Когда-нибудь мы будем вместе

Глава 11 Хлеба и зрелищ

01 февраля 1992 года

Почему так? Чем грустнее жизнь, тем больше людям подавай развлечений. "Пир во время чумы" — это ведь не сейчас придумано и не мной. Как в древнем Риме плебс требовал "Хлеба и зрелищ" так и сейчас начали появляться разные сомнительные телепрограммы, причем на государственных каналах. Цензуру убрали и дирекции телеканалов пустились во все тяжкие.

Целенаправленно показывают самых скандальных политиков, ищут, находят и выплескивают на экраны всякую грязь, дорвавшись свободы слова.

Снимать хорошие бюджетные фильмы у режиссеров нет никакого желания, всем денег надо много и сразу. Брали бы пример с Голливудских сериалов, целые кино-эпопеи снимают в одной комнате.

Новоявленные российские шоумены передирают не глядя образцы западной кинопродукции навроде телеприколов — напишут миниссценку сомнительного содержания, снимут на камеру как люди попадают впросак и радуются. Смешным считается.

Пустили в переводе тупых американских и английских клоунов-юмористов, набрали массовку и она натужно ржет на съемках.

А какой вой дирекции первого и второго телеканалов подняли, когда ввели цензуру финансовую, под видом анализа популярности телепрограмм, путем опроса населения силами ВЦИОМ и специально набранными волонтерами. Создали независимые отделы продажи рекламы, определили стартовую цену одной минуты рекламы и устроили тендер по ее продаже.

И поплыли деньги за рекламу… мимо их носа, прямо в кассу комитета телевидения и радиовещания.

Незамутненную радость председателя комитета надо было видеть, до того момента пока я не потребовал от него еженедельно отчитываться о целевом расходовании этих средств на оборудование студий, финансирование съемок кинофильмов и новых развлекательных программ по утвержденному мной лично перечню.

Государственное софинансирование в виде грантов будут иметь только фильмы и программы с патриотической составляющей, в любом виде от скрытой и явной пропаганды, до простого осознания человеком в какой стране он живет, с какими людьми встречается, сопричастности его великим делам и событиям, появления гордости за свою страну.

Медленно и со скрипом уже месяц подбирались руководители телепроектов, телеведущие. Создавался необходимый антураж, оборудовались новые съемочные павильоны и площадки.

И вот сегодня, двадцать пятого января старт первой такой программы "Русский витязь". Так что не быть японской "Сусуки" [26] в девяносто седьмом году. Пусть нашу программу покупают и играют.

"Тыришь батенька чужую интеллектуальную собственность" — проснулось совестливое подсознание.

— "Есть маленько, зато цель благая, и не себе в карман".

— "Ну кому в карман любители найдутся".

— "Как найдутся, так и переведутся, — согласился я, — на Мурманск железную дорогу тоже строить кому-то надо".

***

Алексей Неверов, студент четвертого курса Новосибирского госуниверситета факультета математики и информатики бы ярым фанатом экстремального спорта. Летом, вместе с такими-же энтузиастами сплавлялись по горным рекам Алтая, в течение года подбирая снаряжение, что-то мастеря чуть ли не на коленке. Какое-то время потренировался в скалолазании на Красноярских столпах, в университете входил в сборную по спортивному пятиборью. В конце девяносто первого года в новостях рассказывали о запуске новых телепроектов и дали краткий анонс телешоу "Русский витязь".

Когда Алексей узнал об отборе всех желающих принять участие в конкурсе на участие в новой российской телепрограмме, сразу загорелся желанием поучаствовать.

Отбор в Новосибирске проходил в течении двух недель с пятого по двадцатое января, на базе Новосибирского высшего общевойскового командного училища на полосе препятствий и стадионе, спортзале и в плавательном бассейне "Юность" академгородка.

Всего изъявило желание принять в отборе более тысячи человек.

На каждом этапе отбора, представлявшем собой то забег на один километр, то прохождение полосы препятствий на время, на следующий этап проходила только половина участвующих. Проверялась сила, выносливость, ловкость, цепкость, реакция, координация движений. Всего было девять этапов, по результатам которого к финишу добралось всего два человека.

Для женщин конкурс проходил по похожему сценарию.

В результате двадцать четвертого января девяносто второго года в Москву для съемок программы отправилось четыре представителя Новосибирска, два парня и две девушки. Алексей Неверов, Новосибирский госуниверситет, двадцати двух лет, Петр Поливанов, тридцать лет, пожарный вновь образованного комитета по чрезвычайным ситуациям, двадцатилетняя студентка института связи Фахрутдинова Кристина — мастер спорта по гимнастике и домохозяйка двадцати пяти лет, бывшая лыжница Котляр Нина.

Когда Алексей смотрел программу "А ну-ка парни" ему казалось, что вся съемка так и происходит, чуть ли не в прямом эфире. Час делов и дело в шляпе. Но действительность оказалась гораздо интереснее.

Началось с того, что каждому участнику выдали заранее подготовленный сценарий поведения, мимика, реплики и фразы которые они могут изображать и выдавать по ходу "пъесы" в ответ на вопросы ведущих программы. Разрешалась небольшая импровизация в пределах того-же сценария и только.

Съемки проходили в трех больших павильонах, площадью более пяти тысяч квадратных метров каждый — пятьдесят на сто метров, спешно оборудованных на базе старых корпусов одного из закрытых в девяностом году, по программе конверсии оборонки, заводов Москвы. Все, могущее попасть в кадр из того, что не получилось покрасить, побелить и отремонтировать задрапировали шторами, тканями и рекламными проспектами.

Рекламировались спортивные товары производства Санкт-Петербургских заводов по программе конверсии: спортивные снаряды, велотренажеры, бегущие дорожки. Причем образцы продукции демонстрировались тут же в холле перед началом лабиринта. Их разрешалось использовать всем участникамшоу для разминки и разогрева и просто для удовольствия.

И вдоль и поперек высились металлические решетчатые фермы, увешанные осветительными приборами. Температура в павильоне поддерживалась не ниже двадцати пяти градусов, за счет мощных тепловентиляторов нагнетающих горячий воздух по специально проложенным трубам.

Бригады телеоператоров носились по всемупавильону поделенному на трипараллельных друг другу участка лабиринта, шириной по пятнадцать метров.

Сама дорожка лабиринта была не шире пяти метров и разбита на участки длиной по пятнадцать — двадцать метров, остальная площадь по краям была отдана всяким осветителям, кинооператорам и куче других непонятных товарищей с умным видом носящимися, как наскипидаренные, вдоль и поперек лабиринта.

Камеры для съемки были установлены на специальных тележках и передвигались вдоль лабиринта по специально проложенным рельсам. Некоторые камеры были установлены стационарно.

Часть площадей было отведено под раздевалки, душевые кабинки, массажные кабинеты. Всего в трех павильонах, в общей сложности, было размещено около пятидесяти различных препятствий и заданий для преодоления.

Само шоу тоже снималось не обычно. Снимали все подряд: и раздевалку и тренировки участников и отборочный тур в первом павильоне, полуфинал и финал с более сложными заданиями. Всего в съемкахприняли участие более двухсот человек со всей страны.

Алексей не понял, каким образом, но просматривая готовую программу, он удивился, что почти каждый участник удостоился упоминания или интервью, пусть хоть несколько секунд, даже и неудачных, но показа в шоу.

Сами участники и изображали массовку, размещаясь вдоль лабиринта на специально отведенных площадках, заражаясь соревновательным азартом и умелыми комментариями телеведущих. Искренне болея и переживая за проходящих в этот момент лабиринт, товарищей.

Были и такие индивидуумы, злорадно ржущие над неудачным падением или сходом с дистанции, но и их не забыли вездесущие операторы, показав на всю страну, с емкими и убедительными комментариями.

Никто не знал, какие препятствия были подготовлены авторами шоу. В каждом павильоне на входе был отгорожен поперечный тамбур длиной десять метров. Слева и справа располагались раздевалки с душевыми, а посредине — зал ожидания со стоящими по периметру скамейками, уставленный спортивными тренажерами м снарядами.

Напротив начала лабиринта находился тамбур куда по очереди, каждые пять минут, запускали участников. "Как они там все помещаются?" — Задался вопросом Алексей. Очевидно за счет бедолаг, не выдержавших самые первые испытания, а кто прошел дальше уже освободил место.

И вот получив ободряющий хлопок по плечу, Алексей шагнул в тамбур лабиринта. Войдя короткий коридор, ярко освещенный софитами, Алексей увидел одного из телеведущих.

— А вот еще один участник нашего шоу. Студент четвертого курса Новосибирского госуниверситета Алексей Неверов! Скажите Алексей, как настроение?

— Отменное!

— Вы готовы к битве?

— О, да!

— Вы знаете девиз нашего шоу?

— Россия вперед! — рявкнул Алексей, выпятив грудь колесом, расправил плечи и добавил не по сценарию, — Venceremos! [27]

— No passaran, [28] — поддержал Алексея ведущий.

— Главное что?

— Дойти до конца! — выкрикнул Алексей.

— Вперед!

Вздохнув несколько раз полной грудью Алексей провентилировал легкие и трусцой выбежал к началу лабиринта.

Первое задание вызвало улыбку. В небольшом бассейне пять на десять метров плавали здоровенные кувшинки, на расстоянии от одного до полутора метров друг от друга. Борта бассейна были отделаны поролоном и поверх резиновым непромокаемым покрытием. Кувшинки тоже пружинили под ногами.

Хорошо разогнавшись Алексей оттолкнулся от бортика бассейна и стремительно запрыгал по кувшинкам, стараясь приземляться на середину и сразу же резким толчком перепрыгивая на следующую. Проскакав за пять прыжков прыжков почти весь бассейн, Алексей немного перелетел дальше середины последней кувшинки и почувствовав как она погружается под его ногой, сильно оттолкнулся и вытянулся в прыжке, кувырком приземлившись на край бассейна.

Вся дорожка тоже представляла собой упругий мат из плотного поролона обтянутого шершавым покрытием, как боксерском ринге.

Следующий павильон начинался стилизованным камнем навроде: налево пойдешь — коня потеряешь, направо пойдешь никуда не дойдешь. Не долго думая Неверов взобрался на камень и перепрыгнув трехметровый бассейн с водой, остановился перед следующим заданием.

На подставке слева, лежала увесистая булава с надписью, на висящей сверху табличке — "вколоти ворога в мать сыру землю". Ворога изображал стальной скелет робот, одетый в металлические латы, отдаленно напоминающий собой смесь Кощея бессмертного и дяди Сэма.

Ухватив покрепче булаву Алексей для пробы несильно отоварил ворога по плечу. Скелет покачнулся на ногах амортизаторах, намертво прикрученных к полу, и внезапно проскрежетал из замаскированного где-то динамика: "Слабоват нынче богатырь пошел, нет в нем удали молодецкой", — и противно заухал.

—Удали говоришь нет, получай буржуйская морда! — определился с национальной принадлежностью Алексей и размахнувшись приложил от всей души манекен по нагло скалящемуся черепу. Череп откинулся на шарнире назад, под действием скрытой внутри манекена тяги, внизу открылся потайной люк и высыпалась порция песка. На электрическом табло над головой манекена высветились полученные очки.

— Получай старый пердун, — раскрутив булаву, как метатели молота, на втором обороте Алексей приложил ворога по левому плечу. Тот отклонился от вертикали почти на сорок пять градусов, исправно выдал порцию песка вдвое больше предыдущей и как ванька-встанька выпрямился под действием загудевших приводов.

Определившись с технологией, так сказать, битвы Алексей таким же макаром отоварил дядю Сэма по другому плечу и по ведрообразному шлему с рогами.

Наколотив килограмма три песка и тысячу очков, Алексей удовлетворенно смотрел как супостат плавно, словно на лифте поехал вниз, очевидно вколоченный в землю, освобождая проход.

Вернув булаву на место, Алексей шутливо поблагодарил: — Спасибо за инструмент батюшка Илья Муромец! — и изобразил глубокий поклон.

Перепрыгнув на всякий случай закрывшийся над могилой супостата люк, Алексей, пригнув голову, нырнул в стилизованный вход в пещеру. Вход в пещеру за ним плотно закрылся, отсекая последний видимый свет и Алексей оказался в полной темноте.

— Это еще, что за задница негра, — неподдельно удивился студент.

— Откуда-то сверху прошелестел голос: "услышь зов предков, иди за ним и выйдешь к свету".

Вытянув на всякий случай левую руку, правой придерживаясь за шершавую, каменную стену Алексей осторожно, пробуя ногами пол перед собой, двинулся вперед. Пол пещеры резко понижался. Никакого зова предков пока слышно не было, за исключением своего посвистывавшего дыхания. Постаравшись отрешиться от всего, Алексей шаг за шагом двигался по лабиринту, решив придерживаться, вычитанного в приключенческих книгах правила левой руки.

Сделав уже шагов сто, поворачивая по лабиринту в разные стороны, где-то идя в полный рост, в некоторых местах проползая едва ли не на четвереньках, следую за извращенной фантазией разработчиков шоу, Алексей забеспокоился явным несоответствием размерами лабиринта площади павильона.

Остановившись прикинул, что он сейчас находится, скажем так, на нулевом этаже, так как вход в павильон находился на уровне четырех метров над землей, Алексей невольно восхитился. Пять тысяч квадратных метров, даже если лабиринт занимает только двадцать процентов, при ширине один метр это километр коридоров пересекаемых в двух разных уровнях. "Это сколько нас тут может бродить потеряшек?"

Периодически слышался гул каких-то механизмов, из замаскированных динамиков лились потусторонние стоны, скрипы, из глубины лабиринта доносился злобный рев неведомой тварюшки.

Вскоре к крикам и стонам добавились всякие соблазнительные голоса под расслабляющую музыку, свист ветра, капель воды. "Иди к нам уставший путник, мы даруем тебе негу и покой", "Иди сюда рыцарь, посмотри сколько здесь сокровищ и богатств", "Отдохни", "Остановись", "Не торопись" лилось со всех сторон.

Алексей упрямо двигался вперед, не отпуская левой руки от стены, следуя всем зигзагам лабиринта, окончательно потеряв всякое чувство направления. "Как они меня тут снимают, инфракрасной камерой что ли?"

Внезапно в какофонии звуков Алексей услышал прорвавшиеся басы ударника знакомой мелодии и, интуитивно бросив стену, шагнул в сторону музыки. По мере движения все отчетливее доносилось "Эх, да надобно нам жить красиво, эх да надобно нам жить раздольно! Бо.. га.. тыр.. ская на..ша си..ла, Сила духа, да сила воли".

— Оно, благодарю тебя, о великий Маниту! — Немного не в тему, облегченно воскликнул Алексей и пройдя еще около сотни шагов и полтора десятка поворотов, ориентируясь на усиливающееся звучание песни, вывалился распахнув плотную занавесь выхода, под яркий свет софитов, зажмурившись от зайчиков в глазах.

Проморгавшись и протерев рукавом футболки пот со лба, Алексей уставился на десяти метровую гладкую металлическую стену, шириной метров восемь, усеянную по всей поверхности всякими нашлепками.

"А верхние-то метра два явно с отрицательным наклоном, падать будет явно некомфортно! А нет, вон страховочный фал висит и альпинистский страховочный пояс лежит рядом", — успокоился Алексей, осматриваясь по сторонам.

Слева от стены на подставке лежали лук, колчан со стрелами, арбалет, бухта тонкого каната и арбалетный болт с закрепленным на конце стальным крюком-тройником. Наверху стены виднелась круглая мишень, диаметром не более тридцати сантиметров, рядом свисал конец каната.

"Это получается сам выбираешь как преодолеть? Оригинально, если косорукий ползи по стене", взгляд споткнулся на покосившейся табличке "Осторожно возможен камнепад, внимательно смотрите куда наступаете".

" И тут подлянку придумали какую-то, — мысленно прокомментировал Алексей. — Вспомним молодость, кто в детстве не играл вЧингачгука и не мастерил лук со стрелами?"

Взяв лук и достав стрелу из колчана Алексей прицелился в центр мишени, мощным и плавным рывком спустил тетиву. Стрела промелькнула под мишенью и канула в темноте.

"Не подстрелить бы кого, блин, а еще математик, не мог высчитать траекторию полета, вверх стрелять это тебе не по прямой", — покритиковал себя Алексей.

Достав вторую стрелу, Алексей уверенно запулил ее в центр мишени. Заработал мотор и канат начал сматываться с катушки закрепленной под потолком. Отмотав три метра канат остановился. "Это как, — возмутился до глубины души студент, — заело его что ли?" Алексей взял последнюю стрелу, успокоился, тщательно прицелился и засандалил стрелу рядом со второй, канат спустился еще на три метра.

"Вот засада, близок локоть да хрен подпрыгнешь!", — огорчился Алексей. Остался еще один шанс.

Взведя тетиву арбалета — "Что-то слабоват агрегат", Алексей взял стрелу и аккуратно положил ее в ложе.

"Куда пулять-то".

Ничего путного не было видно, кроме кольца на верху стены.

"Но вот как попасть в него? Под углом практически двадцать градусов. Если только случайно", — решил Алексей, прикинув на глазок дополнительно вес каната и крюка.

Взяв на полметра выше мишени, Алексей спустил скобу арбалета. Стрела с тройником слетела с ложа, разматывая свитый в бухту канат и пролетев мимо кольца, звякнула обо что-то на другой стороне стены. Алексей осторожно потянул за конец каната, в надежде, что крюк за что-нибудь зацепится, но счастья не случилось. Вынырнув из-за стены крюк брякнулся вниз под ноги Алексея.

"Ну и не больно-то хотелось" — взбодрил себя студент, надел спасательный пояс, пристегнул карабин страховочного троса и прикинув кратчайший маршрут двинулся на покорение стены.

Добравшись практически до вершины, цепляясь пальцами за микроскопические выступы, Алексей переставил ногу на удачно напрашивающуюся опору и перенося на нее вес, потянулся к краю стены. Опора, держащаяся на мощном магните, со скрипом сползла вниз и Алексей, не удержавшись, с воплем полетел вниз и повис на страховочном тросе, покачиваясь из стороны в сторону, мысленно матерясь на шоуменов.

Трос начал разматываться, плавно опуская неудачливого скалолаза к подножию горы, сопровождая спуск грохотом камнепада из динамиков.

"Кратчайший путь не самый верный" — с грустью резюмировал Алексей, прикидывая маршрут наискосок, пусть он и проходит, последние два метра, по отрицательному склону, зато там хваталок на глаз больше. "Даром что ли я тренировался в скалолазании?".

Распластавшись на стене как лягушка, перед отрицательным подъемом, Алексей перенес тяжесть тела на ноги, лишь номинально придерживаясь руками и поочередно встряхнул кистями сбрасывая напряжение. Осознавая, что долгое висение не способствует нормальному отдыху и попыток у него будет только одна, Алексей оттолкнулся ногами вверх, подтягиваясь руками и удерживаясь только пальцами рук. В глазах темнело от напряжения, пальцы сводило судорогой, сделав последний рывок, Алексей ухватился за верх стены и втянул себя наверх, раскинувшись лежа на спине, на небольшой площадке стены.

Немного отдышавшись, Алексей встал на ноги и огляделся. Для спуска предлагалось два варианта: большая горка с финишем в непонятную кучу каких-то мячей и трос, натянутый под небольшим углом к площадке, возвышающейся метров на пять над мячами.

Справедливо рассудив, что легкой жизни от разработчиков ждать не стоит и из этой кучи мячей потом надо будет как-то выбираться наверх на туже площадку, Алексей направился к тросу и с любопытством посмотрел на устройство, чем- то напоминающее крепление кабинки фуникулера. Держаться за него предполагалось руками за ручки по бокам. Прикинув какую скорость он наберет при спуске на десять метров по вертикали и по прямой двадцать метров, Алексей поежился, покрепче ухватился за ручки и, мысленно перекрестившись, полетел вниз.

Целая неделя съемок вымотала Алексея до нельзя. Вот что вроде бы такого может быть сложного, пройти десяток заданий. И время не очень ограничено, сам определяешь свою готовность к прохождению очередного препятствия.

Но в следующий павильон перейдут только однатреть участников показавших лучший результат по времени и меньшее количество штрафных баллов, присуждаемых за каждую условную смерть или отказ от прохождения конкретного задания, так что волей неволей приходилось поторапливаться.

Для отказа стоило только выбрать дверь с надписью обход. Обход представлял собой задание либо на другие группы мышц, либо требовал пошевелить извилинами.

После каждого съемочного дня предоставлялся выходной, с поездками на экскурсии по музеям и памятным местам Москвы. Те, кому не повезло пройти отборочный и последующие туры разъезжались домой. Финалистов набралось двадцать человек.

В финале авторы шоу постарались на сто процентов — столько света, рекламы, звезд кино и музыки и, наконец, такого финансирования и количества призов не видело ни одно телешоу Советского Союза.

Из каждого этапа шоу выбрали лучшие материалы, самые интересные и зрелищные моменты побед и поражений, упорства в достижении цели и досадных неудач, скомпоновали, озвучили и запустили в телеэфир по воскресеньям.

Целый месяц вся страна следила за отборочными играми, второй — за полуфиналом и финалом.

Больше всего Алексея поразила оценка его элементарно мужского поступка.

На последнем этапе он догнал Нину Котляр штурмующую последнее препятствие, удивившись и немного опередив, практически взлетел по наклонному пандусу высотой четыре с половиной места. Ухватился за край в последнем рывке и, вбросив себя наверх, обессилено распластался на финишной площадке. Осталось встать, сделать два шага и ударить в колокол. Перевернувшись на живот и услышав судорожный, расстроенный всхлип Алексей кинул взгляд на съезжающую вниз Нину.

Закусив до крови губу она отошла на семь шагов назад и целеустремленно начала следующий разбег.

— Руку, — не выдержав крикнул Алексей и бросившись на живот, схватил за вытянутую руку Нины. Сжав зубы, Алексей оттолкнулся свободной рукой, привстал на колено и втянул землячку наверх.

Придерживая ее за плечо, не отпуская руки сделал несколько шагов, и посмотрев в распахнутые от удивления глаза, поднял руку девушки второй рукой вкладывая в нее било колокола. Согласно кивнув друг другу, они дружно ударили в колокол, оповещая мир о своей победе.

Оказалось, что каждый участник имел право отдать один балл любому понравившемуся ему участнику. Надо ли пояснять, что этот импульсивный поступок очень хорошо поднял рейтинг Алексея, что и привело, в конце концов, к победе в шоу.

Первая пятерка финалистов в качестве приза получила путевку на поездку в июле по Камчатке: долина гейзеров, вулканы, рыбалка на Шантарских островах. Для экстремалов — экстремальный отдых!

Остальные финалисты получили путевку в Сочи: одна неделя на военной турбазе "Красная Поляна", вторая на базе отдыха РВСН "Сочи".

Победителю соревнований, которым стал неожиданно для себя Алексей, главный приз вручил директор Института Точной Механики и Вычислительной Техники — приглашение на работу в лабораторию прикладной математики научно исследовательского филиала института, открываемого в Академгородке города Новосибирска.

Одновременно с шоу "Русский Витязь", идущим в девятнадцать часов вечера по воскресеньям, в утреннем эфире анонсировала программа "Сделай сам".

Гвоздем первой программы стал показ моего недоджипа, представленного на совещании автопроизводителей и промышленников страны.

Ежедневно в вечернее время по первому каналу показывали программу "Депутатский час" про "успешную" законотворческую деятельность Верховного совета, с некоторыми язвительными комментариями и разбором положительных и отрицательных сторон принятых законов, предположениями кому они выгодны и сравнение с аналогичными законами, за любимым многими зарубежьем.

Медленно, туго, со скрипом и хрустом песка в шестеренках, машина государственной телепропаганды набирала скорость.

На Мосфильме начали снимать фильм про бывшего полковника КГБ в отставке, подводного пловца, разведчика и просто крутого парня разогнавшего ссаными тряпками террористов Аль-Каиды, обученных штатовскими инструкторами для борьбы с Советскими солдатами в Афгане.

Террористы угнали Боинг в Лондоне, где полковник любовался туристическим видами и попал в число заложников. По пути бандиты загрузили грузовик наркоты в Афганистане и направились в Америку, приземлившись в пустыне Невада. Захватилили Юсовский ядерный исследовательский центр, из-за предательства подкупленного сотрудника.

Там-то военный пенсионер и развернулся от всей широты русской души, в одиночку покрошив всех плохих парней, спустив пять тонн наркоты в унитаз и по ветру, силами радующихся освобождению пассажиров авиалайнера.

Когда я озвучил примерный сценарий фильма, режиссеру Карену Шахназарову он посмотрел на меня как на сумасшедшего, а когда я довел до него, какую цель я преследую такими фильмами…. Он долго ржал, и с энтузиазмом ухватился за возможность скрестить ужа и ежа. Поднять градус патриотического настроения в обществе, показать, что круче наших разведчиков и спецназовцев могут быть только другие крутые наши — космонавты, моряки, летчики, врачи, пожарные, рыбаки и даже дети.

Одновременно пародируя так называемые западные ценности: Киндер, Кирхе, Кюхен у немцев или дом, машина, бизнес, потреблятство, свобода и равенство только для американцев, индивидуализм и частная собственность — идол и главный фетиш, неформальность отношений — толеранство, и прочее гее-лесбо-фемино-лятство.

Их выпячивание перед всем миром в виде включения, на уровне цензуры, в каждый фильм негров, которые не негры, а почему-то афроамериканцы, главные герои и обязательно хорошие парни.

Высмеиванием самой феерической и главной ценности американцев — задницы, спасением которой главные герои голливудских боевиков только и занимаются, своей там или еще чьей, не важно. Ведь благодарят спасаемые, главного героя американских фильмов, всегда прочувствованно и проникновенно за спасение своей самой ценной части организма — жопы! Седалище у них на первом месте, слово душа они бедняги не знают!

***

Доктор технический наук Пентковский Владимир Мстиславович, уехавший из СССР в девяносто первом году, после прекращения финансирования проекта "Эльбрус", [29] с удовлетворением потянулся и откинулся на спинку кресла. Взгляд доктора упал на отрывной календарь — привет из СССР. На нем висел еще субботний листок. "Непорядок, — Пентковский потянулся и оторвал прошлый день, — вот так, пятое января, воскресенье"!

Под датой бросался в глаза астролигический прогноз: "Рожденных в 30 лунный день не так уж и много. Все они обладают редкой красотой, мудростью и очень рано находят свой путь. Они обладают состраданием и могут помочь делом. Одна их мысль может преобразить жизнь другого человека, если им хорошо пожелать этого. Рожденные 5 января 1992 года несут в мир благодать и в какой-то степени являются "пророками", показывая своим примером правильный путь жизни.."

Кабинет доктора размещался на втором этаже небольшого особнячка в городе Санта-Клара, в двадцати милях к югу от Сан-Франциско, штата Калифорния.

Пентковский не мог избавиться от старой советской привычки настоящего советского ученого — брать работу на дом.

Еще год назад Владимир Мстиславович был на перепутье, проект Эльбрус, в который он вложил столько сил и энергии был заморожен и как быть дальше, ученый не знал. В начале девяносто первого года Институт Точной Механики и Вычислительной Техники, в лабораториях которого разрабатывались советские супер ЭВМ, посетил господин Петер Розенбладт из фирмы "Hewlett-Packard". Целью господина было предложить сотрудничество с HP, чтобы получить доступ к передовым советским разработкам.

От сотрудничества господа коммунисты отказались, но за мзду небольшую вручили Розенбладту замечательный подарок — исчерпывающую документацию на "Эльбрус-3". Да и мзда, в фигуральном смысле, ничего "партнерам" не стоила. Пригласить на пару симпозиумов и конференций руководство института, дать выступить с докладом о своих успехах, побаловать шведскими столами и бизнес-ланчами оголодавших советских чиновников от науки и дело в шляпе.

Осчастливленный американец, вернувшийся на родину, согласовал с руководством компании и приглашение на работу под видом обмена опытом в исследовательский центр "Intel", одному из ведущих разработчиков советской ЭВМ. Кто-то же должен был помочь разобраться в хитросплетениях русской научной мысли.

Получив приглашение, и не видя никаких перспектив в возможность возобновления дела которому отдано двадцать лет жизни, нервов и труда Пентковский выехал в США.

Само обобщенное название места работы, для специалиста, вызывало священное благоговение. Кремниевая долина — по сути пять небольших городов в окрестностях Стэнфордского университета недалеко от Сан-Франциско.

За полгода советский ученый развил кипучую деятельность по созданию и организации работы собственной лаборатории, о которой он и не мечтал в СССР.Досконально разобрался с деятельностью американских коллег по проектированию, разработке и технологии производства процессоров 386 и 486.

Каждый раз, когда Пентковский вспоминал свою работу над Эльбрусом, его охватывало глубокое сожаление об утраченном потенциале того незавершенного проекта. Если бы только его дали довести до ума и была возможность скрестить с технологиями Интел!

Но, увы, Пентковский понимал, что на должности пусть и ведущего инженера, но компании занимающейся разработкой в общем-то ширпотреба, предназначенного для широких масс,реализовать все свои замыслы практически невозможно. К разработке американских супер ЭВМ его не допустят и на пушечный выстрел. Но грело душу, что хотя бы часть задумок по архитектуре Эльбруса можно воплотить в разработке следующего поколения процессоров Интел.

Зато работа по душе, достойный заработок для советского инженера, хотя и существенно, пониже инженеров "Интел" такого же уровня. Но здесь сам сглупил, не мог даже вообразить, что по вопросу заработной платы можно и нужно было высказывать свои пожелания, при подписании контракта.

Компания арендовала для семьи ученого небольшой, двухэтажный дом площадью сто шестьдесят квадратных метров. Дома стояли непривычно для русского человека. Практически вплотную друг к другу, без ограды, лишь внутренняя, от дороги сторона дома выходила, как бы в общий протяженный на весь квартал двор, в котором, традиционно по выходным, народ жарил свои барбекю и тосты и устраивал вечеринки.

Детей ученый определил на учебу, купил подержанный форд и был на седьмом небе от счастья, вспоминая разруху в лаборатории института в девяностом году.

Поработав до обеда, Пентковский напомнил сам себе русскую поговорку "работа не волк, в лес не убежит", собрал бумаги и решил прокатиться в итальянскую пиццерию "La Paloma", в центре города. Уж больно ему приглянулось непритязательное, но очень вкусное блюдо итальянской кухни.

Народу как всегда было немного, редкие посетители, не торопясь дегустировали пиццу, заказать можно было кусочки разного сорта. В углу над стойкой бубнил постоянно включенный телевизор. Сонная, размеренная жизнь провинциального городка, никому нет до тебя дела. Пентковский расположился за столиком у окна, дождался официанта и сделал заказ.

Ожидая заказ, Пентковский посматривал в окно и исподтишка рассматривал посетителей. Звякнул колокольчик на двери, впуская очередного посетителя.

В помещение зашел молодой человек со стильным портфелем и не торопясь огляделся.

— Не возражаете, — вежливо спросил посетитель, сделав пару шагов к Пентковскому.

Выразительно глянув на свободный столик в глубине помещения и не найдя отклика в глазах посетителя Пентковский пожал плечами и кивком указал на стул напротив себя: — пожалуйста.

Подошедший официант, выгрузил заказ инженера на столик, пожелал приятного аппетита и уточнил у нового посетителя его предпочтения.

Пентковский зажмурившись впился зубами в сочный кусок "Пипперони".

— Пожалуйста "Пипперони" пару кусков, — ткнув в карту меню, сделал аналогичный заказ сосед.

Дождавшись, пока инженер расправится с пиццей, сотрапезник нейтрально произнес:

— И как вам погода за окном?

— Погода, как погода, — промокая губы салфеткой, умиротворенно ответил Пентковский, —мерзкая, днем еще ничего тепло, а по утрам зябковато.

— А, в Москве, — мечтательно протянул сосед, переходя на русский, — снег…. мороз и солнце…

— День чудесный, — взволнованно подхватил Пентковский, — какими судьбами? По мою душу?

— Да, Владимир Мстиславович, по вашу, разрешите представиться, второй секретарь Консульства России в Сан-Франциско Иваненко Илья Сергеевич.

— Точно Иван Сергеевич? — подозрительно зыркнул Пентковский.

— Точно, точно. Точнее не бывает! У меня задание от администрации президента, передать вам одно предложение…. Но, для начала, прошу посмотреть эти документы.

Иваненко расстегнул портфель, достал пластиковую папку с файлами и передал Пентковскому.

Пентковский опасливо открыл папку и с нарастающим удивлением быстро пролистал содержимое.

На заголовке каждого листа бумаги красовался фирменный логотип "United States Patent and Trademark Office" — ведомства по патентам и товарным знакам США, в каждом файле лежал патент на комплектующие и архитектуру ЭВМ Эльбрус-3, документация на который сейчас находилась в разработке его лаборатории:

— суперскалярные машины: Эльбрус-1, 2, 3

— язык программирования высокого уровня, прикладного программирования, управления заданиями, системного программирования Эль-76.

— 32-разрядный микропроцессор Эль-90 для Эльбруса-3: с выдачей до трех команд за такт, упрощенным набором команд (по сравнению с Эльбрус-2), исполнением команд за один такт, аппаратной поддержкой языка программирования высокого уровня,раздельными кэш команд и данных по 32KB, конвейеризованным устройством вещественной арифметики, поддержкой многоуровневой иерархии памяти, кэш первого и второго уровня, поддержкой мультипроцессорности (до 10 процессоров), режимом "сверхнадежных вычислений".

— Есть еще одна такая же папочка, подал голос Иваненко, — от "European Patent Office" — Европейского патентного офиса в Мюнхене. Патенты нам помогла получить юридическая фирма "Baker & McKenzie" в Великобритании, входящая в топ двадцати пяти юридических фирм мира, также она взялась за юридическое обслуживание правообладателя патентов, вашего родного института точной механики.

— И к чему вы мне это показываете? Собрались судиться с Интелом? Ставить мне палки в колеса?

— Почему бы и нет? Будет необходимость, посудимся. Но вы правы, предложение не в этом.

— И в чем ваше предложение? — недоумевающее спросил Пентковский.

— Не мое. Вам личное предложение от президента Ельцина. Как вы смотрите, чтобы возглавить инженерный отдел концерна по разработке Российских супер и персональных ЭВМ, объединяющий в себе все институты и лаборатории вычислительной техники страны, опытные конструкторские бюро, производства электронных компонентов и приборостроительные заводы? В Академгородке Новосибирска, городах Бердск и Искитим будут построены современные лаборатории и производства, аналог здешней Силиконовой долины.

Любой ваш запрос и каприз будет незамедлительно выполнен. Неограниченное финансирование.

Благоустроенный коттеджный жилой поселок, таунхаусы, квартиры для каждого ученого до конца девяносто третьего года. Зарплата — для начала вам предлагается в эквиваленте ста тысяч вечнозеленых в год и процент от последующих патентов и разработок вашего отдела.

Вам как руководителю, за разработку и внедрение микропроцессора для персональной ЭВМ до девяносто пятого года обещана премия в один миллион, для супер ЭВМ — пять, в долларовом эквиваленте, естественно. На год раньше — премия удваивается.

Штаты научных сотрудников подберете сами, уровень зарплат будет не ниже чем у ваших коллег здесь.

Руководитель концерна просто директор, его задача обеспечить выполнение вашей задачи и в этом он подчинен вам. Задача одна — рывок вперед!

Ну, а про почет и уважение Владимир Мстиславович… процессор будет назван вашим именем. Как вам "Пентиум", например? — прочитал написанное на шпаргалке название Иваньков.

При выходе на массовое производство отечественных микропроцессоров, вы войдете в совет директоров производителей, с десяти процентным пакетом акций.

А право на использование этих патентов, — похлопал по папке Иваньков, вам будет передано официально.

Потрясенный возможными перспективами Пентковский, пространно смотрел, на сотрудника консульства, судорожно размышляя. Таких предложений не может быть! Просто не может быть. Год бы назад…. Где же ты был Ельцин, ах да, год назад он был практически никто. Но такое предложение…заняться любимой работой… А жена, дети… контракт…

— Вы растеряны, Владимир Мстиславович, я понимаю. Но такое предложение можно услышать только раз в жизни! А может и никогда, я своим глазам не верил, когда читал предложение президента.

Все сказанное, предлагается оформить официальным контрактом, даже не с концерном, а лично между вами и Правительством страны. Штраф за расторжение действующего контракта здесь, мы погасим.

Я вас прошу обдумать все сказанное и через неделю дать ответ. Чтобы уменьшить возможный риск и провокации в отношении вас и членов семьи мы поможем с выездом.

— Вы правы от таких предложений не отказываются, но ответственность…

— А разве бывает работа такого уровня без ответственности? Вспомните историю, когда страна напряглась и за четыре года сломала американскую монополию на ядерную бомбу. Какая была ответственность? Президент сказал, что отставание в сфере информационных технологий похоронит нашу промышленность и экономику еще надежнее атомной бомбы, отсюда и ответственность. Отсюда и уровень льгот. У Ельцина зарплата в двадцать раз меньше…

— Жалко, все только начало устаканиваться…

— Владимир Мстиславович, люди они конечно космополиты, ищут где лучше, но пусть ваши дети и внуки останутся гражданами России!

— А пока все это строится в Новосибирске, где я буду жить и работать?

— Жить на Тверском бульваре в бывшей квартире Ельцина, он в Кремль переехал. Жилье ваше со всей мебелью и бытовой техникой. Вам передается в личное пользование автомобиль ГАЗ-31 из президентского гаража. Про служебный автомобиль я даже не заикаюсь. На Рублевском шоссе для вашей семьи будет выделен земельный участок и уже в этом году построена дача для отдыха.

— А что я скажу руководству компании, — задумался практически внутренне согласившийся Пентковский.

— А вы ничего не говорите, надавил Иваньков, вот контракт с "Baker & McKenzie", у них в Сан-Франциско представительство, подписывайте и завтра адвокат будет здесь, и без него никуда не ходите и ни с кем не говорите. Всю ответственность компания берет на себя. Вот второй контракт на охрану вас и членов семьи на месяц. — Достал из портфеля еще одну папочку секретарь консульства.

— Вижу, вы на все случаи жизни подготовились, а если я откажусь?

— Это наша работа все продумывать и просчитывать все риски, а откажетесь…. Проведем конкурс, пригласим иностранных инженеров, вы думаете на такие условия будет мало желающих? Я честно скажу, от себя лично. Я не понимаю, почему президент именно вам предлагает такие условия и почему на вас все завязывает. Откуда он вообще узнал о вашем существовании, звезды что-ли так сошлись? Я бы на такие деньги сотню здешних компьютерщиков навербовал!

— Мне это тоже очень интересно, — подал реплику Пентковский, помолчал и решительно бросил, — а, черт с ним, пускай горит все синим пламенем, давайте ваши контракты, как еще можно о чем-то думать при таком щедром предложении!

— А вот это уже по-нашему, по-русски!

Прошло две напряженные недели, закончились неприятные переговоры с руководством компании, выплачен огромный штраф за расторжение контракта, более миллиона долларов США.

Закончились истерики супруги, успевшей привыкнуть к спокойной, размеренной, обеспеченной жизни. Но продолжались звонки с угрозами в адрес его и членов семьи.

Руководство компании восприняло заявление на увольнение как личный вызов.

"Если бы не солидная юридическая поддержка меня бы разжевали и выплюнули", — благодарил за предусмотрительность правительство страны и своего куратора из консульства Пентковский.

Куратор явно из службы безопасности, но это как раз и хорошо, спокойнее спать, чем думать, что ты сам по себе.

— Вы господин Пентковский, после такого демарша, не получите работу ни в одной порядочной компании мира. Я об этом лично позабочусь, — цедил через губу, снизошедший с небес до черни, начальник исследовательского центра.

— Ваш отец предатель интересов США, — вторили преподаватели колледжа, в котором учились его дети.

"Воровать мозги со всего мира это нормально, пригласили по обмену опытом и купили, — самокритично рассуждал Пентковский в свое оправдание, — а когда мозги решили жить своим умом и вернуться на Родину, это уже предательство, новой Родины!"

Охранники частной компании, по двое, круглосуточно ходили по пятам за женой и детьми и самим Пентковским. Но он все равно боялся, какой-либо провокации. Следом за его машиной постоянно курсировал автомобиль, явно с сотрудниками спецслужб США. Уж больно бесцеремонно и нагло они себя вели.

— Здесь билеты на вылет первого февраля, в воскресенье, — инструктировал Пентковского Иваньков сидя в кресле холла первого этажа, — вылетаете через неделю в Гамбург, оттуда в Москву. Машину продайте, если не получится, бросайте этот металлолом. Постарайтесь никуда до отъезда далеко не убывать. Ну, вроде все обсудили, я пожалуй откланяюсь, дела. Проводите?

Пентковский кивнул и вышел на крыльцо дома. У входа стояла машина с дипномерами консульства. На противоположной стороне дороги, метрах в пятидесяти, стоял черный затонированный форд, целый месяц как приклеенный следовавший за машиной Пентковского.

Спустившись с крыльца, Иваньков протянул руку для прощания и быстро проговорил:

— Мы боимся провокаций, поэтому эвакуацию будем проводить по резервному плану. Дом наверняка на прослушке. Поэтому ни чего серьезного не обсуждайте. Закажите для отвода глаз такси на дату вылета. В субботу, двадцать пятого января вам надо будет изобразить выезд на пикник всей семьей. Готовьте мангалы, шампуры, покупайте сосиски, мясо, кетчуп, спиннинги и снасти для рыбалки. Одевайте спортивные костюмы и дружно, в сопровождении охраны, выдвигаетесь на побережье в Санта-Крус, покататься на яхте пару суток, напоследок, половить рыбу. Об этом должны знать все: соседи, члены семьи, охранники. Яхта вам уже забронирована, вот квитанция.

— А с яхты как?

— Это уже наша головная боль. Главное никто кроме вас, — выделил голосом Иваньков, — не должен знать, что домой не вернется. Нужное барахло, купите в Гамбурге. Деньги со счета больше половины не снимайте, потом из Гамбурга отзовете и закроете счет. Ну, удачи, я с вами больше не увижусь, за мной тоже следят. На яхте будет другой наш человек.

Как потом понял Пентковский, даже ему Иваньков наполовину слукавил, по старой чекистской привычке. Ни какой Гамбург, в планах не присутствовал. А денег, оставшихся на счете, было все равно жалко.

Жена и дети с восторгом приняли идею покататься на яхте в уик-энд, хотя и попеняли Пентковскому за оплату аренды яхты аж, на двое суток. И одних суток хватило бы, чего деньги зря транжирить. Язык у Владимира Мстиславовича зудел и чесался все оставшиеся дни до субботы. Как утерпел и не рассказал, сам не понял, наверно чувство самосохранения сыграло не последнюю роль.

— Ну ты отец даешь, — присвистнул сын Мстислав, названный в честь отца ученого математика, профессора, доктора физико-математических наук, стоя перед трапом, взирая на двенадцати метровую белоснежную красавицу яхту. А попроще ничего не было? Сколько же ты заплатил?

Легкий ветерок трепал какой-то флажок на корме, звенели туго натянутые канаты и прочие веревки, "ванты" всплыло в памяти Пентковского, плескалась вода под бортом, слегка приподнимая трап, а может сходни.

— Однова живем, сколько заплатил, обратно не вернешь, — мысленно выматерив Иванькова, ответил Пентковский сыну. — Так что, пассажиров прошу на посадку!

— Урааа, — завизжала дочь Мария, я первая каюту выбираю, — и вприпрыжку, стартанула по трапу на яхту.

За ней, не удержавшись, быстрым шагом поторопился Мстислав, неся мангал с шампурами. Охранники, нанятые Иваньковым, направились за ними и приступили к осмотру судна.

Пентковский подхватил сумку с продуктами и двинулся следом, пропустив вперед супругу.

— Иди, дорогая, — чопорно проговорил он, — выбери нам гнездышко и переоденься, а то что-то свежо на берегу.

— Капитан Джонсон, — хриплым басом представился Пентковскому хозяин белоснежного чуда, когда тот ступил на борт.

Джонсон представлял собой образец классического, морского обветренного волка. Крепко сбитый, с чуть кривоватыми ногами, аккуратно подстриженной бородкой, в белом с золотыми галунами кителе и морской фуражке с кокардой.

— Куда пойдем?

— Куда, куда, вам лучше знать! В море рыбачить, так что в сторону рыбы! — шутливо задал направление Пентковский и, не удержавшись,обернулся и широко улыбаясь, помахал рукой, оставшимся на пирсе сотрудникам спецслужб, добросовестно выдерживающим свою дистанцию в пятьдесят метров.

— Там, в кают-компании, — показал рукой на дверь капитан, — ваш друг томится в ожидании.

Пентковский удивился, потом вспомнил предупреждение Иванькова и понятливо кивнул головой.

— А где здесь можно порыбачить хорошо, — задал встречный вопрос, для подтверждения легенды, Пентковский.

— Надо отойти миль на тридцать в океан и столько же южнее, здесь слишком беспокойно. Ваш друг уже с утра с удочкой баловался, говорит знает, где акулу можно поймать. Махну, сказал, рукой в какую сторону плыть. Не рублю, говорит, в ваших зюйдах и вестах! — откликнулся капитан. — И при чем тут рубка леса?

— Тогда поднять якорь! — шутливо отдал команду Пентковский, — пойду посмотрю как мои устроились и сразу вернусь.

— Есть поднять якорь, — козырнул капитан и зычно заревел, — Джордж, тащи бегом сюда свою задницу, отдать концы!

Проделав все необходимые манипуляции и эволюции, судно покинуло стоянку и направилось в открытое море.

Пентковский с супругой, накинув ветровки, вышли на палубу и, держась за кормовое ограждение, молча, смотрели на удаляющийся берег.

— Папочка, каюта проста класс, — вылетела из недр яхты дочь и заскакала козой по палубе, приплясывая от восторга. — Там даже окошко есть, правда не открывается!

— Не окошко, а иллюминатор, — тихо поправил Пентковский.

Дочь не ответила, и проникнувшись серьезностью момента, молча встала рядом с отцом, положив ему руку на плечо.

Легкий бриз, или как его называют этот ветерок, потихоньку пробирал до костей, чету Пентковских, во все глаза смотрящих на уплывающую вдаль американскую мечту. Поежившись, глава семьи скомандовал, — пойдем вниз пропустим по рюмочке для согрева, а то я что-то задубел.

В кают-компании сидел молодой человек, традиционно представившийся третьим внештатным помощником консула, Сидоровым.

"Сколько их там, у консула, наверно и Петровы имеются?" — Задался вопросом Пентковский, но не стал озвучивать свой интерес.

Сидоров, сидящий на удобном кожаном диване и смакующий виски из открытого бара, на вопрос Пентковского каким образом они окажутся в Гамбурге, махнул рукой куда-то в сторону Мексики, по походу движения яхты.

— Из Мексики, что-ли полетим? — Изумился Пентковский, — тут более трех тысяч километров!

— Не грузитесь, Владимир Мстиславович, сейчас нас патрульный катер проверит, а дальше все под контролем. Все будет пучком!

— Каким пучком? — не понял Пентковский.

— Там где прямо не проедем, мы прой-дем боч-ком! — жизнерадостно пропел Сидоров.

— Ничего не понял!

— Оооо, вы в своей Америке совсем от жизни отстали. Администрация президента такой концерт зарядила на новый год! Вся страна до сих пор подпевает. Не торопитесь, дойдем до места, начнем рыбачить, все поймете. Там такие "акулы" плавают, все снасти оборвут! Такой рыбалки вы больше не увидите.

— А почему вы так уверены, что нас патрульный катер будет проверять?

— Элементарно Ватсон, думаю, что те ребята, оставшиеся на пирсе, уже передали эстафетную палочку по слежке за вами, — заулыбался Сидоров. — Только Владимир Мстиславович, для вас я приятель, которого вы пригласили на рыбалку. О кей?

— Понял.

Не успела яхта пересечь двенадцати мильную зону прибрежных вод, как наперерез, взревев сиреной, выдвинулся патрульный катер.

— Заглушить мотор, приготовиться к осмотру, раздался громкий голос из динамика катера.

Капитан дал команду заглушить мотор и перебросил шторм трап на борт подошедшего катера.

— Второй лейтенант Шеффер, — козырнул двумя пальцами возле переносицы взошедший на борт офицер. — Куда следуете?

— Куда капитан доставит, — отозвался первым Пентковский, — я нанял яхту для рыбалки, на пару дней, а капитан любезно пообещал подкинуть до места.

— Кто еще на борту? — Уточнил патрульный и кивком отправил двух человек на осмотр яхты.

— Жена с детьми и товарищ, я ему давно обещал рыбалку организовать. Из экипажа пока только с капитаном познакомился и матроса Джонсона видел, остальных не знаю. У капитана спросите.

Патрульные переговорили с капитаном, уточнили маршрут и заглянули во все помещения.

Пересчитав людей и окинув глазом разбросанные вещи и распакованные сумки с походно-туристским снаряжением и рыболовными снастями, удалились восвояси, пожелав удачной рыбалки.

Пентковский перевел дух, казалось, от напряжения забыл даже как дышать.

— Странно, что это патрульные, вдруг так озаботились? Никогда не досматривали ВИП яхты! — очнулся капитан.

Пентковский фальшиво улыбнулся и недоуменно пожал плечами.

Выйдя в район, назначенный для рыбалки, яхта снизила скорость и остановилась.

Установив спиннинги в держатели, закрепленные по бортам яхты и насадив наживку, Пентковский и Сидоров попросили капитана походить не торопясь, по кругу в этом районе.

Выловив небольшого палтуса, ввиду приближающегося вечера, свернули снасти. Яхта легла в дрейф и зажгла носовые и кормовые сигнальные огни, обозначая себя в пространстве. Капитан священнодействовал в рубке управления, вычерчивая что-то на карте и поглядывая на показания локатора.

Ближе к вечеру, в километре от яхты опять проплыл патрульный катер, поблескивая линзами бинокля направленного в их сторону.

Вытащив мангал на палубу и расположив его с подветренной стороны, что-бы возможные искры летели в море Пентковский с Сидоровым в две руки дружно насадила мясо на шампуры, почистили и порезали крупными кусками палтуса и занялись готовкой.

Ночь упала моментально, закрасив небо в черный цвет. Где-то вдалеке, судя по навигационным огням, медленно тащился большой сухогруз.

— Думаю, ночная рыбалка будет удачней, — поделился мнением Сидоров.

— Я как-то ночью не очень, — засомневался Пентковский, потихоньку поворачивая шампуры над мангалом, следя, чтобы мясо не подгорело, меланхолично наблюдая за искрами, сносимыми за борт ветром.

— Вам понравится, впечатлений будет на всю жизнь!

— Посмотрим.

По мере готовности шампуры откладывались в сторону.

— Пойдемте, отнесем шашлыки и рыбу в кают-компанию, а то ваши дети на слюну изойдут. Вон опять выглядывают.

— Пап ну скоро там? Есть охота, сил нет! — выглянула дочь.

— Идем уже, накрывайте на стол.

— Давно уже все накрыто, а главного блюда нет.

Пентковский заглянул в рубку управления и пригласил к столу капитана. Джонсон вызвал рулевого и озадачил следить за обстановкой по радару, а то огни огнями, а предосторожность никто не отменял.

Семья Пентковских, капитан Джонсон и Сидоров сидели за столом кают-компании, и вели неторопливую беседу ни о чем и обо всем, как это бывает за столом, попивая кто виски, кто вино и кока-колу.

Зазвенел телефон, стилизованный под старину, с рожком и трубкой, стоящий на подставке, прикрепленной к стене кают-компании.

— Слушаю Джонсон, — поднял трубку капитан.

Разговоры за столом стихли.

— Капитан, радар, что-то барахлит, — отчетливо раздался в наступившей тишине голос рулевого, — то никого в радиусе двадцати миль не было, то внезапно в кабельтове, какая-то посудина появилась, стоит и не двигается.

— Ты там ничего не употреблял? — ехидно уточнил Джонсон, — ладно сейчас подойду, не ори пока в эфир, не позорь мои седины.

— А вот и наша обещанная "Акула", — на русском, торжественно проговорил Сидоров.

— Владимир Мстиславович, дети — три минуты на сборы и на палубу, берем только документы, и что успеете. Меняем транспорт. Бегом, бегом время пошло.

— Не торопитесь капитан, это вы верно скомандовали, орать на весь эфир пока не надо — перешел на английский Сидоров, — мы сейчас сойдем на эту посудину, это за нами, а вы вольны будете плыть куда угодно.

Удивленный капитан, не преминул подколоть сухопутного гражданина.

— Плавает, знаете что?

— Да знаю, знаю, — это я так, чтобы вы особенно не напрягались.

— Возле яхты, болталась большая резиновая лодка, с уже опущенным в нее шторм-трапом. Возле трапа стоял человек одетый в черную матросскую робу. Увидев вышедших Пентковских скомандовал: — Быстрее на посадку, согласно купленных билетов.

Чета Пентковских, аккуратно поддерживаемых неизвестным моряком, спустилась в лодку, пока Сидоров занимал капитана беседой.

— Бывайте Джонсон, — окликнул он пристально всматривавшегося в темноту капитана, пытающегося разглядеть неизвестный корабль, — счастливо вам оставаться, — и быстро спустился по трапу.

Погрузив всех пассажиров, лодка негромко тарахтя мотором канула в темноту. По мере приближения к посудине, прорисовывались узнаваемые очертания гордости бывшего Советского, а теперь уже Российского флота — атомной подводной лодки. Пентковский пораженно воскликнул, — вот это Акула!

— А тож! Многоцелевая атомная подводная лодка проекта девятьсот семьдесят один, " Щука-Б"! По натовской классификации "Акула". Эту малышку зовут "Волк", — гордо отозвался Сидоров.

— Вот она наша ласточка, прошу на борт, — подал руку второй встречающий.

Подпихивая, подталкивая, а кое-кого и втаскивая, Пентковских затащили на верх рубки и спустили в чрево атомохода.

Продув балластные цистерны, от чего стоящую невдалеке яхту качнуло волной, лодка канула в глубину океана и крадучись двинулась в направлении Австралии, с целью обмана возможных преследователей.

Капитан Джонсон влетел в рубку и уставился на экран радара. — Ты идентифицировал эту посудину? — уточнил он у рулевого. — Как она смогла так близко подойти?

— Да черт его знает. Смотрите сами, я ничего не пойму! Радар показывает только расстояние, причем очень не точно, но длина в два раза больше чем у нас, высотой только как речная баржа.

— Странные нам пассажиры попались на этот раз, надо сообщить в патрульную службу, на всякий случай. Давай взывай и сообщи наши координаты.

Снова бросив взгляд на радар, Джонсон удивленно застыл, отметка на экране визуально растворялась, меняя в сторону уменьшения линейные размеры и за пару минут сошла на нет.

— Это куда они делись? Улетучились что-ли? — растерялся рулевой, увлеченно наблюдавший вместе с Джонсоном за радаром.

— Тупень ты Билл, углубились они!

Рулевой продолжал тупить, открыв рот, глядя во все глаза на капитана.

— Подводная лодка это была, понял, — снисходительно посмотрел капитан на рулевого, — вызывай патруль. Предполагаю, нам ночка веселая предстоит, не зря рядом патрульный катер ошивался, ох не зря! Чуяли они подвох, только вот прихватить наших пассажиров было не на чем. А теперь лови их в открытом океане!

***

— Евгений Иванович здравствуйте!

— Здравия желаю, Борис Николаевич! — бодро отозвался новоиспеченный министр обороны России, у меня аж в ухе зазвенело от баса Шапошникова.

Немного отставив наушник трубки от уха, я прочувствованно похвалил маршала:

— Благодарю Евгений Иванович, за отличную организацию планирования и проведения совместной со службой безопасности операции "Пенек".

— Мне ГРУ докладывает, что наша операция поставила на уши всю береговую патрульную службу и Третий Флот США. Плевок в душу они получили знатный. До сих пор утюжат Тихий океан от Австралии до Камчатки, в поисках нашей субмарины. — Весело ответил маршал.

Вот такие они военные, только дай поиграться, за уши не оттащишь!

— А где она кстати?

— Мы пошли другим путем, обогнули Южную Америку и вверх по Атлантике, мимо Исландии в Мурманск.

— Ого, бешеной собаке сто верст не крюк!

— Ничего пусть экипаж потренируется в реальном походе, все не возле причала болтаться!

— Евгений Иванович, у меня претензия, я Бурлакову обещал оградить его от назойливого внимания и проверок, и вам такую задачу ставил. Мне минфин вчера доложил, что количество проверок только увеличилось. На командировочные запрашивают валюты в сумме четверти от потребностей группы войск на жизнедеятельность. Это как понять? Я смотрю генштабу делать нечего, работы мало. Я валюту не рисую.

Направьте их с проверкой по всем частям Закавказского и Северокавказского округов, пусть хоть не вылезают оттуда. Рублей я им напечатаю. Но чтобы вооружение и технику вывели в целости и сохранности и самое главное людей не потеряли! — жестко припечатал я, — закрепите за каждой воинской частью персонально ответственного офицера генерального штаба по организации и контролю за выводом войск.

— Будет сделано Борис Николаевич, каюсь мое упущение, — повинился министр, — все проверки уже были запланированы в службах и отделах штаба, а мои архаровцы только вчера директиву по уточнению плана проверок на этот год подготовили.

— Это хорошо, что подготовили, проверьте лично, чтобы основные усилия проверяющих сосредоточились на этих двух округах, про Германию пусть пока забудут, — настоял я на своем, — работайте и до свидания.

Я положил увесистую трубку телефона правительственной связи на место и задумчиво поскреб пальцем герб СССР, наклеенный на корпус телефона.

"Уже месяц нет тебя родимого, а символ еще и меня переживет, принципиально менять не буду!"

Конец субботы, время уже одиннадцать вечера, что-то я устал сегодня, пойти прилечь в моей квартирке что ли, какая-то апатия наступает, переработал наверно. В приемной шебуршатся охранники, тоже бдят бедняги, меня караулят. Или охраняют?

Целый день с утра до вечера встречи, совещания, поездки. Только часов в восемь можно сесть спокойно подумать поработать с документами. Вот и работаю, первые две недели на дом работу брал, Наина скрипела, гоняла по кабинету: "Отдыхать надо".

Теперь вот уже две недели в своей квартире в Кремле отдыхаю. Смешно сказать, даже и не знал, что у меня тут такие шикарные апартаменты. Не хуже чем у Буша в Белом доме. Только его семья живет в Белом доме, а мою в Кремль не затащишь, облюбовали дачу в Барвихе.

Не успел Горбачев съехать как они туда умчались обживаться. Неисправимая тяга россиян к дачам. Кровь что ли крестьянская тянет к земле. Генетическая память наверно. Ведь совсем недавно по историческим меркам — семьдесят лет назад в России было девяносто процентов населения крестьяне, остальных десять процентов поедателей рябчиков с ананасами и интеллигенции частично разогнали и перестреляли в гражданскую.

Правда таких дач как строили советским чиновникам в Горках или Барвихе нашим крестьянам не видать как своих ушей. Куда-бы их деть все эти дачи? Продать некому, таких буржуев еще не наросло. Хоть бульдозером сноси, чтобы не развращать госчиновников и выполнить законы по доступу к воде — пятьдесят метров. А что? Надо сносить показательно, если есть нарушения закона, отодвигать заборы где есть возможность, переселять тех кто построился до принятия такого норматива.

Зазвонил прямой телефон Кремлевского коммутатора.

"И кому я в такое время нужен? Разве, что Камчатке с Чукоткой, у них уже девять часов утра. Воскресенье однако".

Поднял трубку и опять поморщился от эмоционального акустического удара, надо менять телефон, или пусть громкость прикрутят, а то заикой стать можно!

— Борис! Тебя две недели не было дома. Совсем о себе не думаешь! Еще один инфаркт заработать хочешь! Завтра, вернее через пять минут воскресенье, посвяти хоть один день семье, мы соскучились все. Я утку приготовила, Лена приехала, пельменей налепим завтра, как ты любишь. Все как всегда — традиционный обед, только тебя не хватает! Боря я спать не лягу, пока не приедешь! — строго сказала Наина.

Чувство вины пошкрябало напильником по сердцу. Помню - не помню все чушь собачья, моя семья и этим все сказано. К черту эту работу!

— Хорошо Зая, через часок буду. Ты ложись спать, не жди, я уже выезжаю!

— Жду Боря, — безапелляционно ответила супруга и положила трубку.

"Домой так домой", — повеселел я, и, вызвав охрану, скомандовал: — Машину подготовьте, домой поеду!

***

Я открыл глаза и по привычке посмотрел на часы напротив, недоумевающим взглядом. Шесть утра, где моя напоминалка сны записывать? И интерьер какой-то не тот. Хотя что это я, напоминалка висит в Кремлевской квартире, а я на даче в Барвихе. Первый раз ночую здесь после переезда с Тверской.

Дааа, в час ночи лег, пять часов поспал и ни в одном глазу. И никакого сна не вспомнилось, может не снилось или из головы вылетело спросонья.

Покосился на левую половину кровати. Чуть ли не в метре лежит моя дражайшая, посапывает в две дырочки умиротворенно. Кровать — тот еще аэродром, что вдоль, что поперек из карельской березы. Горбачев себе ни в чем не отказывал, упаковал дачку. То-то не горел желанием съезжать.

"Ха, — проснулось подсознание, — березы карельские совсем не тут обитали, гарнитур твое управление делами у Горбачева отжало!"

— "Не понял, это как, ведь квартиру на Ленинских горках я ему оставил?"

— "Оставить оставил, а про мебель ничего не сказал, на нее Наина Иосифовна глаз давно положила, вот управделами и подсуетился, потрафил жене начальника!"

— "Ну крохоборы! Позорят меня почем зря. То-то Горбачев на меня волком смотрит и в печати критикует почем зря, никак к внутреннему коитусу, ой, консенсусу не придет!"

Я тихо спустил ногу с кровати и попытался нашарить тапки. Ничего не найдя, бросил бесполезное занятие. Потихоньку сполз с кровати, и как был в трусах и босиком пошлепал из спальни на разведку.

Воскресная тишина прерывалась только тихим бубнежом телевизора из комнаты охраны на первом этаже.

"Ладно пока все спят, пойду, покумекаю над Указом о борьбе с коррупцией" — решил я и направился в кабинет.

Угнездившись в уютном кожаном кресле, я взял со стола ручку с блокнотом и быстрыми мазками набросал основные тезисы указа. Основной идеей указа была максимально быстрая реакция, выявление правонарушения и безусловная неотвратимость наказания за коррупционные преступления. Но вот как увязать текст указа с действующим беззубым законодательством и статьями конституции, препятствующими ужесточению наказания, солидарной ответственности членов семьи, запрету на занятие определенными видами деятельности я не представлял.

— Вот ты где, — возмущенно воскликнула Наина, уперев руки в боки в проеме двери. — Это называется на выходной приехал и опять за работу?

— Да не спится Ная, думал пока ты отдыхаешь, ручкой по бумаге поводить, — смутился я, поднимаясь из кресла. — Пойду, помоюсь-побреюсь.

— Я сейчас на завтрак что-нибудь соображу, — откликнулась Наина, и неторопливо направилась в сторону кухни буркнув напоследок, — бумаги в стол!

Сделав все утренние неотложные, санитарно-гигиенические дела я отправился на осмотр своего нового жилища.

Гостиная была довольно уютная — посредине стоял шикарный, мягкий даже на вид диван голубовато-серого цвета. Напротив журнальный столик, по сторонам два кожаных кресла. За диваном полу-эркер и вид во двор из большого в пол стены окна.

" Так, в спальне я уже был, посмотрим, что тут за двери", — я тихонько приоткрыл слегка скрипнувшую дверь, — "ага понятно, тут Татьяна расположилась, а муж интересно где?" Посмотрел на дверь напротив — "там наверно Ленка. Свою комнату я уже видел, где-то еще внук со внучкой и зятья должны обитать. Ладно, чего их искать сами выползут, когда проснутся".

Со второго этажа спускалась деревянная лестница в небольшой холл, в котором тоже стояли два кресла напротив друг друга и журнальный столик. Убогая фантазия у дизайнера была, панимашь, диваны да кресла со столиками везде натыкали, роскошь так себе видно представляли.

Весь первый этаж был отдан во власть обслуги: комнаты охраны, узел связи, кухня, столовая, медпункт, тренажерный зал, массажный кабинет.

Я не торопясь дефилировал по коридору. Несмотря на раннее утро, весь этаж уже тихо гудел и шуршал. Из приоткрытой двери узла связи доносилось попискивание аппаратуры и стрекот телеграфного аппарата. В тренажерном зале гремели железом и громко кого-то роняли об пол. Из кухни доносился голос Наины, озадачивающий кого-то по подвозу свежих продуктов.

Начальник смены охраны бодро выскочил из дежурки и представился. Я отмахнулся, — пойду подышу, — и направился к выходу. Два охранника вывалились из караулки и тронулись за мной. На выходе в гардеробной я накинул пальто, натянул ондатровую шапку и вышел на крыльцо.

"А ничего так территория", — резюмировал я, оглядевшись, — и ведь так жили и живут простые, советские, а теперь российские небожители…. на всем готовеньком. Как еще русский народ не вымер с такими правителями?"

Припоминается — здесь шестьдесят шесть соток и пляжик имеется, даже русло Москвы реки в мою сторону прокопали и "углубили".

Я спустился с высокого крыльца и направился по дорожке в сторону Москвы реки. По правой стороне виднелся заснеженный теннисный корт, возле берега отводного канала небольшой пирс, мостик. "Эх, летом бы сюда…рыбку половить, на поплавок помедитировать. Мечты, мечты, не до рыбалки сейчас".

Двухэтажное санаторного вида строение особенно не поражало воображения.

"Видали и получше", — мелькнула мысль.

"И где видали? Сам себя спросил я. Опять проснулась шиза не к месту?"

"Сейчас бы на лыжах потропить лыжню", — помечтал я, разглядывая девственный снег, укрывающий всю территорию, кроме расчищенных дорожек.

Нагуляв моцион я вернулся в дом, день вступал в свои права, забегали, засуетились горничные, охрана как-бы незаметно пасла меня. Не успел я вернуться, пристал врач мерить давление — померил.

— Отличное давление и пульс, хоть завтра в космонавты, — удивленно отметил доктор, складывая свои причиндалы в медицинский саквояж.

После доктора я направился в кухню. Наина уже нажарила большущую сковороду с яичницей, нарезала ржаного хлеба и даже рюмочку налила.

Не став нарушать традицию, выходной так выходной, я уселся за стол, подвинул к себе сковороду, взял в руку рюмку: — С богом! — запрокинув голову, двумя глотками торопливо выпил и задержал дыхание, предотвращая рвотный рефлекс. — Ух, ну и гадость — перекосился я, не идет что-то, ну ее и отодвинув рюмку набросился на яичницу.

— Дедуля, — подбежали с двух сторон Бориска и Катя, — где ты был, мы тебя сто лет не видели!

— Ничего внучата, а у меня для вас сюрприз есть!

—Какой деда?

— А вот не скажу, сперва поможем бабушке пельмени настряпать, а ну давай конвейер организуем. Бабуля тесто режет кусочками, я раскатываю, а вы лепите пельмешки, только давайте сюда быстренько мамочек своих наладьте!

Ребятишки испарились, а мы с Наиной уселись рядком, и споро начали лепить заготовки. Наинараскатывала тесто в длинную колбаску и резала на ровные кусочки, ставя их столбиком, обваливая в муке. Я скалкой туда-сюда выдавал похожие на круг блинчики под пельмени.

Фарш из говяжьего мяса, перекрученного напополам с постной свининкой и добавленным крупно-порезанным луком стоял тут же в большой чашке.

Накатав заготовок мы с Наиной шустро заполнили пельменями один противень.

Постепенно подтянулись внуки и остальные засони.

— Ого папа, вы с мамой уже целый противень налепили? — Удивилась Елена, — давай Таня догоним родителей!

Вместе с детьми и внуками мы за час налепили пельменей на всю неделю.

Наина промеж делом иногда подскакивала и помешивала варившийся в кастрюле на плите борщ, в духовке начала покрываться румяной корочкой утка, распространяя умопомрачительный аромат.

Борис с Катей наперебой рассказывали нам о своих успехах в школе. Татьяна делилась с матерью сомнениями по обустройству Кремлевской квартиры. Лена как всегда помалкивала, поглядывая на окружающих.

В кухню заглянул Юмашев: — Борис Николаевич, можно вас на минутку?

— Ная я выйду, думаю, дальше без меня управитесь?

— Ладно, иди. Только не увлекайся бумагами, никуда они от тебя не денутся. Через час обед! Семейный!

— Понял, понял, не опоздаю, — шутливо приложил я два пальца к голове на манер американских военных, грузно поднялся, вышел в коридор и направился в кабинет. Юмашев неслышной тенью, молча скользил сзади.

Устроившись в кресле, я указал Юмашеву рукой на стул напротив.

— Чего мнешься, садись давай! — и с интересом уставился на секретаря.

Юмашев засуетился, перекладывая из руки в руку конверт, не решаясь начать разговор.

"Интересная картина, что его так беспокоит? Или я чего-то не допонимаю или что-то тут нечисто".

— Чего звал-то, — не выдержал я.

Юмашев подскочил и положив на край стола конверт, неуверенно произнес:

— Вот, гонорар за очередное издание вашей книги.

"Интересно, интересно, так я оказывается уже давний писатель, гонорары вон мне кто-то выписывает, Юмашев кассиром работает. Я думал, что писатель я начинающий, а оказалось уже состоявшийся! Чем "дальчее" тем веселее!" — размышлял я, вытряхнув тоненькую пачку долларов из конверта, раскладывая их по всей столешнице.

"Только какое отношение имеет Юмашев к моему гонорару? Да и нонсенс это, президента России из-за рубежа подкармливают, позор!"

Закончив считать деньги, я вопросительно поднял бровь, невербально предоставляя Юмашеву слово.

Валентин понял меня совершенно правильно и вывалил кучу информации, про повторяющиеся тиражи и растущий счет в лондонском банке "Barclay’s".

Я перебил его:

— Скажи Валентин честно, кому моя книга интересна? Откуда дровишки?

Юмашев неискренне удивился:

— Борис Николаевич, вы действующий президент великой державы, многим на западе интересно, что вы из себя представляете как человек, как политик. Мы с вами очень плодотворно поработали над вашей книгой. За первый тираж вам по договору выплатили гонорар четыреста шестьдесят тысяч долларов!

"Вот откуда доллары в моем сейфе взялись! — наконец сообразил я.

— А тебе не кажется Валентин, что тогда это тогда, а сейчас, это, — я указал подбородком на разложенные на столе деньги, — похоже на взятку?

— Борис Николаевич, — возмутился Юмашев, — покупка права на издание вашей книги никак не может быть взяткой!

— Не был бы я президентом, и книга моя никому не сдалась бы! Вот что, прекращаем лавочку, счет закрыть, деньги со счета снять. Открыть фонд поддержки молодых предпринимателей, сделать первый взнос и разрекламировать на весь мир! Все понятно?

— Борис Николаевич, но так нельзя, это ваша интеллектуальная собственность, если будут еще переиздание, а вам и перечислить некуда!

— Передайте права на книгу фонду и пусть на его счета перечисляют. Второй раз спрашиваю, вам все понятно? — надавил я.

Юмашев побледнел, скукожился на стуле, на лбу мелкими росинками выступили капли пота.

"Как с процентами жалко расставаться от моего гонорара, аж крючит беднягу".

—Да, да я все понял, — торопливо ответил он.

— На этом разговор окончен, — обрубил я вставая из-за стола, — доложите мне через неделю о создании фонда и сумме на его счету! Пойдем обедать, наверно уже все готово.

Обед, катился по наезженной колее. Накатив еще пару рюмок под пельмешки, я сбросил наконец груз накопившихся за последний месяц проблем и раскрепощено подшучивал над внуками и Наиной, те весело смеялись и шушукались между собой.

Так как никто особенно не протестовал, я сделал вывод, что Штирлиц на сей раз угадал с манерой поведения и впросак не попал. Просак остался жив и здоров!

Поклевав утку и навернув по тарелке пельменей, младший состав Ельциных слинял из-за стола.

Остались кроме нас с Наиной — Татьяна и Лена с супругами. Татьяна молча трескала пельмени, вопросительно поглядывая на мать.

Я умиротворенно отвалился от стола, сыто отдуваясь: — Ох Зая, порадовала так порадовала, —поглаживая округлившееся пузо похвалил я супругу, — налей что-ли еще борща, гулять так гулять!

— Мам, может, ты скажешь, наконец? — не выдержала Татьяна.

— Давайте, что у вас там, такого неотложного?

— Не то, чтобы неотложное, но вот с мягкой мебелью в гостиной… — с сомнением произнесла Наина, — диван мне кажется, другой был. Горбачев его наверно поменял, когда съезжал. И со спальней из карельской березы тоже не все ладно! Кухонный гарнитур не подходит к кухне, надо переделывать.— Продолжала выдавать список претензий Наина.

Я от неожиданности фыркнул, разбрызгивая суп из ложки, и закашлялся.

— Чего, чего?

— Да пап, ты пройдись по комнатам, такое ощущение, что сюда весь хлам свезли, ты ведь был у Горбачева дома, так сравни, как мы живем и как он! А еще президент, мне стыдно перед друзьями за эту убогую обстановку! Это просто подрыв престижа! А твоя Кремлевская квартира вообще отстой, надо делать капитальный ремонт и там и здесь — пришла на помощь матери Татьяна.

Елена, уткнулась в тарелку и по старой привычке отмалчивалась.

— Ну, вы бабы даете? — Потрясенно произнес я, положив ложку на стол. — Я собрался управделами увольнять, за то, что он у Горбачева из под задницы табуретки вытаскивает, а это ваша идея? Ну, вы и крохоборы….

— А что? Имеем право жить достойно! — не унималась Татьяна.

Наина, видя мое неприятие и раздражение, притихла, теребя в руках расшитый рушник.

— Молчать, — рявкнул я прихлопнув рукой по столу.

Тарелки подпрыгнули, рюмка с водкой опрокинулась, растекаясь лужицей по накрахмаленной скатерти. Наколотый Татьяной на вилку пельмень плюхнулся в блюдце со сметаной, расплескивая ее по столу.

Лена озадаченно переводила взгляд с меня на мать и сестру.

— Ты Татьяна у меня какая-то гиперактивная, но не в том направлении прилагаешь усилия. А от тебя Наина я никак не ожидал такого скопидомства, — укоризненно произнес я.

— Боря, в чем не права Татьяна? — Вмешалась Наина, — ты первое лицо государства, сам знаешь —встречают по одежке!

"Как все запущено! Не доходит до них, что за роскошь надо платить из своего кармана, а самое главное не доходит, что они без меня никто и звать их никак. Зато гонору…"

— И в кладовке Боря уже мышь скоро повесится от голода. Я скоро и не знаю, из чего готовить буду. Мясо заканчивается, дичи нет совсем. Раньше ты частенько на охоту ездил, а сейчас все забросил, от бумаг не оторвать. Утку запеченную вон все любят, — воткнула вилку в бок многострадальной птице Наина, — а я с телефона сутки не слезала ее разыскивая!

— Да папа, — вновь подключилась к избиению Татьяна, — ты в зеркало посмотри, пиджак уже висит на тебе, лицо похудело, глаза ввалились. Нельзя так перенапрягаться!

— Довольно! я смотрю вы слишком уж освоились с должностью первой леди и дочери президента! Дочери Николая второго, в трудное время, сестрами милосердия в военных госпиталях работали, а вы, панимашь, дизайнерами и эксклюзивными поварами решили заделаться!

Я уже размышлял на днях, куда направить вашу нерастраченную энергию. Никак не в ремонт квартир и дач, жилье служебное, о нем есть, кому позаботиться. А вот вы дорогие мои…. Тебе Татьяна я нашел должность по характеру, за границей России осталось более двадцати миллионов русских. Я лично, всех приглашу на Родину, а твоя задача будет обеспечить их жильем, работой по специальности, детскими садами и школами, больницами. Должность твоя будет называться председатель Комитета Репатриации.

Вот когда последний русский человек получит ключи от квартиры на Родине, тогда и о ремонте здесь, — я обвел рукой окружающее, — подумаете.

— Но я….мне не знакома такая работа! — замешкавшись, высказалась Татьяна.— Да и зачем огород городить, кому надо сам переедет!

— Затем, что я так сказал! — свирепо прошипел я, придавливая Татьяну взглядом, — спрошу с тебя лично, докладывать об успехах будешь мне каждый день! Чтобы через неделю план работы на ближайшие пять лет у меня на столе лежал!

Татьяна испуганно замолчала и кивком головы выразила согласие.

Я перевел взгляд на супругу. Наина, порывавшаяся высказаться в поддержку Татьяны, воскликнула:

— Боорис Николаевич! Мы не твое правительство, а твоя семья, что за какие-то новые комитеты?

— А ты Зая, переезжай-ка в Кремлевскую квартиру. Нет у меня времени в Барвиху каждый день кататься. Займешься у меня Попечительским Советом, и опекать будешь не меня, не марателей холстов и тружеников культуры, а школы и детские сады, детские дома и дома престарелых, больницы и тюрьмы. Следить, чтобы чиновники министерства социальной защиты и образования, исполнения наказаний не воровали чрезмерно.

— А мне-то это зачем? — Скривила губы Наина.

— А вот когда, твоими усилиями, дичь и утка по пекински будут на столах домов престарелых и детских домов, тогда и претензии будешь выдвигать по отсутствию мяса в погребе! А пока потрудиться надо. Престиж он не к должности прикреплен, а делами подтверждается.

Короче вы теперь мои младореформаторы и баста!