Концерт Патриции Каас. Далеко от Москвы

К ВАМ МАЙОР РАХМАТУЛИН

– Анатолий Иванович, к вам майор Рахматуллин.

– Жду.

– Товарищ полковник, личное дело Суковициной Валентины Климентьевны.

– Присядьте, майор. Складывается впечатление, что вы его приготовили заранее.

– Так точно, после запроса дела ее сестры.

Свиридов пролистал тоненькую папочку, последние подшитые листки – шифрограмму из Москвы с распоряжением о снятии допуска к работе с материалам и документам и приказ об увольнении и удалении с территории объекта, и без всяких объяснений.

– А что известно вам, майор, о причинах удаления Суковициной с объекта? Ведь снятие допуска при мало-мальски серьезном проступке автоматически приводит к снятию допуска для ее сестры? А сестру оставили на работе, да еще с секретными материалами.

– Разрешите доложить?

– Можно попросту и своими словами, Сергей Мунирович.

– Слушаюсь, товарищ полковник. Валентина Суковицина – девушка очень красивая, общительная … поет, танцует, модно одевается … с гонором … С младшей сестрой они совсем разные люди. Во время визита к нам инспектора генерала … Разрешите не называть фамилии?

– Можете – пока …

– Вас понял … Инспектор ухаживал за Суковициной Валентиной и на… третий вечер пригласил к себе в номер. Из номера Валентина Суковицина выбежала через десять минут в разорванном платье, а инспектор… Суковицина сильно ударила его. Всем потом рассказывала, что инспектор приставал к ней … и отзывалась о нем в оскорбительных выражениях. После отъезда инспектора через двое суток пришла шифрограмма.

– Вычислить имя генерала не составляет труда. Так, Сергей Мунирович?

– Так точно.

– Из чего следует, что она ударила инспектора?

– Она сильно ударила его коленом между ног. Пришлось вызывать врача. Инспектор три дня не выходил из номера.

– Это был единственный случай склонения женщин объекта к сожительству приезжими из Москвы?

– Никак нет. Такие случаи были. Но это единственный случай, имевший громкую огласку и такие последствия.

– Сергей Мунирович, это очень важно, – Свиридов совершенно естественно перешел на татарский язык, и майор опешил, – Вы не владеете языком?

– Я не ожидал этого, уважаемый командир, – справившись с удивлением по-татарски ответил майор. – Я готов выполнить любой ваш приказ.

– Полковник знает, что вы понесли мне документы?

– Конечно, я спросил его разрешения.

– Он хороший командир?

– Он хороший человек, но специфики нашей работы не знает. Он из конвойных войск.

– Итак, кто пытался склонить к сожительству Валентину Суковицину?

– Генерал Нефедов. – после короткой паузы ответил майор.

– Откуда известно, что Суковицина выбежала из номера генерала через десять минут?

– Служба наблюдения фиксирует время. – и видя, что Свиридов хочет переспросить, добавил, – Служба наблюдения фиксирует все контакты командированных: когда, с кем, сколько времени.

– На основании этих материалов можно установить, кто из приезжавших и с кем из местных женщин сожительствовал?

– Так точно. Но гарантии нет, что в каждом из имевших место случаев встречи приезжего и местной женщины … был половой контакт. Иногда женщина оставалась у приезжего всю ночь, но бывали и кратковременные визиты.

– Жалобы? Разговоры об этом?

– Жалоб и обращений не было, а разговоры – больше сплетни, ничего достоверного, уважаемый командир.

– Определенный круг женщин?

– Более или менее.

– Как использовалась эта информация?

– После отъезда каждого из командированных материал направляли в Москву.

– Сколько времени вам нужно, чтобы подготовить мне справку с полной информацией по этому вопросу?

– За какой период времени?

– С начала фиксации контактов.

– Две недели, товарищ полковник.

– Покажете мне свои черновики, а потом напишите отчет. От руки, в одном экземпляре, без регистрации и подписи … И поменьше шума об этом, майор.

Свиридов помолчал.

– Я могу положиться на вас, майор? – перешел он на русский язык.

– Так точно, товарищ полковник.

– Начните с конца. Завтра покажете мне свои черновики за два последние года, если успеете больше, то сколько успеете.

– Слушаюсь.

– Благодарю вас, майор. Вы свободны.