Комедии. Мимиамбы

I Сваха или сводня

Метриха, любовница Мандриса.

Фракиянка, рабыня Метрихи.

Гиллис, старуха сводня.

Действие происходит на острове Косе, в доме Метрихи. В простой, скромно убранной комнате сидит Метриха со своей рабыней-фракиянкой. Обе заняты пряжей. Слышится стук во входную дверь.

Метриха

Фракиянка, стучатся в дверь, поди глянь-ка,

Не из деревни ли от нас пришли.

Фракиянка

Кто там

За дверью?

Гиллис

Это я!

Фракиянка

А кто ты? Боишься

Поближе подойти.

Гиллис

Вот, подошла ближе!

Фракиянка

5 Да кто ты?

Гиллис

Я мать Филении, Ги́ллис!

Метрихе доложи, что к ней пришла в гости.

Фракиянка

Зовут тебя.

Метриха

Кто?

Фракиянка

Гиллис!

Метриха

Мать моя, Гиллис!

Открой же дверь, раба! Что за судьба, Гиллис,

Тебя к нам занесла? Совсем как бог к людям

10 Явилась ты! Пять месяцев прошло, право,

С тех пор, как — Мойрами клянусь — во сне даже

Не видела, чтоб ты пришла к моей двери.

Гиллис

Ох, дитятко, живу я далеко, — грязь-то

На улицах почти что до колен — я же

15 Слабей последней мухи: книзу гнёт старость,

Ну да и смерть не за горой стоит… близко.

Метриха

Помалкивай, на старость не пеняй даром, —

Ещё любого можешь задушить, Гиллис!

Гиллис

Смеёшься, — вам, молоденьким, к лицу это,

20 Быть может.

Метриха

Не смеюсь, — ты не сердись только!

Гиллис

Долгонько, дитятко, вдовеешь ты что —

На ложе на пустом одна томясь ночью.

Ведь десять месяцев прошло, как твой Мандрис

В Египет укатил, и с той поры, ишь ты,

25 Ни строчки не прислал, — забыл тебя, видно,

И пьёт из новой чарки… Там ведь жить сладко!

В Египте всё-то есть, что только есть в мире:

Богатство, власть, покой, палестра, блеск славы,

Театры, злато, мудрецы, царя свита,

30 Владыка благостный, чертог богов-братьев,

Музей, вино — ну, словом, всё, чего хочешь.

А женщин сколько! Я клянусь тебе Корой,

Что столько звёзд ты не найдёшь в самом небе.

И все красавицы! С богинями схожи,

35 На суд к Парису что пришли, — мои речи

Да не дойдут до них! Ну для чего сиднем

Сидишь, бедняжечка? Вмиг подойдёт старость

И сгинет красота… Ну стань другой… на день

На два переменись и отведи душу

40 С иным дружком. Ведь и корабль, сама знаешь,

На якоре одном стоит не так прочно!

Коль смерть незваная к нам завернёт в гости,

Никто уж воскресить не сможет нас, мёртвых.

Эх, часто непогодь сменяет вдруг вёдро, —

45 Грядущего не знаем мы… Ведь жизнь наша

То так, то сяк…

Метриха

Ты клонишь речь к чему?

Гиллис

Близко

Чужого уха нет?

Метриха

Нет, мы одни!

Гиллис

Слушай: С такой к тебе пришла сегодня я вестью…

Грилл, Матакины сын, — Патекия внук он, —

50 Победу одержал он пять раз на играх:

В Пифоне мальчиком, в Коринфе два раза

Незрелым юношей, да раза два в Пизе,

В бою кулачном, где сломил мужчин зрелых,

Богатый — страсть, добряк — не тронет он мухи,

55 В любви не сведущий, алмаз, одно слово,

Как увидал тебя на празднике Мизы,[47]

Так в сердце ранен был и запылал страстью.

И день, и ночь он у меня сидит, ноет,

Ласкается ко мне, весь от любви тает…

60 Метриха, дитятко, ну, раз один только

Попробуй согрешить… Пока тебе старость

В глаза не глянула, богине ты сдайся.

Двойной тут выигрыш: ты отведёшь душу,

Да и подарочек дадут тебе славный.

65 Подумай-ка, послушайся меня, — право,

Клянуся Мойрами, люблю тебя крепко!

Метриха

Седеет голова, тупеет ум, Гиллис,

Клянусь любезною Деметрой и мужа

Возвратом, — от другой не вынесла б речи

70 Подобной, и иное мне бы петь стала,

И за врага сочла б порог моей двери!

Ты тоже, милая, подобных слов больше

Ко мне не заноси… Такую речь к месту

С распутными вести старухам, вам, — мне же,

75 Метрихе, дочери Пифея, дай сиднем

Сидеть, как я сижу… Не будет мой Мандрис

Посмешищем для всех! Но соловья, Гиллис,

Не кормят баснями… Поди, раба, живо

Ты чашу оботри да три шестых влей-ка

80 Туда вина… теперь воды прибавь… каплю,

И чарку полную подай…

Фракиянка

На, пей, Гиллис!

Гиллис

Давай! Я забрела не для того, чтобы

С пути тебя сбивать — виною здесь праздник!

Метриха

На нём зато и покорила ты Грилла!

Гиллис

85 Твоим бы быть ему! Что за вино, детка!

Клянусь Деметрою, уж как оно вкусно!

Вкусней вина, чем здесь, и не пила Гиллис

Ещё ни разу… Ну, прощай, моя милка,

Блюди себя! Авось Миртала да Сима

90 Пребудут юными, пока жива Гиллис!

II Сводник

Баттар — сводник, истец.

Секретарь.

Лица без речей:

Фалес, корабельщик, ответчик.

Миртала, одна из девушек Баттара.

Сторож при клепсидре.

Судьи.

Место действия — суд присяжных в городе Косе.

Баттар

До званья нашего вам, судьи, нет дела,

И до того, как говорят о нас люди,

И что вот у Фалеса есть корабль ценный

Талантов в пять, а я — почти что без хлеба.

5 Но суждено ль Фалесу победить в тяжбе?

На вас надеюсь я: ему б пришлось плохо,

Будь он мне земляком, коль мне в земле отчей

Обиду бы нанёс! Но здесь мы с ним оба —

Чужие, а от горожан нам нет чести.

10 И вот живём не как хотим, а как хочет

Судьба… Предстателем себе он взял Менна,[48]

Аристофонта — я… В бою был Менн первым

В кулачном, но Аристофонт сейчас первый!

И вот тому доказ: когда зайдёт солнце,

15 При испражненье он свой плащ кладёт рядом!

Ну, я готов, — предстатель мне бронёй служит…

Фалес вам скажет: «Я из Аки[49] вновь прибыл

С пшеницей к вам и тем прикончил злой голод».

Я ж девок понавёз из Тира… Что толку

20 Для граждан в этом? Ведь ни он зерна даром

Молоть не даст, не дам я и своих женщин.

А что он мореход и шерстяной носит

Плащ в мины три[50] аттических ценой, я же

Живу на суше и хожу в плаще старом

25 И в драных сапогах, то всё же, коль силой,

Меня не убедив, притом ещё ночью,

Начнёт он уводить с собой моих девок, —

Не будет здесь житья, то, чем вы гордитесь —

Свободу, — уничтожит вам Фалес мигом!

30 Ему бы надо жить, как я живу, — в страхе

Пред горожанином, хотя б худым, — помня,

Кто он и из какого скатан он теста!

Но ныне, сколько большаков ни есть в граде,

Надутых знатностью, не то что муж этот,

35 Блюдут они законы, и меня пальцем,

Хоть чужеземец я, никто не смел тронуть

Из граждан, и к дверям не приходил ночью,

И, взявши факелы, не поджигал дома,

И девушек моих не уводил силой.

40 Лишь он, фригиец этот, бывший Артимма,

А нынешний Фалес, мог совершить это,

Законы, власть, простата ни во что не ставя.

Слышь, секретарь, закон о рукоприкладстве

Возьми-ка да прочти, а ты заткни дырку

45 Клепсидры,[51] друг, — не то, пока читать будет,

Вдруг зад заговорит, и, как гласит притча,

Добавка выпадет, пожалуй, на ложе.

Секретарь

«Свободный, если он рабу изувечит

Иль изнасилует, двойной платить должен

50 Штраф по суду».

Баттар

Харонда[52] начертал это, —

Не Баттар, судьи, чтобы насолить этим

Фалесу… Дальше так: «А если дверь выбьют,

То платят мину; если кулаком съездят, —

Вторую мину; если дом спалят или

55 Границу перейдут, то с них взимать пеню

Драхм в тысячу, а за урон вдвойне платят».

Недаром в городе он жил, Фалес, ты же

Не знаешь города, ни городов строя!

Сегодня в Брикиндерах ты живёшь, скажем,

60 Вчера — в Абдере был, а завтра, коль будет

Груз для тебя, — уж в Фаселиду[53] ты отбыл.

Ну, словом, чтобы вам не докучать, судьи,

Излишней болтовнёй, где, что ни шаг, — притча,

Скажу: я от Фалеса претерпел то же,

65 Что мышь, в смолу попав… Избит я, дверь в доме

Разбита вдребезги — расходов треть на дом

Уходит! — и дверной косяк сожжён вовсе.

Миртала, твой черёд, — ну, покажись судьям,

А стыд откинь! Считай, что видишь ты в судьях

70 Отцов и братьев! Гляньте-ка сюда, судьи!

Всю выщипал, да начисто, подлец, сверху

И донизу, когда тащит её силой…

О старость, пусть тебе приносит он жертвы!

Не будь тебя, он затопил бы всё кровью,

75 Как некогда на Самосе Филипп-изверг.

Смеёшься? Я — кинед,[54] — таиться стал б тщетно!

Зовусь я Баттаром, а дед носил имя

Сисимбры, Сисимбриском мой отец звался,

И все мы — сводники… Но что до мышц силы,

80 Я льва бы удушил, будь львом Фалес этот…

«Мирталу любишь ты, — худого в том нету,

Люблю и я… зерно! Мне — хлеб, тебе — девка!

Иль если у тебя в нутре свербить стало,

Толику малую сунь Баттару в руку —

85 И получай своё, целуй себе вволю!

Ты вправе!» Судьи, для Фалеса все эти

Слова сказал я; вы же, так как нет в деле

Свидетелей, судите, как велит совесть.

А если б за рабов он захотел взяться

90 И к пыткам их призвать,[55] то и себя также

Я отдаю! Бери, Фалес, пытай, — только

Мзду заготовь вперёд! Ведь сам Минос вряд ли

Так верно мог бы взвесить всё, как я взвесил!

Во всяком случае, не думайте, судьи,

95 Что своднику вы отдаёте свой голос:

Не мне, но чужестранцам всем в граде!

Достойны будете же Меропа и Косы,

Той славы, что стяжал Геракла сын, Фессал,

Того, что к вам пришёл Асклепий из Трикки

100 Того, что здесь Латона рождена Фебой,[56]

Припомнив это всё, вершите суд правый

По совести, дабы фригиец вот этот,

Кнутом проглаженный, отныне стал лучше,

Коль притча старая нам говорит правду!

III Учитель

Ламприск, учитель.

Метротима, бедная вдова.

Коттал, её сын.

Лица без речей:

Эвфий, Коккал, Филл — ученики.

Действие происходит на острове Косе. Место действия — школа. Стены украшены статуэтками девяти муз и Аполлона. Ламприск сидит на кафедре, Ученики — на партах. Входит Метротима, ведущая за руку упирающегося Коттала.

Метротима

Ламприск, пусть над тобой любезных муз будет

Благословленье, да и вкусишь ты в жизни

Всех радостей, — лишь эту дрянь вели вздёрнуть

На плечи и пори, да так пори, чтобы

5 Душонка гадкая лишь на губах висла!

Он разорил меня дотла игрой вечной

В орлянку… Бабок, вишь, ему мало! —

На горе мне, Ламприск, шагает он шире!

Небось не скажет он, где дверь его школы,

10 Куда тридцатого (ах, что ему!) деньги

Вносить должна, хотя бы, как Наннак,[57] выла.

Зато игорный дом, притон рабов беглых

И всякой сволочи, он изучил твёрдо —

Покажет хоть кому! — А вот доска эта,

15 Что каждый месяц я усердно тру воском,

Сироткой бедною лежит себе тихо,

И ножки ложа — той, что у самой стенки,

Пока он не посмотрит на неё волком

И воск не соскребёт, не написав делом.

20 Вот бабки — те лежат в мешочках иль сетках,

Лоснясь, как банка, что для масла нам служит.

Он ни аза не разберёт в письме, если

Ему не повторить, ну раз с пяток, буквы…

Да вот третьёводни старик отец начал

25 С ним по складам читать и имя взял «Марон»,[58]

А он из «Марона» — мудрец, одно слово! —

И сделай Симона… Но тут себя дурой

Я назвала: ему б ослов пасти надо,

А я-то грамоте его учить стала,

30 На чёрный день подспорье чтоб иметь в сыне!

Заставим иногда, я да отец, старец

Полуслепой, полуглухой, прочесть вслух нам

Из драмы монолог — к лицу оно детям! —

Он и давай цедить, совсем как из бочки

35 Дырявой: «Стре-ло-вер-жец… А-пол-лон» — «Слушай, —

Скажу ему, — хоть в грамоте слаба бабка,

Но и она, и первый встречный раб это

Тебе прочтут». А как поприналечь больше

Попробуем, он иль через порог дома

40 Три дня ступить не хочет, но свою бабку,

Старуху, что уж в гроб глядит, вовсю мучит,

Иль, ноги вытянув, сидит и вниз с крыши,

Как обезьянка, смотрит. Верь, нутро ноет

При виде этого! Но мне не так жалко

45 Его, как крышу, что хрустит под ним, словно

Печенье сладкое… А завернёт холод —

Тогда обола полтора, хоть плачь, мне же

За черепицу каждую платить надо.

Как все жильцы твердить начнут в один голос:

50 «Не без греха тут Метротимы сын, Коттал»,

Тут не раскроешь рта, — ведь их слова — правда!

А посмотри, как измочалил он платье,

Бродя по лесу, — делосский впрямь рыбак с виду,

Что жизнь свою влачит среди невзгод моря.

55 Зато и звездочёт не знает так точно

Седьмого и двадцатого,[59] как он… Даже

И сон его неймёт среди мечты праздной

О днях, когда у вас занятий нет вовсе!

Ламприск, коль хочешь ты от этих муз счастья

60 И радости, — ему как следует всыплешь!

Ламприск

Просить тебе не стоит: без твоей просьбы

Получит он своё… Где Эвфий мой? Где же,

Где Филл и Коккал? Ну, поднять его живо

На плечи! Или, как Акесею, вам надо

65 Луны дождаться полной?[60] Вот, хвалю, Коттал!

Не хочешь бабки ты уж загонять в ямку,

Как эти мальчики! Уж ты в притон ходишь!

Ты с голытьбой в орлянку там играть начал!

Я сделаю тебя скромней любой девы,

70 И, коль на то пошло, не тронешь ты мухи!

А где мой едкий бич, где бычий хвост, коим

Кандальников и лодырей я всех мечу?

Подать, пока не вырвало меня желчью!

Коттал

Ламприск, ну миленький, ну ради муз этих

75 И бороды твоей, и Коттиды жизни,

Не едким бей меня, — ты бей другим лучше!

Ламприск

Нет, дрянь ты, Коттал! Выхвалять тебя даже

Торговец бы не стал; не жди хвалы также

И в той стране, где железо грызут мыши!

Коттал

80 А сколько, сколько дать ударов ты хочешь,

Ламприск?

Ламприск

Я не при чём — ты мать спроси лучше!

Коттал

Дадут мне сколько мать? В живых оставь только!

Метротима

А столько, сколько вынесет твоя шкура!

Коттал

Ой, перестань, Ламприск!

Ламприск

Ты перестань тоже,

85 Свои проказы брось!

Коттал

Ламприск, но я больше

Не буду… никогда… порукой мне музы!

Ламприск

Да что за голосок, — откуда он взялся!

Коль ты не замолчишь, смотри, я кляп вставлю!

Коттал

Молчу… молчу! Ой, ты не убивай только!

Ламприск

90 Эй, Коккал, отпустить его!

Метротима

Ламприск, надо

Не отпускать, а драть, пока зайдёт солнце!

Ламприск

Да он змеи пестрей! И всё же за книжкой

Безделицу — ударов двадцать, не больше —

Получит он, хотя бы вдруг читать начал

95 Складней, чем Клио… Вот оно как! — в улей

С опаскою протягивать язык надо!

Метротима

Надумала — про всё я передам старцу,

Когда домой вернусь, и принесу цепи

Ужо к тебе, Ламприск… Богини пусть смотрят —

100 Враги его, — как станет он в цепях прыгать!

IV Жертвоприношение Асклепию

Кинна.

Коккала.

Храмовый служитель.

Лица без речей:

Кидилла, рабыня Кинны.

Место действия — святилище Асклепия на острове Косе. Действие развёртывается сперва перед храмом, у алтарного сооружения, затем в храме Асклепия. Время действия — раннее утро.

Кинна

Привет тебе, Пэан-владыка, царь Трикки,

Обитель чья — и Эпидавр,[61] и Кос милый!

И Корониде, матери, привет тоже,

И Аполлону, и Гигии, длань к коей

5 Тобой простёрта, и богам, кому эти

Здесь алтари посвящены, — Панакее,

И Эпионе с Иасо, и — кто свергнул

Лаомедонта град и с ним чертог царский, —

Махаону и Подиларию, жгучих

10 Недугов исцелителям![62] Привет также,

Отец Пэан, богиням и богам, коих

Очаг твой приютил! Вы хижины бедной

Глашатая примите, петуха в жертву,

Да будет ваша милость! Мы живём со дня на день!

15 А то бы мы быка или свинью, жиром

Заплывшую, — не петуха тебе дали

За то, что ты целительной своей дланью

Коснувшись нас, владыка, злую снял болесть.

Ты, Ко́ккала, от Гигии поставь справа

20 Дощечку с посвящением…

Коккала

Душа-Кинна,

На загляденье статуи! Ну, вот эта

Чьей создана рукой? И кто её оставил?

Кинна

Детьми Праксителя![63] Не видишь ты разве

Имён на педьесталах? А воздвиг Эвфий,

25 Прексона сын…

Коккала

Пэан, за чудеса эти

К ваятелям и к Эвфию благим буди!

Голубка, ты на девушку взгляни эту,

Что вверх глядит на яблоко — она, право,

Коль не получит плод, дух испустить может!

30 На старика на этого взгляни, Кинна!

А гуся-то, о Мойры, мальчик как душит!

Не знай я, что стоит передо мной камень,

Подумала б, что гусь загоготать сможет!

Наверняка со временем живут люди

35 И в камни жизнь вливать… Ты посмотри, Кинна,

На статую Баталы, — знаешь, дочь Митта —

Так и плывёт она! Кто не видал девы,

На образ взглянет, и, поверь, с него хватит!

Кинна

Пойдём, душа, тебе я покажу диво,

40 Какого отроду ты не могла видеть…

Служителя поди, Кидилла, к нам кликни.

Тебе я говорю? Раскрыла рот, дура,

И до того, что говорю, ей нет дела!

Стоит и на меня, как рак, глаза пялит!

45 Иди, — служителя, я говорю, кликни!

Обжора! От тебя ни в праздник нет толку,

Ни в будни, но всегда ни с места, как камень!

Клянусь тебе, Кидилла, этим вот богом, —

Серчать я не хочу, но ты меня сердишь!

50 Клянусь, я говорю: настанет день оный,

Когда почешешь ты затылок безмозглый!

Коккала

Не всё ты слишком к сердцу принимай, Кинна:

Она — рабыня, на уши ей лень давит!

Кинна

День занялся, — и толчея сильней стала…

55 Эй, ты, ни шагу, уж открыли дверь храма,

Завесу подняли…

Коккала

Душа моя, Кинна,

Какие чудеса! Наверно, ты скажешь,

Что это всё — второй Афины рук дело.

Привет владычице! Коль вон того тронуть

60 Нагого юношу — получит он ранку!

Не видишь ли, с какою теплотой, Кинна,

Трепещет на картине всё его тело?

Ухват серебряный! Сам Патекиск с Миллом,[64]

Сыны Ламприона, не отвели б взора,

65 Решив, что вправду он из серебра сделан!

И бык, и поводырь, и женщина с ними,

И горбоносый муж, и тот, с кривым носом, —

Не правда ли, что жизнью все они дышат?

Когда б мне женский стыд мой не мешал, я бы

70 Визг подняла, — а что, как бык бодать станет?

Уж больно, Кинна, он косит одним глазом!

Кинна

Да, верно, Апеллес Эфесский всё может,

Удачливая у него рука. Трудно

Сказать о нём: «Он то постиг, но не это».

75 Кто так подумал бы, тот и богов, верно,

Не чтит. А кто без восхищенья посмотрит

На самого творца и на его вещи,

В валяльне тот висеть вниз головой должен.

Храмовый служитель

Благоприятны жертвы ваши, — в них виден

80 Большой на улучшение намёк; бога

Никто так ублажить не мог, как вы, жёны.

Ио, ио, Пэан, о милосерд буди

За жертву дивную и к ним и к их близким.

Будь то мужья их иль родные им люди!

85 Ио, ио, Пэан, пусть так оно будет!

Кинна

Да будет, величайший! И пускай снова

Мы в полном здравье с жертвою придём большей,

С мужьями и с детьми! У петуха ножку

Ты, Коккала, отрежь, и не забудь в руки

90 Служителю отдать, и в пасть вложи змею

Лепёшку, — набожно, и омочи в масле

Пирог священный, а остатки мы дома

Отведаем… Да, не забудь взять «заздравье»!

Пусть даст! Но дай и ты, что нужно, — чем больше

95 От жертвы дашь, «заздравье» дастся тем больше!

V Ревнивица

Битинна, богатая женщина.

Гастрон, любовник Битинны, раб.

Кидилла, наперсница Битинны, рабыня.

Пиррий, раб.

Лица без речей:

Дрехон, раб.

Действие происходит в доме Битинны.

Битинна

Скажи, Гастрон, с чего ты стал такой прорвой,

Что мало для тебя мне раздвигать ноги, —

К жене Менона Амфитее ты лезешь!

Гастрон

К жене Менона Амфитее? Да разве

5 Хоть раз её я видел? Каждый день ищешь

Предлогов ты, Битинна! Делай что хочешь:

Я раб, — но день и ночь не пей моей крови!

Битинна

Да что за голосок, — откуда он взялся!

А ну Кидилла, Пиррий где? Пойди кликни!

Пиррий

10 Чего?

Битинна

Скрути его, — ты что ж, прирос к месту?

Колодезный канат немедля сняв с кадки!

Коль я тебя в пример для всей страны нашей

Не взбучу, — женщиной мне не бывать боле!

Ведь говорят: «Фригийца плеть уму учит».

15 Вина на мне, — я вывела тебя в люди!

Но если грех и был, Гастрон, то уж нынче

В Битинне ты не мни опять найти дуру…

Ремень принёс? Вяжи-ка, сняв сперва платье!

Гастрон

Касаюсь я, Битинна, ног твоих — сжалься!

Битинна

20 Снимай, я говорю! Запомнить ты должен,

Что ты — мой раб и стоил целых три мины…

Да будет навсегда тот самый день проклят,

Что ввёл тебя сюда! Ох, попадёт, Пиррий!

Не вяжешь, вижу, — только время зря тратишь…

25 Крути же локти, — в тело пусть канат въестся.

Гастрон

Битинна, мне сегодня отпусти грех мой,

Я — человек, я — грешен. Если ж я снова

Насупротив пойду, то… заклейми сразу!

Битинна

Лезь к амфитее с этой, не ко мне, речью.

30 Служу я для подтирки, с ней же ты блудишь.

Пиррий

Скрутил на славу!

Битинна

Вдруг верёвку он сбросит?

На мельницу к Гермону с ним иди прямо, —

Ты скажешь там, чтоб всыпали ему в спину

Ударов тысячу, да столько же в брюхо!

Гастрон

35 Убьёшь, Битинна, раньше, чем узнать сможешь,

Я ль вправду виноват иль то — одни сказки.

Битинна

Не ты ли голосом своим сейчас молвил:

«Битинна, мне сегодня отпусти грех мой»?

Гастрон

Хотел ведь этим успокоить твой гнев я.

Битинна

40 Стал, вылупив глаза, — иди же с ним вместе,

Куда приказано. Лентяя ты щёлкни,

Кидилла, по носу, а ты, Дрехон, следуй

За ними по пятам, куда пойдёт Пиррий.

Дай ты проклятому какой-нибудь лоскут,

45 Чтоб мог хотя бы им прикрыть срам он,

А то небось по рынку он пройдёт голым!

Ещё раз повторяю я тебе, Пиррий:

Пусть тысячу ему Гермон сюда всыплет

И тысячу туда… Ну что, приказ слышал?

50 Но если ты его преступишь, хоть малость,

С процентами заплатишь старый долг, — слышишь?

Пошёл, да не веди ты мимо Миккалы,

А напрямик ступай! Ах да, ещё вот что!

Раба, беги, зови назад, — они вряд ли

55 Ушли далёко…

Кидилла

Пиррий! Ты оглох, что ли?

Зовёт тебя! Ишь ты, вообразить можно,

Что гробокрада он, а не раба, сцапал!

Запомни, как его теперь с собой тащишь

На муку, так тебе дней через пять, Пиррий,

60 Вот этими двумя увидит Кидилла

У Антидора в доме, да в цепях снова,

В ахейских, что на днях ты с ног своих скинул!

Битинна

Доставь его сюда, каким сейчас вывел, —

Вот так, как был верёвкой связан он крепко.

65 И Косису вели, клеймовщику, с краской

И с иглами прийти… Гастрон, один выход

Тебе теперь: ты станешь у меня пёстрым!

Как Дав висел, так ты же повисишь с кляпом!

Кидилла

Не надо, матушка, прости его нынче,

70 Коль хочешь, чтоб жила Битилла, чтоб к мужу

Она вступила в дом и чтоб внучат нянчить

Тебе пришлось, — молю, уж отпусти эту

Ему вину!

Битинна

Нет, нет, Кидилла, не мучьте

Меня, — не то из дому убегу… Мне ли

75 Простить расподлеца? Тогда в лицо плюнуть

Любая встречная по праву мне сможет!

Клянусь владычицей! Коль сам он не знает,

Что он за человек, то, верно, знать будет,

Когда на лбу своём клеймо носить станет!

Кидилла

80 Уже двадцатое… Герений день близко![65]

Битинна

Прощаю я тебя, — благодари эту!

Она мне дорога Батиллы не меньше, —

Ведь на руках моих её я вскормила!

Когда же возлияньем мы почтим мёртвых,

85 Тогда по празднике придёт и твой праздник!

VI Башмачник

Кердон, башмачник.

Метро, заказчица.

Лица без речей:

Дримил, раб Кердона.

Пист, приказчик Кердона.

Две новые заказчицы.

Место действия — лавка Кердона в Эфесе.

Метро

К тебе, Кердон, я привожу подруг юных, —

Те, что получше, покажи ты им вещи,

Изделья рук твоих.

Кердон

Ценю тебя, Метро!

(Рабу.)

Эй, ты, для них — слышишь? —

5 Большую вынеси скамью. Тебе, что ли,

Я говорю? Вновь спишь? Хвати в морду

Ты, Пист, его, а то не скинет он дрёмы.

Нет, лучше шею ты ему пинком славным

В хребет на место вправь! Ну, ротозей, ноги

10 Быстрей ворочай или за собой следом

Потащишь памятку, что позвончей этой.

Ишь белозадый, ты теперь скамью чистишь

И гладишь? Вот прочищу я тебе зад твой!

Метро, присядьте! Ну-ка, Пист, открой шкап мне,

15 Двухстворный шкап, не тот — ты открывай верхний

И вещи дельные — хозяин твой сам их

Сработал — ты достань живей. Метро, диво

Сейчас увидите… Ты, дуралей, тише

С сандалиями ящик открывай! Прежде

20 На это глянь, Метро… Подмётка на славу!

Да чисто как прилажены в ней все части!

Вы тоже, женщины, взгляните, как плотно

Носок сидит, как он ремнями весь убран!

Не скажешь: «Это — хорошо, а то — худо»,

25 Нет, всю сандалию сработал я ладно.

А цвет? Дарует пусть царица вам Пафа[66]

От жизни так вкусить, как это вам любо!

Подобный цвет, скажите, был ли где видан?

У злата цвет такой? Такой ли у воска?

30 За кожу три статера[67] я, Кердон, отдал

Кандату, чтоб её окрасить в цвет этот

И в цвет другой! Смеётесь? Всем, что на свете

Святого есть, божусь, что говорю правду:

Ни разу я не лгал, хотя бы на волос!

35 А если лжёт Кердон, не видит пусть счастья

Ни в жизни он, ни от детей. Пришлось мне же

Ещё благодарить Кандата. Ведь ныне

Кожевник, чуть трудясь, барыш сорвать больший

Не прочь, — в его руках всё дело рук наших!

40 Сапожник же нелёгкую несёт долю:

И днём и ночью грею я своё место.

До поздних сумерек во рту нет ни крошки,

Не сплю я до зари, и, мнится, так долго

И свечи Микиона[68] не горят даже!

45 Уж я не говорю, что содержать надо

Тринадцать мне рабов и что рабы эти

Баклуши бьют и повторять одно знают,

Хотя бы дождик шёл: «Дай да подай», сидя

Без дела, как птенцы, что лишь зады греют!

50 Но рынку не слова, как говорят, нужны,

А деньги… Эта не по вкусу вам пара?

Он принесёт ещё, потом ещё, — лишь бы

Вы поняли, что говорит правду

Кердон вам… Ну-ка, ящики все, Пист, вынь ты

55 С сандальями, — хочу, чтоб, усладив сердце,

Довольными к себе вернулись вы, жёны!

Смотрите же: новинки все, — сортов разных…

Вот Сикион, вот Амбракия, — два сорта!

Вот желтоватые, вот — попугай цветом;

60 Вот конопляные, вот без задков туфли,

Вот просто спальные, вот на шнурах мягких —

То из Ионии — босовичков пара;

С задком высокие; вот с пузом, как раки;

Сандалии из Аргоса, а здесь вот вам

65 Червлёные, «эфебы», — ишь, что за туфли!

Дорожные сапожки… Что душа просит,

Пусть скажет каждая! Поймёте вы ныне,

Почто, о женщины, собак влечёт к коже!

Метро

А сколько взял бы ты ну вот за ту пару,

70 Что первой показал? Да не греми слишком.[69]

Не то, пожалуй, нас ты обратишь в бегство!

Кердон

Сама и оцени сапожки, коль хочешь,

И цену ту назначь, чего они стоят,

На это коль иду, — знать, не вожу за нос!

75 Башмачной подлинной работы коль надо,

Ты столько можешь дать мне, — я божусь этой

Седою головой, где на висках норку

Лиса устроила![70] — чтоб был Кердон сытым!

Гермес, бог прибыли, и ты, посул хитрый,

80 Коль ныне в нашу сеть не попадёт рыбки,

Не знаю, щей горшок как мне солить надо!

Метро

Чего бормочешь зря, — ты говори толком,

Что взять хотел бы сам за сапоги эти?

Кердон

Не меньше мины, женщина, цена паре,

85 Хотя б глядела ты иль в небо, иль в землю!

Сама Афина если б покупать стала,

И то не скинул бы ей я ни полгроша!

Метро

Понятно, почему, Кердон, весь твой домик

Вещами дивными завален так плотно!

90 Храни их про запас! Придёт тавреона[71]

Двадцатое число, и брак справлять станет

Геката Артакене, — им нужна обувь!

К тебе Удача их направит, быть может, —

Направит, спору нет! Мешок сшей на случай.

95 Чтоб мин не стибрили, того гляди, ласки.[72]

Кердон

Ни Артакена, ни Геката не купят

Дешевле, чем за мину, знай вперёд это!

Метро

Должно быть, не даёт тебе благой случай

Кердон, касаться ног, которых сам Эрос

100 И Страсть касаются? Зараза ты, дрянь ты!

И вот дерёшь безмерную ты с нас плату…

Но ей уступишь ты! — А как цена этой,

Ну, этой, паре? Выдыхай опять слово,

Тебя достойное!

Кердон

Ну вот же, ей-богу,

105 Что каждый день сюда заходит флейтистка

Эветерида, пять статеров за пару

Давала мне, но хоть дала б она мне сразу

Четыре дарика,[73] — я на неё злоблюсь

За то, что дерзкой речью задевать смеёт

110 Она жену мою! — Так вот, коль угодно

Бери сандалии… За них возьму только

Три дарика… Отдам и эти три пары

Вам за семь дариков, но лишь Метро ради!

Да, да, — хоть твёрд как камень я ко всем прочим,

115 Твоими чарами я вознесён к небу!

Не ротик у тебя, живой родник неги.

Ах, близок тот к богам, кому даёшь ночью

И днём уста твои, запрета не зная!

Ты ножку протяни! На след поставь! Ловко!

120 Ни сбавить, ни прибавить, — точно кто мерил!

Красавицам красивое всегда впору!

Афиной сточена подошва, ты скажешь!

Теперь дай ногу ты! копыто со струпом,

А не сапог, — подмётку, видно, бык сделал!

125 Коль по следку ножом обвесть, и то, право, —

Кердона домом я божуся! — так дивно

Сидеть не стала б обувь, как сидит эта:

А ты семь дариков не дашь мне за обувь,

Ты что ж, кобылка словно, ржёшь там у двери?

130 Коль будет, женщины, вам что-нибудь нужно,

Будь то сандалии, иль, может быть, туфли,

Что дома носите, рабу за мной шлите!

Девятого, Метро, зайди — тебе дам я

Ту пару «раковых»! Кожух, что нас греет,

135 Чини своей рукой, коль в деле ты смыслишь!

VII Сон

Поэт, выступающий в виде крестьянина.

Лица без речей:

Псилла, скотница.

Мегаллида, служанка-рабыня.

Аннат, домоправитель.

Место действия — крестьянская хижина на острове Косе. Время действия — первые проблески зари.

Поэт

Гей, Псилла! Встань! Ты до каких же пор будешь

Храпеть, раба? Свинью давно томит жажда!

Иль ждёшь, когда твой зад согреет луч солнца?

Лень беспробудная, как от такой спячки

5 Бок не устанет? Девять ведь часов в ночи![74]

Вставай, я говорю, и вздуй огонь живо,

Да со двора свинью гони-ка на волю…

Ворчи, чешись, пока не стану я рядом

И глупую башку не разобью палкой!

10 И Мегаллида спит, как отрок на Латме?[75]

На пряжу ей начхать! И вот, когда нужны

Для жертв повязки, не найдёшь во всём доме

Хоть клок бы шерсти! Ну вставай же ты, лодырь!

А ты, Аннат, прослушать не ленись сон мой!

15 Ты ведь не им чета: в тебе есть ум здравый.

Мне снилось: я тащу через овраг длинный

Козла-бородача да с перекрутым рогом,

Когда ж его, как не брыкался он, к краю

Лесной лощины я стащил, из рук сразу

20 Он вырвался, — усталостью я был сломлен! —

Стремглав туда помчавшись, где козопасы

Богиням из цветов и из плодов спелых

Плели венки, справляя чинно свой праздник,

Святого места я не тронул, но зверь мой

25 Стал рвать листву с дубов и грызть её жадно.

Отовсюду, как на татя, на него сразу

Все кинулись и к алтарю тащить стали.

А я пред светлые поставлен был очи

Красавца юного… Наверно, то бог был!

30 Одет в хитон с прорезом на боку, жёлтый.

Как сядет, — выявлялся бёдр изгиб дивный.

Была оленья в крапинках вкруг чресл шкура,

А на плечах под цвет фиалок плащ лёгкий.

Чело венок плющевой обвивал плотно,

35 И на завязках шерстяных сапог ногу

Обтягивал… Пред ним поцеловал землю

Я в страху божием, — судьёй для нас в споре

Он согласился быть и приказал сделать

Из козьей шкуры мех, надутый так плотно,

40 Как Одиссеев мех, Эолом в дар данный.

«На этот мех должны, — он продолжал, — прыгать

И бить его пятой; кто ж устоять сможет,

Тот, значит, лучше всех, — он награждён будет,

Как в Диониса хорах мы чиним это».

45 На землю, как нырялы, головой книзу

Одни свергались и о прах пятой били,

Те навзничь падали… И всё свелось сразу

К тому, Аннат, что там смешался смех с гневом!

Из всей большой толпы лишь я один дважды

50 На мех вскочил — так снилось мне… Громко

Все крикнули, узрев, что мех меня держит.

За мной победу признавать стали,

А те — что исключить как чужака надо.

Тут кинулся ко мне старик с кривым носом,

55 Весь измождённый… Был закутан он в грязный

Кожух, а на плечах его была шкура

Истёртая, а на ноге сапог грубый,

И крепкой взмахивала длань его палкой.

Я в страхе закричал: «Ох, лихо мне, люди!

60 Глядите, что терплю». Старик же тот в гневе:

«Ишь ты, — сказал, — ещё вопит во весь голос! —

Ты, что труды мои пятой своей топчешь?

Прочь с глаз моих, не то, хоть я старик дряхлый,

Вот этою тебя я изобью палкой».

65 А я ему в ответ: «О люди! Коль старец

Забьёт меня, за родину приму смерть я, —

Мне послух — юноша!» А тот приказ отдал,

Чтоб живодёр в колодки нас забил вместе.

И был тут сну конец! — А где моё платье?

70 Сюда давай, Аннат! — Я сон свой так понял…

Пытался вытащить козла я из балки,

Чтоб был Дионису отменным он даром,

Но козопасы отняли его силой.

Расхитит так толпа, у муз что на службе,

75 Досужего труда плоды — мои песни![76]

Так изъясняю сон… Но коли из многих,

Что, как и я, ногой топтали мех вздутый,

Награду я приял — один, как мне снилось,

Хоть и сердитого я принял в часть старца,

80 То значит, музою клянусь, за мной слава,

В простых ли ямбах я стихи слагать буду

Иль из хромых стихов, как Гиппонакт древний,

Второй по нём, хромые затяну песни,

Чтоб будущих Ксуфидов[77] услаждать ими!