Кому на Руси сидеть хорошо? Как устроены тюрьмы в современной России

Осужденные покидали учреждения, сменив тюремную робу на камуфляж

В 2022 году произошли исторические для всей тюремной системы события. Такие случаются всего раз или два в столетие.

Первое — были переписаны Правила внутреннего распорядка для исправительных учреждений. ПВР — документ, на основе которого строится жизнь арестанта, именно он определяет режим дня, список запрещенного и, наоборот, разрешенного за решеткой. Второе — осужденных с неотбытыми сроками отправляли в зону специальной военной операции. Никакой официальной информации об этом не было. Но по подсчетам журналистов и правозащитников можно предполагать, что к ноябрю 2022 года в зоне СВО находилось около 30 000 арестантов.

Третье — было зарегистрировано рекордное количество уголовных дел по дезорганизациям. И, наконец, четвертое — на фоне общего снижения количества тюремного «населения» выросло число людей в СИЗО, куда их отправляли до приговора, то есть еще не признанными виновными.

Глава 1 «Мы будем жить теперь по-новому»

Новые Правила внутреннего распорядка, которые определяют жизнь заключенных и осужденных, были утверждены Минюстом 4 июля 2022 года. С этого момента жизнь арестантов изменилась. Многие нововведения оказались революционными. Например, появилась возможность обратиться к администрации учреждения с заявлением на покупку лекарств из городской аптеки (деньги при этом списываются с лицевого счета), а также воспользоваться платной консультацией врачей из частных клиник.

В СИЗО инвалидам, беременным женщинам и женщинам, имеющим при себе детей в возрасте до трех лет, разрешили мыться ежедневно (вместо двух раз в неделю). Остальным женщинам, а также несовершеннолетним — не менее двух раз в неделю. Мужчинам оставили помывку раз в неделю, но разрешили дополнительно мыться при наличии такой возможности. Стала гуманнее процедура обыска: она исключает применение видеорегистраторов сотрудниками ФСИН, не предусматривает полное раздевание, а в помещениях для обыска обязаны устанавливать ширмы. Запрещено выводить на прогулку раньше 9:00 и прерывать восьмичасовой сон. Заключенным также разрешили лежать в течение дня (но не расправляя кровати).

Новые ПВР прописывают, что камеры должны быть оснащены унитазами («дырки в полу» следует демонтировать) и могут (при возможности) иметь душ. В список разрешенных предметов попали электронные книги, цветные карандаши, линзы, очки со стеклянными (а не только пластиковыми) линзами и многое другое.

— С началом действия новых ПВР в изоляторе федерального подчинения «Лефортово» расширился ассортимент продуктов питания, принимаемых для передачи, — рассказывает адвокат Валерия Туникова. — В частности, теперь можно передавать готовые блюда, упакованные в герметичную упаковку, со сроком годности не менее 72 часов. Ранее такая возможность в данном изоляторе отсутствовала. Кроме того, облегчился порядок получения дополнительных лечебно-профилактических услуг в порядке п. 65 ПВР: например, многих подозреваемых и обвиняемых вывозят в частные стоматологические клиники для имплантации зубов. Ранее с трудом организовывался проход врачей в помещение медблока СИЗО, что было неудобно, так как приходилось брать с собой все необходимое оборудование. Также были введены пункты, которые регламентируют предоставление переведенным в порядке статей 77.1 и 77.2 УПК РФ осужденным длительного свидания в СИЗО. Пункты введены во исполнение ранее вынесенного постановления Конституционного суда РФ по жалобе гражданина Парамонова.

Но не обошлось и без нюансов. О них расскажу подробнее.

Российские осужденные после введения новых ПВР стали массово жаловаться на то, что им запретили покупать и есть консервы. Одно из обращений поступило из легендарного «Владимирского централа». Эта тюрьма считается самой жесткой в стране, и оттуда обычно и жалоб никаких не выходит (арестанты опасаются их писать). Но страх голода заставил осужденных обратить внимание на исчезновение консервов.

Прежние ПВР исправительных учреждений устанавливали: в качестве вещей, которые осужденным запрещается иметь при себе, получать в посылках, передачах и бандеролях либо приобретать, значатся предметы, изготовленные из стекла, керамики и металла. Однако особо оговаривалось, что данный запрет не распространяется на консервированные продукты в металлической таре.

«Я выживаю только благодаря консервам», — много раз слышала автор этих строк во время проверок колонии. И вот почему. В ряде учреждений практиковалось наказание для тех, кто отказался сотрудничать с администрацией, — создавались условия, при которых осужденный не мог попасть в столовую. Были случаи, когда закупались некачественное мясо и другие продукты. В итоге осужденные отказывались есть тюремную пищу, заменяя ее консервами. Именно консервы вместе со сгущенкой, чаем и майонезом были самым популярным товаром в тюремных ларьках.

И каково же было изумление арестантов, когда с прилавков магазинчиков колоний в августе — сентябре 2022 года консервы исчезли. Более того, принимать в передачах и посылках их тоже перестали. Тюремщики сослались на то, что в новых ПВР нет оговорки про консервы, а значит, они запрещены так же, как все жестяное.

Первыми забили тревогу кировские сидельцы. Один из них — Максим Лаптев, отбывающий 12-летний срок в колонии строгого режима в Кировской области. Осужденный прислал письмо в газету «Московский комсомолец» и СПЧ, в котором предлагал обратиться в Минюст с просьбой отменить запрет на консервы. По его словам, в колонии можно купить или получить в передаче консервированные продукты в фольге, а они стоят намного дороже консервов. «Это порождает социальное неравенство между осужденными по материальным основаниям и, как результат, повышает социальную напряженность», — отмечает арестант.

Такое же обращение поступило от сидельцев «Владимирского централа» (правда, без указания Ф. И. О.) и их близких. Они уверяют, что вообще не могут выжить без консервов.

Интересно, что в некоторых колониях осужденные традиционно отказываются есть из посуды, которая является общей для арестантов разных социальных групп (речь о практикующейся там кастовости). И там также спасением для «чуждых» групп были консервы.

Правозащитники (в том числе автор книги) подготовили официальное обращение в Минюст с просьбой дать разъяснения. Надеялись, что ведомство укажет, что запрета на консервы нет, и прежняя оговорка вернется. К слову, так уже разрешилась другая ситуация, возникшая после появления новых ПВР. Родственники осужденных стали жаловаться, что на длительные свидания пускают только с вещами и продуктами общей массой до 20 кг. Все обращения были типичные. Приведу одно из них: «Вот представьте, я еду на трехсуточное свидание с мужем вместе с мамой и с несовершеннолетними детьми. И мы берем, помимо продуктов, банное полотенце, полотенце для лица и посуды, одежду, чтобы переодеться, зубные пасты, щетки, мыло… И, разумеется, постельное белье. И как можно в 20 кг все это поместить?! Даже сотрудники колонии в шоке от этого правила, но сделать они ничего не могут, потому что это приказ Минюста».

Я направила запрос в Минюст, и тот поспешил разъяснить: 20 кг полагается на каждого человека. Но с консервами подобного до сих пор не произошло, увы.

И это не главная проблема, как оказалось.

По новым ПВР начальник СИЗО оказался не вправе заверять доверенности. Теперь это может сделать только нотариус, но не у каждого арестанта есть возможность его вызвать и оплатить его услуги. Люди за решеткой теперь не могут оформить доверенности (даже при наличии разрешения следователя) на то, чтобы сдать квартиру, на представительство в судах и т. д.

Во многих российских колониях у осужденных осенью 2022 года стали изымать наручные часы. Тюремщики ссылаются на новые ПВР исправительных учреждений, где ходики почему-то попали в число запрещенных предметов. Это нонсенс, потому что на стадии рассмотрения проекта новых ПВР правозащитники просили разрешить часы заключенным в СИЗО (в камерах люди сейчас не могут ориентироваться во времени, что нарушает их конституционные права, ведь время — как воздух и вода — никому не может принадлежать). А получилось, что и в СИЗО не разрешили, так и еще в колониях запретили. Что интересно, даже в ПВР от 1992 года (30 лет назад!) в колониях общего режима часы были разрешены.

Для начала стоит вспомнить «часовую» тюремную историю. Часы в местах заключения стали запрещать в годы репрессий. Аргумент был такой: зная время, сидельцы могут рассчитать «пересменку» надзирателей и совершить побег. Потом стали говорить, что часы могут стать предметом торга за решеткой.

В 1990-е годы в СССР часы за решеткой разрешили, но не всем. По-прежнему под запретом они были для подследственных в СИЗО, для воспитанников детских колоний и тюрем (там строгий режим). Например, в Приказе МВД РФ № 333 от 1997 года, где приведен перечень вещей и предметов, которые осужденным разрешается иметь при себе, получать в посылках, передачах, бандеролях, приобретать в магазинах, сказано: «…часы наручные или карманные из недрагоценных металлов (кроме ВК и тюрем)».

Есть и более ранний, датированный 1992 годом, аналогичный документ, и там тоже часы в обычных колониях разрешены. Так что как минимум 30 последних лет ходики были, простите за каламбур, в ходу. И никого это не смущало. Более того, речь шла о том, чтобы разрешить наручные часы в СИЗО. Особенно громко это прозвучало, когда за решеткой оказались известные люди и обратили внимание на «часовую дикость». Среди таких — экс-министр экономики Алексей Улюкаев (он был в недоумении, когда понял, что время в камере нужно определять по некому внутреннему чутью, тем более что из узких окон не видно ни рассвета, ни заката, так что нет даже возможности делать это по солнцу, как наши предки). Потом обратил на это внимание экс-замдиректора ФСИН России Олег Коршунов. Сам оказавшись за решеткой, он не мог понять, как вообще такое может быть, что часы запрещены и нельзя узнать, который час. К слову, особенно важно знать время больным арестантам, которые должны принимать препараты строго по часам.

В итоге после этого во ФСИН выступили за возврат часов в СИЗО. На нескольких совещаниях ведомства прозвучало, что срочно нужно внести изменения в ПВР, разрешить продавать самые простые дешевые часы в тюремном ларьке и/или оборудовать часами каждую камеру.

Во время подготовки проекта новых прогрессивных во всех смыслах ПВР правозащитники настаивали на том, чтобы часы появились в списке разрешенных в СИЗО предметов. Но каким-то загадочным образом вместо этого они были запрещены даже в колониях. Кому пришло в голову «отнимать время» у осужденных? По слухам, кому-то в руководстве ФСИН.

И вот в конце августа — начале сентября 2022 года в некоторых ИК по всей стране часы начали изымать (в других делать этого опасаются — чтобы не вызвать бунтов). К чему это приводит?

— Я теперь вообще не ориентируюсь во времени, — говорит осужденный, отбывающий наказание в одной из российских колоний. — У меня отобрали наручные часы. Теперь мне каждый день могут выносить взыскания за опоздания на смену, на построение и т. д. То есть если на меня будет иметь зуб какой-то сотрудник, ему не нужно будет ничего выдумывать типа «не застегнул пуговицу» или «неправильно поздоровался». Достаточно будет сказать, что я опоздал на пять минут, и все. Несколько опозданий — ШИЗО.

— Я работаю в отряде хозобслуги, — говорит другой арестант. — Без понимания, который точно сейчас час, я не смогу вовремя ни еду разносить, ни убирать на территории. Руководство это знает и пока не заставляет нас часы снимать и сдавать как «запрещенку». Но они боятся, что если будет проверка прокуратуры, то их накажут, ссылаясь на новые ПВР. Хотя местные прокуроры, по слухам, считают, что этот запрет (которого даже в СССР не было) — бредовый.

В команду комитета против пыток поступило письмо от брата Пола Уилана, Дэвида. Родственник американского шпиона спрашивает о новшестве с запретом часов.

— Он пишет, что в колонии Пола Уилана нет часов ни на стенах зданий, ни внутри, — говорит председатель команды против пыток Георгий Иванов. — А с учетом запрета на наручные часы стало тяжело отмечаться каждые два часа, как того требует колония.

Напомню, что стоящие на учете как склонные к побегу каждые два часа должны расписываться в специальном журнале. Дэвид пишет, что не хочет жаловаться на ФСИН (чтобы у Пола не было еще больше проблем в колонии), но просит дать хоть какие-то разумные пояснения.

Осужденные одного из кировских исправительных учреждений пошли дальше и подали иск в Минюст, прося признать незаконным пункт новых правил внутреннего распорядка, где запрещаются наручные часы в колониях. Арестанты настаивают на том, что это новшество репрессивное и что в принципе невозможно соблюдать ПВР, не зная, который сейчас час.

Один из заявителей — Кирилл Блинов, в прошлом известный скинхед, отбывающий наказание в ИК № 11 (в 2011 году он был приговорен к 25 годам колонии строгого режима за убийство по признакам национальной ненависти). Кирилл рассказал автору книги, что после вступления в силу новых ПВР все осужденные должны были сдать наручные часы. И теперь найденные ходики считаются таким же запрещенным предметом, как мобильный телефон. Если часы обнаружат у осужденного в тумбочке, то могут назначить наказание в виде ШИЗО.

По словам Кирилла, после запрета на часы жизнь осужденных в колонии стала почти невыносимой. Люди не понимают, сколько времени, и боятся опоздать на свою рабочую смену, на режимные и другие мероприятия. При этом саму по себе дезориентацию во времени они считают пыткой.

Интересно, что в некоторых помещениях есть часы, но постоянно забегать в эти комнаты, чтобы посмотреть время, неудобно и чревато (сотрудники могут засчитать отсутствие на определенном посту за нарушение).

— Плохо, что не попали в список разрешенных предметов сушилки для выстиранного белья, разделочные доски, пластиковые терки и швейные иглы, — говорят арестанты. — А электронные книги у нас пока так и не появились.

Но проблемы коснулись не только СИЗО. В колониях особого режима и тюрьмах запретили сидеть и лежать на кроватях, а также установили ограничения на хранение в камерах вещей и продуктов питания.

Осужденные к принудительным работам по новым ПВР должны делать обязательную зарядку (раньше этого не было). При этом администрация ИЦ получила право не разрешать осужденным покидать центр даже для покупки продуктов (притом что они должны обеспечивать себя питанием сами), не говоря уже о встречах с родными.

Собственно, это не полный перечень того, что требует решения.

В Минюсте в ноябре 2022 года состоялась встреча по ПВР, где правозащитники рассказали обо всех этих моментах. Министр принял решение проработать все спорные моменты и по возможности внести в ПВР корректировки. К весне 2023 года часть вопросов были сняты, но вот часы так и не вернулись.

Глава 2 «В списках не значится»

Группа членов СПЧ, включая автора этой книги, осенью 2022 года направила обращение генеральному прокурору РФ Игорю Краснову. Правозащитники просили разъяснить, на каком основании заключенных с неотбытыми сроками за различные, в том числе тяжкие, преступления направляют на Украину участвовать в специальной военной операции.

Вопрос не праздный: правозащитников забросали обращениями родственники арестантов.

«Мой сын позвонил из колонии и сказал, что подписал контракт в ЧВК "Вагнер". Говорит, что будут платить от 100 000 рублей в месяц, а через полгода отпустят на свободу. Но у него больное сердце. Он не может воевать. Верните его, пожалуйста!»

«Мой муж и отец нашего общего ребенка 40-летний С. отбывал наказание в ИК № 11 Нижегородской области. 16 сентября 2022 года он заключил контракт с ЧВК. С тех пор я не могу дозвониться в колонию, а на мои письменные запросы приходят ответы, что ФСИН не ведет учет лиц, отбывающих наказание (как такое может быть?), и не предоставляет данные третьим лицам (но муж доверил мне представлять интересы во всех органах власти). Я хочу знать, где он и что с ним».

Таких обращений десятки, сотни…

Марий Эл, Карелия, Коми, Рязанская, Кировская, Ростовская и Тверская области — это не полный перечень регионов, откуда начали поступать сигналы от близких осужденных, которых отправили в зону СВО. Дальше — больше. В интернете появились ролики, где люди с оружием, одетые в форму, заявляют, что они на свободе, передают приветы конкретным исправительным учреждениям. А потом объявилось и видео, на котором человек, похожий на Евгения Пригожина (его связывают с созданием ЧВК «Вагнер»), проводит вербовку осужденных в колонии.

Информация о вербовке заключенных распространилась так широко, что даже вышла на федеральные каналы. В передаче «БесогонТВ» в программе «Вести» на канале «Россия-1» в воскресенье 7 августа 2022 года рассказывали об одном из таких героев-заключенных, который погиб на СВО.

«Освободить заключенного, не отбывшего срок заключения, возможно по следующим основаниям: помилование — указом президента РФ, амнистия — постановлением Государственной думы, условно-досрочное освобождение — решением суда. В связи с вышеизложенным просим вас разъяснить, на каком основании освобождаются от отбытия заключения указанные лица, если эта информация соответствует действительности», — это цитата из обращения Краснову.

Если человек в неволе сам подписал контракт, то есть принял добровольное решение, то, казалось бы, почему нет? В чем его права нарушены?

Но в случае с осужденными все не так просто. Дело в том, что люди отбывают наказание за совершенное преступление. По закону решение суда о смягчении им режима (на колонию-поселение, исправительные работы) или условно-досрочное освобождение выносится только с учетом мнения потерпевших. Известно множество случаев, когда те просили Фемиду не смягчать участь совершившему злодеяние, поскольку он так и не раскаялся, не начал погашать иски о возмещения вреда, угрожает жертвам даже из-за решетки и т. д.

— Право предполагает справедливое, соразмерное наказание по одинаковым правилам, — говорит член СПЧ Светлана Маковецкая. — Конечно, с учетом тяжести, степени вины и прочего. Но по общим правилам. Наказание должно иметь последствия для виновного, которые также определяются по универсальному правилу (законом) так, чтобы обеспечить справедливость и адекватность (вреду, который был причинен). В данном случае потенциально страдает само право как институт, поскольку невнятными обстоятельствами, никак не связанными с общими для всех правилами, изменяются последствия для отдельного виновного. «Перекашивается» соразмерность и обязательность наказания, а значит, права одних (всех и каждого, продолжающих нести назначенное судом наказание) не равны правам других (освобожденных от наказания неведомыми силами). Страдают жертвы, поскольку для них право на правосудие гарантируется в том числе наказанием виновного и ограничением части его прав в виде временной изоляции от жизни жертвы и других людей.

Некоторые, оправдывая вербовку арестантов, ссылаются на сходную практику Великой Отечественной войны. Однако сравнение не совсем корректно. Во-первых, государство наше как гарант прав требует не считать операцию войной (тем более отечественной). Во-вторых, оно по видимым и законным основаниям не объявляло особое положение, отменяющее часть российских законов. В-третьих, до сих пор не ясно, в рамках чего вооруженные формирования, называемые СМИ «ЧВК» (частная военная компания), привлекают в свои ряды заключенных.

В истории с вербовкой есть и другие негативные аспекты. Многие арестанты, судя по роликам, люди, скажем так, довольно маргинального склада и попали за решетку, по их словам, отнюдь не за экономические преступления, а за грабежи, разбои, убийства. Как они себя поведут в критической ситуации (а разве СВО не из таких ситуаций состоит)?

И все же допустим идеальный вариант: для СВО отбирают заключенных, не совершивших тяжкие преступления против личности, со здоровой психикой. Это же должно быть как-то регламентировано законом? Даже в годы войны создание штрафных батальонов было регламентировано.

Иосиф Сталин 28 июля 1942 года подписал знаменитый приказ № 227, более известный под названием «Ни шагу назад!». До этого, 24 ноября 1941 года, был подписан Указ Президиума Верховного Совета СССР «Об освобождении от наказания осужденных по некоторым категориям преступлений». Всего на февраль 1942 года было освобождено 279 068 человек. Есть ли какой-то документ сегодня? Если да, то о нем точно никто ничего не знает.

— Расширение и легитимизация действий (и целых институций) вне правового поля — угроза самой власти, — считает военный эксперт. — Неестественность самой ситуации с вербовкой заключенных давно должна была привести к подобному обращению членов СПЧ. Хорошо, что оно наконец появилось. И уже если кто даст все пояснения, так это органы прокуратуры. Ждем реакции блюстителей законности.

Реакции не последовало. Из Генпрокуратуры пришел ответ, что наш запрос переправили во ФСИН (что само по себе странно, ведь вопросы мы адресовали именно надзирающей инстанции). А там ответили: мол, вы правы, есть только три способа освобождения осужденных — помилование, амнистия и УДО. И ни слова про то, на каком основании убыли в зону боевых действий арестанты и что теперь с ними.

Интересные ответы приходили родным осужденных, переставших выходить на связь. В одних случаях отвечали, что просто не могут предоставить информацию, в других — ссылались на тайну.

Во время рассмотрения одного из уголовных дел судья вынесла постановление этапировать из колонии № 5 по Рязанской области главного свидетеля. Оттуда поступил ответ, что он в учреждениях уголовно-исполнительной системы РФ не содержится. А куда убыл — не сказали. Цитирую: «Данная информация относится к сведениям, составляющим государственную тайну, и доступ к ней ограничен в соответствии с законом РФ».

Но в деле все обвинение строилось именно на показаниях этого человека. Если его нет, дело должны закрывать?

Вопросов много, но ответов на них у власти как будто бы нет.

Более того, над родными осужденных, отправленных воевать, словно издевались. На их запросы приходили отписки, где говорилось, что ФСИН не ведет учет арестантов или что у родственников нет права знать судьбу человека (даже если они официально признаны его доверенными лицами и представляют его интересы во всех госорганах).

«И последняя ремарка: те, кто не хотят, чтобы воевали ЧВК и заключенные, кто рассуждает на эту тему, кто ничего не хочет делать и кому эта тема в принципе не нравится, отправьте на фронт своих детей. Либо ЧВК и зэки, либо ваши дети — решайте сами», — заявил один из главных вербовщиков на видео, попавшем в интернет.

Но ведь эти «зэки» и есть чьи-то дети и чьи-то родители.

Конец 2022 года удивлял все новыми и новыми фактами. Например, выяснилось, что среди завербованных был осужденный африканец и что он погиб.

А потом появилось видео с кувалдой. О нем стоит рассказать подробнее.

В Средневековье на казни собирались толпы. Люди не отводили глаз, когда при них четвертовали, вешали, сажали на кол. То были дикие времена, и кто бы мог подумать, что человечеству суждено в них вернуться. А именно это, судя по всему, произошло.

Как иначе объяснить тот факт, что в интернете появилась шокирующая видеозапись казни, на которой человеку разбивают голову кувалдой? Сразу обращаю внимание: смертная казнь в России не применяется с 1998 года, а на видео — гражданин РФ. Видео содержит сцены насилия, но оно почему-то не заблокировано. Пользователи не только активно смотрели и комментировали его, но даже пытались оправдать «окувалдывание».

Подвал. Бетонный блок, к которому привязан мужчина. Он говорит, что его зовут Евгений Анатольевич Нужин, он родился в 1967 году и получил срок за убийство. Мужчина рассказывает, что отправился из колонии на фронт, где перешел на сторону Украины. 11 ноября, якобы находясь на улице в Киеве, он потерял сознание после удара по голове и только очнулся. Ему сообщают, что будет суд. И тут неизвестный наносит новый удар по голове Нужина — уже кувалдой.

Это видео под говорящим названием «Молот Возмездия» изначально появилось в Telegram-канале Grey Zone, который позиционирует себя как связанный с ЧВК «Вагнер». На следующий день пресс-служба компании «Конкорд», которой владеет российский бизнесмен Евгений Пригожин, называющий себя создателем ЧВК «Вагнер», опубликовала комментарий. «В данном шоу видно, что он не нашел счастья в Украине, а встретился с недобрыми, но справедливыми людьми… Мне кажется, этот фильм называется "Собаке — собачья смерть"».

Пригожин говорит про видео, что это «прекрасная режиссерская работа, смотрится на одном дыхании». И выражает надежду, что «во время съемок ни одно животное не пострадало». Была ли эта инсценировка казни? Или же Нужина действительно убили?

Осужденный Нужин действительно существует (или существовал). Еще в 1999 году его приговорили к 24 годам лишения свободы за убийство. Существует и видеоинтервью, которое он дал украинским СМИ, где рассказал, как летом 2022 года в его колонию приехал Евгений Пригожин и набрал заключенных для отправки в район боевых действий. Получается, что установлено как минимум два факта: Нужин был в российской колонии, затем — в зоне СВО и перешел на сторону украинцев.

По новому законодательству РФ эти действия считаются преступлением. Но в УК не было внесено никаких изменений, которые позволяли бы вершить самосуд или приводить в исполнение смертную казнь.

Это значит, что видео в любом случае должно быть осуждено обществом, а его авторы (или убийцы, если все-таки это не инсценировка) — наказаны по закону Российской Федерации.

Особенно сложно с обществом. Много лет назад академик Александр Асмолов предсказывал возвращение культуры варварства, наблюдая его зачатки:

— Нормой поведения в России стала формула «Бои без правил». Там действуют в стиле «если враг не сдается, его уничтожают», «кто не с нами, тот против нас». Это этика расчеловечивания.

По убеждению Асмолова, в этот период в культуру приходят варвары. И вот они пришли. С кувалдами.

Периоды варварства могут быть краткосрочными, а могут длиться долго. При этом жертвой рискует стать любой, кто не вписывается в определенные рамки. «Кувалда» без суда и следствия может опуститься на голову того, кто еще вчера был «своим», а сегодня вдруг показался «чужим». Единственной защитой от варварства и его противоположностью всегда был закон. Именно поэтому члены СПЧ (в том числе автор книги) обратились в Следственный комитет России. От того, будет ли какая-то реакция, зависит ответ на вопрос о том, кто победит: кувалда или закон?

И еще про фразу «собаке — собачья смерть». Человек современный, цивилизованный вряд ли поймет значение этого афоризма. Для нас с вами собака — это доброе животное, а задача государства и общества — защищать права братьев наших меньших. По закону за издевательство над собакой могут дать (и дают!) реальный срок лишения свободы.

Но в Средние века на Руси «собаками» называли недобрых людей. А «собачьей смертью» — смерть человека, который прожил недостойную жизнь, а потому не заслужил достойного конца (умер внезапно, в плохих условиях, без покаяния).

То есть в современном мире «собачья смерть» — это просто смерть животного, а в Средневековье это совсем-совсем другое. Чувствуете разницу? Жуткое видео можно считать посланием людям. Увидьте, поймите и сделайте выбор: кем вы хотите стать и в каком мире жить.

Глава 3 Маньяки просят оружие

Однако сами арестанты на вербовку в 2022 году не жаловались. Напротив, некоторые (те, кого не брали) обращались во все инстанции.

Пожизненно осужденные киллеры, террористы и лидеры ОПГ, находящиеся в «Бутырке», осенью 2022 года написали заявления с просьбой отправить их в зону российской военной спецоперации на Украине. Арестанты ссылались на свой боевой опыт и на то, что им-то точно терять нечего: у некоторых даже не один, а два или три (!) пожизненных срока. «Дайте нам автоматы! Пойдем на смерть с песнями. После заявлений депутатов Госдумы и некоторых представителей Совбеза о возможном возврате смертной казни у нас и выбора нет», — сообщил мне один из «смертников» на «ПЖ-продоле» (в коридоре для пожизненно осужденных) «Бутырки», когда я пришла туда с проверкой в качестве члена ОНК.

Этот тюремный замок за долгие годы своего существования кого только не принимал в свои стены. А еще — кого только не отправлял на «последний этап». Ведь именно в подвалах «Бутырки» в советские годы приводились в исполнение смертные приговоры.

В «Бутырке» какое-то время находился кабинет генерального комиссара государственной безопасности Лаврентия Берии (сейчас он почти полностью восстановлен и туда водят почетных гостей СИЗО на экскурсию). Так вот, от этого кабинета до «ПЖ-продола» всего несколько метров.

Впрочем, никто не может точно сказать, как часто бывал в этом корпусе Берия да и бывал ли вообще (вряд ли он заглядывал в камеры и бродил по коридорам «Бутырки»). Как бы то ни было, «ПЖ-продол» много лет считался самым страшным местом во всем СИЗО. И самым изолированным. Это своего рода тюрьма в тюрьме, куда не попадают мобильные телефоны и прочие запрещенные вещи. Камеры невозможно просто открыть ключом снаружи, как в других корпусах. Обязательно требуется разблокировка двери из центрального пункта. А для этого нужно сообщить цель и причину открытия.

Трое сотрудников связываются с пунктом, но дверь камеры все равно не открывается. Кажется, ее просто заело.

— А если пожар? — волнуемся мы.

— Успеем вывести всех, — самоуверенно говорит сотрудник.

Но вот дверь наконец поддалась и с лязгом открылась. За ней решетка во весь рост. За решеткой — двое мужчин. Я узнаю одного из них: это Андрей Кайль — фигурант по делу националиста Максима Марцинкевича по прозвищу Тесак (был найден мертвым со следами пыток в Челябинском СИЗО).

— Что вы тут делаете? У вас же нет пожизненного срока, — спрашиваю я.

— Вообще никакого срока нет, мы только знакомимся с материалами дела. Почему тут — не ко мне вопросы. Может, прячут от кого.

— Зачем? Чтобы исключить повторение истории с Тесаком и другими подельниками, найденными мертвыми при странных обстоятельствах?

— Возможно. Я не в претензии. Какая разница, где сидеть. Жалко, что вообще тут. Дома дети, два с половиной и семь лет. Вменили эпизод 2003 года. Почти 20 лет прошло! Уже давность должна была истечь. Было и было, привез кого-то, отвез. Роль моя точно не установлена. А причина всего произошедшего в идеологии. Только я вот смотрю: если раньше слова националиста «я русский» приравнивались к фашизму и за это срок давали, то сейчас это патриотизм. Вот как все поменялось! Мы тут телевизор смотрим (один кабельный канал у нас, его включают по выбору сотрудников), и вот услышали про ЧВК «Вагнер». Заключенных принимают? Готовы пойти.

В следующей камере (они, кстати, носят номера Б8, Б10, Б14 и т. д.) сидят бандит Анатолий Мазур и 50-летний «ховринский маньяк» Владимир Белов. Видно, что оба соскучились по общению. Стараются вести себя интеллигентно. Мазур победоносно сообщает, что выиграл суд по «избыточному применению» наручников (из-за них он в суде не может делать записи, и вообще руки после долгого сдавливания становятся синими). Причем наручники надевают и на ноги, как кандалы, а потом еще сцепляют их толстой тяжелой цепью. В итоге Фемида постановила взыскать 1500 рублей с МВД и 500 рублей с ФСИН.

— Мелочь, как говорится, а приятно. А так я тут по беспределу. Дали второй пожизненный якобы за двойное убийство, которое раскрыли[36]. Я бы не кипешевал, если бы это было моих рук дело. Могли бы договориться со мной, заинтересовать…

Белов тоже пожаловался на кандалы, а также на то, что ему не разрешают пользоваться шариковой ручкой в суде, якобы потому что он может использовать ее как оружие.

— Ну на кого я нападу? Смотрите, я с палкой передвигаюсь по камере. Больной весь.

И тут же оба переключаются на тему вербовки. Как оказалось, они написали заявление в ФСБ и ФСИН с просьбой отправить их на Украину.

— Так вы же сами говорили, что больной, плохо ходите, с палочкой, куда вам воевать? — спрашиваю у «ховринского маньяка».

— Да, я хромаю. Но зато стреляю отлично. Восемь лет биатлоном профессионально занимался. И вообще у меня большой опыт владения оружием.

На столе в камере лежат сладости. Мне вспомнился один из вмененных «ховринскому маньяку» эпизодов: напал с оружием на женщину, убил и забрал торт, который она несла домой…

Мазур рассказывает, что в свое время учился управлять танком и был снайпером.

— С удовольствием поеду в зону СВО. Только оружие пусть сразу дают, а то камнями кидаться по врагу несерьезно.

В следующей камере воевать просятся пожизненно осужденные Дмитрий Завьялов и Игорь Двинянин.

— Я сам родился на Донбассе, — говорит Двинянин. — Если нам дадут автомат (хотя бы один на двоих), стыдно за нас не будет.

А я, глядя на него, вспоминала, как на суде говорили о его «подвигах». Он был членом банды похитителей, которая в Московской области охотилась на бизнесменов и их семьи. За освобождение требовали от родственников выкуп в несколько миллионов долларов, но, даже получив деньги, нередко убивали своих жертв…

Лидер ореховской ОПГ Сергей Буторин по кличке Ося, пожалуй, самый подготовленный к военным действиям из всех «пожизненников». Сначала служил в армии сапером, потом продолжил военную карьеру и стал командиром мотострелкового взвода. Буторин всегда серьезно занимался спортом, особенно боксом, даже в соревнованиях участвовал.

— Я написал заявление Гостеву[37]. Все подробно там указал.

Телевизор из камеры Буторина изъяли (за то, что с соседом смотрели футбол после отбоя), так что главарь самой страшной российской банды 1990-х годов не знает последних новостей. Просит телевизор вернуть.

Буторина привезли из «Полярной совы» по другому делу.

— Все мои эпизоды. Старенькие, но мои. Только российское следствие по закону должно запрашивать на них разрешения у Испании. Меня же экстрадировали по обвинению в конкретных преступлениях и при условии, что иные вменяться не могут. Так что нужно разрешение испанской стороны. А сейчас такие времена, что быстро такое разрешение не дадут (если вообще дадут).

В разных камерах «ПЖ-продола» сидят получившие пожизненные сроки лидеры пушкинской ОПГ Дмитрий Лесняков (Лес) и Дмитрий Завьялов (Дима Большой). Эти двое, как кто-то пошутил, стоят целой роты. Высокий статный Дмитрий Лесняков, к слову, «топит» не столько за войну, сколько за любовь. Тринадцать с половиной лет у него не было положенных по закону длительных свиданий с женой. Отказывают Леснякову на том основании, что в «Бутырке» якобы нет специальных помещений. Но они есть, и там проходят свидания осужденных из отряда хозобслуги. Супруга Леснякова собирается дойти до Верховного суда.

Террорист, фигурант дела о взрывах на станциях метро «Лубянка» и «Парк культуры» в 2010 году Магомед Нуров тоже готов воевать. Согласно приговору суда, он вступил в запрещенную в России террористическую организацию «Исламское государство», стал так называемым амиром и организовывал атаки на территории РФ «с целью прекращения операции в Сирии». Кстати, арестовали его самого прямо в Сирии, где он жил на протяжении пяти лет.

Рвутся в бой бандиты Владимир Грачев и Олег Афиногенов.

— Я с 1992 года сижу! До ареста был водителем, сейчас с радостью бы водил машины морской пехоты.

Получивший пожизненный срок предприниматель Ралиф Фаизов (как посчитал суд, входил в преступную группировку «Турбазовские») на днях смотрел по ТВ выступление депутата Госдумы, который с экрана призывал отменить мораторий на смертную казнь. Но прежде чем это случится, Ралиф, если раньше на СВО не возьмут, хотел бы официально закрыть свое ИП Фаизов. С тех пор как его арестовали, прошло 10 лет, предприятие обанкрочено, но он вынужден до сих пор платить за него налоги.

— Суд не дает генеральную доверенность на закрытие ИП, — вздыхает он.

Огромный лохматый главарь банды «Желтые хризантемы» Сергей Балихин внушает страх одним своим мрачным видом. Он скорее мычит, чем разговаривает. Что такой мог бы сделать, если бы ему дали в руки оружие?!

Василий Буханков, которого суд признал виновным в расстреле трех человек в 2007 году и назначил пожизненный срок, на Родину обижен и потому не особо рвется в зону СВО.

— Пятнадцать лет назад кто-то кого-то убил, а меня виноватым сделали! Все современные экспертизы доказали, что это не я. А все равно назвали киллером.

В одной из камер снова нахожу обычных заключенных, обвиняемых в мошенничестве. На «продол» мужчин поместили, чтобы обезопасить от них… служащих СИЗО.

— Эти арестанты могут уговорить, подкупить наших сотрудников, — поясняет сопровождающий. — Они любые деньги готовы заплатить. А знаете, как теперь сурово наказывают за пронос телефонов?!

Один из арестантов изучает в камере Налоговый кодекс. Хвастает, что в прошлый срок (сидел по статье 163 УК РФ) заочно окончил экономический вуз и новый срок получил уже за мошенничество в банковской сфере.

— Растете, — пошутили мы.

Еще до проверки «Бутырки» я получала много писем из колоний для пожизненно осужденных. Они просили помочь им попасть в зону боевых действий. Вот пример такого письма:

«Здравствуйте, Ева Михайловна! Поводом для моего обращения к вам послужила моя гражданская позиция. …В настоящее время я нахожусь в местах лишения свободы, и у меня отсутствует возможность самостоятельно отправиться на передовую. Но так как мне небезразлична судьба нашего государства и жизнь наших парней, не могу безучастно сидеть и смотреть, как мои соотечественники рискуют жизнью. Убедительно прошу вас оказать содействие в вопросе моей мобилизации в добровольном порядке и разъяснить, какие в связи с этим необходимо принять меры. С уважением, И. Тиханов».

Судя по материалам, которые есть в свободном доступе, житель Красноярска Тиханов убивать начал чуть ли не с 12-летнего возраста, его жертвами были в том числе женщины. Причем свои страшные преступления он в основном совершал из-за неуправляемой агрессии. Вряд ли за годы, проведенные в колонии ПЖ, он стал менее жестоким. Сложно представить, что он может натворить, если ему в руки дадут оружие.

Лидеры крупных ОПГ, террористы и киллеры, возможно, по-своему правы: среди них больше людей, подготовленных для военных действий, чем среди студентов и инженеров. Но что будет, если им, обозленным, ожесточенным и порой даже оскотинившимся, попадет в руки оружие? Очевидно, что отбор добровольцев в зону СВО среди таких персонажей должен быть максимально тщательным. Иначе беды не миновать.

Глава 4 Кругом бунтовщики. Почему в тюрьмах России растет число беспорядков

Еще одна тенденция — в России стало резко расти число осужденных за «дезорганизацию деятельности учреждений, обеспечивающих изоляцию от общества». Если в 2020 году таких было 282 человека, то в 2021-м — 320, а за первую половину 2022 года уже 192.

Хуже побега может быть только бунт. Эту аксиому знают многие заключенные. Если за побег (статья 313 УК РФ) могут назначить даже не реальный срок, а принудительные работы, то за дезорганизацию (статья 321 УК РФ) грозит до 12 лет лишения свободы. Так что решиться на бунт заключенные могут лишь в крайнем случае. Тогда откуда сотни дел по дезорганизации? Или в исправительных учреждениях ситуация выходит из-под контроля, или такие дела попросту «штампуются» силовиками для каких-то собственных целей.

В истории современной России было как минимум два самых громких бунта: в Копейской колонии № 6 в 2012 году и в Ангарской колонии № 15 в 2020-м.

В первом случае осужденные взобрались на крышу здания, держа в руках простыни, на которых кровью написали: «Люди, помогите!», «Нас пытают и унижают». Факты пыток подтвердились, начальник колонии Денис Механов вскоре оказался на скамье подсудимых. Я была на нескольких заседаниях суда над ним и слышала показания осужденных о том, как их били, насиловали, пытали.

Механову дали три года условно, а вот зачинщикам бунта (11 человек признали виновными в организации массовых беспорядков) — от двух лет восьми месяцев до пяти лет колонии.

История с бунтом в Ангарской колонии к 2023 году так и не завершилась, но уже возбуждены дела и против организаторов бунта, и против тюремщиков, которые отдавали приказы насиловать зэков (по нашим данным, жертвами сексуального насилия стали около 300 арестантов). Что интересно, дело по организации бунта будет рассмотрено в суде раньше, чем дело о пытках над арестантами, его устроившими…

Обе истории доказывают печальную тенденцию: даже когда точно установлено, что бунт был единственной вынужденной мерой привлечь внимание, участников все равно ждет наказание. Но и это, оказывается, не самое страшное. Заключенный получит приговор по статье 321 УК РФ, даже если он не собирался устраивать какие-то беспорядки. При этом оправдательных приговоров по этой статье в России нет. Однако в некоторых случаях суды, понимая ситуацию, дают совсем маленькие сроки. Так, например, произошло в Нижегородской области.

Справка

Количество осужденных по статье 321 УК:

За первое полугодие 2022 года — 192 человека, из них:

— по части 1 статьи 321 УК — 15 человек;

— по части 2 статьи 321 УК — 158 человек;

— по части 3 статьи 321 УК — 19 человек.

За первое полугодие 2021 года — 155 человек, из них:

— по части 1 статьи 321 УК — 28 человек;

— по части 2 статьи 321 УК — 113 человек

— по части 3 статьи 321 УК — 14 человек.

Статистика за первое полугодие 2022 года показывает рост числа осужденных по исследуемой статье на 23,8 % по сравнению с аналогичным периодом прошлого года.

В конце ноября 2022 года суд вынес вердикт трем парням, обвиняемым в дезорганизации работы ИВС города Выкса. Он хотя и не оправдательный, но достаточно мягкий (вспоминается анекдот про судью, который на вопрос, мог бы он посадить невиновного, ответил: «Ну что вы, я дал бы ему условно»). Их история началась в 2018 году, когда троицу взяли под стражу по подозрению в краже в особо крупном размере. Поместили в СИЗО № 3 (принадлежит ФСИН), откуда потом вывезли в ИВС (относится к МВД). Заключенные, скажем так, смогли договориться с полицейскими и стали обладателями сотового телефона.

Мобильник за решеткой — вещь запрещенная, но владение этим предметом становится возможным после того, как вносишь определенную плату. В общем, сначала телефон был, а потом его изъяли. Один из мужчин, 37-летний Роман, попросил составить акт и положить недешевую вещь в камеру хранения. Ему отказали, он пожаловался в прокуратуру. Реакция на то, что Роман «вынес сор из избы», последовала незамедлительная: в камеру с обыском пришли сотрудники угрозыска.

— Они были одеты по гражданке, не представлялись, — рассказывает один из подсудимых. — Требовали раздеваться догола, раздвигать ягодицы и показывать задний проход. Мы, разумеется, стали возмущаться. Тогда нас всех бросили в камеру № 9, где было темно и душно и даже тлела урна (ее кто-то поджег). Вентиляции нет, дышать нечем. Мы стали стучать в двери.

В какой-то момент сотрудники поняли, что это может привести к трагическим последствиям, открыли дверь, и нас развели по разным камерам. К тому времени весь состав отдела полиции был в коридоре. Полицейские стояли с дубинками и электрошокерами. Они применяли насилие по отношению к нам. Нас потом вывезли в СИЗО № 3, где мы зафиксировали травмы.

Чем можно оправдать применение спецсредств и силы? Только тем, что в этом была необходимость. Выдать все за подавление самого настоящего бунта.

— В этот же день следователи СК без участия понятых и представителей полиции зафиксировали разрушения в камерах: пострадали деревянный настил на лавочках и внутренняя часть туалетных кабинок, — говорит адвокат Леонид Орехов. — Сотрудники дали показания, что заключенные их избили. Якобы пострадали трое сотрудников угрозыска и один работник ИВС. Заключенным вменили дезорганизацию деятельности учреждения, применение насилия, опасного для жизни, и угрозу применения насилия.

«Вы загремите всерьез и надолго», — стращали «бунтарей» полицейские. Один из мужчин написал письмо в СПЧ, где просил разобраться.

Дела о бунтах — не самая любимая тема для адвокатов, но мы нашли юристов, которые согласились бесплатно помочь «дезорганизаторам». И вот в ходе судебного разбирательства удалось доказать, что никто полицейских не бил и даже не угрожал им, что никаких серьезных травм у стражей порядка нет (ссадины и синяки некоторые получили, когда сами применяли силу и тащили заключенных из камер по коридору).

Но оправдать по статье 321 УК РФ? Такого в истории еще не было. Так что вердикт был обвинительный. Зато суд переквалифицировал дело с части 3 на часть 2 (признав вред неопасным для жизни) и исключил обвинение в угрозе насилием. В итоге вместо 12 лет, которые запрашивал прокурор, обвиняемым дали от нескольких месяцев до двух лет.

— Очень часто вменяют дезорганизацию тем, кто попал в «пресс-хату» на «ломку» и смог найти возможность сообщить об этом адвокатам, а те начали писать жалобы и возмущаться, — говорит в прошлом работник прокуратуры, юрист Алексей Федяров. — Поднялся шум, надо заключенных обуздать, а как это сделать? Обвинить. Такое иезуитство получается. Вообще сама по себе дезорганизация работы учреждений при нормальном режиме зэкам не нужна. Последний, кто в этом заинтересован, — осужденные.

— Сегодня за решеткой стало больше конфликтов, — уверен эксперт по криминальному миру Михаил Орский. — Тюремные власти требуют от зэков скрупулезного соблюдения правил внутреннего распорядка, при этом сами не выполняют свои обязанности. А как только зэк начинает спрашивать про свои права, сразу вменяют нарушения или, того хуже, бунт. Вообще, «отрицаловки» в лагерях стало меньше, а уголовных дел — больше.

Глава 5 Сажать не пересажать

Уникальная и одновременно парадоксальная ситуация сложилась в судебной системе. Фемида выступила в роли унтер-офицерской вдовы, которая сама себя высекла. Российские суды все чаще избирают самую жесткую меру пресечения даже в тех случаях, когда можно ограничиться домашним арестом или залогом. Но судьи возмущены тем, что ФСИН вывозит заключенных из переполненных СИЗО в другие регионы, тем самым «препятствуя скорому правосудию».

Количество заключенных в СИЗО в ноябре 2022 года снова выросло. В следственных изоляторах страны находится почти 113 000 человек (на 2000 больше, чем в аналогичный период прошлого года). В 13 регионах, включая Московский, переполненность следственных изоляторов составила от 14 до 40 %. В Белокаменной уже по традиции самая плохая ситуация в СИЗО № 4 (перелимит 33 %) и в СИЗО № 1 «Матросская Тишина» (больше 50 %).

На встрече в Минюсте в конце ноября 2022 года правозащитники не могли не спросить про переполненность изоляторов. Директор ФСИН России Аркадий Гостев отрицать проблему не стал; более того, дал понять, что сегодня это главная головная боль всей тюремной системы, но резонно заметил, что ФСИН тут точно не виновата.

Кто ж спорит.

В свое время в Госдуму был направлен законопроект, который позволял бы начальникам СИЗО не принимать новых заключенных при отсутствии свободных мест (в некоторых странах в таких случаях человека ставят в очередь). Но тогда отрицательный отзыв на него дали все силовые структуры, включая СК и ФСБ.

— Если начальник СИЗО не примет арестанта, против него могут возбудить уголовное дело, — заметил на встрече Гостев.

И тут он тоже прав. Но как решать проблему? Ведь что получается: люди до приговора, то есть еще не признанные виновными, спят на полу или на лавках, но по очереди. Вообще из-за перелимита за решеткой нарушается целый ряд прав человека.

С учетом этого ФСИН рекомендовала начальникам СИЗО принимать решение об этапировании в другие регионы (где посвободнее) тех заключенных, кто был осужден, но чей приговор еще не вступил в законную силу. В этом случае права человека тоже нарушаются, ведь он лишается возможности встреч с адвокатом (мало кто готов ехать в другой город для оказания услуг, а если и готов, то за дополнительную плату), близкие не могут отправить передачу и т. д.

И это еще большой вопрос, что хуже: спать на полу или отправиться по этапу в неизвестном направлении, сменяя одно транзитное СИЗО на другое, потом на третье, четвертое (в колонию такого человека не имеют права определить, потому что приговор в силу не вступил)?

— ФСИН создает нам большую проблему, — говорит судья Московского городского суда[38]. — Человек подал апелляционную жалобу, ему нужно знакомиться с аудио, протоколами и т. д. И вообще он хочет присутствовать на заседаниях. А его увезли в другой регион. При этом возвращают небыстро, да и сам процесс этот непростой.

К слову, на «путешествия» заключенного из одного региона в другой тратятся немалые бюджетные деньги. Но ФСИН настаивает: это лучше, чем если он будет находиться в невыносимых условиях, которые неизбежны при перелимите.

Руководство ведомства видит только один выход: чтобы суды реже применяли самую жесткую меру пресечения. Судьи в приватных беседах признаются, что те из них, кто отказывается брать под стражу по ходатайству следствия, рискуют попасть под особый надзор спецслужб, поскольку такого судью автоматически начинают подозревать в коррупции.

На Х съезде судей, который прошел в Государственном Кремлевском дворце с 29 ноября по 2 декабря 2022 года (перед этим съезд был аж шесть лет назад), тоже говорили о том, что заключать под стражу нужно лишь в самом крайнем случае, что это слишком жесткая мера пресечения и не должна применяться ко всем подряд.

Домашний арест, залог, подписка о невыезде, ограничение определенных действий — все это можно выбрать для подозреваемого обвиняемого вместо СИЗО. Судья имеет на это полное законное и моральное право. Почему же не всегда выбирает? А для многих заключение под стражу оказывается билетом в один конец: в Москве в 2022 году рекордное число заключенных умерло от болезней.