Колосс поверженный. Красная Армия в 1941 году

Приложение В Взгляд противника: аналитические выкладки немецкой разведки накануне войны

В период планирования операции «Барбаросса» немецкая разведка переоценивала численность советских сухопутных войск в приграничных военных округах, но недооценивала активную численность Красной Армии в целом. Вдобавок она не сумела заметить изменение численности и состава новых советских механизированных войск[570]. Довольно любопытно, что летом 1940 года, когда началось планирование вторжения в Советский Союз, немцы составили довольно точную картину советских войск. Но со временем она становилась все менее точной, так как немцы явно не сумели заметить мобилизационных мер, предпринимаемых советским Генштабом в последующем году (или, как это называли Советы, стадии «вползания в войну»).

В августе 1940 года немцы оценивали численность советских вооруженных сил в 151 пехотную дивизию, 32 кавалерийских дивизии и 38 механизированных бригад, в то время как действительная численность советских сухопутных войск составляла 152 стрелковые дивизии, 26 кавалерийских дивизий и 9 недавно сформированных механизированных корпусов (каждый с двумя танковыми и одной мотострелковой дивизией)[571]. По оценкам немцев, на западе из них могли быть использованы 96 пехотных дивизий, 23 кавалерийские дивизии и 28 механизированных бригад.

Хотя на тот момент эта немецкая оценка численности советской регулярной пехоты и кавалерии была близка к действительности, именно в 1940 году немцы начали затяжной процесс недооценки численности советских бронетанковых войск. Против указанных сил Германия планировала выставить собственную ударную группировку численностью в 147 дивизий (24 танковые, 1 кавалерийскую, 12 мотопехотных и 110 пехотных) — эти силы останутся неизменными на протяжении всего последующего планирования.

В октябре оперативный отдел немецкого Генерального штаба поднял оценку общей численности советских войск на Западе примерно до 170 дивизий всех родов, в том числе примерно 70 на Украине, 60 — в Белоруссии, 30 — в Прибалтике, а остальные в резерве. На совещании составителей планов 3 февраля начальник Генерального штаба Франц Гальдер оценил численность советских войск, могущих противостоять немецкому вторжению, в 100 пехотных дивизий, 25 кавалерийских дивизий и 30 механизированных бригад[572].

Подготовленный в начале июня 1941 года окончательный немецкий анализ численности советских войск оценивал советские войска в 170 пехотных дивизий, 33 1/3 кавалерийской дивизии и 46 моторизованных и бронетанковых бригад (последние эквивалентны 15 мобильным дивизиям). На самом же деле Красная Армия в это время насчитывала 196 стрелковых дивизий, 13 кавалерийских дивизий, 61 танковую дивизию (58 в составе механизированных корпусов и три отдельных) и 31 моторизованную дивизию (29 в механизированных корпусах и 2 отдельных). Из этого общего числа немцы насчитали-в приграничных военных округах 118 пехотных дивизий, 20 кавалерийских дивизий и 40 мобильных бригад (итого около 150 дивизий) — тогда как реальная численность советских войск составляла 171 дивизию всех видов. По оценке немецкой разведки, в остальной европейской России имелось еще 32 1/3 дивизии, тогда как фактически их было около 100.

* OKH GenStdH, Die Kriegswehrmacht der Union der Sozialistischen Sowjet-republiken (UdSSR), Stand: 1.1.1941, Teil I: text; H3/1692; Teil 11: Anlagenband; H3/637.

** Кривошеев, Гриф…, 139. Это цифра только для Красной Армии. Общая мобилизация для всех войск охватила 34 476 700 человек.

Немецкие оценки советской военно-воздушной мощи сильно варьировались, свидетельствуя о весьма путаных представлениях немцев по поводу действительной численности советских ВВС. Разные источники оценивают эту численность от 8000 и до 14 000 самолетов, из них примерно 6000 — на западе Советского Союза[573]. Последние разделялись следующим образом: 800 устаревших машин ближней разведки; 2000 истребителей, в том числе 250–300 современных моделей; 1800 бомбардировщиков, в том числе 800 машин современных конструкций; 700 истребителей-бомбардировщиков и штурмовиков (в основном устаревших конструкций), а также 700 самолетов ВМФ, главным образом устаревших моделей. Всего современных самолетов насчитывалось около 1500.

Эти цифры подчеркивают два главных изъяна в немецких подсчетах существующей численности советских вооруженных сил. Во-первых, немцам не удавалось адекватно оценить масштаб советских довоенных мобилизационных усилий. Если о ситуации в приграничных округах они имели хоть какое-то представление, то совсем ничего не знали о положении во внутренних военных округах, где мобилизацию можно было лучше скрыть. Во-вторых, немцы недооценили перестройку советских вооруженных сил — в частности, связанную с советской программой механизации. Даже на 22 июня 1941 года немецкая разведка продолжала подсчитывать прежние советские танковые бригады и кавалерийские дивизии, не ведая, что большинство из них уже преобразованы в танковые и механизированные дивизии новых механизированных корпусов.

К 22 июня немцы установили по 1 механизированному корпусу в Прибалтийском, Западном и Киевском особых военных округах — из 16, которые на самом деле находились в этих регионах. Не заметили немцы и противотанковых бригад, сформированных в приграничных военных округах и предназначенных для взаимодействия с этими новыми механизированными корпусами. Будет верным и то, что немецкое оперативное и тактическое умение более чем компенсировало эти неудачи разведки в начальный период войны. Однако в долгосрочном плане общая картина неудач немецкой разведки осталась той же — с катастрофическими последствиями для германской армии.

Немцы также верно оценили трудности, испытанные Советами во время Финской войны и последующую реформу вооруженных сил — хотя и не сумели предвидеть полный ее масштаб. Они склонны были недооценивать действенность этой программы реформ и считали, что из-за продолжающихся чисток советское военное руководство будет не способно управлять крупными силами в мобильной современной войне. И все же они учитывали, что сила советских войск заключается в их многочисленности, в больших запасах техники, в смелости и стойкости советского солдата, в огромности и относительной неразвитости советского театра военных действий.

Однако куда серьезнее этих проблем было неумение немцев оценить размах и действенность советской мобилизационной системы — особенно чистого количества войск, которое она была в состоянии дать. Немецкая разведка имела склонность подсчитывать только то, что можно увидеть — то есть активные войска, сохранявшиеся в мирное время на различных уровнях численности. Однако она не замечала и не изучала внимательнее советские «мобилизационные» дивизии, которые в мирное время не имели ни значительного кадрового ядра, ни должного технического оснащения.

Видимо, немцы исходили из того, что операция «Барбаросса» будет завершена примерно за четыре месяца — еще до того, как Советы сумеют мобилизовать и выставить значительное число боеготовых войск. Немецкое главное командование рассчитывало, что с любыми новыми советскими соединениями сможет разделаться на последующих стадиях наступления по ходу операции. История показала, что это аксиоматическое предположение и связанные с ним рассуждения таили в себе роковой просчет.