Конец Вавилона

Глава III На финикийском судне

Подтвердились ли опасения капитана Мирабаля? Как бы то ни было, неподалеку от Сицилийского пролива на маленькую эскадру обрушилась жестокая буря.

До этого момента плавание проходило спокойно. Виетрикс уже не сожалел о том, что покинул галльскую землю. Теперь он горел желанием посетить страны Востока, культура которых была куда более утонченная, чем у паризиев. Уже в Марселе и на этих финикийских суднах он встретился с неведомыми ему прежде, но столь притягательными роскошью удобствами и с отнюдь не варварским, а вполне просвещенным взглядом на жизнь. Да и сам капитан Мирабаль проявлял познания, какие тщетно было бы искать даже у самых именитых из воинственных галлов. Так, например, он сообщил Виетриксу, что на земле этрусков набирает силу новая, чрезвычайно одаренная народность, чье влияние, по всей вероятности, вскоре ощутит на себе весь мир. Кое с кем из этого молодого племени Мирабаль был знаком. Даже греческие республики, без сомнения, пострадает от этой опасной конкуренции. Так, увлеченный восхитительными беседами под безоблачным небом и убаюкивающим ветерком, Виетрикс предавался на корабле беззаботной жизни. Сушеный инжир и изюм, составлявшие рацион путешественника, казались ему пищей богов.

Увы, чудовищному несчастью суждено было омрачить это морское путешествие. Корабли успешно миновали пучины Харибды, но на подступах к Сцилле ветер усилился, и море вздыбилось зловещими валами. Капитан отдал приказ пассажирам и большей части команды укрыться в каютах, оставшись на палубе вдвоем с кормчим. Неожиданно корпус судна задрожал, вокруг неистово вздыбились волны. Образовался водоворот и две гигантские волны, столкнувшись между собой, с жутким грохотом обрушились на смельчака. Послышался последний приказ кормчему, затем возглас: «Ваал Шамаим!» Вал схлынул, но капитана и кормчего на палубе не было!

Помощник капитана бросился на корму и ухватился за кормило. Мощным поворотом выправил судно прямо по ветру и остановил корабль. Тщетно пытались обнаружить место, где смыло отважных моряков. Пучина в считанные секунды поглотила свою добычу.

Судно снова двинулось в путь – оставаться здесь было опасно. Впрочем, буря утихла. Второе судно и галеры сумели сменить курс, заметив, какой опасности подвергся Мирабаль, глава каравана. Всем кораблям незамедлительно сигнализировали об ужасном происшествии. Не теряя ни минуты, Канабаль ответил:

– Теперь я старший и беру командование на себя. Приказ «Милитану» (так называлось судно Мирабаля) занять второе место.

Вскоре, теперь под командованием Канабаля, маленькая эскадра благополучно завершила переход к острову Крит. После трагического происшествия Виетрикс утратил доброе расположение духа. Помимо того, что его болезненно потрясла смерть добродушного Мирабаля, он не ожидал ничего хорошего от новых порядков. Тем не менее путешествие приближалось к концу.

Буря серьезно потрепала парусные и гребные суда, так что пребывание в критском порту должно было продлиться не менее недели.

Поблизости находилась Греция. Виетрикс подумал, что более благоприятного случая получить представление об этой необычайной цивилизации у него не будет. С самого своего отбытия из Лютеции он, обложившись картами и свитками, усердно занимался изучением сведений о восточных странах, их культуре и языках, сожалея при этом, что у него нет времени лично посетить эти замечательные земли. Путеводные звезды – финансовые и прочие – вели его все дальше к Востоку. К тому же Виетрикс все чаще подумывал о том, что его холостяцкое существование лишено многих благ и удовольствий, а потому спешил поскорее встретить обещанное ему таинственное создание, отмеченное знаком свастики, который друид начертал на священном камне.

Первый день пребывания на Крите был посвящен столице острова, Кноссу, где галл полюбовался лабиринтом Дедала и величественным храмом олимпийского божества. Бог был изображен здесь без ушей, дабы показать – чтобы услышать жалобы и молитвы людей, полновластный владыка вселенной не нуждается в этих органах.

За крепостной стеной, посреди священной рощи, располагалось прекрасное здание. Портик с двадцатью колоннами из восточного гранита вел к изукрашенным богатой отделкой бронзовым воротам, возле которых возвышались два изваяния, олицетворявших Истину и Правосудие.

За воротами храма открывался широкий перистиль, окруженный колоннами из порфира и нумидийского мрамора.

На расстоянии один от другого здесь расположились многочисленные алтари, посвященные небесным богам, а между колоннами стояли статуи земных божеств. Крышу колоннады снаружи покрывали серебряные пластины, а изнутри потолок украшали изображения героев, удостоенных обожествления.

Виетрикс вошел в храм. Тишина и величие этого места внушили ему страх и почтение. По примеру находившихся здесь критян, чтобы не оскорблять их чувства, он сделал вид, что исполнен религиозного благоговения.

Затем он осмотрел шедевры, прославившие на весь свет это необычайное место. Благородство и выразительность статуй поразили его больше, нежели роскошь и пышность алтарей. Будучи уже осведомлен по части греческой мифологии, он без труда узнал все божества и сюжеты, изображенные в представших перед его взором аллегорических фигурах.

Он обратил внимание на то, что каждое божество держит в руке золотую табличку. На этих табличках были выгравированы законы Миноса и ответы, данные оракулами этому владыке и законодателю, когда он вопрошал их о природе богов или о порядке отправления культа.

Особенно поразили Виетрикса слова, выгравированные на одной из табличек: «Я даю существование, жизнь и движение всем созданиям; никто не может познать меня, кроме того, кто хочет быть таким, как я».

Виетрикс узнал, что знаменитый философ Пифагор находится сейчас на острове, и, будучи наслышан о его обходительности с чужеземцами, от лица жаждущего знаний молодого жителя Галлии попросил о встрече. Согласие было получено без труда.

Тем временем в порту происходили удивительные события. Канабаль стал притеснять экипажи, пользуясь своей неограниченной властью. Особенно он налегал на торговцев рабынями, чтобы добиться утоления своих страстей. В этом отношении остров Крит и впрямь был весьма беден на предложения, по крайней мере, для путешественников. В здешнем порту, как, впрочем, и в большинстве остальных портов, торговали весьма низкопробной любовью.

Проститутками здесь были зрелые потасканные бабенки, общедоступные и начисто лишенные фантазии. Увы, Виетрикс имел случай убедиться в этом. Поэтому он не был огорчен, узнав, что работорговцы в конечном счете согласились продать некоторых девушек навсегда или на пару недель в зависимости от цены, которую готов был заплатить покупатель.

– Так что, – сказал Виетрикс торговцу Аарону, – приведешь ко мне одну из этих девиц. Ту смуглянку, ставшую невольной причиной купания твоего жирного евнуха на марсельской пристани. Вещи мои в беспорядке, белье заношено и потрепано, давно не чищенные меч и портупея ржавеют. Я не откажусь взять в свою свиту, помимо мужской прислуги, служанку, которая, если придется, сможет быть использована и в ином качестве.

– Но, благородный чужеземец с Севера, может быть, ты предпочтешь какую-нибудь белокожую девушку из твоих мест? У нас есть румяные кимврийки с роскошными прелестями, скифки с твердыми грудями и печальными глазами. Они не могут тебе не понравиться.

– Я буду испытывать неловкость, принуждая девушку расы, близкой к моей, исполнять столь презренную работу. А вот какую-нибудь чернавку…

Аарон был в замешательстве.

– Ладно! Дам тебе девушку из песчаной страны.

– Я хочу смугляночку.

– Видите ли, господин… Капитан Канабаль требует ее себе и, не стану скрывать, похоже, готов отсыпать мне довольно много звонких монет.

– Но этот мешочек, что я ношу на поясе, набит золотым песком!

Глаза еврея загорелись.

– Ладно! Я только что отвел ее к капитану, пусть оценит. Потом приведу к тебе.

Они спустились в каюту, и вскоре жирный евнух пришел туда с маленькой рабыней.

Она разделась, и Виетрикс смог с ног до головы рассмотреть ее тело. Здоровая девочка. Об этом убедительно свидетельствовали ее белые зубы и свежее, без единой морщинки лицо. У нее были тугие смуглые грудки, прямая спина и длинные тонкие ноги. Аарон обратил внимание галла на ее развитую мускулатуру и легкость движений. Золотисто-коричневый оттенок ее кожи местами переходил в синеватый. Это объяснялось многочисленными татуировками, покрывавшими тело девушки.

– Странный обычай, – заметил Виетрикс.

– Эти узоры нанесли на ее тело жрецы их страны. Мне говорили, что подобные рисунки полагаются только девочкам благородных кровей. Эта – с крайнего юга страны иберов. Думаю, ее украли во время какой-нибудь междоусобицы.

Виетрикс с любопытством осмотрел тело девушки, которую, похоже, немного смущал их торг. От груди до пяток ее кожу покрывали различные изображения: плоды, цветы, человеческие профили. Все вытатуированные лица были обращены к ее гладкому круглому животу. Там, среди изящных виньеток, виднелись три человеческие ноги, ориентированные в одном направлении вокруг центра, расположенного между пупком и девственным бугорком. Да, в свои четырнадцать лет девчушка была девственницей, что особо отметил Аарон.

– Капитан Канабаль захотел взять ее внаем на двенадцать лун за семь талантов и пять сотен сиклей за луну. В итоге мы сговорились на девять талантов за луну, сорок пять из которых – вперед. Я свое слово сказал, но если ты хочешь взять ее у меня…

– Больше трехсот талантов не дам.

– Три сотни талантов! Да ты шутишь, господин! Где ты найдешь такую хорошенькую покладистую и пригодную к работе рабыню? Ни капли лишнего веса, привычка к покорности. Это жемчужина. Я не могу отдать ее меньше, чем за пять сотен талантов.

В конце концов они сошлись на трехстах семидесяти пяти талантах, из которых половина должна быть уплачена немедленно, а остальное – по прибытии в Тир. Договор по всей форме был составлен на египетском папирусе.

– Капитан не захотел сразу подписать договор, тем хуже для него!

Золотой песок взвесили на маленьких весах, которые Аарон всегда имел при себе. Однако сейчас у Виетрикса не было времени заняться своей рабыней. Солнце уже стояло в зените, и ему следовало поспешить в Кносс – как раз сегодня после полудня у него была назначена встреча с Пифагором.

«Полагаю, я только что дал маху», – подумал Виетрикс.

Оседлав коня, он спешно тронулся в путь.