Когда сбываются мечты

Глава 20 Игнат

К тому моменту, как я вернулся, Яна уже была одна, спокойно сидела за нашим с ней столиком, попивая морс.

– Готова? – поинтересовался у нее, закидывая виноградинку в рот после того, как подошел.

– К чему?

– Как к чему!? К церемонии, милая, неужели тебе та же Вика ничего не рассказала? Она должна во всех подробностях все знать.

– Почему же? Рассказала, – пожала она плечами, – но как я поняла, из-за того, что у меня нет второй ипостаси, церемония будет скорее формальной.

Я, не сдержавшись, рассмеялся.

– Она будет всего лишь слегка урезанной, – зажмурился от нахлынувших ощущений. Мой внутренний зверь посылал мне картинки и образы, показывая, каким бы могло быть наше единение с волчицей Яны. – У нас не будет сцепки. Пока, разумеется, – уточнил на всякий случай. – Как только ты переродишься, мы наверстаем упущенное, я тебя уверяю.

Яна слегка передернула плечами и очень тихо сказала:

– У Вики не было церемонии как раз из-за того, что она боится волка Игоря.

– Вот как?! И правда интересные у них отношения. Ладно, – встал, стряхнув с брюк несуществующие пылинки, и протянул руку своей невесте, – пойдем.

Яна сделала глубокий вдох, как будто собралась нырять в омут с головой, и, со свистом выпустив воздух, поднялась.

Церемония единения всегда проходила в центре нашей площади перед постаментом в виде полумесяца. Будущие супруги разувались и становились босиком на сырую землю. Самая старая волчица в клане, которой поручалось вести церемонию, напротив, становилась на невысокий постамент и возвышалась над новобрачными. Она, держа в руках чашу с ритуальным напитком, читала молитву луне на древнем языке оборотней и затем протягивала ее брачующимся.

Мы с Яной стояли, держась за руки, и слушали монотонный голос старухи. В один момент все вокруг затихло, даже звуки природы, казалось бы, затаились, ожидая чего-то.

Женщина на постаменте вытянула руки. Я опустил свободную ладонь в протянутую чашу. Яна повернулась ко мне лицом, и только после этого я расплел наши скрещенные пальцы и провел красной от настоя рукой по лицу своей малышки, пересекая лоб, вдоль аккуратненького носика, по аппетитным губам.

Яна проделала то же самое, не переставая смотреть мне в глаза. Как только ее пальцы коснулись кончика моего подбородка, мы одновременно повернулись и забрали чашу у старухи, мои ладони лежали поверх Яниных так, как и должно было быть. Сначала Яна выпила два глотка, а потом я принялся допивать сладко-кислую тягучую жидкость.

Мы стояли близко, по-прежнему вместе держа чашу, содержимое которой я опустошал глоток за глотком, при этом не отрывал взгляда от оставившего за собой след красного ручейка, стекшего с уголка ее губ и подбиравшегося в данный момент к груди.

Как только я закончил, мы перевернули чашу вверх дном и, продемонстрировав всем, что она пустая, выпустили ее из рук, отправляя в свободное падение на мягкое покрывало из зеленой травы.

Я опять переплел наши пальцы и притянул Яну для поцелуя. Теперь уже жену по любым законам. Поцелуй в конце обряда не был обязательным, скорее, традиция, которую мы переняли у людей. Но сейчас я был несказанно рад этой традиции. После приторного напитка вкус Яниных губ казался слегка уловимым. Было по-настоящему вкусно ее целовать, посасывать желанные губы и пытаться понять, вкус какого фрукта они мне напоминают.

Буквально заставив себя, я оборвал поцелуй и, поддев пальцами за подбородок, приподнял лицо Яны. Она смотрела на меня слегка растерянно, в глазах плескалось возбуждение, но стоило ей только прийти в себя, как появилось раздражение, она опять была зла, причем не на кого-нибудь, а именно на меня.

Смешная! Улыбнулся тому, как мило это смотрелось, не смог сдержаться и поцеловал ее в лоб. Приобнял жену за плечи и повел вон с площади подальше от шумного праздника.

– Куда мы идем? – лишь спустя десять минут поинтересовалась моя жена, при этом крутя головой в разные стороны и осматривая строения, встречавшиеся на нашем пути все реже и реже.

– Ко мне домой, там сейчас тихо и нет никого поблизости.

– Я думала, ты живешь в особняке.

– И там тоже, и в городе. Кстати, не мог спросить у тебя раньше, ведь ты все это время от меня бегала.

– Чушь, – фыркнула Яна, отмахнувшись.

– Может, еще скажешь, что не объявила мне бойкот и не ушла жить в комнату своей подруги?

– Это не одно и то же, – с такой заумной интонацией это сказала, что ей оставалось только задрать кончик носа, и получилась бы точная копия Гермионы Грейнджер, блин.

– Ладно, опустим, – перешел к интересующему меня вопросу. – Где ты хочешь жить? В Москве или в поселении? Выбирать тебе, просто учти, что я буду часто уезжать по делам.

– Муж, разъезжающий по командировкам. Идеально!

Она отпустила мою руку и, чуть отбежав, покрутилась вокруг себя, запальчиво прокричав последнее слово. Юбка платья невесомым облаком разлеталась, а шлейф грозил вот-вот запутаться под ногами. Я не понимал ее поведения, пытался все объяснить, но она словно села в бронепоезд.

– Яна, что опять не так?

– Да все! – Она резко остановилась и ткань платья опала вдоль ее ног. – Скажи, зачем все это, я вроде тебя понимаю, а вроде и нет. С Николаем же все в порядке, он на поправку пошел, я правильно поняла?

Она не спрашивала, она утверждала. Я огляделся по сторонам: запаха посторонних не чувствовал, но все же поспешил взять Яну за руку и увести поскорее в дом, мы и так почти пришли, а улица не самое подходящее место для таких разговоров.

Уже внутри Яна принялась рассматривать дом. Он был деревянным как внутри, так и снаружи, и состоял из одной-единственной комнаты, плавно переходившей в кухню и ванную.

– Миленько, – вяло отозвалась моя жена.

– Не переживай, если мы останемся в поселении, то будем жить в доме твоей прабабушки, он в хорошем состоянии. Я следил за ним и поддерживал достойный вид.

– А почему сейчас мы здесь?

Яна плюхнулась прямо на пол, на пушистый белоснежный ковер, сначала скинула туфли, а потом и вовсе легла, разведя в сторону руки. Свадебная звездочка, блин, ни дать ни взять.

Разулся, снял пиджак и опустился рядом с ней.

– На брачную ночь рассчитывал, видимо, зря. Как посмотрю, невеста не в настроении.

Яна перевернулась на бок лицом в мою сторону.

– Так это правда? – тихо спросила она.

– Ты о чем?

– Николай Александрович поправится?

– Поправится, поправится. При чем тут это, Ян?

– Тогда я тем более не понимаю, зачем был нужен весь этот фарс со свадьбой, ведь не поздно было все отменить.

– А зачем отменять, когда меня все устраивает?

Она накрыла лицо ладонями и тихонько рассмеялась. Радовало, что не заплакала, только вот как-то по ненормальному звучал ее смех.

– Заметь, устраивает ли это меня, ты ни разу не спросил, – убрала ладони от лица и приподнялась на локтях, – только и делаешь, что все время ставишь перед фактом.

– Мы же обо всем поговорили в день приезда, я почему-то думал, что поняли друг друга.

Ее глаза зажглись злостью, обстановка между нами накалялась.

– Поговорили, – кивнула она, – я старалась быть благоразумной. Трезво оценивала случившееся и пыталась достичь взаимопонимания. Ты же… молчи! – пригрозила она, стоило мне только открыть рот. – Не посчитал нужным обсудить такой ничего не значащий момент, как день свадьбы.

– Ты на это обиделась? – Мне только оставалось открыть рот от удивления, настолько это было неожиданно. Женская логика непобедима.

– Теперь это уже неважно.

– А что важно?

– Ты узнал, что здоровью Назимова ничего не угрожает, и опять ничего мне не сказал!

– А что бы ты сделала, если бы узнала, сбежала? – зло выплюнул.

У меня не хватало на нее терпения: волоски по всему телу вставали дыбом, а руки чесались так, что хотелось крушить все вокруг, включая ее тоненькую шейку. Так бы и сжал, с особым наслаждением.

– Что за чушь! Куда мне сбегать, или ты только этого и ждал?

– Ты сама слышишь, что говоришь? Ты себе же и противоречишь. Я думал, ты умнее.

– Что?! – Яна подскочила, начала яростно жестикулировать и ругаться себе под нос. – Умнее, значит, не умная я ему. Господи!

Резко развернулась, подняла юбки и пошла в туалет. Сначала все происходило быстро и порывисто, но где-то на середине и без того небольшого пути, Яна притормозила шире расправила плечи и плавной походкой продолжила свой теперь уже медленный побег.

Черт! Надо было заткнуть ей рот поцелуем и все! Просто до банальности. Только вот в момент, когда представил, что она могла от меня сбежать, настолько сильно захотелось ее придушить, что приближаться к ней поостерегся.

И почему все встречавшиеся на моем пути женщины именно такие? До сих пор помню, как Янина каждый раз поучала Машку: «Помолчи – за умную сойдешь» или «Будь себе на уме! Молчи, кивай и делай по-своему, только тихо». Да, Янина была тем еще манипулятором. Может, и хорошо, что моя молодая супруга не научилась хитрить, а все свои мысли, даже глупые, говорит прямиком в лоб.

Приподнялся и подошел к окну. Вид, конечно, был шикарным: кругом лес, высокие лиственницы стояли перед домом во всей красе. Распахнул деревянные створки, наполняя комнату вечерней прохладой. Горизонт освещали лунные лучи, через неделю полнолуние, наверное, поэтому, каждая моя эмоция накалялась до предела буквально за пару секунд.

Возможно, я и правда сильно на нее давлю. А возможно, мне просто нужно ее хорошенько трахнуть, нам обоим это пойдет только на пользу. Зверь внутри меня довольно порыкивал, предвкушая.

Развернулся и сразу же услышал щелчок. Добыча сама плыла мне в руки. И тут заиграла мелодия мобильного, ни раньше, ни позже. Что за черт? Почему нам постоянно что-то мешает?

Прекрасно осознавая, что в такой вечер по пустякам меня не стали бы беспокоить, направился к вешалке с пиджаком. Делал все это я крайне медленно, до последнего надеясь, что звонивший просто обнюхался чего-то и попутал номер, но стоило мелодии затихнуть на пару секунд, как она заиграла снова.

Я принял вызов как раз в тот момент, когда Яна все же решилась и вышла из туалета, лицо ее выражало решительность, пока она не увидела меня с телефоном в руках.

Я молча и внимательно слушал своего бету, одновременно заглядывая в наполняющиеся горечью Янины глаза, и четко осознавал, что просто обязан сейчас остаться. Ей, себе, нашему будущему обязан.

Но не мог! Не мог остаться. Она сразу поняла это, от того и переменилась в лице. Не знаю, что она решила, пока сидела в ванной комнате и что хотела сделать, но сейчас ее лицо выражало лишь разочарование и усталость.

Александр закончил, я так же молча нажал на отбой и прикрыл глаза. Сам не понимал, почему так тяжело сейчас, сердцебиение и вовсе замедлилось, будто выжидая чего-то, стучало сердце через раз. Посчитал до пяти и отогнал все эти сентиментальные глупости подальше.

Открыл глаза и увидел Яну, сидящую на диване и водящую пальцем по экрану телефона. Надо же, я настолько ушел в себя, что даже не услышал звука ее шагов.

– Яна, мне нужно…

– Иди, я все понимаю, – прервала она мою речь.

– Ни черта ты не понимаешь, – не смог сдержаться.

– Хорошо. Не понимаю, – пожала она плечами и посмотрела на меня отстраненно, – но это же ничего не меняет, так ведь? – Я промолчал. – Вот и иди тогда.

Небрежно махнула головой в сторону входной двери и уткнулась в свой телефон.

Мне не оставалось ничего другого, как отправиться решать внезапно образовавшуюся проблему. Совершенно неуместную сейчас проблему.

Мои лучшие бойцы, самые рассудительные и въедливые волки братья Зимовские, выдали сегодня по полной программе. Один упустил Авенира еще до приезда подкрепления, а второй спалился на камеры, как тащил бездыханное тело Вано Алиева. Волка, представлявшего на нашей территории другой клан.

И теперь его неугомонный папаша на подлете в Москву с целым списком претензий и желанием увезти сына. Что ж, не вопрос, я ему обеспечу и встречу, и общение, все, сука, по высшему разряду.

Гнал в Москву как ненормальный, хорошо, что заранее отдал распоряжение перевезти Вано в его же квартиру, только расположенную в клановом доме. Светить своим секретным домом был не намерен.

– Это что?

Не смог сдержать крика, когда увидел Вано, лежавшего на кровати кверху пузом. Хорошо хоть дышит.

– Он так и не пришел в себя после моего удара, – потупил взгляд Даниил.

Твою мать, неужели ему стыдно? Ни разу не видел его таким.

– Ты хоть на минуточку понимаешь, какие у нас могут быть проблемы? На которые сейчас у нас нет ни единой капли времени!

Я был зол, чертовски зол. С каждой прошедшей минутой сдерживать альфа-потоки становилось все тяжелее. Когда приехал Алиев-старший, я был похож на фитиль, который вот-вот зажжется. Он, почувствовав сгустки силы, распространявшиеся от меня, поумерил свой гонор, почти не возмущался, когда я обрисовал ему ситуацию. Конечно же, не всю.

– Сами понимаете, волчица молодая, зачем ей травиться? Личная медсестра альфы и лучшая подруга Александры Назимовой… была, – многозначительно добавил, – последние два года была постоянной любовницей вашего сына, когда он приезжал в Москву. И тут, – пристально посмотрел на волка, пытаясь просчитать по его реакции, замешан ли он в этом, – ее травят, в этот же день сбегает наш врач, который, само собой, имел в своем запасе и не такие таблетки, на следующий день прилетает ваш сын, а через пару дней он встречается с волком, которого мои люди ищут все это время. Как вам? Не кажется странным?

Может, он хороший актер, но мне его реакции показались натуральными, он был удивлен и искренне огорчился из-за непонятной смерти волчицы. Конечно, возмущался, что его сына чересчур сильно приложили, но не стал на это давить. Конечно, кто захочет прилюдного подтверждения слабости своего родного отпрыска.

В клан я возвращался под утро, и меня не отпускало чувство тревоги, нельзя было оставлять Яну одну в такой вечер. Нужно было отправить кого-нибудь другого решать эти проблемы. Я все это прекрасно понимал, но терпеть не мог, когда кто-то делает то, что я и сам в состоянии. Тем более, когда это моя работа, и тем более, когда я уверен, что так, как я, никто другой этого не сделает. Проблему, может, и решит, но не так, как я хотел, не так, как мне это было нужно. Я до дрожи в пальцах привык все контролировать.

Ситуация с Яной выходила из всех возможных рамок. Каждый раз она поступала вразрез моим ожиданиям, и я сам рядом с ней ни за что не мог ручаться. Собственные поступки не мог предугадать, луна, кому расскажи – не поверят. Припарковаться пришлось далеко от дома, дороги подъездной к нему не было, и лишнее время, потраченное на дорогу и на продолжение самокопания в мыслях, хорошего настроения не принесло. Стало только хуже.

С каждым сделанным шагом беспокойство становилось все сильнее, особенно на самых подступах к дому, тогда в моей душе поселилась паника. И мелкие иголочки страха сжимали сердце в своих тисках. Я уже понял, что ее там нет, запах почти выветрился. Рассудок посылал сигналы, что ничего страшного. Она обиделась и ушла. Но часть меня, не поддающаяся рациональному, чувствовала, что все плохо, все крайне плохо.

Открыл дверь и увидел белые туфли. По-прежнему аккуратно стоявшие на краю ковра. И больше ни одной малейшей детали, указывавшей на то, что Яна вообще когда-либо здесь была.

Захлопнул дверь и вышел на крыльцо. На улице стояла убийственная тишина и преступно легко дышалось свежим воздухом. Скоро рассвет, а я, ни дня не пробыв в браке, умудрился потерять свою жену.