Конец пути

Действие третье

Стэнхоуп: Мейсон!

Мейсон: (из своего блиндажа) Да, сэр?

Стэнхоуп: Вы готовите кофе?

Мейсон: Так точно, сэр!

Стэнхоуп: Сделайте его покрепче и погорячее, Мейсон. И чтобы все было готово через пять минут. Я вас позову.

Мейсон: Слушаюсь, сэр. (Стэнхоуп снова в нетерпении меряет шагами блиндаж. По ступеням спускается полковник)

Полковник: Все готово?

Стэнхоуп: Да, сэр. (Молчание) Значит, новой информации у вас нет.

Полковник: Боюсь, что так. Поэтому рейд неизбежен.

Стэнхоуп: (после паузы) Понятно.

Полковник: Командующий бригадой говорит, что немцы то же самое предприняли вчера к югу от нас.

Стэнхоуп: Да, я слышал. Но ведь вы предлагали изменить наши планы и сделать неожиданную вылазку дальше по передовой после наступления темноты.

Полковник: Да, я действительно это предлагал.

Стэнхоуп: Ну и что на это сказал командующий бригадой?

Полковник: Он сказал, что все должно оставаться по-прежнему.

Стэнхоуп: Но ведь он должен отдавать себе отчет…

Полковник: (перебивает его) Послушайте, Стэнхоуп, я сделал все, что мог, но мне приказано представить отчет в штаб сегодня до семи часов вечера. Если мы будем ждать ночи, будет слишком поздно.

Стэнхоуп: Почему до семи часов?

Полковник: В штабе будет совещание относительно размещения резервных сил.

Стэнхоуп: Значит, это из-за ужина.

Полковник: Сегодня по всей передовой уже было несколько рейдов. Естественно, что перед завтрашним наступлением немцев в штабе хотят иметь полнейшую информацию и как можно раньше.

Стэнхоуп: А тем временем немцы наставили с десяток пулеметов на ту дыру и только ждут подхода наших ребят.

Полковник: Думайте, что хотите, но я обязан выполнять приказ.

Стэнхоуп: Почему минометчики не могли сделать хотя бы несколько дыр, чтобы немцы не догадались, в какую из них мы попробуем проскользнуть.

Полковник: Им и так потребовалось несколько часов для одной. Когда бы они успели проделать еще несколько? Теперь слишком поздно это обсуждать. Где Осборн и Рали?

Стэнхоуп: Они в окопе, осматривают все напоследок. Все равно мы не пойдем, пока не будет дымовой завесы.

Полковник: При таком ветре дым должен лечь хорошо. Я только что от минометчиков, они будут класть мины в тридцать метрах справа от вас.

Стэнхоуп: Вы останетесь здесь?

Полковник: Нет, я буду наблюдать за вами из окопа. А пленных ведите сразу сюда. Допросим их немедленно.

Стэнхоуп: Почему не в штаб?

Полковник: Немцы скорее всего ответят шквальным огнем. Я не хочу потерять пленных, пока не выужу у них информацию.

Стэнхоуп: Что ж, я прикажу привести пленных сюда. (Пауза. Полковник курит трубку, Стэнхоуп нервно ходит взад и вперед, курит сигарету)

Полковник: И нечего так нервничать. В конце концов, тут всего шестьдесят метров. Немцам придется стрелять в густой туман. Я лично надеюсь на Осборна. Он разумный офицер, да и Рали идеально подходит для броска. Надеюсь, ты подобрал им хороших солдат?

Стэнхоуп: Самых лучших. Все молодые, крепкие и отчаянные ребята.

Полковник: Вот и отлично. (Пауза) Ты прекрасно знаешь, что я все отдал бы, чтобы отменить эту операцию.

Стэнхоуп: Я знаю, сэр.

Полковник: А что, эти красные тряпки на дырах очень расстроили солдат?

Стэнхоуп: Трудно сказать. Они все обернули в шутку. Говорят, немцы указывают им дорогу.

Полковник: Вот и молодцы! (Осборн и Рали спускаются по ступеням) Ну что, Осборн, все готово?

Осборн: Да, сэр, мы готовы.

Полковник: Дымовую завесу начнем ровно в назначенный час. Вы же дадите команду идти, когда дым станет действительно густым, договорились?

Осборн: Слушаюсь, сэр.

Стэнхоуп: Мейсон!

Мейсон: Иду, сэр!

Стэнхоуп: Солдаты получили свои сто грамм, дядя?

Осборн: Да. Только что. Думаю, ром уже начинает действовать.

Полковник: Отлично. Как у них настроение?

Осборн: Вполне бодрое. (Мейсон приносит две чашки кофе и ставит их на стол) Стэнхоуп: Не хотите ли подняться к солдатам, сэр?

Полковник: Может, им не хочется никого видеть?

Стэнхоуп: Наоборот, я думаю, они будут рады услышать пару напутственных слов.

Полковник: Ну что ж, если ты считаешь, что так лучше…

Осборн: Они в центральном окопе.

Полковник: Стэнхоуп, вы идете со мной?

Стэнхоуп: Да, сэр. (Полковник мешкает слегка. Наступило неловкое молчание. Затем он откашливается и говорит)

Полковник: Ну что ж, Осборн, желаю удачи. Я уверен, что вы устроите немцам яркое представление. (Протягивает руку Осборну).

Осборн: (жмет руку полковнику) Благодарю вас, сэр.

Полковник: А вы, Рали, стрелой бросайтесь к немцам. Хватайте первого попавшегося и тащите прямо сюда. Достаточно и одного, но если попадется больше под руку, тащите всех.

Рали: (также жмет руку полковнику) Так точно, сэр.

Полковник: Если все пройдет удачно, я вас обоих представлю к Военному Кресту. (Осборн и Рали бормочут слова признательности) И запомните: самое главное — взять «языка». Кто знает, от этого может зависеть исход всей войны. (Пауза) Ну что ж, желаю удачи обоим. (Осборн и Рали благодарят. Полковник и Стэнхоуп направляются к выходу)

Полковник: (через плечо) Не забудьте вынуть все из карманов.

Рали: Да, конечно. (Идет в свой блиндаж, по пути доставая из карманов письма и документы. Стэнхоуп уже было выходит из блиндажа, но в это время его окликает Осборн)

Осборн: Эй, Стэнхоуп, подожди минуту.

Стэнхоуп: (возвращаясь) Я здесь.

Осборн: Послушай, я ничего такого ужасного не думаю, но все-таки возьми это на всякий случай. (Вынимает из карманов письмо, часы, с пальца снимает обручальное кольцо и кладет все на стол)

Стэнхоуп: Так и быть, покараулю до твоего возвращения.

Осборн: Это я так, мало ли… Если что случится, отправь все это моей жене, хорошо? (Пауза. Осборн смущенно улыбается)

Стэнхоуп: (сдвигает все предметы на столе) Ты вернешься, старина. Черт побери! Ты что, не знаешь, что я не могу без тебя?

Осборн: (смеется) Знаю, знаю.

Стэнхоуп: Кто-то же должен укладывать меня спать! (Пауза) Ладно, мы еще увидимся наверху. А в кофе добавь немного рома. Так будет лучше.

Осборн: Слушаюсь, сэр! (Стэнхоуп идет к ступеням, но медлит, прежде чем подняться)

Стэнхоуп: Эй, Осборн! Будь здоров! (На мгновение они встречаются взглядом, а потом смеются. Стэнхоуп медленно поднимается по лестнице. В блиндаже наступает тишина. Осборн набивает свою трубку, закуривает, и в это время появляется Рали).

Осборн: Времени осталось на пару затяжек.

Рали: Тогда я, пожалуй, тоже выкурю сигарету. (Роется в кармане)

Осборн: Вот, возьмите. (Протягивает Рали свой портсигар).

Рали: Получается, что я все время курю ваши.

Осборн: Ничего страшного. (Пауза). Выпьем кофейку?

Рали: Давайте. (Садятся за стол).

Осборн: А как насчет того, чтобы добавить в кофе немного рома?

Рали: Боюсь, что он затуманит мозги.

Осборн: Я буду просто кофе.

Рали: Да и я тоже.

Осборн: А ром оставим на потом. Будет чем отметить возвращение.

Рали: Прекрасная идея! (Осборн и Рали молча помешивают кофе. Когда их глаза встречаются, Рали улыбается).

Осборн: Какие ощущения?

Рали: Да так, ничего особенного.

Осборн: А у меня внутри как будто пустота.

Рали: Вот, вот, у меня тоже. А еще мне хочется зевать.

Осборн: И мне тоже. Так бывает. Все пройдет, как только начнется операция.

Рали: (с глубоким вдохом) Скорей бы!

Осборн: (смотрит на свои часы, оставленные на столе) У нас еще восемь минут.

Рали: О Господи!

Осборн: Давайте еще раз сверимся с картой. (Разворачивает карту на столе). Как только образуется густой дым, я дам команду. Вы выдвигаетесь вот сюда…

Рали: Я добегаю до немецкой проволоки, падаю ничком и жду вас.

Осборн: Не забудьте бросить гранаты.

Рали: (похлопывает себя по карману) Не забуду. Они у меня здесь.

Осборн: Как только я крикну «Пошли!», вы с солдатами бросаетесь к немцам. Я останусь лежать на бруствере их окопа и буду свистеть в свисток, чтобы вы меня не потеряли. Кидайтесь на первого попавшегося немца и тащите его ко мне.

Рали: Понятно.

Осборн: И тут же стрелой рвем назад.

Рали: Все будет кончено довольно быстро?

Осборн: Если все пройдет удачно, мы будем у себя уже через три минуты.

Рали: Так быстро?

Осборн: Да. (Складывает карту). А теперь постараемся забыть обо всем этом… (смотрит на часы) на шесть минут.

Рали: О Господи, я не могу!

Осборн: Надо постараться.

Рали: Вот будет здорово, если мы оба получим по Военному Кресту!

Осборн: Да. (Пауза) Как кофе? Сладкий?

Рали: Вполне приличный. (Пауза) Интересно, а что сейчас немцы делают там, у себя?

Осборн: Понятия не имею. Что вы любите больше — чай или кофе?

Рали: С утра предпочитаю кофе. (Пауза) А что, эти дымовые шашки — от них много шума, когда они разрываются?

Осборн: Нет, не очень. (Пауза) А мне больше нравится какао на завтрак.

Рали: Извините!

Осборн: А что тут такого? Чем плохо какао?

Рали: Да я не об этом. Я хотел сказать, извините, что все время говорю о рейде. Трудно… трудно отвлечься. Интересно, а немцы как-то отреагируют потом?

Осборн: Да уж непременно.

Рали: Обстреляют нас?

Осборн: И молвил морж:

Рали: И почему, как суп в котле «Кипит вода в морях».

Осборн: Вот теперь мы отвлеклись. (Пауза). Вы слышали что-нибудь о так называемом Новом лесе?

Рали: Еще бы! Там недалеко мой дом. Местечко называется Алэм Грин, близ Линдхерста.

Осборн: Я прекрасно знаю Линдхерст!

Рали: Симпатичный городок, правда?

Осборн: Мне он нравится больше всех городов на свете!

Рали: Мне тоже! Когда всю жизнь прожил на одном месте, испытываешь к нему особые чувства.

Осборн: Да, правда.

Рали: Прямо за нашим домом течет ручей Хайлэнд. Он очень длинный и бежит как раз через Новый лес. Однажды мы с Денисом попробовали проследить, куда же он течет…

Осборн: А я часто прогуливался в окрестностях Линдхерста.

Рали: Жаль, что мы тогда не были знакомы. Мы могли бы прогуливаться втроем.

Осборн: Да, было бы хорошо. А то я всегда бродил в одиночестве.

Рали: А вы приезжайте к нам как-нибудь.

Осборн: Благодарю. Ужасно хотелось бы!

Рали: Я показал бы вам в лесу места, о которых знаем только мы с Денисом. Это в самой чаще, где темно и сыро и где можно встретить разных забавных зверьков.

Осборн: Говорят, что где-то в этом лесу есть руины поселений, которые приказал снести еще Вильгельм Завоеватель, чтобы лес мог беспрепятственно разрастаться.

Рали: Да, я слышал. Мы с Денисом пытались их обнаружить, но безуспешно. (Пауза). Вот вы и приезжайте на поиски.

Осборн: Я их обязательно найду.

Рали: А потом в газетах напишут: «Потрясающее открытие профессора Осборна!» (Осборн смеется)

Осборн: Вообще-то я однажды действительно участвовал в раскопках римских развалин.

Рали: Где это было?

Осборн: Недалеко от моего дома в Суссексе. Там сохранилась римская дорога под названием Стейн стрит. Она прямая как стрела и тянется от побережья до самого Лондона.

Рали: Я знаю эту дорогу.

Осборн: Но много лет назад там построили другую дорогу, которая огибает холм Биньор и только за ним снова соединяется со старой римской дорогой. Так вот, тот ее кусок, которым давно не пользовались, зарос так основательно, что на нем выросли деревья.

Рали: И все равно дорогу видно?

Осборн: Да, местами.

Рали: Ее-то вы и раскапывали, да?

Осборн: Да. Мы получили разрешение на раскопки небольшого участка, и он оказался в прекрасном состоянии.

Рали: А вы нашли там что-нибудь?

Осборн: Мы нашли только подкову и одну римскую монету.

Рали: (смеется) Вот это да!

Осборн: Но копать было ужасно увлекательно!

Рали: Я думаю! (Осборн смотрит на часы) Что, уже пора?

Осборн: Еще две минуты и пойдем. Вот о чем я мечтаю, так это о том, чтобы по возвращении нас здесь ждала горячая ванна.

Рали: Да, было бы здорово. (Пауза) Зато на ужин нам приготовят что-то вкусненькое.

Осборн: Откуда вы знаете? Это должен был быть сюрприз.

Рали: Мейсон намекнул.

Осборн: Ну тогда скажу: нам с фермы Нуаель передали цыпленка!

Рали: Вот это да!

Осборн: А еще — это уж совсем роскошь — две бутылки шампанского и полдюжины сигар!

Рали: Никогда не курил сигару.

Осборн: С непривычки может и поплохеть. (Рали замечает обручальное кольцо Осборна и берет его со стола)

Рали: Это же ваше кольцо.

Осборн: Да. Я оставляю его здесь. Боюсь… боюсь потерять.

Рали: Извините… (Молчание. Рали возвращает кольцо на место)

Осборн: (встает) Ну что ж, приготовимся.

Рали: Есть! (Тоже встает)

Осборн: Кобуру надевать я не буду — просто возьму револьвер в руку, а на шею — свисток.

Рали: Понятно. (Делает то же самое). Как-то спокойнее чувствуешь себя с револьвером в руке, правда?

Осборн: Да. Есть за что подержаться, по крайней мере. (Осборн и Рали надевают каски. Осборн вынимает трубку изо рта и аккуратно кладет на стол) Жаль оставлять трубку, когда она еще не погасла.

Рали: Что поделаешь! (Пауза. Осборн снова смотрит на часы)

Осборн: Пора! (Встречается взглядом с Рали) Я рад, что мы пойдем вместе.

Рали: Правда?

Осборн: Да.

Рали: И я ужасно рад.

Осборн: Ну что, устроим немцам представление?

Рали: Устроим.

Осборн: Тогда пошли.

Рали: Есть! (Идут к лестнице. В это время из своего блиндажа появляется Мейсон)

Мейсон: Желаю удачи, сэр!

Осборн: Спасибо, Мейсон.

Мейсон: И вам удачи, мистер Рали!

Рали: Спасибо. (Осборн и Рали выходят из блиндажа. Мейсон наводит порядок на столе, забирает две кофейные чашки и выходит. Наступает полная тишина. И вдруг слышатся глухие разрывы дымовых шашек, а через секунду — пулеметные выстрелы. Сквозь дверной проем виден отблеск осветительной ракеты. Следом раздается свист и разрыв мин — сначала одной, а потом еще двух. Этот звук превращается в сплошной гул, который слегка приглушается земляными стенами блиндажа. Но вот опять слышится громкий свист и разрыв — в проеме видно, как взрывается бруствер окопа, и по ступеням катятся комья земли, а черное облако дыма рассеивается на глазах. Постепенно шум стихает, слышны только очереди пулемета, но и те прекращаются. Наверху слышатся голоса)

Стэнхоуп: Все в порядке, сэр. Спускайтесь быстрее!

Полковник: Сколько немцев?

Стэнхоуп: Один. (В это время снова слышны свист и разрыв снаряда) Вас не задело, сэр?

Полковник: Нет, все в порядке. (Стэнхоуп, бледный и изможденный, спускается по ступеням, за ним — полковник)

Стэнхоуп: (кричит наверх) Ведите его сюда, старший сержант.

Старший сержант: (сверху) Слушаюсь, сэр!

Стэнхоуп: (полковнику) Думаю, я вам не понадоблюсь, сэр.

Полковник: Да, но…

Стэнхоуп: Мне надо увидеть ребят.

Полковник: О да, конечно, идите. (Стэнхоуп направляется к выходу, уступая дорогу старшему сержанту, который ведет рыдающего юного немца. Позади идут два солдата, наставив на спину немца винтовки со штыками. Стэнхоуп выходит. Старший сержант подводит немца к столу, за которым сидит полковник. Двое солдат остаются стоять позади пленного)

Старший сержант: (успокаивает немца) Да не плачь ты, сынок, мы ничего тебе не сделаем. (Вдруг пленный паренек падает на колени и говорит на ломанном английском языке)

Немец: Мистер, не убивать… не убивать … меня!

Старший сержант: Да ты что, парень, а ну, поднимись! (Старший сержант хватает немца за воротник и ставит на ноги. Немец продолжает плакать. Полковник откашливается и говорит на ломанном немецком языке)

Полковник: Как называть твой подразделение?

Немец: Вюртемберг.

Полковник: Номер?

Немец: Двадцать.

Полковник: (записывает) Двадцатое. Когда приходить здесь?

Немец: Вчера вечер.

Полковник: (записывает) Откуда приходить здесь?

Немец: (не понимает) Где я родился?

Полковник: Нет! Из какого города вы есть перебросить на передовую?

Немец: Я… я… не говорить вам.

Полковник: Ладно, черт с тобой. (Старшему сержанту) Обыщите его.

Старший сержант обыскивает немца и находит какую-то книжечку

Старший сержант: (передает ее полковнику) Похоже на расчетную книжку, сэр.

Полковник: (рассматривает книжку) Прекрасно. (Старший сержант ощупывает другие карманы и находит бумажник. Немец выхватывает у него бумажник.)

Немец: Оставить, мистер, пожалуйста!

Старший сержант: (смущенно) Отпусти! (Вырывает их рук немца бумажник и передает полковнику)

Полковник: (просматривает содержимое бумажника) Похоже, письма. Могут пригодиться. Это все, старший сержант?

Старший сержант: (показывает находки) Какая-то веревочка, сэр, коробочка с леденцами, перочинный ножик, огрызок карандаша и кусочек шоколадки, сэр.

Полковник: Отдайте это все ему, только ножик оставьте.

Старший сержант: (улыбается немцу) Забирай, сынок.

Полковник: Так, старший сержант, отправьте его в штаб. Я потом еще раз допрошу его.

Старший сержант: Так точно, сэр! (Немцу) Пошли наверх, сынок. (Немец, успокоившись, кивает холодно полковнику, и его выводят из блиндажа. Полковник внимательно изучает расчетную книжку немца и восклицает «Прекрасно!» В это время по лестнице тяжелыми шагами спускается Стэнхоуп)

Полковник: (возбужденно) Прекрасно, Стэнхоуп! Все, что надо, мы узнали: он из двадцатой Вюртембергской дивизии. Прибыли на передовую вчера вечером. Немедленно иду звонить командующему бригадой. Он будет очень доволен. Мы можем гордиться нашим успехом, Стэнхоуп. (Стэнхоуп идет мимо полковника, бросает на него саркастический взгляд и говорит упавшим голосом)

Стэнхоуп: Как это мило, что командующий бригадой будет доволен. (Полковник в недоумении смотрит на Стэнхоупа, но тут же приходит в себя)

Полковник: Ах, да… как там наши парни? Все вернулись?

Стэнхоуп: Разве это было возможно?

Полковник: То есть, я хотел… в общем…

Стэнхоуп: Четверо солдат и Рали вернулись, сэр.

Полковник: О Господи! Мне очень жаль… Значит, шестеро… и…Осборн?

Стэнхоуп: Да, сэр.

Полковник: Мне очень, очень жаль! Бедняга Осборн!

Стэнхоуп: И все же очень мило, что командующий бригадой будет доволен.

Полковник: Не валяй дурака, Стэнхоуп! Что… что случилось с Осборном?

Стэнхоуп: Ручная граната. Пока ждал Рали.

Полковник: Очень жаль. А шестеро солдат?

Стэнхоуп: Очевидно, пулеметные очереди.

Полковник: Да, конечно же, да…то есть… (Под тяжелым взглядом Стэнхоупа полковник начинает ерзать на ящике. В это время по ступеням медленно, как во сне, спускается Рали. На его руках следы крови. Полковник оживленно)

Полковник: Молодец, Рали! Молодец, мой мальчик. Я представлю тебя к Военному Кресту. Превосходно! (Рали смотрит на полковника, пытается что-то сказать, но вдруг покачивается и чуть не падает. Полковник хватает его за руку) Присядь сюда, мой мальчик. (Рали садится на койку Осборна)Тебе надо хорошенько отдохнуть, ну а мне пора. (Идет к лестнице, на ней останавливается и оборачивается к Рали) Ты настоящий герой! (Взглянув на Стэнхоупа, уходит. В окопах снова наступает тишина. Спускаются сумерки. Время от времени вспыхивают осветительные ракеты. Стэнхоуп стоит у стола и безучастно смотрит на часы и кольцо Осборна. Постепенно он переводит взгляд на Рали, который сидит, опустив голову, и смотрит на свои ладони. Стэнхоуп медленно идет к выходу, но останавливается рядом с Рали. Рали поднимает голову, глаза их встречаются. Стэнхоуп говорит упавшим голосом)

Стэнхоуп: Может, ты бы не сидел на кровати Осборна? (Поворачивается и идет к выходу. Рали встает, слегка покачиваясь)

Рали: Извини. (Остается стоять с опущенной головой. Вдали слышен гул больших орудий).

Троттер: И что она ответила?

Стэнхоуп: Она сказала: «Прошу вас, только не в брюках» — по-французски, естественно. (Троттер и Гибберт снова покатываются со смеху)

Троттер: (кашляя и хрипя) О Господи! Боже мой!

Стэнхоуп: Тогда я встал и сказал: «Что ж, мамзель, тогда выбирайте способ сами».

Троттер: И что она выбрала?

Стэнхоуп: Ни-че-го. (Троттер и Гибберт снова смеются. Троттер вытирает слезы на щеках.)

Гибберт: А я никогда не забуду, как однажды подцепил парочку девочек и потащил их сначала в кабак.

Троттер: (подмигивая Стэнхоупу) Каков, а?

Гибберт: Мы буквально упились шампанским, и я решил прокатить их до ближайшей танцплощадки. Там мы потанцевали, добавили портвейна и еще какой-то гадости. А на обратном пути я — представляете? — заблудился. Мы оказались у чертей на куличиках, а вокруг никакого жилья. Тут эти шлюхи начали ругаться, как сапожники, и кричать, что я все это специально подстроил. Тогда я сказал им, что если они сейчас же не заткнуться, я их обеих трахну тут же на дороге и уеду.

Стэнхоуп: Вот это была мысль! Так им и надо было.

Гибберт: (хихикая) Тут они заткнулись наконец, и я на огромной скорости перепробовал все направления, а один угол обогнул вообще на двух колесах, так что у девиц волосы стали дыбом. Зато потом эти мамзели стали у меня как шелковые. (Ухмыляется и отпивает еще шампанского).

Стэнхоуп: После таких, как ты, девицам трудно угодить.

Троттер: (уже пьяным голосом) А у меня так и не было никогда никакого авто. Мы с моей старушкой пешком любили ходить. По мне — так ноги вполне хороши!

Стэнхоуп: То есть, ноги тебя вполне устраивают?

Троттер: Меня? — Да.

Гибберт: (смеется, довольный) Вот и прекрасно!

Стэнхоуп: (поднимает кружку) Предлагаю выпить за ноги — да благословит их Бог!

Троттер и Гибберт: За ноги!

Гибберт: (достает из кармана портмоне и показывает Стэнхоупу и Троттеру цветные открытки) По-моему, я вам их еще не показывал. (Передает открытки по одной Стэнхоупу и улыбается в ожидании одобрения)

Стэнхоуп: Откуда они у тебя?

Гибберт: Нравятся? Купил по случаю.

Стэнхоуп: По-моему, эта толстовата будет.

Гибберт: (заглядывает Стэнхоупу через плечо). Ну, не знаю, не знаю.

Стэнхоуп: (передает открытку Троттеру) А как тебе?

Гибберт: Ножки нравятся?

Стэнхоуп: Для Троттера — слишком худые, да, Троттер?

Троттер: Тощие!

Гибберт: (передавая Стэнхоупу еще одну открытку) Вот эта мне нравится больше всех.

Стэнхоуп: Недурна!

Гибберт: А какие откровенные глазки!

Стэнхоуп: Нормальные.

Гибберт: Кто-нибудь видел на ипподроме шоу с близнецами? Девочки просто прелесть! Видел, а, шкипер?

Стэнхоуп: Да что я, помню? Я видел сотни шоу и не помню ни одного. Ну ладно, проглатывайте свое шампанское. Эй, Мейсон!

Мейсон: Да, сэр! (появляется)

Стэнхоуп: Несите виски.

Мейсон: Есть, сэр! (исчезает)

Троттер: Ты что? Виски — на шампанское?

Стэнхоуп: А что такого? Нормально.

Троттер: Ну, не знаю, не знаю. Я — пас. Меня и так как будто насосом накачали.

Стэнхоуп: И правда, похоже.

Троттер: (пуская в потолок сигарный дым) Как бы то ни было, а цыпленок хорошо пошел, не говоря уже о пудинге. (Мейсон приносит бутылку виски)

Стэнхоуп: Мейсон, из-за вашего пудинга мистер Троттер весь раздулся.

Мейсон: Я прошу прощения, сэр, я не виноват, сэр.

Троттер: Все в порядке, Мейсон. Только остатки уберите, пожалуйста, а то я все съем, и мне будет плохо.

Мейсон: (обращается к Стэнхоупу) Сэр, хочу предупредить вас: это последняя бутылка.

Стэнхоуп: Последняя?! Да ведь мы закупили шесть, черт побери!

Мейсон: Да, правда, но пяти уже нет.

Стэнхоуп: И куда же они подевались?

Мейсон: Одну выпили в первый вечер, другую…

Стэнхоуп: Ради Бога, Мейсон, не надо так подробно. Что ж, придется довольствоваться до рассвета этой. (Обращается к Троттеру и Гибберту) Уже завтра, на рассвете…

Троттер: Хватит об этом!

Стэнхоуп: Ладно, тогда кто будет виски?

Троттер: Я — пас, мне уже некуда. Я бы выпил чайку, Мейсон.

Мейсон: Слушаюсь, сэр. (Выходит)

Стэнхоуп: Чай?!

Троттер: Да, а что? Мне хочется хорошего крепкого чайку. А пока все-таки налей-ка мне глоток виски — что-то сердечко прихватило.

Стэнхоуп: Держи! (Гибберту) А тебе?

Гибберт: Давай, я не прочь!

Троттер: (подавляя икоту) Еще чашечку чая и пойду сменю юного Рали. Жаль, что он не ужинал с нами.

Стэнхоуп: Я его звал. Говорил, чтобы спустился на часок, а старший сержант подменил бы его.

Троттер: Интересно, почему он не пришел?

Гибберт: Парень выполняет свой долг. Мне он сказал, что ему больше нравится быть наверху с солдатами, чем здесь, с нами.

Стэнхоуп: (спокойно) Это его слова?

Гибберт: Да. Я рассказал ему про цыпленка, шампанское, сигары, а он уставился на меня и говорит: «Вы что, серьезно?» Как будто мы должны были все это выбросить.

Троттер: Боюсь, что рейд подействовал на него сильнее, чем мы думали. (Пауза). Мне Рали нравится. Он отважный и сильный — как он нес немца под мышкой сквозь дым! Как ребенка!

Гибберт: А ты видел его потом? Он вошел в блиндаж и не произнес ни слова; казалось, он не понимал, где находится.

Троттер: Да ведь он еще мальчишка!

Стэнхоуп: (Гибберту) Он действительно сказал тебе, что с солдатами ему лучше, чем с нами?

Гибберт: Да, так и сказал.

Троттер: Надеюсь, он дослужится до Военного Креста. Если бы у меня был сын, я бы хотел, чтобы он был похож на него — такой же сильный и храбрый.

Стэнхоуп: Да прекратите вы наконец говорить об этом проклятом рейде!

Троттер: (удивленно) Да, но…

Стэнхоуп: Я говорю: заткнитесь!

Троттер: (смущенно) Да ладно тебе.

Стэнхоуп: Так хорошо сидели, пока вы не начали снова болтать о войне!

Троттер: Лично я не начинал.

Стэнхоуп: Вот именно ты и начал.

Троттер: Да ты сам начал.

Стэнхоуп: Тогда ты прекрати, ради Бога!

Троттер: Да ладно, ладно.

Гибберт: Я вам рассказывал когда-нибудь о девице из Сохо?

Стэнхоуп: Не помню, наверное, рассказывал.

Гибберт: (невозмутимо) Это вас развеселит. Как-то раз ходил я на танцы и возвращался домой довольно поздно…

Стэнхоуп: Вот и сейчас уже поздно. А тебе в одиннадцать идти в караул. Так что лучше пойди и поспи.

Гибберт: Да ладно. Я еще свеж, как огурчик.

Стэнхоуп: Может быть. Однако отправляйся спать.

Гибберт: Что?

Стэнхоуп: (повышая голос) Я сказал: «Отправляйся спать!»

Гибберт: Ничего не скажешь, хорошенькое завершение ужина.

Гибберт: (дерзко) Вот сам и иди спать. (Молчание. Стэнхоуп смотрит на хихикающего Гибберта)

Стэнхоуп: Что ты сказал?

Гибберт: Да я пошутил.

Стэнхоуп: Повторяю: что ты сказал?

Гибберт: Я сказал: «Вот сам и иди спать». (Стэнхоуп смотрит на Гибберта в упор. Гибберт снова хихикает)

Стэнхоуп: (кричит) Убирайся отсюда!

Гибберт: (с угрозой) Слушай, ты что…

Стэнхоуп: (ревет) Убирайся вон с моих глаз!! (Глядя испуганно на Стэнхоупа, Гибберт неслышно уходит в свой блиндаж. Наступает тишина. И вдруг слышится грозный залп орудий) Эта гнида действует мне на нервы.

Троттер: Бедняга так веселился.

Стэнхоуп: А тебя он не бесит?

Троттер: Просто он хотел немного взбодриться.

Стэнхоуп: Да меня тошнит от этого ублюдка. (Мейсон приносит Троттеру кружку с чаем и выходит). Я завидую тебе, Троттер. Ты всегда спокоен, тебя ничто не может вывести из себя.

Троттер: Всегда спокоен? (Вздыхает) Да что ты знаешь обо мне?

Стэнхоуп: То, что ты никогда не бесишься, а когда тебе хорошо, то ты готов петь.

Троттер: Ну, не знаю, я иногда насвистываю.

Стэнхоуп: Кажется, что ты всегда одно и то же чувствуешь.

Троттер: Но почему же? Сейчас, например, я чувствую, будто меня надули изнутри. (Пауза. Троттер пьет чай маленькими глотками, а Стэнхоуп — виски) Гибберт свои картинки оставил. Надо же, что носит с собой… (Встает) Ну что ж. пойду сменю юного Рали. И все-таки жаль, что его не было с нами. (Пытается застегнуть китель, но безуспешно. Тогда он надевает ремень поверх незастегнутого кителя, натягивает каску и вешает через плечо противогаз). Пока!

Стэнхоуп: Ты понимаешь, что теперь ты мой заместитель, Троттер?

Троттер: Впервые слышу.

Стэнхоуп: Я назначаю тебя.

Троттер: Слушаюсь, шкипер! (Пауза) Спасибо. (Идет к выходу) Я не подведу тебя, будь спокоен.

Стэнхоуп: После дежурства постарайся хорошенько выспаться. Мы должны быть готовы к половине шестого.

Троттер: Так точно, шкипер! Ну, я пошел. Хоть немного остыну наверху, а то зажарился тут совсем из-за этих чертовых свечей.

Стэнхоуп: У меня тоже голова раскалывается от них. (Задувает три свечи, остается гореть только одна)

Троттер: (стоя посередине лестницы) Туман понемногу рассеивается.

Стэнхоуп: (безразлично) Да? (Троттер уходит в ночь. Стэнхоуп в задумчивости стоит у стола)Мейсон!

Мейсон: (из своего блиндажа) Сэр?

Стэнхоуп: Несите ужин для мистера Рали.

Мейсон: Слушаюсь, сэр. (Мейсон приносит тарелки с дымящейся едой, собирает и уносит ненужную посуду. По лестнице медленно спускается Рали. Останавливается у подножия лестницы, стягивает каску и остается стоять в нерешительности. Стэнхоуп сидит у стола, докуривает сигару. Молчание. Сверху доносится гул орудий).

Стэнхоуп: Мне кажется, я просил тебя спуститься на ужин в восемь часов.

Рали: Да, но…

Стэнхоуп: Что «да, но»?

Рали: Но я подумал, что ты не будешь возражать, если я не приду.

Стэнхоуп: Понятно. То есть, ты подумал, что я позвал тебя просто так и что мне все равно, придешь ты или нет.

Рали: Извини…

Стэнхоуп: Вот твой ужин. Мы тебе оставили.

Рали: Спасибо, что подумали обо мне, но… но я уже поел наверху.

Стэнхоуп: Ты уже поел наверху? Как я должен тебя понимать?

Рали: Ну, мне принесли чай и хлеб с сыром, когда я был на посту.

Стэнхоуп: Ты что, хочешь сказать, что ел с солдатами?

Рали: Понимаешь, сержант Бейкер предложил…

Стэнхоуп: 3начит, теперь ты подчиняешься сержанту Бейкеру?

Рали: Нет, но…

Стэнхоуп: И ты ешь солдатский паек, когда им и так еды не хватает?

Рали: Но они сами поделились со мной.

Стэнхоуп: А теперь слушай меня. Я понимаю, что ты — новичок, но мне казалось, что у тебя хватит ума не лезть к солдатам, особенно когда они едят. Ты думаешь, им это приятно? Мне надо, чтобы моих офицеров уважали, а не смеялись над ними.

Рали: Зачем же тогда они угощали меня?

Стэнхоуп: Ты что, не понимаешь, что они подурачились над тобой?

Рали: Но почему? Зачем им это нужно?

Стэнхоуп: Значит, ты лучше меня знаешь моих солдат? (Молчание. Рали смотрит Стэнхоупу прямо в глаза)

Рали: Прошу прощения, если я был не прав.

Стэнхоуп: Садись.

Рали: Спасибо, я постою.

Стэнхоуп: (вдруг кричит) Садись!! (Рали садится на ящик справа от стола. Стэнхоуп успокаивается и говорит)Я так понимаю, что ты предпочитаешь быть наверху с солдатами, а не здесь, внизу, с нами.

Рали: О чем ты?

Стэнхоуп: Что ты говорил Гибберту?

Рали: Гибберту? Ничего.

Стэнхоуп: Не лги!

Рали: (встает) Я не лгу! Зачем мне лгать?

Стэнхоуп: Тогда почему ты не спустился на ужин, если я велел тебе?

Рали: Я… мне не хотелось есть. У меня болела голова, а наверху прохладнее…

Стэнхоуп: Ты хоть понимаешь, что своим отсутствием ты оскорбил Троттера и Гибберта?

Рали: Я же не хотел этого!

Стэнхоуп: Но ты оскорбил и, надеюсь, теперь это понимаешь?

(Рали ничего не отвечает. Он пытается понять, почему Стэнхоуп в бешенстве, а Стэнхоуп уже не в силах сдерживать себя).

Стэнхоуп: (громко) Я повторяю — теперь ты понимаешь, а?

Рали: Да, и я прошу прощения.

Стэнхоуп: Мои офицеры держатся вместе, и я не потерплю никаких выскочек.

Рали: Я поговорю с Троттером и Гиббертом. Я не думал… (Стэнхоуп поднимает руку с сигарой. Рука его так сильно дрожит, что ему едва удается взять сигару в рот. Рали с ужасом смотрит на Стэнхоупа).

Стэнхоуп: Что ты так пялишься?

Рали: (опуская голову) Ничего.

Стэнхоуп: Со мной что-нибудь не так?

Рали: Нет. (Колеблется мгновение, но потом говорит срывающимся голосом) Денис, мне очень жаль, если мое появление в твоей роте неприятно тебе.

Стэнхоуп: О чем это ты?

Рали: Я же вижу, что тебе неприятно мое присутствие.

Стэнхоуп: Мне неприятно твое присутствие?

Рали: С тех пор, как я появился…

Стэнхоуп: Не понимаю, что ты несешь? А вот то, что ты набитый дурак, мне действительно неприятно. (Пауза). Ешь лучше. Пока все не остыло.

Рали: Спасибо, я не голоден.

Стэнхоуп: Боже ж ты мой! Ты можешь сесть и поесть, как мужчина?

Рали: Я не могу есть, извини.

Стэнхоуп: (кричит) Ты будешь жрать наконец?!!

Рали: Господи! Да как ты не понимаешь? Я не могу сесть за стол и спокойно есть… (голос его чуть не срывается) когда… когда Осборн лежит там. (Стэнхоуп медленно поднимается. Глаза его широко раскрыты; он говорит, задыхаясь, срывающимся голосом)

Стэнхоуп: Да ты что?! Ах ты, свинья паршивая! Значит, ты думаешь, что только тебе не все равно?!

Рали: Но ведь вы же можете сидеть здесь и пить шампанское, и курить сигары и…

Стэнхоуп: Да Осборн был один-единственный человек, кому я мог доверять, мой лучший друг; единственный, с кем я мог говорить как мужчина с мужчиной, кто все понимал; и ты думаешь, что мне все равно?!

Рали: Так как же тогда вы можете…?

Стэнхоуп: Чтобы забыть, идиот, чтобы забыть!! Понимаешь?

Рали: Прости меня, Денис. Я… я этого не понял. (Стэнхоуп не отвечает) Ты не представляешь себе, как я…

Стэнхоуп: Уйди, пожалуйста, оставь меня в покое.

Рали: Может, я мог бы… (Стэнхоуп дико кричит на Рали)

Стэнхоуп: Убирайся вон!! Слышишь? Ради Бога, убирайся. (Рали уходит в свой блиндаж, а Стэнхоуп остается один. Снаружи осветительные ракеты прорезают темноту. Вдали слышен несмолкающий гул орудий)

Мейсон: (тихо) Сэр… (Стэнхоуп не шевелится. Мейсон осторожно трясет его за коленку)

Мейсон: (чуть громче) Сэр…

Стэнхоуп: Что? (Пауза) Это вы, Мейсон?

Мейсон: Половина шестого, сэр.

Стэнхоуп: Да, да, конечно. (Приподнимается на локте) Я почти не спал. Все время просыпался. Здесь ужасно холодно.

Мейсон: Да, сэр, это самый холодный блиндаж. Я заварил чаю, сэр.

Стэнхоуп: Прекрасно. Принесите его сюда, Мейсон.

Мейсон: Слушаюсь, сэр.

Стэнхоуп: И другим офицерам тоже — заодно разбудите их.

Мейсон: Так точно, сэр. (Мейсон уходит к себе. Стэнхоуп с трудом встает с койки, ежится от холода и начинает медленно натягивать на себя все обмундирование. Из своего блиндажа выходит Троттер, намыливая щеки для бритья. За исключением воротничка, на нем уже вся форма.)

Троттер: Умываться, умываться и приче-сы-ва-ться.

Стэнхоуп: (с удивлением) Привет! Я думал, ты еще спишь.

Троттер: Я выспался после дежурства. Который час?

Стэнхоуп: Половина шестого. Скоро будет светать. Так что поторапливайся.

Троттер: Хорошо, хорошо, я быстро… А наверху тихо…

Стэнхоуп: Да. (Мейсон приносит кружки с чаем)

Троттер: Чай! Вот это славно! То, что надо!

Мейсон: (ставит кружку на стол для Стэнхоупа) Чай горячий, сэр. И еще я нарезал бутерброды для всех.

Стэнхоуп: Прекрасно. (Мейсон уносит другие кружки, Троттер идет за ним)

Стэнхоуп: Троттер, разбуди Гибберта и Рали.

Троттер: Уже. Они одеваются.

Мейсон возвращается

Стэнхоуп: (Мейсону) Закончите на кухне, одевайтесь и возвращайтесь на передовую, в свой взвод.

Мейсон: Слушаюсь, сэр.

Стэнхоуп: Если к одиннадцати часам наверху все будет нормально, спуститесь сюда и приготовите что-нибудь. Мы будем приходить перекусить по одному, если получится.

Мейсон: Так точно, сэр! (Стэнхоуп садится к столу и пишет короткий отчет. Небо наверху чуть-чуть светлеет. Стэнхоуп зовет: «Раннер!» К нему подходит солдат)

Стэнхоуп: (складывает лист бумаги) Доставьте это в штаб батальона. Ответа не будет.

Солдат: Так точно, сэр. (Солдат отдает честь и поднимается по лестнице. Из блиндажа Троттера доносится пение. Стэнхоуп прислушивается, потом достает из кармана несколько монет и бросает Троттеру. Пение резко обрывается. Слышится голос Троттера)

Троттер: Благодарствую. Дай Бог вам здоровья, господин! (По ступеням спускается старший сержант)

Стэнхоуп: Доброе утро, старший сержант.

Старший сержант: Доброе утро, сэр. Солдаты, тянувшие проволоку, только что вернулись. Они отлично поработали — проволока теперь идет до самой линии поддержки.

Стэнхоуп: Вот и хорошо. Как там наверху, тихо?

Старший сержант: Напротив нас все нормально, а вот к югу сильный обстрел. Как бы сюда не докатилось…

Стэнхоуп: Очень может быть. Офицеры сейчас поднимутся к своим взводам. Я еще немного побуду здесь на случай экстренных сообщений. Как только начнется, я сразу же поднимусь.

Старший сержант: Понятно, сэр.

Стэнхоуп: Солдатам раздали чай?

Старший сержант: Да, сэр.

Стэнхоуп: Пусть получат и ром, старший сержант.

Старший сержант: Есть, сэр. Если атаки не будет, сколько времени нам оставаться в боевой готовности?

Стэнхоуп: Атака может начаться в любой момент до полудня. После этого, я думаю, до завтра ничего не произойдет.

Старший сержант: Понятно, сэр.

Стэнхоуп: Естественно, мы должны быть готовы ко всему.

Старший сержант: Так точно, сэр.

Стэнхоуп: Ну что ж, старший сержант, увидимся наверху.

Старший сержант: Есть, сэр. (Старший сержант отдает честь и уходит. Мейсон вносит бутерброды и оставляет один сверток на столе для Стэнхоупа).

Мейсон: Ваши бутерброды, сэр. Снизу мясо, а сверху сардины, сэр.

Стэнхоуп: Вкуснятина! А pate de foie gras будет?

Мейсон: Будет что, сэр?

Стэнхоуп: Pate de foie gras.

Мейсон: Нет, сэр. С фермы больше ничего не привозили. (Мейсон уносит другие пакеты с бутербродами в блиндаж слева. Стэнхоуп наливает в свой чай немного виски, а остаток — во фляжку. Мейсон возвращается).

Стэнхоуп: Одевайтесь поскорее, Мейсон.

Мейсон: Слушаюсь, сэр. (Мейсон уходит. Появляется Троттер в полной экипировке)

Троттер: Вот теперь все в порядке, шкипер. Мне подняться наверх?

Стэнхоуп: Да. Обойди окопы и проверь, чтобы все было готово. Я тоже скоро поднимусь. (Вдруг раздается тихий свист и глухой звук падающих снарядов. Стэнхоуп и Троттер прислушиваются. С промежутками в несколько секунд разорвалось четыре снаряда. Затем наступила тишина).

Троттер: Так, так. (Стэнхоуп быстро взбегает-по лестнице и выглядывает в темноту. Потом медленно спускается.)

Стэнхоуп: ЭТО где-то недалеко от резервной линии. (С более громким шумом разрываются еще три снаряда).

Троттер: Уже ближе.

Стэнхоуп: Быстрее поднимайся, Троттер, и зови остальных.

Троттер: (кричит в левый блиндаж) Гибберт! Рали! Скорее! (Прикуривает сигарету о свечу, медлит мгновение, а затем, не спеша поднимается по лестнице). Пока, шкипер. До скорого!

Стэнхоуп: Пришли ко мне кого-нибудь из солдат, чтобы я знал, как у вас дела.

Троттер: Так точно! (Троттер исчезает в темноте. Брезжит рассвет. Стэнхоуп сидит за столом и пьет чай. Затем достает сигарету и дрожащей рукой прикуривает. Появляется Рали. Стэнхоуп опускает голову и что-то записывает в записную книжку).

Рали: Мне подняться наверх?

Стэнхоуп: (не поднимая головы) Да. Троттер уже там.

Рали: Есть! (Идет к ступеням, но оборачивается к Стэнхоупу и застенчиво говорит) Пока, Стэнхоуп.

Стэнхоуп: (продолжает писать, не поднимая головы) Пока, Рали. Я скоро поднимусь к вам. (Рали уходит. Стэнхоуп прекращает писать, поднимает голову и прислушивается. Снаряды падают беспрерывно. Стэнхоуп зовет: Гибберт! Ответа нет. Стэнхоуп подходит к левому блиндажу и зовет громче: Гибберт!! Заглядывает в блиндаж). Что ты там делаешь? (Гибберт выходит. Он очень бледен и движется, как во сне). Ну, иди же сюда.

Гибберт: Ты хочешь, чтобы я поднялся сейчас?

Стэнхоуп: Конечно. Все уже наверху.

Гибберт: У тебя нет глотка воды?

Стэнхоуп: Зачем тебе вода?

Гибберт: Все пересохло во рту. Наверное, из-за шампанского. (Стэнхоуп наливает воду в кружку и подает Гибберту).

Стэнхоуп: Вот, держи. Ты что, чай не пил?

Гибберт: Пил, но он был слишком сладкий. (Бомбежки все усиливаются. Слышны разрывы мин. Гибберт медленно пьет воду. Стэнхоуп_стоит у двери и смотрит наверх. Не успел он повернуться к Гибберту, как слышится громкий крик: «Носилки!»)

Стэнхоуп: (Гибберту) Давай скорей!

Гибберт: А куда так спешить?

Стэнхоуп: Как куда? Все уже наверху.

Гибберт: (неспешно) Что? Троттер и Рали тоже?

Стэнхоуп: (резко) Да проснись ты! Что с тобой, черт побери! (Гибберт медленно ставит кружку на стол)

Гибберт: Шампанское ужасно сушит глотку. Язык прямо как бумажный.

Пауза

Стэнхоуп: Чем дольше тянешь, тем труднее тебе будет подняться наверх.

Гибберт: Господи! Ты что, думаешь, что я…

Стэнхоуп: … что ты попросту тянешь время.

Гибберт: Черт побери, какой смысл подниматься, если мне не станет лучше? Дай еще воды. (Сам берет графин и наливает себе еще немного воды. У него жалкий вид. Стэнхоуп нетерпеливо ждет. Появляется Мейсон в полной экипировке с винтовкой за спиной.)

Мейсон: Я поднимаюсь, сэр. Печь, я думаю, будет еще часа три гореть. Если позволите, я спущусь проверить часов в девять.

Стэнхоуп: Хорошо. Мейсон, Гибберт тоже сейчас идет. Вы можете пойти с ним.

Мейсон: (Гибберту) Если не возражаете, сэр, я пойду позади вас. Я плохо ориентируюсь на передовой и боюсь заблудиться.

Стэнхоуп: Мистер Гибберт покажет вам дорогу. (Гибберту) Скажи своим солдатам, чтобы прижимались к задней стенке окопов, когда снаряды будут падать сзади вас. Пока! (Гибберт с мгновение смотрит на Стэнхоупа, а затем с легкой улыбкой поднимается по лестнице и выходит в окоп. Мейсон следует за ним. В проеме двери появляется темная фигура солдата. Это рядовой; он бегом спускается по ступеням.) Что такое?

Рядовой: (задыхаясь) Послание от мистера Троттера, сэр. Снаряды ложатся в основном за линию поддержки, а гранаты — вдоль передовой.

Стэнхоуп: Кто-то ранен?

Рядовой: Капрал Росс, сэр. Граната разорвалась в угловом окопе, когда я бежал. (По ступеням сбегает, запыхавшись, старший сержант).

Стэнхоуп: Понятно, спасибо. (Рядовой отдает честь и поднимается, уже чуть медленнее, в окоп.)

Старший сержант: Становится жарко, сэр.

Стэнхоуп: Ранен капрал Росс?

Старший сержант: Да, сэр.

Стэнхоуп: Серьезное ранение?

Старший сержант: Боюсь, что да, сэр.

Стэнхоуп: Снаряды перелетают через окопы?

Старший сержант: Большие — да, но гранаты и пули ложатся вдоль передовой. Сейчас немцы атакуют южнее — там слышна оружейная стрельба.

Стэнхоуп: Ясно, старший сержант. Спасибо.

Старший сержант: Я хотел спросить, сэр, как быть с ранеными? Спускать их вниз? В окопах уже везде небезопасно.

Стэнхоуп: Тогда спускайте. Тяжело раненых кладите в блиндаж справа.

Старший сержант: Понятно, сэр.

Стэнхоуп: Ранен только капрал Росс?

Старший сержант: Да, сэр. (В это время раздаются голоса: «Носилки»! Старший сержант и Стэнхоуп встречаются взглядом. Старший сержант бросается в окоп. Стэнхоуп остается один. Наверху разрывается еще одна мина. Стэнхоуп надевает ремень и портупею; фляжку и бутерброды кладет в карманы. Снова появляется старший сержант).

Стэнхоуп: (резко оборачивается) Что случилось, старший сержант?

Старший сержант: Мистер Рали, сэр…

Стэнхоуп: Что?!

Старший сержант: Мистер Рали ранен, сэр. Осколок снаряда попал в спину.

Стэнхоуп: Глубоко?

Старший сержант: Боюсь, что перебит позвоночник, он не может двигать ногами.

Стэнхоуп: Несите его сюда.

Старший сержант: Сюда?

Стэнхоуп: (кричит) Сюда! И побыстрее! (Старший сержант бежит наверх. Где-то совсем близко разрывается снаряд. Старший сержант отскакивает назад и прикрывает рукой лицо, как будто так можно спастись от летящих раскаленных осколков. Стэнхоуп быстро идет к койке Осборна и расправляет на ней одеяло. Потом он снимает со стены шинель, скатывает ее и кладет вместо подушки. Еще одно одеяло он берет со своей койки. В это время на ступенях появляется старший сержант. Он несет Рали на своих огромных руках, как ребенка.)

Стэнхоуп: (держит одеяло наготове) Кладите его сюда.

Старший сержант: Он без сознания, сэр. (Старший сержант осторожно укладывает Рали на койку. Когда он убирает из-под спины Рали свои руки, на них видна кровь. Старший сержант вытирает руки о свои штаны. Стэнхоуп накрывает Рали своим одеялом, смотрит пристально в его лицо и обращается к старшему сержанту)

Стэнхоуп: Рану обработали?

Старший сержант: Санитары наложили повязку, больше они ничего сделать не могут.

Стэнхоуп: Приведите — быстро! — двух санитаров с носилками!

Старший сержант: Сэр, мы не сможем вынести его под таким огнем.

Стэнхоуп: Вы слышали, что я сказал? Идите и приведите двух санитаров с носилками.

Старший сержант: Так точно, сэр. (Старший сержант медленно уходит. Стэнхоуп снова поворачивается к Рали, потом идет к столу, достает свой носовой платок, смачивает его водой из графина, возвращается к Рали и вытирает ему лицо. Рали издает стон, открывает глаза и поворачивает голову).

Рали: Привет. Денис.

Стэнхоуп: Ну что, Джимми, (улыбается) что ж ты так? (Молчание. Стэнхоуп сидит на ящике у койки Рали. Рали удивленно спрашивает)

Рали: Как я оказался здесь?

Стэнхоуп: Тебя принес старший сержант. (Рали пытается вспомнить)

Рали: Что-то ударило меня в спину — как будто сбило — но сейчас я в порядке. (Пытается встать)

Стэнхоуп: Эй, полегче, старина. Полежи немного спокойно, хорошо?

Рали: Лучше будет, если встану и похожу немного. У меня уже так было раньше: когда мы играли в регби, я получил удар в это же место. Потом все прошло. Просто сначала все тело немного немеет. (Пауза) А что это за раскаты?

Стэнхоуп: Орудия шалят немного.

Рали: Наши?

Стэнхоуп: Да нет, в основном немецкие. (Снова в блиндаже становится тихо. Снаружи небо розовеет. Рали неловко пытается заговорить)

Рали: Послушай. Денис…

Стэнхоуп: Да, мой мальчик.

Рали: Меня же не насквозь? Просто ударило в спину и сбило с ног?

Стэнхоуп: Ну, немного и внутрь угодило, Джимми.

Рали: Я что, так и буду лежать здесь?

Стэнхоуп: Нет, я отправлю тебя отсюда.

Рали: Отправишь? Куда?

Стэнхоуп: Сначала на перевязочный пункт, потом в госпиталь, а потом домой. (Улыбается). С таким ранением тебе обеспечена отправка в Англию.

Рали: Но не могу же я отправиться домой только из-за удара в спину (беспокойно шевелится). Я уверен, что мне будет легче, если… если я смогу встать (Пытается приподняться, но тут же вскрикивает от острой боли) О черт! Как больно!

Стэнхоуп: Да, Джимми, очень больно.

Рали: А что… что лежит на моих ногах? Что-то сильно давит на них…

Стэнхоуп: Тебе кажется. Это ноги онемели от шока. (Снова молчание. Когда Рали заговаривает снова, в его голосе слышны другие интонации)

Рали: Денис, это так… так благородно с твоей стороны, что ты заботишься обо мне… Мне стыдно лежать здесь, когда все — наверху.

Стэнхоуп: Ты не виноват, Джимми.

Рали: Как глупо, как ужасно глупо! Сбили с ног — и все! (Пауза) Нет ли немного воды?

Стэнхоуп: (мгновенно вскакивает) Конечно, есть. (Наливает воду в кружку и говорит нарочито веселым тоном) В кружке чаинки, ты не против?

Рали: Нет, все в порядке, спасибо. (Стэнхоуп держит кружку у губ Рали, пока тот пьет).

Стэнхоуп: Все будет в порядке, Джимми.

Рали: Ты не можешь побыть немного со мной?

Стэнхоуп: Конечно, могу.

Рали: (слабым голосом) Я ужасно тебе благодарен. (Долгое молчание. Стэнхоуп сидит у постели Рали, положив свою руку на руку Рали. Рали лежит неподвижно. Наконец он снова говорит — чуть слышно)Денис…

Стэнхоуп: Да, мой мальчик?

Рали: Можно зажечь свет? Здесь так темно и холодно.

Стэнхоуп: (встает) Конечно! Сейчас принесу свечу и еще одно одеяло.

Стэнхоуп идет в левый блиндаж, а Рали остается неподвижно лежать на койке Осборна. Светло-розовый рассвет постепенно превращается в ярко-красный. Ночное небо светлеет, и звезды исчезают. Вдруг, оттуда, где лежит Рали, раздается не то рыдание, не то стон. Возвращается Стэнхоуп с еще одним одеялом. Он берет со стола свечу и идет к койке Рали. Ставит свечу на ящик рядом с койкой и бодрым тоном говорит.

Стэнхоуп: Так лучше, Джимми? (Рали не отвечает). Джимми… (Рали неподвижен. Стэнхоуп осторожно берет его руку. Молчание. Стэнхоуп опускает руку Рали, встает, берет свечу и возвращается к столу. Садится на скамью, опершись спиной о стену, и безучастно смотрит на Рали. Пламя свечи кладет отсветы на его бледное, вытянувшееся лицо. Под глазами видны синяки. Уханье снарядов то тише, то громче, будто шторм на море. По лестнице, тяжело дыша, спускается рядовой солдат, его красное лицо — мокрое от пота)

Рядовой: Послание от мистера Троттера, сэр. Он просит вас немедленно подняться. (Стэнхоуп молча смотрит на рядового). Сэр, Мистер Троттер просит вас немедленно прийти! (Стэнхоуп с трудом поднимается и берет со стола свою каску).

Стэнхоуп: Хорошо, Браутон, я уже иду.

Рядовой уходит. Стэнхоуп на мгновение останавливается у койки Осборна и проводит пальцами по склоченным волосам Рали. Потом он тяжело поднимается по ступеням. Его фигура четко вырисовывается на предрассветном небе. Бомбежка не прекращается ни на минуту. В блиндаже ровным огнем горит одинокая свеча. Вдруг слышится громкий свист мины, и она разрывается на крыше блиндажа. От сотрясения свеча гаснет; деревянная рама двери ломается, мешки с песком падают и перегораживают выход наружу. В блиндаже наступает темнота, и только сквозь небольшие отверстия струится красный свет. Глухо слышны пулеметные и оружейные выстрелы.