Когда любовь была «санкюлотом»

ШУАНЫ ТЕРПЯТ ПОРАЖЕНИЕ ПО ВИНЕ ЛЮБОВНИЦЫ ГЕНЕРАЛА ОША

Легенда свидетельствует, что катоблепас был так глуп, что съедал собственные ноги, даже не замечая этого… Весной 1794 года революция очень напоминала это глупое четвероногое животное. Каждый день Комитет общественного спасения отправлял на эшафот самых надежных и верных революции людей, веря, что борется с подозрительными элементами и контрреволюционерами… Народ мог только радоваться подобному саморазрушению, благодаря которому мало-помалу должен был восстановиться порядок.

Пока парижские революционеры с изумлением познавали все те страдания, которым они четыре года подвергали своих врагов, и умирали, испуская романтические жалобы, господин де Шаретт, возглавлявший в Вандее армию шуанов, по-прежнему вел жизнь одновременно военную и разгульную.

Днем он преследовал синих, посланных Конвентом для усмирения восстания шуанов, а ночью доказывал своим прекрасным подругам, что «бег по зарослям не ослабил его любовного пыла» [103].

Однажды вечером он даже решил доказать, что может быть сразу и капитаном, и любовником. 3 апреля 1794 года, к полуночи, как раз в тот момент, когда он удовлетворял пыл прекрасной госпожи де Монсорбъе, в дверь его комнаты постучали.

— В чем дело? — спросил он, не останавливаясь.

— На опушке леса замечена группа синих. Они направляются к деревне.

— Я не могу сейчас выйти. Поставьте людей на линии первых домов, и пусть враг подойдет поближе.

Шуан отправился передавать приказ господина де Шаретта, ни на секунду не прервавшего любовные объятия.

Через некоторое время в дверь опять постучали.

— Синие медленно приближаются, — сказал голос из-за двери.

— Где они?

— На уровне дома Нивера.

— Пусть десять человек обогнут дом Фульро и войдут синим в тыл.

— Должны ли мы атаковать?

— Нет, только по моей команде!

Как свидетельствует Пьер Гендо, во время этого диалога господин де Шаретт «совершал поступательные движения в честь госпожи де Монсорбье». Изумленная его хладнокровием, она не знала: то ли восторгаться, то ли почувствовать себя оскорбленной. Видя, что любовник явно наслаждается ситуацией, она решила, что уместнее будет восхититься его достоинствами…

Каждые пять минут новый курьер являлся за указаниями, и господин де Шаретт весьма успешно работал «на два фронта».

Расставив своих людей в стратегически важных местах, он положил руку на грудь любовницы и спокойно скомандовал:

— Вперед, в атаку!

Приказ был немедленно исполнен. Тишину ночи разорвали звуки выстрелов, и бой начался. «Господин де Шаретт, — пишет Пьер Гендо, — следил за всеми стадиями сражения. Внимательно прислушиваясь, он воображал все маневры своих солдат, продолжая яростно предаваться любви. Таким образом голова его была занята боем, а гениталии горели в огне наслаждения. Марс и Венера соединились в тот день в этом человеке».

Республиканцы были быстро окружены и уничтожены. Курьер сообщил радостную весть своему командиру через закрытую дверь спальни.

— Браво! — воскликнул он, — вы были великолепны!

То же самое думала о своем необыкновенном любовнике госпожа де Монсорбье.

— Я немедленно допрошу пленных, — сообщил вездесущий господин де Шаретт. — Приведите их немедленно…

Его слова были прерваны страстным криком госпожи де Монсорбье, и вандейский полководец уступил сладострастию.

Он хорошо справился с обеими задачами…

Этот случай стал, естественно, известен всем вандейским амазонкам, и они стали относиться к господину де Шаретту как к полубогу…

Слух о его репутации страстного любовника и сурового солдата стал известен даже республиканцам благодаря одному забавному происшествию.

Как-то вечером офицер-патриот по фамилии Ноди собирался лечь в постель с собственной женой, как вдруг ему сообщили, что армия Шаретта наступает на город.

Офицер в ужасе вскочил на лошадь и ускакал, оставив жену в одиночестве. Полчаса спустя Шаретт вошел в дом, где пряталась госпожа Ноди, и потребовал стол и постель…

Он не думал, что получит и все остальное…

После ужина он поблагодарил хозяйку за любезный прием. Женщина воспользовалась случаем и попросила полководца о милости.

— Здесь прячется одна республиканка. Будьте великодушны к ней, прошу вас!

— Пусть она выйдет, — ответил улыбающийся Шаретт.

Появилась госпожа Ноди. Ее изящество и блестящие голубые глаза понравились Шуану, и он потребовал вина.

— Я беру вас под свое покровительство! — заявил он.

Весь вечер молодая женщина находилась под впечатлением обаяния де Шаретта. Ослепленная его манерами и привлекательной внешностью, она восхищалась остроумием, глазами, костюмом… белым пером на шляпе, кружевами, галстуком, лиловым камзолом, шитым зеленым шелком и серебром…

В полночь молодая женщина была уже влюблена. Она была счастлива, что может отомстить эгоисту-мужу, бросившему ее на произвол судьбы, и с радостью последовала за Шареттом в его комнату.

В половине первого ночи вандейский полководец одержал блестящую победу над республиканцами…

Господин де Шаретт был счастлив, что может продемонстрировать противной стороне «мужественную силу восстания, он умножил атаки и согласился только после того, как госпожа Ноди, бившись из сил, умирающим голосом пощады».

Увы! Именно прекрасное настроение и любовь дам погубили господина де Шаретта.

Вначале республиканцы попытались высмеять его, сочинив о нем ироническую песенку:

Красавчик наш, мсье Шаретт,

Да здравствует закон!

Повеселись еще разок,

Король, отправься вон

Ты десять дамочек опять

Для сладостных ночей

Свези в огромную кровать —

Тебе не привыкать!

Ты полководец был в любви

И устали не знал,

Но самый славный из боев

В постели ты давал!

Шуаны ответили песенкой, которую распевали на тот же мотив:

Когда же славный наш Шаретт

Ласкает смело дам,

Для семерых красоток он

Прелестный будуар.

Как дьявол, пылок наш Шаретт,

Виват, виват, король!

Долой плебейский ваш закон!

Да здравствует король!

Однако явное превосходство шуанского полководца в постели и на поле боя не спасло его от поражения.

В конце 1794 года господин де Шаретт отказался соединиться с другими вандейскими армиями и остался в Льеже, окруженный своими дамами и совершенно изнемогающий.

«Без пороха, без вооружений, почти без солдат, — пишет Эмиль Габори, — как затравленный зверь бежал он по дорогам Бокажа».

Погубила Шаретта женщина.

Однажды вечером в лесу близ Сент-Илер-де-Луле, когда его солдаты только что отбили атаку синих, на повороте дороги показалась элегантная всадница. Она спросила:

— Вы господин де Шаретт?

— Ваш слуга, мадам!

Молодая женщина вздохнула:

— Наконец-то!

Она слезла с лошади и представилась:

— Я маркиза Дю Грего. Меня уже два дня преследуют республиканцы. Мой отец эмигрировал, моего мужа расстреляли в Кибероне. Защитите же меня!

Женщина была красива, и Шаретт без промедления увлек ее в свою хижину, где на импровизированной кровати продемонстрировал прекрасной беглянке свой пыл…

Между тем госпожа Дю Грего была шпионкой и любовницей генерала Оша. Именно он послал ее в Сент-Илер, чтобы выяснить, каким путем он отступает [104]…

Несколько дней она следовала за вандейцами от деревни к деревне, запоминая их тайники, пароли и имена людей, снабжавших их продуктами. Однажды утром она вдруг поняла, что тоже влюбилась в славного командира шуанов…

С этого момента она перестала интересоваться войной, думая лишь о том мгновении, когда Шаретт вечером обнимет ее. Ее миссия, очевидно, так и окончилась бы сельской идиллией, если бы веселая вдовушка не узнала, что ее променяли на румяную молодую крестьянку…

Тем же вечером, не сказав никому ни слова, маркиза покинула лагерь шуанов и вернулась к Ошу, выдав ему все секреты ветреного любовника.

Несколько дней спустя де Шаретт был захвачен. Его привезли в Нант, судили и расстреляли. Он встретил смерть храбро и достойно…

Его гибель означала конец вандейской войны: она началась под влиянием нескольких прекрасных фанатичек и кончилась из-за одной ревнивой женщины…