Коллектор

Я захожу в спортзал и замечаю Аннабель на танцполе. Ее глаза встречаются с моими, и она шагает ко мне. Я готовлюсь ко второй пощечине, но она лишь странно смотрит на меня.

— Где Чарли? — спрашивает она.

Я оглядываюсь вокруг, ища ее.

— Она не вернулась в зал?

— Я не знала, что она вышла на улицу, — Аннабель прищуривается. — Почему она вышла на улицу?

— Потому что она меня ненавидит.

Лицо Аннабель смягчается, что меня удивляет. Затем я замечаю выражение тревоги. Я оборачиваюсь, чтобы посмотреть, на что она смотрит, и замечаю, что Блу бежит к нам.

Он тяжело дышит и опускается на колени, чтобы отдышаться.

— Я нигде не могу найти Чарли, — говорит он Аннабель, полностью игнорируя меня.

— Ты везде искал? — спрашиваю я.

Он свирепо смотрит на меня, и я уверен, что парень рассматривает вариант врезать мне по почкам.

— Да, — говорит он сквозь стиснутые зубы. — Что ты с ней сделал?

— Достаточно, чтобы она возненавидела его, — вставляет Аннабель.

Я выбегаю из спортзала с Блу, следующим за мной по пятам. Мы вместе зовем ее по имени, кружа по школе.

— Может, она вернулась внутрь, — говорю я.

— Может, тебе стоит убраться отсюда к чертовой матери и оставить это ее друзьям, — рычит Блу.

Я прикусываю язык, потому что не хочу давать Чарли еще один повод ненавидеть меня.

— Я собираюсь заехать к ней домой. Может быть, она позвонила своей бабушке, чтобы забрать ее. Я позабочусь об этом. Я найду ее. Просто позвони мне в отель «Винк», если она появится, хорошо?

Блу стискивает зубы.

— Блу, — говорю я громче.

— Хорошо. Черт, — он топает обратно в спортзал.

Мчась к «Элизабет Тейлор», я борюсь со страхом, что случилось что-то ужасное. Если так, я никогда себе этого не прощу. Так близко к крайнему сроку, я не должен был выпускать ее из виду. Даже на секунду.

Несколько раз объезжаю стоянку и направляюсь к ее дому. По дороге я мчусь как сумасшедший и успеваю добраться туда за пять минут. Даже не подумав постучать, я бегу к решетке и взбираюсь к ее окну. Мне нужно самому посмотреть, здесь ли она, и я не хочу, чтобы бабушка взбесилась и позвонила в полицию.

Окно скользит под моей рукой, и я снова напоминаю себе, что эта слабая безопасность должна быть исправлена. В ее комнате я ищу что-нибудь подозрительное, но ничего нет. Затем я направляюсь в комнату бабушки. Возле ее двери я слышу шум бензопил и мусоровозов — все звуки исходят от спящей бабули. Открываю дверь и подхожу к ее кровати. Если она проснется, не представляю, что она подумает. Но я знаю, что когда она это сделает, ее внучки уже не будет. Я знаю, какую боль она почувствует, как ее бросят. Это ранит то, что осталось от моего сердца.

Молча наклоняюсь и нежно целую ее в лоб. Она была добра к Чарли, и я всегда буду благодарен ей за заботу о девушке, которую люблю. Я подтягиваю одеяло ближе к ее подбородку и поворачиваюсь, чтобы уйти.

***

В отеле «Винк» несусь по коридору к своему номеру, молясь, чтобы там было сообщение от Блу.

Распахнув дверь, вздыхаю с облегчением.

На моем кремовом ретро телефоне мигает красный огонек, на который я так надеялся. Я бросаюсь через комнату и нажимаю кнопку сообщения. Звук голоса Аннабель заполняет мой номер.

— Данте, это Аннабель, — она делает паузу, как будто давая ему это понять. — Мы не можем найти Чарли. Мы обыскали всю школу. Мы даже заглянули в те места поблизости, куда она могла дойти пешком. «Бургеры у Билли», кинотеатр, зал с аркадами…

Она продолжает перечислять места, которые они обыскали. Но я больше не могу слушать, потому что комната кружится. Я вешаю трубку и наклоняюсь, хватая ртом воздух. Осознание этого обжигает меня, как огонь.

Она у них.

Я вскакиваю и в панике мечусь по комнате. Я всегда считал, что у меня есть время до конца завтрашнего дня.

«Еще один день», — думал я. Каким-то образом Босс понял, что я планировал. И он начал действовать.

Мои неудачи проносятся перед глазами. Я прожил свою жизнь как эгоистичная скотина. Я видел, как умирал мой отец. Моя мать нашла замену мужу, которого я убил, и единственное, что у меня осталось от него, теперь с ней. Я потерял Макса, моего лучшего и единственного друга. Мои любимые кроссовки украли на той дурацкой вечеринке, где я в последний раз солгал Чарли. А теперь единственная девушка, которую я когда-либо любил, была похищена коллектором.

Все, что когда-либо было для меня важно, ушло. И хотя мне хочется бороться за надежду, чувствовать, что могу все изменить… прямо сейчас, это слишком. Закрываю лицо руками и кричу.

Я не могу потерять ее. Я не могу потерять и Чарли.

Мой разум перебирает варианты, как вернуть ее, но каждый раз я натыкаюсь на препятствие. Даже если я найду ее, он будет знать, что я иду. Мои манжеты выдадут меня.

Электрический разряд пронзает мой позвоночник, и я напрягаюсь. Я смотрю сквозь пальцы, прикрывающие мое лицо, и смотрю на свою лодыжку. Мои манжеты.

Это причина, по которой они знали, где ее найти, причина, по которой они знают, где я сейчас нахожусь. Этот кусок проклятого драгона держал меня в плену два года, как грязное животное в клетке. Я скрещиваю ноги. Подтянув темные джинсы, я провожу пальцами по холодному металлу.

Босс дал мне выбор в тот день, когда я стал коллектором. Быть скованным, но ходить среди живых, работать на ад и быть прослеживаемым им и другими коллекторами. Кушать, дышать и продолжать нормальное существование на земле.

Или.

Разорвать его и умереть окончательной смертью. Никакой загробной жизни. Никакого Судного дня. Нет, ничего. Просто вечность молчания. Я слышал об одном коллекторе, который сделал это. Я поверил этому слуху, но теперь уже не так уверен. Я слышал, что он прожил несколько часов, прежде чем начал угасать. А теперь я сомневаюсь…

Быть запертым в девятом круге ада — это одно. Это боль за пределами моего воображения, но в глубине души я полагал, что всегда будет надежда. Кто-нибудь, может быть Макс, освободит меня от мучений, и я вернусь в строй. Но это… Это окончательно. Никакого запасного плана, никакого решения в последнюю минуту. Просто смерть.

Представляю страх Чарли. И того, с кем она сейчас находится. Это пробуждает во мне что-то истерическое.

И вот так, решение принято.

Глава 48

Совпадения и случайности

Опускаю джинсы на свои новые хромые кроссовки и направляюсь к двери. Сейчас мне нужны мои манжеты. Но мои часы как коллектора сочтены. Осознание этого одновременно волнует и пугает.

«Элизабет Тейлор» была упакована с полудня, и когда выхожу на улицу, удостоверяюсь, что наши сумки все еще на заднем сиденье. Отмечаю размер и гадаю, поместятся ли они в крошечном багажнике Валери. У нее, без сомнения, одна из этих спортивных девчачьих машин. Думаю, ей придется это выяснить, потому что меня не будет рядом, чтобы убедиться, что сумки правильно упакованы, или что она опередит коллекторов, или что Чарли исполнит свою судьбу.

Я собираюсь скользнуть на водительское сиденье, пытаясь сосредоточиться, когда что-то захватывает мое внимание. Резко обернувшись, замечаю фигуру, стоящую у машины в дальнем конце парковки. В тусклом свете я не могу разобрать, кто это, но внутреннее ощущение подсказывает мне все, что мне нужно знать — это коллектор. Натянув блейзер, обхватываю пальцами глок за поясом. Если жуткий Маккриперсон не подойдет в ближайшее время, я надеру ему задницу.

Парень делает два быстрых шага в мою сторону, и я поднимаю пистолет сорок пятого калибра и прицеливаюсь. Его руки взлетают вверх, и он с визгом останавливается.

— Святое дерьмо, — говорит он.

Прищуриваюсь и улыбаюсь, когда понимаю, что это Макс.

— Что ты делаешь, капитан псих? — спрашивает он, тяжело дыша. — Ты чуть не пристрелил меня.

Я убираю пистолет и обнимаю Макса.

— Что ты здесь делаешь? — говорю я, смеясь. — Я же чуть не убил тебя.

— Чувак, — он начинает жестикулировать в сторону своего тела. — Ты же знаешь, что не сможешь сдержаться. Кроме того, я тебе еще понадоблюсь.

Когда я понимаю, что он говорит, я слегка толкаю его.

— Заткнись. Ты собираешься мне помочь?

Он кивает и ухмыляется, но в его глазах мелькает страх.

— Решил, что тебе нужно будет с кем-то поговорить, когда ты превратишься в эскимо.

У меня болит в груди, когда я вспоминаю, что никогда не доберусь до этого места. Осознав это, я понимаю, что должен остановить его. Я не позволю ему сидеть взаперти изза меня.

— Макс, я не позволю тебе сделать это.

— Черт возьми, не тебе это решать. Все уже сделано.

Изучаю его лицо, ища любые признаки колебания. Но вид у него решительный, как у быка. И если быть честным, это сработает даже лучше. Я планировал сначала найти Валери, но это сэкономит время. Если Макс говорит, что поможет мне, то я верю, что он отвезет Чарли к Валери, как только я спасу ее.

— Я ведь не смогу тебя отговорить, правда?

— Нет, — говорит он. — Так какой у нас план, приятель?

потираю лоб, вспоминая Чарли и чувствуя, как в животе образуется комок ужаса.

— Они схватили мою девочку.

— Серьезно? — спрашивает Макс.

— Да, ты не слышал?

Он пожимает плечами.

— Меня так и не осведомили.

Я думаю о том, что это значит. Если Максу не звонили, да и мне тоже, то, возможно, Чарли только у одного коллектора. И у меня есть представление о том, какой коллектор это будет.

— Я должен найти ее, — говорю я Максу.

Он кивает, обегает «Элизабет Тейлор» и запрыгивает на пассажирское сиденье, как будто мы едем в долбанный Диснейленд. Я сажусь на водительское сиденье и смотрю на своего лучшего друга.

— Спасибо, Макс. За то, что помогаешь мне. За то, что помогаешь ей.

— М-м-м, — говорит он. — Решил, что миру не помешает немного покоя. Я уже какое-то время устраиваю ему ад, — он подмигивает, и я толкаю его в плечо. Мой способ сказать «я чертовски люблю тебя, чувак».

Следующие двадцать минут мы разъезжаем по городу, высунув головы из окон, как собаки, пытающиеся учуять очередного коллектора. Когда мы приближаемся к огромному продуктовому магазину, Макс хватает меня за плечо. Он смотрит на меня большими глазами, и внезапно я тоже это чувствую — еще один коллектор. Я въезжаю на парковку магазина и паркуюсь возле ряда мусорных контейнеров. Мы наблюдаем за людьми, входящими и выходящими из раздвижных стеклянных дверей. Я не совсем уверен, что коллектор сделает с Чарли, но если ему нужны свидетели, то это именно то место.

— Ты думаешь, он там? — шепчу я, как будто парень может услышать нас отсюда.

— Даже не знаю. Но мне кажется, я чувствую его, а ты?

Я киваю.

— Послушай, Макс. Когда мы найдем Чарли, я хочу, чтобы ты схватил ее и убежал. Позволь мне разобраться с этим придурком, ладно?

— Ни за что, — протестует он. — Я пришел подраться, йоу.

— Чувак, если ты заботишься о нашей дружбе, ты сделаешь это. Пожалуйста. Я хочу, чтобы она была в безопасности. Это единственное, что для меня важно.

Он закатывает глаза и вздыхает.

— И что мне с ней делать?

— Найди освободителя Большого Парня. Передай ей Чарли. Потом беги. Я буду за тобой.

Последняя часть — ложь, но я не могу рисковать безопасностью Макса.

Пока Макс бормочет о Большом Парне, называющем своих коллекторов «освободителями», что-то движется в моем поле зрения. Когда я смотрю вперед, я ничего не вижу, но я знаю, что кто-то только что был там.

— Эй, — медленно говорю я. — Ты чувствуешь коллектора ближе, чем раньше?

Рядом с моей головой раздается стук. Макс кричит, как девчонка, и я подпрыгиваю на сиденье. Я поворачиваюсь налево, готовый выбить окно, если понадобится и останавливаюсь, увидев гриву рыжих волос.

— Ты меня до смерти напугала, Рыжая, — рычу я, опуская стекло.

— Кто там? — спрашивает Макс. Он наклоняется вперед, но ничего не говорит.

Передо мной глаза Валери становятся такими большими, что я уверен, они вылезут прямо из орбит.

— А с тобой что? — я смотрю на Макса, у которого такое же выражение лица. — Ээ, Валери, это Макс. Макс, это…

— Валери, — выдыхает Макс.

— Макс! — кричит она.

— Что за чертовщина, ребята?

Макс вылетает из машины и обегает ее спереди. Валери встречает его прямо перед «Элизабет Тейлор» и прыгает в его объятия. Она обвивает ногами его талию, и он прижимается губами к ее губам.

А потом… потом они просто начинают делать это прямо там, на капоте моей машины. Как будто я здесь не сижу. Как будто мы не пытаемся спасти мою девушку от демонов адского огня.

Через открытое окно я слышу, как Макс стонет. Морщусь от отвращения и начинаю сигналить.

— Кто-нибудь может объяснить мне, что происходит? — кричу я в окно.

Ничего.

Они продолжают целоваться, как будто я чертов невидимка.

И тут меня осенило. Валери, превратившаяся в сумасшедшую и заявившая о своей преданности жениху. Макс говорящий мне, что его невеста умерла, что «люди меняются, когда случается дерьмо», когда я спрашиваю его о его играх.

Я выхожу из машины и встаю перед ними.

— Серьезно? — я почесываю в затылке. — Я имею в виду, «серьезно»?

Когда Валери останавливается, чтобы вдохнуть свежий воздух, она хихикает, как наркоманка из психушки.

— Макс, — воркует она, ведя пальцами по его щеке.

— Детка, — говорит Макс, уткнувшись носом ей в шею.

— Не то, чтобы это не было ужасно романтично и дико случайно, но я должен найти Чарли.

Валери поворачивается ко мне, и имя Чарли вырывает ее из этого состояния.

— Я знала, что что-то случилось. Ты разъезжал по городу, как маньяк, и я была уверена, что ты потерял ее.

Я смотрю на Макса, но указываю на Валери.

— Познакомься с освободителем.

Макс смотрит на нее широко раскрытыми глазами.

— Не может быть.

Она кивает и одаривает его дьявольской улыбкой.

— Я была занята с момента… ну, ты знаешь… несчастный случай. Итак, ты…?

Макс кивает, выглядя пристыженным.

— Я работаю с Данте, — говорит он, без сомнения надеясь, что это звучит лучше, чем «я работаю на Люцифера. Слышала о нем?»

Валери прикусывает губу и на мгновение кажется, что девушка вот-вот расплачется. Макс притягивает ее к себе и что-тошепчет на ухо. Она качает головой. Затем она резко вскидывает голову.

— Что ты собираешься делать? — спрашивает она меня.

— Мы собираемся найти Чарли, — отвечает Макс.

Ее тело расслабляется, прижимаясь к нему.

— Ты собираешься спасти ее? Собираешься рисковать своей жизнью?

Макс кивает, явно довольный собой. Валерий отходит от него на шаг и долго изучает его, ничего не говоря. Затем она поворачивается ко мне лицом.

— Тогда я помогу тебе, — она оглядывается на Макса, и я борюсь с желанием упомянуть, что это уже был мой план, чтобы Валери помогла нам. — И как только это будет сделано, — продолжает она, все еще глядя на Макса, — как только эта девушка будет в безопасности… мы с тобой наверстаем упущенное.

Парочка прижимается друг к другу и смеется, и мне приходится практически вбивать палку между ними, чтобы разорвать их тела.

— Вы оба, — говорю я, — в машину. Для этого еще будет время.

Валери смотрит на Макса и кивает. Потом она забирается на пассажирское сиденье, а Макс запрыгивает на заднее. Когда я сажусь за руль, то замечаю, как Макс проводит пальцами по шее Валери и что-то шепчет ей на ухо.

Я закатываю глаза, но на моих губах появляется легкая улыбка. Я счастлив за них. И с Валери и Максом на моей стороне, я позволяю себе поверить, что это сработает, что я спасу Чарли от коллектора и благополучно доставлю ее под защиту Валери.

Перед тем, как мое время придет к концу.

Глава 49

Я ухожу

Валери, Макс и я объезжаем Питчвилль. Музыка в моей машине выключена, и теперь из окон высовываются три головы вместо двух.

— Можно подумать, — говорит Макс, — что между Раем и Адом от нас будет больше пользы, чем от своры немецких овчарок.

— Мой босс не хочет, чтобы у нас было слишком много власти после того, что случилось с твоим боссом, — она произносит «твой босс» так, будто это оскорбление, но Макс только кивает.

— Кто-нибудь уже что-нибудь чувствует? — спрашиваю я.

— О, да, — говорит Валери. — Несколько миль назад, но я решила не упоминать об этом.

Я крепче сжимаю руль. Очевидно, то, что мы работаем вместе, не означает, что она собирается дать мне поблажку. Как бы мне этого ни хотелось, я не могу вернуться, потому что борюсь с чувством, что за нами следят. Это не то ощущение, которое доставляет моя манжета. Это совсем другое, как будто кто-то смотрит на меня с другого конца комнаты, и я только сейчас заметил.

— Уверены, что никто ничего не чувствует? — спрашиваю я, подтягивая машину к обочине.

— Но почему? — говорит Валери, ее насмешливый тон исчез. — А ты чувствуешь?

— Я чувствую, что за нами следят, — оборачиваюсь, чтобы посмотреть назад, но ничего не вижу.

— Как, черт возьми, ты это чувствуешь? — спрашивает она, тоже оборачиваясь.

Я качаю головой.

— Даже не знаю.

Девушка откидывается на спинку сиденья.

— Просто продолжай ехать. Мы теряем время.

Я сжимаю губы и выезжаю обратно на дорогу. Мы уже исследовали центр города, и Валерия заверила нас, что проверила основные торговые точки. Единственное, что остается сделать, это обойти периметр, где освещение ограничено, а деревья густые. Другими словами, территорию убийцы с топором.

Когда я еду по длинной и узкой грунтовой дороге, окруженной с обеих сторон густым лесом, Макс спрашивает.

— Кто-нибудь…

— Да, — отрывисто отвечает Валери.

Услышав их подозрения и почувствовав свои собственные, я вздрагиваю от волнения. Я еду дальше по дороге, в то время как Макс и Валери становятся беспокойными. Мы приближаемся. Вспомнив, что мне нужен элемент неожиданности, я останавливаю «Элизабет Тейлор» и бросаю ее в парк.

— Что ты делаешь? — шипит Валерий. — Продолжай ехать.

— Нет. Я хочу подкрасться к ним, — говорю я. Затем, зная, что они будут гадать, что я имею в виду, я добавляю. — Я могу быть тише вас двоих. Помните о плане. Когда я найду Чарли, я скажу ей бежать, и мне нужно, чтобы вы были здесь, когда она это сделает. Я могу справиться с коллектором. Не ждите меня, просто уезжайте.

— Нет, я передумал, — говорит Макс.

Но Валери кивает. Она смотрит на меня, как человек, только что вскочивший на то место, где когда-то сидела свинья.

— Эй, — Макс машет рукой между нашими лицами. — Почему все меня игнорируют? На самом деле мы не оставим Данте одного.

Я поворачиваюсь к нему лицом.

— Макс, ты мне нужен здесь. Ты должен мне доверять. Позаботься о Чарли, когда она появится. И позаботься о своей невесте. Я найду вас троих. Обещаю, — я знаю, что снова лгу, но, по крайней мере, теперь моя ложь помогает защитить тех, кто мне дорог, а не служит эгоистичным желаниям. Схватив Макса за плечо, я сжимаю его. — Ты мой лучший друг.

Он отстраняется.

— Да пошел ты, мужик. Не будь долбанным мучеником.

Я вылезаю из машины и снова смотрю на Валери. Она улыбается, но улыбка эта смешана с болью. Она думает, что коллектор может настигнуть меня, что меня утащат обратно в ад для вынесения приговора. Но я знаю, что так далеко дело не зайдет.

Я уже собираюсь закрыть дверь, когда Макс зовет меня.

— Эй.

Я наклоняю голову, чтобы увидеть его на заднем сиденье.

Он долго смотрит на меня, потом улыбается.

— Пробуди зверя.

Я сжимаю кулак и поднимаю его. Он ударяет по нему своим, и мы оба произносим: «Бах!».

Дверь со щелчком захлопывается под моей рукой, и я поворачиваюсь лицом к лесу, и к последним часам моей жизни в одиночестве.

Пройдя всего несколько секунд, я оборачиваюсь. Я уже не вижу ни дороги, ни своего яркокрасного «Эскалейда». Мурашки бегут по моим рукам. Сейчас или никогда. Коллектор, которого я ищу, скорее всего, уже знает, что поблизости есть еще один из его вида. Потому что если мы можем чувствовать его, он может чувствовать нас. Я оглядываюсь вокруг, взгляд падает на землю. Подтянув джинсы, я осматриваю манжету. Коллектор не заметит, что я ее снял. Он просто решит, что я перешел с того места, где сейчас нахожусь, на место, где Валери и Макс. Поэтому мне и понадобилась Валери. Это, и она должна быть здесь, чтобы доставить Чарли в безопасное место.

Теребя манжету, я знаю, что это будет не так уж трудно. Наши наручники прочны, но их можно легко сломать, если есть воля. Я роюсь в земле в поисках камня и нахожу его. Мой пульс учащается, а голова идет кругом. Это моя жизнь. Вот оно. Я смотрю на свою манжету, на холодный камень в моих руках. Если я это сделаю, пути назад уже не будет. Я не смогу защитить ее, когда уйду. Я с трудом сглатываю, думая об этом.

«Я исчезну».

Может быть, я никогда не должен был защищать Чарли. Может быть, Валери всегда была лучшим человеком для этой работы; у нее есть Большой Парень, чтобы поддержать ее, чтобы помочь ей спрятать свой драгоценный груз. Может быть, забота о безопасности Чарли никогда не была моей судьбой.

Может быть, умереть за нее и было моим предназначением.

Треск раскалывает ночь. Я поднимаю руку и снова ударяю по манжете. И еще раз. И еще. Звук оглушительный, когда камень встречается с металлом. Я стараюсь не повредить лодыжку, но в данный момент мне все равно.

В манжете образуется трещина, и я громко смеюсь. Я ударяю по металлу еще три раза, и манжета, разорвавшись, падает на землю. Я вскакиваю и бросаю камень через плечо. Затем я поднимаю свои средние пальцы и указываю ими на землю, надеясь, что босс видит меня очень хорошо прямо сейчас, и кричу про себя: «Я ухожу, мудак! Бах!»

Я широко улыбаюсь, совсем как Чарли. Мое дыхание становится сильным, и я чувствую, что могу взять на себя весь мир.

Мои часы могут быть сочтены, но, черт возьми, я собираюсь прожить их на «свободе».

Глава 50

Угадай кто?

Я смотрю на свою обнаженную лодыжку. Часть меня не может поверить в то, что я только что сделал, но уже слишком поздно останавливаться. Мое время ограничено, и если я не спасу Чарли от коллектора, то снова умру напрасно.

Парень, которого я выслеживаю, должен скоро быть здесь, привлеченный шумом. Я поднимаю сломанный «даргон», прячусь за деревом на другой стороне небольшой поляны и жду. И действительно, через несколько мгновений я слышу шелест листьев. Я не чувствую его приближения, но знаю, что он там. Даже если он щеголяет своей тенью.

Я никогда раньше не дрался ни с кем из своих, и от одной мысли о том, что я буду драться, лоб покрывается испариной. Мысленно перебираю варианты. Нас здесь шестеро. Макс и я составляем два из них, что оставляет только четырех, которые могли бы быть. У каждого есть свои сильные и слабые стороны, но поскольку я приложил руку к продолжению обучения всех коллекторов, мне будет легко предсказать их действия.

Тем не менее, это знание мало помогает успокоить нервы, пульсирующие в моем теле, когда шаги становятся ближе. Я чувствую себя как утечка газа, готовая взорваться, как если бы кто-то закурил сигарету на другой стороне Питчвилля, я бы взорвался на миллиард кусочков. Это чудесная мысль, пока я преследую демона посреди темного леса.

Я замираю, когда листья перестают хрустеть, и задерживаю дыхание. После того, что кажется вечностью, я вижу, как земля шелестит. Следы. Он так близко, что я вижу его следы на земле. А теперь они уходят. Я жду столько, сколько могу, а потом иду за ним. Прямо сейчас я бы с удовольствием использовал свою собственную тень, но я поцеловал эту способность на прощание, когда разорвал манжету. Вместо этого я иду легко и просто продолжаю двигаться.

А потом я слышу ее.

Чарли всхлипывает, и мне приходится приложить все усилия, чтобы не броситься вперед. Прислушиваясь, я замечаю, что ее голос звучит приглушенно, как, будто ей что-то засунули в рот. Продолжаю красться, убедившись, что остался позади коллектора передо мной. Каждые несколько секунд оглядываюсь по сторонам. Я все еще не уверен, что здесь есть только один коллектор, и не хочу быть застигнутым врасплох. Когда наконец вижу Чарли, то замираю.

Она стоит ко мне спиной, а ее руки связаны за деревом. Она все еще одета в свое красное платье, но ее ангельские крылья отсутствуют. Все во мне хочет броситься к ней, развязать ей руки и заключить ее в свои объятия. Ярость горит в моих венах.

Подхожу ближе, вынимая пистолет из-за пояса. Незнание того, кто сделал это с ней, сводит меня с ума. Мне нужно увидеть его лицо, нужно знать, кого я уничтожу сегодня ночью. И тогда я наконец вижу.

Один из моих коллекторов, Кинкейд, скидывает свою тень и оглядывается. Ему все еще кажется, что он что-то слышал.

«Это я, придурок. И я наблюдаю за тобой. Прямо. Сейчас».

Кинкейд — новенький коллектор. Младше меня и тот, кого я тренировал всего несколько месяцев назад. Из всех коллекторов он был самым наивным, наиболее склонным к подобным трюкам. Могу только представить, как он думает, как легко было бы превзойти меня, когда я учил его, как запечатать душу. Держу пари, что в ту же секунду, как он услышал о моем назначении, он обслюнявился. Придурок просто знал, что я все испорчу, и он ждал, когда это произойдет.

Самоуверенный ублюдок.

Он не знает, с кем связался.

Я готовлюсь броситься к нему, но останавливаюсь, когда вижу блеск хрома между его ремнем и темными джинсами. Неважно. Я все равно возьму этого парня, просто это произойдет в подходящий момент.

Кинкейд, наконец, решает, что за ним никто не наблюдает, и присаживается на корточки рядом с Чарли. Он вытаскивает тряпку из ее рта и быстро кладет ее на место.

— Я знаю, ты хочешь кричать, тыковка, — воркует он. — И я тебе это позволю. Знаешь почему? — он делает паузу, словно давая Чарли время подумать. — Потому что если твой парень где-то там прячется, он прибежит, как только услышит твой крик. И это именно то, чего я хочу.

Кинкейд сидит на корточках, так что я могу видеть его профиль. Мне просто нужно, чтобы он еще немного повернулся к Чарли и отвернулся от меня. Это все, что мне нужно. Один момент неожиданности для атаки. Он медленно убирает пальцы ото рта Чарли.

Встает.

— Давай, — говорит он. — Кричи.

Но Чарли этого не делает. Она не сводит с него глаз, стиснув зубы.

Кинкейд снова наклоняется.

— Думаешь, что спасаешь его? Не-а. Даже если он не придет сюда сегодня вечером, я найду его. И я убью его, — он улыбается и проводит рукой по подбородку. — Видишь ли, Данте считает себя крутым говнюком. Но один на один у него нет никакого шанса.

Последнее утверждение мне на руку. Он здесь один. Он так уверен в своей способности разрушить меня и мое задание. Но что еще он знает? Он знает о Трельваторе? И если он пройдет через меня, попытается ли он забрать душу Чарли? И что еще хуже, убьет ли он ее?

Кинкейд отдергивает ногу и сильно пинает Чарли в ребра.

— Я сказал, кричи!

Кинкейд, вероятно, планирует спрятаться теперь, когда она закричала, чтобы подождать и посмотреть, не приближусь ли я. Но этого не произойдет, потому что я уже здесь. Я подумываю над тем, чтобы надрать ему задницу, но он слишком близко к Чарли. Слишком близко. Ярость переполняет мое тело…

И я бегу.

Бегу быстро, двигаясь так, как никогда раньше. Я как животное, мчащееся к нему. Услышав, как Чарли кричит от боли, я теряю голову, как будто щелкают выключателем, который удаляет все рациональные мысли. Когда я приближаюсь к Кинкейду, мне кажется, что я даже не внутри своего собственного тела, как будто я контролирую свои движения с помощью джойстика в видеоигре.

Кинкейд оборачивается, чтобы посмотреть на меня, но я подпрыгиваю прежде, чем он успевает среагировать. Мое тело врезается в его, и мы тяжело приземляемся на землю. Пистолет вылетает из моей руки, но это не имеет значения. У меня есть коечто другое. Я отвожу кулак назад и врезаю ему по носу. Он кричит и нащупывает свой пистолет. Я хватаю его за плечи и толкаю обратно вниз, нанося еще один удар в почку.

Каким-то образом он вылезает из-под меня и вскакивает на ноги. Мы кружим друг вокруг друга, как звери, как демоны. Кинкейд притворяется, будто собирается броситься на меня справа, потом поворачивается и бьет слева. Мы снова падаем на землю, и я снова бью его кулаками по лицу. И в живот. И его плечо. И поскольку я вдруг вспоминаю, как он пинал Чарли, как собака, я отступаю назад и посылаю удар, врезающийся в его ребра. Он стонет, но не прекращает бороться.

Руки Кинкейда взлетают вверх, и он обхватывает ими мое горло. Это хороший ход, потому что у меня нет другого выбора, кроме как перестать бить его и начать защищаться. Я хватаю его за запястья и дергаю изо всех сил, но он полон решимости задушить меня до смерти. Мои легкие горят, и я чувствую, что если немедленно не вдохну, то потеряю сознание. Я не могу понять, как это случилось. Как будто несмотря на то, что я на вершине, он какимто образом выигрывает этот бой. Перед глазами все расплывается, и я украдкой бросаю взгляд на Чарли. Она чтото кричит, но я не могу разобрать, что именно, потому что думаю только о том, что не могу дышать.

«Я не могу дышать!»

Вскакиваю на ноги, пытаясь оторвать руки Кинкейда от своего горла. Но он повторяет мои движения, как долбанная анаконда. Наконец я выпрямляюсь, и мои колени начинают подгибаться подо мной.

«Мне просто нужно убрать его руки с моего горла, — думаю я. — Только убрать их!»

И тут, хотя мои мысли уже начинают путаться, я кое-что понимаю. У меня есть выбор. Удушье заставляет меня думать, что единственное, что я могу сделать, это играть в обороне. Это ложное предположение.

Отпускаю его запястья и бью коленом в пах. Он сворачивается калачиком и стонет. Рывком перевернув его на бок, выхватываю пистолет из его штанов и направляю его ему в грудь.

Кинкейд пытается заговорить, но его слова звучат слишком тихо, и я не слышу его. Я слышу, как Чарли выкрикивает мое имя. Понимаю, что она кричала все это время, и я никогда не слышал этого. Держа Кинкейда на прицеле, бегу к Чарли. Когда начинаю развязывать ее, то слышу, как Кинкейд бормочет что-то снова и снова.

Чарли освобождается и ныряет в мои объятия.

— Ты в порядке. Все будет в порядке. Я с тобой. Я никогда больше не позволю, чтобы с тобой случилось что-то плохое, — Чарли молчит и просто прижимается ко мне, и я обнимаю ее. — Тебе больно?

Она качает головой, и я провожу свободной рукой по ее волосам. Потом снова смотрю на Кинкейда. Нужно решить, что с ним делать. Оторвать ему манжету? Всадить в него пулю, чтобы мы успели убежать? Я знаю, что не могу оставить его здесь, чтобы он следовал за нами, но я не хочу принимать поспешное решение. Я должен просчитать каждый свой шаг с тем временем, которое у меня осталось, дать Валери шанс спрятать Чарли.

Кинкейд ползает по земле, как жук, и наблюдает за нами. Он без остановки бормочет что то, но уже громче.

— Ты хочешь что-то сказать? — рявкаю я, вставая и таща Чарли за собой. — Давай, — кричу я, подпитываясь адреналином. — Теперь с тобой покончено. Так или иначе, ты мертв. Так что вперед. Хочешь что-нибудь сказать? Скажи это!

Он улыбается мне, его зубы насквозь пропитаны кровью.

— Я сказал, — он облизывает губы и набирает полную грудь воздуха, словно собирается закричать. — Он здесь! Он здесь!

Я вскидываю голову в поисках того, кого он зовет. Когда он снова кричит, я поднимаю пистолет в его сторону.

— Заткнись. Хватит орать, — я подумываю нажать на курок, но теперь боюсь, что мне могут понадобиться шесть патронов, которые есть в этом пистолете. Обыскав землю, я нахожу свой Глок и хватаю его тоже. Двенадцать раундов. Теперь у меня, возможно, есть лишний для этого придурка.

— Данте, смотри, — кричит Чарли.

Кинкейд оборачивается и оглядывается. Когда он снова поворачивается ко мне, то уже отрывается от земли.

— А ты думал, что я один? — он смеется, потом кашляет. Мой палец дергается на спусковом крючке. — Ты ведь так и думал, верно? Чувак, как ты думаешь, насколько я глуп? Я был всего лишь приманкой, детка.

Я встаю перед Чарли, когда вижу, что последние три коллектора, Патрик, Зак и Энтони подходят к нам сзади. Зак и Патрик держатся позади, но Энтони наставляет пистолет на Макса и Валери. Два моих товарища идут перед огромным телом Энтони, как два заключенных. Когда Макс подходит ближе, я замечаю глубокую рану на его щеке, вероятно, полученную от борьбы, чтобы они не трогали Валери.

Моя кровь стынет в жилах, когда я протягиваю руку за спину и нащупываю Чарли. Хреново.

Кинкейд кивает в сторону Энтони, но обращается ко мне.

— Можешь убрать оружие, — говорит он. — Если только ты не хочешь, чтобы мы проделали дыры в твоих друзьях.

— Я убью его, — говорю я Энтони, тыча пистолетом в правую руку в направлении Кинкейда. Но я уже знаю, что он скажет.

Энтони пожимает плечами, словно читает мои мысли.

— Так сделай это.

Кинкейд кланяется.

— Если понадобится, я буду жертвенным агнцем, — говорит он, снова выпрямляясь. — Но это же круто. Ты не убьешь меня. Мы бессмертны, придурок. Но как только ты нажмешь на курок, Энтони нажмет на свой, — он вытирает кровь из-под носа. — Бросай пистолеты и пинай их сюда, или мы убьем девочек.

Я знаю, что они блефуют. Они не могут знать, что Валери — освободитель, не с таким количеством других наручников поблизости, и они не рискнут убить человека. И я не уверен, что они причинят вред Чарли. По крайней мере, не забрав сначала ее душу. И все же я не могу рисковать. Поэтому я делаю то, что он просит.

«У меня будет еще один шанс вытащить всех отсюда», — говорю я себе.

— Отлично, мы все здесь, — говорю я, когда Кинкейд берет один пистолет и засовывает его за пояс, затем хватает другой и направляет его в мою сторону. — Так какой у нас план? — продолжаю я. — Ты следишь за мной уже несколько дней. Так какого черта ты хочешь?

— Я не следил за тобой, — выплевывает Кинкейд. — С какой стати мне следовать за тобой?

Я прищуриваюсь и смотрю на него.

— Но я чувствовал тебя, — я бросаю взгляд на всех четверых. — Или, по крайней мере, одного из вас.

— Я уже говорил тебе, красавчик. Это был не я, — он бросает взгляд на остальных трех коллекторов. — Неужели это были вы, ребята?

Три осла качают головами и ухмыляются, как злодеи в ковбойском фильме.

Кинкейд снова поворачивается ко мне.

— Знаешь, если подумать, я знаю того, кто следил за тобой.

Коллекторы смеются и отходят назад, как будто приближается что-то большое. Я сужаю глаза, вглядываясь в глубину леса через их плечи, и задыхаюсь, когда вижу того, кто выходит из тени.

К нам приближается мужчина с высоко поднятой головой и расправленными плечами. Его темные волосы коротко подстрижены, а одежда свежая и чистая. Каждое его движение, каждый наклон головы кричат о военном положении.

— Ты! — я бросаюсь к мужчине, но Кинкейд опережает меня и бьет пистолетом по лицу.

Ослепляющая боль пронзает мое тело, когда Чарли вскрикивает. Зрение затуманивается, но когда я поднимаю взгляд от Земли, он все еще там.

Парень моей матери.

Глава 51

Тишина

Ублюдок останавливается в нескольких футах от меня. Он роется в кармане, достает монету, подбрасывает ее в воздух и ловит. Затем держит ее между указательным и большим пальцами.

— Тебе нравится моя монета? — спрашивает он.

Его голос глубокий, и каждое слово, которое он произносит, отрывисто, как будто его самый большой страх — это говорить невнятно.

Я подтягиваюсь, стискивая зубы от боли, и пристальнее смотрю на монету, которую он держит. Сжимаю кулаки, когда вижу, что это мой пенни, который дал мне отец. Тот, который я оставил в доме моей матери.

— А как насчет этого? — он поворачивает ногу в сторону, и я замечаю свои красные кроссовки на его узловатых ступнях. — Они немного великоваты, но ничего страшного, — мужчина медленно вращается по кругу, широко раскинув руки. — Я собирался устроить грандиозный выход. Как думаешь, я справился? — он кладет руку себе на грудь. — Меня зовут Ректор, и я здесь, чтобы закончить твое задание.

— Ты — ублюдок, — рычу я.

— Нет, — говорит он, поднимая палец. — Пока нет, но я вернусь за твоей мамой позже, — он улыбается и опускает голову на бок. — Только подумай, однажды я мог бы стать твоим папой.

Я бросаюсь на него, но Макс хватает меня и удерживает. Он с трудом удерживает меня на месте, пока Чарли и Валери не хватаются за меня тоже. Я отмахиваюсь от них и замираю. Равномерно, как только могу, я говорю.

— Слушай меня внимательно, Ректор. Я убью тебя. Я покончу с твоей жизнью.

Он снова подбрасывает монету моего отца и холодно говорит.

— Сомневаюсь. У меня так много дел, что я просто не успеваю умереть, — он засовывает мою монету в карман. — Ты знаешь, что я умер всего несколько недель назад? — Ректор смотрит на меня, ища ответ на моем лице. — Нет, конечно, не знаешь. Так много демонов внизу сражаются за то, чтобы стать коллектором.

Чувствую, как мои глаза расширяются, и у меня перехватывает дыхание.

— Этого не может быть.

— О, может, — Ректор поднимает штанину и обнажает золотую манжету.

— Седьмая манжета.

— Лжец, — рычу я. — Их всего шесть.

Он отрицательно качает головой.

— Боюсь, тебя ввели в заблуждение. Шесть предназначены для коллекторов. Но последняя, седьмая, предназначена для самого Босса.

Мое сердце перестает биться. Седьмая манжета? Это невозможно. Я бы знал. Босс сказал бы мне об этом. Я был его правой рукой. Он никогда ничего от меня не скрывал.

— Ты можешь понять, почему я чувствую себя здесь счастливым, — насмехается Ректор. — Босс, должно быть, настолько уверен в моих способностях, что отказался от способности ходить по земле. Признаюсь, это потребовало некоторого убеждения. Ты действительно помог мне, потребовав столько времени, чтобы заставить девушку подписать контракт. Босс чувствовал себя не в своей тарелке, и я пообещал ему, нет, я заверил его, что заставлю тебя выполнить это задание.

У меня кружится голова, когда он выплевывает эти слова. Не могу понять, почему Босс держал седьмую манжету в секрете от меня. И почему у него не было никаких проблем рассказать об этом этому придурку. До меня доходит, что я никогда не был номером один для него, что он всегда ждал кого-то другого для этого места. Более того, я не могу поверить, что не почувствовал этого придурка в Чикаго, когда он был с моей матерью, но видимо, потому что в то время был слишком напуган ее новыми отношениями.

Ректор постукивает себя по груди.

— И как видишь, он выбрал меня. Я сразу показал ему, что могу приблизиться к тем, кто важен для тебя. Например, твоя милая мама, — он двигает руками, имитируя изгибы тела женщины, и я кусаю язык, чтобы не закричать. — После этого он предложил мне сделку: выполнить это задание, и повышение будет моим.

— Да, — вмешивается Кинкейд. — И Ректор обещал нам больше времени на земле.

Остальные три коллектора кивают и бормочут чтото себе под нос, показывая свою поддержку потенциальному новому их предводителю.

— Знаешь, я наблюдал за тобой до этого, — говорит Ректор. — Ты всегда был таким самоуверенным. Таким наглым придурком. Я просто не мог дождаться, чтобы забрать все это у тебя. И, — говорит он, почесывая подбородок, — Я думаю, что проделал довольно хорошую работу, — Ректор приближается к нам — Я хорошо провел время, возясь с тобой и Максом. Но давай покончим с этим, ладно?

Что-то щелкает внутри меня, и я делаю выпад. Но прежде, чем успеваю подойти к ректору, Кинкейд поворачивается к Чарли и тычет ей в подбородок своим проклятым пистолетом. Она давится криком, и этот звук ломает меня. Мне хочется верить, что он не причинит ей вреда, но я все равно замираю. Затем вскидываю руки, показывая, что не подхожу ближе. Я ловлю взгляд Чарли, когда Кинкейд тащит ее к Ректору.

— Чарли, послушай меня. Я люблю тебя. Я очень тебя люблю. Я не позволю им причинить тебе боль. Ты меня слышишь?

Слезы текут по щекам Чарли, но она крепко сжимает челюсти, словно изо всех сил старается не показать страха. Чувствую внезапный укол в спину и понимаю, что это пистолет. Рядом со мной на земле лежит Макс. Должно быть, он бросился в атаку, когда я это сделал, и был сбит с ног. Валери стоит над ним на коленях, не сводя глаз с пистолета под подбородком Чарли.

— Пожалуйста, не трогайте ее, — умоляет Валери.

Кинкейд наставляет пистолет на Валери.

— Кто, черт возьми, эта цыпочка?

— Моя невеста, — вставляет Макс, пытаясь скрыть, кто она на самом деле.

Кинкейд морщит нос.

— Ты собираешься выйти замуж за мертвого? Это отвратительно, — он снова наставляет пистолет на Чарли, а стоящий за моей спиной коллектор, который, как я теперь понял, Энтони, подносит пистолет к моей голове.

— Спасибо, Кинкейд. Ты мне очень помог.

Ректор берет протянутый Кинкейдом пистолет и кивает, чтобы тот отошел. Затем Ректор притягивает Чарли к себе и крепко сжимает свои губы. Он смотрит на меня, а Чарли крепко зажмуривается.

— Она действительно хорошо выглядит, не так ли? — Ректор толкает ее бедрами, и коллекторы смеются.

— Держись от нее подальше, — рычу я, чувствуя, как жар разливается по моим венам.

Ректор наклоняется к Чарли и шепчет ей на ухо.

— Открой глаза, девочка. Посмотри на Данте. Посмотри на мальчика, которого ты любишь.

Она открывает глаза и видит пистолет, прижатый к моей голове. Ее лицо наполняется страхом.

Ректор делает жест в сторону Кинкейда, который делает шаг вперед и протягивает ему сверток бумаг, которые, как я могу только догадываться, являются контрактом души. Он смотрит на свет души Чарли и ухмыляется, когда видит, как мало его там осталось.

Он прижимается носом к ее щеке.

— Ну же, дитя, попроси еще кое о чем, — он замолкает, размышляя. — А как насчет твоей хромоты? Разве ты не хочешь избавиться от нее?

Слезы продолжают катиться по щекам Чарли, но в ее глазах все еще есть сила духа.

— Не делай этого, Чарли, — говорю я. — Посмотри на меня. Чарли! Посмотри на меня!

Она встречается со мной взглядом.

Ректор кивает в сторону Энтони, коллектор держит пистолет у моей головы и сильнее прижимает его к моему виску. Щелчок раздается возле моего уха, когда он взводит курок.

— Нет, — спокойно отвечает Чарли. — Ты не причинишь ему вреда.

Энтони кладет палец на спусковой крючок и делает вид, что нажимает, и в этот момент я вижу, что уверенность Чарли колеблется.

— Чарли, мне это не повредит, — вру я. — Я бессмертен. Они не могут убить меня.

— Он прав, — говорит Ректор. — Мы не можем убить его пулей. Но этот пистолет выведет его из строя на несколько дней, и за это время мы перетащим его тело вниз и запрем его в вечной пытке. Ты хочешь этого для него?

Грудь Чарли поднимается и опускается так быстро, что я боюсь, как бы у нее не остановилось сердце.

— Делай, что я сказал! — кричит Ректор ей в лицо.

Ее тело неудержимо трясется в ответ на его слова, и мне приходится закрыть глаза от этого зрелища. Если я подниму пистолет к виску и всажу себе пулю в голову, это все закончится? Нет. Они просто будут давить на нее чемто другим, пока она не рассыпается в прах. Единственное, что я могу сделать, это умолять ее не давать им то, что они просят, и молиться, чтобы они не причинили ей вреда.

Чарли открывает рот.

— Не надо, детка, — умоляю я. — Вспомни, как ты получила свою рану. Вспомни своих родителей.

Лицо Чарли искажается от боли, как будто она вспоминает о потере. И я вдруг понимаю, что это было самое худшее, что я мог произнести. Ее глаза распахиваются, и она откидывает голову назад.

— Я не могу потерять тебя, — шепчет она.

— Нет, — говорю я, но понимаю, что уже слишком поздно.

Чарли закрывает глаза и мягко говорит:

— Я хочу быть красивой.

Как только слова слетают с ее губ, из моей груди вырывается печать, пересекает расстояние между нами и присоединяется к свету ее души. Затем, так же тихо, как вздох, вокруг Чарли вспыхивает яркий свет. Он парит там, как теплый кокон.

И пока я кричу, безупречная душа Чарли медленно плывет ко мне и грациозно скользит в мое тело.

Глава 52

Да будет свет

Ректор громко смеется, прижимает Чарли к себе, облизывает ее нежную шею и бросает ее на землю.

— Хорошая девочка, — говорит он, не сводя с меня глаз. — Контракт выполнен. Мистер Уокер собрал твою душу, и теперь мне просто нужно забрать его в ад.

Мои руки прижимаются к груди. Не могу поверить, что у меня ее душа, что я все еще могу забрать ее без манжеты. Это неправильно.

Ректор жестом показывает Энтони убрать пистолет с моей головы и отступить, и он это делает.

— Это должно быть достаточно легко. Я почти уверен, что нас пятеро мы сможем спустить вниз без каких-либо проблем. Но следить за вами последние несколько дней было очень неприятно, и мне хочется выпустить пар, — Ректор поднимает пистолет в мою сторону и целится.

— Нет! — Чарли вскакивает и бросается между нами. Громкий треск гремит слишком громко, и мой разум кричит. Я вижу, как моя девочка падает, и все вокруг меня начинает крутиться. На секунду даже Ректор, кажется, в ужасе от того, что только что произошло. Но тут Чарли откатывается в сторону, держась за руку, и я вижу, что пуля только задела ее.

Ректор заливается смехом.

— Вот дерьмо, — говорит он. — Я думал, что убил ее. Этого, конечно, не было в моем списке дел, так что я чертовски счастлив, что она все еще дышит. Босс, вероятно, был бы не очень доволен этим.

Меня тошнит от облегчения, когда вижу, что с Чарли все в порядке, и понимаю, что, что бы ни случилось сегодня вечером, у этих парней нет приказа убить ее. По крайней мере, пока. Но это не меняет того факта, что Ректор чуть ли не убил ее. Ослепленный смесью ярости и страха, я мчусь к Ректору, больше не заботясь о том, что коллектор позади меня может выстрелить. Я бросаюсь на него, и мы падаем на землю. Мы боремся, и мне удается забраться на него. Я хватаю его голову и дважды ударяю ею о землю, пока не чувствую, как ствол его пистолета упирается мне в живот, готовый выстрелить.

Ректор улыбается.

— Спокойной ночи.

Внезапный голос гремит по лесу.

— Остановись!

Все озираются, чтобы увидеть, откуда исходит звук. Воспользовавшись шансом, я отскакиваю назад.

— Ваше оружие позорит даже таких, как вы. Бросайте их на землю, — приказывает голос. — Сейчас же.

Я прищуриваюсь и смотрю, как в поле зрения появляется парень. На вид ему чуть больше двадцати, у него светлые волосы до плеч. Он высокий, с расправленными плечами, его темные глаза пронзают Ректора.

— Крэйвен, — кричит Валери.

Парень, Крэйвен, быстро поворачивается и смотрит на Валери. Затем его взгляд возвращается к Ректору.

— Кто ты, черт возьми? — спрашивает Ректор.

Крэйвен свирепо смотрит на него. Медленно он снова повторяет.

— Опусти. Свое оружие. Сейчас же.

Его манера речи кажется царственной, но Ректор только закатывает глаза и говорит.

— Кто-нибудь, пожалуйста, уберите этого парня.

Кинкейд бежит к Крэйвену, и внезапно все вокруг заливает белый свет. Он исходит от тела Крэйвена, и мне приходится прикрыть глаза. Когда свет отступает, я отдергиваю руку и задыхаюсь.

Тело Крэйвена окружают два огромных белых крыла. Они выгибаются над его головой и тянутся к небу, и он выглядит полным задирой.

Я бросаю взгляд на Ректора, лицо которого на мгновение застыло в панике. Затем он оглядывается на своих коллекторов, и рявкает.

— Я сказал, взять его!

Коллекторы, больше боясь гнева Ректора, чем Крэйвена, бросаются к крылатому парню. Кинкейд ближе всех, поэтому он добирается туда первым. Крэйвен оборачивает крыло вокруг своего тела и размахивает им. Движение настолько быстрое, что я чувствую порыв ветра на своем лице. Кинкейд летит по воздуху и с глухим стуком врезается в дерево. Я не уверен, но мне кажется, что Кинкейд не дышит.

Ректор, кажется, возмущен тем, что Крэйвен только что сделал с его коллектором.

— Освободитель! — ревет Ректор. — Ты хочешь войны?

Пока Ректор отвлекается, я бегу к Чарли. Но останавливаюсь, когда он прыгает передо мной. Его лицо. Что-то не так с его лицом. Как будто его кожа слишком туго натянута на кости. Я делаю шаг назад, хотя все во мне кричит о Чарли. Ректор по-птичьи наклоняет голову, и тут я слышу за его спиной леденящий душу треск. Он снова и снова топает правой ногой в землю.

— Ты хочешь войны со мной? — он снова кричит, и мне кажется, что земля дрожит. Позади Ректора Чарли спотыкается. И тут я вижу, что заставило ее пошатнуться.

Массивные черные крылья медленно вытягиваются из спины Ректора. Они не такие, как у Крэйвена. Они не покрыты перьями и не светятся. Вместо этого у него крылья, как у летучей мыши, гладкие, как новая кожа, и обтрепанные в нескольких местах. Моя челюсть отвисает, когда он бьет крыльями один раз, заставляя порыв ветра хлестать меня по лицу. Ректор сгибается в талии, как будто собирается прыгнуть. Я уверен, что он собирается зарезать меня, но потом замечаю, что его глаза все еще прикованы к Крейвену.

Ректор прыгает, и как раз в тот момент, когда он собирается перелететь меня, Чарли прыгает ему на спину.

Я не могу поверить в то, что вижу, пока Чарли и Ректор не падают на землю. Она сбила его с ног. Моя Чарли… только что сразила демона с долбаными крыльями.

На этот раз я добираюсь до Чарли с запасом в несколько секунд. Я поднимаю ее, в то время как Ректор забывает о душе Чарли и бросается на Крэйвена. Оставшиеся коллекторы Ректора, явно ошеломленные тем, на что он способен, продолжают пытаться бороться с Крэйвеном. Макс и Валери рядом с Крэйвеном, пытаются освободить его от других коллекторов, чтобы он мог сосредоточиться на борьбе с Ректором.

— Беги, идиот, — кричит Валери. — Уберите ее отсюда!

Так я и делаю. Я киваю Валери, потому что не уверен, что когда-нибудь снова увижу ее или Макса, и убегаю. Рука об руку мы с Чарли преодолеваем почти полмили, прежде чем меня пронзает агония, и я падаю на землю. Боль обжигает мою голову изнутри и скручивает мышцы, пока я не начинаю кричать.

Чарли застывает в беспокойстве.

— Данте, — говорит она между тяжелыми вздохами, — что случилось?

На мгновение я не понимаю. И поэтому пытаюсь встать. Но когда меня снова ослепляет боль, я вспоминаю, почему это происходит. Я помню, что я убрал, чтобы спасти Чарли. Я вспоминаю, что мой конец близок.

Через несколько секунд боль утихает. Я чувствую невероятную усталость, как будто мне трудно дышать, не говоря уже о том, чтобы бежать. Но я знаю, что должен доставить ее к своей машине. Не знаю, как долго я продержусь, но я должен доставить ее хотя бы туда.

Стиснув зубы, я подтягиваюсь, и, заверив Чарли, что со мной все в порядке, мы снова бежим. Я пытаюсь двигаться в направлении грунтовой дороги, двигаясь так быстро, как только позволяет мое слабеющее тело. Мне кажется, что мы находимся всего в нескольких ярдах от «Элизабет Тейлор», когда я слышу свистящий звук. Обернувшись, я вижу, как Ректор с глухим стуком падает на землю. Я не могу понять, гнался ли он за нами, или летел за нами, или вообще может ли он летать. Это единственная мысль, которая приходит мне в голову, прежде чем он ударяет меня в живот.

— Такта лучше — говорит он, все еще с напряженным лицом. — Теперь я знаю, что все это никому не вернется.

Когда он поднимает руку, я думаю, что он собирается ударить меня снова. Но потом он говорит.

— Это за то, что ты встала у меня на пути, стерва, — он бьет Чарли по лицу, и она падает на землю.

Я набрасываюсь на него прежде, чем он снова поднимает руку. Будь прокляты крылья и причудливая физиономия, этот придурок вот-вот получит то, что ему причитается.

Я врезаюсь в Ректора, как бульдозер. Он падает, и его уродливая голова ударяется о землю. Он, кажется, потрясен внезапным нападением, и это замешательство дает мне достаточно времени, чтобы взобраться на него. Я наношу удар ему в грудь прямо над сердцем. Ректор прерывисто вздыхает и судорожно хватает воздух. Когда он пытается наполнить легкие воздухом, я протягиваю руку через его плечо и хватаю за правое крыло. Тогда я тяну его на себя всем, что у меня есть. Крыло кажется резиновым в моей руке, и Ректор кричит от боли. С приливом энергии он толкает себя вперед, используя крылья как руки.

Чарли бросается на него, но прежде, чем она успевает нанести какой-либо вред, Он резко откидывает ее, как Крэйвен Кинкейда. Она пролетает несколько футов. У меня сжимается горло, когда я вспоминаю, как выглядел Кинкейд после того, как с ним случилось то же самое. Что он, похоже, ушел. Но потом, я вижу, как она пытается встать, и понимаю, что с ней все в порядке. Боясь, что Ректор снова ударит ее, я вскакиваю на ноги и бегу к нему.

Но прежде, чем я успеваю это сделать, боль пронзает меня, и я падаю на землю. Сжимая голову руками, я кричу.

— Данте! — кричит Чарли.

— Закрой. Рот, — говорит Ректор. Я слышу ужасный звук и понимаю, что он ранил Чарли. — Знаешь, что я ненавижу? Что я не могу причинить вред одному жалкому человеку. Я имею в виду, что эта девушка могла испортить все на сто лет вперед, а я должен ждать, чтобы убить ее? Ждать чего? Чтобы у Бога был шанс разрушить наш план? — он выплевывает имя Большого Парня, как будто оно ядовито.

Я пытаюсь подползти к Чарли, но уже почти не вижу ее.

«Кажется, я умираю. Я умираю в последний раз и не знаю, что будет с душой Чарли, когда я это сделаю».

Перед глазами клубится чернота, и мне кажется, что я парю над своим телом. От боли кожа покрывается волдырями, а желудок сжимается в кулак. Это невообразимая боль последнее, что я испытаю, когда мою девушку избивают у меня на глазах.

— Да что с тобой такое? — Ректор пинает меня в ребра, и я кусаюсь от удара. — Мои ребята поработали с тобой там? — он смеется. — Что ж, я рад, что ты здесь. Ты захочешь на это посмотреть. То, что я не могу убить ее, еще не значит, что я не могу причинить ей боль, верно?

Ректор поднимает свой пистолет и собирается выстрелить в Чарли. Как раз в это момент, я вижу вспышку чего-то яркого, мчащегося к нему.

Блу врезается в Ректора.

«Блу!»

Пока они дерутся за пистолет, я понимаю, что, должно быть, это он следил за мной сегодня вечером.

Чарли выкрикивает имя Блу. Затем она с трудом встает и пытается замахнуться на Ректора. Он толкает ее вниз и бьет Блу в челюсть, краска на лице Блу покрывает костяшки его пальцев.

— Чарли, — выдыхаю я. — Беги.

Она подбегает ко мне и пытается поднять.

Я отталкиваю ее.

— Беги, Чарли. Сейчас же. Если ты любишь меня… беги!

Она смотрит на Ректора, как будто думает, что если побежит, то, может быть, он последует за ней и оставит нас с Блу наедине. Она смотрит на меня, сжимает мою руку и поворачивается, чтобы уйти. Какое-то время она бежит, прихрамывая, но когда понимает, что ее бедро больше не повреждено, она бежит. Мои сердце стучит сильнее, наблюдая, как она летит вперед, ее ноги двигаются с точностью.

Я слышу, как Валери зовет ее по имени, и знаю, что если она доберется до Чарли раньше Ректора, то у Чарли будет шанс спастись.

Ректор тоже это знает, поэтому рычит, как бешеный зверь, и бросается за ней. Блу прыгает ему на спину и тянет вниз. Блу — слишком худой, но сейчас он как питбуль, использующий каждый фунт, который у него есть, чтобы атаковать. Развернувшись, Ректор борется с ним. Они сражаются несколько минут, кричат и рвут друг друга.

Внезапный звук разбивает мои умирающие мысли и звенит в ночи.

Глаза Блу расширяются, а лицо сжимается от шока. Его тело медленно оседает. Когда он падает на землю, Ректор безвольно держит в руке пистолет. Пистолет, о котором я и не подозревал. Его глаза встречаются с моими, и он выглядит… испуганным.

Как бы Ректор ни хотел этого повышения, как бы он ни хотел показать себя боссу, он знает, что нам нельзя.

Мы никогда, никогда не причиняем вреда человеку.

Босс явно планирует причинить вред человеку — Чарли. Но не сейчас. Сейчас это не входит в его планы. Ректор все испортил, и ему придется отвечать перед самим дьяволом за то, что он сделал.

Судя по выражению лица Ректора, он не собирался стрелять. Но это может не иметь значения, и он это знает. Ударить Чарли — это одно, ее синяки заживут. Но это… ошибка Ректора разожжет войну между Раем и Адом.

Он бросает пистолет и наклоняется. Затем он тянет меня за рубашку и прижимается своей грудью к моей. Я чувствую, как что-то тянет меня за ребра, но я так далеко, что не понимаю, что происходит.

Ректор мрачно улыбается, словно получил то, что хотел. Потом он бросает меня на землю и бежит.

Когда Ректор убегает, я подползаю к Блу и попытаюсь надавить на его рану. Он задыхается, и я обхватываю другой рукой его лицо.

— Все в порядке, — говорю я ему. — Мы отвезем тебя в больницу, — даже этот разговор лишает меня жизни, и я знаю, что, как и Блу, быстро угасаю.

Блу брызжет слюной и крепко зажмуривает глаза. Все его тело трясется, как будто ему намного больше тридцати. Я сжимаю его крепче и говорю ему всю ложь, которую так хорошо научился говорить. Я говорю ему, что все не так уж плохо, что помощь уже в пути. Я говорю ему все, что могу, чтобы правда не выплеснулась наружу, что он ни за что не покинет жизнь.

Блу шепчет что-то, чего я не улавливаю, и мне приходится попросить его повторить.

Его глаза все еще закрыты, он говорит неглубокими, отрывистыми словами

— Я… люблю… ее.

— Я знаю это, — говорю я. — Так же, как и она.

Блу несколько раз открывает и закрывает рот, как будто пытается дышать, но не может.

— Блу, — говорю я, придвигаясь ближе. — Блу!

Его тело расслабляется.

Я крепко зажмуриваюсь и пытаюсь не думать о том, что только что произошло. Пытаюсь убедить себя, что Блу все еще здесь.

«Он прямо здесь».

Где-то вдалеке слышу звук автомобильного двигателя. Я молюсь, чтобы за рулем «Элизабет Тейлор» сидела Валери, чтобы рядом с ней была Чарли, а сзади Макс. Я молюсь за то, чтобы мои друзья смогли убежать, и чтобы они помнили Блу, который умер ради них сегодня вечером. И я надеюсь, что они будут так же помнить меня. В глубине души я надеюсь, что, в конце концов, меня стоило вспомнить.

Я ложусь на спину и позволяю боли врезаться в меня. Цепляясь ногтями за грязь, я думаю о Чарли. Я думаю о ее красивых, улыбающихся губах. Я думаю о прикосновении ее кожи к моей и искре жизни в ее ярко-голубых глазах.

Протянув руку, нащупываю руку Блу и нахожу ее. Я крепко сжимаю ее и благодарю мальчика, который ушел из этого мира. Я поворачиваюсь к нему, чувствуя, как по щеке катится слеза, и говорю.

— Я тоже ее любил.

Чернота накрывает меня плотным одеялом.

Она душит все, что осталось от моей жизни.

И с улыбающимся лицом Чарли в моем сознании и ее именем на моих губах, я ухожу.

Глава 53

Перерождение

Яркий свет жжет мне глаза, и я думаю про себя: «Неужели? Это смерть? Отстой».

Но потом я что-то слышу, и я уверен, что это не так, потому что:

а) после смерти нет никакого шума

б) я вообще не должен думать.

Мои глаза открываются, и я вижу большую, глупую улыбку Чарли, и решаю, если это вечность, я тут останусь.

— Он проснулся — визжит она.

«Этот визг. Сделай это снова. Пожалуйста, сделай это еще раз».

Воображаемая Чарли хватает меня за руки, я поднимаю свою воображаемую задницу с кровати и смотрю. Она выглядит точно так же, как и в прошлый раз, когда я ее видел — покрытая небольшими боевыми ранами, но в остальном совершенно красивая.

— Осторожно, — говорит она. — Не переусердствуй.

Я оглядываюсь и замечаю, что это место похоже на дом бабушки Чарли, все цветочное и липкое с легким запахом бедных людей. Мне это так нравится, что я готов кричать.

— Переусердствовать? Он не может переусердствовать. Он Данте Уокер, ведь так? — Макс входит в комнату, сияя, как настоящий живой человек.

— Неужели это все реальность? — я с удивлением слышу свой собственный голос и тут же решаю, что у меня абсолютно идеальный мужской голос.

— Чертовски верно, — говорит Валери, выходя из-за спины Макса. Она обнимает своего жениха и улыбается ему, потом снова мне. — Мы спасли твою уродливую задницу. Хотя, надо сказать, снять манжеты? Идиотский ход.

— Это было героически, — Чарли наклоняется и целует меня в щеку. — И да, идиотизм.

— Не понимаю, — говорю я, качая головой. — Как я здесь оказался?

Чарли и Макс смотрят на Валери, и я понимаю, что упускаю что-то важное.

Валери откашливается.

— Хм, здесь кое-кто хочет тебя видеть, если ты не против новых посетителей.

Я киваю, и они поворачиваются, чтобы уйти.

— Нет, подождите, не уходите. Не сейчас, — говорю я, выпрямляясь.

Губы Валери растягиваются в сочувственной улыбке.

— Тебе понадобится минута. Доверься мне.

Все трое выходят из комнаты, и через несколько секунд кто-то входит внутрь. Когда я вижу его, мое сердце сильно колотится в груди, а рот раскрывается.

— Папа, — шепчу я.

Папа бросается к моей кровати и обнимает меня. Он прижимает меня к себе на несколько секунд, затем берет мое лицо в свои руки.

— Мой сын. Мой Ди.

— Ты жив, — выдыхаю я, не в силах поверить, что он действительно здесь.

Он улыбается, и я вдруг вспоминаю, как сильно скучал по нему. Это открывает что-то чудесное внутри меня.

— Вроде того, — отвечает он. Закинув ногу на кровать, он подтягивает штанину и демонстрирует золотую манжету, обернутую вокруг лодыжки.

Я задыхаюсь.

— Ты освободитель?

— Нет, я вроде как одолжил эту манжету, — говорит он, присаживаясь на край моей кровати. — Я обратился с особой просьбой помочь тебе с твоей… ситуацией.

Я не могу вымолвить ни слова, не могу ничего сделать, кроме как смотреть на отца.

— Послушай, Данте, я не могу долго оставаться. Но я хотел тебе кое-что сказать, — он берет меня за руку и сильно похлопывает. Его глаза не отрываются от моей руки, когда он говорит, как будто ему слишком трудно встретиться со мной взглядом. — В ту ночь. Это была не твоя вина. И я два года наблюдал, как ты носишь ее с собой, — отец поднимает голову и смотрит мне прямо в лицо. — Отпусти все.

Я сглатываю комок в горле.

— Но если бы я обращал внимание на дорогу, а не жаловался на то, что ты пропустил мой день рождения… — горячие слезы жгут мне глаза, но я отказываюсь плакать перед ним.

— Это несчастный случай, сынок, — твердо говорит он.

Я крепко сжимаю челюсть и смотрю на его руку поверх моей.

— Данте Уокер, скажи мне прямо сейчас, что ты оставишь все как есть.

— Хорошо, мамочка, — говорю я.

Мой отец издает один резкий смешок.

— Хорошо, — говорит он, и улыбка скользит по его лицу. — А теперь я хочу, чтобы ты воспользовался этой возможностью и стал тем человеком, которым, как я знаю, ты можешь быть.

Я не знаю, о чем он говорит, но я слишком ошеломлен всем, что произошло за последние несколько минут, чтобы что-то сделать, кроме как кивнуть. Мой отец… мой отец! снова обнимает меня.

— Я люблю тебя, малыш, — говорит он.

— И я тебя, папа, — я дружески хлопаю отца по руке, но ловлю себя на том, что держусь за него.

Несколько мгновений я с благоговением разглядываю его: густые, с проседью темные волосы, широкие плечи и теплую улыбку. Затем, медленно, чувство страха заглушает любую другую мысль. Он сказал, что его манжета взята взаймы, а это значит, что ему скоро придется уехать. Но он не может уйти. Теперь, когда он стоит передо мной, я не знаю, как смогу вынести его уход.

Словно почувствовав, о чем я думаю, он встает с кровати и направляется к двери. Он поворачивается, словно ему больно это делать, и отдает мне солдатский салют.

— Отец… — говорю я.

— Я знаю, что тяжело меня отпустить, — отвечает он, его улыбка дрожит. — Но так должно быть. Ты мне нужен… мне нужно, чтобы ты попрощался и продолжал жить так, как можешь. Понимаешь?

Я не могу говорить, я бы сломался, если бы это сделал, я салютую ему в ответ, в то время как моя грудь полна фейерверков.

Он выходит за дверь, и мне приходится прикусить язык, чтобы не умолять его вернуться.

Чарли сперва просовывает голову, а после подходит ко мне, прихрамывая. Валери и Макс следуют за ней.

— Увижу ли я его снова? — спрашиваю я Валери, надеясь, что она знает ответ. Надеясь, что они не заметят, как дрожит мой голос.

Она пожимает плечами.

— Может быть.

— Видеть моего отца — это как… — я дышу, и из меня вырывается смех. — Потрясающе, — заканчиваю я. Мысленно я пытаюсь уравновесить боль от потери отца с радостью от встречи с ним. — Я не понимаю, почему он должен был уйти, — бормочу я. — И я до сих пор не понимаю, как я вообще здесь оказался.

Макс открывает рот, чтобы ответить, но Валери кладет руку ему на грудь.

— Пожалуйста, позволь мне, — затем, повернувшись ко мне, она говорит. — На первый вопрос у мня ответа нет. Но второй… — она подходит к краю моей кровати и откидывает одеяло. — Взгляни.

Я сгибаюсь и не могу поверить в то, что вижу.

— Нет, — говорю я.

— Да, — с явным удовольствием говорит Валери. Она постукивает длинным красным ногтем по золотой манжете на моей лодыжке.

— Ты починила мне манжету? — спрашиваю я, и счастье покидает мое тело.

— Не совсем, — отвечает она.

Чарли кладет мою руку себе на колени, и я смотрю на нее.

— Теперь ты один из них, — говорит она.

Мои глаза расширяются, и Чарли кивает, чтобы уверить меня, что это правда.

— О, черт, нет, — говорю я, наклоняясь и натягивая манжету. — Я не ангел.

— Теперь да, — говорит Валери. — Твой отец доставил манжеты прямо от самого Большого Парня. Он, видимо, считает, что ты можешь быть полезен в команде хозяев. Тебе лучше быть счастливым. Ты бы гнил в земле, если бы не он.

Слыша ее слова о гниении в земле, я оглядываю комнату, надеясь каким-то чудом увидеть его.

— Блу? — тихо спрашиваю я.

Глаза Чарли наполняются слезами, и я провожу под ними большим пальцем.

— Ты был в отключке некоторое время, — мягко говорит Макс. — Похороны Блу состоялись несколько дней назад.

Мое горло горит, когда я думаю о своем погибшем товарище — моем друге. Он был настоящим героем. Причина, по которой Чарли жива и находится здесь, рядом со мной. Причина, по которой она в безопасности. Думать о нем и о моем отце одновременно почти невыносимо.

— А Аннабель? — выдаю я. — Она знает?

Чарли кивает.

— Я рассказала ей.

Выражение лица Валери говорит о том, что она не согласна с привлечением кого-то еще, но она не понимает преданности Чарли своим друзьям.

— Что теперь? — я бросаю взгляд на Валери. — Я имею в виду, что у меня есть ее душа, верно? Мы просто поднимемся наверх и включим ее или что-то в этом роде? Если мы отдадим ее большому парню, то на этом все? Неужели коллекторы оставят ее в покое?

Я с надеждой сжимаю руку Чарли. Но даже когда я задаю вопросы, я знаю, что впереди будут еще битвы. Даже если Бывший Босс не получил ее душу, он все равно не захочет рисковать, оставляя девушку живой на земле, чтобы избежать Трельватора.

Валери ерзает, как будто ей неудобно.

— Э-э, нам придется ждать приказа, — словно меняя тему, она спрашивает. — Как тебе Крэйвен?

— Чувак! — вмешивается Макс. — В сотый раз спрашиваю, почему у меня нет крыльев ниндзя? Черные или белые, любые.

Валери смеется и целует его в подбородок. Затем она поворачивается ко мне.

— Да, а что это было за дерьмо? — говорю я, чувствуя странный укол ревности оттого, что Ректор знал, как отрастить крылья, а я — нет. — А ты знала, что коллекторы и освободители могут это делать?

Валери прикусывает губу.

— Вообще-то нет.

Макс делает шаг вперед.

— Валери говорит, что Большой Парень и Босс забрали наши способности в свое время, чтобы мы не стали слишком сильными, но теперь, когда дерьмо попало в вентилятор, мы можем пробудить их.

— Хорошо, отлично, — отвечаю я, волнение дает мне небольшую передышку от боли. — Давай займемся этим.

Мысленно я представляю, как у меня вырастают крылья супергероя, и я становлюсь неудержимым. Если Ректор и этот Крэйвен могут это сделать, то и я тоже. Интересно, какие еще безумные способности я могу пробудить. Я клянусь разобраться в этом как можно скорее.

Валери и Макса внезапно оттесняют в сторону, и в комнату входит бабуля, надушенная так, что ее духи могли бы освежить свалку.

— Вон, — говорит она, выпроваживая Валери и Макса из комнаты. — Да ладно вам. Ребенок должен поспать.

— Позже, чувак — кричит Макс, когда Валери машет через его плечо.

Глядя, как они уходят, я гадаю, как долго Макс сможет прятаться от босса. Он совершил государственную измену, и это только вопрос времени, когда коллекторам будет приказано привести его.

Когда мои друзья уходят, бабушка поворачивается ко мне и Чарли.

— А теперь, — говорит она серьезным тоном, — Я собираюсь закрыть эту дверь, и я не хочу никаких шур-мур. Понятно? Не смейте делать этого, никаких поцелуйчиков, или как вы там это называете.

— Бабуля, — умоляет Чарли.

Бабушка подмигивает и ухмыляется, как лиса, закрывая за собой дверь. Она, очевидно, не знает, что мы живые мертвецы, потому что я почти уверен, что это классифицирует нас как друзей, с которыми нельзя общаться. Интересно, призналась ли она Чарли, что больна? Я знаю, что Чарли понимает, что что-то происходит, поэтому им обеим нужно просто смотреть фактам в лицо. Но, может быть, сейчас не время, не тогда, когда боль от смерти Блу так сильна.

Лицо Чарли растягивается в широкой улыбке, но я вижу в ее глазах боль за друга, которого здесь нет.

— Подойди ближе, — говорю я.

Чарли забирается ко мне в постель и кладет голову мне на грудь. Я обнимаю ее и притягиваю как можно ближе. Если бы я мог, я бы втянул ее в себя, где держал бы ее в безопасности вечно. Присутствие Чарли все облегчает. Это дает мне уверенность, что я снова увижу своего отца, и что душа Блу будет в покое.

— Моя девочка, — шепчу я. — Ты изменишь мир.

Она еще сильно прижимается головой к моей груди.

— Никакого давления или чего-то в этом роде.

Я тихо смеюсь. Затем останавливаюсь и прижимаюсь губами к ее волосам, закрывая глаза.

— Я люблю тебя, Чарли, — говорю я. — И мне так жаль, что я когда-то лгал тебе.

Чарли поднимает голову. Я хочу, чтобы она сказала, что простила меня, что никогда не уйдет. Что у нас все будет хорошо. Но она ничего не говорит. Вместо этого девушка наклоняется и целует меня.

Мои губы прижимаются к ее губам, и поцелуй говорит все, что я надеялся услышать. Это говорит мне, что она любит меня, и что она навсегда со мной.

Ее вера напоминает мне, что у меня может быть второй шанс.

Что я могу оставить позади то, кем я был.

И быть тем, кто я сейчас.

Плохиш до мозга костей.

Notes

[

←1

]

Бирка и мешок (англ. Bag and tag) — Обертывание мертвого тела в мешок для тела, а бирка означает размещение бирки пальца ноги на мертвом теле, чтобы идентифицировать их.

[

←2

]

Марта Стюарт — американская бизнесвумен, телеведущая и писательница, получившая известность и состояние благодаря советам по домоводству

[

←3

]

«Walmart» — самая обширная сеть супермаркетов оптово-розничной торговли в Америке

[

←4

]

«Bergdorf Goodman» — Роскошный универмаг, расположенный на Пятой авеню в центре Манхэттена, Нью-Йорк.

[

←5

]

«Нордстром», англ. Nordstrom — американская компания по продаже высококачественной модной одежды, основанная Джоном В. Нордстромом и Карлом Ф. Уоллином

[

←6

]

«Неймен Маркус» англ. Neiman Marcus — американский элитный универмаг, в котором представлены бренды премиум-класса

[

←7

]

«Таргет» англ. Target — американская компания, управляющая сетью магазинов розничной торговли, работающих под марками Target и SuperTarget. Является шестым крупнейшим ретейлером в США, следуя за Walmart, Home Depot, Kroger, Sears и Costco

[

←8

]

Джеймс Дин — американский актер. Стал популярен благодаря фильмам «К востоку от рая», «Бунтарь без причины» и «Гигант»

[

←9

]

Вайн-кулер (англ. Wine cooler) — алкогольный напиток изготавливают из вина и фруктового сока, часто в сочетании с газированным напитком и сахаром

[

←10

]

А́ндерсон Хэйз Ку́пер — американский журналист, писатель и телеведущий.

[

←11

]

Дом Периньон — известный бренд винтажного шампанского от компании Moët & Chandon (Моет Шандон). Напиток получил название в честь монаха-бенедиктинца, посвятившего жизнь исследованию качества игристых вин.

[

←12

]

«Одна́жды в Ри́ме» — комедийный фильм Марка Стивена Джонсона.

[

←13

]

Аналогия с именем. Блу — по-английски «синий»