Коллапс звезды

Глава 5

Борт космического звездолёта «Джордано Бруно».

Орбита планеты Земля.

6 часов 22 минуты по внутреннему корабельному времени.

Сейчас Земля занимала собой едва ли не весь фронтальный экран корабля. Огромный, облачный и голубой край шара висел под днищем корпуса, так ласково проникавший в душу каждого астронавта. Даже Дуг открыл слезящиеся глаза, чтобы взглянуть на свой родной дом, в котором они так долго не были. Фрея разрешила ему приподняться, а Даймон вкратце рассказал, что с ними произошло, пока он был без сознания.

- Выходит, нас всё же швырнуло к Земле? – спросил Дуг, потягивая из чашки горячий бульон, принесённый Виолой.

- К Земле-то к Земле, - неуверенно ответил младший приятель. – Только нас никто не видит и не слышит. Ни форпосты, ни Хьюстон, ни космодромы. Маяки тоже молчат, словно их не существует. Мало того, - поднял он палец, - вокруг планеты нет НИ ОДНОЙ орбитальной станции. НИ ОДНОГО спутника. Нет даже тех фрагментов строительства Сферы Дайсона, которые велись на орбите, когда мы покидали Землю. НИ-ЧЕ-ГО! – многозначительно заключил он. – Эфир молчит, как тот котяра у моей прабабки, наевшийся сметаны. – Даймон не к месту хохотнул. – Так что, друг мой, вставай, надевай прописанные тебе Фреей окуляры, и марш на своё место. Видишь, как озабочен командир? – кивнул он через плечо на хмурого Дугласа. – Того и гляди, взорвётся.

Собственно, и было от чего.

Томсон не отходил от узла связи. Вернувшиеся прежде андроиды, доложили, что с наружными антеннами всё в порядке. «Самописец» и компьютерная матрица по-прежнему ничего не показывали. Развёрнутая над панелью голограмма была чёрной и пустой, передавая изображение за бортом корабля без звёзд, галактик, туманностей. И при всём при этом, фронтальный экран отчётливо, почти в мельчайших деталях передавал панораму родной планеты, с океанами, материками, горами и проливами, скрывавшимися за циклонами облаков.

- Нас не видят и не слышат, - заключил Томсон, перемещая курсором сектор орбиты. – Мы оказались в любом из сотен измерений. В десятом или двадцать третьем, сороковом или восьмисотом. Наш «Бруно» существует сейчас ВНЕ времени и пространства. Смотрите! – почти крикнул он, срывая наушники. – Что-то движется в нашу сторону прямо по орбите! – Он бросил взгляд на мониторы. – А они ничего не показывают! – Потом развернул участок голограммы. – И она пустая. НИ-ЧЕ-ГО!

Дуглас стоял напротив экрана, увеличивая приближающийся объект. Когда он стал отчётливо виден, Виола обомлела в немом изумлении.

- Что ЭТО? – рядом стоящая Фрея схватила подругу под локоть. Слово «это» она произнесла с каким-то трепетом.

- Очевидно, первый гость к нам с визитом, - попытался пошутить Даймон. – Сейчас будут приветствовать: «Добро пожаловать на Землю! Мы вас заждались…» и такое прочее.

И как бы в подтверждение этому, из динамиков внезапно раздался голос, испорченный шумовыми помехами. Голос говорил на русском языке прошлых столетий.

«Внимание! Работают все радиоволны Советского Союза! Дорогие товарищи! Друзья-соотечественники! Радостное и волнующее событие переживают народы нашей страны. Двенадцатого апреля тысяча девятьсот шестьдесят первого года впервые в истории человечества наша Родина – Союз Советских Социалистических Республик – успешно осуществила полёт человека на корабле-спутнике «Восток» в космическое пространство. Советские инженеры, учёные, техники, рабочие своим упорным и самоотверженным трудом открыли путь человеческому гению в глубины мирового пространства. И они сделали это во имя мира на Земле, во имя счастья всех народов!»

Затем сквозь помехи другой голос, очевидно, диктора, добавил:

«Вы слушали Приветствия Центрального Комитета КПСС, Президиума Верховного Совета СССР и Совета Министров СССР всем учёным, инженерам, техникам, рабочим, всем коллективам и организациям, участвовавшим в успешном осуществлении первого в мире космического полёта человека на корабле-спутнике «Восток», первому советскому космонавту товарищу Гагарину Юрию Алексеевичу».

Когда голос окончательно заглушили помехи, весь экипаж «Джордано Бруно» с оцепенением уставился на приближающийся в экране объект. На борту крохотной станции было выведено русскими буквами: «ВОСТОК-1».

Судя по истории эры космонавтики, это был ПЕРВЫЙ пилотируемый спутник Земли с советским космонавтом на борту. С Юрием Гагариным.

В рубке наступила гробовая тишина.

- Вот такие дела, - обескуражено развёл руками Даймон, обводя коллег непонимающим взглядом.

Из эфира тем временем проскользнули слова переговоров, искажаемые потоком магнитных вихрей:

- Кедр, я - Заря. Как слышите меня? Приём.

- Я – Кедр. Я – Кедр. Вас слышу.

- Как самочувствие?

- Самочувствие отличное. Продолжаю полёт. Несколько растёт перегрузка, вибрация. Всё переношу нормально. Настроение бодрое. Чувствую необычную невесомость. Вижу край огромного шара. Наша матушка-Земля. Красота-то какая!..

- Юра, мне тут говорят, что тебя пеленгуют наблюдатели с американской радарной станции Шамия, расположенной на Алеутских островах. Тебя сейчас слышат и на Багамах, и в Антарктиде на полярных станциях, и в Австралии…

Через минуту:

- Может, музыку поставить? Тебе там, наверное, одиноко.

- Поставьте. Если есть, можно Утёсова.

На этот раз голос окончательно заглушили помехи. В динамиках бушевали вихри, словно промчался трансатлантический экспресс.

- Да ведь это же радио! Вначале мы слышали трансляцию на весь мир. А теперь переговоры советского конструктора Королёва с Гагариным! – доковыляв до кресла и плюхнувшись в него, ошеломлённо констатировал Дуг. – Нам в программе подготовки астронавтов этот разговор прокручивали в качестве ознакомления с первым полётом человека в космос.

- Ты хочешь сказать, что мы… - осеклась Виола. – Что мы сейчас слышали НЕ ЗАПИСЬ? В эфире сейчас раздавались голоса в РЕАЛЬНОМ времени?

- Но спутник-то мы видим собственными глазами, не так ли? Следовательно, наш «Бруно» каким-то неведомым образом зашвырнуло во временную петлю шестидесятых годов двадцатого века. Повторяю, двадцатого! – протирая воспалённые глаза, отчеканил Дуг. – И произошёл этот скачок, когда взорвалась сверхновая, едва не сделав меня слепым.

- Согласен с тобой, - поддержал Дуглас, наблюдая за проплывавшим мимо борта крошечным спутником. – Ни он, ни вся Земля нас не видят. Как было сказано, мы находимся в каком-то облаке, или, если хотите, пузыре своеобразного такого себе портала, откуда не могут просочиться никакие гамма-лучи или волны. Оттого мы не слышали Хьюстон, а Хьюстон не слышал нас. Мы сейчас не в своём времени. Посетив межвременное измерение, мы оказались выброшены в двадцатый век, двенадцатого апреля тысяча девятьсот шестьдесят первого года, в день первого полёта в космос. И мимо нас сейчас в вакууме двигался советский аппарат с Гагариным на борту. Спустя двадцать минут он приземлится, и весь мир будет приветствовать его как героя.

- Да, - поддержал Томсон. – Я тоже помню из истории. До выхода в космос «Востока-2» останется каких-то неполных четыре месяца.

Наступила пауза.

- Выходит, нас забросило в прошлые столетия? – осведомилась Фрея. – Как в машине времени?

- Не просто забросило, девочка моя, - ответил Дуглас. – А ещё и заставило посмотреть на первый полёт. Вот отчего мы не наблюдали наших станций, Сферу Дайсона и прочие маяки форпостов. Вот отчего молчали космодромы Марса и Цереры. С таким же успехом, всосавшая нас петля времени может швырнуть назад в точку перемещения. Помните черноту пустоты? «Самописец» и схема голограммы до сих пор не показывают ничего, кроме сплошного мрака за бортом. Абсолютная пустота. Ноль координат. Наша автоматика с матрицей во главе по-прежнему не может сориентировать местонахождение «Бруно» в пространстве. Мы вроде бы и на орбите Земли, и вроде бы - НИГДЕ.

- Так может, это на экране какая-нибудь гигантская галлюцинация? – предположила Виолетта.

- Галлюцинации не бывают коллективными, - наставительно заметил Даймон.

- Да? А как тебе мираж в пустыне, когда оазис видят сразу несколько путников? Об этом подумал?

Дуглас поднял руку:

- Так или иначе, мы всё равно слышали трансляцию радио и переговоры в эфире. А это уже никак не смахивает на зрительные миражи.

И в этот миг Скип невозмутимо произнёс металлическим голосом:

- Ощущаю агрессивную среду. Опасность для всего корабля! Ощущаю агрессивную среду. Опасность для всего корабля!

…Голубой шар ласковой и родной планеты по-прежнему был виден за фронтальными стёклами экрана.