Конкистадор

Глава 3. Слияние

Глава 3. Слияние.

Дальше было…необычно, страшно, и, пожалуй, здорово! Даже не знаю с чем и сравнить. Представьте себе, что вы едете в машине на пассажирском сиденье, и вдруг вы сами становитесь машиной. Буквально так, ощущая ее продолжением своего тела. Чувствуете ветер, бьющий в лобовое стекло, осязаете трение шин об асфальт и ощущаете, как стук своего сердца работу мотора. Так и я – был научным сотрудником Лехой Сергеевым, а стал штурмовиком «кистень». Только все оказалось еще сложнее. Взамен обычных, человеческих органов чувств, я теперь использовал те каналы взаимодействия с миром, которыми владела боевая машина. Их, кстати, было больше чем данные с рождения базовые пять, так что я скорее приобрел, чем потерял.

Мир изменился, став другим. Я стал летящей над Землей материальной точкой, машиной, купающейся в свете солнца и звезд. Я теперь точно знал, где находятся корабли альдеян, буквально ощущал их присутствие, хотя и не видел. Но зачем мне было их видеть глазами, если всю информацию мне доносили квантовый радар, масс-детектор, автоматические каналы обмена информацией «свой-свой» и засветки на приемниках блайн-поля, которое излучали мои же эмиттеры? Информации о союзниках было даже больше, чем давало зрение, она оказалась гораздо полнее. То же самое касалось и врага. Я его наблюдал активными и пассивными средствами обнаружения так же ясно, как различает вражеские мундиры бегущий по полю в рукопашную атаку боец, выгадывающий, в чье пузо он сейчас загонит свой штык. Креоны сближались, не прячась и не тратя зря время – они были настроены покончить с нами быстро и радикально.

В то же время, полного растворения личности в новом «теле» космолета не произошло. Я знал, что я Леха Сергеев и что я физически нахожусь в недрах корабля. Память никуда не делась, сознание тоже, вот только с органами чувств творилась самая настоящая катавасия – слишком странно накладывались человеческие каналы восприятия информации на то, что мне транслировал в мозг бортовой интеллект. Нейку, кстати, я тоже чувствовал – но уже не как человека, а как один из управляющих механизмов нового «себя-штурмовика». Пилотесса тоже вошла в боевой режим, и поговорить с ней было невозможно. А вот молниеносно обменяться информацией как два компьютера в сети – вполне. Но это не было разговором или чтением мыслей – что-то другое, чему и названия сходу не подберешь.

Но долго рефлексировать над своим новым состоянием мне не пришлось. Потому что единое с машиной «я-мы» вступило в бой, и стало не до этого. Кроме того, с самим восприятием времени начались непонятки – я теперь им оперировал как компьютер и физически перестал отличать минуты от секунд, время стало лишь математической переменной в расчетах траекторий, мощности, скорости и десятках других параметров. А уж размышлять на отвлечённые темы я и вовсе не мог – не было на то ресурсов мозга, все оказалось вовлечено в дело. Хотя нет – не совсем так. Какая-то абстрактная часть сознания оставалась над схваткой, контролируя ее ход и принимая решения. Наверное, та тонкая субстанция, которую философы и богословы называют душой или свободной волей.

Все три звездолета Креонов без особых затей летели прямо на перехват транспорта, образуя правильный треугольник. Два «шокера» впереди, за ними «палач». Соединенный с бортовым интеллектом «я-штурмовик» знал, что «палач» несет на борту как минимум шесть тяжелых торпед и свою главную фишку – «деструктор». Прямоходящие полутораметровые ящеры с планеты Креон знали толк в извращениях, в том числе и научных. Физику во всех ее ипостасях они изучали всерьез и даже работали над единой теорией Вселенной, которая описывала бы ее как единое целое материи и энергии не только во времени и пространстве, но и во всех существующих измерениях одновременно. Теория «Всего Сущего», призванная сделать Креонов хозяевами «Сущего» у них пока так и не сложилась, но кое-каких недоступных пока человечеству успехов в нише прикладных разработок они достигли. Во всяком случае, именно такая информация хранилась в памяти «кистеня». Вблизи «палач» мог натворить дел – превратить силовые поля альдеянских звездолетов в кванты света, изменить энергетику атомных связей в броне кораблей, сделав из нее желе или развеять космической пылью, превратить материю в плазму… Но за все надо платить: для нанесения столь сокрушительного удара требовалось время, энергия и сравнительно небольшое расстояние до цели.

Начинающийся бой просчитывался с большой долей вероятности, тем более что «считал» я сейчас со скоростью бортового компьютера. Благо тактико-технические характеристики союзных и вражеских машин я теперь «знал», информацию об их маневрах получал в реальном времени, а тактические схемы космических боев бортовой интеллект мне загрузил прямо в мозг. Наши пять штурмовиков и два рейдера разворачивались наперерез противнику и готовились скопом атаковать его сначала ракетами, а затем гаусс-пушками, стреляющими капсулами с антиматерией. На короткой дистанции у штурмовиков в ход должны были пойти лазеры ближнего боя. Главное – не дать креонам добраться до транспорта. Свою лепту в бой также готовились внести «Вепрь» и «Лань», в основном ракетами и тяжелыми лазерами ПКО с накачкой от силовых установок.

Вероятный ответ противника тоже просчитывался. По нашим штурмовикам врежут своими «фотонными резаками» «шокеры», добавив ко всему прочему мелкие и очень юркие ракеты – иглы, которых у них несколько десятков на каждый корабль. Их будет достаточно, чтобы нейтрализовать основную мощь нашего ракетного залпа, а на ближних дистанциях против наших лазеров и антиматерии ящеры продержаться пару минут за счет силовых полей и маневра. Ибо шустрые, твари, и очень энерговооруженные. Броня у них никакая, но силовые поля сходу не пробьешь. Может быть, одного из них мы и собьем, кто знает. А может и нет. Скорее всего – нет. Затем деструктор «палача» отработает по «Вепрю», а тяжелые ракеты, они же торпеды креонов, прикрытые собственным силовым полем каждой торпеды, поразят транспорт и авианосец. Их и надо-то всего парочку, вместо имеющихся пяти, одну уже потратили на «Дивную лань». Ну а дальше последует разборка в хлам альдеянских тяжелых кораблей и бой на уничтожение с нашими штурмовиками в «собачьей свалке». Вот тут для истративших большую часть боезапаса и энергии силовых полей креонов все будет не столь весело – комплексы ПКО с погибающих авианосца и транспорта будут вести огонь до последнего. И с примерно равными шансами в бою в упор мы креонов разнесем. Потеряв при этом один-два штурмовика, рейдеры и оставшись без тяжелых кораблей и базы снабжения. Как по мне – так себе вариант.

Между тем других и не предлагалось. Все стремительно шло к лобовой схватке по самому прямому сценарию. Я поначалу надеялся, что в ход сражения вмешается с борта авианосца какой-нибудь убеленный сединами опытный космический волк и предложит хитрый или хотя бы умный план. Но, похоже, у альдеян такового не имелось. Или он погиб. Или впал в маразм… Не знаю, даже понятия не имею. Мобилизованный молодняк на штурмовиках и рейдерах, храбрый и неопытный, дрался, как умел – то есть видел противника и кидался ему навстречу. Штурмовики, рейдеры и транспорт с авианосцем обменивались между собой оперативной информацией, которую обрабатывал в том числе и соединенный со мной бортовой интеллект «кистеня». Но это была рутина – распределение целей, уведомления о предстоящих маневрах и пусках. Тактическая координация всего боя из единого центра? Нет ее.

Лично у меня шансов выйти живым из боя было достаточно. Главное – сосредоточиться на обороне нашего с Нейкой штурмовика, раз уж на меня перевалили обязанности бортстрелка. Сначала креоны разделают под орех большие корабли и только потом займутся мелочью. Их главная боевая задача – не дать эвакуироваться и выжить альдеянам. И даже сейчас, после переноса к Земле в поле нуль-прокола, эта задача все еще актуальна – с набитым техникой и разнообразными запасами огромным транспортом альдеянская эскадра все еще представляет какую-то самостоятельную силу, без него – это всего лишь несколько кораблей с ограниченной автономностью, обреченных на гибель. Если я буду тратить боезапас и энергию силовых полей с умом, защищая себя и не особо геройствуя, то смогу дожить до финала схватки, в котором есть все шансы на победу. Ну а там…придется Нейке и остальным выжившим пилотам сдаваться землянам, если они хотят жить дальше. Моя хата с краю и война это не моя.

Но был и еще один вариант. Правда, для этого следовало рискнуть и подставиться креонам, но он давал реальный шанс закончить бой не столь катастрофично. Надо было просто взглянуть на ход сражения немного шире.

Почему я вылез с инициативой, я и сам толком не знал. Наверное, потому что мог. И потому, что в данный момент буквально ощущал себя членом команды альдеян из-за слияния сознания с их боевой машиной. А дальше все стало происходить очень и очень быстро. Если бы я был сейчас человеком и убеждал в своей правоте других людей – ничего бы не вышло. Просто потому, что люди в своих биологических телах слишком медленные, плохо считают и тупят, у них слишком много эмоций и желаний, не дающих сосредоточиться на сути дела. А вот компьютеры работают быстрее и без эмоциональных помех.

Командой – запросом взяв часть ресурса у бортового интеллекта, я наскоро обсчитал модель сражения, в котором полуразбитая «Лань», сделав несколько маневров, закрывает своим корпусом торцевую часть транспорта от атаки деструктора «палача», подставляясь сама под его огонь. А мы, штурмовики, вместо правильного боя на дальних подступах, сохраняем ракеты и антиматерию для максимально плотного огня на ближних дистанциях, находясь рядом с тяжелыми кораблями. И наскоро сбросил ее Нейке. Та, потратив пару секунд на рассмотрение предложенной модели, нашла ее интересной и перебросила в общую сеть штурмовой эскадры. Еще спустя три-четыре секунды план был поддержан всеми штурмовиками и отправлен на одобрение бортовым интеллектам тяжелых кораблей. Там в него были внесены несколько небольших изменений и он оказался принят к исполнению. Вот такая получилась боевая демократия киборгов. Десять секунд – и низовая инициатива рассмотрена по существу, одобрена и начала реализовываться, без всяких вопросов вроде: «кто там такой умный»?

Логика была простой – «шокеры» не обладают столь значительной мощью, чтобы быстро разнести укрытый силовыми полями транспорт. Да, «Лань» от огня деструктора неизбежно погибнет, но кем-то все равно приходилось жертвовать. Однако, это произойдет не сразу и ее автономных средств ПКО вместе с ракетными батареями транспорта должно хватить, чтобы устроить перед окончательным отказом всех систем авианосца веселую жизнь для креонов. А там и мы вмешаемся, отказавшись лупить почем зря издалека по противнику как того требует «правильный бой» и бросив все ресурсы в уничтожение «палача», перезаряжающего свой главный калибр. А уж затем, опираясь на огонь ПКО транспорта, выносим оставшихся «шокеров».

Однако, все случилось не так. Я недооценил фанатичное желание креонов непременно лишить нас «Вепря». Видимо у них, как у подводников «папы Деница» главной задачей было уничтожить конвоируемые транспорты, а на мелочи они отвлекаться не хотели. Поэтому, уже выведенный на полную готовность, судя по сиянию щупалец «кальмара» деструктор, по обреченному авианосцу так и не отработал. А вся троица вражеских кораблей, заложив дугу, начала облетать авианосец, маневрирующий в унисон с транспортом так, чтобы прикрывать его своим корпусом от прямого выстрела. Конечно, такая импровизированная защита могла продлиться лишь минут семь-восемь, надолго «Лани» собой транспорт не прикрыть. Но это как-никак лишние восемь минут полета в зоне уверенного огня наших штурмовиков и батарей ПКО авианосца. И мы своего не упустили, выложившись по полной.

Сам бой в моей голове отложился плохо. Слишком насыщенным он был, и слишком много нам с БИНом пришлось считать, чтобы я успел испугаться или задуматься. Нейка говорила, что мне не дадут пострелять? Неправда. Стреляли «мы» с бортовым интеллектом вместе, потому что отделить его команды от моих в условиях боевого слияния было бы затруднительно. Как и пилотирование Нейки от наших действий. Полное «три в одном».

Беззвучно стартовали отделившиеся от «кистеня» ракеты, заработала, запитанная от реактора гауссовка, посылая в цель капсулы с антиматерией. Затем был резкий маневр, потом нам в подарок прилетели две «иглы» от ближайшего «шокера». Они почти пробили наше защитное поле, но «почти» не считается. Впрочем, приласкав ящера лазером и влепив в ответ две капсулы, мы тоже добились лишь ослепительно-белой вспышки аннигиляции из которой враг вылетел неповрежденным. Один-один, ничья по очкам и новый боевой заход, на пределе возможностей реактора и двигателя квантового импульса Блайна. Интересно, как все это сейчас смотрелось с Земли…

С борта «палача» стартовали сразу четыре торпеды и, оставив временно «шокеры» в покое, наши штурмовики и батареи авианосца занялись ими. Разойдясь после пуска веером, все до единой торпеды начали маневр облета «Лани», устремившись к транспорту, но до цели не долетела ни одна из них. Слишком близко от нас произошел пуск, чтобы эффективно уклоняться. Слишком много на них сконцентрировано огня. Правда, этим мы дали свободу маневра «шокерам» и поплатились гибелью одного из штурмовиков фиолетовой эскадрильи. Но остальные «кистени», включая мой с Нейкой, разделавшись с торпедами, взяли в оборот «Палача», сблизившись с ним до предела. Мы вовсю жалили его лазерами и антиматерией, но он, не обращая на нас внимания, как медведка на садовых муравьев, упорно завершал маневр, выходя на позицию для выстрела из деструктора. И почти успел зараза, счет шел на десятки секунд… Если бы не ракета с «Вепря», которую он ухитрился пропустить, точно бы успел. Но не судьба. Главный звездолет креонов взорвался разом, даже не успев выпустить последнюю торпеду. Только искореженные щупальца в разные стороны полетели…

Ситуация сразу изменилась. Сами по себе «шокеры» могли добить разве что поврежденный авианосец и то, при известной удаче. Штурмовики рисковать в ближнем бою не стали, постаравшись тут же разорвать дистанцию и дать простор для ПКО тяжелых кораблей. А вот креонам ловить было в общем-то нечего. Но они отыгрались напоследок, переключившись на самые слабые наши корабли – рейдеры. Один разделали подчистую фотонными резаками, второй повредили, но добить не успели. Сначала мы с Нейкой в паре с еще одним «фиолетовым» штурмовиком удачно накрыли антиматерией первый «шокер», а затем и второй попал, наконец, под импульс рентгеновского лазера с авианосца, оказавшимся фатальным для его силового поля. Корпус последнего космолета ящеров сдулся и поплыл как свечка, продолжая лететь по инерции уже безжизненным снарядом. Вся активная часть боя заняла от силы минут пятнадцать. А еще говорят, космические бои долгие… Ничего подобного, все зависит от тех дистанций, на которых начата схватка. Вообще-то нам сильно повезло – начни креоны играть с нами по правилам, мы бы так дешево не отделались. Но маниакальное желание непременно уничтожить транспорт их сгубило – нельзя быть такими предсказуемыми.

Из боевого режима обратно в свою тушку меня выбросило одним рывком. Еще секунду назад я был в космосе, слитый в одно целое со штурмовиком и вдруг все разом исчезло, остались лишь темнота и боль. Если бы не боль, я бы решил, что меня вместе с кораблем все же уничтожили. Впрочем, в первое мгновение я так и подумал. Нет осязания, нет ощущения тепла или холода, нет слуха, полная темнота… Вот только вряд ли у покойников может так сильно болеть голова. Ощущения – как после дичайшей пьянки. Соображать не получается, трудно довести до конца даже простейшую мысль. В гудящей как колокол голове носятся обрывки цифр и расчетов, некие смутные образы и ускользающие видения. И на все это накладывается усиливающаяся тошнота, по мере того как в башке начинает потихоньку проясняется… Только вот тошнить нечем и невозможно в принципе – легкие не работают.

«Леша как ты там? В сознании? Самого себя как личность ощущаешь? – прорвался вдруг сквозь вязкий кисель в моих мозгах взволнованный голос Нейки. „Я вижу что ты жив, ответь мне, пожалуйста“!»

«Ешкин хрен…твою… живой… кажется», – как-то ответил я, постаравшись не материться. Не знаю как ответил, то ли словами, то ли мысленно. «Как же мне хреново, блин. Лучше бы я в овраге сдох…»

«Все-таки живой! И даже не сошел с ума»! – радостно отозвалась моя валькирия. «Повезло мне с тобой, землянин, не зря подбирала… Прямо расцеловала бы своего героя! Подожди, я уколю обезболивающего, полегче станет».

«Отставить целовать и колоть! Нейка, дура, нельзя же так резко отключать коннект…млять. Ты же мне мозги чуть не расплавила», – напрягшись, сформулировал я свою главную претензию.

«Ты и так слишком долго был в слиянии с машиной. Особенно для первого раза» – ничуть не обидевшись на «дуру», пояснила инопланетянка. «Леша, я все понимаю – тебе сейчас плохо. Поэтому нужна реабилитация – тишина, темнота, отсутствие всяких впечатлений. Лучше всего попробуй заснуть. Давай-ка я к твоему обезболивающему добавлю еще успокоительного и снотворного. Я знаю, что ты сейчас чувствуешь – сама через все это проходила, помню, какая после первого подключения наваливается боль и депрессия. Бывает и хуже… Но ты парень крепкий, нормально держишься. Не волнуйся, раз уж пережил инициацию, потом будет легче, мозги сами адаптируются».

«Что значит „потом“»! – возмутился я. «Все, финиш! Креонов мы поубивали, нету больше гадов. Я тебе помог, считай, свой долг за мое спасение отдал. Вези меня на Землю в больничку, хватит, я уже налетался по самое не хочу. Хорошего понемножку».

«Зачем тебе на Землю, Алёшенька»? – вкрадчиво спросила Нейка.

«Домой пора»!

«Да разве же тебя дома как следует вылечат, напарник»? – добавила в голос искренности эта зараза. «Ты не только мне, всей эскадре помог. Если бы не твой план, мы бы „Вепрь“ точно потеряли», – продолжала она. «Давай-ка я лучше доставлю тебя в медотсек „Лани“. Мне сообщают, что он не поврежден и готов к приему раненых. Там тебя военврачи как следует подлатают, будешь как новенький. Заодно грамотно снимут последствия первого подключения, чтобы в будущем обошлось без нервозов и галлюцинаций. Пускать на самотек реабилитацию нельзя, могут быть осложнения».

«Спасибо, не надо, сам вылечусь. Нейка, давай домой, без шуток».

«Да как я тебя домой-то привезу? Посажу „кистень“ перед ближайшей городской больницей и потащу внутрь? Прямо в летном скафандре, поддерживая тебя левой рукой, а в правой держа тейтонг на боевом взводе, чтобы распугивать толпу и стражей порядка? Как ты это себе вообще представляешь? Или вывалить тебя на пустую дорогу, где ты помрешь без помощи?»

«Чего-нибудь придумаем…» – ответил я, всерьез обеспокоившись. Потому что даже в таком размазанном состоянии начал понимать, что обратно меня доставлять никто не торопится. Ибо я, похоже, первый землянин, которого альдеянам удалось сцапать. Да еще со способностями к подключению к их кибернетическим системам и узнавший массу интересной информации. Стоит ли отдавать «языка» обратно аборигенам, предварительно не изучив как следует у себя в лаборатории? В спокойной, так сказать, обстановке? Я бы такого кадра так просто не отпустил.

«Не надо ничего придумывать», – построжел голос Нейкарии у меня в голове. «Леша, ты серьезно ранен. У тебя стресс, ты пережил свое первое слияние с бортовым интеллектом и сразу же – серьезный бой. Ты просто не можешь быть сейчас адекватен, в таких-то условиях! На данный момент ты ограниченно дееспособен, и ответственность по Уставу ВКС за тебя несу я, как командир корабля. Возвращаемся на Лань. Попробуй поспать и отдохнуть несколько часов, я отключаюсь».

Я бы мог, конечно, покачать права и повозмущаться. Напомнить, что я гражданский и не при делах, что подам за насильственное удерживание на альдеян в суд по правам человека, или еще какую-нибудь чушь сморозить. Только без толку. Потому что Нейка и в самом деле отключилась. А затем я почувствовал, что головная боль отступает, но вместе с ней на меня наваливается непреодолимая сонливость, стало быть, обещанный коктейль из обезболивающего и снотворного уже в моей крови. Сил бороться со сном просто не было, я слишком устал и плохо себя чувствовал. Поэтому просто-напросто заснул крепким сном без сновидений и проснулся лишь тогда, когда почувствовал, что могу полноценно дышать на всю глубину легких.

Это пробуждение оказалось приятным. Даже очень. Во-первых, у меня ничего не болело. Ни голова, ни грудь, ни нога. Ощущение бодрое, как будто я славно выспался и отдохнул, разве что оставалась небольшая слабость. Впрочем, судя по тому, что я лежал в постели на белоснежном белье головой на подушке и укрытый легким одеялом – так оно и было. Приподнявшись, я откинул одеяло и первым делом осмотрел себя. Ага – я в каком-то легком светло-голубом комбинезоне от шеи до щиколоток ног, с темной полосой на груди и вокруг талии. Пощупав полосу на разрыв, я вскоре убедился, что это нечто вроде электростатической липучки. Если ее настойчиво потянуть, то одежда разделяется по линии разреза, позволяя снять пижаму или штаны, а если свести края вместе – вновь слипается воедино. На ноге и груди наложены тугие повязки из эластичного материала, но гипса нет и в помине. Койка пристенная, узкая, чуть шире плацкартной, рядом что-то вроде тумбочки. На потолке неярким белым светом горит световой круг, диаметром сантиметров двадцать. Рядом, у соседней стены, еще одна койка с тумбочкой, но пустая. И… собственно все. Гладкий светло-синий пол, стены отделаны белыми панелями, белый потолок, закрытая дверь без ручки в стене напротив. Само помещение – узкий пенал, здорово смахивающий на камеру. В углу виден то ли большой шкаф, то ли маленькая кабинка вроде душевой. Но что-то мне подсказывает, что там спрятан сортир. Обыкновенный или космический – без понятия. Аккуратно спустив ноги на пол, я сделал пару осторожных шагов. Гравитация в норме. Или чуть поменьше привычной? Кажется, так и есть, но сразу не поймешь.

– Уважаемый гость, примите, пожалуйста, лежачее положение, – голос раздался откуда-то сверху. Ровный, без тени эмоций. – Вам не рекомендовано вставать. Подождите несколько минут, к вам сейчас придут.