Когда заговорила клинопись

Глава I Ниневия, ушедшая в легенду

Долог и труден был путь археологов, ученых-дешифровщиков к открытию века. Много пришлось преодолеть им трудностей, прежде чем из холмов на берегах Тигра возникла некогда богатая и великая Ниневия. Понадобился научный подвиг нескольких поколений археологов, чтобы человечество проникло в тайны одной из самых ярких цивилизаций Древнего Востока.

В истории археологических открытий в Древней Ассирии и Вавилонии большую роль сыграли труды Клавдия Джеймса Рича, английского генерального консула в Багдаде. До этого все сведения о Ниневии, Вавилоне и других древних городах Месопотамии черпались из библии. Толчком к поиску К. Рича послужило выдающееся открытие Георга Гротефенда и его коллег по дешифровке клинописи. Рич заинтересовался холмом Куюнджик на правом берегу Тигра, напротив города Мосула. Исходя из описания Ниневии — столицы Ассирии — в библии и в произведениях античных авторов, Рич в 1820 году приступил к раскопкам. Тяжелый труд увенчался первыми находками. Несколько глиняных таблеток (книг) с клинописными надписями, обломки керамических изделий подтверждали, что Рич у цели.

Но жизнь английского археолога оборвалась год спустя после начала поиска. Холера, свирепствовавшая в этих местах, убила его в расцвете сил.

Научный поиск не прекратился. В Британском музее осталась коллекция древностей, собранная Ричем. В 1836 году жена Рича опубликовала его книгу о пребывании в Месопотамии, а в 1839 году вышли в свет дневники исследователя.

Труды Рича, его находки заинтересовали многих востоковедов. Юлиус Моль, известный французский востоковед, изучая работы Рича, поверил тому, что Ниневия скрыта в холме Куюнджик. Он убедил французское правительство в необходимости назначить в Мосул вице-консула с предписанием собирать рукописи и предметы старины. Вице-консулом был назначен врач из Турина Поль Эмиль (Паоло Эмилио) Ботта. Ботта родился в 1802 году в Италии. Он стал врачом в 1826 году и после окончания института отправился в трехлетнее путешествие. Вернувшись в Париж, где жил его отец, известный поэт и историк, Ботта в 1829 году защитил диссертацию. Казалось, что теперь вся жизнь будет посвящена медицине. Но это только казалось. Работая врачом в Каире у правителя Египта, Ботта в 1838 году приехал в Париж. Встреча с Юлиусом Молем, назначение вице-консулом в город Мосул, непреодолимое желание найти ассирийскую столицу Ниневию предопределили его дальнейшую научную судьбу.

25 мая 1842 года, с первого дня пребывания в Мосуле, начинается тяжелый многолетний труд, когда надеждам и поискам исследователя противостоят страшная жара, болезни, религиозный фанатизм местных жителей, их страх перед духом предков и потусторонним миром. Ботта долго изучает труды Рича, осматривает огромный холм Куюнджик и с несколькими рабочими начинает раскопки.

Однако его труды не приносят успеха. Проходят дни за днями, недели за неделями. И вот, когда, казалось, его терпению пришел конец и вера в открытие была подорвана. Ботта сообщили, что его хочет видеть какой-то местный житель. Араба пригласили в палатку, и Ботта узнал, что у деревушки Хорсабад — на северо-востоке от Мосула — расположены телли — холмы, в которых находят странные плитки, исписанные причудливыми знаками.

Вперед, в Хорсабад, — это было единственное желание Ботта. Именно там, думал он, столица Ассирии — Ниневия. Прибыв в Хорсабад, Ботта и его спутники приступили к раскопкам. Первые же минуты принесли успех. Рабочие обнаруживают первую алебастровую плитку, затем вторую, третью. Рабочие раскопали стену. Лишь сумерки заставили археологов покинуть холм и вернуться в деревню. На следующее утро Ботта посылает за всей рабочей бригадой к Куюнджику и разворачивает работы. Находки поступают одна за другой.

Наконец-то за терпение, лишения и труд ученый был вознагражден. Перед ним вырастали, освобождаясь от земли, стены и колонны царского дворца. Вход во дворец охраняли огромные чудовища — крылатое тело быка или льва, голова бородатого мужчины. Глаза выполнены из цветных камней. Очищенные от земли крылатые чудовища, словно живые, взирали на людей, осмелившихся пробудить их от многовекового сна. Ботта телеграфирует в Париж об открытии сказочной Ниневии.

Не только сама весть об открытии Ниневии поразила ученых разных стран. До того времени среди них бытовало представление об ассирийцах только как о воинах, совершавших завоевательные походы. Теперь же древний народ предстал и созидателем, а его архитекторы, скульпторы и каменотесы — творцами величественных, поразительно тонко выполненных статуй.

Ботта полагал, что нашел Ниневию. В этом были уверены и другие ученые. Но лишь позднее стало известно, что под холмом у Хорсабада Ботта раскопал город и дворец Дур-Шаррукин — Версаль ассирийских царей.

Сюда Саргон II, правивший в 722–705 годах до н. э., перенес столицу Ассирии из Кальху. Он заложил ее в плодородной долине под названием «Равнина двух весен».

В те дни мир ждал от Ботта новых находок в легендарной Ниневии. А перед ученым стояло еще много сложных задач. Как переправить крылатых быков в Париж? Как сохранить хотя бы часть находок? Многое из того, что было извлечено из земли, распадалось от прикосновения рук.

Париж прислал Ботта деньги, опытного художника Е. Фландена и дал совет отправить находки по Тигру в Персидский залив. Перед археологами встала новая проблема: как доставить каменные колоссы без техники и приспособлений. Пришлось воспользоваться келеками — местными паромами, а многотонные скульптуры распилить.

Арабы-рабочие испытывали страх перед неземными существами. В коране сказано, что эти идолы появились до всемирного потопа. А камни с клинописными странными знаками — это те самые кирпичи, о которых коран говорит, что они обожжены в аду и демоны исписали их.

С большим трудом Ботта убедил рабочих в том, что колоссы нестрашны, затем обучил их пользоваться инструментами.

Но до Парижа дошли лишь несколько изделий древних ассирийских мастеров. Большая часть утонула в Тигре.

Ученый продолжал работать еще два года, и скоро в Лувре были выставлены новые находки: колоссы — быки с человеческими головами, алебастровые плиты и покрытые эмалью кирпичи.

Шел 1851 год. Париж встретил Ботта — открывателя Ниневии — как героя.

В 1852 году работу Ботта продолжил Виктор Плас. Медленно, изо дня в день, из года в год сначала Ботта, затем Плас упорно вели раскопки своей Ниневии. Перед изумленными рабочими, уже не испытывавшими страха перед крылатыми чудовищами, вставал из холма ансамбль дворцов и храмов, имевший более двухсот залов и тридцати дворцов. Сама история, запечатленная в творчестве древних архитекторов, каменотесов, скульпторов, оживала, поднималась из пепла, земной толщи, которая надежно укрывала остатки дворцов, храмов и все, что не было уничтожено огнем и мечом завоевателей.

Вот как описал немецкий ученый Церен в своей книге «Библейские холмы» древний город, представший перед Ботта и Пласом. «Царские дворцы и храмы богов были подняты над городом на специально созданной террасе. На 14 метров ниже линии дворцов и храмов лежал многотысячный город солдат, ремесленников, торговцев. В центральном дворе находился целый комплекс храмов с тремя святилищами. Одно святилище было для бога Сина, который олицетворял планету Луну, второе — для его жены Нигаль, третий храм был посвящен Шамашу — богу Солнца, остальные храмы и святилища посвящены другим богам. За парадным двором и комплексом храмов был расположен царский дворец. К нему вели богато украшенные ворота. К северо-западному углу дворца примыкало особое здание. По всей вероятности, оно служило тронным залом, предназначенным для приемов. Двор в царском дворце роскошно отделан покрытыми глазурью кирпичами голубого, зеленого и желтого цветов. На этих кирпичах встречаются изображения культовых символов — орла, льва, смоковницы, плуга. Деревянные колонны, облицованные листами бронзы и украшенные искусной резьбой, стояли у входа. Дворец имел все, что только не пожелал бы иметь самый могущественный владыка того времени, начиная от сводчатых порталов, замечательных статуй и больших рельефных изображений на алебастровых стенах до покрытых нежной глазурью кирпичей и сводов канализации. Стены залов длиной 32 метра и шириной 8 метров были украшены рельефными изображениями из алебастра». Далее Церен отмечал: «Весь этот комплекс построек венчала огромная четырехугольная башня, поднимавшаяся семью ступенчатыми ярусами. Стены ее были отделаны покрытыми эмалью кирпичами семи различных расцветок. До сих пор на обломках кирпичей сохранились остатки этих красок. Семь ступеней башни окрашены соответственно в белый, черный, голубой, красный, оранжевый, серебряный и золотисто-красный цвета.

В основании каждая сторона башни имела длину 43 метра. Каждая ступень была 6 метров высотой, общая высота башни — 42 метра. Широкая двойная парадная лестница и подъезды для экипажей вели к царской резиденции. С двух сторон их охраняли четырехугольные башни и огромные быки-колоссы с человеческими головами, которые пристально смотрели в глаза всем входящим, оказывая на них магическое действие. Перед каждой сторожевой башней стояла, охраняя ее, статуя человека, левая рука которого обхватила льва. Этим статуям, в свою очередь, сопутствовали два необыкновенных существа с телами быков и человеческими головами.

Оказалось, что все открытое Ботта, а затем Пласом было комплексом резиденции ассирийских царей.

А где же Ниневия? Кому откроется тайна столицы ассирийского царства?»

Ниневию удалось открыть англичанину Остину Генри Лэйярду. Учась в Лондоне на юридическом факультете университета, Остин увлекся Востоком и в 1839 году со своим другом Митфордом отправился в путешествие по Турции, Сирии и Месопотамии.

Юноши изучали языки, нравы и обычаи местных народов. Когда садилось солнце они останавливались в арабской палатке, в бедной турецкой деревне или там, где их заставала ночь.

По пути в Месопотамию друзья прошли-проехали через всю Малую Азию и Сирию, осматривая и изучая сохранившиеся остатки древнейших цивилизаций. Но больше всего им хотелось увидеть развалины Ниневии, Вавилона и других древних городов Междуречья.

Наконец после долгого и утомительного путешествия молодые люди прибыли в Мосул, на севере Месопотамии. В первый свой приезд Лэйярд не смог заняться раскопками. Ему удалось лишь тщательно познакомиться с местностью.

Приехав во второй раз в Мосул в 1845 году, Лэйярд, как консул Англии, официально представился Мухаммеду-паше — губернатору провинции. В свое время этот губернатор писал на Ботта доносы в Стамбул, обвиняя археолога в том, что он строит в Хорсабаде крепость против турок.

Мухаммед был коварен и жесток. При его назначении в Мосул все должностные лица бежали из города. Губернатор обещал им прощение, а когда бежавшие возвратились в город, то были казнены.

С этим человеком Лэйярду приходилось иметь дело. Сказав губернатору, что едет охотиться на вепрей, Лэйярд отправился на келеке вниз по Тигру.

Спустившись вниз по реке, Лэйярд нанял рабочих из местных жителей и начал раскопки холма, на который обратил внимание в свой первый приезд. Холм носил имя ассирийского царя Нинурты. В библии его назвали Нимрудом. О нем местные арабы рассказали Лэйярду легенду, в которой говорилось, что Нимруд был отцом Ашшура. Ашшур основал Ниневию и Ассирию. От его имени и пошло название ассирийского государства и народа. Нимруд был знаменитым охотником, никого не страшился, даже самого аллаха. За это аллах послал к Нимруду комара. Комар проник в ухо Нимруда, стал пожирать мозг. Легенда гласит, что комар мучил Нимруда 400 лет. Когда Нимруд умер, то был похоронен под холмом.

Лэйярду сопутствовала удача более, чем Ботта. В первый же день рабочие в холме Нимруд отрыли комнаты, стены которых были облицованы резными плитами. Но паша Мосульского пашалыка запретил продолжать археологические раскопки в связи с тем, что на холме Нимруд расположено мусульманское кладбище. На самом деле там не было никакого кладбища. Его создали по приказу паши солдаты, перетащившие могильные плиты с другого кладбища.

Через английского посла в Константинополе удалось оказать давление на турецкого султана и добиться разрешения на продолжение раскопок.

Вскоре пришел успех. Была откопана голова бородатого гиганта. Увидев его, рабочие стали в страхе разбегаться и кричать: «Мы нашли Нимруда! Великий аллах, спаси нас!»

С большим трудом Лэйярду и его помощникам удалось остановить и успокоить их. Через несколько дней они возобновили работы и откопали всю статую.

Каждый новый день приносил новые успехи. Появлялись новые крылатые быки с человеческими головами, львы. Тринадцать пар могучих исполинов обнаружил Лэйярд. Был открыт новый город крылатых быков, известный как Кальху. Это установили позднее, когда научились читать клинопись. Этот город процветал за сотни лет до Дур-Шаррукина и Ниневии. Крылатые быки и львы из города Кальху были больше тех, что нашел Ботта в Хорсабаде. Высота некоторых достигала трехэтажных зданий, а вес — до 15 тонн.

Перед Лэйярдом возникла новая проблема — переправить этих гигантов в Англию, в Британский музей. Ему не хотелось распиливать статуи и по частям доставлять на британские корабли в Персидский залив. Нужно было найти другое решение. И оно было найдено. Советские ученые Мильчик и Боройко описали способ доставки статуй, предложенный Лэйярдом. «С помощью блоков статуи были подняты из траншеи. В повозку запрягли быков. Но никакие понукания погонщиков не могли заставить животных сдвинуть с места неслыханную тяжесть. Тогда Лэйярд запряг в повозку людей. Свыше 200 рабочих поволокли скульптуры к реке, где для крылатых гигантов уже были готовы плоты. Много лет спустя, когда жизнь Древней Ассирии перестала быть загадкой для науки, выяснилось, что Лэйярд перевозил статуи тем же способом, что и ассирийские цари за две с половиной тысячи лет до него».

Лэйярд работал на холме Нимруд несколько лет и открыл семь дворцов ассирийских царей, извлек из земли сотни резных плит из камня с изображением сцен охоты, походов ассирийских царей, глиняные таблетки.

В 1840 году Лэйярд нашел «черный камень». Арабы много рассказывали о нем, передавая друг другу древнюю легенду. Они знали, что этот камень скрыт в глубине холма Нимруд. Камень был из базальта, высотой более двух метров, покрыт искусными рельефными изображениями и исписан клинописными знаками. Но тогда Лэйярд не мог еще прочесть эти знаки.

Прошли долгие годы, и ученые установили, что Лэйярд нашел памятник, воздвигнутый в честь победы ассирийского царя Салманасара (IX век до н. э.). Позже, когда прочитали эти надписи, выяснилось, что Лэйярд раскопал ассирийские дворцы IX–VII веков в городе Кальху.

Все находки, отправленные в Британский музей, поразили людей. Добытое Лэйярдом было в таком огромном количестве, что специальная комиссия английского правительства вынесла решение продолжить раскопки лишь спустя 25 лет.

В 1873 году Смит и Рассам возобновили их. В Кальху ученым удалось найти много нового и интересного. Археологи обнаружили более чем двухметровый известковый камень с изображением ассирийского царя Шамшиадада V (IX век до н. э.).

Открытие Ботта и Лэйярда приковало к этому уголку Востока внимание многих ученых мира. Сюда стали приезжать туристы, дипломаты. Руководство Британского музея постоянно интересовалось работой Лэйярда в Древней Ассирии и, заслушав его отчет о проведенных исследованиях, решило не только продлить его командировку, но и выделило ему в помощь художника Ф. Купера. Получив финансовые дотации, Лэйярд предпринял раскопки холма Куюнджик близ Мосула.

За холмом проглядывались следы искусственных древних каналов, по которым, очевидно, подавалась вода в город Ниневию. И вот между большим каналом и рекой Тигром Лэйярд решил искать Ниневию.

Недолго пришлось ждать успеха. Археолог находит большие ворота, рядом с которыми стояли крылатые быки (шеду, ламасу, карибу) — стражи столицы Ассирии. Год прошел в напряженном труде и поисках. И наконец Лэйярд мог с гордостью сказать, что нашел Ниневию и сказочный дворец ассирийского царя Синахериба.

Известно, что основателем Ниневии был сын Саргона II Синахериб (705–681 гг. до н. э.), который перенес столицу Ассирии из Дур-Шаррукина в Ниневию. По приказу царя рабочие воздвигли террасу высотой почти в 10-этажный дом. На террасе был построен царский дворец, храмы, зиккурат. Сюда не поднимались болотные испарения. Садовники посадили перед дворцом великолепный парк редких растений, строители выкопали пруды, которые создавали прохладу, в прудах плавали лебеди и другие птицы.

Ниневия была огромным городом. Ее площадь равнялась ²/₃ территории Рима в III веке н. э., а численность населения достигала 170 тысяч. Дома были большие и светлые, улицы широкие, прямые и зеленые. Центральная улица Ниневии, прозванная Царской, достигала 26 метров в ширину, что шире Невского проспекта в Ленинграде. Улица была залита асфальтом, с обеих сторон ее украшали статуи.

Вот как об открытии Ниневии и ее дворцов писал сам Лэйярд:

«К концу ноября было открыто полностью несколько комнат и много барельефов, представляющих огромный интерес. Четыре стороны зала, часть которых была уже описана, теперь обследовались. В центре каждой стороны был огромный вход, который охранялся быками-колоссами с человеческими головами. Этот замечательный зал был не менее 124 футов в длину и 90 футов в ширину. Длинные стороны зала были обращены на север и юг. Зал, казалось, являл собой центр, вокруг которого главные помещения в этой части дворца были сгруппированы. Стены зала были полностью покрыты тщательнейшим образом созданными и обработанными барельефами. К несчастью, все барельефы, а также гигантские чудовища у входа в той или иной степени подверглись огню, который разрушил помещение. Однако значительное число из них сохранилось, и они хорошо показывают предмет исследования, и даже у меня появилась возможность во многих случаях восстановить помещение.

Узкий проход, ведущий из большого зала, на юго-западном углу был полностью обследован. Он открывается в комнату 240 на 19 футов, от которой отходили два других прохода. Тот, что выходил на запад, упирался в широкую дверь, в которой стояли два гладких камня около 3 футов высотой. Они походили на основу колонн, хотя не было видно каких-либо архитектурных украшений подобного типа. Это был вход в широкую просторную галерею, длина которой доходила до 218 футов, а ширина 25 футов. Был проложен тоннель в ее западной оконечности, который проходил через мощную стену. Но это не было входом.

Это была галерея, соединявшая комнаты с остальной частью здания.

Напротив этого тоннеля галерея сворачивала направо, но она еще долго не обследовалась».

Взору археолога представилась картина разрушений во дворце. Вдоль противоположной стены большого зала он увидел остатки восьми барельефов. Отдельные куски других барельефов были найдены в мусоре. И все же из них удалось воссоздать выполнение ассирийцами работ по транспортировке различных объектов.

На некоторых фрагментах изображены быки с человеческими головами из глыб, добытых в каменоломнях.

На других — ассирийский царь в колеснице. Он руководит рабочими, которые несут лопаты, везут телеги, груженные канатами, инструментами для транспортировки колоссов. Показана добыча глыб из каменоломен, доставка их в мастерскую художника и превращение в скульптуру. На плитах великого зала мы видим человека с львиной головой, с мечом в руках. В галерее дворца в Ниневии был найден большой камень, из которого высекалась скульптура крылатого быка.

Доставка глыбы из каменоломен производилась на лодках. Сохранилось много уникальных рельефных изображений, на которых показана доставка глыб в царский дворец.

В камне просверлены две дырки, через которые пропущены два каната. Третий канат закреплен на носу лодки. За каждый канат ухватились три группы людей. Одни из них идут по воде, другие по суше. Их около 300 человек — по 100 человек на один канат. Люди из каждой группы одеты в разные костюмы. У одних на голове вышитый тюрбан, а волосы собраны на затылке. Головы других украшают окаймленные бахромой шали. Волосы этих рабочих падают на плечи длинными завитками. Многие рабочие нагие, но большинство одеты в короткие туники с длинной бахромой, прикрепленной к поясу. Всех их подгоняют надсмотрщики с саблями и палками. Лодку толкают люди, идущие по воде. Один надсмотрщик сидит на передней части камня и, вытянув руки, подаст команды.

На берегу к работе приступают скульпторы. Постепенно в их руках необтесанная глыба превращается в шедевр искусства — в быка с человеческой головой. После этого его переносят в царский дворец. Скульптуру укладывают на сани, похожие на лодку. Крылатый бык лежит на боку и смотрит вперед. Голова его покоится на передней части санок. Сани тащат при помощи четырех канатов. К канатам привязаны веревки, перекинутые через плечи рабочих. Кроме того, рабочие подталкивают сани ломами.

Чтобы облегчить труд и ускорить его, под сани подставляют ролики, которые по мере движения переставляют.

На быке-колоссе восседают четыре человека — очевидно, руководители. Один стоит на коленях и как будто хлопает в ладоши, указывая, когда делать движение. За ним стоит второй человек с вытянутой рукой и тоже отдает команды. Третий держит у рта что-то похожее на громкоговоритель. У четвертого в руках булава, он дает команды тем, кто действует ломами.

За санями следуют рабочие с мотками канатов, с инструментами и бревнами.

На других рельефах изображено возведение платформы царского дворца в Ниневии. Царь стоит в колеснице и наблюдает за работами. Евнух держит коней его колесницы. Слуга поднял зонтик над головой царя. Рядом с царем телохранитель, а затем целый ряд копейщиков, стрелков из лука и т. д.

Позади царя, вдали, видны низкие холмы, поросшие гранатовыми деревьями, виноградной лозой. Внизу река с двумя рукавами. На берегу люди, черпающие воду бадьей, закрепленной на бревне. Противовесом служит камень. Еще ниже изображены деревни и город.

В большинстве случаев рельефы сопровождаются клинописными надписями.

Когда Лэйярд начал раскопки в Ниневии, его интересовала северо-западная часть города. Здесь он нашел развалины ворот, ведущих в этот квартал города, и часть здания с остатками двух колоссальных крылатых быков. Он прорыл тоннель вдоль стен здания с внутренней стороны. Двигаясь по тоннелю, вдоль длинных рядов низких алебастровых плит, рабочие прошли через два зала и вышли к противоположной стороне здания. Ворота были украшены парой крылатых быков с человеческими головами, длина которых равнялась 14 футам. На голове у быков имелось высокое украшение с розетками, а по краям была бахрома из перьев. Крылья быков широко расставлены, а грудь и тело покрыты разноцветными курчавыми волосами.

За этими двумя быками стояли другие скульптурные фигуры. «Они стояли так, — писал Лэйярд, — как будто скульпторы были неожиданно отозваны и оставили незавершенными работы». По мнению Лэйярда, дело было остановлено из-за убийства ассирийского царя Синахериба.

В 1851 году, не выдержав местного климата, Лэйярд возвращается в Англию как национальный герой.

Вся Англия читает его двухтомное сочинение о раскопках в Ниневии. Эта книга выходит в немецком переводе в Лейпциге. Постепенно книги Лэйярда стали известны во всем мире. Летом 1894 года Остин Генри Лэйярд умер. Но памятником ему осталась открытая миру Ниневия.

Вслед за Лэйярдом раскопки продолжал его воспитанник Хормузд Рассам, ассириец по национальности, помощник Лэйярда по Месопотамии. Среди ассириологов известны русские ученые В. Ф. Диттель, И. Н. Березин, Н. П. Лихачев, М. В. Никольский, В. С. Голенищев, В. В. Стасов и др.

Преподаватель Казанского университета В. Ф. Диттель был специалистом по восточным языкам. С целью совершенствования в арабском, персидском и других языках, а также изучения обычаев, нравов, истории народов Востока Диттель предпринял в 1842 году длительное путешествие по Арабскому Востоку. Прибыв в Мосульский пашалык, русский ученый наблюдал раскопки Ботта в Хорсабаде, посетил Нимруд.

Ему принадлежит догадка, что столицу Ассирии следовало искать не под холмом Нимруд, а в другом месте. В Иране Диттель сделал важное открытие. Почти две недели он провел в бывшей столице персидских царей Ахеменидов и здесь нашел ранее никому не известную клинописную надпись.

Вот что писал об этом сам Диттель: «Замечательным приобретением моим было снятие надписей с другой части Персеполиса, не снятых до той поры ни одним путешественником. Это приобретение сделано мною… со скалы, называемой Накши-Рустем, в которой предполагают могилу Дария. Надписи, находящиеся здесь, не были замечены путешественниками по причине чрезвычайной высоты, на которой они вырезаны».

В 1842 году на Восток отправился магистр Казанского университета И. Н. Березин. В Месопотамии он был свидетелем первых археологических раскопок Ботта и Лэйярда.

Русский ученый К. Ф. Свенске так писал о И. Н. Березине: «Он добыл богатые, частью совсем новые материалы об истории и географии Востока, снял множество древних надписей, до 40 планов и 300 рисунков и собрал много сведений о нравах, обычаях и поверьях жителей Востока».

В сентябре 1843 года он выехал на север Месопотамии через Киркук, Эрбиль в город Мосул, предварительно побывав в Иране. В Иране на развалинах Персеполя — бывшей столицы древних персидских царей из династии Ахеменидов — он увидел и скопировал клинообразные надписи, нарисовал план, сделал рисунки барельефов. Сам Березин сказал об этом: «На развалинах Персеполиса мне посчастливилось после трудных разысканий открыть бывшую дотоле неизвестной клинообразную трехстолбцовую надпись». В 1849–1852 годах Березин опубликовал книгу «Путешествие по Востоку», основанную на впечатлениях, полученных от поездок по Ирану, Турции, Месопотамии и Закавказью.

Н. П. Лихачев затрачивал огромные средства на приобретение для России ассиро-вавилонских клинописных табличек. Его заслуга состоит в том, что он не только купил и поместил сотни глиняных плиток в своей знаменитой библиотеке в Петербурге, но и открыл к ним доступ всем, кто занимался или хотел заниматься молодой наукой. Лихачев поддерживал в русских ученых это стремление, оказывал и моральную и материальную помощь. В частности, он помог молодому русскому ученому, ставшему впоследствии «отцом русской ассириологии», М. В. Никольскому. К известным работам Никольского относятся: «Клинообразные надписи Закавказья», «Документы древнейшей эпохи Халдеи из собрания П. П. Лихачева», «Задачи русской археологической и исторической науки в Палестине и Месопотамии в связи с современными мировыми событиями» и др.

Крупнейшим русским ученым был В. С. Голенищев. Его перу принадлежат работы «Описание ассирийских памятников императорского Эрмитажа», «Опыт графического расположения ассирийского словаря», «Надпись древневанского царя Русы II» и многие другие.

Большой вклад в историю, культуру и археологию Древнего Востока внес замечательный ученый, выдающийся русский музыковед, музыкальный критик, общественный деятель, археолог В. В. Стасов. В своих многочисленных статьях об археологических раскопках в Месопотамии он знакомил широкие слои читателей России с историей, архитектурой, религией, народным творчеством ассирийского народа.

В статье, опубликованной в журнале «Русская старина», он писал: «Каждый из нас, конечно, тысячу раз на своем веку видел пряничные коньки, столь распространенные в нашем простом народе. Но кому приходило в голову, что эта курьезная узорчатая фигурка не ничтожна, не есть плод фантазии бедных грубых пекарей, которые и сами не знали, что такое они лепят из теста, а что она имеет важность и даже большую, потому что это один из уцелевших образчиков древнерусской языческой мифологии».

В. В. Стасов утверждал, что это заимствование идет из ассирийских барельефов, которые можно видеть на стенах дворцов ассирийских царей. «Мне с первого взгляда бросилось в глаза сходство подробностей его с памятниками глубокой древности, именно с орнаментом коней на ассирийских барельефах. Посмотрите на грудь нашего конька. Она вся наполнена орнаментом из зигзагов, в которых мы не можем сначала дать себе отчета. Но полное им объяснение мы получаем в изображениях ассирийских коней, например, на стенах хорсабадского дворца… Тут у коней точно так же грудь покрыта орнаментом из зигзагов, и эти зигзаги не что иное, как ряды кистей, на иных барельефах отчетливо выделанные».

Таков далеко не полный список русских ученых, внесших большой вклад в развитие ассириологии.