Конец Басмачества

Глава III Враги мирного труда

В ноябре 1920 г. войска Южного фронта штурмом взяли Перекоп и освободили Крым, сбросив в Черное море остатки разбитой армии барона Врангеля. Командующий Южным фронтом М. В. Фрунзе телеграфировал в Москву В. И. Ленину, Центральному Комитету партии: «Армии фронта свой долг перед Республикой выполнили. Последнее гнездо российской контрреволюции разорено…»[44]

На протяжении долгих лет, пока шла война, советские люди, открывая газеты, прежде всего искали очередную оперативную сводку о положении на фронтах. Но настала долгожданная пора, и тяжелая, кровопролитная война завершилась победой. 15 декабря 1920 г. «Правда» напечатала следующее извещение: «Вследствие прекращения боевых действий на фронтах Полевой штаб Реввоенсовета Республики приостанавливает выпуск очередных оперативных сводок».

«Спокойствие на фронтах — работа в тылу» — так была озаглавлена передовая «Правды», опубликованная в тот же день. Прекращение выпуска военных сводок, говорилось в передовой, означает, что страна вступила в новую полосу развития, полосу мирного социалистического строительства.

На всю страну прозвучало обращение VIII Всероссийского съезда Советов, собравшегося в Москве в декабре 1920 г.: «Трудящиеся России, этими тремя годами величайших лишений, кровавых жертв вы завоевали себе право приступить к мирному труду. Отдадим же этому труду все силы. Пусть не будет на нашей Советской земле ни одного человека, способного к труду и неработающего. Пусть не будет ни одного станка, стоящего втуне. Пусть не останется не засеянной ни одной десятины пахотной земли…

Победители Колчака, Деникина, Юденича и Врангеля, высший орган власти в стране, Всероссийский съезд Советов, зовет вас на новую борьбу и к новым победам.

Да здравствует наша победа на трудовом фронте!»[45]X съезд РКП (б), состоявшийся в марте 1921 г., наметил программу борьбы за восстановление и подъем экономики. Съезд по докладу В. И. Ленина принял решение о переходе к новой экономической политике (нэп). Переход к нэпу укреплял союз рабочих и крестьян на прочной экономической основе, создавал необходимые предпосылки для успешного восстановления и развития народного хозяйства.

В стране ширилась мирная созидательная работа. Веселый перестук плотницких топоров и песня пахаря сливались с мерными ударами рабочего молота. Громче и энергичнее звучали гудки заводов и паровозов.

Развернулась восстановительная работа и в Средней Азии. Здесь трудящимся пришлось столкнуться с большими трудностями. Послевоенная экономическая разруха — тяжелая, огромная по стране в целом — была в Туркестане особенно тягостной. К началу 1921 г. продукция сельского хозяйства уменьшилась по сравнению с довоенным временем в три раза. Также втрое сократилось поголовье скота. Половина ирригационных сооружений (а без них земледелие в Средней Азий невозможно) пришла за время войны в негодность. В 1915 г. было собрано 14 млн. пудов хлопка, а в 1920 г. — 650 тыс. пудов.

В пять раз сократилось и без того не слишком значительное промышленное производство. В бедственном положении находился транспорт, не справлявшийся с перевозкой необходимых грузов.

Трудящиеся Средней Азии, засучив рукава, взялись за восстановление народного хозяйства. Шедшее первоначально медленнее, чем в центральных районах России, восстановление экономики Туркестана в дальнейшем все более набирало темпы. В 1924–1925 гг. валовая продукция промышленности достигла почти четырех пятых довоенного уровня.

Приводилась в порядок ирригационная сеть, росли посевы хлопчатника. Уже в 1923 г. было собрано 7 млн. пудов хлопка. Постепенно возрождалась экономика Бухарской и Хорезмской республик.

Правительство РСФСР оказывало всестороннюю помощь трудящимся Средней Азии. Туда направлялись промышленные товары, медикаменты, оборудование для восстановления ирригации. РСФСР предоставила республикам Средней Азии значительные финансовые средства. Из Москвы, Ленинграда и других городов центра в Ташкент, Самарканд, Ашхабад, Ходжент, Бухару ехали специалисты — инженеры и врачи, научные работники и учителя.

Особое значение имела передача перебазированных в Среднюю Азию целых промышленных предприятий. Так, Бухарской Республике были безвозмездно переданы Зарайская ткацко-прядильная фабрика, оборудование для текстильного, бумажного, кожевенного, мыловаренного предприятий.

Продолжалось осуществление социально-экономических реформ в Туркестанской Республике. В 1921–1922 гг. в Семиреченской, Сырдарьинской, Ферганской и Закаспийской областях проводилась земельно-водная реформа, расширялись и углублялись революционные преобразования в Бухаре и Хорезме. Трудящиеся казахи, каракалпаки, киргизы, таджики, туркмены, узбеки все больше вовлекались в строительство новой жизни.

Быстро росла созданная в эти годы массовая организация трудящегося дехканства — союз «Кошчи» («Пахарь»), К концу 1921 г. в рядах «Кошчи» насчитывалось по Туркестану около 100 тыс. крестьян коренных национальностей, а в 1924 г. союз объединял уже до 200 тыс. человек.

Коммунистическая партия уделяла огромное внимание правильному решению национального вопроса, сплочению всех народов страны в единую братскую семью строителей социализма.

Важнейшим событием на этом пути было создание в декабре 1922 г. единого советского многонационального государства — Союза Советских Социалистических Республик.

Образование СССР в огромной степени облегчило всем народам страны борьбу за преодоление отсталости, за преодоление сопротивления эксплуататорских классов, за развитие экономики, культуры, содействовало движению к социализму. Это имело особенно важное значение для народов Средней Азии.

В 1924–1925 гг. в Средней Азии было осуществлено событие огромной исторической важности — национально-государственное размежевание.

Народы Средней Азии не имели ранее своей национальной государственности. Все три государственных образования, существовавшие в Средней Азии в начале 20-х годов — Туркестанская, Бухарская и Хорезмская Республики, — были многонациональными. Их административные границы не совпадали с границами этническими. В Туркестанской Республике, например, жили узбеки, таджики, туркмены, киргизы, казахи, каракалпаки, но никто из них не составлял здесь абсолютного большинства. Туркмены жили во всех трех республиках, но нигде не составляли большинства. Таджики жили в Туркестанской и Бухарской республиках и тоже не составляли большинства. Киргизы в основном жили в Туркестане, однако по отношению ко всему населению республики их было менее 11 %.

В условиях советского строя стало возможным осуществление вековой мечты народов Средней Азии об объединении разорванных и разобщенных в дореволюционном прошлом территорий, где жили узбеки, туркмены, таджики, казахи, киргизы, каракалпаки, воссоединении их в национально однородных советских республиках и автономных областях.

В 1924 г. эта задача стала на очередь дня. К тому времени все три среднеазиатские советские республики добились значительных успехов. Восстановление народного хозяйства, упрочение советского строя, рост национальных кадров создавали необходимые предпосылки для проведения национально-государственного размежевания. Преобразование Бухарской и Хорезмской республик в социалистические усилило их общественно-политическую близость к Туркестанской Советской Социалистической Республике.

ЦК РКП (б) одобрил инициативу местных партийных и советских организаций и 12 июня 1924 г. принял постановление «О национальном размежевании республик Средней Азии (Туркестана, Бухары и Хорезма)».

В сентябре 1924 г. Чрезвычайная сессия ЦИК Туркреспублики, Всебухарский и Всехорезмский курултаи высказались за проведение национально-территориального размежевания. Сессия ЦИК СССР в октябре одобрила эти решения.

Специальная комиссия Среднеазиатского бюро ЦК РКП (б) провела огромную работу по изучению национального состава населения, этнических границ (что было весьма сложным ввиду большой чересполосицы расселения различных национальностей), экономических и культурных связей отдельных районов, по распределению имущества и капиталов хозяйственных организаций и учреждений.

Вместо Туркестанской, Бухарской и Хорезмской республик возникли Узбекская и Туркменская Советские Социалистические Республики. Таджикская Автономная Советская Социалистическая Республика[46], Каракалпакская автономная область[47] и Каракиргизская автономная область [48]. Казахские районы Туркестанской Республики были воссоединены с Казахской АССР (тогда она входила в состав РСФСР). Узбекская и Туркменская республики в мае 1925 г. вошли в состав СССР.

Создание национальных советских республик и областей в Средней Азии имело огромное значение. Мирным, безболезненным, добровольным путем была осуществлена сложная и трудная задача воссоединения народов, установления национальных границ, создания национальной советской государственности. Это создало новые возможности для дальнейшего политического, экономического, культурного развития народов Средней Азии, роста национальных кадров, укрепления советского строя.

Успехи и достижения трудящихся Средней Азии завоевывались в упорной борьбе с врагами прогресса и социализма. Темные силы реакции не сдавали своих позиций без боя. Они находили полную поддержку у империалистических государств, у реакционных кругов соседних с Советской Средней Азией стран — Ирана, Афганистана, Китая. В своей антисоветской борьбе силы внутренней контрреволюции и зарубежной реакции еще больше, чем прежде, использовали басмачей. Именно они стали главными исполнителями многочисленных замыслов, направленных на то, чтобы сорвать мирный труд народов Средней Азии.

После ликвидации фронтов гражданской войны настоящий мир в Средней Азии еще не наступил. Басмаческие банды в ряде районов все еще действовали. Одним из таких районов была Ферганская долина. С помощью английских инструкторов и белогвардейских офицеров басмаческие курбаши не оставляли попыток объединить свои силы и активизироваться.

Антисоветское подполье Туркменистана, используя басмачество в качестве ударной силы, направляло в банды своих представителей. В бандах им принадлежала ведущая роль. Они выступали идейными вдохновителями и организаторами басмачей.

Идейным наставником и организатором басмачества на территории Наманганского уезда был матерый контрреволюционер, бывший министр просвещения «Кокандской автономии» Насырхан-Тюря Камалхан Тюряев. Среди басмачей этого уезда находилось свыше 200 белогвардейцев.

Басмачи продолжали терроризировать население. В феврале 1921 г. они захватили в кишлаке Таш-Курган четверых комсомольцев — Михрамида Мирабидова, Абду-вахида Увайсова, Джалалитдина Увайсова и Салиджана Умарова. Трое из комсомольцев были заживо сожжены.

Зверская расправа над комсомольцами в кишлаке Таш-Курган усилила ненависть к басмачам среди населения, повысилась активность и организованность дехкан. Отряды самообороны стали пополняться добровольцами. К концу марта 1921 г. в Коканде были вновь сформированы три добровольческие роты общей численностью 550 человек, в Канибадаме организовался отряд из 100 коммунистов и комсомольцев. Добровольческие отряды были созданы также в Исфаре в составе 62 коммунистов и 63 комсомольцев, в Мархамате и Бешарыке — 117 коммунистов и 200 комсомольцев.

Командование Туркестанского фронта для борьбы с басмачеством в помощь населению направило в Ферганскую долину части 3-й Туркестанской дивизии. К лету 1921 г. сюда прибыли 9-я кавалерийская и 8-я стрелковая бригады, 15-, 16-, 17-, 18- и 19-й кавалерийские полки и 26-й авиационный отряд. Это позволило значительно активизировать наступательные операции.

В первые месяцы 1921 г. успешно прошли две операции против остатков банды Парпи. В результате боев значительная их часть была уничтожена и взята в плен, но некоторым басмачам и самому Парпи все же удалось скрыться. 8- и 9-я кавалерийские бригады нанесли удары по басмачам в Шахимарданском, Караульском, Кызыл-Киинском, Ферганском уездах Ферганской долины. Несколько мелких групп 1 апреля 1921 г. были ликвидированы в районе Булак-Башп.

В этих боях отличились многие добровольческие отряды. Мужеством и стойкостью прославился отряд добровольцев Наманганского уезда под командованием Юлдаша Байматова. В отряде состояло 126 дехкан. Вооруженные легким стрелковым оружием, они не раз вступали в схватки с басмачами курбаши Баястана. Басмачи не выдерживали натиска и отступали.

Все более заметную роль в борьбе с басмачеством играли национальные соединения Красной Армии. К январю 1921 г. представители коренных национальностей составляли треть бойцов Туркестанской Республики.

Годы борьбы с басмачами многому набили трудовое население Ферганы. В банды все реже и реже удавалось заманить дехкан. Основное пополнение басмаческих групп составляли главным образом сынки баев, представители реакционного духовенства, преступные и деклассированные элементы.

Органы Советской власти, продолжая вооруженную борьбу с бандами, не отказывались и от мирных средств.

Когда крупные банды в апреле 1921 г. были разгромлены, Ферганский областной революционный комитет вновь предоставил возможность басмачам искупить свою вину добровольной сдачей советским властям и объявил месячник их явки. Некоторые курбаши и рядовые басмачи воспользовались гуманным к ним отношением и явились с повинной. Сдавались даже целые группы. Однако в числе пришедших с повинной оказались и такие, которые в данный момент просто не видели другого выхода и использовали свой «добровольный» приход как маневр. Так, например, курбаши Джаныбек Казы в апреле 1921 г. пришел в органы Советской власти с повинной и до декабря 1921 г. враждебных действий не предпринимал. Однако все это время он готовился к вооруженному выступлению, которое и начал в декабре 1921 г.

В июле 1921 г. в переговоры «о сдаче» вступил опытный и коварный курбаши Алияр. Но его попытка воспользоваться гуманностью Советской власти с целью подготовки к дальнейшей борьбе с нею провалилась. Алияру была устроена проверка. Ему предложили выступить против Курширмата, искупить вину за совершенные злодеяния и тем доказать искренность своего заявления о примирении с Советской властью. Алияр отклонил это предложение, ссылаясь на личную дружбу с Курширматом. Тогда Алияру предложили выступить против банды Муэт-дина. Не сразу согласился опытный басмач и с этим предложением. Однако прямой отказ ставил его перед окончательным разоблачением, и он, наконец, дал согласие. Но продолжать дальше двойную игру Алияр не стал. На пути в кишлак Наукент, где находился Муэтдин, Алияр со своей бандой соединился с двумя другими басмаческими группами и начал вместе с ними грабить окрестные кишлаки. Красноармейскому командованию пришлось немедленно окружить и обезоружить банду Алияра.

Впрочем, были случаи, когда местные власти слишком уж доверялись «мирным» заявлениям главарей и жестоко за это расплачивались. В конце апреля 1921 г. добровольно сдался курбаши Ширмат Киргиз. Андижанские власти включили банду в полном составе, со всем вооружением в эскадрон милиции и направили на выполнение оперативного задания. По прибытии на место, воспользовавшись благоприятной обстановкой, басмачи внезапно совершили нападение на следовавший с ними эскадрон, убили 12 и ранили 7 милиционеров и скрылись.

Ошибка андижанских руководителей послужила горьким уроком. Туркестанская комиссия и Туркестанский ЦИК приняли специальное постановление, в котором всем органам Советской власти предписывалось разоружать поголовно всех сдавшихся басмачей, брать их под строгий и постоянный контроль. Категорически запрещалось принимать их в ряды Красной Армии и милицию, а также привлекать к участию в каких-либо операциях против басмачества и контрреволюционных организаций. В этом нашел отражение строгий классовый подход к организации борьбы с врагами Советской власти, особенно в сложных условиях Средней Азии.

Летом 1921 г. части Красной Армии и народные добровольцы продолжали боевые операции против басмачей, хотя и не в столь широких размерах, как в 1920 и начале 1921 г.

Чем значительнее были успехи Советской власти, тем более злобными и жестокими становились действия басмачей. Они заживо сжигали пленных командиров и красноармейцев, а также местных активистов. Особенно зверствовала банда Рахманкула, насчитывавшая 2 тыс. человек. В кишлаке Ашава басмачи окружили в пустующей мечети 65 красноармейцев. Рахманкул сделал несколько попыток штурмом овладеть мечетью, но всякий раз вынужден был отступать. Пришедшие в ярость басмачи подожгли мечеть, в которой заживо сгорели все ее защитники.

В связи с непрекращавшимися вооруженными нападениями басмачей командование Туркестанского фронта в сентябре 1921 г. приняло решение возобновить против них военные действия на широком фронте. С 13 сентября 1921 г. Ферганская долина объявлялась «на положении чрезвычайной охраны», все партийные органы переводились на военное положение.

Первоначально главные, основные силы были сосредоточены против группировок Курширмата и Исраила. В первых же боях их шайки понесли большие потери, особенно банда Исраила. Что касается Курширмата, то он использовал свою старую тактику — выход из окружения небольшими группами по труднодоступной местности. Ему удалось вновь вывести свою банду из-под удара. Местом сбора мелких шаек он назначил кишлак Шахи-мардан. Этот выбор не был случайным. Там гнездились наиболее ярые националисты-контрреволюционеры. С прибытием главаря в кишлак местная контрреволюция сделала все, чтобы поднять его авторитет, пошатнувшийся после поражения. Его нарекли «ханом Ферганы», устроив по этому случаю пышную церемонию. Но в момент церемониала в кишлак ворвались отряды Красной Армии я народных добровольцев. «Хан» спасся бегством.

В то время, когда Красная Армия и народные добровольцы сражались с Курширматом, главарь другой группы басмачей, Муэтдин, занимал выжидательную позицию. Его расчеты строились на том, что боевые действия между частями Красной Армии и Курширматом приведут к их взаимному ослаблению и тогда он, Муэтдин, станет главным курбаши Ферганы. Вместе с тем басмач полагал, что его уклонение от поддержки Курширмата усыпит бдительность командования Красной Армии и местных властей.

Но Муэтдин просчитался. В сентябре 1921 г. основные силы Курширмата были разбиты, хотя и на этот раз ему с группой телохранителей удалось скрыться от преследования (позднее он перебрался в Восточную Бухару). Теперь части Красной Армии и отряды народных добровольцев сосредоточивались против басмачей Муэтдина. В октябре 1921 г. они были настигнуты в районе Иски-Наукента и разбиты. Однако, отступив в горы Киргизии, Муэтдин сумел сохранить ядро своей группы.

В ноябре 1921 г. части 7-й сводной кавалерийской бригады успешно провели операцию по ликвидации банды Рахманкула. Несколько дней длился бой. Басмачи, заняв старую крепость, оказывали упорное сопротивление. На помощь бойцам пришло местное население. Объединенными усилиями они штурмом овладели крепостью. Банда была почти полностью разгромлена, но сам курбаши бежал.

Отдельные группы, ушедшие в Алайскую долину, продолжали совершать налеты на кишлаки. Зимой 1921 г. они разрушили почтовые станции на пути Ош — Хорог и блокировали Памирский пост. Более месяца находился в изоляции от «большой земли» маленький гарнизон. Басмачи пытались измором вынудить бойцов к сдаче. Но ни голод, ни холод, ни трудные условия на высоте свыше 4 тыс. м не сломили боевого духа пограничников. Связь с Хорогом и Ванчем можно было установить, только пробравшись сквозь басмаческие заслоны по обрывистым обледенелым скалам и бурным незамерзающим горным рекам. Сделать это добровольно вызвался боец Мамедбек Гульбеков. Он хорошо знал местность, умел безошибочно ориентироваться в горах.

Рискуя каждое мгновение быть погребенным под снежным обвалом, сорваться с отвесных скал и полететь в пропасть, Мамедбек двое суток днем и ночью пробирался к своим. К исходу третьих суток командование Хорогского гарнизона получило донесение и выслало группу на выручку пограничного поста. С прибытием подкрепления осада поста была снята.

В январе и феврале 1922 г. части Красной Армии и отряды народных добровольцев продолжали боевые действия в ряде районов Ферганы.

Разгром некоторых банд в Ферганской области отрезвляюще подействовал на другие, все еще не сложившие оружия шайки. Не дожидаясь участи, которая постигла Курширмата, Муэтдина, Рахманкула, курбаши Джаны-бек Казы запросил мира. Туркестанское бюро РКП (б) санкционировало переговоры, которые продолжались до апреля 1922 г. и завершились сдачей Джаныбека.

Но контрреволюционные, националистические элементы не хотели мириться с Советской властью, искали способы оживления деятельности басмачей. В конце 1921 г. в Ташкенте состоялось тайное совещание подпольных буржуазно-националистических организаций Туркестана. На этом сборище было решено продолжать поддержку басмачества и одновременно начать активные действия по дезорганизации хозяйственной и политической деятельности в крае.

В соответствии с этим решением Курширмат вернулся в Ферганскую долину. Ему удалось 22 марта 1922 г. собрать в кишлаке Карабуа Кокандского уезда уцелевших курбаши. Совещание басмачей взяло курс на максимальное усиление террора, надеясь новой волной насилия и расправ над мирным населением поправить положение. «Кто откажется выполнить волю Курширмата, — говорилось в обращении, принятом на совещании, — тому отрубят голову, а его дом с имуществом и семьей будут сожжены» [49].

Басмачи все шире стали применять систему заложничества. Мужское население заставляли идти в шайки, а членов семей либо сгоняли в базовые стоянки, либо оставляли в кишлаках под вооруженной охраной. В случае побега дехканина из банды вся его семья подлежала уничтожению. Однако усиление террора не могло спасти басмачество. Оно лишь ярче показывало его антинародную сущность.

Части Красной Армии при возрастающей поддержке населения развертывали операцию против басмачей. Важную роль в мобилизации частей Красной Армии и местного населения на активную борьбу с басмачеством в Ферганской долине сыграло письмо ЦК РКП (б) от 11 января 1922 г. по национальному вопросу и решение Политбюро ЦК РКП (б) от 1 февраля 1922 г. «Положение в Бухаре». Политбюро признало необходимым «объединение антибасмаческих фронтов на территории Бухары и Ферганы…». Особое внимание обращалось «как на политическую работу среди мусульманского населения, так и на усиление снабжения красноармейских частей»^[50]. 13 февраля 1922 г. постановлением Президиума ЦИК Туркестанской Республики была создана Чрезвычайная комиссия по борьбе с басмачеством в Фергане[51].

Большое значение в организации разгрома ферганского басмачества имел приезд в Туркестан Г. К. Орджоникидзе. С его участием 12 мая 1922 г. состоялся пленум ЦК Коммунистической партии Туркестана. На пленуме рассматривалась сложившаяся обстановка и были намечены конкретные меры по ликвидации басмачества в Фергане. 18 мая 1922 г. ЦК РКП (б) принял постановление «О туркестано-бухарских делах», в котором излагалась программа борьбы с басмачеством[52].

ЦК партии делал упор на военные операции против тех басмачей, которые не хотели складывать оружия, продолжали совершать вооруженные нападения на кишлаки, партийные и советские органы, воинские гарнизоны. Но имелось немало басмачей, готовых, как уже ранее отмечалось, добровольно вернуться к своему семейному очагу и приступить к мирному труду. Поэтому военные действия, как и прежде, должны были сочетаться с активной разъяснительной работой. 4 июня 1922 г. Среднеазиатское бюро ЦК РКП (б) в обращении к среднеазиатским коммунистам подчеркивало, что «в исходе вооруженной борьбы не может быть никаких сомнений. Помощь великой Советской Федерации обеспечивает победу красным частям. Но победа будет достигнута тем скорее и безболезненнее, чем шире будет развернута политическая кампания среди дехканства вокруг борьбы с басмачеством и Энвером и осуществлено укрепление партийных организаций» [53].

Для претворения в жизнь указаний Среднеазиатского бюро ЦК РКП (б) были проведены конкретные мероприятия по усилению политической работы в массах, в частности организационно укреплены местные партийные ячейки. Основные партийные силы направлялись в места действий басмачей.

Руководствуясь гуманными целями, делая все возможное для того, чтобы избежать кровопролития, Коммунистическая партия и правительство Туркестанской Автономной Советской Социалистической Республики неоднократно обращались к басмачам с предложением добровольно сдаться, гарантируя при этом сложившим оружие личную и имущественную неприкосновенность. И немало рядовых басмачей и многие курбаши внимали голосу разума, шли с повинной в советские органы власти. Но, как и прежде, находились среди главарей и такие, которые «соглашались» на добровольную сдачу для укрепления своих сил и продолжения преступной деятельности. Так, в частности, поступил Муэтдин. В марте 1922 г., когда для него сложилась неблагоприятная обстановка, он согласился на переговоры, но, как только непосредственная опасность миновала, выдвинул неприемлемые условия, потребовав вести переговоры в присутствии английского представителя. Разумеется, его наглые требования были отвергнуты. Части Красной Армии 10 июня 1922 г. развернули наступление и 5 июля, наконец, окончательно разгромили банду Муэтдина, сам главарь попал в плен.

Понесли поражение и другие группировки. Лишь за три дня под ударами частей Красной Армии и народных добровольцев сложили оружие курбаши Ташмат, Тухтасын и Мирза-Пансат.

Каждое очередное поражение басмачей вызывало злобную реакцию у зарубежных организаторов антисоветской борьбы в Средней Азии. И на этот раз агенты империалистических государств собрали вблизи Кабула представителей реакционных сил Афганистана, басмаческих курбаши из Ферганы и Восточной Бухары, группу турецких офицеров. Большое внимание совещание уделило разработке планов железнодорожных диверсий, которые должны были нарушить связь между такими важными центрами, как Керки, Бухара, Самарканд и Ташкент. Одновременно намечалось проведение массированных налетов на воинские гарнизоны и органы Советской власти с целью парализовать ее на всей территории Средней Азии. Афганские реакционеры взялись полностью снарядить и вооружить 1200 солдат и 400 офицеров.

Планы, разработанные на тайном совещании под Кабулом, стали известны командованию Красной Армии, и оно совместно с партийными и советскими органами приняло заблаговременные меры. Были приведены в повышенную боевую готовность части Красной Армии, добровольческие формирования получили подкрепления. Контрреволюции не удалось осуществить задуманное.

Тем временем борьба с басмачеством усиливалась. В результате совместных действий Красной Армии и добровольческих формирований с февраля по 11 октября 1922 г. в Ферганской долине было разгромлено 119 банд (из 200), насчитывавших 4400 басмачей.

В ликвидации столь значительных сил басмачества в Ферганской долине огромную роль сыграла правильно проводимая в жизнь ленинская национальная политика и большая помощь населению, шедшая из Советской России. Только в 1921–1922 гг. туркестанскому дехканству трудящиеся РСФСР выделили из своих скудных ресурсов 4,5 млн. пудов хлеба.

Все сделанное партией и правительством для оказания помощи трудовому дехканству Ферганы в сочетании с боевыми операциями привело к быстрому разложению басмачества. Для последних месяцев 1922 г. характерным стал приход басмачей с повинной. Только в Андижанском районе добровольно сложили оружие пять банд, а всего к концу 1922 г. в Ферганской долине — около 4 тыс. басмачей. В бандах оставалось около 2 тыс. человек.

Большое значение для окончательного разоблачения басмачей в глазах населения имели показательные процессы над их главарями.

Судебный процесс над Рахманкулом проходил в старой части Коканда. Сюда собрались многие тысячи жителей окрестных кишлаков. Показания свидетелей, нарисовавших леденящую кровь картину зверств, чинившихся басмачами, вызвали единодушное требование трудящихся сурово покарать бандита.

Открытые суды в присутствии многих тысяч дехкап и горожан были проведены над Аман-Палваном (в Намангане), курбаши Сангином и др.

Вот репортаж об открытом суде над Муэтдином и его сообщниками, состоявшемся в сентябре 1922 г.

«Громадный двор мечети Азрет в городе Оше. Тысячная толпа. Здесь и местные жители, здесь и приехавшие за сотни верст любопытные и делегаты; каждый стремится пробраться вперед и увидеть, хоть на один момент, скамью подсудимых, на которой сидит царек Ошского района Муэтдин, или, как он именовал себя, Эмир-ляшкар-баши Муэтдин-катта-бек Усман Алиев, что в переводе значит: Верховный главнокомандующий, непобедимый Муэтдип, большой господин Усман Алиев.

Вокруг Муэтдина — ближайшие помощники его. Здесь и известный палач Камчи Темирбаев…

Путем жесточайшего, невиданного террора осуществлял Муэтдин господство над дехканством Ошского района. Десятками насчитываются его кровавые подвиги и тысячами — жертвы. Недаром же матери пугали его именем своих детей, недаром даже здесь, на суде, бледнели и шарахались в сторону свидетели от одного его взгляда.

Несколько дней тянулись свидетельские показания. Свидетели — живые страницы жуткой летописи о кровавом разгуле. Вот толстый арбакеш. Он вез, под охраной 45 красноармейцев, транспорт.

— В транспорте, — рассказывает он, — было до шестидесяти человек граждан, среди них были женщины и дети. По нашим законам беременная женщина считается святой. Но для Муэтдина нет ничего святого — он уничтожал всех. Беременным женщинам вспарывали животы, выбрасывали плод и набивали животы соломой. Детям разбивали головы о колеса арб или устраивали из них козлодранье, и они разрывались на части. Красноармейцев сжигали на костре…

Появляются новые свидетели, и все они твердят одно: если власть не расстреляет бандита, они покинут свои места и уйдут в Мекку. Десятками поступают приговоры от населения.

Вот мальчик лет 11–12. Со слезами и дикой злобой кричит он в лицо палачу:

— Ты зарезал моего отца, я это видел сам.

— Врешь, — отвечает басмаческий вождь, — он сам себя зарезал нечаянно ножом.

Свидетель, старик мулла, картинно поднимает руки к небу и воздает молитву к своему богу за справедливый пролетарский суд. И, как по команде, тысячи голосов присоединяются к его молитве и тысячи глаз устремляются к небу.

Долгими несмолкаемыми аплодисментами встречается речь обвинителя, требующего расстрела для Муэтдина и его приближенных. Протестующие крики и угрозы несутся по адресу защитника, просящего о снисхождении. Защитник теряется.

Приговор мог быть только один. Муэтдин и семь его помощников приговорены к расстрелу»[54].

Несколько все еще действующих банд находилось в пограничных районах. Поскольку они уже не представляли серьезной угрозы, Ферганский фронт был упразднен, руководство окончательным разгромом оставшихся групп в марте 1923 г. перешло к специально созданной комиссии. Численность добровольческих отрядов сокращалась до 2108 человек и добровольной милиции до 1200 человек. Но отряды укреплялись организационно. Милиция переводилась на полное государственное обеспечение и вооружалась новейшим по тому времени стрелковым оружием.

Взаимодействуя между собой, при активной поддержке трудового населения Ферганы, Красная Армия, ГПУ, пограничники, милиция, добровольческие отряды комбинированными действиями в середине лета 1923 г. ликвидировали группы, оставшиеся в Ферганской долине. Самой многочисленной была группа Баястана, но и она насчитывала лишь около 200 человек. Численность остальных басмаческих формирований не превышала 50–60 человек, они разбрелись по горным ущельям и время от времени совершали налеты на небольшие воинские гарнизоны и мирное население, грабили и убивали стариков, женщин и детей.

Многие басмачи сосредоточивались в Алайской долине, расположенной на границе с Афганистаном и Китаем, в труднодоступной высокогорной местности. В конце июля был разработан план ликвидации банд и в Алайской долине. Для выполнения этой задачи создавались два специальных отряда во главе с Абдуллой Ярмухамедовым и И. Ф. Маликовым.

Командование намеревалось мирным путем склонить басмачей к сдаче и тем самым избежать кровопролития. Однако представители контрреволюционного подполья и агенты империалистических разведок убеждали курбаши продержаться несколько месяцев в ожидании помощи из-за рубежа. Басмачи отклонили мирные предложения и начали боевые действия. Но в схватках с отрядами Красной Армии они были разбиты. Лишь незначительной части удалось через труднодоступные перевалы бежать за границу.

В июле и августе сложили оружие более десятка курбаши. В октябре 1923 г. совещание Ферганского Реввоенсовета разработало план операции по окончательному разгрому басмачей в Фергане.

Один из старейших советских писателей, активный участник борьбы с басмачеством, Азиз Ниалло (Андрей Владимирович Станишевский), приводит хронику борьбы с контрреволюцией. Вот несколько фактов из этой хроники, характеризующих гибель и сдачу в плен главарей басмаческих шаек летом и осенью 1923 г.

24 мая. Пойман главарь басмачей, оперировавших от Андижана до среднего течения Нарына, — Аман-Палван.

12 июня. В Кокандском районе сдался Сабир-Пансат.

30 июня. В районе Куляба разгромлена шайка Сеид Эфенди. Сам Сеид Эфенди бежал в Афганистан.

1 июля. В Ферганской области сдались в плен курбаши Абду-Мумин и Баймат.

9 июля. В Бухаре, в районе Вабкента, пойман курбаши Рузы.

3 августа. В кишлаке Тюря-Курган Наманганского уезда сдался в плен курбаши Дадабай.

3 августа. В Ферганской области сдался в плен Ахмат-хан.

7 августа. В Андижанском уезде сдался курбаши Рузымат.

7 августа. В кишлаке Яны-Курган сдались курбаши Мирза-Умур, Кичик-Карабай, Убайдулла и Мирзо-Али.

И августа. В Наманганском уезде сдался курбаши Байтуман.

15 августа. В Алайской долине захвачена ставка Нурмат-Минбаши.

18 августа. В Западной Бухаре, в кишлаке Хатырчи, сдался курбаши Мулла Рустам.

18 августа. В Алайской долине убит курбаши Манас.

19 августа. В Алайской долине сдался курбаши Тохтам-Пансат.

24 августа. В Ферганской области сдался курбаши Мулла Кошты.

27 августа. В Кокандском уезде сдался курбаши Ишмат Байбача.

3 сентября. В Чаткальской долине сдался курбаши Курбан-Али.

9 сентября. В Наманганском уезде сдался курбаши Атаджан.

14 сентября. В районе Соха сдалась шайка Мадумара.

22 сентября. В верховьях Ангрена сдался курбаши Баястан.

23 сентября. В Янги-Базаре сдались курбаши Султан и Джурабек. 3–5 октября. Сдались курбаши Исламкул, Кичик-Казак (районы Со-ха-Ляйляка) и Исраил (Нарын). В Алайской долине — Хамракул и Умар-Али. В Мын-Тюбе — курбаши Юлчи.

6 октября. В Алайской долине сдался Нурмат Минбаши.

9 октября. В Наманганском уезде сдался курбаши Бурибай.

21 октября. В Кокандеком уезде сдался курбаши Хам дам.

22 октября. В кишлаке Хорабек Андижанского уезда сдался курбаши Юнус.

20 ноября. В Ферганской долине пойман курбаши Базарбай.

30 декабря. В кишлаке Шаархан сдался курбаши Джума-Пансат [55].

Шестую годовщину Великой Октябрьской социалистической революции население Ферганы встречало в условиях мирного социалистического строительства. В дальнейшем велась борьба по очистке Ферганы от последних мелких групп и принимались меры, исключающие формирование новых шаек. В 1924 г. Ферганская долина была фактически полностью очищена от басмаческих банд. Но почти семилетняя борьба с басмачеством давала о себе знать. Шайки уничтожили большинство предприятий, нанесли колоссальный ущерб хлопководству. Многие районы активных действий басмачей находились в состоянии полной разрухи. Большое число дехкан было лишено средств к существованию.

Учитывая сложившиеся обстоятельства, Советское правительство оказало действенную материальную помощь по восстановлению народного хозяйства районов Ферганы, пострадавших от басмаческих погромов. Уже в начале 1923 г. правительство Союза ССР выделило Туркестанской Республике 125 тыс. рублей золотом для восстановления угольной промышленности. В сентябре 1923 г. из Российской Федерации в Фергану прибыло 20 тыс. голов крупного скота. В зерновые районы из РСФСР поступило 8 млн. пудов пшеницы [56].

Бескорыстная братская помощь народов Советской России дала возможность трудящимся Ферганы в короткое время залечить тяжелые раны, нанесенные басмачами.

Осенью 1921 г. в Бухару прибыл бывший военный министр Турции, англо-американский ставленник, известный международный авантюрист Энвер-паша. Его задача состояла в том, чтобы объединить все силы басмачей, создать антисоветский фронт и ликвидировать Советскую власть в Средней Азии.

Бывший эмир Бухары Сейид Алим-хан связывал с Энвер-пашой собственные планы. Он намеревался ускорить с его помощью восстановление бухарского эмирата. Правда, Алим-хан опасался, что если Энвер добьется успеха, то решительно отстранит его, и поэтому всеми способами старался удержать бухарских басмачей под своим контролем. В одном из писем к Ибрагим-беку Сейид Алим-хан писал: «…Это в высшей степени известный и знаменитый муж… Заручитесь его расположением. Он для вас очень нужен. Переправьте его с почестями через реку Амударью…» [57]. Но в другом письме бывшего эмира говорилось: «Ни в коем случае не отдавать ему (Энвер-паше. — Авт.) всю волю и власть над войсками округов, а лишь действия свои согласовывать с Энвер-беком» [58].

Что касается Энвер-паши, то он, снедаемый честолюбивыми мечтами, стремясь скорее стать «наместником Магомета на грешной земле», торопил события. В письме к бывшему эмиру Бухары он хвастливо заявлял, что покончит с Советской властью не более чем за два месяца.

По прибытии в Бухару Энвер-паша поселился в доме председателя Бухарского ЦИК Пулатходжаева, уже давно готовившего переход к басмачам. Здесь состоялось первое тайное сборище местных главарей контрреволюционных организаций и басмаческих банд, на котором Энвер-паша был провозглашен главарем басмачества. Хвастливый и честолюбивый, Энвер первым делом заказал большую серебряную печать с надписью «Верховный главнокомандующий всеми войсками ислама, зять Халифа и наместник Магомета». Поскольку новоиспеченный главнокомандующий имел высшее военное образование и немалый военный опыт, он понимал, что разрозненные, плохо организованные басмаческие отряды не армия. Поэтому Энвер-паша попытался создать из банд централизованную «армию» по европейскому образцу.

В ноябре 1921 г. в сопровождении 6 турецких офицеров и 90 аскеров под видом охоты он выехал в Восточную Бухару[59]. Перед выездом он направил курбаши Восточной Бухары письмо с требованием подчиниться ему и начать совместные действия против Советской власти. Однако к приезду Энвера в Восточную Бухару местные вожаки отнеслись с подозрением. К его отряду на территории Восточной Бухары присоединилось всего 85 басмачей. Вместе с ними Энвер направился в Джаланашкуль, где предполагалась встреча с тамошними главарями и афганскими представителями. Но к месту условленной встречи прибыли в сопровождении 200 всадников два представителя Ибрагим-бека и заявили Энверу, что отказываются присоединиться к нему.

Энвер стал добиваться личной встречи с Ибрагим-беком. Тот, наконец, согласился, преследуя при этом тайную цель. Когда встреча состоялась, Ибрагим-бек обезоружил и арестовал Энвера. О случившемся стало известно Сейид Алим-хану. Действия восточнобухарских вожаков не отвечали замыслу бывшего эмира. По его требованию Энвер был освобожден.

Реакционные силы в Афганистане и Англии принимали срочные меры для объединения усилий Ибрагим-бека и Энвера. Они направляли к Ибрагиму одного агента за другим, пока не добились от него согласия на примирение.

На новом сборище курбаши Восточной Бухары признали Энвера своим предводителем. Объединенные отряды стали именоваться «армией ислама». Энвер заявил, что не претендует на бухарский престол и как только будет уничтожена Советская власть, призовет Сейид Алим-хана занять трон [60].

Постепенно стали выявляться истинные намерения Энвер-паши. Он планировал захватить Восточную Бухару, двинуться на столицу Бухарской Республики и объявить себя эмиром. Вслед за тем в его намерения входило объединение с басмачами Ферганы и совместное выступление против Советского Туркестана.

Воинство Энвер-паши достигло внушительных размеров — около 16 тыс. человек. Военные действия он решил начать с захвата Душанбе, а для проведения этой операции основные силы басмачей Восточной Бухары стянул в Гиссарскую долину.

К этому времени в Душанбе под предлогом организации обороны прибыл председатель ЦИК Бухарской Республики Усман Ходжа Пулатходжаев с отрядом в 700 человек. Отрядом командовали начальник Бухарской милиции турецкий полковник Али-Риза и Дапияр-бек. Все трое готовили переход на сторону Энвера.

В первой половине декабря 1921 г., перед началом боевых действий, Энвер-паша собрал своих курбаши па совещание. На совещании присутствовали изменники Али-Риза и Данияр-бек. На них Энвер-паша делал особую ставку. Именно они должны были обеспечить захват Душанбе.

Вечером 9 декабря 1921 г. Пулатходжаев пригласил к себе военкома Душанбинского гарнизона Морозенко, заместителя военкома Мухина, генерального консула РСФСР в Восточной Бухаре Нагорного и других ответственных советских работников. Как только приглашенные собрались, Пулатходжаев арестовал их. Угрожая оружием, он заставил Морозенко и Мухина подписать заранее подготовленный текст приказа о сдаче гарнизоном Красной Армии оружия и об уходе из Душанбе. Разоружение гарнизона поручалось отряду Али-Риза и Данияра.

В сопровождении конного отряда изменники прибыли в гарнизон и, потрясая «приказом», требовали сдать оружие. «Приказ» показался подозрительным командиру 2-го батальона Гринцевичу. Он стал выяснять, где находится военком. Тогда предатели попытались арестовать командира батальона и тем самым раскрыли свои планы. Второй батальон отказался разоружаться. Прогремели первые выстрелы. Между отрядом Али-Риза и красноармейцами 2-го батальона завязалась схватка. Изменники в замешательстве отступили. Командование гарнизона было освобождено из-под ареста. Удалось также возвратить часть оружия, изъятого у 3-го батальона. Тем временем Гринцевич связался со штабом Туркестанского фронта и сообщил о случившемся.

Утром 10 декабря 1921 г. из Байсуна на помощь Душанбинскому гарнизону были направлены 7-й полк и подразделения 8-го полка. Узнав о подходе подкреплений, предатели в ночь на 13 декабря бежали из города. С собой они увезли целый обоз с имуществом, награбленным у жителей Душанбе.

В одном из горных кишлаков их настигли всадники Ибрагим-бека, отобрали у незадачливых соперников все награбленные ценности и вернулись в Кокташ [61].

Тогда Энвер-паша, располагавший крупными силами, сосредоточенными в Гиссарской долине, решил штурмом овладеть Душанбе. Однако малочисленный гарнизон (около 600 бойцов и командиров) трое суток сдерживал непрерывные яростные атаки многотысячного отряда басмачей.

Потерпев неудачу, Энвер-паша перегруппировал свои отряды и окружил город. Положение защитников Душанбе с каждым днем становилось все тяжелее. На исходе было продовольствие. Многие красноармейцы и командиры, истощенные голодом, заболели. Кончались боеприпасы. В эти трудные дни на помощь осажденному гарнизону пришло местное население. Тайком от басмачей доставлялись в крепость фураж и продукты. Коммунист председатель Чорбогского тумена Пошев Гаиба прорвался через окружение и привел караван с продовольствием.

Но положение гарнизона оставалось критическим. Поэтому командование Туркестанского фронта дало приказ об отходе. В ночь с 15 на 16 февраля 1922 г. бойцы оставили Душанбе и с боями пробились к Байсуну.

Вступление Энвер-паши и Ибрагим-бека в Душанбе реакция встретила с ликованием. Из-за рубежа шел поток поздравлений. Новые мятежники стекались в их отряды. Энвер-паша был признан вождем басмачества Средней Азии от Ферганы и Самаркандской области до Восточной Бухары включительно.

Реакционные элементы Афганистана, разумеется, не без поддержки правящих кругов западных стран, направили Энвер-паше (под видом добровольческого отряда) подразделение регулярных войск численностью в 500 человек[62]. Вдоль советской границы афганские власти усиливали воинские гарнизоны, ремонтировали дороги. В Афганистане был создан специальный штаб по руководству и снабжению восточнобухарских отрядов оружием и продовольствием. Афганское правительство признало Энвер-пашу командующим мусульманской армией.

После захвата Душанбе воинство Энвер-паши выросло до 20 тыс. человек. Окрыленный временным успехом, поддерживаемый внутренними и внешними силами контрреволюции, он развернул наступление непосредственно на Бухару по двум главным направлениям. Часть сил под командованием Данияра двигалась через Шахрисабз. Основные силы во главе с самим Энвером наступали через Байсун.

Ибрагим-бек был практически отстранен от активных действий. Ему Энвер-паша отвел роль наместника в Восточной Бухаре. Властолюбивый вожак, ревниво наблюдавший за усилением Энвер-паши, стал принимать контрмеры и прежде всего увеличивал численность отрядов, ему непосредственно подчиненных. В принципе усиление басмаческих шаек отвечало общим интересам контрреволюции, но в то же время вызывало настороженность Энвер-паши. Он понимал, что Ибрагим-бек не упустит случая, чтобы вырвать у него власть.

Учитывая это, Энвер-паша интриговал против Ибрагим-бека, восстанавливая против него крупных курбаши: Давлиятман-бия, Фузайл Максума, Ишан Султана и др. Энвер-паша добивался ухода курбаши — сторонников Ибрагим-бека из таких важных районов, как Дарваза, Каратегин и Куляб.

К весне 1922 г. отношения двух лидеров обострились. Ибрагим-бек ушел со своим отрядом в труднодоступные горы[63].

Однако, несмотря на интриги и разногласия между двумя ведущими главарями, басмачи, пользуясь малочисленностью советских гарнизонов, быстро продвигались в глубь Бухарской Республики, опустошая все на своем пути. За непродолжительный период военных действий, начатых Энвер-пашой, посевные площади в Бухарской Республике сократились на 72 %, поголовье скота уменьшилось на две трети.

Отряды басмачей заняли Каршинский вилоят и тем самым открыли дороги на Западную Бухару. В это время, весной 1922 г., на сторону басмачей перешел военный комиссар Бухарской Республики пантюркист Абдулахай Арифов. С ним перебежал и его заместитель, турецкий офицер Талат-заде. Энвер-паша радостно встретил предателя Арифова и назначил его своим заместителем.

Империалистическая печать трубила о «неминуемой» гибели Советской власти в Средней Азии. Энвер-паша именовался главой несуществующего правительства так называемой Турецкой Среднеазиатской Республики. Такие статьи публиковались в газете «Босфор», издаваемой в Турции, итальянском журнале «Ориенто модерно» и других зарубежных периодических изданиях. Из-за границы увеличивался поток вооружения, боеприпасов и подкреплений. В распоряжение Энвера прибыл новый отряд в 300 человек, сформированный из афганских военнослужащих [64]. В конце марта и начале апреля Энвер получил от своих покровителей два каравана с оружием. Кроме винтовок и патронов, ему было доставлено шесть пушек.

Империалистическая реакция снабжала Энвер-пашу не только вооружением и людскими резервами, но и лживой информацией. В письмах к Ибрагим-беку и Энверу Сейид Алим-хан, ссылаясь на зарубежные источники, уверял, будто пала Москва, а в Ашхабаде, Мерве и Коканде почти не осталось коммунистов.

Преисполненный радужных надежд, подстегиваемый непомерным честолюбием, Энвер начал говорить языком угроз даже с правительством Советской России. 19 мая 1922 г. он направил правительству РСФСР письмо, в котором в ультимативной форме потребовал отозвать части Красной Армии из Хивы, Бухары и Туркестана, в противном случае угрожал войной против Российской Федерации. Он официально именовал себя в письме главнокомандующим армиями Хивы, Бухары и Туркестана.

Обстановка становилась все более опасной и сложной. Надо было немедленно собрать необходимые силы для нанесения решающего удара по басмачам на территории Восточной Бухары.

Партийные и советские органы, командование Туркестанского фронта разрабатывали меры военно-политического характера. Большое внимание обращалось на политико-воспитательную работу в массах, на укрепление Советской власти. По решению Совета Народных Комиссаров Бухарской Республики Бухарская Красная Армия увеличивалась на 1000 человек. Усиливались отряды добровольцев и народной милиции. Дехкане охотно выделяли средства и вступали в добровольческие отряды. Зверства, грабежи и разрушения, чинимые бандами, убеждали их в необходимости активной борьбы с басмачеством.

Советское правительство и Российская Коммунистическая партия делали все, чтобы помочь трудящимся Средней Азии, и в том числе Бухары.

1 февраля 1922 г. Политбюро ЦК РКП (б) приняло специальное постановление «По Бухарскому вопросу». Оно было подготовлено комиссией в составе В. В. Куйбышева, И. В. Сталина, Ф. Ходжаева, Г. В. Чичерина. Постановление предусматривало укрепление взаимоотношений партийных организаций РСФСР, БНСР и ХНСР, объединение антибасмаческих фронтов, усиление политической работы среди местного населения для скорейшего очищения территории Бухары от контрреволюционных элементов [65].

Главком РСФСР С. С. Каменев разработал конкретный план помощи Восточной Бухаре, согласно которому для Бухары формировалась отдельная стрелковая бригада.

Политбюро ЦК РКП (б) 22 февраля 1922 г. рассмотрело вопрос «О положении в Бухаре» и приняло решение об усилении войск и увеличении помощи Восточной Бухаре [66].

13 марта 1922 г. Политбюро ЦК РКП (б) вновь рассмотрело вопрос о Бухаре. На этот раз оно поручило Оргбюро сообщить в Туркестанское бюро ЦК, что его главной и ударной задачей является быстрое и решительное уничтожение басмаческих банд на территории Бухары и Ферганы[67].

В начале марта 1922 г. военная обстановка еще больше обострилась. Отряды басмачей вышли на подступы к Бухаре. Правительство БНСР обратилось к Реввоенсовету Туркестанского фронта. Части Красной Армии и отряды добровольцев 9—11 марта нанесли серьезные удары бандам, наступавшим на Бухару, и отбросили их за Вабкент, Гиждуван, Кермине. Но это были лишь первые, хотя и важные успехи. Перелома в борьбе с басмачеством еще не произошло. В отдельных районах басмачи вновь переходили в наступление. 20 апреля 1922 г. Политбюро рассмотрело вопрос о положении на Туркестанском фронте и приняло решение послать для ознакомления с делами на месте Г. К. Орджоникидзе. Политбюро также решило до полного искоренения басмачества ввести в Средней Азии военное положение.

Трудовой народ и коммунисты Бухарской Республики, как и всей Средней Азии, тесно сплачивались вокруг Российской Коммунистической партии, крепили союз с русским народом. В феврале 1922 г. Бухарская Коммунистическая партия вошла в состав РКП (б). Этот исторический акт имел огромное значение для будущего трудящихся Бухары. Опыт классовой борьбы и ведущая роль Российской Коммунистической партии большевиков в РСФСР способствовали организационному и идейному укреплению Бухарской Коммунистической партии.

Вооруженные силы Бухарской Республики находились в стадии становления, не могли успешно бороться с многочисленными, хорошо вооруженными шайками. Поэтому для усиления Бухарского фронта командование Туркестанского фронта выделило отдельную кавалерийскую бригаду.

Учитывая сложную обстановку и засоренность правительственных органов и военного комиссариата чуждыми и даже враждебными, контрреволюционными элементами, в январе 1922 г. совместным решением ЦК Бухарской компартии, ЦИК и Совета Комиссаров Бухары для организации борьбы с басмачеством в республике была создана Чрезвычайная комиссия с широкими полномочиями. Эта комиссия обладала правом издавать приказы и указания, обязательные к неуклонному исполнению всеми учреждениями и всеми должностными лицами.

В Бухару прибыли старый коммунист, видный государственный деятель Яков Христофорович Петерс, главком Сергей Сергеевич Каменев.

4 мая 1922 г. в Бухару приехал выдающийся деятель партии и Советского государства Григорий Константинович Орджоникидзе. Оценив обстановку, он сообщил в ЦК о том, что предстоит трудная борьба: «С Энвером придется драться серьезно, но уверен, что ему свернем шею»[68]. 18 мая 1922 г. ЦК РКП (б) принял упоминавшееся постановление «О туркестано-бухарских делах». В этом постановлении были намечены конкретные мероприятия по укреплению Советской власти в Средней Азии и мобилизации трудящихся масс, по развертыванию широкой политической кампании против Энвера[69]. Постановление сыграло важную роль в сплочении всех революционных сил республик Средней Азии для ликвидации авантюры Энвера.

Весь май шла усиленная подготовка к нанесению решающего удара по басмачам. Основные силы Красной Армии сосредоточивались в Самарканде.

Готовился к предстоящим сражениям и Энвер-паша. Он провел с местными вожаками банд несколько совещаний, с участием агентуры империалистических разведок разработал свой план действий. Из-за рубежа в распоряжение Энвер-паши поступили дополнительные партии оружия и боеприпасов. Империалистическая реакция через своих агентов заверяла курбаши, что обеспечит их всем необходимым в любых размерах.

Энвер-паша предпринял попытку сорвать готовящуюся командованием Красной Армии операцию. Стянув крупные силы к Байсуну, он окружил его плотным кольцом. Угрожая полным уничтожением воинского гарнизона и всего населения, Энвер-паша потребовал сдать город. Однако командиры, красноармейцы и трудящиеся Байсуна отвергли ультиматум и мужественно обороняли город.

К концу мая 1922 г. все было готово для нанесения решающего удара по отрядам Энвер-паши. Из частей Туркестанского фронта была сформирована Бухарская группа войск.

Наступательные действия на широком фронте Бухарская группа войск совместно с Бухарской Красной Армией, отрядами добровольцев и народной милиции развернула в первых числах июня 1922 г. В составе группы войск действовали 1-я отдельная Туркестанская кавалерийская бригада, 8-я кавалерийская бригада. Несколько позднее в боевых операциях приняла участие 11-я кавалерийская дивизия. Бухарской группой войск командовал Н. Б. Какурин.

Командование Бухарской группы сконцентрировало свои основные силы на двух направлениях, закрывая басмачам выход на границу.

15 июня части Бухарской группы войск перешли в наступление. В этот же день были разгромлены несколько крупных отрядов, снята блокада города Байсуна, освобожден кишлак Кофрюк, в котором располагался штаб Энвер-паши. Противник отступил к Сурхандарьинской долине. В последующие дни части Красной Армии, отряды народной милиции и добровольческие отряды в стремительном порыве наносили по басмачам удар за ударом. 22 июня правая колонна наступавших войск овладела Кабадианом и начала освобождение Вахшской долины.

Отряды Энвер-паши были заметно деморализованы, среди басмачей началось разложение. Усердно насаждавшийся миф о непобедимости воинства Энвер-паши развеялся.

Свои неудачи Энвер-паша пытался объяснить не ударами частей Красной Армии, а прежде всего разногласиями с Ибрагим-беком.

Разумеется, в какой-то мере разногласия между вожаками оказали отрицательное воздействие на боеспособность банд. В частности, Энвер-паше и Ибрагим-беку так и не удалось добиться согласованных действий. (Правда, в начале операции, когда басмачам наносились первые удары, Ибрагим-бек направил по просьбе Энвер-паши ему на помощь свои основные силы численностью в 7 тыс. человек. Эти отряды участвовали в боях под Байсуном[70]. Но после поражения под Байсуном Ибрагим-бек вновь отошел от Энвер-паши, скрылся в горах, а Энвер-паша отступил в сторону Бальджуана.) Но, конечно, главные причины поражения басмачей состояли прежде всего в антинародной сущности басмачества. Успехи Красной Армии объяснялись активной поддержкой трудового народа. Дехкане видели свое спасение от террора и грабежа басмачей в вооруженной защите Красной Армии, поэтому они охотно помогали ей продовольствием и непосредственным участием в вооруженной борьбе с шайками.

После разгрома крупных басмаческих формировании под Байсуном Красная Армия, поддерживаемая населением, успешно продвигалась вперед, освобождала один район за другим. 14 июня 1922 г. части Красной Армии, действовавшие на правом фланге, подошли к Душанбе и после ожесточенного боя в этот же день освободили город.

В освобожденные районы возвращалось бежавшее в горы трудовое население, которое оказывало большую помощь Красной Армии и отрядам добровольцев продовольствием, наводило переправы через горные реки и ущелья. Решающую роль в мобилизации масс на помощь Красной Армии играли местные Советы, которые восстанавливались сразу же после изгнания басмачей. В Локайской долине, которую Ибрагим-бек пытался превратить в свою неприступную крепость, трудящиеся и даже вожди отдельных племен встали на сторону Советской власти. Активно помогали Красной Армии вожди племен Карлюк Абдул-Газис, Карши-аксакал и Даны-аксакал. Они разоблачали перед народом басмачей и их главарей как врагов трудящихся, призывали дехкан к борьбе с бандами.

Энвер-паша стал пробиваться к границе, чтобы уйти за рубеж, но Красная Армия отрезала ему пути отхода. Правительство Бухарской Народной Советской Республики направило афганскому эмиру поту с требованием прекратить помощь басмачам, выдать курбаши, бежавших на афганскую территорию. Эта нота возымела определенное действие.

Энвер-паша в это время, сколотив остатки разрозненных отрядов общей численностью в 5 тыс. человек, сумел окружить 16-й кавалерийский полк в районе кишлака Сангтуда. Однако первая же атака, предпринятая конниками Давлиятман-бия, была отбита метким огнем. Полк перешел в контратаку. Басмачи, не выдержав натиска красноармейцев, обратились в бегство. Обгоняя друг друга, басмачи доскакали до Бальджуана. Лишь там с большим трудом Энвер остановил бегущих и организовал оборону. Трое суток шли упорные бои в Бальджуане. 500 басмачей Энвер-паши остались на поле боя. С остальными он отступил в кишлак Обдара. 4 августа в этом кишлаке произошел последний для Энвер-паши бой. Здесь его банда попала в окружение. Давлиятман-бий и Энвер-паша бесславно погибли в бою.

С разгромом Энвера было покончено с одним из самых опасных заговоров международной реакции против советских среднеазиатских республик.

Народ Советского Таджикистана с отвращением вспоминает имя Энвер-паши. В многовековую историю страны гор он вписал мрачную страницу террора, грабежа и насилия.

Итоги борьбы с Энвером подвел III Всебухарский курултай народных представителей (15–18 августа 1922 г.). Он заклеймил басмачество как антинародное движение эксплуататорских классов, поддерживаемых империалистическими государствами. Съезд Советов Бухары особо отметил благородную интернациональную миссию Красной Армии. «Русская Красная Армия, — говорилось в резолюции съезда, — прибыла в Бухару не по собственной инициативе, ради достижения какой-либо корыстной цели, а, наоборот, — по зову Бухарской Народной Советской Республики для освобождения ее территории и угнетенного народа от продолжающегося басмаческого движения»[71].

Каждый год, каждый месяц, каждая неделя приносили новые успехи мирного труда. Все сложнее становилось империалистической агентуре организовывать басмаческие отряды, редели ряды басмачей, сужалась сфера их действий.

И все же главари басмачества не складывали оружия. После разгрома Энвер-паши обстановка в Бухарской Республике продолжала оставаться сложной. Немалую опасность представляли группы, действовавшие в Западной Бухаре (особенно в вилоятах Кашкадарья и Сурхандарья), а в Восточной Бухаре — в Каратегине и на обширной территории Кулябского, Курган-Тюбинского, Гиссарского и Шерабадского вилоятов. Империалистические круги (особенно Англия) и реакционные элементы Афганистана все еще питали надежду ликвидировать Советскую власть в Средней Азии, и в первую очередь в Восточной Бухаре, с помощью своего собственного ставленника.

На этот раз выбор пал на сподвижника Энвер-паши, тоже турецкого офицера и агента английской разведки — Салим-пашу (Ходжа Салим-бей). Ему и группе турецких офицеров было поручено сколотить новые отряды на территории Бухарской Республики.

Бывший эмир Бухары согласился с предложением представителей империалистических разведок выдвинуть в качестве нового главаря бухарского басмачества Салим-пашу, поскольку бухарская контрреволюция, не имея достаточно реальных сил для борьбы с Советской властью, основную ставку делала на помощь империалистических держав. Не случайным является тот факт, что все обращения Сейид Алим-хана к басмаческим курбаши сопровождались обещаниями помощи со стороны иностранных держав (прежде всего Англии). Но вместе с тем, бывший бухарский эмир, опасаясь в случае успеха басмачей упустить возможность завладеть престолом в Бухаре, по-прежнему рассчитывал и на Ибрагим-бека.

Приступая к подготовке новой антисоветской авантюры, Сейид Алим-хан при активном участии английских резидентов подготовил и провел в августе 1922 г. очередное совещание в Кабуле. Участниками совещания являлись представители среднеазиатской (прежде всего бухарской) контрреволюции, в том числе и некоторые басмаческие курбаши, а также представители афганской реакции. Как уже указывалось, между Советским и Афганским государствами устанавливались добрососедские отношения. Однако реакционные круги Афганистана, занимавшие проанглийские позиции, пытались проводить свою особую линию, враждебную интересам обеих стран.

На совещании был разработан и принят план нового комбинированного выступления против Советской власти в Средней Азии. Он приурочивал начало всеобщего выступления банд на весну 1923 г. Осенью 1922 г. Салим-паша перебрался в пределы Бухары и установил связи с главарями матчинских, самаркандских, западнобухарских и ферганских басмачей.

Зарубежные покровители сразу же направили в распоряжение Салим-паши караван в 40 верблюдов с оружием и боеприпасами, который прибыл из Индии.

Главной опорой Салим-паша избрал бывших сторонников Энвер-паши, и прежде всего банду Фузайл Максума. Он послал Фузайл Максуму 30 своих телохранителей и помог ему одолеть соперников — братьев Ишанов (Султана и Сулеймана).

Одержав с помощью Салим-паши победу над своими противниками, Фузайл Максум объявил себя эмиром Дарваза и Каратегина, а Салим-паша прибыл в Муминабад.

С его появлением на территории Бухарской Республики местные басмачи оживились. Активизировались, в частности, матчинские басмачи, установившие тесную связь с Салим-пашой. Они возобновили вылазки в кишлаки Ура-Тюбинского и Джизакского уездов. Не прекращал боевых действий и Ибрагим-бек.

Командование Туркестанского фронта и Бухарской группы войск, партийные и советские органы внимательно следили за развитием событий и в соответствии со складывавшейся обстановкой принимали необходимые меры для защиты трудящегося населения.

После разгрома Энвер-паши Советское правительство указало на необходимость ускорения ликвидации оставшихся банд и обратилось к рядовым басмачам с предложением о добровольной сдаче, гарантируя им в этом случае амнистию.

Партийные и советские органы Бухарской Республики и соседней Самаркандской области проводили активную политико-воспитательную работу среди населения, мероприятия по оказанию материальной помощи беднейшим слоям населения, а командование Красной Армии и руководители добровольческих отрядов продолжали операции по борьбе с басмачеством.

Осенью 1922 г. части Бухарской группы войск разгромили несколько басмаческих группировок. Проводилась операция по срыву попыток Ибрагим-бека объединиться с Данияр-беком. В октябре 1922 г. Ибрагим-беку было нанесено несколько ощутимых ударов, но он в очередной раз сумел укрыться в горах.

Тем временем, сколотив несколько крупных отрядов, Салим-паша решил нанести концентрированный удар в первую очередь по Кулябу и Душанбе, свергнуть Советскую власть в Восточной Бухаре, а затем, создав себе опорную базу, двинуться в центральные районы Бухарской Народной Советской Республики.

18 февраля 1923 г. Салим-паша с отрядом в 600 человек передислоцировался в район Куляба, где к нему присоединилось несколько других басмаческих групп. В первом столкновении с небольшим красноармейским гарнизоном в Кулябе, насчитывавшим всего 60 человек, Салим-паша не добился успеха. Гарнизон под руководством Н. К. Гольцова при поддержке горожан 15 суток сдерживал яростные атаки басмачей. Только на шестнадцатые сутки, когда кончились боеприпасы, красноармейцы оставили город. Но банда недолго продержалась в Кулябе. Прибывший 15-й кавалерийский полк выбил ее оттуда.

Салим-паша перебрался в Гиссарскую долину, где соединился с Ибрагим-беком. Они договорились вести дальнейшие боевые действия двумя группировками. Салим-паша с 4 тыс. басмачей двинулся к Бухаре, а Ибрагим-бек с 2 тыс. остался в Локае, чтобы прикрывать тыл Салим-паши и одновременно попытаться занять Душанбе[72].

Эти действия главарей басмаческих банд должны были доказать рядовым басмачам, что они еще достаточно сильны и способны бороться с Советской властью. Однако обстановка складывалась явно не в пользу контрреволюции.

Все ощутимее становился процесс политического и хозяйственного укрепления Советских республик Средней Азии. В марте 1923 г. Туркестанская АССР, Бухарская и Хорезмская Народные Советские Республики решили объединить усилия в выполнении хозяйственных планов.

Большое значение имели решения XII съезда РКП (б) и Четвертого совещания ЦК РКП (б) с ответственными работниками национальных республик и областей. Принятые на них решения вооружали партию и всех трудящихся программой конкретных действий по дальнейшему укреплению дружбы и взаимной помощи народов России.

Во всей Восточной Бухаре укреплялись органы народной власти, главным образом вилоятные ревкомы. Все-бухарский ЦИК и Совет Народных Комиссаров приступили к земельной реформе на территории Восточной Бухары. Земля передавалась дехканству. Проводилась налоговая реформа в интересах трудящихся, шел процесс дальнейшего укрепления Бухарской Коммунистической партии.

Командующий Туркестанским фронтом А. И. Корк направил в Бухарскую Республику 3-ю кавалерийскую бригаду в составе И- и 12-го полков и одной артиллерийской батареи, которая приняла участие в разгроме главных сил Салим-паши, сосредоточившихся в районе Шерабада. Первое столкновение бригады с отрядами Салим-паши произошло 11 марта 1923 г. Около трех суток продолжались бои. Основные силы Салим-паши были разбиты. Он отступил в Келиф. Но здесь, под Келифом, части Красной Армии нанесли новый удар по его бандам. После этого басмачи рассредоточились. Одни стали действовать самостоятельно, другие ушли в Матчу, а третьи, во главе с самим Салим-пашой, возвратились в Гиссарскую долину [73].

Ослаблением конкурентов решил воспользоваться Ибрагим-бек, который двинулся в долину Сурхандарьи[74]. Но успеха он не достиг. Прибывшие в долину добровольческие отряды и части Красной Армии нанесли Ибрагим-беку поражение, вынудив его возвратиться в Локай.

В результате зимних и мартовской операций 1923 г., проведенных против басмачей на территории Бухарской Республики, банды разделились на три основные группировки. Одна группировка все еще находилась (правда, теперь уже больше формально) в подчинении Салим-паши. Ее опорный пункт был в Матче. Там сконцентрировалось большинство зеравшанских басмачей, которые продолжали создавать определенную угрозу северу Таджикистана и Самаркандской области.

Вторая группировка располагалась в Каратегине и Дарвазе под главенством Фузайл Максума, который еще поддерживал отношения с Салим-пашой, но стремился к самостоятельности. Воспользовавшись отсутствием частей Красной Армии в Каратегине и Дарвазе, он обосновался в Гармском вилояте и чувствовал себя здесь на положении правителя.

Третья группировка басмачей сосредоточилась в Гиссарской долине. В этом районе действовали Ибрагим-бек и Салим-паша. В общей сложности отряды басмачей насчитывали до 15 тыс. человек.

Пользуясь тем, что малочисленные пограничные отряды не имели возможности плотно закрыть границы Средней Азии и, в частности, на участке Восточной Бухары, зарубежная реакция перебросила для Салим-паши новое значительное подкрепление в живой силе и, особенно, в вооружении и боеприпасах.

Наличие трех достаточно крупных очагов басмачества требовало новых энергичных действий для их ликвидации. Но вести борьбу против всех басмаческих группировок малочисленными вооруженными силами Бухара не могла. Поэтому правительство Бухарской Республики обратилось с просьбой к правительству СССР направить в Бухару дополнительный контингент войск. Просьбу правительства Бухарской Народной Советской Республики правительство СССР удовлетворило. В марте 1923 г. на территорию Бухары были направлены одна кавалерийская дивизия и две кавалерийские бригады. Усиливались и местные формирования. Создавались также специальные комитеты по борьбе с басмачеством и комиссии по мобилизации мужского населения в ряды Бухарской Красной Армии.

Первый удар был нанесен Салим-паше. 1-й красноармейский полк разбил его 2-тысячный отряд. Не досчитавшись почти 300 человек, Салим-паша отступил в направлении Курган-Тюбе.

Вскоре в район боевых действий прибыл 2-й полк Красной Армии. Совместно с 1-м полком он выступил против Ибрагим-бека, и в нескольких схватках басмачи Ибрагима потеряли более 500 человек.

Воинство Ибрагим-бека и Салим-паши практически развалилось. Большинство басмачей (примерно 12 тыс. из 15) возвратилось в кишлаки. Ибрагим-бек, оставив в Локае небольшое прикрытие, сам с отрядом в 350 человек [75] ушел на левый берег Вахша.

Салим-паша и Ибрагим-бек снова стали избегать вооруженных столкновений с частями Красной Армии и отрядами добровольцев, направляя небольшие группы для нападения на кишлаки и иногда на мелкие воинские гарнизоны.

Наступившее затишье еще не означало установления мира, особенно в Восточной Бухаре, где часть легализовившихся басмачей в благоприятной для них ситуации вновь была готова примкнуть к бандитским шайкам. К тому же все больше центр басмачества перемещался за рубеж, откуда в любой момент могло прибыть (и действительно прибывало) подкрепление. В связи с этим Политбюро ЦК РКП (б) 10 июня 1923 г. рассмотрело вопрос о состоянии борьбы с басмачеством в Восточной Бухаре и приняло решение о мобилизации необходимых резервов для разгрома оставшихся банд. Политбюро предложило создать Ревком Восточной Бухары и сосредоточить в его руках военную и гражданскую власть. Председателем Восточнобухарского ревкома был назначен глава правительства Бухарской Республики Файзулла Ходжаев [76].

Решение Политбюро ЦК РКП (б) имело важное значение. Оно мобилизовало местные партийные, советские органы, бойцов и командиров Красной Армии, все трудовое население на разгром оставшихся банд.

Среди басмаческих главарей усилилась грызня. С Салим-пашой намеревались свести счеты Барат-бек и Усманкул-бек. Это обстоятельство ускорило побег Салим-паши за границу. 15 июля 1923 г., сопровождаемый телохранителями-турками, он переправился через Амударью и возвратился на территорию Афганистана[77].

Завершив разгром основных сил Салим-паши и Ибрагим-бека, командование Красной Армии приступило к осуществлению операции по ликвидации третьего очага басмачества, действовавшего на территории Каратегина и Дарваза. Здесь главную опасность представляли басмачи Фузайл Максума. С отрядом в 1500 человек он находился в Гарме. Сюда были направлены стрелковые и кавалерийские части. Небольшой авангард с хода опрокинул басмаческие заграждения (50 человек) у кишлака Дубур-сы, обеспечив быстрое сближение наступавших частей с основными силами басмачей. 63-й кавалерийский, 9-й Туркестанский и 12-й стрелковый полки, а также отдельный эскадрон 3-й стрелковой дивизии быстро преодолели горные перевалы. 29 августа 1923 г. после непродолжительного, но тяжелого боя Гарм был освобожден. Сам Фузайл Максум, преследуемый по пятам, двигался к границе и в конце концов перешел на территорию Афганистана. Против этой группировки басмачей вместе с регулярными частями, как и в других операциях, действовали отряды местных добровольцев.

Разгром основных сил басмачества в Восточной Бухаре, Самаркандской области и в Матчинском уезде привел к тому, что часть разбитых шаек и их курбаши бежали в Афганистан. Заколебался и сам Ибрагим-бек. Он начал понимать бессмысленность борьбы с Советской властью. Но, избавившись от соперников, Ибрагим-бек получил возможность осуществить свою давнюю мечту: стать главарем всех басмачей Бухары. Это удерживало его на советской территории. Он обратился к бывшему эмиру Бухары и афганским деятелям с письмом, в котором сообщал о бегстве в Афганистан многих недобитых групп. В этом письме Ибрагим-бек указывал, что с оставшимися бандами не способен вести бои, и просил помощи. В случае же отказа он также намеревался уйти за границу[78].

В ответ на письмо Ибрагим-бека бывший эмир Сейид Алим-хан назначил Ибрагим-бека главой басмачества Восточной Бухары и наместником эмира. Ему была обещана помощь и предлагалось продержаться до ее прихода^[79].

Опытный и хитрый, Ибрагим-бек осуществлял тактику уклонения от боевых действий с пограничниками и частями Красной Армии, концентрируя свои силы в горных и пустынных районах [80].

Его банды занимались главным образом грабежом и диверсиями. Оружие и боеприпасы Ибрагим-беку шли из-за рубежа. Из-за рубежа ему присылали и людей. Однако далеко не всем зарубежным басмачам удавалось влиться в банды Ибрагим-бека. Многие из них уничтожались или задерживались советскими пограничниками при переходе государственной границы.

Бухарская Коммунистическая партия и правительство Бухарской Республики продолжали принимать меры по борьбе с басмачеством, особенно в районах Локая.

28 июля 1923 г. Реввоенсовет Восточной Бухары принял постановление об изменении административного деления и о созыве курултаев племен, на которых должны были решаться вопросы усиления борьбы с басмачеством и укрепления Советской власти, помощи беднякам. Расширялась материальная помощь населению. 23 августа город Душанбе получил различных товаров на сумму 95 тыс. рублей.

Командование Красной Армии и местные органы власти созвали совещание вождей и влиятельных лиц племен, на котором предложили всем, кто хранит и носит оружие, сдать его властям.

Чтобы сорвать это мероприятие, Ибрагим-бек, не завершив намеченной подготовки к развертыванию активных действий в Восточной Бухаре, попытался поднять население Локая против Советской власти, но дехканство не поддержало Ибрагим-бека, а прибывшие в Локай части Красной Армии вынудили небольшие басмаческие группы возвратиться в горы.

В сентябре 1923 г. Ибрагим-бек попытался вновь поднять население Локая против Советской власти. Он намеревался воспользоваться, как ему казалось, благоприятной обстановкой. В сентябре проводилась смена призывных возрастов. Отслужившие установленный срок службы красноармейцы и младшие командиры увольнялись в запас. На смену им прибывали новобранцы, которые не имели опыта борьбы с басмачами. Но басмачи терпели поражения не только в результате героических действий бойцов и командиров Красной Армии, но и в результате все возраставшей активности самих трудящихся. Ибрагим-бек особенно почувствовал это теперь: в Локае не было воинских подразделений — и тем не менее попытка заставить хотя бы часть населения идти в банды провалилась.

Готовясь к выступлению, курбаши собирали всех, кого могли, и прежде всего ранее разбежавшихся басмачей. Каждому курбаши отводился определенный район действий. Алла Назар направился в Куляб, Исмат — в Бальджуан, Гаирбек — в Файзабад и так далее. Сам Ибрагим-бек с отрядом в 200 человек двинулся в Яван [81].

В помощь Ибрагиму находившиеся за рубежом вдохновители контрреволюции мобилизовали басмачей, бежавших в Афганистан, сконцентрировали их вблизи советской границы.

Ибрагим-бек особенно старался поднять моральный дух басмачей. Одним из важнейших способов в достижении этой цели он считал победу, пусть даже незначительную, в бою с Красной Армией. Чтобы наверняка добиться такой победы, Ибрагим-бек наметил маленький красноармейский гарнизон, располагавшийся в кишлаке Нарын. Туда он направил банду, которая по численности превосходила гарнизон в десятки раз. Двое суток длился бой. Красноармейцы дрались стойко и мужественно. На третьи сутки, 23 сентября 1923 г., на помощь осажденному гарнизону прибыл небольшой отряд в 22 человека. Вблизи Нарына отряд столкнулся с группой Игамберды (400 человек), блокировавшей подступы к кишлаку. Часть басмачей, штурмовавших кишлак, бросилась на помощь Игамберды. Воспользовавшись замешательством, гарнизон прорвался из окружения и ударил с тыла по басмачам. Так закончилась задуманная Ибрагим-беком операция.

Части Красной Армии и отряды добровольцев повели наступление на другие банды Ибрагим-бека, сосредоточившиеся в районе Джитымтау. 25 сентября здесь произошло настоящее сражение с басмачами.

Для того чтобы лишить басмачей возможности получать подкрепление из-за рубежа, Советское правительство принимало дополнительные меры по охране государственной границы. Пограничники вели борьбу с басмачами и защищали местное население в пограничных районах, проявляя при этом высокое мужество и стойкость.

18 декабря 1923 г. около 250 басмачей напали на кишлак Баба-Сакал, ограбили население и скрылись в горах. Для поиска и ликвидации банды был выслан взвод под командованием пограничника Климова. Всю ночь продолжался поиск. На рассвете басмачи были обнаружены в одном из ущелий. Командир принял решение с хода атаковать их.

В начале боя басмачи пришли в замешательство. Но вскоре курбаши понял: численное превосходство на его стороне, и стал окружать пограничников. Басмачи с каждым часом все теснее сжимали кольцо окружения. Климов дал задание пограничникам Иванченко и Крылову пробиться с донесением к своим. Басмачи бросились за ними. В перестрелке была убита лошадь красноармейца Иванченко. Сам он при падении повредил ногу. Иванченко продолжал отстреливаться и тем самым дал возможность своему товарищу уйти от преследования и доставить донесение. Пограничник Иванченко геройски погиб в неравной схватке [82].

В борьбе с басмачеством большое значение имела проведенная в ноябре 1923 г. земельная реформа в Локайской долине. Земельная реформа подорвала экономические корни байско-феодальной верхушки. Дехканин-бедняк впервые получил земельный надел. Положение бедняка и середняка еще более улучшалось благодаря одновременно проведенной налоговой реформе. С середняцких хозяйств налоги значительно сокращались, а бедняки, нуждавшиеся в помощи, вовсе освобождались от них. Эти и другие проведенные экономические и политические мероприятия значительно упрочили Советскую власть в Восточной Бухаре. Впервые делегация этого района участвовала в работе IV съезда Советов Бухарской Народной Советской Республики.

К концу 1923 г. позиции басмачества в Восточной Бухаре значительно ослабли. С сентября и по конец декабря 1923 г. на территории Восточной Бухары было уничтожено или взято в плен 117 курбаши, 1565 рядовых басмачей. 1200 басмачей пришли с повинной. По неточным данным, в разрозненных бандах к концу 1923 г. оставалось немногим более 3 тыс. человек. Часть активных сторонников Ибрагим-бека все отчетливее осознавала бесперспективность борьбы с народной властью. Некоторые из них начали отходить от басмачества и даже убеждать Ибрагим-бека прекратить разбойные действия. В конце октября 1923 г. группа старейшин племени Исанходжа, выходцем из которого был Ибрагим-бек, обратилась к нему с предложением сложить оружие. Однако он все еще надеялся на успех и продолжал бороться против Советской власти.

Основными базами басмачей стали высокогорные районы, безлюдные пески Туркмении и приграничные районы сопредельных стран, куда бежали баи, беки, реакционная часть духовенства, родовая знать и другие враждебные Советской власти элементы. Центр руководства басмаческой контрреволюцией переместился за рубеж.

Бывший бухарский эмир, находившийся за границей, делал все, чтобы активизировать контрреволюционные выступления. Он щедро раздавал титулы и чины. Особенно много различных титулов получил Ибрагим-бек.

Совместными усилиями в начале 1924 г. зарубежная и внутренняя контрреволюция сумела вновь оживить басмачество на территории Восточной Бухары.

Ибрагим-бек в это время находился на левом берегу реки Вахш. На территории Локая оставались и иногда давали о себе знать сравнительно небольшие басмаческие группы. Однако из-за рубежа продолжали свои вылазки все новые и новые банды. Еще в декабре 1923 г. в Восточную Бухару прорвались из-за границы три крупные басмаческие группы. Готовилось к переброске еще несколько банд. Все банды были хорошо вооружены. Опора на банды, сформированные на территории сопредельных стран, являлась ярким свидетельством происшедших коренных социальных изменений в Восточной Бухаре, где контрреволюция теряла всякую опору среди трудового населения.

Местные власти и командование Красной Армии принимали эффективные меры против басмачей.

Важную роль сыграло Вселокайское совещание, проведенное 25 декабря 1923 г., на котором присутствовали все муллы локайских племен. Они единодушно признали, что Советская власть не противоречит магометанской вере, и, следовательно, басмачи, выступая против Советской власти, не могут связывать свои действия с интересами защиты ислама. Такое решение религиозных авторитетов оказало огромное влияние на верующих Восточной Бухары. При этом особое значение имел тот факт, что совещание обязывало всех мулл вести агитацию против басмачества. Недаром Ибрагим-бек расценил решение совещания как измену исламу. Он понимал, что время работает против него.

В последних числах декабря 1923 г. и в начале 1924 г. Ибрагим-бек предпринял попытку объединить басмачей всей Восточной Бухары, и прежде всего в Гиссаре и Локае. На территории Бухарской Республики действовали 46 шаек, продолжавших терроризировать и грабить население, в горных участках Восточной Бухары — 24 банды, насчитывавшие в общей сложности 1740 человек. Ибрагим-бек зимой 1924 г. в известной мере подчинил их своему влиянию. Правда, это подчинение было относительным: они согласовывали с ним лишь общие вопросы антисоветской борьбы. Тем не менее численность басмачей под главенством Ибрагим-бека в зимние месяцы 1924 г. выросла до 2500 человек. Для их ликвидации были сформированы два специальных отряда и сводный бухарский пограничный отряд. При активном участии местного населения к концу января 1924 г. большинство мелких групп было разбито. Многие басмачи пришли в советские органы с повинной. Ибрагим-бек вновь ушел в Гиссарскую долину.

В разгроме банд зимой и весной 1924 г. важную роль сыграла гибкая политика, проводившаяся местными партийными и советскими органами среди духовенства и влиятельных лиц племен. Мероприятия, подобные вселокайскому совещанию, зимой 1924 г. устраивались и в других районах Восточной Бухары. На них принимались обращения к басмачам с призывом возвратиться к мирному труду. Такие воззвания обычно скреплялись подписями духовных лиц. «Народ устал, народ разорен басмачеством и требует немедленно сдать оружие, за что Советской властью будут помилованы все джигиты и курбаши будут помилованы», — говорилось в одном из обращений. Еще более серьезным предостережением басмачам являлось воззвание к верующему населению, подписанное от имени всех улемов Бухарской Республики 113 духовными лицами. В нем говорилось: «Обращение наше имеет одно желание — избавить народ от тревоги и бедствий басмачества. Если же это обращение басмачами будет отвергнуто, если они и далее будут вредить мирному населению, тогда против басмачей необходимо обратить самые решительные меры, все население в этом деле должно идти на помощь, указывая, где скрываются басмачи, где находится их оружие, и это поведет к скорейшему концу басмачества, к установлению мира, порядка и честной жизни» [83].

Разумеется, не все духовенство и не все влиятельные лица племен столь активно поддерживали борьбу с басмачеством. Высшие, наиболее реакционные слои продолжали вести подрывную работу против Советской власти. И тем не менее выступление части духовенства и авторитетных представителей племен против басмачества свидетельствовало о том, что контрреволюция, в том числе и главари банд, теряли опору внутри племен.

Ибрагим-бек и его хозяева за рубежом все еще не хотели складывать оружия, хотя и оказались вынуждены временно прекратить вооруженную борьбу. Они вновь изменили тактику, вступив, как уже не раз в таких случаях бывало, в переговоры с Советскими органами власти. Но переговоры не дали результатов. Тактика проволочек обозначилась на первых же встречах, на которых Ибрагим-бек предъявлял необоснованные требования. То он требовал отложить капитуляцию на год, то не соглашался с составом делегации и т. д. Снова начались военные действия.

11 февраля 1924 г. сводные отряды нанесли Ибрагим-беку еще один удар. Басмачи потеряли в этом бою 80 человек. В последующие дни часть басмачей добровольно сложила оружие.

Ибрагим-бек скрылся в горах. Он посылал мелкие группы в разбойничьи набеги на кишлаки, продолжал терроризировать население.

В апреле 1924 г. на территории Средней Азии действовало не более 3 тыс. басмачей, из них на территории Бухарской Республики — около 2200[84]. К лету 1924 г. Ибрагим-бек снова собрал отряд в 600 человек из Локая, Душанбе и Бабатага[85]. Главные силы отряда находились в районе кишлака Аул-Киик. Басмачи рыскали в горах, поджигали посевы, забирали у дехкан хлеб и скот, расправлялись с «непослушными», но избегали столкновений с частями Красной Армии и отрядами народных добровольцев. Однако им не всегда удавалось уходить от преследования. В бою с эскадроном 10-го кавалерийского полка банда Ибрагим-бека потеряла 30 человек убитыми и 50 ранеными. После этого Ибрагим-бек перебазировался в Арал-Тугай. Туда направился сводный дивизион 66-го полка и один эскадрон 65-го кавалерийского полка, в котором преобладали новобранцы. Ибрагим-бек надеялся этим воспользоваться и решил вступить в бой. Однако «неопытные» красноармейцы дрались с подъемом, мужественно. Басмачи не выдержали кавалерийской атаки и обратились в бегство. Это боевое столкновение обошлось Ибрагим-беку в 50 человек убитыми. В числе погибших оказался начальник его личной охраны Сакиз-батыр.

С учетом сложившейся обстановки Бухарская Коммунистическая партия 25 мая 1924 г. приняла решение об упразднении ревкомов и создании органов Советской власти на всей территории Восточной Бухары.

Главные силы басмачей сосредоточивались в это время в районе Куляба. Маневрируя в сложных горных условиях, басмачи избегали фронтальных столкновений и были трудноуловимы. Для их ликвидации командование направило прославленную в боях кавалерийскую бригаду во главе с героем гражданской войны Н. Д. Томиным.

В июне 1924 г. 300 басмачей курбаши Акбартугсабо напали на штаб бригады, располагавшийся в Кулябе. Небольшая штабная охрана смело вступила в схватку и стойко обороняла крепость, в которой располагались штабные подразделения. В упорном бою басмачи потеряли 170 человек убитыми и ранеными и отступили.

Летом 1924 г. основные силы басмачей в Кулябском вилояте были разбиты. Оставшиеся мелкие группы все еще продолжали нападать на караваны, небольшие воинские гарнизоны, совершать набеги па кишлаки.

Некоторому оживлению бандитизма в Восточной Бухаре способствовала засуха. Здесь голодало 71,7 тыс. человек. Часть голодающего населения в отчаянии уходила к басмачам, занималась грабежом.

Для организации борьбы с бандами на территории Средней Азии в сентябре 1924 г. были созданы центральное, республиканские и областные постоянные совещания по борьбе с басмачеством. Совещаниями руководили председатели исполкомов, а их членами являлись ответственные секретари партийных органов, командир и комиссар воинского соединения, находившегося на территории республики или области, начальник ГПУ, заведующий фин-органами, руководитель рабоче-крестьянской инспекции и прокурор. Центральное совещание по борьбе с басмачеством находилось в Ташкенте. Его возглавлял председатель Среднеазиатского бюро ЦК РКП (б), заместителем являлся председатель Совнаркома Узбекистана. Позднее совещания стали называться комиссиями по борьбе с басмачеством.

Был взят курс на тесную координацию всех сил и средств для борьбы с басмачеством. Все шире развертывалась работа по разложению басмаческих групп и склонению их к добровольной сдаче.

Одновременно не прекращались и боевые действия против тех банд, которые продолжали терроризировать и грабить население.

В ответ на принятые Советской властью меры вдохновители и организаторы контрреволюционных выступлений, стремясь гальванизировать басмачество на советской территории, с декабря 1924 г. начали новую переброску крупных групп из-за рубежа. Только пограничники пикета Куи-Кара-Комар дважды вступали в бой с басмачами, пытавшимися прорваться на советскую территорию.

С 15 по 23 декабря 1924 г. на территорию Каршинского района проникло 350 басмачей, которые развернули террористическую деятельность против активистов, партийных и советских работников и дехкан, сочувствовавших Советской власти.

В конце декабря 1924 г. Ибрагим-бек сам опять прибыл в Локай. Ему вновь удалось собрать под свое начало почти всех курбаши Восточной Бухары. В общей сложности их насчитывалось до 1000 человек.

Группы формировались своеобразным путем. Не доверяя дехканству, главари делили басмачей на добровольцев из числа зажиточных и явно враждебных Советской власти элементов (это была их опора) и аскеров, мобилизованных насильно[86].

Среди аскеров немало было таких, которые не только не хотели примыкать к басмачам, но и стремились использовать свое вынужденное пребывание в банде для ее разложения, и при случае покидали басмаческие становища.

Ибрагим-бек старался повысить среди басмачей организованность и дисциплину. Всех басмачей, заподозренных в недостатке жестокости или в чем-то провинившихся, направляли в специальный («штрафной») отряд. Вводился списочный учет басмачей, конского состава, вооружения, боеприпасов и снаряжения. Устанавливалась целая система подчинения мелких курбаши более крупным. Налаживалась осведомительная служба, для которой привлекались чиновники бухарского эмирата и реакционное духовенство.

Для грабежа населения (под видом сбора различных податей и налога) выделялись специальные группы. Если население отказывалось платить так называемые налоги, применялась сила. «Сборщики налогов» подчинялись лично Ибрагим-беку. Такая система позволяла ему держать под своим контролем награбленное и использовать его в целях личного обогащения, а также для содержания бывшего бухарского эмира с его окружением.

О постоянном руководстве басмачами на территории Советской Средней Азии из-за рубежа свидетельствуют письма, захваченные у Ибрагим-бека. В них давались установки, как действовать, сообщалось о назначениях, повышении в должностях и т. д.[87] В свою очередь басмачи переправляли за границу собранные ими шпионские сведения.

В этой переписке, относящейся к 1925 г., есть много фактов, свидетельствующих о том, что некоторые племена и роды в полном составе выступали против басмачества. Загнанные насильно в банды, дехкане совершали массовые побеги.

В письме Ибрагим-беку курбаши Темир сообщал, что он не может доставлять продукты, так как в районе реки Кафирниган все басмачи разошлись по домам, «население стало ненадежным, поймают и свяжут аскеров»[88].

Находившиеся за границей муллы писали Ибрагим-беку и его курбаши: «…Некоторые люди присоединились к вам и снова отпали от вас, просим, чтобы вы сообщали, кто эти люди, и согласно шариату означенные жители будут объявлены безбожниками на основании шариата и тем же шариатом будут осуждены на смерть» ^4в.

В сложившихся условиях Ибрагим-бек принимал отчаянные меры, чтобы спасти басмаческие формирования. Он стремился оказать на население психологическое давление, заставить его поверить в силу басмачей. С этой целью он отдал курбаши распоряжение активизировать диверсионную деятельность, «разрушать телеграфные линии, поджигать склады и т. д.» [89]. Одновременно Ибрагим-бек организовал специальные группы, которые направлялись в аулы и кишлаки для проведения антисоветской пропаганды и осуществления террора против непокорных.

В первых числах января 1925 г. Ибрагим-бек совершил новый рейд в долину Сурхана, в районы Шерабада и Байсуна. Но, по его признанию, перед ним стояли главным образом разведывательные цели. Вожаки басмачества лишний раз убедились во враждебном отношении трудового населения. Дехкане в короткое время создали добровольческие отряды. Всего за пять дней в одной Гиссарской долине было сформировано четыре добровольческих отряда общей численностью 400 человек. Один отряд в 100 человек создали дехкане племени Исанходжа.

В результате действий банд затруднялось восстановление нормальной жизни в плодородных Гиссарской и Вахшской долинах. Басмачи нанесли колоссальный ущерб экономике Таджикистана. Об этом красноречиво говорят такие цифры: с 1919 по 1925 г. количество овец уменьшилось с 5 млн. до 120 тыс., коз — с 2,5 млн. до 300 тыс. Постоянные опустошительные набеги басмачей вынудили население ряда районов, где концентрировались банды, покинуть обжитые места. За это же время численность населения в зонах активного действия басмаческих банд значительно сократилась, а в отдельных районах практически его не стало, все ушли туда, где позиции Советской власти были прочными. Так, в Курган-Тюбинском районе из 36 кишлаков осталось 5, в Гиссарском районе из более чем 7 тыс. — лишь 6 дворов.

Зимой 1925 г. шел процесс активной сдачи басмачей органам Советской власти, особенно в районах Кашкадарьи и Сурхандарьи. Разложению басмачества способствовали проводимые Советским правительством земельноводные мероприятия в пользу дехкан, что вызвало среди басмачей заметную тягу к мирному труду. Аскеры требовали роспуска по домам на сельскохозяйственные работы. Опасаясь окончательного развала банд, отдельные курбаши вынуждены были временно отпускать басмачей по кишлакам.

Но, как и раньше, приход с повинной ряда басмачей не означал их искреннего раскаяния. Пользуясь амнистией и гуманными законами Советской власти, часть из них перешла на легальное положение, чтобы выиграть время, уладить родовую и племенную вражду, а затем, выбрав удобный момент, вновь развернуть борьбу против Советской власти.

Многие сдавшиеся органам Советской власти басмачи хранили при себе оружие, в том числе пулеметы, в ряде мест продолжали собирать различные подати с населения в свою пользу, поддерживали связи с укрывшимися в горах курбаши.

Так, например, курбаши Берды-Дотхо использовал переговоры о сдаче советским органам для того, чтобы запастись продовольствием и подготовить басмачей к новым налетам. Это лишний раз свидетельствовало о хитрости и коварстве басмаческих вожаков, требовало от трудящихся масс, партийных, советских органов, командиров и красноармейцев постоянной бдительности и высокой боевой готовности.

ЦК РКП (б) продолжал внимательно следить за ходом классовой борьбы в Средней Азии. Политбюро Центрального Комитета РКП (б) 27 января 1925 г. вновь рассмотрело вопрос о басмачестве, утвердило разработанные Среднеазиатским бюро ЦК РКП (б) меры по ликвидации банд и вместе с тем указало на необходимость более решительных действий против басмачества в Восточной Бухаре. Для этого имелись более благоприятные условия, чем в предыдущие годы. Численность банд теперь значительно уменьшилась. Национально-государственное размежевание и создание Таджикской АССР со столицей в Душанбе обеспечивало решение многих социально-экономических и политических проблем с учетом особенностей края.

Меры по усилению охраны государственной границы сковывали силы зарубежных и внутренних басмачей. Однако в те годы еще не было таких средств, которые бы обеспечивали плотное и надежное ее прикрытие в сложных условиях горной местности. Басмачи находили лазейки и переправляли Ибрагим-беку оружие, боеприпасы и людей.

Получив подкрепление в живой силе и вооружении, Ибрагим-бек возобновил боевые действия весной 1925 г. 18 апреля 1925 г. Революционный комитет Таджикской АССР объявил республику на военном положении[90].

Весной 1925 г. была проведена ударная координированная кампания по борьбе с басмачеством в Таджикистане, которая гибко сочетала экономические, политические, административные и военные методы. Как всегда, такая кампания сопровождалась усилением политической работы в массах.

Проводились, например, открытые судебные процессы над главарями шаек. Они раскрывали подлинное лицо басмачества, разоблачали чуждые и враждебные народу взгляды, пропагандировавшиеся организаторами басмаческих банд.

Вновь создавались массовые добровольческие отряды, которые совместно с отрядами добровольной милиции сыграли большую роль в разгроме басмачей. Они дрались стойко и мужественно. Широкую известность среди добровольческих формирований получил отряд кишлака Мингачар Гиссарского района, насчитывавший 50 человек. Под руководством Ю. Сахибпазарова он наводил страх на бандитов. Сопровождая караван с продовольствием, отряд Сахибназарова вступил в бой с несколькими группами басмачей, пытавшимися захватить народное добро. Трое суток караван шаг за шагом продвигался вперед, отбивая непрерывные атаки врага. Груз был в полной сохранности доставлен к месту назначения.

Зверства и грабежи породили у населения такую ненависть к басмачам, что нередко во время отхода банд жители кишлаков, вооружившиеся чем попало, вступали в бой, а затем вместе с красноармейцами преследовали их.

В результате весенней кампании 1925 г. количество банд на территории Таджикистана к концу мая сократилось до 31 с общей численностью немногим более 400 человек. Они уходили в горы и в глубь песков. Заметнее стала проявляться межплеменная и межродовая борьба между курбаши и рядовыми басмачами. На этой почве продолжалось дробление банд на более мелкие.

Партийные и советские органы принимали меры по оказанию помощи дехканству в связи с неурожаем 1924 г. По решению правительства снижались налоги, а в некоторых районах, где положение было наиболее бедственным, население вовсе освобождалось от налога и ему оказывалась необходимая материальная поддержка: выделялась семенная ссуда, создавались специальные комиссии по проведению посевной кампании, осуществлялись работы по восстановлению арыков и благоустройству кишлаков. Огромная работа была проведена по оказанию помощи голодающим в Локайском, Кулябском и Гармском вилоятах, как наиболее пострадавшим от засухи и басмаческих грабежей.

Местные партийные и советские органы организованно переселяли часть дехкан в плодородные районы, на земли бывших баев. Не ослабевала массово-политическая работа. В кишлаках проводились митинги, делались доклады для трудящися о задачах и достижениях Советской власти, о целях басмаческих банд и их подлинных зарубежных контрреволюционных руководителей и вдохновителей. Советское правительство выделило Таджикистану крупные дотации, сняло с республики все недоимки по сельскому хозяйству.

2 июня 1925 г. на пленуме Среднеазиатского бюро ЦК РКП (б) вновь рассматривался вопрос о состоянии борьбы с басмачеством. Пленум наметил дополнительные мероприятия по завершению разгрома басмачей, указал на необходимость работы среди духовенства с целью отрыва его от басмачества.

Почти ежедневно одиночки и мелкие группы басмачей приходили с повинной[91]. Только за первые 10 дней июня 1925 г. добровольно сдались советским властям 142 человека, из них 10 курбаши.

Трудящиеся часто направляли своих делегатов в банды с требованием сдачи советским властям, по своей инициативе задерживали появлявшихся в кишлаках басмачей.

Укреплялась связь дехкан с Красной Армией и пограничниками. Красноармейцы и пограничники не только защищали население от грабежа, террора и насилия, но и помогали ему в благоустройстве кишлаков, сельскохозяйственных работах, участвовали в политической работе и т. д.

Уже к концу мая 1925 г. во многих внутренних районах Средней Азии крупных басмаческих групп практически не было. В Самаркандской области, например, сохранялись лишь мелкие группы (два — четыре человека), которые скрывались по кишлакам, лишь время от времени давая о себе знать отдельными террористическими актами и грабежами.

Более сложным оставалось положение в пограничных районах Таджикистана. Но и здесь не прекращалась добровольная сдача басмачей советским властям. Отдельные курбаши даже публично раскаивались перед населением в своих злодеяниях. Так, курбаши Халар-бек на многолюдном митинге просил у дехкан прощения и пощады и дал торжественную клятву искупить свою вину активной помощью Красной Армии.

В июне 1925 г. в кишлаке Норы добровольно сдался советским властям курбаши Аб драим с 12 рядовыми басмачами [92]. А вскоре его примеру последовали помощник Ибрагим-бека Мулла-Турды, пулеметчик Ибрагима Мул-ла-Кенджа и многие другие [93].

К концу июня 1925 г. почти полностью были очищены от басмаческих банд Душанбинский, Кафирниганский, Файзабадский и еще ряд районов. В донесении командования Туркестанского фронта от 7 июля 1925 г. об обстановке в Таджикистане говорилось: «…Борьба с шайками на всех участках Таджикистана идет успешно. Настроение бойцов хорошее… Дехканство все активнее втягивается в борьбу с басмачеством, путем организации добровольных мусульманских отрядов — палочников, выполняющих большую работу по розыску банд и моральному воздействию на шайки… Под натиском военного нажима, а также экономических и политических мероприятий басмаческие шайки деморализованы… сдача басмачей и отдельных курбаши продолжается» [94].

Схватки с басмачами проходили почти исключительно в приграничных районах. В отдельных случаях бои на границе принимали затяжной характер, длились от 5 до 11 часов[95].

Но чем безнадежнее становилось положение контрреволюции, тем более усиливался террор последних басмаческих банд против трудящихся, активно поддерживавших Советскую власть. В мае 1925 г. в районе Кафирнигана басмачи расстреляли нескольких жителей, в районе Явана зарубили двоих дехкан и троих аксакалов. По приказу Ибрагим-бека были расстреляны аксакалы и курбаши, решившие отказаться от борьбы против Советской власти[96].

Для совершения террористических актов Ибрагим-бек сформировал специальные небольшие группы из уголовных преступников. В июне 1925 г. он приказал создать засады и заслоны, чтобы предотвращать уход басмачей из банд.

Басмачи зверски расправлялись с ранеными и взятыми в плен красноармейцами. В июле 1925 г. группа пограничников численностью в 14 человек под командованием Ситникова вступила в бой с бандой в 100 басмачей. Окруженные пограничники дрались до последнего патрона. Часть из них погибла в неравной схватке, некоторые были ранены. Прибывший на помощь пограничный эскадрон обнаружил на поле боя 14 изуродованных тел. Басмачи глумились над мертвыми, замучили раненых [97].

В летние месяцы 1925 г. участились поджоги хлебов. Лишь в Караулинской долине басмачи выжгли более 600 га зерновых. Большие площади зерновых они уничтожили в Локае. Террор распространялся не только на тех, кто активно поддерживал Советскую власть, но и на все население. Расстреливали, вырезали мужчин, женщин и детей. В одном из кишлаков басмачи Берды-Дотхо сожгли 250 кибиток и зарубили 238 жителей, в том числе 56 женщин и 106 подростков. Поводом для расправы послужил отказ населения пустить басмачей в кишлак и дать им продовольствие[98].

В районе Шахрисабза по приказу того же Берды-Дотхо население кишлака было загнано в мечеть, где на виду у присутствующих басмачи зарубили восемь человек[99]. В кишлаке Беш-Булак басмачи сожгли 30 кибиток, уничтожили собранное зерно, зарубили трех дехкан, а двух мужчин и двух грудных детей бросили в горящий костер[100].

Это поставило командование Красной Армии перед необходимостью организовать охрану кишлаков в районах, где бандиты действовали наиболее активно.

Комиссия по борьбе с басмачеством при Среднеазиатском бюро ЦК РКП (б) в своем решении от 30 июля 1925 г, записала, что основной и главной задачей на осенне-зимний период является организация охраны порядка и личной безопасности граждан, а также преследование так называемых кадровых басмаческих шаек и их уничтожение. Особое внимание обращалось на закрепление достигнутых успехов в районе Душанбе и в Локае, на усиление борьбы с бандитскими формированиями в пограничных районах Таджикистана, а также в Сурхандарьинской и Кашкадарьинской местностях.

Наряду с боевыми отрядами добровольцев создавались отряды самоохраны из дехканства. Вместе с тем укреплялись органы милиции, которые активно включались в борьбу с басмачеством.

Органы Советской власти усилили контроль за сбором различных налогов, чем лишили басмаческих главарей возможности заниматься незаконными поборами с населения. Для активного привлечения трудящихся к контролю — за деятельностью местных органов повсеместно учреждались рабоче-крестьянские инспекции и комиссии содействия им.

Партийный и советский аппарат на местах, политорганы Красной Армии и пограничных войск постоянно вели политико-массовую работу среди населения. Широко поощрялись дехкане за активную поддержку мероприятий, проводимых Советской властью, и участие в борьбе с басмачеством.

В районы, где испытывалась нехватка продуктов питания, увеличивался их подвоз, выделялись семена для посева. Принимались меры по развитию кустарной промышленности, совершенствовались средства связи, пути сообщения. Изыскивались возможности для ускорения строительства железной дороги между Термезом и Душанбе.

Тем временем Ибрагим-бек, получив новые подкрепления из-за рубежа и частично за счет внутренних контрреволюционных сил, намеревался развернуть активные действия к осени 1925 г. В это время в его подчинении имелось примерно 12 групп, общей численностью около 400 человек.

Части Красной Армии, пограничные войска, добровольческие отряды провели успешный рейд по поиску и ликвидации отдельных басмаческих шаек. В ходе рейда они основательно потрепали группировки Ибрагим-бека и Хурам-бека в горном районе Бабатага и Сурхандарьи.

В Сурхандарьинском районе в течение нескольких дней пришли с повинной вместе с курбаши три группы басмачей (53 человека) [101].

Ряд банд был ликвидирован на территории Узбекистана, в том числе шайки Саид-Мурата и Турды-бая, которые продолжительное время скрывались в горах Каратау. После этого террористические действия басмачей на территории Узбекистана резко сократились.

Новые поражения басмаческих формирований способствовали дальнейшему процессу их разложения не только на советской территории, но частично и за рубежом. По данным на 22 октября 1925 г., на среднеазиатском участке государственную границу перешли и добровольно сдались советским властям около 4 тыс. человек (басмачи с семьями).

Но Ибрагим-бек по-прежнему получал из-за рубежа оружие, боеприпасы и обмундирование. В конце 1925 г., например, брат бывшего эмира Бухары направил Ибрагим-беку крупную партию снаряжения и боеприпасов. Стан Ибрагим-бека часто навещали агенты английских специальных служб, которые проводили конкретные инструктажи, привозили деньги, разрабатывали способы доставки оружия, экипировки. Только в конце сентября и начале октября 1925 г. на стоянках басмачей побывало четыре английских разведчика [102].

Пограничники и местное население проявляли высокий героизм в борьбе с басмачами. 8 января 1926 г. перешла границу хорошо вооруженная банда из 60 человек, которую обнаружила группа пограничников в составе пяти человек. Старший группы красноармеец Прыщенко немедленно направил на заставу бойца с донесением. Своевременное сообщение обеспечило прибытие еще двух групп по семь человек каждая. Командование объединенными группами принял помощник начальника заставы по политической части Сафонов. Басмачи не выдержали натиска и бежали в горы, оставив на поле боя более 20 убитых.

В начале 1926 г. численность басмачей в Средней Азии по сравнению с осенью 1925 г. еще более сократилась. На 1 сентября 1925 г., по неполным данным, в Средней Азии насчитывалось немногим более тысячи басмачей (70 — в Туркмении, более 500 — в Узбекистане и более 450 — в Таджикистане)[103]. На 22 февраля 1926 г. на территории Средней Азии их находилось всего немногим более 430 человек (70 — в Туркмении, менее 60 — в Узбекистане и более 300 — в Таджикистане) [104].

Но, как отмечалось на заседании комиссии по борьбе с басмачеством, проходившем 20 января 1926 г., оставшиеся банды еще представляли определенную опасность. Их численность могла даже несколько увеличиться, поскольку продолжала сохраняться социальная база басмачества в лице представителей привилегированных слоев населения.

В Таджикистане большинство басмачей во главе с Ибрагим-беком сосредоточилось на левом берегу Сурхандарьи. В эти же районы перебрался вожак кашкадарьинско-го басмачества Берды-Дотхо. В начале 1926 г. среди населения стали распространяться слухи о предстоящей встрече всех главарей в целях объединения оставшихся басмаческих групп под руководством Салим-паши. Одновременно Ибрагим-бек отдал распоряжение своим прислужникам из среды реакционного духовенства и родо-племенной знати об усилении антисоветской агитации.

Среднеазиатское бюро ЦК ВКП(б), ЦК КП Узбекистана и партийная организация Таджикистана признали необходимым решительным образом ликвидировать остатки банд на территории Советской Средней Азии. С этой целью весной и летом 1926 г. в Восточном Таджикистане была подготовлена и проведена комбинированная кампания по борьбе с басмачеством. По решению партийных и советских органов начали дополнительно формироваться национальные части Красной Армии и отряды добровольцев, укреплялась государственная граница, особенно на речных участках. Воинские части, действовавшие против басмачей, пополнялись партийными и советскими работниками для политической работы среди населения и принятия мер по укреплению местных органов власти в районах, где продолжали орудовать басмачи.

Главными ударными силами в период кампании являлись 8-я отдельная Туркестанская кавалерийская бригада в составе 82- и 84-го кавалерийских полков, 3-я стрелковая дивизия и 7-я кавалерийская бригада. Активное участие в ней приняли пограничники.

Всей операцией руководил прославленный полководец, герой гражданской войны С. М. Буденный, являвшийся в то время членом Реввоенсовета СССР, и командующий Туркестанским фронтом[105] К. А. Авксентьевский.

Началась и проводилась операция на широком фронте с тем, чтобы сковать басмаческие шайки и не дать им возможности бежать за границу.

Ибрагим-бек, зажатый со всех сторон, ночью 21 июня 1926 г. под охраной 24 басмачей сумел бежать в Афганистан. Скрылся за рубежом и Хурам-бек.

В результате ударной кампании основные силы басмачей были ликвидированы. Если к началу операции в Средней Азии насчитывались 73 мелкие банды, то к 1 сентября 1926 г. осталось всего 6 банд.

В течение 1924–1927 гг. продолжали свою деятельность некоторые главари басмаческих банд в Туркмении. Особую активность проявлял Джунаид-хан.

Потерпев сокрушительное поражение в 1924 г., он скрылся в песках. Растеряв большинство своих нукеров и курбаши, возвратившихся к мирному труду, Джунаид, казалось, понял бесперспективность дальнейшей борьбы. Он вступил в переговоры с советскими властями и сдался.

I Всетуркменский съезд Советов (февраль 1925 г.), движимый стремлением скорее покончить с вооруженными действиями и сосредоточить все силы на восстановлении и подъеме народного хозяйства, амнистировал Джунаид-хана.

Но вскоре выяснилось, что Джунаид-хан, вернувшийся в Каракумы, не сложил оружия. Злобный хищник, недавний властелин Хивы, не мог примириться с поражением, с новой жизнью, властно вторгавшейся в самые отдаленные уголки Туркмении. Джунайд по-прежнему поддерживал связи с английской разведкой, с контрреволюционной эмиграцией, сколачивал новые басмаческие отряды, распускал слухи о том, что со дня на день капиталистические государства нападут на СССР.

19 сентября 1927 г. он поднял мятеж против Советской власти. В первые же дни стало ясно, что население Ташаузского округа, особенно земледельческой его части, не только не поддержало Джунайда, но и активно включилось в борьбу против басмачей. Успешно продолжался сбор сельхозналога. Население добровольно доставляло частям Красной Армии фураж и продовольствие.

Во многих аулах (Ходжа-Кумбет Тахтинского района, № 3 Куня-Ургенчского района и др.) создавались добровольческие отряды, принимавшие непосредственное участие в борьбе с шайками Джунайда. ЦИК и Совнарком Туркмении объявили Джунаид-хана вне закона.

В боях с Джунайдом отличились бойцы Аннамурад Сарыев, Оразмамед Тачмамедов, Сергей Щербаков, Гарип Назаров, Кара Баймурадов и др.

Итог борьбы был закономерен и неизбежен. Отряды джунаидовцев потерпели поражение. Сам Джунаид-хан бежал за границу. Там он продолжал свою антинародную деятельность, готовясь к новым авантюрам.

В 1924–1927 гг. в Туркмении действовали и другие басмаческие главари. Эти малые «джунаиды» и «джунаидики» то и дело совершали набеги, убивая и грабя, скрываясь затем за рубежом. Вот несколько примеров.

23 августа 1924 г. молодые жители хорезмских аулов на двух каюках направились по Амударье в различные города на учебу. В районе Ходжейли в зарослях камыша басмачи Дурды-Клыча устроили засаду. Как только первый каюк с 30 курсантами поравнялся с местом, где притаилась банда, басмачи открыли огонь по безоружным пассажирам, захватили каюк, подтянули его к берегу. Часть курсантов во время обстрела бежала в заросли. Оставшихся басмачи схватили. 16 юношей, активно участвовавших в установлении Советской власти, они подвергли издевательствам и пыткам, а затем связали веревкой и столкнули в воду. 26 августа басмачи схватили еще восемь курсантов и семерых зверски замучили — лишь одному удалось бежать.

Басмачи расправлялись с курсантами на виду у их жен и детей, ехавших вместе с ними.

Когда от курсанта, сумевшего бежать, стало известно о действиях банды, комсомольцы и молодежь города Ташауз экстренно сформировали добровольческий отряд и двинулись к Ходжейли. В непродолжительной схватка они разгромили басмачей, а оставшихся в живых курсантов, женщин и детей освободили. Дурды-Клыч бежал в Каракумские пески.

Спустя почти год, 14 августа 1925 г., 1-й эскадрон 83-го кавалерийского полка 8-й кавалерийской бригады проводил операцию по поиску группы Дурды-Клыча, предпринимавшей из Каракумов грабительские вылазки в аулы.

В ходе операции эскадрон захватил нескольких басмачей. Среди пленных оказался брат Дурды-Клыча — Таган Дурды. Он лично участвовал в зверской расправе над хорезмскими курсантами. Вместе с другими басмачами, совершившими не одно злодеяние против Советской власти и мирных граждан, Таган Дурды понес заслуженное наказание.

К октябрю 1925 г. на территории Туркмении деятельность банд практически прекратилась. Лишь изредка наспех собранные мелкие шайки совершали грабежи населения или отдельные террористические акты. Но вскоре обстановка на советско-иранской границе осложнилась в связи с восстанием некоторых туркменских племен, проживавших в Иране. В районе Атрека для борьбы с восставшими сосредоточились войска иранской армии[106], крупные силы которой (до 200 человек) часто нарушали границу.

Стремясь предотвратить возможные пограничные инциденты между СССР и Ираном, советские и иранские представители провели в декабре 1925 г. совещание, на котором договорились о назначении пограничных комиссаров по урегулированию спорных вопросов. Но басмачи пытались использовать создавшееся тревожное положение.

И мая 1926 г. банда басмачей напала на один из пограничных постов в песках Каракумов. Начальник поста Нестеров с 13 бойцами принял неравный бой, личным примером воодушевляя пограничников. Особый героизм проявил пулеметчик Баранник. Метким огнем он не раз заставлял басмачей отступать с большими потерями. За мужество и отвагу, проявленные в этом бою, начальник заставы Нестеров и красноармеец Баранник были награждены орденами Красного Знамени[107].

Освобождение территории Советской Средней Азии от басмаческих банд еще не означало полной ликвидации басмачества. Контрреволюционные силы, концентрировавшиеся в приграничных районах Афганистана и Ирана, а также басмачи, бежавшие за границу, могли создать новые шайки. Часть банд в среднеазиатских республиках ушла в подполье и при определенных условиях могла вновь активизироваться. В октябре 1926 г., т. е. после очищения советской территории от басмаческих банд, бандитизм, особенно в районах Хорезма и Ташауза, вновь значительно оживился. Банды занимались главным образом грабежом. Их численность была невелика (в Хорезмском оазисе — 57 человек, в Мервском — до 100 и в районе реки Вахш — 13 человек), но они были связаны с зарубежным басмачеством. Поэтому партийные, советские органы, командование Красной Армии и пограничных войск поддерживали необходимую боевую готовность добровольческих отрядов и воинских частей, обращали большое внимание на воспитание бдительности как среди военнослужащих, так и среди местного населения. Борьбу с оставшимися группами продолжали вести местные исполкомы и пограничники. ОГПУ вошло в Совет Труда и Обороны СССР с предложением об усилении охраны границы, особенно в малообжитых районах. Советское правительство в конце 1926 г. выделило средства для укрепления рубежей Средней Азии.

Оздоровлению обстановки на среднеазиатской границе способствовал ряд новых соглашений и договоров, заключенных с Афганистаном и Ираном в 1926 и 1927 гг. С лета 1925 г. велись переговоры представителей СССР и Ирана о заключении договора, цель которого состояла в дальнейшем укреплении дружественных отношений между двумя странами. 1 октября 1927 г. наркоминдел СССР Г. В. Чичерин и иранский министр Али Голи-хан Ансари поставили свои подписи под договором о гарантии и нейтралитете. Договор от 1 октября 1927 г. подтверждал советско-иранский договор 1921 г. и вместе с тем расширял возможности для дальнейшего развития добрососедских отношений на равноправных началах.

Благоприятно развивались и советско-афганские отношения. СССР и Афганистан 31 августа 1926 г, заключили договор о нейтралитете и взаимном ненападении. В связи с тем, что на афганской территории находилось большое количество контрреволюционных эмигрантов, в советско-афганском договоре указывалось, что договаривающиеся стороны должны воздерживаться от всякого вмешательства во внутренние дела, а также препятствовать на своих территориях всякой деятельности, направленной против другой страны.

Но при всей лояльности по отношению к Советскому Союзу, Афганистан в те годы не в силах был создать в своей пограничной полосе обстановку, препятствующую налетам басмачей на советскую территорию, так как не имел необходимых вооруженных сил.

Контрреволюционная эмиграция, учитывая социальнополитические и экономические трудности в Афганистане, продолжала использовать его территорию в качестве базы для антисоветской деятельности.

Только с 3 сентября 1926 г. по 7 января 1927 г. басмаческие группы, сформированные за рубежом, 21 раз вторгались на советскую территорию. 3 сентября 25 басмачей ограбили жителей станции Равнина. 29 сентября 59 басмачей напали на топографическую партию, убили геолога, захватили имущество и вновь скрылись за границу. 5 октября зарубежная банда из 70 человек разграбила кишлак Чепек-Яб. 19 октября 100 всадников прорвались из-за границы, ограбили население кишлака Лямбе и скупочный хлопковый пункт. 4 декабря 200 басмачей вторглись в Иолотанский район.

Советский Союз не мог, конечно, проходить мимо фактов грабежей и насилий, чинимых в отношении советских граждан зарубежными басмачами. В ноябре 1926 г. Наркоминдел СССР сделал представление министру иностранных дел Афганистана о принятии необходимых мер по пресечению действий банд против республик Средней Азии с афганской территории.

По этому и другим заявлениям афганское правительство принимало меры, по, как уже указывалось, в связи со сложной обстановкой внутри страны, они были недостаточно эффективными. Действия зарубежных банд, направленные против советских республик Средней Азии, то прекращались, то вновь активизировались.

В декабре 1927 г. группа пограничников в 20 человек под командованием Антонова встретилась с группой в 70 человек, пытавшейся возвратиться за границу. Несколько часов пограничники вели неравный бой. Имея заметное численное превосходство, басмачи неоднократно атаковали группу Антонова. Но ни одна из атак не увенчалась успехом. За самоотверженность в бою пограничники Антонов, Желтенков, Гривас и Лепихов были удостоены правительственной награды — ордена Красного Знамени[108].

В январе 1926 г. 12 пограничников вели бой с 60 басмачами. И на этот раз стойкость, мужество и высокая выучка пограничников обеспечили им победу в бою. Лишь немногим басмачам удалось возвратиться в Иран^[109].

В июле 1928 г. группа басмачей во главе с Утан-беком предприняла попытку вторгнуться на советскую территорию вблизи пограничной заставы. В завязавшейся перестрелке банда потеряла половину своего состава. С ее остатками Утан-бек отступил [110]. Спустя несколько дней он вновь вторгся на советскую территорию. Для преследования и ликвидации банды 31 августа был выслан кавалерийский отряд под командованием начальника маневренной группы Масленникова. Отряд обнаружил банду в одном из горных ущелий за рекой Кафирниган. Завязался бой, который с перерывом длился более двух суток. В результате басмачи понесли большие потери и бежали за границу.

Налеты на советскую территорию временно прекратились, но антисоветские силы по-прежнему не отказались от использования зарубежного басмачества. Уцелевшие главари басмачей все еще не складывали оружия.