Командировка в Копенгаген

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

Сэвилл ввел ее в гостиную. Кажется. Во всяком случае, Эдни оказалась там. Она стояла в центре комнаты в полном смятении. Она не могла толком вспомнить, как попала сюда.

— Садитесь, — произнес Сэвилл мрачно, без какого бы то ни было намека на теплоту. А еще говорил, что любит!

Эдни запоздало поняла, что эти слова были просто уловкой, чтобы заманить ее сюда. Он знал, что она его любит, и заставил ее прийти к нему таким унизительным способом!

И это не оставляло ей другого выбора, кроме как показать ему, насколько он ошибался.

— Мне не следовало сюда приходить, — холодно сказала Эдни, пренебрегая его предложением сесть, и направилась к двери.

— Следовало! — резко возразил он, пытаясь преградить ей путь.

— Нет! — воскликнула она в полной растерянности. Эдни отступила: еще шаг вперед, и они бы столкнулись. Даже при том, что в этот момент она не испытывала к нему теплых чувств, Эдни боялась физического контакта с ним.

Сэвилл изучающе смотрел на нее, не трогаясь с места: заполучив Эдни, он был полон решимости не выпускать ее, пока не скажет всего, что хотел.

— Нам необходимо кое-что выяснить, — заявил он.

Если он надеется, что она будет безропотно стоять здесь и слушать разнос за то, что осмелилась влюбиться в него, а затем вежливо (а может быть, и нет) сообщит об увольнении, пусть подумает еще раз! Она прикинула расстояние между ним и дверью, пытаясь взвесить свои шансы на то, чтобы проскочить мимо него и удрать.

— Вы не сделаете этого! — сказал он вкрадчивым голосом — и она возненавидела его за то, что он прочел ее мысли.

У нее возникло непреодолимое искушение предложить ему побыстрее выложить все и покончить с этим. Пора открывать огонь. Переходить в наступление.

— Не знаю, почему вы решили сказать… то, что сказали… Чтобы затащить меня сюда, я полагаю. К счастью, у меня сегодня не было каких-то определенных планов, хотя завтра я приглашена на ужин, — торопливо вставила она. — Но я подумала, вы, наверное, поняли, когда я не вернулась сегодня днем на работу, что я отправилась на собеседование в другое место!

Браво, Эдни! Это было блестяще! Просто блестяще!

Он, похоже, оторопел. Прекрасно! Хотя Эдни немного встревожила его внезапная бледность. О, Господи, ведь прошло меньше недели с тех пор, как он получил удар по голове!

— Вы собираетесь уйти?

Вот это новость! Разве он не увольняет ее? Не будь дурочкой, Эдни, он умеет ловко притворяться, ты видела это.

— Конечно! Я ведь собиралась работать только три месяца!

Он молча смотрел на нее, словно взвешивая, можно ли ей верить. Но она не могла выдержать его молчаливой оценки и продолжала:

— Безусловно, опыт, приобретенный мной в вашей компании, бесценен, н-но… — Она запнулась и замолчала. Непрошеные видения промелькнули перед ее глазами — но не усердной работы, а объятий. — Так что, когда мне позвонили прошлым вечером и пригласили на собеседование сегодня… вообще-то я собиралась сказать вам об этом утром, но мы были так заняты и… — Она снова замолчала, увидев, что он качает головой.

— Вы отъявленная лгунья! — заметил он. Она хотела возмутиться, но, испугавшись, что и так наговорила слишком много, решила промолчать.

— Лгунья и гордячка, — добавил он тихо. Она пожала плечами. — Видимо, я обидел вас чем-то, либо… — Сэвилл помолчал, изучающе глядя на нее, и продолжил: — Либо я все понял правильно и мои глаза не обманули меня, когда на совещании…

— Я пришла сюда, чтобы уведомить вас, — торопливо вставила она, пока он не растоптал ее гордость, вынеся вердикт любви, которую прочел в ее глазах. — Я хочу уволиться. Меня не будет в понедельник на…

— Вы пришли сюда, Эдни, отозвавшись на мой последний телефонный звонок, — оборвал ее Сэвилл и, сделав глубокий вдох — словно это он нервничал, а не она, — медленно закончил: — Телефонный звонок, который не имеет никакого отношения к работе.

Господи, помоги. Почему она до сих пор здесь?

— Значит, я отъявленная лгунья и гордячка? Любопытно! — произнесла она, не придумав ничего лучшего. Но с нарастающей тревогой почувствовала, что пора умолкнуть, пока неосторожный язык не подвел ее. — Я сказала все, что хотела, — резко заявила Эдни. — И… — ее взгляд упал на дверь, — и вы не можете задерживать меня здесь против моей воли.

— В обычных обстоятельствах я бы и не пытался, — ответил Сэвилл, который без тени улыбки на красивом лице внимательно следил за сменой ее настроения. — Но эти обстоятельства для меня далеко не обычные, так что, может быть, вы отнесетесь ко мне снисходительно?

Эдни должна была признаться себе, что никогда в жизни не была так сбита с толку: Сэвилл, которого она безгранично любила, говорил загадками.

— Я сожалею, — натянуто сказала она и сжала губы — больше она не скажет ни слова!

— Вы и должны сожалеть, — ответил Сэвилл, но в его тоне она не услышала ожидаемой твердости. — Если бы не вы, мне удалось бы спать ночами!

Эдни вытаращила глаза.

— Так в довершение всего я виновата еще и в вашей бессоннице!

Бог ты мой — мысли о ней не давали ему спать?

У Эдни подкосились ноги, когда, к ее удивлению, Сэвилл спокойно изрек:

— Я влюбился в вас с первого взгляда, Эдни.

У нее остановилось дыхание.

— Что? — выдохнула она.

— Можно подумать, для вас это новость! — проговорил он. Она не произнесла ни слова в ответ, а он решительно шагнул к ней и взял ее за руку. — Меня ноги не держат. Сядьте, чтобы я тоже мог сесть.

Она молча уставилась на него. Сэвилла ноги не держат?

Эдни отняла свою руку, отошла и села на диван. И совершенно не ожидала того, что Сэвилл Сядет рядом.

На некоторое время воцарилась тишина. Видимо, Сэвилл очень тщательно подбирал слова. Эдни не могла вынести растущего напряжения. Надо было прервать молчание, сказать что-нибудь.

— Эта комната… очень славная, — произнесла она, чувствуя, что подобный комментарий будет как нельзя кстати.

— Потому что вы находитесь здесь, — к ее изумлению, ответил Сэвилл, дождаться комплимента от которого было так же невозможно, как снега в пустыне.

— Прекратите, Сэвилл, — резко сказала она. — Я не собираюсь больше у вас работать!

— А я вам уже сказал, что работа тут ни при чем. Это сугубо личный разговор. — О, Боже! Он повернулся и пристально смотрел на нее. — Речь идет о нас с вами. Я не смогу успокоиться, пока не выясню, является ли мое восхищение вами односторонним.

Эдни отвернулась. Он ждал. Она оглянулась и бросила на него короткий взгляд. Он ждал.

— Ну… когда мы впервые встретились… раз уж разговор личный, я признаюсь… естественно, мне понравилась ваша внешность, ваши… манеры, иначе я бы не согласилась уехать с вами, — пришлось ей ответить. Она поспешно добавила: — А потом выяснилось, что мне совсем не следовало это делать… потому что вы чудовище.

— Я заслужил это, — согласился Сэвилл обреченно. — В свою защиту могу сказать, что заметил вас в ту же минуту, как пришел на вечеринку к Джереми Ноулу. Я захотел познакомиться с вами и много думал о вас в последующие дни, когда…

— Правда? — вырвалось у нее. Эдни немного помолчала и с бьющимся сердцем напомнила ему: — Вы позвонили мне из Милана.

Он не забыл.

— Я прилагал много усилий, чтобы как можно скорее вернуться в Англию, — сознался Сэвилл, глядя ей прямо в глаза.

Как можно скорее вернуться? Уж не хочет ли он сказать, что торопился увидеть ее? Эдни не могла в это поверить!

— Вы… не очень-то обрадовались, когда обнаружили, что я работаю в вашем офисе, — возразила она.

К ее удивлению, он согласился и с этим.

— Я был потрясен, увидев вас там! — ответил он, не запнувшись. — Женщина, которую я пригласил на ужин, говорила, что у нее нет работы. А оказалось, что она схитрила!

— Вы до сих пор думаете, что я знала, кто вы такой?

— Черт возьми, я не знаю, что и думать! — сознался Сэвилл. — Знаю только, что очень хотел увидеть вас снова в тот вечер.

Он хотел увидеть ее? Эдни обомлела.

— Вы позвонили и сказали, что заняты.

— И хотя я не ждал, что эта новость вас убьет, должен признаться, что немного оторопел, когда понял, что вы скорее обрадовались, чем расстроились. «Хорошо», — ответили вы, словно это была самая приятная новость за последнее время.

Это была худшая новость! Но Эдни не собиралась говорить ему об этом.

— Я подозревала, что вы могли бы найти время, если б захотели, — спокойно возразила она.

— Конечно, — откровенно признался Сэвилл, и она с волнением почувствовала, что с этого момента начинается честный, открытый разговор. — Но как я мог? Я никогда не встречался ни с кем из сотрудниц своей компании. Прежде всего, потому, что не хотел, так как это вызвало бы бесконечные трудности. Даже если не считать возможных служебных перемещений, толков, ненужных сплетен, это повлекло бы за собой чудовищную нервотрепку, когда личные отношения снова переходили бы в разряд деловых.

— Значит, ваши… неписаные правила… должны были распространиться и на меня?

— Вы были исключением, ради которого я очень хотел их нарушить, — ответил он, и ее сердце снова бешено заколотилось, не выдержав нежной улыбки, которая сопровождала эти слова. — И вот я, дорогая Эдни… — (Дорогая Эдни! Господи! У нее сейчас остановится сердце!) — …забыв все свои правила, без всякой служебной необходимости стал заглядывать в ваш кабинет, только чтобы взглянуть на вас.

— Ох! А я ни о чем и не догадывалась. Чаще всего вы просто игнорировали меня!

— А вы и не могли догадаться — я и сам толком не знал причины. Я знал только, что, после того как подвез вас домой в тот вечер, когда сломалась ваша машина, я не мог нормально жить.

— Правда?

Сэвилл придвинулся немного ближе — как будто ей и без того было мало проблем с сердцем!

— Когда я высадил вас возле дома, вы сказали, что благодаря мне успеваете на свидание. Я тогда подумал: знай я об этом раньше, оставил бы вас самостоятельно добираться до дома!

Эдни с изумлением смотрела на него. Потом расхохоталась.

— Честно? — выдохнула она.

— Я и сам не мог поверить, что так думаю.

— А у меня не было никакого свидания, — призналась она.

Он уставился на нее. Потом уголки губ поползли вверх, и он сказал:

— И у меня тоже. — Они, улыбаясь, посмотрели друг на друга, и Сэвилл преодолел разделявшую их дистанцию. Взяв ее руки в свои, он хрипло сказал: — Я действительно люблю вас, и вы знаете это.

— О, Сэвилл, — прошептала Эдни дрожащим голосом.

— А я вам небезразличен? — напряженно спросил он.

Он должен знать, что небезразличен!

— Я… я боюсь, — призналась она. Она не могла поверить, что он любит ее — это было просто невероятно.

— Боитесь чего? — спросил он. — Расскажите мне, маленькая моя, и я прогоню все ваши страхи.

— Разве вы можете меня любить?

— Разве я могу не любить? — ответил Сэвилл.

— Откуда вы знаете? — недоверчиво спросила Эдни. Она страстно любила его. Но не могло же быть, чтобы он отвечал ей тем же!

— Просто знаю. Любовь здесь, в моем сердце, и никуда не уйдет, — нежно ответил Сэвилл и добавил, поняв, что ей нужны были новые подтверждения: — Эта любовь просто живет, Эдни. Живет во всем. В моих поступках, в моей ревности, которая обуревает меня, в…

— Вы ревнуете? — Пораженная, она пристально смотрела на него.

— Увы, — сознался Сэвилл. И, отвечая на ее пристальный взгляд, добавил: — Даже когда я еще не знал истинной причины своего странного состояния, мне не нравились ваши исчезновения по выходным.

— Я ездила навещать свою мать! — воскликнула она.

— Тогда я не знал этого. — Он улыбнулся, и ее сердце в очередной раз подпрыгнуло как сумасшедшее. — Так же, как и того, что тот человек на стоянке был вашим сводным братом.

— Вы ревновали к Майлзу?

— Ревновал и был вне себя, — ответил он. — Конечно, ревновал. За два дня до этого вы были в моих объятиях — и вдруг обнимаете кого-то другого! Хотя я еще не отдавал себе отчета в том, что на самом деле чувствую к вам, все в моей душе перевернулось.

— О, Сэвилл, — прошептала Эдни.

Он взял ее руку, поднес к губам и нежно поцеловал.

— Я был удручен, дорогая, — хриплым голосом прошептал Сэвилл. — Удручен тем, что едва не довел вас до слез, потому что из-за ревности оскорбил ваши чувства своим подозрением.

— И это после того, как всего за час до этого… — Она замолчала.

— А что случилось за час до этого, Эдни? — с тревогой спросил он, человек, который казался таким сильным, таким уверенным.

— Я… вы пошли обедать… у нас произошел не совсем приятный разговор по поводу того, что я не смогу работать в выходные, и когда вы пошли обедать, я поняла, что…

Она замолчала.

— Вы поняли что?.. — подбодрил ее Сэвилл, словно чувствуя, что сейчас наступит какой-то важный момент.

— Что я… влюблена в вас.

— Вот негодница! Влюблена?

— Люблю вас, — сказала она на одном дыхании — и оказалась в его объятиях.

— Родная моя Эдни, — прошептал он ей в волосы. — Я подумал, что сошел с ума, когда увидел… увидел на вашем лице то, что так жаждал увидеть. Невероятно, — выдохнул он, с обожанием глядя на нее. — Никак не могу поверить, что после всех моих отвратительных приступов гнева вы действительно любите меня.

— Ничего не могу с собой поделать, — созналась Эдни, улыбнувшись дрожащими губами.

— Вы чудо, — прошептал он и нежно поцеловал ее. Они долго смотрели друг на друга. Потом Сэвилл признался: — Я думал, что мое сердце остановится, когда я взглянул на вас и увидел в ваших глазах то, за что позже безжалостно уцепился.

— Я была в ужасе оттого, что выдала себя.

Она улыбнулась, и Сэвиллл снова нежно поцеловал ее.

— А у меня, казалось, сердце остановилось, я отчаянно пытался вспомнить, что должен был сказать. Мне пришлось приложить немало усилий, чтобы обрести контроль над собой, а когда в следующий раз я посмотрел в вашу сторону, вы уже исчезли.

— Я ринулась к себе, схватила сумку и бросилась вниз. Я так боялась, что могу встретиться с вами, если стану ждать лифт, что побежала по лестнице.

— Вы хоть понимаете, что я потерял целый день, пытаясь найти вас? — сказал он строго. — Я целый день безуспешно звонил вам домой. Весь день я не находил себе покоя, вспоминая то, как вы смотрели на меня.

Ее страхи отступили.

— Вы подумали, что я заперлась дома?

— Сначала я вообще ни о чем не думал. Потом решил, что вы пошли обедать, да только моя логика меня подвела, и тогда я перестал шагать из угла в угол и решил вернуться к привычному удовольствию.

— Какому? — спросила она, насторожившись.

— Смотреть в окно и наблюдать, как вы въезжаете или выезжаете со стоянки, — объяснил Сэвилл и, когда она с радостным изумлением посмотрела на него, прорычал: — Да, я безумно влюблен. — Ему явно понравилось, как она залилась смехом, потому что он снова ее поцеловал и подытожил: — Я знал, в понедельник окончательно понял, что люблю вас.

— Окончательно? — тихо спросила она.

— В первый раз меня осенило в тот день, когда вы ушли из моего дома, — признался Сэвилл. — Я не мог в это поверить, потому что такого со мной никогда не было, — добавил он, к большому ее удовольствию. Он протянул руку и почти благоговейно коснулся ее лица. — Во вторник я улетел в Милан и обнаружил, что любовь к вам неотступно сопровождает меня.

— Как восхитительно это звучит! — воскликнула она.

— Ох, моя дорогая, вы не можете представить себе, какое ужасное время я пережил, борясь с искушением позвонить. Много раз я хватал трубку, но все время так волновался, так боялся проговориться, что клал ее на место.

— О, Сэвилл, — растроганно произнесла Э-ни, — Я сама боялась выдать себя.

Сэвилл засмеялся и поцеловал уголок ее рта.

— Я понимал, конечно, что между нами существует взаимное влечение. Вы покраснели, — заметил он с явным удовольствием. — Но мне было этого мало. Я, хотел знать, чувствуете ли вы ко мне нечто большее. Поэтому я решил, что, как только вернусь из Италии, приглашу вас на ужин и…

— Вы собирались пригласить меня на ужин сегодня? — воскликнула Эдни. Потом вспомнила, каким холодным и безразличным он был с ней утром. — Никогда бы не подумала, — неосторожно сказала она ему.

Он усмехнулся.

— Будьте снисходительны, моя дорогая. Вы так извели меня, что я был сам не свой!

— Сам не свой?

— В моей голове были только две мысли, что я горячо люблю вас и что мне необходимо провести очень важное совещание. Я попытался сосредоточиться, с большим трудом, признаюсь, и решил, что сначала разделаюсь с совещанием, и тогда у меня будут развязаны руки, чтобы всецело сосредоточиться на нас. Может быть, мне удастся это сегодня. А если повезет, у меня появится шанс увидеть вас в субботу или воскресенье… Вы же не должны ехать в Бристоль, надеюсь?

— Господи! — ахнула она, пораженная его вопросом.

— И вот сегодня утром я стоял у окна и наблюдал за тем, как вы подъезжаете. У меня было несколько коротких минут, чтобы взять себя в руки прежде, чем вы войдете. Я так мечтал обнять вас — вот почему я не осмеливался поднять глаз, когда попросил вас зайти.

— Сэвилл! — снова ахнула Эдни и тут поняла, что безраздельно верит всему, что он говорит, и самое главное, тому невероятному факту, что он любит ее.

— Вот почему я знал, что вы приехали на работу на своей машине, — продолжал он, — и у меня все перевернулось в груди, когда, посмотрев позже в окно, я не увидел вашей машины на том месте, где вы ее поставили.

— Вы поняли, что я уехала домой?

— Скорее почувствовал. Я знал, что вы никогда не уезжали на машине в обеденное время. Поэтому я ждал, ходил из угла в угол и опять ждал, а когда вы не появились и в два, я снова обрел надежду. Мне показалось, что это может означать, что вы действительно любите меня, и, заметив, что я это понял, вы, моя дорогая гордячка, решили сделать все, чтобы я больше никогда вас не увидел.

— И что вы решили? — мило спросила она.

— Решил? Негодница! Я был не в состоянии ничего решать. Ехать за вами? Позвонить? Вдруг я все понял неправильно? Нет, этого не могло быть, не должно было быть. И я вернулся к своему первоначальному плану — позвонить вам и пригласить поужинать со мной сегодня.

— Господи, Сэвилл, а я не хотела разговаривать с вами, — сокрушаясь, прошептала она.

— Вы вели себя не очень дружелюбно, — уколол он ее. — Думаю, что поговорить с вами я смог только благодаря вашему отцу, который оказался дома.

— Простите. — И Эдни, ободренная его ласковым взглядом, потянулась к нему и поцеловала. — Я не думала, что вы позвоните снова, — сказала она.

— А что мне оставалось делать? Я приехал к вам и отказывался верить в то, что вас нет дома.

— Я спряталась наверху, — созналась она, радуясь тому, что смогла ему признаться.

Сэвилл улыбнулся своей замечательной улыбкой, а потом, став серьезным, сказал:

— А я был безмерно расстроен. Надо было что-то предпринять. Бездействие было невыносимо. Но я понимал, что, поскольку вы явно не были расположены разговаривать со мной, мне придется говорить коротко и по существу.

— Вы сказали: «Эдни, я люблю вас», — и я не могла в это поверить.

— А я поехал домой и стал мерять пол шагами, обдумывая, каким образом мне увидеть вас сегодня. Мое сердце едва не остановилось, когда я услышал звонок в дверь. Неужели сработало? Мой план заключался в следующем: узнав о моей любви, вы должны были понять, если действительно любите меня, что вам нечего бояться. Я подошел к двери, прилагая дьявольские усилия, чтобы скрыть свои чувства в случае, если это окажетесь не вы. Но это были вы, и я понял, что ни за что не отпущу вас.

— Я… рада, что пришла, — прошептала Эдни. Сэвилл снова обнял ее, и она долго не могла произнести больше ни слова. Их сердца гулко стучали, радость оттого, что они были вместе, заглушила всю прежнюю боль и страдания.

— Ты действительно любишь меня, моя дорогая? — спросил он тихо, когда, чуть отстранившись, взглянул ей в глаза.

— Действительно, очень, — ответила она с ласковой улыбкой.

— И когда ты поняла это?

— Почти с первой встречи, мне кажется, — сказала Эдни. — В тот вечер, когда ты нежно и целомудренно поцеловал меня. — Она тепло улыбнулась. — Потом ты позвонил из Милана и пригласил меня поужинать. Обычно меня не слишком волнует первое свидание, но тут мое сердце бешено заколотилось.

— Поподробнее, — попросил он.

— Ну, наше первое свидание не состоялось, и ты, к сожалению, забыл обо мне…

— Ничего подобного!

— Мне неожиданно захотелось, чтобы между нами все сложилось по-другому.

— Потому что влюбилась в меня? Эдни покачала головой.

— Я не знала тогда, что меня так выбило из колеи, почему я не находила покоя. Хотя… должна признаться… что я тоже испытывала ревность. — Она увидела, как удивление на лице Сэвилла сменилось явным удовольствием. — Полагаю, что ты счастлив! — засмеялась она. — В тот вечер, когда я ужинала с Грэхэмом, приятелем своего сводного брата, вдруг вошел ты с потрясающей брюнеткой. У меня все перевернулось внутри, и я начала понимать, что ты небезразличен мне.

— Ничего приятней ты не могла бы мне сказать, — перебил ее Сэвилл и тут же спросил: — А ты всегда держишься за руки с приятелями своего брата?

— Ты ревнуешь! — воскликнула она.

— Как же не ревновать? Ты же сама сказала, что спала с этим шалопаем, любителем подержаться за руки!

Эдни отпрянула, но вспомнила: она сама сказала ему, что рано легла спать в тот вечер.

— Вовсе нет! Я не спала с ним! — поспешно сказала она.

— Теперь я это знаю! — уверил ее Сэвилл так же поспешно. — Представляешь, как ты поразила меня в Копенгагене, признавшись, что никогда не была близка ни с одним мужчиной?

— Ты вышвырнул меня вон! — напомнила она ему. — Приказал мне идти спать. Честно говоря, — призналась она, — я тогда этого не поняла, да и сейчас не понимаю.

— О, моя сладкая невинность, — ласково проговорил Сэвилл, — я понимаю, что вел себя как идиот. Но в свою защиту скажу: ты действовала на меня так, что я иногда с трудом мог сообразить, где нахожусь.

— А сейчас соображаешь? — озорно пошутила она.

— Ах ты, проказница! Вижу, мне с тобой достанется, — усмехнулся он.

— Я люблю тебя, — сказала она, просто потому, что не могла удержаться.

Сэвилл поцеловал ее. Он готов был целовать ее снова и снова. Но тут слегка отстранился от нее и сказал:

— Если я относился к тебе так же, как ко всем остальным сотрудникам, почему я постоянно входил в ваш кабинет, чтобы взглянуть на тебя? Почему у меня все переворачивалось в груди оттого, что Феликс явно пытался ухаживать за тобой?

— Ты ревновал меня к кузену? — удивилась Эдни.

— Смертельно ревновал! — признался он. — Я тоже получил приглашение на ту вечеринку, но не хотел идти — пока не услышал, что ты согласилась пойти туда с Феликсом. Я сам себе не поверил, когда позвонил хозяйке дома и сказал, что принимаю ее приглашение.

Эдни просияла, но вдруг вспомнила:

— Ты злился на меня.

— Не то слово! Я был готов вышвырнуть Феликса, когда увидел, что он целует тебя.

— Я возражала, — посчитала она нужным упомянуть. — А ты обвинил меня в том, что я его поощряю.

— Прости меня. К тому моменту, как я дошел до вас, мне удалось овладеть собой настолько, чтобы не врезать Феликсу. Вместо этого я накинулся на тебя. Но ни при каких обстоятельствах я не мог допустить, чтобы он отвез тебя домой.

— Сэвилл! — вздохнула Эдни. И вдруг ее осенило. — Ты сказал… Как ты узнал, что машина Феликса вышла из строя раньше, чем он?

— Потому что это я вывел ее из строя.

— Ты хочешь сказать, — ахнула она, — что сломал машину Феликса… умышленно?

— Главное было привести ее в порядок, вернувшись.

Она была ошеломлена!

— Сэвилл Крейторн, как тебе не стыдно! — воскликнула она. — Так вот почему ты заставил меня сесть вперед, притворившись, будто понятия не имеешь, где я живу. Ой! — вдруг вспомнила она кое-что еще. — Я тогда подумала, что тебе не терпится поскорее избавиться от меня и вернуться к белокурой спутнице, — я ошибалась, правда?

— Моя «белокурая спутница» — хорошая подруга, и ничего больше. Она для тебя не опасна, потому что, к счастью, ее сердце принадлежит другому, — объяснил он, и Эдни поняла, что он заметил мелькнувшую в ее глазах ревность. Она улыбнулась, и он продолжал: — Но и при том, что я не признавался себе, что люблю тебя, я не мог допустить, чтобы мой кузен на прощанье целовал тебя.

— Я тоже, — засмеялась она.

— О, дорогая моя, как я тебя люблю! — выдохнул Сэвилл и поцеловали ее. — Ты хоть представляешь, что делаешь со мной? — прорычал Сэвилл. — Я все время теряю нить разговора.

— По-моему ты говорил о том… что боялся признаться себе, что любишь меня, — мечтательно прошептала она.

— Да, правильно, — улыбнулся он. — Я все время боролся со своим влечением к тебе. Но, как видишь, безрезультатно.

— Между прочим, Грэхэм, — посчитала нужным пояснить Эдни, — друг Майлза, крайне болезненно переживает развод с женой, так что мы с ним просто друзья.

— Очень рад слышать это! — заявил Сэвилл, и по его тону она поняла, что Сэвилл когда-нибудь спросил бы ее о Грэхэме. И почувствовала, что Сэвилл тоже не желает оставлять никаких недоговоренностей между ними.

— Насчет той брюнетки. Я встречался с ней всего один раз. — И, бросив на Эдни дразнящий взгляд, добавил: — Дерзкая рыжеволосая девушка, которая имела нахальство поразить меня в самое сердце, каким-то образом притупила мой интерес ко всем остальным женщинам.

Эдни задохнулась от восторга.

— Может быть, мне это снится?

— Я чувствую то же самое, — проговорил Сэвилл и в который раз поцеловал ее.

— Так что ты говорил? — нетерпеливо спросила Эдни.

— Я… говорил, кажется, — Сэвилл сделал вид, что не может вспомнить, на чем остановился, — что ты, моя радость, всерьез завладела моим сердцем. Я попытался навсегда выбросить тебя из головы. Я решил, что наши отношения должны быть чисто деловыми. — (Эдни была в такой эйфории, что смутно помнила о том, что примерно так же думала сама.) — Я должен был установить дистанцию между нами.

— И тебе это безусловно удалось.

— Думаешь, это было легко?

— Поподробнее, — на этот раз попросила его Эдни.

— Ты представить себе не можешь, чего мне стоило скрыть удовольствие от встреч с тобой. Чисто деловые отношения, повторял я себе. Потом, когда ты обварила руку, мой первый и естественный порыв был — обнять тебя. Поверь мне, моя дорогая, это было совершенно невинное стремление успокоить тебя, помочь справиться с болью. Но вдруг зазвучал тревожный звоночек — чисто деловые отношения! Если бы такое случилось с Аннетт, я бы никогда не стал обнимать ее.

— Ты был… не слишком многословен потом, — заметила Эдни.

Он улыбнулся.

— Ничего удивительного. Но самым большим испытанием стало твое появление в аэропорту, когда я собирался лететь в Копенгаген.

— У тебя был такой застывший взгляд, когда ты увидел вместо Аннетт меня, — мягко напомнила она ему.

— Еще бы! Я тогда знал только, что мне понадобится приложить все усилия, чтобы сконцентрироваться на предстоящей работе, и появляешься ты.

— Ты говоришь замечательные вещи, — засмеялась она.

— Колдунья! — сказал он. — Я пытался, изо всех сил пытался скрыть, как запело от радости мое сердце, когда я увидел тебя в аэропорту и понял, что ты летишь со мной. С неимоверным трудом я взял себя в руки, чтобы держаться отчужденно.

— Мы целовались, — прошептала она.

— Да, целовались, — ласково сказал он. — Это были два самых коротких и одновременно самых длинных дня в моей жизни. Деловые отношения, продолжал я убеждать себя, только деловые отношения — но из этого ничего не получалось. Мне было очень хорошо с тобой.

— В самом деле?

— Поверь мне. Я потерял сон, хотел, чтобы ты была рядом каждую минуту. — Он замолчал. — Ты простишь меня за то, что я позвонил администратору и попросил разбудить тебя?

— Ты так хотел видеть меня?

— Ну, — постарался оправдаться он, — нам же предстояло многое успеть в тот день.

— Можно я еще раз скажу, что люблю тебя?

— О, любимая, повторяй это всегда, — попросил он.

Эдни прильнула к нему в поцелуе и долго не выпускала Сэвилла из объятий.

— Я изо всех сил пытаюсь держать себя в руках, — сказал он хрипло. — Но если мы будем продолжать в том же духе, я не справлюсь.

— Постараюсь следить за своим поведением, — прошептала Эдни кокетливо.

— Ты со своей неопытностью способна завести мужчину очень далеко, — пожурил ее Сэвилл.

— Вспомнил ту ночь в Копенгагене?

— Я хотел еще быть с тобой, но ты ввергла меня в такую панику…

— В панику?

— Милая Эдни. Мне стоило огромных усилий держаться от тебя подальше — это была крайне трудная задача, должен сознаться. Но, несмотря на все усилия, мы оказались в моей спальне, где ты вдруг напугала меня до полусмерти, сообщив, что невинна!

— Напугала?

— Моя маленькая, я желал тебя как безумный. И что же получалось? Я, босс, оказался с тобой в чужой стране, обязан был отвечать за тебя. А вместо этого обольщаю. По здравом размышлении я понял, что, если мы будем продолжать в том же духе, я буду виноват в том, что лишил тебя невинности.

Насколько она помнила, обольщение было взаимным.

— В ту ночь я тоже почти не спал, — улыбнулся он.

— Из-за меня?

— Из-за тебя, — подтвердил он. — А ты, моя маленькая гордячка, была такой отчужденной на следующее утро, словно ничего между нами не произошло, и я испугался, что потеряю тебя.

— Если тебя это утешит, могу признаться, что, возвращаясь домой, я чуть не плакала и ненавидела тебя за то, что ты так поступил со мной, — призналась она и почувствовала, с какой силой он прижал ее к себе.

— О, любимая моя, я никогда больше не причиню тебе боли, — пообещал он и поцеловал ее.

Какое блаженство чувствовать, как ее обнимают его руки. Эдни не хотелось шевелиться. Но его слова о боли напомнили ей кое о чем, и она повернулась к нему.

— А как твоя голова? — встревоженно спросила она.

— Ты о том случае с крокетным шаром? Все в полном порядке, — успокоил он ее. — Хотя, должен сознаться, в тот момент я чувствовал себя не очень хорошо.

— Я рада, что ты позвонил мне из больницы и попросил приехать.

— Дорогая Эдни, я ведь мог попросить своих родителей забрать меня. Но хотел видеть тебя одну.

— Как хорошо, — вздохнула она.

— А мне хорошо было тогда. Я был так рад, что ты осталась, — тихо прошептал он.

— Я не смогла уйти.

— И даже когда мне стало гораздо лучше на следующее утро, я не хотел, чтобы ты уходила. Тогда я не понимал, почему мне так нужно было, чтобы ты осталась со мной. Просто был не в силах тебя отпустить. Я был близок к тому, чтобы признаться в своем чувстве.

— Я звонила тебе с работы, — напомнила она.

— А я скучал без тебя. Я был так счастлив рядом с тобой.

Она затаила дыхание. Как чудесно было слышать это.

— Разве можно удивляться, что я забыл обо всех своих клятвах придерживаться только деловых отношений?

— Когда я поцеловала тебя?

— Когда ты поцеловала меня, все мысли о том, что наши отношения должны быть чисто деловыми, вылетели у меня из головы.

— Я тоже все забыла — или почти забыла — о твоей травме. Я не была уверена, что нам… можно было… заниматься любовью, — сказала она, увидев ошеломленное выражение на его лице. — Я была уверена, что нам не следовало этого делать — тебе надо было выздоравливать и…

— Так вот о чем ты говорила! — прервал ее Сэвилл, расплывшись в улыбке. — А я решил, что ты прекратила наши любовные ласки, потому что была не уверена, что желаешь нашей близости! — сказал он, и теперь пришла ее очередь удивиться.

— И ты во второй раз выгнал, меня, Сэвилл Крейторн.

— Какое наслаждение ты мне доставляешь! — выдохнул он. — Моя дорогая, ты не имеешь представления о том, как очаровательно наивна. — Он снова поцеловал ее. — А «вышвырнул» тебя во второй раз, дорогая моя, потому, что, хотя и знал, что никогда ничего не сделаю против твоей воли, я слишком сильно хотел тебя. Я не мог справиться с собой, и единственным выходом для меня было заставить тебя уйти как можно скорее.

— О! — воскликнула она. — А ты… пришел в себя… когда я ушла в понедельник?

Он покачал головой. Встревожившись, она пристально посмотрела на него. Сэвилл быстро успокоил ее.

— Ну как я мог прийти в себя? Не успел я встать на ноги, как меня словно обухом по голове ударило: я понял, что страстно тебя люблю.

Эдни вздохнула.

— Я так рада, — прошептала она.

— Тогда, может, ты отменишь приглашение на завтрашний ужин?

Эдни вспомнила о своем заявлении, когда вошла к нему.

— Отменить… — с сомнением сказала она.

— Эдни, я понимаю, что ты любишь меня, но я ничего не могу поделать с маленьким дьяволом, который сидит у меня на плече и нашептывает, что завтра вечером какой-то мужчина поведет тебя…

— Это не какой-то мужчина, — поспешно прервала она его. — Помнишь, я говорила о миссис Эндрюс… подруге моего отца? Так вот это она пригласила меня на ужин завтра вечером.

— Слава Богу, — сказал Сэвилл с улыбкой. — А что, если я забронирую где-нибудь столик для нас четверых, чтобы отпраздновать?

— Отпраздновать? — спросила она и была окончательно сражена, когда Сэвилл ответил:

— Мы могли бы отпраздновать нашу помолвку, Эдни.

— Помолвку? — ахнула она.

— Короткую помолвку перед свадьбой, — твердо заявил Сэвилл и стал напряженно ждать.

Ее сердце так билось, что она с трудом могла ответить.

— Скажи «да», Эдни. Скажи, что выйдешь за меня. Я люблю тебя и не могу без тебя жить, — настаивал он. — Моя жизнь пуста без тебя. Пожалуйста, скажи, что согласна, любимая.

— Я так тебя люблю, — дрожащим шепотом сказала Эдни.

— Значит, да? — напряженно спросил он.

— Я с радостью выйду за тебя замуж, — ответила Эдни и немедленно оказалась в его объятиях.

Сэвилл поцеловал ее.

— Спасибо, любимая, — выдохнул он. — Если твой отец уже ляжет спать, когда мы приедем к вам, я навещу его утром, — уверил он ее, а она знала, что он — человек слова.

У Эдни забилось сердце, когда она вспомнила, что Сэвилл говорил о «короткой» помолвке перед свадьбой. Значит, они оба горят желанием поскорее быть вместе.

— Приятно слышать, — улыбнулась она.

И Сэвилл снова ее поцеловал.

— И еще, если ты не возражаешь, может быть, мы отпразднуем это и с твоей мамой в Бристоле?

— Сэвилл! — выдохнула Эдни. — Я всегда знала, что ты чуткий человек.

Он улыбнулся и, поцеловав ее в нос, поставил на ноги.

— Пошли, любимая, у нас много дел.

— Да?

— Надеюсь, вы не будете спорить, мисс Рейнер… а в скором будущем миссис Крейторн, — сказал он с насмешливой строгостью. — Твоя семья завтра, а моя — в воскресенье. — Ее сердце наполнилось радостью, когда он добавил: — А в понедельник у нас будет время подумать о нас и о нашей скорой свадьбе.

— Пожалуй, я не буду спорить, — мечтательно ответила Эдни.

Внимание!

Текст предназначен только для предварительного ознакомительного чтения.

После ознакомления с содержанием данной книги Вам следует незамедлительно ее удалить. Сохраняя данный текст Вы несете ответственность в соответствии с законодательством. Любое коммерческое и иное использование кроме предварительного ознакомления запрещено. Публикация данных материалов не преследует за собой никакой коммерческой выгоды. Эта книга способствует профессиональному росту читателей и является рекламой бумажных изданий.

Все права на исходные материалы принадлежат соответствующим организациям и частным лицам.