Когда правит страсть

Глава десятая

Кристоф Бекер смотрел на пламя в камине, недостаточно обогревавшем главную комнату его покоев. Он мог разжечь жаровни, стоявшие у противоположной стены, если бы не хотел, чтобы его гостья удалилась. Но придется дождаться, пока это произойдет. А она все не уходила, раздраженно расхаживая перед ним. Из уважения к их былым отношениям он не желал выталкивать ее силой. Но она того заслужила, докучая ему бессмысленными просьбами, которым не суждено было осуществиться.

Кристоф снова отказал ей. Это не подействовало. Уже далеко не первый раз Надя Браун пыталась возродить их детскую дружбу, обольстить мужчину и заманить в сети брака. Обладая несносным характером, она переходила к оскорблениям, когда не могла добиться своего. Эта встреча – не исключение. Кристофу пришлось повернуться к ней спиной, стараясь разозлить еще сильнее. Обычно его пренебрежение приводило женщину в такое бешенство, что она вихрем вылетала из комнаты. Но пока она не дошла до этой стадии.

– Почему бы тебе не подать в отставку и не начать новую жизнь? – допытывалась она. – Ты ведь уже добился, чего хотел. Доказал, что вы, Бекеры, преданы власти.

– Тебе никогда не приходило в голову, что я люблю свою работу? – парировал он.

– Не смеши меня! Любой простолюдин способен делать то же самое.

У него пока что хватило выдержки проигнорировать оскорбление и напомнить ей:

– У тебя бесчисленное множество поклонников. Большинство из них я знаю. Выбери одного и начни новую жизнь с ним, как предлагаешь мне.

– Среди них нет таких красивых, как ты.

– Большинство женщин выходят замуж ради богатства, титула или статуса. Ты не в том положении, чтобы поступить иначе. Все поклонники, делавшие тебе предложение, обладают хотя бы двумя из трех важнейших качеств, иначе они никогда не осмелились бы приблизиться к тебе. Хочешь, помогу выбрать? Буду счастлив оказать тебе эту услугу, лишь бы не приходилось терпеть твои визиты.

– Как ты можешь быть таким жестоким, зная, что я тебя люблю?! – Говоря это, она постаралась показать, какую сильную боль причиняют ей его слова.

– Ты не способна испытывать подобных чувств. Ты просто не желаешь довольствоваться двумя из трех критериев, которые устроили бы твою семью. Но я еще десять лет назад предупреждал тебя: не вини меня, если останешься незамужней, а поток предложений руки и сердца иссякнет. Или мне нужно жениться на другой, доказав этим, что никогда не женюсь на тебе?

– Ты этого не сделаешь!

– Поезжай домой, Надя.

Она не была бы так уверена, что сумеет заставить его передумать, если бы ей не сказали, что задолго до ее рождения их семьи обсуждали возможность обручить детей и породниться. Но гражданская война в Лубинии нарушила планы родителей, предоставив Кристофу самому выбирать себе жену. И конечно, это была не Надя. Ее семья попала в немилость во время войны и, учитывая связи со старым режимом, вряд ли имела шансы вернуть себе прежнее положение. Они входили в число приближенных, которые советовали старому королю принимать столь неверные решения, что это в конечном итоге подняло людей на восстание.

Семья Кристофа тоже была верна короне, хотя и выступала против многих указов короля Эрнеста, едва не разоривших страну. Вот почему Бекеры были теперь в почете. И вот почему Кристофер считал себя обязанным еще более укреплять их положение.

Но Надя помнила, как близка была к помолвке с Кристофом, и отказывалась признать, что этому не бывать. А ведь в юности он тоже хотел этого, поскольку она обещала стать настоящей красавицей – блондинка с карими глазами и безупречной кожей, несколько более смуглой его собственной из-за восточных корней девушки.

Да, в свое время он подумывал, что однажды они поженятся. Пока не проболтался об этом отцу и не узнал, почему отныне Надя неподходящая для него партия. Это знание и понимание того, как сильно встревожен отец, побудило Кристофа посвятить себя делу завоевания абсолютного доверия короля. И к тому времени, когда пришлось покинуть дом, он уже начал тяготиться раздраженными капризами Нади, которые становились все невыносимее по мере ее взросления. В шестнадцать лет ее красота затмевала все недостатки, побуждая Кристофа искренне радоваться политическим разногласиям, мешающим ему поддаться искушению. Теперь она вообще перестала привлекать его, потому что сделалась слишком навязчивой.

– Знаешь, я устала ждать, пока ты надумаешь, – желчно произнесла она.

– Так не жди, – сказал он.

– В этом месяце мне исполнится двадцать два года! Кто еще из благородных семей захотел бы принять тебя, невзирая на то, что ты взялся за работу простолюдина? Кто еще так подходит тебе, как не я? Не такой-то у тебя богатый выбор, Кристоф.

Он скрипнул зубами, ощущая поднимающееся раздражение.

– Кто сказал, что я должен жениться непременно на лубинийке? Или жениться вообще?

Она задохнулась от возмущения:

– Ну почему ты такой упрямый?

Он круто развернулся, давая понять, что его терпение на пределе.

– Мы прекрасно проводили время в детстве. Будучи соседями, мы были друзьями, но и только. А теперь ты омрачаешь даже эти воспоминания своими настойчивыми и бессмысленными притязаниями, не имеющими никаких оснований.

Молодая горничная Нади жалась в углу, стараясь оставаться незаметной. В прежние времена он не заметил бы ее, как не замечала сейчас Надя, но теперь его профессия выработала в нем редкостную наблюдательность.

– Они не бессмысленные. Ты же знаешь, что, если бы ты не перебрался сюда, когда я была еще совсем юной, наша дружба постепенно переросла бы в любовь. Вернись домой, Кристоф. Твоей семье вернули все земли и титулы. Чего ты еще хочешь добиться, оставаясь в столице?

Она никогда не могла понять его, потому что ей было все равно. Ее род потерял почти все владения, но сохранил богатство. Поэтому ее растили в той же роскоши, как если бы их не лишили знатных титулов. Но Кристоф не собирался ставить под удар положение своей семьи, породнившись с Браунами, до сих пор находящимися в опале. И он не сомневался, что последнее обстоятельство немало способствовало упорству Нади и, возможно, даже поощрялось ее отцом. В ее семье и раньше совершались браки по расчету, и она была единственной, кто мог проделать это снова.

Однажды он уже высказал ей эту мысль, заметив:

– Я восстанавливаю честь своей семьи, так не ожидай, что сделаю то же самое для вас.

Она не возразила и не призналась, зато не преминула снова оскорбить его, презрительно обронив:

– Но ты делаешь это таким унизительным образом.

Фиаско короля привело к гражданской войне, так разительно и так прискорбно изменившей их жизни. А ведь был и иной выход, тот самый, которым воспользовались другие маленькие королевства и герцогства, когда Наполеон требовал давать ему деньги или войска для ведения войны на Европейском континенте.

Лубинии следовало отправить деньги. Она никогда не содержала армию. Было слишком сложно создавать ее с нуля. Но аристократы не желали отдавать свои деньги французу, стремившемуся контролировать всю Европу. И отец Нади громче всех требовал послать войска вместо денег. Не то чтобы Брауны были единственной знатной семьей, до сих пор вымаливающей прощение за то решение, но как простить глупость, едва не уничтожившую страну?

А Надя по-прежнему упрямо торчала на месте, отказываясь признавать поражение. К черту уважение к прошлому, решил Кристоф. Они уже не дети, и она давно заслуживает только презрения.

– Прискорбно, что ты никак не хочешь меня услышать. По-моему, я достаточно ясно дал понять, что не хочу тебя. Или я должен высказаться более резко? Мы никогда не поженимся, ты и я, потому что через месяц я бы попросту прикончил тебя… или отрезал тебе язык. То или другое было бы неизбежно. А сейчас убирайся.

Она лишь злобно уставилась на него. Неужели даже сейчас не поняла? Его терпение лопнуло. Он шагнул к ней, чтобы вышвырнуть ее, но замер на полпути при виде торжествующего блеска в ее глазах. Ага, так она хочет, чтобы он схватил ее? Ну конечно! Вообразила, что это закончится постелью, а потом она побежит домой и расскажет папаше свою версию случившегося, и тогда Брауны будут вправе требовать от него жениться в качестве компенсации. Глупцы, какие же они глупцы! Неужели они действительно считают, что его можно заманить в эту ловушку?

Вместо того чтобы поступить так, Кристоф прошествовал к двери и приказал двум стражникам вывести Надю из дворца. С ними она препираться не станет: ведь это ниже ее достоинства. Ей останется лишь сделать вид, будто она уходит по собственной воле.