говорю, жду.

— Я знаю, что я поступил как последний мудак. Но…, — он снова умолкает. — Слушай, давай поговорим не здесь? Я не могу вот так… на ходу. Давай поедем ко мне или поднимемся к тебе? Сядем, спокойно все обсудим, — Дима смотрит на меня вопросительно.

Вижу, что он растерян. Но мне все равно. Я хочу все выяснить здесь и сейчас, чтобы поставить точку.

— Дим, мы никуда не поедем и не пойдем, — вздыхаю я.

— Ну хорошо… давай здесь. В общем, да, я действительно женат…

Ну вот и всё. Это конец. Мне выстрелили в самое сердце. В глубине души я все еще надеялась, что та женщина соврала.

— Почему ты не сказал мне об этом? — спрашиваю о том, что беспокоит меня больше всего.

— Думал, что ты знаешь или догадываешься.

Смотрю на него удивленно.

— Ты и правда не знала?

Мотаю головой.

— Может ты не хотела это знать?

— Что ты такое говоришь? — спрашиваю растерянно.

— Я говорю, что, может ты просто не хотела знать и понимать, что я женат? — его тон становится жестким и колючим.

В этот момент рядом со мной сидит чужой мужчина. Он больше не мой.

— Я…, — голос предательски дрожит, а в глазах застывают слезы, — я видела ваше свидетельство о разводе, — произношу, но сейчас этот аргумент даже мне кажется неубедительным.

— И что? Мы развелись год назад. Мало ли что за это время могло произойти. И вообще, мы развелись чисто по документам, — начинает объяснять Дима, — там по бизнесу у меня заморочки были. А по факту все равно живем вместе, — он замолкает и смотрит на меня.

— Я не знала. Но всё равно не понимаю, — мотаю головой.

— Что ты не понимаешь, — вздыхает он. — Тебе весь расклад дать? — он перестает себя контролировать.

От его тона и взгляда мне становится не по себе.

— Мне не нужен твой расклад, — практически шепчу я. — Я просто не понимаю, я тебе была нужна, если ты женат? Это игра такая, шутка, розыгрыш?

Дима протягивает руку к кнопке регулирования громкости на магнитоле и ставит его на режим «без звука». В машине наступает тишина, которую нарушают только периодически скользящие по стеклу дворники.

— Ты мне понравилась, — говорит Дима, наконец, пристально глядя в окно перед собой. — Очень понравилась. Еще тогда, когда мы с тобой дома ездили смотреть. Только сначала я не придал этому значения. Надеялся, что пройдет, — он усмехнулся. — А, оно все не проходило. Потом эту поездку в Эмираты специально придумал. Надеялся, что если узнаю тебя поближе и недельку с тобой наедине проведу, тогда точно все пройдёт, — замолкает.

Не верю своим ушам, не хочу верить. Как я могла во все это вляпаться? Получается, он меня обманывал уже там, в Дубае? Интересно, «поближе» — это как? Значит, это все изначально было не серьезно, а задумывалось, как игра? И поездка в Эмираты была только для того, чтобы его хотелки удовлетворить? Так вот почему он так распсиховался в отеле, когда я не поехала на с ним на яхту — ему просто не удалось познакомится со мной «поближе». Чем больше думаю, тем страшнее становится осознание предательства.

— Дима, прошу тебя, замолчи. Не нужно больше ничего объяснять, ты этим только хуже делаешь.

— И еще эти мужики твои масло в огонь подливали, — продолжает Дима, проигнорировав мою просьбу.

— Какие мужики? — смотрю на него непонимающе.

— Какие-какие? — он поворачивается ко мне. — Те самые, которые букетики и подарки тебе носили.

Я вздыхаю и прикрываю глаза. Чем больше Дима пытается объяснить, тем больше я запутываюсь.

— Не понимаю. При чем тут они? Они просто клиенты, которые таким образом благодарили меня за выполненную работу. И все. Что ты себе навыдумывал?

— Я ничего не навыдумывал. Кира, я мужик. Тебе меня не понять. Я в интеллигентных семьях не рос, жизни учился во дворе. И с юности привык добиваться своего. У нас так принято было — если девчонка понравилась, дерись, но завоюй ее. Кулаки в кровь разбей, только никому своего не отдавай.

— И часто ты кулаки в кровь разбивал? — усмехаюсь, так как его объяснение выглядит каким-то нелепым и не имеющим ко мне никакого отношения. При чем тут детство и двор? Мужику уже за сорок, а он какие-то сказки рассказывает.

— Не часто, — смотрит на меня, прищурившись.

— Ну а я-то тут при чем? — нахожусь уже на грани истерики, но все еще пытаюсь сдерживаться. Расстегиваю крутку — мне душно и немного мутит.

— При том — я завелся на тебя, как малолетка. Не выходила ты у меня из головы. А после того как увидел взгляды этих… твоих клиентов…

— Ну допустим, ты увидел их взгляды, — говорю устало. Не хочу слушать эту ерунду про каких-то мужиков, которых у меня не было. Я даже не флиртовала ни с кем, кроме него. Я только хочу получить ответ на свой вопрос. — Только почему ты не сказал, что женат? — наш разговор идет по кругу.

— И что бы это изменило?

— Всё, — порывисто говорю я. — Я бы никогда не согласилась выпить с тобой кофе. Я никогда бы не согласилась на свидание с тобой.

— Вот поэтому я ничего тебе не сказал, — он чуть наклоняется ко мне. — Ни сразу не сказал, ни потом. Потому что ты мне нужна. Понимаешь?

— Не понимаю, — перестаю себя сдерживать и начинаю плакать. Так, как хотела — тихо-тихо. — Дима, я ничего не понимаю…

— Кира, послушай…, — он протягивает ко мне руку, но сразу же убирает, как только перехватывает мой взгляд.

— Ты знаешь, почему мы развелись с мужем? — не даю ему возможности договорить.

Он отрицательно машет головой.

— Потому, что он мне врал. Он завел себе бабу и бегал к ней. Три года я жила во лжи и в бесконечных упреках! А потом, когда я его прямо спросила, изменяет ли он мне, так мало того, что он во всем признался, он еще и меня в грязь втоптал. Я вообще тогда думала, что не выплыву. И теперь меня тошнит от любого вранья, у меня на него аллергия.

— Кир…

— Не перебивай, пожалуйста. Я договорю, — делаю вдох и утираю слезы. Представляю, как выгляжу сейчас. Но это уже не важно, так как это наша последняя встреча. — Я не знаю, что у тебя там с женой произошло. Меня не волнует, в каком ты с ней браке — официальном, гражданском, фиктивном. Но она — твоя жена. Понимаешь? Своим враньем ты делаешь больно не только мне. Ты делаешь больно ей. А я знаю, что такое боль измены. Это как соль в рану сыпать и не давать её промыть. Я поверила тебе, думала, что ты другой. Но ты меня предал. Предал своим враньем. Лучше бы ты мне сразу во всем признался, чтобы я не испытывала того унижения и той боли, которые чувствую после встречи с твоей женой. Лучше бы ты остался для меня своенравным и заносчивым клиентом, чем…, — спохватываюсь и не договариваю.

Потому что сама испугалась того, что хотела сказать. А хотела я сказать, что он стал для меня близким и родным человеком. Но он никогда не узнает об этом.

— Кира, — Дима все-таки протягивает руку и осторожно касается моей щеки.

Боже, я сейчас умру от этого прикосновения. Сколько раз я таяла в его руках, уносилась в другое измерение, засыпала в его объятиях. А как я люблю с ним танцевать. Хочется сильнее прижаться к его ладони, чтобы запомнить это прикосновение. Последнее прикосновение, которое больше никогда не повторится.

Ко мне приходит ясное осознание конца. И от этого душа рвется на части. Мне нужно на воздух. Я больше не могу находиться рядом с ним. Я не выдержу.

Берусь за ручку двери, но Дима останавливает меня, взяв за локоть.

— Подожди, мы не договорили.

— Дима, отпусти меня, пожалуйста. Все же понятно. Ты женат. А я в любовницах быть не собираюсь.

— Послушай, ну ведь люди могут ошибаться? — он смотрит на меня, и я вижу, растерянность в его глазах. — Не нужно рубить все вот так, на корню. Я понимаю, что сейчас в тебе кипит возмущение и негодование, и ты не хочешь слышать мои аргументы. Но я прошу дать мне шанс, дать возможность всё исправить.

— Что исправить? Ложь? По-моему, ты тоже не хочешь меня слышать. Я ненавижу, когда врут.

— Кира, — Дима бьет рукой по рулю. Владеть эмоциями тяжело не только мне. — Наш разговор ни к чему не приводит. У каждого из нас своя правда. Поэтому… я исчезну из твоей жизни…

Я мгновенно оказываюсь на краю пропасти — ещё одно слово, и я разобьюсь.

— Исчезну на время, — уточняет Дмитрий, давая мне возможность не упасть вниз сразу. — А потом появлюсь, чтобы расставить все точки над i. И сделаю так, как ты скажешь. Скажешь уйти навсегда, значит уйду навсегда.

Я бросаю на него короткий взгляд, открываю дверь и выхожу из машины. Дима меня больше не останавливает. Наш разговор закончен, и он забрал у меня все силы.