Коллекция страхов прет-а-порте

Глава 14

Марта Маккалоу, в девичестве Киселева, готовила себе «лечебный» чай. Залила кипятком несколько крупинок заварки. Плюхнула в чашку четыре ложки молока. Потом – пару зернышек аниса… Понюхала, поморщилась – ну и дрянь! До чего же ей надоели все эти правильные напитки!

Марта вспомнила, как когда-то, очень давно, они с мамой чуть не пять часов стояли в очереди за настоящим индийским чаем «со слоном», – и грустно улыбнулась. Ох, как бы хорошо сейчас выпить того «слона»! Две ложки заварки на чашку, а сдобрить – коньяком…

В кухню заглянула Хельга – домоправительница, Великий Советчик и Цербер. Покосилась на Мартину кружку, укорила:

– Чего не позвали? Я бы сама все сделала…

Нет уж, увольте. И без того тошнит от въедливых Хельгиных вопросов и вострых глазок – еще звать ее, чтобы чай приготовила… К тому же напиток в исполнении домоправительницы годится только на помои: сплошное ненавистное молоко, а собственно чаю – два микрона.

Кисломолочные продукты Марта ненавидела с раннего детства – еще с тех времен, когда родители вливали в нее обязательное какао с пенками на завтрак. И в нормальной жизни она послала бы всех докторов, вещающих о полезности мерзкого напитка, на три буквы – или, по-местному, «на фак». Но сейчас Марта жила не для себя, а для Дэри. Дэрика, лапочки, самого красивого, сладкого, любимого сыночка. А Дэричек, котенок, так обожал приникать к ее груди! Так сладко чмокал, так нежно обхватывал ее крошечными ручками… Но грудного молока, любимого сынулиного лакомства, не хватало – не девочка все-таки, тридцать семь стукнуло. Вот и приходилось, как врачи говорили, лактацию стимулировать, употреблять невкусные «правильные» напитки…

Но для сына Марта была готова на все. Хоть на ужасный чай с молоком и анисом, хоть на мучительные сцеживания, и даже на то, что свобода (а за нее она в свое время билась с муженьком, Риком, не на жизнь, а на смерть) теперь полностью накрылась – хошь не хошь, а через каждые три часа будь, как штык, дома, потому что трехмесячные детишки питаются строго по графику…

Иногда она психовала. Падала с ног от усталости, несмотря на навязчивые заботы Хельги и приходящей няни. Ворчала, что жизнь мамочки – кромешный ад. Но тем не менее ни о чем не жалела.

Марта Маккалоу, когда-то давно – Марта Киселева, вышла замуж за Рика четырнадцать лет назад. Горячей любви, когда женились, не было – разве до высоких чувств, когда на родине колбаса по талонам, а в промтоварных магазинах – сплошь панталоны да ужасные балахонистые костюмчики от «Красной швеи»… А Рик – обещал беспечную жизнь в собственном доме. Домработницу. Кредитную карточку – пусть с ограниченным лимитом, но свою. Личный автомобиль. Медицинскую страховку в дорогой клинике…

«Даже не сомневайся!» – в голос кричали подружки. Марта и не сомневалась. И первым же вечером, когда Рик поднял бокал мерцающего в огне свечей «мерло» и попросил ее стать его женой, скромно опустила глаза и ответила:

– Yes…

И уже через пару месяцев ласково, но настойчиво убеждала мужа, что пурпурные шторы в их доме – конечно, неплохо, но будет куда красивее, если заменить их на светло-салатные…

Поначалу Америка, несмотря на продовольственное и промтоварное изобилие, бесила ее до чрезвычайности. Телевидение – тупое. Движение на дорогах – сумасшедшее. Народец – толстый и нудный. А уж от национальной традиции «проговаривать проблему» – и вовсе хоть в петлю. Поразительные люди. Ну, плохое у тебя настроение. Ну, сидишь на диване и с мрачным видом цедишь неразбавленный джин. Ну, злишься, что за окном – бесконечный дождь, а на улице – сплошные негры… В общем, не в духе. Подумаешь – великое дело, завтра выглянет солнце, а Рик порадует цветочками, а то и бриллиантовым кольцом, и настроение выправится мгновенно. Но нет, в Америке завтрашнего дня никто не ждет. Изведут, с живой не слезут, а заставят высказать все, что на душе. А потом – будут часами уговаривать, чтобы сходила «за гармонией» к психоаналитику. И если откажешься – «прозак» все равно заставят скушать.

Придурки.

Но как ни удивительно, а оказалось, что привыкнуть можно ко всему.

И к психоаналитикам. И к прозаку (особенно вместе с джином хорошо шел). И к ужасному кофе. И к сумасшествию с «херрасментом» – ни один мужик тебе ни дверь не придержит, ни даже кофе не оплатит, боятся, что ты на них за домогательство в суд подашь…

…Марта пересдала на американские права. Легко, всего за год, освоила английский – и очень гордилась, что акцент у нее не российский, а Риков, среднезападный. И даже без особых проблем устроилась на работу в книжный магазинчик – сначала подсобничала, потом поставили за прилавок, а после и вовсе до менеджера повысили.

– В общем, полностью ассимилировалась, – констатировал Рик. – Настоящая американка. Даже borsch мне больше не варишь.

Когда ей стукнуло тридцать – в Америке, как оказалось, это возраст знаковый – Рик заговорил о ребенке. Марта не возражала, хотя всякие красиво звучащие глупости о «нашем продолжении в детях» (а болтун-муж ее подобными разговорами потчевал от души) навевали на нее тоску. Она рассуждала проще – во-первых, с малышом будет веселее. Во-вторых, тогда уж точно можно не сомневаться, в чью пользу Рик составит свое завещание. Ну, и в-третьих, – рожать в ее возрасте просто положено. Все кругом уже с колясками – а она что, хуже других?

Так что они с Риком торжественно (в Штатах любят дурацкие ритуалы) сожгли в барбекюшнице ее противозачаточные таблетки и приступили «к делу».

Детей строгали «по науке», в меру американского разумения – то есть ни глоточка спиртного, про сигаретку вообще не заикнись, пресловутые травяные чаи, дыхательные упражнения и бесконечные разговоры о том, какого пола ребенок у них родится и в какой колледж его в свое время надо будет отдавать…

Однако прошло три года – а малыша все не было. И как-то вечером Рик с кислой миной заявил:

– Что ж, похоже, придется к врачам идти. Обследоваться надо. Жаль…

– Да ладно тебе, не волнуйся, – попыталась утешить Марта. – Я не думаю, что обследования – это так уж больно и хлопотно.

– Не в этом дело, – поморщился супруг. – Придется ведь более дорогие медицинские страховки покупать.

…И еще три года они оба таскались по врачам. Долго и нудно. Их то и дело заставляли глотать разнообразные таблетки, делать УЗИ, посещать физиотерапию и валяться в дурно пахнущей ванной с израильскими грязями… В общем, тоска. Единственный плюс – Марта свой словарный запас существенно расширила и выучила по-английски изрядно мудреных словечек: овуляция, яйцеклетка, эмбрион, лютеиновая фаза, базальная температура …

Потом последовал приговор: лечение не помогло. Она бесплодна. Безнадежно и полностью.

– Да ладно! – не поверила Марта.

А Рик, присутствовавший на объявлении вердикта, хрустнул пальцами:

– Вы уверены?.. Но ведь в современной медицине есть множество альтернативных способов! Различные схемы стимуляций. Оплодотворение в пробирке, наконец (он, как и Марта, за последний год сильно расширил свой словарный запас).

– Бесполезно, – покачал головой врач. – Мы сделали все, что могли. Но оказалось, что яичники вашей жене вылечить невозможно. Они полностью некротированы. («От слова «некроз», то есть «дохлятина», – машинально перевела про себя Марта.) Яйцеклетки в них не созревают. Похоже, генная патология… Так что зачать она не сможет ни при каких обстоятельствах. Но я готов порекомендовать вам грамотного адвоката по усыновлению…

– Чужой ребенок?! Ни за что! – вскричала Марта.

Доктор, а за компанию и собственный муж, взглянули на нее с осуждением – в Америке усыновляют куда охотнее, чем в России, а называть приемного ребенка «чужим» – и вовсе неслыханный криминал. Но она ведь – не совсем американка! Поэтому имеет право думать, что хочет.

И Марта твердо заявила:

– Можете меня хоть насквозь своими глазищами просверлить – но приемных детей я не хочу.

– Но почему, милая? – воскликнул муж.

– Да потому, что свой ребенок – он и есть свой. И собственному ребенку можно простить, что угодно. Любой проступок. Даже преступление, – парировала Марта. – А приемного, если набедокурит, я не прощу. Никогда. И всегда буду думать, что он плохой – потому что чужой!

– Так нельзя говорить! – вскинулся доктор.

Рик же задумался.

«Переваривает», – поняла Марта.

Наконец, после паузы, супруг спросил:

– Скажите, а со мной – все о’кей?

– Абсолютно, – заверил доктор. – Сперма у вас, как у юноши.

«Развестись, что ли, надумал?! Молодую-здоровую под свою сперму найти?!»

– А моя жена, – продолжил Рик, – как я понял, не может зачать, но в состоянии ли она выносить ребенка?

– Полагаю, да, – кивнул врач.

– Скажи, Марта, в таком случае тебя устроит, – обратился к ней супруг, – если ребенок будет твой на две трети?

– Это как? – не поняла она.

– Ну, смотри. – Объяснять и растолковывать Рик обожал. – Ребенок у нас появится от моей спермы, то есть с моими генами – это одна треть. Вынашиваешь его ты сама – это вторая треть. Ну, а еще одну треть, яйцеклетку, – возьмем у женщины-донора.

Марта задумалась – теперь переваривала она. А доктор взглянул на Рика с укором:

– Да, путь, о котором вы говорите, реален. Но это очень сложно. Дорого. И травматично. Усыновить было бы куда проще…

– Нет, – перебила врача Марта. – Усыновлять мы не будем. – И широко улыбнулась мужу: – Рикушка, ты – просто гений! Конечно же, я согласна!

– Что ж, дело ваше, – пожал плечами врач. – Но только имейте в виду – программа оплодотворения с донорской яйцеклеткой ни одной страховкой не покрывается.

– Значит, мы заплатим за нее дополнительно, – самоуверенно отрезала Марта.

…Впрочем, цена оказалась сумасшедшей – под пятьдесят тысяч долларов за «один раз попробовать». К тому же никаких гарантий, что попытка станет успешной – вероятность в их случае врачи оценили всего в двадцать процентов. Ну, и с женщиной-донором тоже полная ерунда – яйцеклетку, как оказалось, можно было взять лишь из полностью анонимного банка. Только раса известна – и все… Спасибо, конечно, но биологическую мать хотелось бы знать поближе.

– Я, безусловно, хочу родных детей, – неуверенно сказал Рик. – Но такие условия меня никак не устраивают. Как это – полностью анонимная женщина-донор?! А вдруг она психически неполноценная? Или – с выраженными криминальными наклонностями? И вообще – разве нормальные (он использовал Мартино словечко) бабы в доноры яйцеклеток пойдут? По-моему, все же лучше усыновить. Такого ребенка хоть посмотреть, прежде чем брать, можно будет…

Но Марта только покачала головой:

– Нет. Мы просто найдем другую клинику. Или – иной банк доноров. В другой стране – где не такие строгие правила.

Она уже вошла в азарт – часами просиживала в научной библиотеке. Рыскала по Интернету. Списывалась с товарками по несчастью из разных стран… Только, как ни крути, все равно выходило, что, кроме анонимного донора, вариантов у них нет.

– Не упрямься, милая, – уговаривал Рик. – Смирись. Давай усыновлять.

Но Марта твердо верила в свою звезду и смиряться не желала.

И однажды ей повезло – от одной из новых знакомых она узнала о российской «Клинике доктора Блохиной».

…Рита вылетела в Москву на следующий же день – и уже назавтра встретилась с главным врачом Ирэной Валентиновной.

Женщины понравились друг другу с первого взгляда. Марта сразу поняла, что докторша пусть и беспринципная, но чертовски опытная. Ирэна же не удержалась от торжествующего взгляда, когда объявила клиентке сумму – двадцать тысяч долларов – и та в ответ только спросила: «Когда нужно внести аванс?»

Законопослушный Рик, правда, очень страдал. Он боялся всего: что «дикие россияне» пустят его сперму на незаконные опыты. Что их обоих, и его, и Марту, заразят СПИДом или как минимум гепатитом. Что каталог, который им вручили в клинике (тридцать две юные, цветущие, здоровые девушки), окажется фикцией. Что красотка, чью фотографию они после долгих обсуждений выбрали (Мария, 17 лет, рост 178, натуральная блондинка, IQ=120), не сможет сдать для них свои яйцеклетки…

Но все прошло без сучка, без задоринки. Ирэна Валентиновна получила свои двадцать тысяч долларов. Марта – тошноту по утрам. А Рик – надежду, что уже совсем скоро у него появится не приемный, а собственный наследник.

…Марта прошла в гостиную, опустилась в кресло. Отхлебнула ненавистного чая с молоком. Поморщилась – чем бы подсластить пилюлю? Джин нельзя, конфеты – тоже (у малыша аллергия). Только теликом развлекаться и остается.

Она включила телевизор, защелкала каналами.

– По АВС сейчас «Один день с Робертой Джулиано», – подсказала неслышно вошедшая домработница.

– Все-то ты, Хельга, сечешь… – едко протянула Марта.

(Иметь помощницу по хозяйству мечтают все. Но лишь немногие знают, какими эти Фрекен Бок бывают утомительными и навязчивыми.)

Однако на АВС Марта все же переключилась – Роберта Джулиано, талантливая, входящая в пятерку лучших в Америке, ей нравилась. Красивая, непосредственная, с огромными, печальными глазами. И, что особенно роднило, с похожей судьбой – суперзвезда тоже, читала Марта, долго не могла забеременеть. Как писали таблоиды, где только не лечилась и частенько впадала в депрессию – но в прошлом году, к восторгу представителей СМИ, наконец родила сразу двоих.

– …В анонсе написано, что часть программы в ее особняке снимали. Так что, наверно, и мужа покажут, и близнецов, – предвкушающе проворковала экономка. (Светские сплетни домработница обожала.)

Муж звезды (какой-то безвестный кинооператор) Марту не интересовал. А вот взглянуть на Робертовых детей было бы интересно.

– Садись, вместе посмотрим, – пригласила она домработницу.

(И пусть Рик хоть обворчится, что она опять позволила прислуге «нарушить субординацию».)

Женщины с интересом уставились на экран.

– Госпожа Джулиано любезно позволила нам провести в ее обществе целые сутки! – гласил первый титр в передаче.

И пошло: 7.00 – Роберта в тренажерном зале. 7.40 – у косметолога… Потом – пробы к очередному потенциальному кинохиту, фотосессия для модного журнала, обед с продюсером…

– Не покажут, видно, близнецов, – разочарованно пробормотала экономка. И поделилась с хозяйкой: – Знаете, кстати, что я в «Сан» прочитала? Муж-то у Роберты, оказывается, импотент. А детишки у нее – от любовника!

– Что за чушь… – поморщилась Марта.

– Нет, правда! – обиделась домработница. – Могу статью принести. И любовник, между прочим, у нее русский! Могучий, голубоглазый Иван…

– Знаешь, Марта, почему у таблоидов тиражи высокие? – поинтересовалась Марта. И сама же ответила: – Потому что дурочек вроде тебя – полстраны.

Все-таки есть плюсы и в домработницах – хотя бы один: обижаться на хозяев им не позволено. Хельга и не обиделась.

– А вы сами посчитайте, – она отвернулась от экрана, где Роберта Джулиано продолжала улыбаться своему продюсеру, и азартно воскликнула: – Близнецы у нее когда родились?

– Не помню, – пожала плечами Марта. – В конце прошлого года, кажется…

– Двадцатого декабря, – кивнула Хельга. – А весь март, «Сан» пишет, Роберта в России провела! По стране, дескать, путешествовала – хотя что там в вашей дикой России смотреть… Декабрь минус март – выходит как в учебнике: ровно девять месяцев!..

– Н-да? – против воли заинтересовалась Марта. – А она что, в Россию без мужа ездила?

– С мужем, – вздохнула домохозяйка.

– Ну, тогда нечего и сплетни разводить, – пожала плечами Марта. – В России с мужем и зачали. – Не удержалась и добавила: – Потому что у нас экология куда лучше вашей. И продукты не генетически модифицированные, а натуральные.

Отвернулась и от домработницы, и от телевизора. Сделала еще один глоток противного чая с молоком…

– Наконец-то! – вдруг радостно выкликнула Хельга.

Марта взглянула на экран и увидела – кинозвезда, оказывается, уже дома. Вот она быстрым шагом проходит сквозь огромный, светлый холл (камера спешит за ней), на ходу сбрасывает на руки прислуги легкий кардиган, спешит в детскую – и склоняется над двухместной вычурной колыбелькой…

– Ну?! – нетерпеливо требует домработница.

И оператор, будто услышав, переводит камеру на два очаровательных детских личика.

– Какие красавчики! – умильно вздыхает Хельга.

«Мой Дэрик куда красивей!» – снисходительно думает Марта.

Малыши почему-то кажутся ей странно знакомыми. Будто она их уже не раз встречала – на детской площадке или на набережной озера Мичиган, где частенько прогуливались мамочки с колясками…

– А где Роберта живет? – спрашивает Марта у домработницы.

– Ну, вы дремучая! – Хельга тоже забывает о субординации. – Ясное дело где – в Санта-Монике.

Ну, естественно: Санта-Моника, рядом с Голливудом, Марта там и не была никогда. Но где же тогда она могла видеть детей знаменитой киноактрисы? Почему ей так знакомы их необычные, насыщенного медового цвета волосики? Василькового цвета глаза? Точеные, нежного изгиба носы? И родинки, трогательно одинаковые, – над верхними губами обоих близнецов?..

«Я, верно, переутомилась, – решила Марта. – Все-таки лет мне немало, грудной ребенок, бессонные ночи. Вот и мерещится черт-те что…»

Она одним махом прикончила отвратительное молоко и встала:

– Пойду я спать, Хельга.

Домработница с сожалением покосилась на экран (там актриса продолжала ворковать со своими близнецами) и тоже поднялась на ноги:

– Я провожу вас. Проверю кондиционер. И постель разберу.

– Да ладно, сиди, – окончательно плюнула на субординацию Марта. – Досматривай.

Хельга (вот уж любительница до чужих жизней!) благодарно вернулась в кресло, а Марта покинула гостиную.

Прошла в детскую, кивнула няне – та добросовестно бодрствовала над книжкой в пестрой обложке. Поправила сынуле одеяло, легонько чмокнула в носик – малыш, не просыпаясь, улыбнулся… «Господи, как я счастлива!» – расцвела от его улыбки Марта.

Заглянула она и к мужу – Рик тоже спал. Он некрасиво отклячил нижнюю губу и сочно похрапывал, так что целовать супруга Марта не стала. Добралась наконец до своей спальни, сбросила с кровати покрывало (прямо на пол, Хельга завтра подберет), упала на шелковые простыни… Нет, ребенок – это просто замечательно, но все же как она устает, хоть и няня есть, и экономка… Да сколько прислуги ни держи – мать все равно уставать будет, особенно в первый год.

«У меня ведь только один, а у Роберты, бедненькой, целых двое! – подумала Марта и прикрыла глаза. И, уже проваливаясь в сон, опять подумала: – Но что же за бзик? Почему все-таки ее дети кажутся мне такими знакомыми?.. И, кстати, они совсем не похожи на саму Роберту…»

…Ответ пришел ночью, во сне. Не ответ, конечно, – так, версия в порядке бреда. Ну, и еще – способ развлечься.

Едва проснувшись, Марта поспешила в комнату Рика. Тот уже отбыл на работу, поэтому разрешения открыть сейф спрашивать не пришлось. Она быстро отщелкала нужную цифровую комбинацию. Дверца распахнулась – и уже через мгновение Марта держала на коленях каталог, изданный ушлой докторшей Блохиной.

Она привычно полюбовалась на безвестную Машу – биологическую маму ее любимейшего сыночка. А потом быстро пролистала страницы и очень легко нашла еще одну русскую красотку, Алису. С удивительными, медового цвета волосами. Васильковыми глазами. С аккуратного изгиба носиком. И с трогательной родинкой над верхней губой.

Марта долго рассматривала портрет, читала сопроводительный текст: 18 лет, рост 165, вес 50, наследственных заболеваний нет, анализы на все возможные инфекции отрицательные – идеальная девушка.

Рик с Мартой в свое время сами подумывали эту Алису выбрать – но их остановило, что у девушки «миопия средней степени», то есть близорукость, и IQ низковат.

Она еще раз вгляделась в фотографию. Не часто бывает, что маленькие детки до такой степени похожи на мать – но тут именно такой случай. Даже анализ на ДНК делать не надо. И без того очевидно – дети Роберты Джулиано «сделаны в России». И рождены от русской биологической мамочки. Фантастически красивой. С глазами цвета василька и волосами цвета меда. Даже родинки у малышей актрисы были точь-в-точь в том же месте, что и у безвестной Алисы. И форма носа у них абсолютно мамина (в смысле, биологической матери)…

Ну, доктор Блохина, вы даете! Да и вы тоже, госпожа Роберта Джулиано, хороши. И что, интересно, будет, если найти безвестную русскую девушку Алису и рассказать той, что ее детей воспитывает одна из самых известных голливудских актрис?..

Марта усмехнулась. Эх, жаль, что она сама в этом деле по самую маковку. А то какую хорошую тему в таблоиды можно было подкинуть!

Полуянов не появлялся, от компьютера щипало в глазах и болела шея, но Наде все казалось, что она чего-то упустила, не учла, не проверила…

Да, конечно, – информацию ей удалось найти интересную. Теперь можно не сомневаться: Лерочкины яйцеклетки пустили вовсе не на эликсир молодости – но продали какой-то богатой паре. И, скорее всего, где-то – в любой точке планеты! – обеспеченная, но бесплодная женщина уже ждет малыша – и он, когда родится, будет иметь Лерочкины черты…

Супербомба, как бы сказал Полуянов.

Но только – бездоказательная.

«Эх, побольше бы деталей найти», – вздыхала Надя.

Но как она ни тасовала слова в графе «Я ищу» – незаконное изъятие яйцеклеток, богатые и бесплодные, продажа детей – компьютер упорно сообщал, что «ни одного полного соответствия не обнаружил».

Надя вздохнула. Встала. Прогулялась на кухню, покопалась в Димкиных шкафчиках. Неожиданно обнаружила пакет с ее любимыми конфетами «Белочка» – и, не чинясь, его ополовинила…

На седьмой конфете – о, волшебная сила глюкозы! – ее осенило.

Может быть, так?

Она вернулась в комнату и вбила в графу «Я ищу»: визиты знаменитостей в Россию.

Тема, ясное дело, оказалась благодатной – соответствий обнаружилось больше сотни. Кто только к нам не заявлялся: и Ким Чен Ир на спецпоезде, и султан Брунея на самолетной эскадрилье, и австралийский миллионер на велосипеде… Глаза сломаешь, пока все ссылки просмотришь. Впрочем, хочешь поразить Полуянова – значит, придется ломать. Вдруг повезет?

И ей – повезло. По предпоследней, сто двадцать седьмой ссылке, вдруг открылась статья из солидной столичной газеты под интригующим заголовком «Российский климат способствует зачатию?». Речь в материале шла о том, что в Москву часто приезжают иностранные знаменитости – певцы, писатели, спортсмены, артисты. И очень многие из них… почему-то рожают ровно через девять месяцев после того, как побывали в России.

Разного рода догадки журналиста: что тому виной (радиация, особенности наших продуктов?) – казались полной ерундой. Зато список «залетевших» в краю березок знаменитостей впечатлял.

…Когда Надя была на последнем абзаце, раздался звонок в дверь.

Митрофанова выглянула в «глазок» – Полуянов. Сияющий. Наглый. Веселый.

Он чмокнул ее в щеку и прямо с порога заявил:

– Ну, Надюха, я такую инфу нарыл!.. Ты просто упадешь.

Митрофанова от его поцелуя (пусть и почти целомудренного) расцвела. И с достоинством сказала:

– Ну, я вообще-то тоже кое-что нашла. Тебе понравится.