«Все оставил как было, — изумлялся Бонами. — Ничего не разобрал. Письма валяются повсюду, читайте кто хочет. На что он рассчитывал? Неужели думал, что вернется?» — размышлял он, стоя посредине комнаты Джейкоба.
У восемнадцатого века есть какое-то особое благородство. Эти дома были построены лет полтораста назад. Комнаты приятной формы, высокие потолки, над дверью роза или баранья голова, вырезанные из дерева. Даже панели, покрашенные в малиновый цвет, выглядят благородно.
Бонами подобрал счет за охотничий хлыст.
— Этот, кажется, оплачен, — сказал он.
Лежали письма Сандры.
Миссис Даррант устраивала поездку в Гринвич.
Леди Роксбиер надеялась иметь удовольствие…
Воздух в пустой комнате неподвижен, лишь чуть надувает занавеску, цветы в кувшине подрагивают. Скрипит перекладина в плетеном кресле, хотя там никто не сидит.
Бонами подошел к окну. Почтовый фургон заворачивал за угол. На углу около Мюди застряли омнибусы. Стучали моторы, и возчики жали на тормоза, круто вздыбливая лошадей. Резкий несчастный голос выкрикивал что-то неразборчивое. И вдруг словно взметнулись все листья.
— Джейкоб! Джейкоб! — закричал Бонами, стоя у окна. Листья снова опустились.
— Всюду такой беспорядок! — воскликнула Бетти Фландерс, распахивая дверь спальни.
Бонами отвернулся от окна.
— Что мне делать с этим, мистер Бонами?
Она держала в руках старые ботинки Джейкоба.