Колдовское лето

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

Поворачиваясь во сне на бок, Эван мог бы поклясться, что он слышал, как хлопнула дверь. Скосив глаза на маленький хромированный будильник, он увидел, что еще только семь часов. Подумав, что ему все-таки послышалось, он решил, что в честь воскресенья можно не вставать в такую рань и, закрыв глаза, снова погрузился в сон.

Позже, когда он, приняв душ и одевшись, направлялся в кухню, испытывая сильнейшие приступы голода, что-то заставило его открыть переднюю дверь и выглянуть наружу. Вдохнув свежий утренний воздух и почувствовав, как от холода его пробирает дрожь, он с тревогой заметил машину Роуэн, стоявшую перед домом. Почему она возвратилась так быстро? Должно быть, ехала всю ночь, если оказалась здесь ранним утром. В его памяти всплыл звук захлопнувшейся дверцы, и у Эвана вырвалось ругательство. Он должен был обратить на него внимание. Мысли о завтраке мгновенно исчезли. Сунув ноги в пару поношенных кроссовок, стоявших у двери, он сорвал с деревянного крючка черную куртку с капюшоном и минуту спустя уже подходил к ее коттеджу.

Тем хуже для нее, если она спит. Он разбудит ее и узнает, что, черт подери, происходит. Она сказала, что проведет в Лондоне уикенд; по-видимому, что-то заставило ее изменить планы. Ему припомнилось предчувствие беды, возникшее у него, когда Роуэн сообщила ему о своей поездке, и он поклялся, что в будущем не будет игнорировать подобных ощущений. Подняв тяжелый дверной молоток, он громко стукнул два раза, и резкий звук разорвал утреннюю тишину, вспугнув стайку чаек, которые с пронзительными криками взмыли в воздух.

Эван понял, что Роуэн не спала, когда увидел что она в пальто. Глядя на бледное, печально лицо с огромными темными глазами, он встревожился.

– Роуэн... Почему ты вернулась так скоро?

Вместо ответа она отступила от двери, чтобы дать ему войти, и, повернувшись, молча пошла в полупустую гостиную. Покрывало, предохранявшее от пыли диван, было снято; на голом полу стояла чашка с остатками кофе.

– Я... вечеринки – не моя стихия, – машинально, как будто находясь в трансе, ответила Роуэн и, слегка пожав плечами, попыталась улыбнуться.

Эван не мог понять, почему на ней вечерний туалет – красивое шелковое платье с узором из розовых бутонов на кремовом фоне, в котором она выглядит трогательно изящной. Он сжал пальцы в кулаки.

– Что-то случилось, – направляясь к ней, он замер, увидев, что она вся сжалась, словно в ожидании удара. Его беспокойство усилилось. – Какого черта, Роуэн! Что произошло?

– Кажется, я не очень вежлива. Могу я предложить вам чашку чая? Или кофе? Может быть, чего-нибудь еще?

– Прекрати! Почему ты так быстро возвратилась?

Сверкая от нетерпения глазами, Эван с трудом сдержался, чтобы не подойти к ней и не трясти за плечи до тех пор, пока она не ответит, потому что ее молчание пугало его.

– Вы правы, – опустив голову, Роуэн закусила нижнюю губу. – Кое-что действительно произошло.

– Не спеши. Расскажи мне.

– Я не хочу заставлять вас выслушивать эту грязную мелкую историю... Идите домой, Эван. Не обращайте на меня внимания, пожалуйста.

Ему хотелось сказать, что он ее друг, что он сделает все, что в его силах, чтобы помочь. Но есть ли у него на это право после того, как он всячески препятствовал их дружбе? Он даже не подумал о том, что его желание защитить Роуэн слишком сильно. Ему хотелось лишь одного чтобы ее милое лицо вновь засияло надеждой и оптимизмом. Но какую грязную мелкую историю она не хочет рассказать ему? Что, черт возьми, могло произойти в Лондоне?

– Тебя, дорогая, не может коснуться ничего грязное и мелкое.

Темные глаза, устремленные на него, были полны печали.

– В этом вы ошибаетесь, – не в силах стоять на одном месте, Роуэн заметалась по комнате, постукивая каблуками по голому полу. – Оказывается, у Грега, моего мужа, в Турции была подружка и ребенок в то время, как он был женат на мне. Эту женщину зовут Аня, и она учительница. Была учительницей.

Только через несколько секунд Эван осознал значение ее слов. Когда, наконец, это произошло, он похолодел. Если бы он мог повернуть время вспять и, прислушавшись к своему предчувствию, не отпустить ее в Лондон, он бы так и сделал. Все, что угодно, чтобы предотвратить это ужасное и мучительное событие. Роуэн преклонялась перед мужем. Это было видно по ее глазам, слышно в ее голосе, когда она рассказывала о нем. Познав горечь измены, Эван знал, какие чувства обуревают ее. Это даже не страдание, это – пытка.

– Откуда ты знаешь? Кто тебе сказал?

– Один человек на вечеринке, который работал с Грегом. Мне он никогда не нравился, и сначала я подумала... подумала, что он хочет отомстить за то, что я отвергла его заигрывания...

– Заигрывания? Он приставал к тебе на вечеринке? – Эван непроизвольно стиснул зубы, и его зеленые глаза потемнели.

Роуэн отрешенно покачала головой.

– Нет. У него не было шансов.

– Откуда ты знаешь, что он сказал правду?

– Утром, как только я приехала домой, я позвонила одному из близких друзей Грега. Пол тоже работал с ним. Он не хотел говорить мне, но когда я настояла и сказала, что хочу знать правду, он признался. Кажется, та женщина потеряла работу, когда забеременела. Грег содержал две семьи. Какой ужас, Эван! Что мне делать? Эта женщина полагалась на Грега. Как она живет без его помощи? Мне страшно подумать, что ребенок может как-то пострадать.

Эван был ошеломлен. Человек, за которого она вышла замуж, изменил ей самым подлым образом, а ее волнует материальное положение его подружки!

– Я думаю, что сейчас не время беспокоиться, как поживает подружка твоего мужа. Ты перенесла страшный шок, и нужно время, чтобы оправиться от него, – успокаивающе сказал он.

Плечи Роуэн поникли. Она опустила голову, и душераздирающее рыдание вырвалось из ее груди. В мгновенье ока Эван оказался рядом и нежно привлек ее к себе.

– Роуэн, Роуэн... – буря эмоций охватила его, когда он почувствовал прижавшееся к нему гибкое женское тело. На какой-то миг он был потрясен остротой своих чувств, но затем непреодолимое чувственное влечение наполнило жаром его кровь. Беспомощно перебирая пряди мягких волос, он понял, что его решение не допускать эмоциональной близости исчезло, как сухие осенние листья, унесенные порывом ветра.

– Как он мог? – задыхаясь от слез, Роуэн подняла к нему лицо. Эван медленно покачал головой. Он не имеет права так сильно хотеть ее, когда она расстроена, но, помоги ему Бог, он хочет! Медленным движением отводя волосы с ее лба, он озадаченно нахмурил брови.

– Я не знаю, дорогая.

– Какой же он мерзавец! Как он мог так поступить со мной? Как? – Слезы обиды и ярости катились из ее глаз. – Я любила его! – Она вырвалась из его объятий, глядя на него безумными глазами. – Да скажите же что-нибудь, черт вас возьми! Разве вы не видите, как мне больно? Неужели вы такой бесчеловечный, что не можете понять, что я чувствую? Вы с вашим высокомерным видом и вашими отповедями! Смеетесь надо мной, потому что я думала, будто у меня был «идеальный» брак. Не такой уж он идеальный, как оказалось! Я ненавижу вас, вы знаете это? Ненавижу! – Не сознавая, что говорит, Роуэн снова зарыдала.

Когда Эван быстро подошел к ней и крепко прижал к груди, она замерла, глядя в его сверкающие зеленые глаза.

– Ударь меня.

– Что? – у Роуэн лихорадочно забилось сердце.

– Я – это он. Я – Грег, ублюдок, который изменял тебе с другой женщиной и зачал с ней ребенка... Я – это он. Ударь меня, Роуэн! Вымести на мне часть своего гнева.

– Нет. – Она попыталась вырваться, но Эван крепко держал ее, и, подняв глаза, она видела его невероятно длинные ресницы и мелкие морщинки, разбегавшиеся от уголков его удивительных глаз.

– Я предал тебя. Я говорил, что люблю тебя, Роуэн. Но я лгал...

– Нет! Пожалуйста... – простонала она. Сердечная боль была невыносимой. Роуэн казалось, что она умирает.

– Ты не хочешь посмотреть правде в лицо? Как женщина ты не удовлетворяла меня, Роуэн... Мне пришлось искать удовольствие на стороне...

– Ублюдок!

От слепой ярости, нахлынувшей на нее, Роуэн затряслась. Сделав нечеловеческое усилие, она вырвалась и заколотила кулаками в грудь Эвана, извергая потоки обиды, гнева и ярости.

– Я ненавижу тебя! Я доверяла тебе, любила, а ты предал меня! Я никогда не прощу тебя! Никогда, никогда, никогда!

Она почувствовала боль в руках от соприкосновения с твердой, как сталь, грудью Эвана, который ни разу даже не поморщился от ударов. Наконец, исчерпав все силы, Роуэн, рыдая, припала к его груди. Когда он снял с нее пальто, и оно мягко упало на пол, она прижалась лицом к Эвану, вдыхая пьянящий запах мужчины: мыла, теплого тела и... секса. Удивление, смешанное с любопытством, заставило ее поднять голову и взглянуть на него. То, что она увидела в его глазах, потрясло ее. Она погибла. Мужчина, которого она любила, вел двойную жизнь, и теперь их брак казался ей страшным сном, в котором она, Роуэн, сыграла лишь случайную роль. Измена уязвила ее гордость, вызвав горькое чувство, что как женщина она не может вызывать желания. Сейчас ей нужно избавиться от этой страшной обиды, и она возьмет то, что предлагает ей Эван Кэмерон, и впоследствии не раскается в этом.

– Да, – обхватив его руками за шею, Роуэн четко ответила на молчаливый вопрос, мерцавший в глубине притягательных зеленых глаз. – Да, – хрипло прошептала она, видя, как он медленно наклоняет голову, чтобы поцеловать ее.

Прикосновение его губ было подобно взрыву. Внезапно чувственный голод овладел ими. В страстных яростных поцелуях, проникнутых страданием и утраченными надеждами, сквозило неприкрытое желание, которое не оставляло времени на то, чтобы, неторопливо раздевшись, изучать друг друга по всем правилам искусства любви. Вместо этого они уступили жаркому нетерпению своей плоти, не задаваясь неуместными вопросами. Только не сейчас... когда-нибудь потом, а может быть, никогда.

Должно быть, она содрала себе всю кожу, чтобы смыть запятнавшее ее прикосновение, гневно думал Эван, ожидая в пустой комнате, когда Роуэн появится из ванной. Но, несмотря на то что эта мысль уязвляла его самолюбие, ему казалось, что он понимает Роуэн. Она сломлена и унижена предательством мужа, который растоптал ее любовь, а он усугубил это чувство, занявшись с ней любовью... хотя он не представляет, как они могли не поддаться обоюдному страстному желанию. Даже не желанию, а чему-то более мощному и глубокому, с неодолимой силой заставившему их устремиться друг к другу. Это было так же неизбежно, как то, что на смену дню приходит ночь.

Оглядывая пустую комнату, Эван понял, как сильно он не хочет, чтобы Роуэн провела весь день в одиночестве. Ей нельзя оставаться наедине с печальными мыслями. Надо предложить ей выйти на воздух: совершить долгую изнурительную прогулку по побережью или, быть может, отправиться куда-нибудь в глубь графства? Конечно, это не решение всех проблем, но ее самочувствие улучшится. Эван хорошо знал благотворное влияние физических упражнений как на тело, так и на душу. В прошлом он злоупотреблял ими, но урок пошел ему на пользу, и больше он не допустит морального и физического истощения. К счастью, у него уже несколько дней не дрожат руки. Возможно, его выздоровление уже не так далеко, как ему казалось.

Дверь в ванную комнату открылась и, громко хлопнув, закрылась.

Роуэн в джинсах и клетчатой рубашке, которая была по меньшей мере на два размера больше, чем нужно, вошла в комнату с раскрасневшимся после душа лицом и бросила на Эвана неуверенный взгляд, нервным движением заправляя за ухо прядь шелковистых каштановых волос.

– Хочешь... хочешь кофе или чего-нибудь еще?

– Сегодня ты не останешься здесь одна. Надень свитер или куртку, и пойдем погуляем.

Роуэн увидела, как на его красивом лице появилось упрямое выражение. Ее взгляд непроизвольно скользнул по мускулистым рукам, и она с новой силой почувствовала значение того, что произошло между ними. Горе и потрясение привели ее в объятия Эвана, но по собственной воле она, поддавшись желанию, осталась в кольце его рук. Сожалеет ли он об этом? Не задается ли сейчас вопросом, что заставило его так страстно и безудержно заниматься с ней любовью? Как будто они действительно любовники, а не соседи, которые время от времени терпят общество друг друга? Ей стало нехорошо от мысли, что его могут обуревать сожаления. Сейчас ей необходимо чувствовать, что ее хотят, что она нужна пусть даже в чисто физическом смысле. Грег разбил ей сердце. Она бесконечно горевала о его безвременной смерти, а теперь ей приходится смириться с мыслью о его измене. Роуэн охватило отчаяние.

Эван заметил, что она внезапно побледнела, в ее глазах промелькнул страх. Желание защитить ее, в котором он упорно не хотел признаться себе, овладело им с неодолимой силой. Он хотел подойти к ней, но заставил себя остаться на месте. Что, черт подери, с ним происходит? Он поклялся, что после Ребекки у него не будет эмоциональной привязанности к женщине. Почему же он забывает о своей клятве, когда рядом с ним Роуэн Хокинс? Никогда, никогда не обладал он женщиной с такой страстью и безрассудством.

– Пожалуйста, не думай, что ты обязан сделать для меня что-нибудь еще, – сказала Роуэн, потирая руки, которым, казалось, не хватало тепла. – Со мной все будет в порядке, честное слово. Видит Бог, мне есть, чем заняться. Я не буду... не буду бездельничать.

– Обязан? – не веря своим ушам, резко переспросил Эван. – Ты думаешь, что произошедшее между нами вызвано тем, что я чувствовал себя обязанным?

– Не знаю, – Роуэн медленно покачала головой, отрешенно глядя на него. – Я больше ничего не знаю. Я плохо разбираюсь в человеческом характере. Откуда мне могут быть известны твои мотивы?

– Надень свитер. Я подожду на улице. – Решительно стиснув зубы, Эван быстро вышел из комнаты.