Коллега

Пролог

Сколько ни клялся Леча Загаев погибнуть с оружием в руках на родной земле, причем обязательно в битве за ее свободу и независимость, слова не сдержал. Он вообще довольно вольно обращался с обещаниями и клятвами, потому что был хозяином собственного слова, с небывалой легкостью давал его, а потом забирал обратно.

Бывший эмир Надтеречного района Чечни все-таки сыграл в ящик, но не среди родных гор, а в кафе на набережной, прямо во время обеда. Это произошло чудным июньским днем, представьте себе, во Франции. Ах, какое замечательное выдалось в том году лето! Теплое, но не жаркое, когда южное солнце не палит и не обжигает кожу до волдырей, а просто ее ласкает и дарит неповторимый и мягкий, персикового цвета загар. Короче, все было очень мило и крайне спокойно, даже, можно сказать, сонно. А вот Леча взял да и помер. И не то, чтобы он специально подгадал с местом и временем, просто так сложилось.

В тот день, до того, как покинуть этот мир и переехать на ПМЖ, он неторопливо прогулялся по крохотному южному городку, не городку даже, а разросшейся до его размеров рыбачьей деревушке на побережье. С тех пор, как он заделался беженцем от имперского режима и по совместительству узником собственной совести, получил приют во Франции и осел у моря, свободного времени у него стало навалом. Итак, прошелся по узким извилистым улочкам, спустился к морю, постоял на пристани, подышал свежим, чуть солоноватым морским воздухом, задумчиво поглазел в сторону горизонта, а потом решительно развернулся и направился в кафе обедать. Питаться там ему нравилось гораздо больше, чем дома, во-первых, потому что в кафе вкуснее готовили и, во-вторых, трапеза всегда проходит гораздо приятнее, если во время ее никто не отвлекает едока от процесса поглощения пищи. Дело в том, что мадам Загаева просто-таки обожала устраивать скандалы супругу, причем непременно во время завтрака, обеда и ужина. Дать ей по голове и потребовать заткнуться тот, по ряду причин, не мог, а поэтому старался есть где угодно, только не дома.

Он вошел в кафе, по-хозяйски оглядел зал: как всегда в это время народу было мало, даже очень мало. Один-единственный посетитель за угловым столиком, расположившись спиной к входу, склонившись над тарелкой, старательно работал челюстями. Изредка поднимал голову, откидывал назад длинные, так и норовящие залезть в еду, волосы и снова принимался за дело.

Леча занял свой любимый столик у окна, телохранители, бывшие односельчане Доку и Арзо, расположились поодаль, поближе к работающему телевизору, чтобы не мешать шефу наслаждаться едой в тишине. Зачем, спросите, телохранители в мирном южном городке, где вот уже несколько лет ничего криминального не происходило, а самым большим правонарушением считались редкие драки в портовых кабачках? А затем. Эмиры, пусть даже бывшие, в одиночку не ходят, им по статусу не положено.

Он доел жирную похлебку из потрошков, с удовольствием перешел ко второму, как позже выяснилось, последнему блюду в богатой на события жизни… Случилось все просто так, даже, можно сказать, буднично. Посетитель в углу закончил трапезу, выложил на стол пару банкнот по десять евро, встал и направился к выходу. Проходя мимо увлеченно питающегося Лечи, всадил пару пуль ему в спину, одну в голову и, как ни в чем не бывало, покинул кафе. Оседлал дожидавшийся его велосипед и укатил.

Охрана, как и положено ей, на произошедшее совсем не отреагировала, поскольку была поглощена трапезой и просмотром чемпионата Европы по борьбе на спортивном канале. То, что с постоянным посетителем произошло что-то нехорошее, заметил официант, он же владелец заведения. И дико заорал. Доку с Арзо выскочили из-за стола, подбежали поближе, обнаружили лежащего с пробитой головой хозяина и впали в ступор. Потом выпали из него и начали действовать, причем каждый по-своему. Арзо выскочил на улицу и принялся носиться туда-сюда, размахивая руками. Достал из-за пазухи ствол и начал зачем-то палить в воздух. Его напарника в это же самое время выворачивало наизнанку прямо на соседний столик, уж больно впечатляющим для его нежной психики оказалось увиденное: мозги хозяина на тарелке, смешанные с запеченными телячьими.

Минут через двадцать прибыли недовольные тем, что их выдернули из-за обеденного стола, жандармы. Походили, ковыряя в зубах, осмотрели место происшествия, а потом в лучших полицейских традициях, арестовали тех, кто не сбежал, то есть обоих чеченцев. Повязали и поволокли в околоток, снимать отпечатки пальцев и допрашивать через переводчика, когда подъедет. Остывающее тело чуть позже увезла труповозка.

Так бесславно погиб Леча Загаев, когда-то сам себя назначивший эмиром, но имя его навеки осталось в истории. Исключительно из-за того, что этот деятель постоянно брал на себя ответственность за все, происходящие в России гадости и пакости. Взорвали бомбу в метро, сошел с рельсов поезд, в конце концов, пропала с прилавков дешевая гречка, а он уже тут как тут, дескать, моя работа, страшитесь неверные, дальше будет еще ужаснее. Уверен, если бы тайфун Катрина после визита в Штаты ненадолго заглянул на Русь, он бы тоже записал это на свой счет. Собственная смерть стала чуть ли не единственным происшествием, которое он не смог добавить к своему «богатому» послужному списку. Ладно, хватит о нем, помер Леча и хрен с ним, тоже мне трагедия.

В полном соответствии с мусульманскими традициями, тело погибшего было предано земле до заката, буквально через несколько часов после смерти. Похороны почтила немногочисленная, осевшая поблизости родня и некоторые представители диаспоры, все как один, невысокого полета птицы. Еще раз напоминаю, сам покойный был, в общем-то, никем и звали его просто Леча. Единственным достаточно серьезным человеком, присутствовавшим на траурной церемонии, был некто Ахмед Тагиров, считавшийся до того, как покинуть родные места, далеко не последним полевым командиром в воинстве бригадного генерала Руслана Гайсумова. Покойный был мужем его единственной сестры. И хотя женился он на ней, прямо скажем, очень не по чину, но и такому жениху семейство Тагировых было радо: засидевшуюся до тридцати двух лет в девках Зарему отличало не только полное отсутствие хоть какой-либо красоты (девушка была кривобока, имела на глазу бельмо и при ходьбе прихрамывала на обе ножки), но и на редкость стервозный характер.

Покойного уложили и присыпали, прощание закончилось. Вдова направилась домой рыдать, остальные тоже начали разъезжаться. Ахмед загрузил тучное тело в длинный черный лимузин, четверо нукеров из личной охраны прыгнули в джип, колонна тронулась. Он нажал на кнопку, отгораживающее салон от переднего сиденья, стекло поднялось. Тагиров закурил и принялся мрачно смотреть в окно. Настроение было премерзкое, и вовсе не из-за смерти Лечи, на него как раз-то было глубоко плевать. Просто он никак не мог взять в толк, кому и почему, черт подери, понадобилось валить этого трепача и пустозвона. Происходило что-то странное и насквозь непонятное, а непоняток он с давних пор не переносил.

На выезде из городка джип и следовавший за ним лимузин обогнали двое жандармов на мотоциклах, проскочили мимо них, как стоячих, и унеслись дальше.

— Во менты летят, — негромко заметил шофер лимузина.

— Чтоб они поразбивались, козлы, — от всей души пожелал сидящий рядом личный телохранитель.

Так как один из них был чеченцем, а второй даргинцем, этот содержательный разговор происходил на ненавидимом обоими русском.

Идущий впереди джип вдруг начал притормаживать.

— Что такое? — удивился водитель, проехал еще немного и сам увидел, что такое происходит.

Два замерших у обочины полицейских мотоцикла и один блюститель порядка со светящимся в сумерках жезлом.

— Менты, не видишь, что ли? — вздохнул охранник.

— Интересно, где второй? — водитель нажал на тормоз, лимузин остановился.

— В кустах, где же еще, — догадался охранник. — Сидит и срет.

Стройный, подтянутый жандарм в ловко сидящей темной форме обошел джип, приблизился к лимузину и остановился к машине охраны спиной, лицом к переднему левому окошку. Требовательно постучал жезлом по стеклу. Водитель вздохнул и нажал на кнопку, стекло поползло вниз. Полицейский приложил руку в перчатке к шлему и что-то быстро проговорил.

— Че? — недоуменно спросил водитель и развел руками. — Я не понял.

Вместо ответа жандарм выстрелил с левой в грудь охраннику, потом в живот водителю, выстрелы прозвучали совсем негромко, достал из кармана небольшую, размером с сигаретную пачку, коробку, нажал на кнопку на панели и забросил в кабину. Еще раз откозырял, развернулся и пошел назад.

— Э, чего стоим? — Ахмед треснул кулаком в перегородку. — Поехали.

Ехать, впрочем, никуда не пришлось, все находящиеся в обоих авто уже приехали, просто еще об этом не догадались.

Сделав несколько шагов в сторону, жандарм вдруг рыбкой нырнул в придорожную канаву. В это же самое время из-за придорожных кустов громыхнуло, джип подпрыгнул. Прогремел взрыв, полетели в разные стороны осколки.

Перед тем, как сработало заброшенное в лимузин устройство и всех находящихся там разнесло в крупу, Ахмед, наконец, понял, кому было нужно убивать его шурина. Вернее, не кому, а зачем. Впрочем, легче от этого ему не стало.

Человек в полицейской форме выбрался из канавы и принялся отряхиваться.

— Вы где там, коллега?

— Здесь я, — второй ряженый показался из кустов. Взглядом творца осмотрел участок дороги и то, что осталось от двух автомобилей. — Хорошо, однако, горят — удовлетворенно молвил он, что интересно, опять по-русски.

— Не спорю, — отозвался его напарник и добавил: — Давай-ка валить отсюда.

Они оседлали своих стальных коней и укатили прочь, удачно разминувшись с нарядом самых настоящих полицейских. Их вызвал по телефону оказавшийся буквально через считанные минуты на месте происшествия водитель «Рено». Вызвал и дал по газам, потому что перед тем, как сесть за руль, немного переусердствовал в баре с коньяком.

То, что осталось от Ахмеда, экипажа джипа и еще двоих, хоронили в закрытых гробах, через четыре дня. На требования представителей диаспоры о выдаче тел в день смерти для совершения обряда согласно традициям ислама, последовал вежливый, но решительный ответ, что у полиции Франции тоже есть свои традиции и неплохо бы научиться их уважать. Или съехать в любую другую страну, где им «будут только рады».

Бригадный генерал и бывший министр ни от кого не зависимой Ичкерии, Руслан Гайсумов на похороны ехать не хотел и это очень мягко сказано. Страшно этого не желал, понимая, что как только покинет свой превращенный в неприступную крепость дом в горах, так сразу же станет мишенью. Но Тагиров, мало того, что принадлежал к его тейпу, так еще и являлся двоюродным братом. По законам шариата единственной уважительной причиной для неявки на похороны родственника может быть только смерть, а Руслан, как раз был жив и достаточно неплохо себя чувствовал. Хотя, сильно психовал и, если честно, изрядно боялся. Одно дело сражаться с неверными на своем уровне, то есть отдавать приказы и рассылать директивы, совершенно другое — подставляться самому. Делать это Руслану очень не хотелось. И, вообще, не всегда стоит принимать на веру громкие заявления бородатых дядей о том, как они легко и с радостью отдадут жизнь за… Бла-бла-бла, те, кто хотели отдать жизни, давно уже это сделали, оставшиеся факт земного существования ценят и меньше всего хотят в рай к пышногрудым красавицам. У них и в этом мире баб хоть завались…

Так что ехать все равно пришлось. Ну не требовать же, в самом деле, чтобы тело родича привезли для прощания на дом. Представители Гайсумова связались с полицией и, преодолевая исконную горскую гордость, попросили о защите. Полиция, в свою очередь, защиту пообещала, но прозрачно намекнула, что слегка устала от разборок на своей территории и еще раз напомнила о том, что где-то гордым нохчам «будут рады». Где, интересно?

К дому Гайсумова в горах вела одна-единственная, длиною чуть меньше километра, дорога. Кортеж (два джипа и микроавтобус с охраной, а также бронированный лимузин самого Руслана) прошел, вернее, прополз ее часа за полтора. Именно так войска ненавистных захватчиков преодолевали опасные участки на его малой родине. Перед колонной пешим ходом двигались двое: один с миноискателем, со специально надрессированной на поиск взрывчатки псиной на поводке — другой. Склон поверх дороги тоже со всем старанием проверяли. В горах, знаете ли, случаются камнепады, самопроизвольно или в результате взрыва.

На равнине к спустившейся колонне присоединились два полицейских автомобиля. Один занял место в голове колонны, второй в хвосте. Взревели моторы, машины с места в карьер набрали приличную скорость и понеслись, быстро, даже как-то весело и с мигалками впереди и сзади. Еще бы пару-другую мотоциклистов и хоть какой-нибудь флажок на капоте лимузина — и колонну можно было бы смело считать правительственным кортежем.

После похорон Руслан отужинал в доме покойного, где и заночевал. К себе вернулся, уже когда начало смеркаться. На сей раз на то, чтобы проехать по горной дороге, времени ушло намного меньше, потому что до возвращения хозяина ее и склон над нею, со всем старанием охраняли. Мерзнуть в горы и смотреть в оба выгнали всех: охранников, прислугу, даже повара и личного секретаря. На ночь в доме остались только обе жены хозяина, ненавидимая ими обеими молоденькая любовница, прислуга, выводок кавказских овчарок и бараны в загоне. Все они, не считая собак с баранами, провели эту ночь в одной комнате, без сна. Разошлись каждая к себе только, когда рассвело.

Только когда за ним закрылись ворота собственного дома, прошло камнем, лежавшее последние дни на сердце чувство опасности, как будто, осталось снаружи. Руслан успокоился и, даже, можно сказать, немного повеселел. Все, теперь его не достать, никому и нипочем.

С аппетитом поужинал, накатил любимого коньячку «Лезгинка» и отошел ко сну в твердой уверенности, что и в этот раз костлявая с косой промахнулась.

Промахнулась, как же. Утром следующего дня он не вышел из спальни в девять, как все привыкли. Не появился и к одиннадцати. В половине двенадцатого прислуга решилась потревожить хозяина. Его нашли в собственной постели, под одеялом и без малейших признаков жизни. Приехавший через три часа местный врач без колебаний назвал причиной смерти обширный инфаркт и поспешил убраться восвояси. Тоже, кстати, ошибся, хотя как сказать. Непонятно, каким образом оказавшийся в «Лезгинке» хитрый яд растительного происхождения как раз таки и вызвал закупорку коронарных артерий и последующую остановку сердца.

Ряд загадочных смертей в кавказской диаспоре особого интереса у спецслужб не вызвал. По той простой причине, что приказа как следует копаться в этом деле не поступило. Хотя и так, сложив на бумаге столбиком один, один и еще раз один, можно было без особого труда вычислить, что на территории Франции кто-то провел простую, но элегантную, в три этапа операцию. Немного напомнившую рыбалку. Это когда на червячка ловится мелкая рыбешка, а потом уже ее саму используют в качестве приманки для хищной рыбы покрупнее. Что и было сделано. Сначала устранили трепача и мелкого понтярщика Лечу, потом ушедшего на покой, натворившего в свое время дел на Северном Кавказе Ахмеда. И все это для того, чтобы подобраться к Руслану Гайсумову. В отличие от двоих предыдущих, этот персонаж на пенсию уходить не собирался, а, наоборот, все никак не унимался, и каждый раз все труднее и труднее было находить повод для отказа экстрадировать его в Россию.

В общем, все прошло тихо и без особого шума завершилось. Немного поверещала, конечно, демократическая пресса, дескать, права всех до одного убитых были грубо нарушены. Пошумела на всю отпущенную сумму и заткнулась. МИД Франции высказал по этому поводу протест, дескать, ай-яй-яй, нехорошо. Родина-мать на эту душную предъяву отреагировала искренне и вполне предсказуемо, то есть сделала большие глаза и чистосердечно призналась, что никакого отношения ко всему этому не имеет, никого не убивала и впредь убивать не собирается. Ничуть, между прочим, не соврала. Зачем самой заниматься подобного рода ерундой, когда для этого имеются специально подготовленные люди.

Климова с Ильиным за эту операцию не наградили. Никак и ничем. Сначала из соображений элементарной конспирации, а потом просто забыли.

Глава 24

— И это все?

— Все, Андрей Юрьевич.

— Ты хочешь сказать, что он пришел в ментовскую и два часа там молчал как партизан на допросе? — ехидно спросил толстяк.

— Не молчал, Андрей Юрьевич. Просто, о нынешней жизни бывшего напарника он абсолютно ничего не знает — сделал краткую паузу и добавил: — Или просто не пожелал об этом говорить.

— А менты у нас, хочешь сказать, разучились спрашивать? — толстяк нервно закурил. — Или просто постеснялись? — закашлялся и смял сигарету в пепельнице.

«А ведь точно, скоро в ящик сыграешь, — пронеслось в голове у собеседника. — Скорее бы».

— Ну!?!

— Они попытались надавить, только…

— Что, только?

— Все-таки не рискнули, за этим парнем стоят серьезные люди из его бывшей конторы.

— Никто за ним не стоит, идиот! — взревел Чирков. — Никто, ты понял?

— Это точно?

— Точнее не бывает, — рявкнул тот. — Отвечаю!

— Могу я спросить, откуда эти сведения?

— Оттуда, Силин, оттуда, — Чирков достал из ящика стола упаковку, забросил в рот сразу две таблетки, с натугой проглотил и запил водой из высокого стакана. — Совсем мышей не ловишь, видишь, приходится за тебя делать твою же работу.

— Андрей Ю…

— Вопрос, — перебил тот. — Даже два: за что я тебе в таком случае плачу и… — тут он мерзко усмехнулся. — Не пора ли тебе, дружок, на заслуженный отдых?

— Виноват, Андрей Юрьевич, — Силин вскочил со стула. — Я сделаю все, чтобы…

— Точно?

— Да.

— Ладно, — толстяк откинулся в кресле и принялся массировать грудь. — Исправляйся.

— Жду приказаний.

— Это хорошо, что ждешь. Значит, так, для начала прихвати-ка мне этого красавца и отвези на базу.

— А?..

— X… на! — опять завелся Чирков. — Исполнять!

— Есть, — Силин принял стойку «смирно». — Сделаем.

— Вот иди и делай, — прикурил сигарету и осторожно затянулся. — Отзвонись, как возьмешь, пожалуй, подъеду и сам поговорю.

— До моего приезда этого…

— …Ильина, — подсказал Силин.

— Ильина не калечить, еще может понадобиться. Ты уже предлагал ему бабки?

— Да.

— Еще раз предложи и, вообще, поговори с ним, как можешь. Мне нужно, чтобы он сам разобрался со своим дружком. Обещай любые деньги, не жмись, ты понял?

— Понял, Андрей Юрьевич, — с готовностью ответил Силин. «Не жмись» означало, что никому никто и никогда платить не собирается. — А если…

— А если начнет ломаться, объясни, что бывает с теми, кто не хочет сотрудничать, — хлопнул пухлой ладонью по столу. — Мы ребята простые, либо платим, либо валим. Выбор за ним, вкурил?

— Так точно, разрешите идти?

— Ты еще здесь?

Глава 25 Инструктор по прозвищу Мастер

«Мнительный ты стал, Сидор», — заявил, помнится один персонаж культового боевика моего детства другому. Вот и мне в последние дни постоянно чудится какая-то ерунда. Такое ощущение, что за мной кто-то приглядывает. Издали и без особого хамства, но приглядывает. А сегодня началось самое настоящее хамство пополам со скотством. Сначала микроавтобус с затемненными стеклами прокатился следом за моей тачкой от работы до автостоянки, а потом меня встретили. В лучших традициях жанра, в подворотне. Двое крупных мужиков вышли навстречу и перегородили дорогу. Один поднял кулаки к подбородку, второй принялся крутить туда-сюда шеей, как герой импортного кина перед хорошей дракой. Прямо-таки настойчиво приглашали притормозить для того, чтобы крадущийся сзади смог без проблем меня вырубить. А сзади точно кто-то был, я сбился с ноги и тут же услышал негромкое шуршание подошвы об асфальт.

Все ждали, когда же я остановлюсь, именно поэтому пришлось поступить с точностью до наоборот, я стартовал с места и на всех парах понесся к парочке.

Не доходя нескольких шагов, показал, что сейчас подпрыгну и начну вытворять разные разности в стиле нестареющего Джеки нашего Чана. Ребята охотно в это поверили и приготовились принимать меня на лету. А я поступил нечестно, вместо того чтобы изображать орла в полете, перешел на нижний уровень, перекатился через плечо и, сблизившись с правым крайним, довольно сильно пробил в то место, которое в единоборствах принято прикрывать бандажом. Толкнул согнувшегося в дугу на его напарника и быстренько ударил каждого из них по голове, сильно и, надеюсь, больно. Тут же развернулся, чтобы встретить третьего, по идее, вооруженного чем-нибудь травматическим.

Встреча, однако, не состоялась исключительно ввиду неявки противника. Он валялся на асфальте вниз лицом и даже не дергался.

— Интересно живешь, сосед… — Виталя нагнулся и поднял с земли выпавший из безжизненной руки бойца номер три электрошокер. — Только почему-то не завидно.

— Что с ним? — поинтересовался я. Так, на всякий случай.

— Ничего страшного, — успокоил меня он. — Еще никто не умирал от простого подзатыльника. — Приложил палец к шее пострадавшего. — Дышит, урод, что ему сделается.

— Повезло, — у парня, видать, оказалась крепкая шея. В противном случае голова точно отделилась бы от тела и находилась сейчас у моих ног. — Как ты меня нашел?

— Хотел догнать, пригласить на ужин, — молвил он. — А тут, смотрю…

— Спасибо.

— Не за что, ты меня тоже как-то выручил, — повертел в руках шокер. — Немецкое качество.

— Произведенное в Китае.

— Э, нет, — покачал головой. — Самый что ни на есть родной, даже возвращать жалко.

— Ну так и оставь себе.

— Думаешь, можно? — для человека, проведшего за решеткой больше десяти лет, мой сосед отличается на удивление трепетным отношением к чужой собственности. Большая редкость в наше время.

— Нужно, — твердо ответил я. — Самый настоящий боевой трофей, законная добыча победителя.

— Вот, здорово, — обрадовался он. — А то у нас за гаражами бродячих собак развелось, уже на людей бросаются. Хорошая вещь, — и заботливо спрятал в карман. — Сосед?

— А?

— Ну, ты идешь или нет? У нас сегодня на ужин буженина и в холодильнике кое-что мерзнет.

— Чуть позже, — наклонился над лежащими рядом и от души приложился. Для полной уверенности. Подошел к вырубленному соседом и убедился, что этот на сегодня получил вполне достаточно и еще час запросто обойдется без добавки.

Водитель, видимо, почувствовав неладное, начал разворачиваться. Я открыл дверцу и заскочил вовнутрь.

— Что так долго? — спросил он, не оборачиваясь. — Не могли лоха… — охнул и скорчился.

— Здравствуй, милый, — извлек из кобуры под мышкой травматик и приложил к стремительно влажнеющему лбу. — Я так соскучился. Поболтаем?

Он тихонько икнул и кивнул головой. А потом принялся болтать.

В дверь позвонили. Минут через сорок, после того, как я вернулся домой и на полчаса раньше, чем ожидал. Взял со стола мобильник и, набирая на ходу номер, направился к двери.

— Кто там? — нажал на зеленую кнопку.

— Откройте, я пришел один и с миром, — заглянул в глазок: тот же самый мордатый дядя в красивом пальто, что подъезжал ко мне в «Сталь».

— Совсем один? — полюбопытствовал я в трубку.

— Ага, как же, — донеслось оттуда. — И еще двое быков, справа и слева у стенки. — Виталя хихикнул. — Вот, блин, клоуны, — все трое были перед ним как на ладони, потому что квартира соседа располагается на одной лестничной клетке со мной, аккурат напротив.

— Некрасиво, Филипп Бедросович, — укоризненно проговорил я. — Нехорошо взрослых обманывать.

— Я не Филипп Бедросович, — обиженно откликнулся он.

— Значит, по второму вопросу, касательно обмана, у вас возражений не возникает. Скажите этим двоим, чтобы спустились вниз, — скомандовал я и добавил: — И третьему, что на лестнице.

— Ушли, — сообщил Виталя. — Спустились и стоят возле машины.

— Сколько их?

— Четверо.

— Ух, ты, — восхитился я. — Запасливый дядя.

— Что мне делать?

— Будь другом, побудь у глазка минут десять. Если что не так, звони.

— Ладно уж, — снизошел сосед. — Но учти…

— С меня, к буженине, все, что положено.

— Давай быстрее, — заныл сосед. — Остывает же.

— Понял, — открыл дверь. — Заходите, любезный, разувайтесь, — не так уж у меня и было убрано, любому другому было бы разрешено этого не делать. Любому, но другому.

— Благодарю вас, — и принялся, кряхтя, расшнуровывать щегольские полуботинки. — Могу я попросить тапочки?

— Закончились, — мстительно отозвался я. — Придется некоторое время побыть просто в носках. Надеюсь, вы их достаточно регулярно меняете.

— Понимаю вашу обиду, — молвил он и прошел на кухню. Впереди меня. Поворачиваться спиной к такого рода публике — верх легкомыслия.

Силин спустился к машине, махнул рукой ожидающим его парням, те все поняли правильно и быстренько загрузились в салон. Достал из кармана телефон. Предстоял очень непростой разговор с шефом по результатам, даже в ходе которого надо было быстро определиться, что делать дальше. Либо возвращаться на работу под светлые, заплывшие жиром глазки Андрея Юрьевича, либо срочно, прямо сейчас начинать рвать когти. Залечь на дно и терпеливо ожидать, когда же этот Климов, наконец, раз и навсегда решит с ним вопрос. В том, что все произойдет именно так, у начальника службы безопасности никаких сомнений не было. Не тот человек Чирков, чтобы отдать деньги кому бы то ни было, тем более такую сумму.

Вздохнул и раскрыл телефон. В этот момент он зазвонил сам. Глянул в светящееся окошечко: так и есть, дорогой и любимый Андрей Юрьевич собственной персоной.

— Слушаю.

— Ты где?

— Возле дома Ильина. Понимаете, он немного…

— Да срать я хотел на этого Ильина, — донеслось в ответ. — Быстро сюда!

— Возникла интересная идея касательно его бывшего напарника, — начал было Силин, единственным желанием которого, ясное дело, было потянуть время.

— С киллером разберутся без нас! — торжествующе заявил Чирков. — Быстро, я сказал! — и отключился.

Его собеседник положил телефон в карман, вот только, нырять рыбкой в автомобиль или бежать, во исполнение приказа, впереди него не стал. Извлек из кармана массивный портсигар, раскрыл его, не торопясь выбрал сигарету, закурил. Когда сигарета закончилась, тут же зажег вторую. Так и стоял, стоял и думал, прикидывал что-то в уме. Потом, все-таки решившись, бросил окурок под ноги, перекрестился мысленно и полез в салон.

Глава 26 Мент

Не знаю, как кто, лично я терпеть не переношу вызовов на ковер к руководству с утра пораньше. Являться туда днем или, скажем, вечером тоже не особо люблю, но утром…

— Зайди, — приказал Мякишев и бросил трубку.

Приказ командира, как известно, праздник для подчиненного, даже если со слезами на глазах. Я допил чай, потом громко и непечатно высказался (все произнесенное мной услышали только стены, пол и потолок, тем утром я был в кабинете один-одинешенек: Лоскутов забирал тачку из ремонта, а Вадик Султанаев, как всегда, решал серьезные вопросы по бизнесу), покидал в папку кое-какие бумаги и пошел.

— Привет, — Гена махнул рукой в сторону стула. — Падай.

Я послушно упал, положил на стол папку и раскрыл ее.

— Что нового?

— Появились кое-какие соображения, — накануне я до трех утра просидел в кабинете, размышляя.

Роль кабинета в моей квартире с успехом исполняет кухня, она же столовая, она же и гостиная. Единственная жилая комната настолько мала, что в ней с трудом помещаются два кресла, телевизор и диван.

Сидел, значит, думал разные мысли, время от времени вставал и курил, выпуская дым в форточку. Жене не очень нравится, когда в квартире накурено. А еще она категорически не приветствует появление дорогого супруга домой в стельку или под банкой. Все остальное понимает и принимает. Прекрасно знала, за кого идет замуж: мы знакомы с третьего класса, начали «дружить» в конце девятого, а потом она два года ждала меня из армии. Так что в семье у меня полный порядок. Обидно, правда, что жена зарабатывает раза в полтора больше мужа, целого капитана милиции, но этот самый капитан, к сожалению, привык получать деньги только в одной кассе, и совершенно не умеет, да и не желает учиться «жить правильно».

— Послушай… — начал я.

— …Это ты послушай, — перебил меня Гена. — С сегодняшнего дня ты больше не старший группы, — и радостно, непонятно чему, улыбнулся. — Так вот.

— Понятно.

— Ничего тебе непонятно. Приказом, — он ткнул большим пальцем в сторону потолка. — Группа расформировывается, капитанам Луценко, Лоскутову, старшему лейтенанту Султанаеву, ну, и подполковнику Мякишеву руководство объявляет благодарность за ударный труд.

— Вот теперь точно не понял.

— А хрен ли тут, Серега, понимать, — Гена закурил, на сей раз, в одиночку. — Киллером займутся его бывшие коллеги, — выпустил в потолок струю дыма. — Найдут и аккуратно сотрут в порошок.

— Думаешь, сумеют?

— А хоть бы и нет, — он усмехнулся. — Теперь это не наша головная боль, пусть эти супермены сами между собой разбираются. Ясно?

— Яснее не бывает.

— Вот и отлично, — он открыл сейф и принялся доставать какие-то бумаги. — Возвращайся в свой кабинет и за работу. Пока мы с этим уродом возились, дел накопилось… — остро глянул. — Что-то мне твой вид не нравится, опять пил вчера с Андреевым?

— Нет.

— Точно?

— Точно, — я истово перекрестился на портрет министра над головой у начальника. — Ни капли. Просто засиделся до утра, думал.

— Думать, — он постучал пальцем по столешнице, — надо строго в рабочее время и желательно о работе, тогда все успеваешь, — махнул рукой. — Ладно, иди, — и уже вслед: — Совсем, блин, разболтались. Где Лоскутов?

Я остановился у дверей.

— На станции техобслуживания, вчера отпросился.

— Понятно, а где…

Я ожидал, что Гена поинтересуется, где черти носят Султанаева, и приготовился ответить, что тот задерживается на экономическом форуме в Давосе или на блядках в Дубае.

— Где Андреев, опять, что ли забухал?

— Как, его нет? — я похолодел.

— Изволят отсутствовать, — съязвил Мякишев. — И к телефону не подходят, видите ли, им некогда.

Глава 27 Убийца

Какие все-таки наивные люди, эти наши богачи. Наивные, наивные, даже и не спорьте. В прошлом году, исключительно в интересах работы, занесло меня на одну тусовку. Походил, покрутился среди нашей, как ее называют, элиты, посмотрел, послушал. А дело было, как сейчас помню, седьмого ноября.

— Лохи они были, — заявил толстомордый молодой мужчинка и умело перелил в себя содержимое бокала. — Потому и просрали Россию-матушку, — и тут же патриотически закусил черной икоркой.

— Это почему? — спросил бородатый дядя, лет на двадцать постарше, и повторил упражнение.

— Да потому, что дали себя убить, — мордатый сделал движение пальцем, подлетевший, как на крыльях, лакей наполнил емкость. Взял бокал и поднял на уровень глаз.

— А что они, по-твоему, должны были делать?

— Валить, — отставил бокал и повернулся к собеседнику. — Валить на хрен всех.

— Всех завалить патронов не хватит, — возразил бородач.

— Херня! — веско ответил мордач. — Патронов в стране хоть завались, а не хватит, в Китае прикупим.

— В теории…

— Какая там теория, — он завелся. — Пусть, например, ко мне сунутся, — заглотнул водку и даже не стал закусывать. — У меня забор с двухэтажный дом, охраны целая рота и все со стволами. Покрошат на витамины кого хочешь!

Я двинулся дальше, изо всех сил сдерживаясь, чтобы не заржать во все горло. Можно подумать, частную охрану изобрели в прошлом году и непременно на Рублевке. Тех на Руси, у кого деньги и власть, охраняли всегда, российские помещики, например, обожали иметь на службе своры здоровенных, звероватого вида мужиков. Их сытно кормили, хорошо одевали и называли гайдуками. Так вот, когда толпа или там толпишка крестьян заявлялась в имение к помещику высказать наболевшее, а заодно слегка пограбить, то обнаруживала мертвого барина, оттраханую во все щели, рыдающую барыню и барчонка, с поротой задницей или свернутой шеей, в зависимости от возраста и степени паскудства последнего. А вот, гайдуков уже не было, как будто ветром сдуло. И драгоценностей с деньгами народ тоже не находил, и лучших коней. Именно на них эти самые верные защитники давали деру вместо того, чтобы служить и защищать. Убегали быстрее лани, наниматься на службу к другому помещику.

Вот и мой деловой партнер, Андрюша Чирков, как видно, решил, что мне его не достать, потому что на него работает много-много мясистых дядей с пушками, а еще он умеет задействовать связи. Сейчас это называется административный ресурс. Уж не знаю, какую ему пришлось выложить сумму, но некогда родное управление начало на меня охоту. Откуда, спросите, мне это стало известно? Оттуда, никогда не жалел денег на информацию, на что-то другое, может, и жалел (бывшие сослуживцы всегда считали меня несколько прижимистым), а на нее — никогда.

Самое время разъяснить моему деловому партнеру, что платить все-таки придется. Думаю, даже уверен, то, что я собираюсь сотворить на этот раз, сломит его упрямство и толстяк, похныкивая, побредет в закрома за денежными знаками. Мелкими шажками, аккуратно перенося вес тела с ноги на ногу, я пересек двор и, прислонившись к стволу корабельной сосны, замер.

Для подобного рода визитов умные люди придумали специальный дресс-код, который я не стал нарушать. Именно поэтому я вижу ночью как кошка, моя одежонка совершенно не улавливается всякой новомодной инфракрасной хренью. Вот только таковой не наблюдается. Зато по двору бегают здоровенные лохматые псы, размером с хорошего теленка каждый. Один из них, пробегая мимо меня, повел носом и отвернул в сторону. Та аэрозоль, которой я опрыскался несколько минут назад, — тоже часть дресс-кода для джентльменов, предпочитающих наносить визиты ночью и без предупреждения. Одно плохо, минут через сорок ее действие пройдет и придется обрабатывать себя по-новой, не забыть бы.

Хорошо все-таки, что мой новый друг — не большой любитель всякой экзотики. А то рассказывали мне об одном богатеньком Буратино. У того по двору ночью разгуливал самый настоящий уссурийский тигр. Хорошо, так, гулял, правда, с одним из гостей его хозяина приключилась неприятность. Как следует поддав, тот вышел пропердеться во двор. Тигра потом целых три дня не кормили.

Поправил специальные очки и еле слышно застонал. Позавчера, где-то в это же самое время в меня стреляли и даже попали. Правда, пуля прошла насквозь и ничего такого серьезного не задела, все равно больно. А еще это серьезный повод задуматься над тем, что отсюда, в смысле, из России, пора линять. Быстренько заканчивать все дела, обрубать хвосты и поднимать паруса, как та бригантина из песни.

Не знаю, какой идиот оборудовал здесь систему наблюдения, но, все равно, большое вам спасибо, дорогой неизвестный друг. Сплошные дорогостоящие понты и куча дырок. В одну из них я и проскользнул на манер мышки-норушки, спустился в подвал и принялся колдовать над замком. Не то, конечно, чтобы колдовать, как известно, лучшая импровизация это домашняя заготовка. Я здесь уже не в первый раз, поэтому особых проблем не возникло.

Терпеть не могу взрыватели с таймером, всегда стараюсь лично контролировать процесс, но иначе, к сожалению, не получится. Когда все, что я запланировал, случится, лучше всего быть от этого места подальше: неизвестно, как далеко разлетятся осколки былой роскоши и, вообще, у меня и других дел хватает.

Как говаривал мой инструктор по минно взрывному делу, один из лучших в ремесле: «Вот эта х…на, п…т по той пое…не, а та уже е…т». Первый, сравнительно небольшой заряд я установил так, чтобы через шесть часов в результате направленного взрыва металлическая конструкция ударила по вентилю и сорвала его, в крайнем случае, повредила, и в помещение пошел газ. Через десять минут после этого сработает второе устройство, и дом улетит в космос. Правда, по частям. Оба заряда оборудованы «неизвлекайками», поэтому, если что, взрывы все равно состоятся, правда раньше запланированного срока.

Аккуратно запер за собой дверь и вышел наружу. Удачно разминулся с еще одним псом и заспешил прочь, по-старчески причитая про себя. Опять разболелось плечо и, вообще, устал я что-то от всей этой физкультуры, не мальчик уже. Хотя и не девочка, так что хватит ныть, недолго осталось мучиться.

Глава 28 Мент

Саню Андреева нашли на крыльце той самой дачи под Сергиевым Посадом. Смерть, как пишется в протоколах, наступила от «значительной кровопотери» в результате «колотой раны» в грудь. Его ранили метательным ножом, но перед тем, как потерять сознание, он успел один раз выстрелить. И попал, стрелял он здорово. Судя по следам крови, неизвестный, хотя какой к черту неизвестный, тот самый киллер отошел метров на триста от дачи, перевязался, добрался до спрятанной в километре от нее машины и уехал.

— Ох, Андреев, Андреев, — Гена поморщился. — Так и знал…

— Он погиб, — напомнил я.

— А то я не знаю, — махнул рукой. — К твоему сведению, Саня был…

— Твоим учителем, — не сдержался я. — Говорят, вы даже дружили.

— Попридержи язык, молодой, — Мякишев нахмурился. — Говорил же я ему, — что было сил треснул кулаком по столу. — Ты думаешь, я такая сволочь, не помню добра?

Я пожал плечами.

— Чтоб ты знал, юный друг милиции, я ему раз пять предлагал перейти на хорошее место, другие, чтобы туда попасть, знаешь, сколько заносят?

— Много? — предположил я.

— Сидел бы себе в тепле и уюте, бумаги подшивал да капусту косил, а он… Андреев у нас, видите ли, опер.

— Точно.

— Точно, — передразнил он. — Точнее не бывает. Ладно, Серега, иди, мне сейчас надо побыть одному. Иди, я сказал! — а я сделал вид, что не услышал.

— Дай мне это дело.

— Какое?

— Об убийстве майора Андреева.

— Ты в своем уме!?! — заорал он, да так, что у меня зазвенело в ушах. — Мститель, бля, неуловимый! — и уже тише: — Ты что, дурачок, тоже под травку решил? Один раз тот мужик тебя пожалел, во второй раз не прокатит, ты это понимаешь?

— Понимаю, — буркнул я.

— Если понимаешь, то прикинь кое-что к кое-чему. Кто ты против него, а?

— Никто, — признал я. Действительно, никто, ноль без палочки, лох и полное ничтожество.

— Вот, — ухмыльнулся половиной рта. — Уже лучше. Значит, так, завтра у всей управы по случаю… — нахмурился. — Рабочий день, а у тебя отгул. Побудь дома, водки выпей и побольше. Иди.

— Есть, — я встал.

— Перед уходом сдай ствол.

— Удостоверение можно оставить? — ехидно спросил я.

— Когда же ты, наконец, повзрослеешь, Луценко? — горько молвил он. — Топай, надеюсь, к понедельнику проспишься.

Я и потопал. Сдал ствол и вышел на улицу совершенно безоружный. Впрочем, это ненадолго. Хоть я и молодой, но все-таки опер, а у каждого опера должен быть свой арсенал. Вот и меня дожидается в одном укромном месте пистолет, новенький в масле «ТТ», не хреновая китайская поделка, а самый что ни на есть тульский и даже без заводского номера, память о тех временах, когда я топтал землю в районе. Тогда я изъял у одного крутого мэна полтора десятка таких вот игрушек, а сдал четырнадцать. Бывший владелец точного числа указать при всем желании не смог: его при задержании пристрелили.

Гена хотел знать, когда я повзрослею. Очень скоро, сразу же после того, как прикончу того урода. Саня Андреев был единственным в управлении, кто относился ко мне нормально и старался помочь, поэтому…

Поэтому для начала надо бы встретиться с бывшим напарником этого киллера, Ильиным, и поговорить. Давеча, в кабинете у Мякишева он держался суперменом, посмотрим, как запоет, когда я наеду по-настоящему. А водки я выпью потом, приду один к Сане, вылью стакан на могилу, накачу второй сам и все ему расскажу.

На работе у Ильина сказали, что он уже уехал домой, и я заторопился в метро. На дорогах, как всегда, пробки, так что я поспею раньше. Встречу этого перца у его же дома и поговорю, буду задавать вопросы, а он отвечать. И никуда он от меня не денется. Самое интересное, что я ни секунды в тот момент не сомневался, что скручу этого Ильина в бараний рог и выдою до последней капли.

Пока добирался до его дома, немного успокоился, а потому, заметил все и сразу. Ильина дома не было, но его уже ждали. Почему именно его? А кого еще, позвольте спросить? Как минимум, двое в темно-красной «девятке» у подъезда и еще один, одетый во все темное и спортивное, в темной же вязаной шапочке на башке, этажом выше его квартиры.

Я спустился вниз, вышел со двора, достал из кармана телефон и принялся давить на кнопки.

Глава 29 Инструктор по прозвищу Мастер

Обожаю уходить в отпуск с понедельника. Заканчиваешь работу в пятницу и сразу же начинаешь наслаждаться заслуженным отдыхом, за два с половиной дня до его официального начала. Постоянно это дело практикую и другим советую.

До пяти часов я успел в тот день провести занятия в двух группах, получить отпускные, позаниматься на снарядах, немного повозиться на ринге с непосредственным начальником. Иногда на Леню Свидерского накатывает, и он начинает ходить ко мне в зал. Когда-то он был не самым плохим бойцом, но это было когда-то. Теперь его хватает на половину раунда максимум, а во втором он начинает так громко дышать, что слышно с улицы сквозь шум машин и вой сирен.

Попрыгал, значит, с ним по рингу, позволил пару раз ударить себя по пузу и чуть больше раза сдержался, чтобы как следует не треснуть в ответ. А один раз слегка не сдержался.

— Ох, — сказал Леня. — У-у-у, — и схватился за канат.

— Извини, брат, — застеснялся я.

— Все нормально, — он разогнулся и даже попытался улыбнуться. — Ничего страшного, просто…

— Просто, надо чаще встречаться, — продолжил я, — …в зале.

— Тебя бы на мою работу, — привычно заныл Леня.

— Вот уж, спасибо, — на полном серьезе ответил я. — Мне и моей хватает.

Забежал разок в парилку, принял душ и стал собираться. Целых три недели отдыха, как бы его потолковей провести, может, съездить куда? Я еще не знал, что события примут такой оборот, что я действительно едва не уеду, причем, навсегда, потому что из некоторых мест не возвращаются.

До дома я добрался достаточно быстро. Если хорошо знаешь город, то не торчишь как последний гость столицы в пробках, а проносишься проходными дворами, переулками и закоулками. Эти маршруты не указаны в атласах и не вбиты в навигаторы, их просто надо знать. Я, например, знаю.

До дома оставалось совсем немного, когда запиликал телефон в кармане.

— Да.

— Привет, узнал? Это…

— Узнал, если не ошибаюсь, тебя зовут Сергей.

— Точно, — буркнул он. — Едешь домой?

— Домой, — признался я. — А что?

— Не советую, — заметил он. — Тебя ждут.

— Даже так, — и поинтересовался: — Жлобы в микроавтобусе?

— Приблизительно двое в «девятке», номерной знак… а еще один у твоей двери и со стволом.

— Ух, ты, — включил поворотник и начал перестраиваться в левый крайний ряд.

— Надо бы поговорить, — напомнил о себе Сергей.

— Завтра, называй место и время.

— Лучше бы сегодня.

— Извини.

…Я остановился в проходном дворе и принялся набирать номер. Трубку на той стороне взяли после третьего гудка.

— Слушаю.

— Добрый вечер, это я.

— Уже понял.

— Нештатная ситуация, у моего дома засада.

— Что случилось? — забеспокоился собеседник.

— Пока точно не знаю, но есть кое-какие подозрения.

— Докладывай.

— При встрече и, кстати, мне нужно пару-тройку дней где-то отлежаться, поможете?

— Да, — прозвучал после паузы ответ. — Думаю, что смогу что-нибудь придумать. Подъезжай через час, — и назвал адрес.

— Понял, — бодро ответил я. — Спасибо. Вот только, смогу быть часа через два.

— Почему?

— Колесо пробило, — на голубом глазу соврал и даже не покраснел.

— Через два часа там же, — собеседник, как всегда, был по-военному краток. — Конец связи.

На встречу, вообще-то, принято приезжать вовремя. В Москве из-за вечных пробок допускается опоздание до сорока минут. Хорошенькие девушки преспокойно опаздывают и на час, потому что уверены, что их будут ждать и на что-то надеяться. Менее хорошенькие всегда подкатывают вовремя, а потому, очень часто успевают ухватить за хвост ожидающих их, а иногда, даже не дождавшихся кого-то из хорошеньких. Люди моей бывшей профессии всегда приезжают на точку рандеву заранее, чтобы как следует осмотреться и понюхать воздух.

Я прикатил в Выхино за час двадцать до условленного времени, вылез из метро и принялся гулять. Мой недавний собеседник подъехал, причем тоже на метро, тридцатью пятью минутами позднее и также принялся расхаживать и вертеть головой. Извлек из внутреннего кармана куртки телефон и с кем-то поговорил, после чего встал под фонарем и замер.

А я, в свою очередь, расположился за ларьками и внимательно, как учили когда-то, принялся сканировать местность. Так, цыганки с картами, в смысле, с выводком детей, лица кавказской национальности, Держатся очень по-хозяйски, степенно беседуют, то есть размахивают верхними конечностями и что-то орут, при этом успевают проводить сальными взглядами любую особь противоположного пола от восьми до восьмидесяти лет. Ясно дело, горцы, у них с этим строго. Группа не совсем трезвых аборигенов что-то выясняет с другой группой примерно такого же состава и степени опьянения. Двое ментов, тоже не слишком трезвых. Машины, всякие и разные, в основном патриотических моделей, все-таки Выхино, а не Арбат. «Восьмерка», «Газель», ветхая «шоха» и… неужто? К выходу из метро подъехала темная «девятка», молодой невысокий, сухощавый парень вылез наружу и остановился неподалеку. Я принял чуть в сторону и осторожно высунул голову из-за ларька. Самое интересное, что номер этой колымаги полностью совпал с тем, что сообщил опер Серега. Сразу стало грустно.

В кармане задергался установленный на вибросигнал телефон. Я даже не стал заглядывать в окошечко, потому что и так было ясно, кто это.

— Ну, ты где? — озаботился собеседник.

— Все там же, — виновато молвил я. — Как раз собрался вам звонить.

— Ты где? — упрямо спросил он, видимо, очень хотелось знать.

— Тысяча извинений, — когда надо, и я могу быть вежливым. — Но у меня немного изменились планы.

— Что такое?

— Так, ерунда, — вполголоса, как будто опасаясь, что стоящий под фонарем услышит, ответил я. — Сегодня подъехать не смогу.

— Как так?

— Просто переночую в машине.

— Где?

— На стоянке в Измайлово, завтра у друга в гараже, а послезавтра с утра выйду на связь.

— Это опасно, — заявил он и скомандовал: — Давай-ка езжай сюда.

Щас, вот только глаза подкрашу.

— Послезавтра, — зачастил я скороговоркой. — Позвоню с утра. Еще раз извините, — и торопливо отключился.

Все еще под впечатлением от увиденного, я доехал до Текстильщиков, забрался в машину и покатил куда-то. Куда? А черт его знает, куда, куда-то, точнее не скажешь. Когда вырулил на Яузскую набережную, телефон опять подал признаки жизни.

— Да, — молвил я и уже не особо и удивился, услышав:

— Добрый вечер.

— Полагаете? — усомнился я.

— Значит, все понял? — усмехнулся он.

— Понял, как не понять, — отозвался я. — Извините за резкость слов, ну и гандон же вы, коллега. С напарниками, даже бывшими, так не поступают.

— Но-но, — расхохотался он. — Следите, сударь, за базаром, а то…

— А то что? — спросил я.

— А то обижусь и разрыдаюсь.

— А если серьезно?

— Хочешь по-серьезному? — он перестал смеяться. — Изволь. Я предлагал тебе поработать вместе? Предлагал. Помнишь, что ты ответил?

— Значит, — я перестроился, не знаю, зачем в левый ряд и сбросил скорость, — кто не с нами, тот против нас?

— Можно и так сказать, — согласился он. — А еще можно добавить, что ты меня, дружище, предал.

— Это я-то? — от удивления я аж закашлялся. — Знал бы ты, какие со мной и кто разговоры вел.

— Знаю, — прозвучало в ответ. — А о чем не знаю, приблизительно догадываюсь.

— Тогда в чем же дело?

— Понимаешь, — голос бывшего коллеги и тезки, вдруг стал мечтательным как у малыша, загадывающего, что же ему подарят на Новый год. — Я сейчас занимаюсь очень серьезным делом, такого у нас на службе не было.

— Скажешь тоже, — хмыкнул я. — Ты вспомни.

— Послушай, — у него вдруг изменился тон. — Давай сделаем так, сегодня же встретимся и поговорим. Ты мне нужен, понимаешь? Неделя работы и гонорар в «зеленый» лимон, прикинь.

— Прикинул, — я что-то забеспокоился. — Извини, это не мое. Считай, что я выдохся.

— Ну да, ну да, — хмыкнул он. — Это тебе не лохов на ринге пинать, Мастер.

— Зачем ты наслал на меня этих гоблинов? Решил переселить бывшего коллегу под травку?

— Ну, что ты, — грустно сказал он. — Какое там. Получил бы пару пуль в организм.

— Всего-то.

— Именно так, — согласился он. — И очень скоро опять бы тряс мышцей в зале. Жаль, что не получилось.

— Послушай, — я прибавил газу, протянул руку и ухватил с заднего сиденья сумку. — Ты же прекрасно знаешь, что я никогда против тебя не пойду. Делай то, что задумал и будь, Коля, счастлив… — переставил рычажок коробки скоростей на «D».

— Трудно быть счастливым, когда тебя предает напарник, — горько молвил он.

— Ну, извини, — я открыл дверцу. — Хочешь, я сегодня же куда-нибудь отъеду на недельку?

— Это ты меня прости, коллега, — душевно молвил он. — А насчет отъезда, идея хорошая. Прости, — еще раз сказал он, и я понял, что медлить дальше не стоит.

Повернул руль влево, а сам рыбкой нырнул из машины. Приземлился достаточно жестко, пару раз перекатился, а потом еще проехал несколько метров на заднице. Удачно, в смысле, ничего внутри себя не повредив, вписался в железное ограждение над водой и затормозил. Поднес телефон к уху:

— Что вы сказали, коллега, я прослушал.

— Уже все, — донеслось в ответ. — Извини, у меня звонок по второй линии.

Мой джип тоже врезался в ограждение, метрах в пятнадцати от меня, снес его, накренился, постоял немного и начал падать в воду. Не успели передние колеса машины коснуться темной густой массы, которая почему-то именуется Яузой, как раздался хлопок, потом рвануло. Я забросил телефон в реку, перекатился за каменный столб и замер, закрыв голову руками.

Глава 30 Убийца

По всем законам жанра я должен был в стельку нажраться в каком-нибудь шалмане, затеять хорошую, минут на пятнадцать, драку с молодыми и наглыми латиносами, а потом вернуться весь в крови домой, достать из бара бутылку текилы, снять со стены старое-старое фото конца прошлого века и, отхлебывая кактусовое пойло из горла, приняться нести всякую чушь, типа: «За тебя, напарник!» или «Прости, напарник!». А потом обязательно зарыдать в голос.

Какая ерунда. Помните старый, немного пошлый анекдот? Один мужик застирывал трусы и приговаривал: «Никому верить нельзя, даже себе нельзя». Бедняга просто хотел пукнуть, а получилось, что обделался. В положении, котором я оказался, верить, кому бы то ни было настоятельно не рекомендуется, а то получится много хуже, чем в том анекдоте. Перед тем, как покинуть эту страну, я зачищу всех, кого надо, и очень правильно поступлю. В новую жизнь надо уходить налегке, совершенно другим человеком, не обремененным грузом старых знакомств и связей. Иначе поступают только последние лохи, а мы с коллегой никогда ими не были. Кстати, о нем, вернее, о том, что с ним случилось. Прошу понять правильно, я не маньяк, не людоед и не вампир-кровосос, а просто обычный профессионал. А настоящий профессионал всегда старается пресечь потенциальную угрозу в зародыше. Не так давно в моем бывшем управлении принято решение найти и уничтожить одного натворившего всяких и разных дел киллера, то есть меня. Флаг им в руки. Нет, конечно, сойдись я в открытом бою с теми, кого отрядили по мою душу, шансов победить будет маловато. Только не собираюсь я выходить с ними на битву. Я вам не благородный рыцарь Айвенго и даже не рядовой Райан, которого весь фильм зачем-то искали. Я тот, кого как бы никогда не было, и меня этим охотникам за привидениями нипочем не найти. Уже не найти, потому что сегодня вечером я перерезал последнюю ниточку, за которую можно было потянуть.

Когда-нибудь, лет эдак через тридцать, буду время от времени доставать старое фото в рамке под стеклом и пускать на него слезу, любуясь нами, такими молодыми и зелеными. Почему, спросите, под стеклом? А чтобы соленые стариковские слезы не разъели бумагу.

Я набрал номер, трубку на той стороне взяли не сразу.

— Ну, что еще?

— Здравствуй, дорогой, — душевно молвил я. — Соскучился?

— Если б ты знал, парень, — за прошедшее время мой друг Андрюша явно осмелел, — как ты мне надоел.

— Обижаешь, — горько, со слезой, проговорил я. — И хамить начал. Как бы не пожалеть.

— Себя пожалей, — веско молвил тот. — Самое время начинать.

— Да ты, никак, меня пугаешь?

— Дураков не пугают, — прозвучало в ответ. — Их учат.

— Круто, — восхитился я. На столе пискнула и тут же замолчала вторая трубка. — Минуточку. — Нажал на кнопку и прочел сообщение: некто поздравил меня с днем ракетных войск и артиллерии. — Ты еще здесь?

— Говори что надо, и побыстрее, — через губу ответил дорогой собеседник. — У меня мало времени.

— Во сколько ты обычно просыпаешься?

— А тебе какое дело?

— Постарайся завтра продрать глаза пораньше, тебя ждет сюрприз.

— Это все? — строго спросил он.

— Почти, — любезно ответил я. — Рано ты, жирный, обрадовался и, к слову сказать, совершенно напрасно. Вот теперь все, — и отключился.

Глава 31 Мент

Оружие, как известно, любит ласку, чистку и смазку. Хороший солдат никогда об этом не забывает. Я когда-то был именно таким. «Хороший ты, Луценко, солдат», — не раз говаривал мой бывший ротный, только каждый раз за этим следовало очередное «но». «Но дурак…» — молвил он, когда я попросил у него рекомендацию в школу милиции.

Может, и дурак, но хороший. Разложил на кухонном столе газетку, извлек из сумки сверток. Развернул его, достал «ТТ» и принялся его разбирать. Ствол слишком долго лежал без дела, самое время, начинать готовить его к бою. Для начала встречусь завтра с этим Ильиным, поговорю о том, о сем, потом постараюсь вытащить его для продолжения беседы в одно тихое место. Мой агент в очередной раз «зашился» и укатил подальше от дружков и собутыльников к родным в Пензу, а ключи от двухкомнатного клоповника в Марьино оставил мне. Вот там-то мы и пообщаемся с господином суперменом. Посмотрим, каким отважным он будет под стволом.

Вечером звонил Гена, приглашал к себе, посидеть с ребятами, помянуть Сашку. Как положено, по-русски. Я отказался, соврав, что уже принял на грудь намного больше положенного. Что-то не захотелось переться через весь город, чтобы пить водку и пускать сопли на скатерть. Если так положено поступать с погибшими по-русски, можете считать меня диким горцем. Не так давно мне довелось разок-другой побывать на Кавказе, так там в случае гибели своих принято проливать не слезы, а кровь убийц. Очень, считаю, правильная традиция.

Закончил возиться с пистолетом, поднялся с табурета и пошел в прихожую. Положил его во внутренний карман куртки, отпихнул ногой сумку со сменой белья и двумя парами носок, всем тем, что необходимо вышедшему на тропу войны мстителю, и отправился спать. Разделся, залез под одеяло и привычно обнял жену. Татьяна что-то проворчала и отодвинулась. Такое впечатление, что она не поверила в красивую историю о внезапной, буквально с завтрашнего дня командировке в область.

Глава 32 Инструктор по прозвищу Мастер

— Однако, — Галина сдвинула очки на лоб и еще раз с большим интересом посмотрела на меня.

— Извините за неофициальный костюм, — слегка покраснел я.

— Ничего, вам даже идет.

Не в моих привычках делиться навестившей меня опасностью с посторонними, но…

Несколько дней назад, я не совсем по своей воле заглянул в милицию, где поимел довольно неприятный разговор с тамошними операми. Меня слегка пугали, обещали заковать в железо, надавать палкой по жопе, затолкать ее же туда же и много еще чего, не менее приятного. Когда вышел оттуда, то не нашел ничего лучшего, чем пойти в кабак. Там я и встретил ее. В компании двоих крупных, пузатых мужиков. Кавалеры явно имели на нее определенные виды, а она, не менее явно тяготилась их обществом. Тут-то во мне и проснулся рыцарь. Выпил рюмашку, зажевал грибком и пошел на выручку.

— Вот ты где, — наклонился и чмокнул даму в щечку. — А я тебя везде ищу.

В драматургии это называется паузой. Все застыли, мужики от наглости незнакомца, дама — в раздумье, а я в ожидании продолжения. Наконец она, посчитав, видимо, что мое общество окажется менее обременительным, решилась.

— Ну, наконец-то… — повела плечом, пытаясь сбросить лежащую на нем руку, безуспешно. — Где тебя черти носили?

— Пробки — уклончиво ответил я. Двумя пальцами прихватил ту самую руку и слегка, где надо, надавил.

— Ой — сказал герой-любовник, убрал руку и принялся массировать там, где стало немного больно.

— Пошли, что ли? — аккуратно поддержав ее под локоток, помог подняться.

— Э, мужик, — раскрыл рот второй, — я не понял…

В ответ я, как смог, обворожительно улыбнулся и слегка поиграл мышцами груди.

— Нужны проблемы? — спросил вкрадчиво и ласково. Тут же добавил: — Если да, только намекни.

Они и сникли, опустили глазки в тарелки с недожеванными салатиками и дружно сделали вид, что так и надо. Да здравствуют регулярные физические нагрузки и богатое белками питание! Несколько лет назад, когда я был абсолютно обычным с виду мужиком, эти двое обязательно распетушились бы и постарались, как это принято сейчас говорить, слегка меня наказать. Дружной компанией мы вышли бы из зала, и мне пришлось бы вбивать их толстые задницы в унитазы или вколачивать физиономии в писсуары. А так, вопрос разрешился сам собой.

— Спасибо, что не давали девушке скучать, — изысканно схамил я напоследок, и мы пошли к моему столику.

— Возьмите шампанское, — безнадежно вякнул вслед один из отвергнутых.

— Она такое не пьет, — отрезал я и на прощание самую малость поиграл мышцами спины.

— Спасибо, — молвила чудесно спасенная. — Скажите, вы супермен?

— А еще я человек-паук, — сознался я. — Шляюсь по кабакам, спасаю прекрасных незнакомок, — пододвинул даме стул.

— Часто здесь бываете? — достала из сумочки сигареты и прикурила от моей зажигалки.

— Редко, — покачал головой. — Даже слишком. Просто захотелось в кои веки, поужинать за нормально сервированным столом и, вообще, побыть среди людей… — услышал негромкий смех и удивленно посмотрел.

— Как принято говорить, та же самая фигня, — стряхнула пепел. — Получила премию, решила гульнуть с подругой, а та в самый последний момент позвонила и сказала, что прийти не сможет, — поморщилась. — Опять муж не пустил, он у нее ревнивый.

— И она это терпит?

— Она его любит, — улыбнулась и стала еще красивей. — Еще раз спасибо, что выручили. Эти двое едва не заговорили меня насмерть.

— Клянусь, — я приложил руку к сердцу. — Весь вечер молчать как рыба лосось.

— Это не обязательно, только, бога ради, — она подняла глаза к потолку, — ни слова о понгах, шортах и продольных пилах.

— Понятия не имею, что это такое…

— Галина, — представилась она.

— Мир финансов для меня темный лес, Галина… — признался я.

— Вот и чудно…

— Николай.

Мы поужинали, поговорили о том, о сем, вышли из ресторана и направились пешком к ней. Возле старинного дома со смешными маленькими балконами в Уланском распрощались. Напрашиваться на чашку кофе к человеку, только что пережившему налет биржевых брокеров, было бы верхом свинства. Поэтому я просто спросил, по какому номеру можно позвонить и убедиться, что общение с ними прошло без последствий для здоровья. Услышал его, запомнил, пожал протянутую руку и убыл восвояси в, можно сказать, приподнятом настроении. Хорошо все-таки быть героем.

Через минуту на набережной уже образовалась пробка, всем проезжающим было интересно поглазеть на засасываемые густой грязной водой останки того, что в недалеком прошлом называлось внедорожником. Народ начал вылезать из машин, я тоже покинул свое укрытие и стал толкаться среди зевак. А потом тихонько принял в сторону и был таков. Поднялся по тропинке наверх, подрагивая от холода, быстренько переоделся, покидал мокрые, покрытые осенней московской грязью шмотки в сумку и стартовал трусцой в сторону Дворцового моста. Прикупил по дороге литровую бутылку минеральной, вымыл руки и умылся. На середине моста сбросил сумку вниз, она булькнула и сразу же затонула, а как иначе, если поверх грязного тряпья, не так давно бывшего довольно-таки приличным костюмом, я уложил крупный осколок бордюрного камня.

Вышел из метро на трех вокзалах, разжился никотином в ларьке с веселенькой надписью под прилавком «Сигареты, табачок — покурил и ништячок».

Постоял, покурил и, действительно, немного успокоился. И понял, что ни в какое Щелково к Юрке Корчажкину я не поеду. Лет шесть назад мы с коллегой были у него в гостях, так что при необходимости он меня там без проблем разыщет. Что-то уж больно всерьез взялся за меня бывший напарник, сам не пойму, зачем. А пока не пойму, лучше где-нибудь отлежаться. Где только, вот вопрос.

Есть только одно место, о котором никто не догадывается, да и сам я этот адрес знаю не полностью, зато помню телефон.

— Алло, — устало проговорили в трубку.

— Добрый вечер, Галина.

— А, супермен, — к моему искреннему удивлению, звонку она явно обрадовалась.

— Понимаете… — начал я, но меня тут же перебили.

— Николай, вы опять должны меня спасти!

— Что случилось? — оторопел я.

— Вы можете прямо сейчас прийти ко мне?

— Конечно.

— Замечательно, — и продолжила деловито: — Цветы покупать не надо.

— Почему?

— Потому что они невкусные.

— Не понял, — снова удивился. — Вы что, голодаете?

— Не то слово, вторые сутки не вылезаю из-за компьютера, а в холодильнике только тюбик горчицы и полбутылки подсолнечного масла, — и заголосила жалобно: — Выручайте, а? На Чистопрудном возле метро есть магазин, там столько всего вкусного…

— Еду, — коротко, как и подобает герою, ответил я.

— А летать не умеете? А то очень кушать хочется.

— Тогда лечу. Что купить-то?

— Что захотите и обязательно килограмм говядины. Когда будете?

— Скоро, сообщите номер квартиры.

Дверь открыли сразу же после звонка, такое ощущение, что меня очень ждали. На пороге стояла хозяйка в милом домашнем халате, шлепанцах и большущих очках на милом, римской формы носике.

— Добрый вечер.

— Добрый, — отозвалась она, сдвинула очки на лоб и с большим интересом посмотрела.

— Извините за неофициальный костюм.

Я переоделся в то, что было в сумке, а там у меня было только то, в чем я проводил занятия и просто шлялся по залу. Так что видок у меня был еще тот, прямо как у тех темноволосых юношей, что так любят кучковаться по вечерам у метро и демонстрировать окружающим собственную крутость. В китайских спортивных костюмах, штанишках обязательно в облипку, спортивной обуви с высокими, до колен берцами. Ходят туда-сюда большими и малыми группами, походкой пингвинов, дескать, руки к бокам из-за слишком мощных мускулов спины, прижать не получается. Все они якобы борцы и очень опасные по жизни люди. Смех, да и только. Нет, конечно же, среди этой публики попадаются спортсмены и даже чаще, чем блондины в Китае, но не намного чаще.

— Еще раз извините.

— Проходите уже, — она шагнула вглубь квартиры, а я исполнил команду и прошел.

— Понимаете…

— Потом, — перебила она. — Сначала что-нибудь съедим. Говядину купили?

— Конечно.

— Замечательно, — обрадовалась Галина. — А то Джону нельзя свинину.

— Джону, — удивился я. — Кто такой Джон?

— Чистокровный англичанин, — прозвучало в ответ. — Милый, выйди поздороваться, у нас гость.

Послышалось странное цоканье, и на пороге комнаты появился он, рыжий, красавец. Квадратная морда, белая грудь, лапы колесом. Встал и принялся с ленинским прищуром озирать гостя, то есть меня. Сразу можно было понять, что в принципе против меня он ничего не имеет, но и баловать не даст. «Смотри, мужик, — послышалось невысказанное. — Пришел в гости, так и веди себя как в гостях. А то могу и в ляжку вцепиться или… — тут он усмехнулся. — Уже разулся? Отлично. Если что, могу и в ботинки нагадить». Я кивнул, дескать, не извольте, дяденька, беспокоиться, все понял и понял правильно.

Пока она заканчивала работу, я гремел посудой на кухне. Через каких-то полчаса все было готово. Мы сели за стол и я, непонятно почему, вдруг взял и рассказал ей все, как случайному попутчику в поезде или соседу по столику в заплеванном пивняке, куда заходишь раз в пять лет. Не все, конечно, но очень и очень многое, даже то, что, как мне казалось, давно уже утонуло в памяти.

— Почему он все-таки решил тебя убрать? — за беседой мы как-то незаметно перешли на «ты».

— Понятия не имею, — честно ответил я. — Еще об этом не думал.

— А как же офицерская честь, совесть, в конце концов?

В ответ я просто хмыкнул. Искать у моего бывшего совесть с честью, выяснилось, дело достаточно неблагодарное. Все равно, что шарить за пазухой у одной, постоянно мелькающей по ящику, светской львицы. Ничего там такого интересного не выросло.

— Что собираешься делать?

— Еще не решил, — пожал плечами. — Вариантов не так уж и много: или драпать или… Завтра решу.

— Почему завтра?

— Потому что завтра я уйду от тебя, найду какое-нибудь тихое место, и вот тогда начну размышлять, как жить дальше.

— Давай еще выпьем?

— Кто бы возражал, — ухватил пузатую бутылку и наполнил рюмки.

— За что будем пить? Как там у вас принято, за смерть врагов, за Родину, за боевое братство, за?..

— И где ты только этого нахваталась? — быстренько выпил и закусил колбаской.

— В книгах, где же еще? — немного отхлебнула из рюмки. — Скажи мне честно, Николай, ты действительно служил?

— Да, а что?

— Что-то непохоже, — хихикнула. — Настоящий герой из крутого романа сейчас обязательно заскрипел бы зубами, произнес страшную клятву, а потом…

— Достал из заднего кармана портков гранатомет и принялся протирать его занавеской, — продолжил я. — Ты действительно читаешь эту муть?

— А что прикажешь делать? — удивилась она. — Это, между прочим, моя работа. Как, по-твоему, я могу редактировать книги, не читая?

— Почему-то всегда думал, что такие красавицы как ты должны работать исключительно с любовными романами.

— Дамские романы про большое и светлое чувство у нас редактирует пятидесятилетний мужик, пьяница и матерщинник, — сдержанно поклонилась. — Но за комплимент спасибо.

— Чудеса, да и только, — покачал головой. — Тогда скажи…

— Нет, это ты скажи, — перебила Галина. — Ты бывал ранен?

— Пару раз, не очень сильно.

— А клиническая смерть у тебя случалась?

— Что? — я вытаращил глаза.

— Так, да или нет?

— Конечно же, нет.

— Ну, — разочарованно протянула она, — выходит, ты самозванец. Вот, — взяла с подоконника книгу и протянула мне. — Полюбуйся, каким должен быть настоящий герой.

Я взял книгу и действительно принялся любоваться, благо было на кого. Знойный мужчина с массивной нижней челюстью и легкой вековой печалью во взоре. Набор значков, медалей и орденов на молодецкой груди. Пять нашивок за ранения, одна желтая за тяжелое и четыре красные.

Надо же, автор аж тридцати двух романов, сюжеты черпает исключительно из собственной биографии разведчика и диверсанта. Лауреат, кавалер почетной медали, драматург, актер, поэт и композитор, круто.

— Между прочим, перенес четыре «клиники», — ехидно молвила госпожа редактор. — Не то, что некоторые.

— Да, уж, — пристыжено развел руками. — Что сказать? Богатыри не мы.

Интересно, если этот деятель умудрился четыре раза побывать на том свете, почему у него только одна нашивка за тяжелое ранение? Получается, что последующие три несостоявшиеся смерти он переносил на ногах, весело и непринужденно, как гусары позапрошлого века — триппер, так сказать, не вылезая из седла.

Насколько мне известно, несколько лет тому назад мой спарринг-партнер и приятель, Володя Лопатин, позывной Боксер, словил под сердце пулю. Какой-то подонок выстрелил в его любимую женщину, а он заслонил ее и принял заряд на себя. Пуля ударила в бронежилет, не пробила, но от страшной силы удара сердце у Володи остановилось, правда, потом опять заработало. К чему я это? Да к тому, что после этого он долго восстанавливался и даже полежал в госпитале. Как видно, лауреат и кавалер сделан из другого, более прочного материала, нежели какой-то там Лопатин.

— Жалко, — с большим сожалением молвил я, возвращая бестселлер владелице. — Очень, очень жалко.

— Ты о чем?

— Жалко, говорю, что в этой ситуации оказался не этот герой-разведчик, а я, — глянул на часы. — Что-то мы, Галина, заболтались, — взял со стола бутылку. — Давай-ка еще по чуть-чуть и баиньки. Если ты не против, я подремлю в кресле под охраной, — попытался двинуть ступней, но безуспешно. Спящий на ноге Джон, не просыпаясь, грозно зарычал и продолжил храпеть.

— Погоди, еще один вопрос, — мы проболтали до утра.

Глава 33

— Как самочувствие?

— Терпимо, — коротко ответил Силин и поежился.

Этим вечером он, как обычно, задержался на работе до одиннадцати просто потому что все, и шеф, и подчиненные к этому привыкли. Сидел, погасив свет, оставив гореть только настольную лампу, и думал. Благо, было о чем. Потом, глянув на часы, вызвал из гаража машину и поехал домой, пить ставший за годы финансового благополучия привычным, вискарь и опять размышлять. Когда-то так мечтал о том, что настанет время, и он будет ездить не на трамвае, а на иномарке и чинно отхлебывать по вечерам «Гленливет» из широкого хрустального стакана, а не давиться мерзкой водчонкой. Сейчас бы он с радостью отдал половину оставшейся жизни за то, чтобы вернуться в те нищие времена.

Машина остановилась у подъезда.

— Заедешь завтра в половине десятого, — распорядился Силин, открывая заднюю правую дверь.

— Если ничего не случится, — вякнул, не подумав, водитель.

— Типун тебе на язык, дурак, — буркнул он, вышел из автомобиля и направился к подъезду.

Набрал код, дверь отворилась. Вышел из лифта на двенадцатом этаже и подошел к двери своей квартиры. Звонить не стал, там его не ждали: жена вот уже полгода, как гостила в Самаре у мамы и, судя по всему, возвращаться домой не собиралась. Дочь с мужем второй год работали по контракту в Южной Корее. Вставил ключ в замочную скважину, приоткрыл дверь и… и все.

Очнулся в полной темноте в собственном любимом кресле. Попытался встать.

— Не надо, — раздался негромкий голос за спиной. — Сидите спокойно и с вами ничего не случится.

— Очень хочется верить.

— Как самочувствие?

— Терпимо, — коротко ответил Силин и поежился… — Только что-то прохладно.

— Это нормально, — успокоил его неизвестный… — Скоро действие препарата закончится и сразу станет теплее.

— Ну, тогда все в порядке.

— Кстати, хорошо держитесь, чувствуется школа.

— Душевно сидим, — хмыкнул Силин. — Приятно беседуем.

— И не говорите, — отозвался неизвестный.

— Так, может быть, — предложил хозяин квартиры, — все-таки включите свет, полюбуемся друг другом, выпьем виски?

— А почему бы и нет, — свет зажегся.

— А, черт, — Силин принялся тереть глаза. — Как больно-то! Скажите, вы использовали?..

— Вы не знаете этого препарата.

— Даже так, — осторожно открыл глаза, поморгал и с интересом уставился на сидящего перед ним человека. — Так вот вы какой, Климов, — изумился. — Погодите, кого-то вы мне напомнили, смутно…

— Тсс… — гость поднес палец к губам. — Ни слова больше об этом, — встал. — Если не возражаете, я сам схожу за выпивкой.

— Насколько я понял, — Силин залпом закинул в глотку изысканное шотландское пойло, как стакан с каким-нибудь портвешком, — вы пришли поговорить, — и потянулся за добавкой.

— А вот пить сегодня я бы не советовал, — гость проворно подхватил бутылку.

— Это еще почему?

— Скоро у вас произойдет ЧП, так что вам надо быть в форме.

— Еще двести граммов и я буду именно в ней.

— Уверены?

— Более чем, — с удовольствием набулькал себе полстакана. — Видите ли, Николай, я знаком с самим собой более полусотни лет и успел себя за это время достаточно хорошо изучить.

— Вам виднее, — молвил гость, поднес стакан к губам, отхлебнул. — Недурно. Ну-с, на чем мы остановились?

— На том, как же вы все меня достали! — Силин ополовинил дозу и закурил.

— Имеете в виду мой наезд на вашего хозяина?

— И это тоже, — с остервенением загасил сигарету и достал следующую. — Неужели вы не понимаете, что Чирков платить не будет?

— Ошибаетесь. Этой ночью, — посмотрел на часы, — вернее, ранним утром кое-что случится, и он разом поумнеет.

— Да? В таком случае, зачем вам я?

— Дело в том, что после этого произойдет еще что-то, — сделал еще один крохотный глоток. — Вот тут-то мне и понадобится ваша помощь.

— А что будет потом? — хмуро спросил Силин.

— Сейчас расскажу.

Гость встал и направился в прихожую, хозяин, как человек воспитанный, последовал за ним.

— Последний вопрос.

— Слушаю необычайно внимательно, — рука гостя замерла на ручке двери.

— Мне кажется, что за сотрудничество следовало бы немного приплатить.

— А, вы об этом, — рассмеялся. — Я предлагаю вам больше, чем все деньги мира. Догадываетесь, что?

— Жизнь, — буркнул Силин. — А где гарантии…

— В отсутствии мотивов, — начал открывать дверь. — И, потом, за долгую и беспорочную службу у господина Чиркова вы, уверен, достаточно наворовали, впору самому поделиться, — хмыкнул. — Так вот, все эти деньги я великодушно оставляю вам. Всего доброго, — вышел в дверь и был таков.

Глава 34 Мент

Загрузился в полупустой вагон метро, поставил на колени сумку и сам не заметил, как вырубился. Этой ночью поспать не получилось. Совершенно. Сначала мы с женой ссорились, потом мирились, а под утро принялись жадно, как в последний раз, разговаривать.

Проснулся от того, что кто-то от всей души наступил на ногу. «Осторожно, двери закрываются. Следующая станция Китай-город». Решил было подремать еще пару минут и даже закрыл глаза, но тут…

— Короче, я его замочил, — проорал в трубку стоящий в метре от меня долговязый тощий подросток. Я сделал стойку и прислушался. Он меж тем продолжал орать, как потерпевший: — А потом еще троих.

— Из чего? Из «калаша», а тех из «Глока»… — вагон качнуло, убийца едва не улетел. Самое интересное, и не думал замолкать. — Потом братаны «маслят» подкинули, так еще двоих уделал. Что? Нет, не один, Мамонт помог, без него вообще жопа. — Кажется, что-то начал понимать.

— Да, потом дошел до чек-пойнта, сохранился и все, шандец. Спать еду, — чертовы геймеры, мочат друг дружку налево и направо, а я меня едва инфаркт от всего этого не вышел.

От услышанного мигом взбодрился, уселся поудобнее и принялся глазеть по сторонам. За последние несколько лет в московском метро все стало иначе. Раньше, всего несколько лет назад, пассажиры, что сидячие, что стоячие, читали. Сейчас, в основном, дремлют, слушают через наушники музыку или возятся в своих мобильниках. А еще разговаривают, легко перекрывая шум поезда.

— Ты же знаешь, — визгливо сообщила на ухо одна прыщавая девица, в сапожищах до задницы, другой, в сиреневых, обтягивающих кривоватые конечности, лосинах. Таких, приехавшие в Москву на полмесяца раньше, презрительно именуют принцессами из Лимитогорска, — у нас с ним были отношения.

— Да, Надя.

— Они меня напрягали, а его не напрягали. Ты понимаешь?

— Конечно, Надя

— Ну вот, я такая и говорю, почему тебя не напрягают наши отношения? Меня они напрягают, а тебя не напрягают.

— Ну, Надя…

— А он, такой, говорит, меня они не напрягают, а я говорю, тогда и меня не будут напрягать наши отношения.

— Ох, Надя…

Аж заслушался, едва успел выскочить на «Тургеневской». Пробежал подземным переходом, вынырнул на поверхность и перешел через дорогу. Свернул в узенький переулок и спустился по ступенькам. В маленьком кафе, на шесть столиков всего, меня уже ждали. Одетый во все новое: джинсы, свитер, куртку (и ботинки тоже, я не поленился и посмотрел) Ильин клевал носом за столом. Такое впечатление, что этой ночью он тоже не сомкнул глаз.

А потом все пошло не так, единственным логическим продолжением нашей милой беседы могла быть только хорошая драка, вернее, учитывая разницу в подготовке и весовых категориях, зверское избиение одного из нас. Сами догадайтесь кого.

И тут бармен включил висящий под потолком телевизор.

Глава 35 Инструктор по прозвищу Мастер

Вот только этого мне и не хватало, самого настоящего Хуана Маркадо, мстителя из Техаса местного разлива. Юноша приперся на встречу с красными от бессонницы глазами (как видно, не одному мне не удалось поспать этой ночью), жаждой мести в сердце и стволом под курткой, за поясом сзади, у поясницы. Очень даже заметным опытному глазу. И тут мне сделалось страшно. За него, желторотого. Мальчик захотел свести счеты с бывшим коллегой. С тем же успехом со своей жалкой пукалкой он мог выплыть по-собачьи в открытое море и сразиться в честном бою с авианосцем.

— Он убил моего друга, ты понимаешь? — смотрел на меня и в глазах у парня блестели слезы.

Понимаю, дорогой, как не понять. Коля вообще много кого убил. Сначала на службе с моей помощью, а потом уже самостоятельно. И тебя, дурачка, обязательно пришьет, как пуговицу к ширинке. Если тебе, конечно, посчастливится выйти на след. А ведь может и получиться. Мой собеседник, по всему видно, являл собой редкое исключение из общего числа, то есть был толковым и хватким опером. Именно поэтому я и решил ему помочь. В смысле, помочь остаться в живых, потому что единственной возможностью для него выжить в драке с моим бывшим, это на ту драку не выйти. А не выйти на нее он сможет только, если проведет несколько ближайших недель на больничной койке.

— Что молчишь? — никак не мог уняться он.

Потому и молчу, что грустно мне. Калечить сотрудника милиции — дело, между прочим, подсудное. Единственным вариантом, позволяющим мне как-то от этой перспективы увернуться, является банальная драка. И начать ее должен именно он. А уж потом я сломаю ему руку и, на всякий случай, ногу. Сам вызову «скорую», и сразу кое-кому позвоню. Пусть отмазывают, не только я кое-кому кое-что должен. Есть и у меня должники.

— А что тут говорить? — лениво молвил я. — Понимаю, ментовское братство, вместе бабки стригли, водку пили, наша служба и опасна, и трудна, честно жить не хочет… Только при чем тут я?

— Не понимаешь?

— Не, не понимаю, — рассмеялся ему в глаза. — Где уж нам, мы люди темные, в ПТУ имени Евсюкова не обучались.

— Что ты сказал? — прошипел он.

— Ты все прекрасно расслышал, — откинулся на стульчике и с хрустом потянулся. — Боже мой, какие мы грозные, — растянул рот в глумливой усмешке. — Ты еще зубками поскрипи, щенок.

Если бы кто знал, до чего мне было хреново. Издеваться над хорошим парнем, у которого погиб друг, какой же я все-таки, подонок. А что прикажете делать? Скорее бы уж все началось и закончилось. Сейчас он даст мне по морде, иначе просто не сможет поступить. Этот удар я с удовольствием словлю, а уж потом…

Бармен посмотрел на часы и включил висящий под потолком телевизор, на экране появились какие-то руины, что-то у кого-то в очередной раз взорвали. Нажал на кнопку, руины исчезли, зато на экране появились три откровенно шлюховатого вида девки, одетые в некое подобие рыбачьих сетей. И сразу затянули что-то веселое, жизнерадостно потряхивая вылезающими из-под них (в смысле, сетей) силиконовыми прелестями.

— Переключи обратно, — попросил я и зарычал во весь голос, поняв, что делать это ему не хочется. — Назад переключи, я сказал!

Я перехватил летящую прямо в челюсть руку возле собственной физиономии и немного довернул. Потом распустил захват и оттолкнул. Он рухнул на стул.

— Погоди, Серега, — уже нормальным тоном попросил я и рявкнул бармену: — Звук погромче!

«…одной из версий причиной взрыва явились утечка газа…».

— Что такое? — удивился Сергей, потирая руку.

— Подожди!

«В результате взрыва погибли двенадцать человек, в том числе, трое детей. Возбуждено уголовное дело, проводятся…». Дальше все ясно, возбудили, осудили, объявили, как водится, «Перехват-антитеррор» и принялись составлять фотороботы. И хрен у кого-либо что-нибудь получится. В России живем.

Почему, спросите, я вдруг задергался? Еще до того, как парень за стойкой начал переключать каналы, мне удалось углядеть на заднем плане одного человека. Того самого, что сначала навестил меня в «Стали», а потом прислал каких-то танцоров диско. Только на сей раз, он был не в красивом длиннополом пальто, а в суровой куртке с камуфляжными разводами. Я обхватил руками голову и застонал в голос.

— Что с тобой? — перепугался Сергей.

— Уже ничего, — перестал прикидываться безутешной вдовой из индийского кино и опять стал самим собой, точнее, тем, кем был несколько лет назад.

Так вот почему бывший коллега так торопился отправить меня на тот свет. Прекрасно, сволочь, знал, что мне было глубоко по барабану, когда он крошил всяких там успешных и авторитетных, но вот гибель ни в чем неповинных мирных я никогда ему не прощу и приму меры. В нашу последнюю, совместную с ним операцию, такое делать приходилось. Один, сорвавшийся с резьбы боевой пес, превратился в людоеда и принялся крошить налево и направо. Тогда мы справились, глядишь, и сейчас не облажаемся. Жаль, только, что верный напарник и коллега, бывший коллега, не со мной. Он теперь и есть тот самый людоед.

— Значит, хочешь отомстить?

— Да, — смотрел на меня расширенными от удивления глазами. Парень никак не мог понять, что же такое со мной произошло.

— Если так, иди домой и напейся, ты мне не нужен.

— Это почему?

— Да потому что тут надо не пошло мстить.

— Почему пошло?

— Не перебивай, — рявкнул я. — Мы должны сработать и, по возможности, грамотно. Ты говорил, что его ищут в моей бывшей конторе?

— Да.

— Не найдут, — уверенно заявил я. — Сто лет будут искать и не найдут.

— Это почему?

— Потому, — устало ответил я и поднял руку, подзывая официантку. — Два двойных кофе.

— Так все-таки почему?

— Потому, что не знают, где искать.

— А ты, получается, знаешь?

— Типа того, — если уж, сам того не желая, я стал тем, кем был раньше, боевым оперативником, а не пижоном-инструктором, то и мозги у меня заработали как когда-то. И я понял, почему тезка и бывший так торопился со мной расстаться. — Ты, кстати, в курсе, что у тебя могут быть неприятности по службе?

— Ага, — легко ответил он.

— Если так, — и протянул ему руку, — значит, побарахтаемся, — и сам засмущался от красоты сказанного.

Если бы не этот взрыв в Подмосковье, я бы спокойненько залег на дно и лежал там как рыба пескарь до самого окончания всей этой заварухи. Теперь, боюсь, не получится, драка между бывшими коллегами получается неизбежной как наступление зимы. Что ж, драка так драка. Другое дело, что шансов победить в ней с гулькин хрен.