Колесницы судьбы

Я весь от нетерпения горю!

А я уже сгорел!

А я сгораю!

А я от любопытства умираю!

А я, считай, что умер!

К декабрю

Я должен сдать о нем сто тысяч знаков

Про жизнь замечательных людей!

Ваш гений, что ни месяц, одинаков:

Сто тысяч знаков, круглый ноль идей

И гонорар на банковском счету!

Я презираю жалкую тщету

Вас, о популизаторы науки!

Вы лижете…

Мы лижем? Что же?!

Руки!

Издательские руки языком

Вылизываете и так, и этак,

Вам наплевать на творчество поэта,

Но если кто со сплетнями знаком

И гения полощет, будто прачка…

Скандал!

Скандал!

А будет драка?

Драчка!

Поэт на гиперсвязи! Господа!

Бюджет наш мал, а гипер очень дорог!

Желаете транслировать раздоры?

Моча в мозги шибает? Желчь течет?

Так не хрен гавкать за казенный счет!

Почтенные сеньоры! Ваш звонок

Меня едва не сбил, простите, с ног —

Такие люди, светочи ума…

Да вспыхнет свет, да расточится тьма,

Да снизойдет к вам благость долгих дней,

Как вы, сеньоры, снизошли ко мне!

Вот это слог! Вот это лицедей!

Вот жизнь замечательных людей!

Как он изыскан! Как он умудрён!

Сто тысяч знаков? Дудки! Миллион!

Мы вас, сеньор, хотели бы спросить…

Мы на Хиззац хотим вас пригласить…

Курс лекций, семинары, а ещё…

И все расходы — за казенный счет!

Вас жаждет видеть университет!

Все это крайне лестно, спору нет,

И я уже готов читать вам курс,

Плюс семинар на самый тонкий вкус,

Плюс все, что захотите, в полный рост,

Но есть один финансовый вопрос…

Финансовый? Вопрос? Один?!

Вот-вот!

Оплатите ли вы коммандос взвод?

Коммандос? Взвод?!

А лучше два иль три!

Я в доме, понимаете, внутри

Сижу, и за порог — ни-ни, никак!

Меня снаружи ждет отряд вояк,

И если я хоть в двери, хоть в окно,

Они меня прикончат все равно,

И без коммандос мне не по плечу

К вам вылететь. Ей-ей, не долечу

Без таски, без увечий, без плетей…

Вот жизнь замечательных людей!

Два миллиарда подписей?

Клянусь!

Два миллиарда? Боже всемогущий!

Скорее, дьявол. Дьявольская гнусь!

В раю перетряси господни кущи,

Не соберешь и тысячи святых,

А тут мильярды! Грешники, скоты…

Помянешь беса, глянешь — вот и он,

И имя, как известно, легион!

Святой отец, петиция в защиту

Поэта была выложена в вирт.

Сказал бы я, что с Ойкуменой флирт

Дал результаты. Кстати…

Трепещите!

Флирт с Ойкуменой? Бог вас не простит!

Да я-то что? Поэта бы спасти…

А что маркиз?

Кричит, что подписантов

Развесит на фонарных он столбах,

А коль столбов не хватит — знать, судьба

Остаток сволочей заслать десантом

На кладбище и выстроить в гробах

Для устрашенья…

Всех? Без исключенья?

Болезнь ужасна, но страшней леченье!

Пусть подписант ничтожен, как комар —

Два миллиарда подписей… Кошмар!

На этом фоне мы — зубастый цербер,

На этом фоне мы — сортир в раю…

Давайте, я их отлучу от церкви!

Давайте, наложу епитимью!

Допустим, эти горе-легионы,

Источник наших бедствий и тревог,

Всем скопом прилетят к нам в Эскалону

И гаркнут: «Где поэт? Спасай его!»

Да мы оглохнем от такого шума,

Да мы от суеты сойдем с ума,

Да мы…

Утешить короля спешу я —

Пускай летят! У нас ведь есть тюрьма!

Вы идиот, хоть человек ученый —

Тюрьма на два мильярда заключенных?

Замечу, как большой знаток петиций —

Никто, конечно, к нам не прилетит,

Но пусть его величество боится,

Пускай теряет сон и аппетит.

Когда монарх от страха впал в маразм,

Поэт весомей в два мильярда раз!

Скачет всадник

к горам далеким,

Сеньорита

глядит с балкона,

Скачет всадник

назад к балкону,

Сеньорита

спешит навстречу,

Вышли сроки,

остались строки,

Вышло время,

ни день, ни вечер,

Как найти нам,

как обрести покой?

Ах, где найти покой?

А любовь

мелькает в небе,

Волну венчает

белым гребнем,

Летает и смеется,

и в руки не дается,

Не взять ее никак!

О Эскалона, красное вино!

Насмерть всадник

коня загонит,

Сеньорита

подметки стопчет,

Не сойтись им

на этом свете,

Не сойтись им

за краем гроба,

В этом танце —

о, ритм агоний! —

В этом танце —

о, смерти почерк! —

В этом танце

для них покоя нет.

Ах, где найти покой?

А любовь

мелькает в небе,

Волну венчает

белым гребнем,

Летает и смеется,

и в руки не дается,

Не взять ее никак!

О Эскалона, красное вино!

Ночь упала,

текут чернила,

Встало утро,

бела бумага,

День мелькает

пером гусиным,

Пишет время,

Господь читает,

Нет покоя

без встречи с милой,

Нет покоя

без блеска шпаги,

Рай ли, ад ли,

нигде покоя нет.

Ах, где найти покой?

А любовь

мелькает в небе,

Волну венчает

белым гребнем,

Летает и смеется,

и в руки не дается,

Не взять ее никак!

О Эскалона, красное вино!

Я смущаюсь!

Сеньорита!

Дело будет шито-крыто,

Все тип-топ, крутое шоу…

Я стесняюсь!

Хорошо же!

У стеснительных красоток

Рейтинг крепкий и высокий!

Рейтинг?

Есть такая штука,

Без неё не жизнь, а мука,

Если ты умом не вышел,

Рейтинг подними повыше,

Если ты урод порою,

Рейтинг пусть стоит горою…

Как у нашего поэта

С этим делом?

Дело это

У него стоит покамест,

Если помогать руками…

Мы поможем! Мы подскажем!

Мы и снимем, и намажем,

И поддержим, и направим,

И ускорим, и восславим,

Воплотим и в сталь, и в камень,

Языком, душой, руками,

Завернем и в шелк, и в ситец —

Только, детка, согласитесь!

Ах, теряю честь свою!

Что же дать вам?

Интервью!

Три тысячи храбрейших храбрецов,

И всяк горой стоит за Федерико!

А что маркиз? Каков его отряд?

Три тысячи подлейших подлецов,

И каждый рот уже раскрыл для крика!

Едва в мерзавца влепим мы заряд,

А шпагою добавим, вне сомнений,

Он завопит от ярких впечатлений,

Чтоб замолчать навеки…

Очень рад

Такому боевитому настрою.

А что же наши воины?

Не скрою,

Их рты нередко изрыгают брань,

Но эта брань бесчестит вражью дрянь,

А значит, все ругательства — молитвы,

Звучащие в канун великой битвы!

Пожалуй, и маркизовы орлы

Для нас немало припасли хулы…

О, их хула — весенний теплый дождь!

Ты от врага лихих проклятий ждешь,

Ты жаждешь брани искренней и длинной,

Но если враг — дикарь и сумасброд,

Он грязной чушью наполняет рот,

Как рыночный дурак — размокшей глиной,

И пусть наш враг ретив, свиреп и зол,

Он сплюнет грязь себе же на камзол!

Отличный образ! Вы случайно…

Да!

Поклонник я сеньора Федерико,

И сам себе шепчу порою: «Ври-ка!

Изящней ври! Изысканнее ври!»

И сразу все сжимается внутри,

И я уж не чиновник, а поэт,

И я…

Так вы сейчас соврали?

Нет!

Мой принц, пусть враг вонзит в меня ножи,

Когда я вам скажу хоть слово лжи!

Похвально!

Значит, воинства равны,

Коль не глядеть с моральной стороны.

Я — идеал, а враг мой — плут и враль,

Такая вот расхожая мораль

Готова, лишь заполучив реал,

Лечь под любой настырный идеал.

При равных силах будет равным спор…

А кто у нас в союзниках?

Сеньор!

За нас взвод академиков горой,

С Хиззаца политический герой,

Полк репортеров, блиц-канал вестей,

Продюсер «Ойкумены новостей»,

Филологов четырнадцать колонн,

Ведущих телешоу батальон,

Еще правозащитников орда,

Не знающих пощады и стыда,

Сто либералов с десяти планет,

Шесть демонстраций плюс один пикет,

Петиция в защиту — сущий бред,

Но два мильярда «да» и сотня «нет»!

С такой армадой мы уже, вот-вот,

Дорога нас ведет…

На эшафот!

Черт побери! Эта дрянь меня сводит с ума!

Заперся в доме и носу наружу не кажет…

Штурмом взять дом?

Так кругом щелкоперишек тьма,

Снимут, запишут и всей Ойкумене расскажут:

Вот, дикий варвар штурмует поэтов дома,

Вот, кутерьма,

Вот, мракобес, враг прогресса, бездарность — и даже

Вредность сама!

Я-то рассчитывал с герцогским войском сойтись,

А не безгласным скотом на лужайке пастись,

Глядя, как чертов поэт

Нас на весь свет

Кроет, честит — и молчит! О, ему не спастись!

Я бы прибил борзописца,

Только нельзя торопиться —

Мне ли потом в новостях, словно кляче, плестись?

Честно сказать, размышляю я снова и снова:

Может быть, дать отступного?

Может быть, стыд проглотить?

Денег ему заплатить?

К дому прислать табачку и вина, и съестного —

Кушайте, пейте, поэт…

Нет!

Гранд Эскалоны я, и не желаю иного,

Гранд Эскалоны, и месть — мой завет и ответ!

Я не прощаю обид,

Зол и сердит,

Мыслю — пожалуй, отыщется ловкий бандит,

Влезет в окошко к мерзавцу, желая дурного,

Острым кинжалом под ребра его наградит!

Так, чтобы я ни при чем,

Так, чтоб другой — палачом,

Чтобы на кладбище я постоял, удручен:

Мол, сожалею…

Гляди, Ойкумена, гляди!

Кто тут в грехах, будто угольщик в саже?

Чьи добродетели можно собрать в закрома?

Черт побери!

Эта дрянь меня сводит с ума!

Заперся в доме и носу наружу не кажет…

Сын мой, я вызвал вас тайно. Считаете, странно?

Вовсе не странно! Как честную Божью овцу,

Зная вас…

Падре, уж лучше скажите «барана» —

Божьим бараном мужчине быть больше к лицу!

Сын мой, оставим крестьянам пастушьи сравненья!

Вы — горожанин, торговец. Считай, вы — народ!

Да, я народ! Я — народный народ, без сомненья!

Трижды народный народ!

И народное мненье

Мне интересно узнать, так сказать, тет-а-тет.

Друг ваш — поэт…

Да, поэт!

Вы — поэта сосед,

Значит, культурная личность, знаток, театрал….

В курсе ли вы, что есть мнимо счастливый финал?

Ясное дело! Представьте, что вы у ней дома,

Дело дошло… Ну, короче, дошло! Крепче лома

Ваш…

Да, я понял.

И в самом финальном конце

Вы понимаете: дело не в нем, подлеце,

Дело-то в ней!

Я не понял.

Она засыпает!

Морщится, кривится, чешется, сладко зевает,

И засыпает! А ты хоть долбись до камней…

Это есть мнимо счастливый финал, как по мне.

Вы мне открыли глаза на сценический казус!

Поговорим о политике.

Жду лишь приказа!

В городе зреет побоище, смута дворян

Из-за поэта. Скажите мне, Божий баран,

Если поэта тихонько спровадить в канал…

Будет ли это нам мнимо счастливый финал?

Слышал, гуляет он вечером возле канала…

Он не гуляет!

А вы пригласите, каналья!

И незаметно прижмитесь к поэту бочком,

И по-соседски, могучим народным толчком,

Мнимо счастливый финал обеспечьте-ка мне,

Так, чтобы плач на поминках, но счастье в стране.

Я же подброшу редисочки в ваш огород…

Знаете, падре, что скажет на это народ?

С этакой дичью идите к убийцам-ворам,

Я хоть и Божий баран, но совсем не баран!

Он мне не друг. Какие тут друзья?

Свет не одобрит, родственники взвоют —

У герцогов в друзьях сидят князья,

И то не каждый. Воевать нельзя

С маркизом! Выдать парня головою?

Зачтется ль мне поэта голова,

На правеже Господнем? Черта с два!

Мой принц, я вам не друг,

Я — тля из ваших слуг,

Пускай мои стихи

Отпустят вам грехи!

Ха-ха! Хо-хо! Хи-хи!

Он мне не сын. Мне хватит сыновей

Без всяких низкородных щелкоперов!

Пусть он — щегол, синица, соловей,

А я одним движением бровей

Казню, прощаю и решаю споры.

Кто, как не я, воздвиг его судьбу?

Мне и велеть: «Поэт, лежи в гробу!»

Мой принц, я вам не сын,

Бегут мои часы,

Господь вам судия —

Не я, не я, не я…

Хо-хо! Ко-ме-ди-я!

Он мне никто. И звать его никак,

И все, что было — не было ни разу.

Да, я еще держу себя в руках,

Но мне витать не должно в облаках,

Рискуя подхватить войны заразу!

Слаб человек, душа его и плоть…

Господь простит, на то он и Господь!

Мой принц, я вам никто,

Точнее, черт-те-что,

Пустяк, пузырь, фигня…

Забудьте про меня!

Хи-хи! Ха-ха! Ням-ням!

Так кто ж он мне? Никто, не сын, не друг,

Пузырь, пустяк, а я не сплю ночами,

Уже готов отдать его, и вдруг

Опять иду на сотый адов круг,

Опять сомненья входят палачами,

Хотят нарезать из души ремней…

Ну кто ты мне? Ответь же, кто ты мне?!

Мой принц, мне очень жаль,

Да я б давно сбежал

Из вашей спальни прочь,

Чтоб только вам помочь,

Но я же ваш — вот-вот! —

Воображенья плод!

Ха-ха! Он плод, он плод!

Нам душу, вам же плоть!

Как агент и друг поэта,

Я скажу вам, не таясь:

Я продам вам то и это —

Деловитый очень я-с!

Мне за звонкую монету

Ни к чему и то, и это,

У меня есть интерес

Лишь к одной из тыщи пьес!

Лишь к одной? Скажу вам прямо:

Наш талант, как мощный вяз!

Купишь только эпиграмму,

Глядь, а коготок увяз!

В полночь скверно засыпаешь,

Утром жизнь не мила:

Покупаешь, покупаешь,

Как рассольчик с похмела!

Вы, я вижу, ловкий малый,

Вам продать родную маму —

Что свинье лежать в грязи…

Я желаю эксклюзив!

Эксклюзив? Да ради Бога!

Эта выдумка по нам:

Если в банке денег много,

Отдадимся вам сполна!

Исключительное право

Стоит дорого, дружок!

Я…

Вы плут, скажу вам прямо!

Уточним: я плут и жох!

Значит, мы сойдемся в торге

И прославимся в итоге

На весь черно-белый свет:

Я да вы, да наш поэт!

И спрошу вас по секрету,

Даже если я не прав:

Кто наследует поэту

После смерти в смысле прав?

После смерти? Дохлый номер!

Мы ведь живы по сей день?

Нынче жив, а завтра помер…

Вы же знаете людей:

Нет рекламы лучше смерти,

А у вас там сложно все…

Как прибьют его, поверьте,

Так нам денежек в конверте

Зритель мигом принесет!

Получается, мы с вами

В барыше, а он — в раю?

Я торгую хоть правами,

Хоть словами, хоть дровами,

Но друзей не продаю!

Верховной Академией искусств,

Что носит имя нашего отца,

Изучено на вид, на слух, на вкус

Все творчество поэта-наглеца.

Вердикт таков: в стихах нет ни строки-с,

Где подразумевается маркиз,

А если кто дерзнет подразуметь,

То карою мерзавцу будет смерть!

Все слышали? Поэт наш не наглец,

А острослов, талант и молодец!

Нет ядовитых клизм!

Нет подлого сюрприза!

Какой-такой маркиз?

Нет в творчестве маркиза!

Затем поэта, что себе на тыл

Искал беду с завидным постоянством,

Мы жалуем…

Причислит, что ль, к святым?

Мы жалуем потомственным дворянством!

И попрошу врагов умерить тон:

Дон Федерико — благородный дон!

Ударим-ка в бидон,

Раз тишь на колокольне!

Наш Федерико — дон,

Будь счастлив, малохольный!

И если наш идальго, как дурак,

Продолжит жечь глаголом прочих донов,

Бить палками его нельзя никак!

А вот дуэль…

Благодарю с поклоном!

Все слышали, что власть нам говорит?

Дуэль маркиза удовлетворит!

Я не кобель, мой враг — не сука в течке,

Но есть у дона славное местечко —

Там, где сойдутся ноги и спина,

Вонзится моя шпага…

Тишина!

Молчи, моя страна,

Паси немое стадо,

А ноги и спина

Сойдутся там, где надо!

Талант в гробу — по-прежнему талант!

Дуэль поэту станет приговором.

Но будь покойный связан договором

С театром — победитель-дуэлянт

Обязан будет выполнить контракт,

Все изложив от реплики до жеста,

И написать для пьесы новый акт

Не хуже, чем его писала жертва!

А если захромают стиль и слог,

Пойдет в тюрьму он править эпилог!

Пляши, народ, пляши,

Не хмурься, не стесняйся!

Пиши, маркиз, пиши,

Почаще упражняйся!

Виват, король! Он спор решил хитро̀!

Он первый к шпаге приравнял перо!

Куда ни кинь, я буду виноват…

А может, я…

Виват, король! Виват!

Мы разрешаем сложные конфликты

Мы утешаем всякий вздох и всхлип,

В какую б ситуацию ни влип ты,

Мы лишь моргнем, и ты уже не влип!

Король моргнул! В сиянии венца

Досмотрим же спектакль до конца!

Мы — пуп земли, мы — центр мирокруженья,

И физика тут вовсе ни при чем:

Да, вы вольны озвучить возраженья,

А мы вольны послать за палачом!

У палачей — здоровый цвет лица.

Досмотрим же спектакль до конца!

Вчера казалось нам, что мы есть мир,

Вчера казалось мне, что я есть мы —

Дано монархам властвовать людьми,

Но нет, не нам свет отделять от тьмы!

Мы — лишь пылинка в замысле Творца.

Досмотрим же спектакль до конца!