Был у нас учитель Николай Иванович. С бородкой и в круглых очках. Сам длинный и худой. Ходил всегда в чёрном пиджаке, и никогда на этом пиджаке ни пылинки, ни нитки белой, как у других.
Занимался он с первым классом. Шёл урок письма. Все склонились над партами и от усердия, казалось, даже замерли, дышать перестали.
Только Ваня Мельников то и дело тёр резинкой бумагу, что-то ворчал про себя, громко дышал.
Вот он обмакнул перо в чернилку, только поднёс к тетради, капля — хлоп! — и на строчки. Клякса! Промакнул её, написал полслова — плохо получилось, да и последнюю букву размазал. Ваня как выдернет перо из ручки и швырнёт на пол…
Все посмотрели на Ваню, писать перестали.
Николай Иванович, ничего не сказав, спокойно нагнулся, поднял перо, вытер его бумажкой и посмотрел перо на просвет: «Как будто ничего перо».
Потом он вставил его в свою ручку и подошёл к Ване.
А у того в тетрадке кляксы да подтирки. Слова — и вкривь и вкось. Буквы и маленькие и большие.
Николай Иванович заглянул в тетрадь. Смотрел, смотрел и хотел что-то сказать.
— Так перо плохое! — проговорил Ваня, оправдываясь.
Николай Иванович ничего не ответил. И, пользуясь молчанием, Ваня сказал:
— Царапает и вообще плохое…
Николай Иванович опять промолчал.
Он обмакнул ручку, в которой было вставлено перо, брошенное Ваней, и подсел к нему.
Он исправил Ване каждую букву, а внизу красивым ровным почерком написал:
«Перо плохое. Вот видите, как оно пишет».
С тех пор никто в классе Николая Ивановича никогда не жаловался ни на перья, ни на чернила, ни на ручки, никто не сваливал вину на безответные вещи, на товарища, который слабее тебя.
А пером тем Николай Иванович писал красиво и долго — чуть не с полгода.