Компромат

Воскресенье. 15.29–16.45

Федор дулся на жену уже больше суток. Вчерашний веселый праздник перерос в довольно бурный скандал, со стучанием кулаками по столу и по собственной груди. Федор Дежкин явно перебрал, но отступать не решался. Надо быть мужественным человеком, чтобы уступить жене.

Поэтому с утра он молчал, своим видом показывая, что слова жены, ее действия и даже сам ее вид ему глубоко противны.

Клавдия отвечала ему тем же.

Впрочем, продолжать эту безмолвную войну с мужем у нее времени не было. С утра она затеяла стирку — всю Ленкину одежду выварила, а потом кинулась — уже и белье постельное пора стирать, и рубашки сына, мужа, да и своего накопилось. А там еще кухонные полотенца, занавески, скатерти… Только возьмись — работа растет как снежный ком.

Игорь Порогин пришел часа в четыре, принес Ленке какие-то журналы, о чем-то там секретничал с дочерью — Клавдия слышала, как они хихикали. И почему-то Ленка называла Игоря — Сирилл.

Макс засел за свой компьютер. А муж почитывал на кухне газеты.

Жизнь входила в обычную колею. Словно и не было этих страшных десяти дней.

Белье Клавдия вешала на балконе, а то, что не умещалось, несла в специально построенную в доме общую сушилку. Она эту сушилку не любила, потому что здесь иногда пропадали вещи. Кроме того, тут обожала тусоваться подростковая команда всего микрорайона. А после них белье приходилось иногда не то что перестирывать — выбрасывать. Но деваться было некуда. Кухонные полотенца и скатерть на балконе и в ванной не уместились.

Клавдия взяла фонарик, потому что в сушилке лампочки не задерживались. Хотела попросить Макса, чтобы помог, но тот влип в компьютер и только твердил:

— Сейчас, ма, сейчас…

Пришлось самой. Только вернулась, звонок в дверь.

Федор даже забыл о своем обете молчания. Выглянул в коридор:

— Кто это?

Клавдия знала, что всегда, прежде чем открывать дверь, надо посмотреть в глазок, но привыкнуть никак не могла. Поэтому раскрыла и ахнула — Лина и Миша Подколзин.

— А-а-а! — закричали они так, что Макс мигом от своего компьютера отлип и вылетел из комнаты.

Игоря тоже обуяло любопытство.

— А мы к вам! — смеялся Подколзин. — Ну-ка, бросайте все дела. Пить будем, гулять будем!

Клавдия не узнавала Лину — та сияла, как весеннее солнышко.

Стали накрывать стол, весело, споро, тень вчерашнего скандала растаяла в лучах дружелюбия.

Лина и Миша рассказывали о странном визите Чубаристова. Миша Виктора защищал. Потом Макс увел мужчин к компьютеру.

— Как там Илья? — шепотом спросила Лина, когда женщины остались на кухне одни.

— Давно не заглядывал. Вот, может, сейчас учует запах еды и придет.

Илья, бывший муж Лины, жил по соседству и каким-то чудом всегда подгадывал к застолью.

— Не боишься? — осторожно спросила Клавдия.

— Нет, — весело ответила Лина. — Чего бояться? Он хороший человек, но…

И в этот момент в дверь кто-то поскребся.

— А-а-а! — закричала Лина. — Легок на помине! Тащите его сюда, Клавдия Васильевна.

— Ты точно не боишься?

— Да глупости! Хотите, я сама открою?

Клавдия пошла к двери, но никакого Ильи там не было. Вообще никого.

— Испугался! — рассмеялась Лина, выглядывая из кухни.

Клавдия уже хотела захлопнуть дверь, но вдруг замерла.

Если бы она увидела в глубине коридора черта или инопланетянина, удивилась бы меньше.

В углу, пригнувшись, точно в боксерской стойке, маячил майор Алпатов.

— Вы? — спросила Клавдия, делая шаг назад.

— Да, это я. Не пугайтесь, пожалуйста.

И Клавдия тут же успокоилась. Нет, не от слов майора или кто он там. Просто Алпатов говорил шепотом, еле слышно. Значит, чего-то боялся. А Клавдия ничего не боялась, она была дома. А в доме были гости.

— Что вам надо? — спросила она.

— Помогите…

— Что? — не поняла Клавдия, потому что Алпатов это слово еле вымолвил.

— Вы можете мне… помочь?

— Я? Вам?!

— Клавдия Васильевна! — позвала Лина.

— Я сейчас! — Клавдия прикрыла дверь и подошла к Алпатову поближе.

— Я не понимаю вас, — сказала она.

Алпатов помотал головой.

— Вы пьяны? — наконец догадалась Клавдия.

— Я ранен, — сказал Алпатов и протянул Клавдии ладонь, которую до этого момента прижимал к боку. Ладонь была черная и скользкая.

Клавдия шагнула к нему, а он медленно стал сползать по стене на пол. Она не успела его подхватить. Он опустился на колени, уронив голову на грудь.

Полотенце, которое Клавдия приложила к его боку, тут же набухло от крови.

— Кто это вас? — Майор не ответил. — Подождите, я сейчас, я «скорую»… — но он схватил ее за руку:

— Лучше сами добейте.

«А он крепкий, — подумала Клавдия. — Или это шок?»

— Тогда я принесу йод и бинты.

— Это успеется. Если успеется, — сказал Алпатов. — Я не за этим пришел… Как говорится в одном одесском анекдоте, вы будете смеяться… Я принес вам ХРЮКАЛОНУ…

Майор засунул руку за спину и вытянул оттуда полиэтиленовый пакет с довольно фривольной фотографией голой девицы.

— Это те самые документы, — сказал он.

В более дурацком положении Клавдия еще не бывала.

Только вчера она кусала локти, что упустила ключ таким бездарным образом. Только вчера радовалась, что дочь осталась жива и почти невредима. Только вчера собиралась отомстить этому самому майору за все свои мучения. А теперь он пришел к ней, слабый, испуганный, жалкий. И ненависти к нему не осталось.

Она сразу поняла — Алпатов выпал из своей колоды. Так же, как Карапетян. Он почему-то не отдал документы своим. Он почему-то принес их ей…

Когда она втащила Алпатова в квартиру, оставляя на полу кровавый след, тот был уже без сознания.

Вышедшие на шум муж, дети и гости так опешили, что даже не бросились ей помогать.

В такие минуты в голову иногда приходят самые абсурдные мысли, поэтому Макс спросил:

— Ты его убила?

— Лина, — не ответив на этот вопрос, скомандовала Клавдия. — Тащите из аптечки все, что есть, надеюсь, вы еще не разучились помогать живым?

Лина не разучилась. Она делала все четко и профессионально.

— Он много потерял крови.

— Макс, быстро — ведро и швабру. Надо замыть кровь в коридоре и на площадке.

Сын бросился исполнять. Подколзин вызвался помогать ему.

Ленка, выглянувшая из своей комнаты, пристально всматривалась в бледное лицо Алпатова. Из разрозненных реплик она уже поняла, что этот человек имеет какое-то отношение к ее похищению.

— Это он? — спросил у нее отец, который в общей суете участия не принимал.

— Не знаю… Пусть заговорит, — ответила дочь.

— Чего он пришел? — спрашивал Игорь. — Что ему надо?

— Помощь, — коротко ответила Клавдия.

— Нужна операция, — сказала Лина. — У него пуля…

— Ребята, — заявила Клавдия, утирая со лба бисеринки пота, — за этим человеком охотятся. Боюсь, что отвозить его в больницу сейчас нельзя. Лина, ты можешь сделать операцию здесь?

— Здесь? Да вы что?! А инструменты, а…

— Съездишь. Макс тебя подбросит.

— Да что происходит, в конце концов? — вмешался Подколзин.

— Миша, потом, потом…

— Это что, все с той демонстрации? — догадался оператор.

— Да.

— Все! Хватит! Я звоню в милицию, — стукнул по столу кулаком Дежкин.

— Хватит! — также стукнула кулаком Клавдия. — Я — милиция! И прокуратура! Куда ты собрался звонить? Отойди от аппарата!

Федор попятился.

Макс уже натягивал куртку, Лина и Миша тоже одевались.

— Возвращайтесь скорее, — сказала Клавдия.

— Мы только до работы и обратно, — кивнула Лина.

— Игорь, у тебя есть оружие? — спросила Клавдия у Порогина.

— Откуда?

— Так, ребята, когда вернетесь, звонить четыре раза, — предупредила уходящих хозяйка. — А вы мне помогите, — сказала она оставшимся, — перетащим его в спальню.

У Федора от возмущения даже слов не нашлось. Он только замычал, разводя руками.

Майора тем не менее Клавдия с Игорем подняли и отнесли на кровать.

Он застонал и открыл глаза.

— Клавдия Васильевна, — сказал он так, как говорят последние в жизни слова. — Это надо отдать Президенту. Сегодня…

— Президенту? — переспросила Клавдия. — Президенту России? Вы думаете, я его родственница? Или премьер-министр? Как я к нему проникну?

Алпатов ее уже не слышал.

— Нет, это не он, — сказала Ленка. — Его там не было…

Воскресенье. 17.31–19.36

— Идиотство! Ты понимаешь, что это полное идиотство! — орал на кухне Федор Иванович. — Тебе мало?! Ты рехнулась? Какому Президенту?! Какие документы?!

Клавдия молчала. Она думала о том, что Федор прав. Что вся эта ситуация дикая донельзя. Она прячет в доме раненого человека, ему даже делают тут операцию. Просто подполье какое-то! Партизанство чистой воды.

Но думала она и о том, что в ее городе, в ее стране сейчас действительно идет война. Малая гражданская война. Улица стала опасна, как линия фронта. Дома превращаются в крепости. В этой войне берут заложниками детей. И взрывают дома и машины.

— Успокойся, никакому Президенту я ничего не понесу, — сказала мужу Клавдия. — Никто меня к нему не пустит.

— А если бы пустили, полезла бы? — спросил супруг.

«Какое-то абстрактное зло, — думала Клавдия. — Кто виноват? Кто-то, где-то, как-то… Только не я. Я — тихая мышка. Я просто маленький следователь. Я гоняюсь за мелкими негодяйчиками. Меня ваша большая политика не интересует…»

— Ну, все… — Лина вошла на кухню и, обессиленная, упала на стул.

Клавдия знала, что Лина Волконская не переносит вида крови, рваного человеческого тела, что каждый раз, когда выезжает медэкспертом на место преступления, мучается тошнотой и даже иногда падает в обморок.

— Лина, деточка, возьми себя в руки, — встряхнула она гостью за плечи. — Надо закончить операцию.

— А я закончила, — ответила Лина и достала из кармана окровавленного халата кусочек сплющенного свинца. — Знаете, Клавдия Васильевна, меня сегодня даже не мутило.

— Она молодцом! — похвалил Подколзин, который ассистировал Лине. — Это я чуть в обморок не свалился, а она — молодец. Обязательно фильм про нее сниму.

— Телевизионный? — скептически произнесла Лина и подмигнула Клавдии.

— Ты что? — всерьез стал убеждать Миша свою возлюбленную. — Телевидение — великая сила! А ты знаешь, что на телевидении работали такие мастера, как…

Клавдия не дослушала лекцию о великой силе «ящика». Она бросилась в прихожую и запустила руки в свою огромную сумку.

— Да куда же она девалась, она должна быть здесь, — приговаривала Клавдия, вытряхивая на пол бумаги, бумажки и бумаженции.

— Что ты ищешь? Ma, что потеряла?

— Есть! — воскликнула Клавдия и подняла над головой визитную карточку, на которой было написано: «Михаил Сергеевич Горбачев».

— А я сразу понял, что у вас что-то стряслось. — Горбачев был в вязаной кофте, джинсах и мохнатых тапочках. — Нормально добрались?

— Да, спасибо.

— Ну проходите, Клавдия Васильевна, рассказывайте.

— Дело вот какое…

… Это, конечно, была безумная затея, позвонить Горбачеву. Но ничего лучше Клавдия не придумала. Президент СССР, как ни странно, вспомнил Клавдию сразу, очень обрадовался, пригласил в свой Центр в понедельник в удобное для нее время.

— Но мне надо сейчас, Михаил Сергеевич, — сказала Клавдия, стараясь вложить в эти слова как можно больше убедительности.

Горбачев молчал довольно долго. А потом сказал:

— Высылаю машину. Назовите свой адрес.

…Сейчас они сидели в гостиной, сидели одни.

Горбачев медленно листал бумаги, вынутые из пакета с голой девицей. Клавдия старалась на пакет не смотреть и ругала себя за то, что не переложила документы во что-нибудь более приличное. Просто все случилось так ошеломляюще быстро.

— Да-а, задачка. Задачка с двумя неизвестными, — наконец сказал хозяин. — И вы хотите, чтоб я позвонил Президенту?

Клавдия молча кивнула.

— Но вы, конечно, знаете, что у меня с ним отношения не самые лучшие?

Клавдия снова кивнула.

— Знаете, я вообще такого унижения, как после путча, никогда не переживал. Как мальчишку какого-то… — Он с досадой махнул рукой. — А ведь это я его вытащил в Москву! Я его защищал…

Клавдия опустила голову. Да, у хозяина накопилось много обиды на нынешнего Президента. Зря она все это затеяла.

Клавдия помнила последнее выступление по телевидению Президента СССР. Ему даже мая не подали. Очень торопились спихнуть…

— Так что вот так, уважаемая Клавдия Васильевна. Любить нам с Президентом друг друга не за что…

— Понятно, — кивнула Клавдия. — Вы извините.

Она поднялась, чтобы забрать документы.

— Но я позвоню, — вдруг сказал Горбачев. — Какие тут личные обиды? Дело ведь сейчас не в этом, правда?

Хозяин тоже поднялся:

— Ну одно неизвестное разгадали. Теперь — второе. Это уж я сам, вы извините. — И вышел из гостиной.

Клавдия сидела как на иголках. Но почему-то почти не волновалась.

— Поехали, — сказал Горбачев, вернувшись. — Второе неизвестное разгадано. Президент ждет нас.

В машине всю дорогу молчали. Только один раз Михаил Сергеевич повернулся к Клавдии и спросил:

— Вы этим делом занимались?

— Нет, это, так сказать, во внерабочее время, — ответила Клавдия.

— А в рабочее?

— В рабочее? — задумалась Клавдия. Действительно, чем она сейчас занимается? — Ах, да. Порнография…

— Порнография? — почему-то обрадовался собеседник. — Вы занимаетесь борьбой с порнографией? С вот такой? — показал он на голую девицу на пакете.

Клавдия покраснела — надо было заменить пакет…