Коннетабль

Глава 3

Глава 3. Разные времена

1. Габи

Способность видеть магию – редкий Дар, но талант, позволяющий оценивать силу мага и доступные ему или ей Стихии – наиредчайший. Габи до сих пор знала лишь одного такого человека. Магию, - вернее, индивидуальную силу колдуна в каждой из подвластных ему Стихий, - видел Трис. И не просто видел. Он мог точно оценить потенциал колдуна и даже описать весь спектр Дара. Еще про одного такого же мага Габи слышала от двух самых близких ей людей: от брата и от принцессы Эвы Сабинии. Барон Седар де Ланжевен входил в число приближенных самого императора. То есть, на круг всего два волшебника, и, даже если в столице или в провинции есть и другие подобные им таланты, их все равно должно быть исчезающе мало. Оттого и Дар этот ценится, как мало какой другой. Оттого и востребованы баснословно дорогие и безумно сложные приборы типа градуированного vi sensorem[1], созданного князем Трентским. Зандер гений, что есть, то есть, но и она теперь гений, пусть и гений иного рода. В Габи открылась способность видеть магию, и это было настолько же неожиданно, насколько приятно. И, разумеется, крайне полезно. Сейчас, например, она сама убедилась в огромном потенциале той же Вероники Акиньшиной, да и брата увидела совсем другими глазами. Впечатляющее могущество, что тут скажешь!

Однако интереснее всего, - по крайней мере сейчас, - было изучать Августа и Татьяну – двух новых союзников из другого Мира. Впрочем, союзниками они были пока лишь здесь и сейчас, но скорее, по несчастью, чем по осознанной необходимости, и останутся ли таковыми впредь – это вопрос. Еще больший вопрос – станут ли они когда-нибудь друзьями. А между тем, это были отнюдь не праздные размышления, да и вопросы не без смысла. Иди знай, как еще все повернется. Поэтому стоило хотя бы присмотреться к новым знакомцам. И в этом смысле разумным оказалось следовать гендерным детерминантам. Поэтому Трис взял на себя Августа, ну а Габи, соответственно, Теа-Татьяну.

- У вас есть Источники? – спросила Габи во время утренней прогулки к покрытому толстым льдом лесному озеру.

- Источники? – повернулась к ней Теа-Татьяна. – Что ты имеешь в виду?

- Говоря по-научному, - попробовала объяснить Габи, - Источники – это персонификация магических потоков высокой интенсивности.

- А если проще?

- Концентраторы магии, воплотившиеся в сверхчеловеческие сущности, - снизила Габи планку. – Не боги, насколько я могу судить, но у них, Таня, явно имеются божественные черты. Сила, способности… Да, много чего еще.

- По некоторым данным, - добавила через мгновение, не желая, впрочем, вдаваться в излишние подробности, — это слившиеся с природными концентраторами магии – то есть, местами силы, как называют их некоторые ученые маги, - представители какого-то древнего народа. Космические скитальцы из неизвестного нам плана реальности.

- То есть, они разумны? – заинтересовалась Теа. – С ними можно вступить в контакт? Вести диалог?

- Да, - кивнула Габи. – Они разумны, хотя и не совсем в том смысле, в каком разумны Хомо Сапиенс или Хомо Магикус. Но с Источниками действительно можно общаться и даже иногда договариваться. Правда в контакт они вступают неохотно и только с теми, кто принадлежит к семье, находящейся с ними в соглашении. Вернее, к главам такой семьи. Наш Источник, например, напрямую общается только с Трисом и со мной. Со мной, впрочем, уже не общается. Но это совсем другая история.

Запрет, наложенный на их общение Золотым Человеком, до сих пор оставался для Габи чем-то вроде горя или глубокой душевной раны. Ей тяжело было осознавать, что Тадж’А перестал быть для нее партнером, превратившись всего лишь в обычный магический Источник. Но она, разумеется, сдержала свои эмоции, закрыв их от собеседницы непробиваемым щитом.

- В чем их функция? – продолжила между тем свои расспросы Теа-Татьяна. - Что они могут, что делают?

- Они являются мощнейшим источником магии, - объяснила Габи, справившаяся со своей нежданной слабостью. – Наша семья, все члены клана, находясь вблизи Источника, могут «подзаряжаться» от него магией. Он помогает залечивать раны и иногда передает главе семьи некие необходимые в данный момент знания.

- Звучит потрясающе, - Теа бросила на Габи быстрый взгляд и сразу же продолжила:

– И ты… ты, Габи, с ним общалась, общаешься?

- Между нами, Таня, я с ним даже спала, - усмехнулась в ответ Габи. – Так случилось, что наш родовой Источник стал моим первым мужчиной.

Она не хотела вдаваться в подробности, но кое-что из того, что считается правдой, она все-таки могла озвучить. Большого вреда от этого не будет, а отношения, основанные на искренности, - пусть и частичной в силу их непростых обстоятельств, - только окрепнут.

- Затейливо, - покачала головой собеседница.

- Нет, - сказала спустя пару секунд, - у нас ничего подобного нет. Во всяком случае, я о таком никогда не слышала и не читала. Может быть, Август что-то знает? Надо бы, наверное, спросить, но думаю, если что и есть, он бы мне об этом давно рассказал. Наши места силы – это просто локации с высокой концентрацией магии. Это может быть старая дубовая роща, отдельно стоящее древнее дерево, скажем, тысячелетний тис или олива, холм с менгиром или пещера с целебным источником, но они вроде бы никогда не персонифицируются. Зато у нас есть духи. Лесные, речные, домашние… В общем, разные. И вот они, бывает, живут в местах силы. А у вас? У вас есть какие-нибудь свои кобольды или серваны?

- Только в сказках, - улыбнулась Габи, сожалея, что, на поверку, их Мир оказался чем-то обделен. – В сказках есть, в легендах и древних сказаниях… но реально они себя никак не проявляют. Так что все симметрично: у вас духи, у нас Источники. А вот магия, как я вижу, у нас одна и та же.

Так все, похоже, в действительности и обстояло. В отличие от магии волков-джа, магия Августа или Теи «на вид и вкус» ничем не отличалась от магии Триса или Надежды, и, значит, она являлась в достаточной мере универсальным явлением, никак не связанным с определенным Миром. Но тогда, Источники оказывались уникальным, но случайным, а не обязательным фактором. Они всего лишь неожиданный бонус, а не обыденность. Тем более, что и в ее собственном Мире, Источники имелись отнюдь не у всех семей и контактировали отнюдь не со всеми магами.

- Ты ведь видишь магию? – спросила между тем Теа.

- Да, - подтвердила Габи. Этот факт они с Трисом решили не скрывать. - Что есть, то есть.

- Что это дает лично тебе?

- Честно сказать, я не поняла твой вопрос, - удивилась Габи. – Что значит, что это дает мне? Много чего или ничего. Это просто талант, которым, как и любым другим талантом, я могу пользоваться. Иногда, знаешь ли, весьма полезно знать, с кем имеешь дело.

О том, что талант этот появился у нее совсем недавно, можно было и не рассказывать. Избыточная информация, где-то так.

- Я могу, - продолжила она объяснять характер своего Дара, - определить силу мага и его предрасположенность, ну или другими словами, склонность мага к определенной Стихии.

- Я тоже вижу… - задумчиво произнесла Теа. – Но, наверное, не так, как ты. Я вижу потоки магии, но это… Август говорит, что я перевожу интуитивное знание в зрительные образы… У вас есть классификация магии?

- Есть, - кивнула Габи.

- Что можешь сказать о себе или обо мне?

- Я не могу видеть саму себя, - объяснила Габи, - поэтому скажу то, что увидел мой брат. Мы с тобой, Таня, очень похожи. Обе две внеранговые колдуньи со склонностью к использованию Стихии Огня, и очень сильные «воздушницы», то есть, маги Воздуха.

- Тогда, давай с подробностями и о рангах, и о Стихиях, - попросила собеседница, явно заинтересовавшаяся этой темой. Но, с другой стороны, кто бы на ее месте не заинтересовался?

- Хорошо, - кивнула Габи, тем более что она сама подняла эту тему. - Начнем, если не возражаешь, со Стихий.

— Значит, со стихий, - согласилась Татьяна.

- Согласно традиции, - начала Габи свой рассказ. – у нас принято говорить о шести стихиях. Четыре основных. Это Вода, Воздух, Огонь и Земля. И две дополнительные, по поводу которых в научных кругах до сих пор не утихают жаркие споры: Эфир[2] и Апейрон[3]. И начнем мы, пожалуй, с Огня, поскольку эта Стихия вместе с воздухом доминирует и у тебя, и у меня. Огонь – сильный Дар и опасная Стихия. Магические потоки Огня воспринимаются нашим внутренним Оком, как красные…

- Внутреннее Око? – переспросила Теа. – Ты имеешь в виду магическое зрение?

- Наверное, можно и так сказать, - не стала спорить Габи, хотя Трис считал, что это не одна способность, а две разные. Однако для простоты изложения пусть будет одна.

- Оттенки важны? – продолжила расспросы собеседница, которая, судя по всему, не фантазировала, а видела магические потоки на самом деле.

- Еще как! – подтвердила Габи. – Насыщенный оранжевый… Такое, знаешь ли, оранжевое пламя, его называют Гефестом, и эти потоки доступны только самым сильным боевым магам, обладающим огненным Даром.

- Думаю, я знаю, о чем ты говоришь, - задумчиво протянула Татьяна. – Я создала однажды огненный шторм. Он был именно таким. И потоки магии… Среди них я тоже вижу все оттенки красного. Но я, знаешь ли, темная колдунья, и поэтому я вижу только холодные оттенки любого цвета.

«Значит, магия едина», - «записала» себе Габи и продолжила «с последней ноты», запомнив так же, что позже надо будет спросить, что означает деление на светлых и темных волшебников:

- Багровый Сурт[4] считается рангом пониже, чем Гефест, - продолжила она свой рассказ, - но это тоже боевая магия, и еще из высших следует упомянуть, пожалуй, кроваво-красный Темный Рубин. Этот последний крайне важен в сталелитейной магии, хотя имеет и боевое применение. Но, на самом деле, оттенков гораздо больше, а значит и разных потоков одной Стихии тоже много, и есть мнение, что даже низкоранговые Золотой Звездопад и Солнечный Ветер требуют наличия особого магического Дара. Оба они применяются в целительстве, в особенности, в хирургии, и владеть ими могут даже относительно слабые колдуны. Но вот боевым магам работать с низкоранговыми потоками очень сложно. Хотя, если потренироваться, то можно…

- Ты можешь? – сразу же уточнила внимательно слушавшая ее Теа-Татьяна.

- Могу, но мне они даются с огромным трудом. Я от этого очень устаю.

- Хорошо, - кивнула каким-то своим мыслям собеседница. – С Огнем выяснили. Что с Водой?

- Подожди! – остановила ее Габи. – Есть еще один вопрос, который будет уместно осветить прямо сейчас.

- Освещай, - пожала плечами темная колдунья с мехмата Петербургского университета.

- Стихия Огня — это хороший пример, чтобы разобраться с градацией Силы. – Сейчас Габи озвучивала мысли, изложенные ее как бы отцом Августом Мишильером в его знаменитой брошюре о Стихии Огня. – Во-первых, это один из самых редких талантов. Речь не идет, разумеется, о точной статистике, но ученые полагают, что лишь от восьми до десяти процентов всех магов могут манипулировать Стихией Огня. И это все маги Огня: от новорожденных до глубоких стариков и от слабосилков до великих колдунов. Во-вторых, градация силы. Официально речь всегда идет о двенадцати или, максимум, о тринадцати рангах, но те, кто действительно занимаются этим вопросом, считают, что исходить следует из того, что существуют по минимуму двадцать градаций. Представь себе шкалу, разделенную на двадцать частей-рангов. Реальный, физически ощутимый огонек может разжечь лишь тот маг, у которого есть минимум третий ранг в Стихии Огня. Дальше можешь сообразить сама. Магов, имеющих ранг с девятого по двенадцатый, называют в зависимости от некоторых особенностей их Дара Саламандрами, Фениксами и Драконами. Я, например, внеранговый боевой маг, но, если быть точной, у меня тринадцатый ранг в Стихии Огня и по нашей классификации я - Дракон-Виверна или Решеф[5]. Ты, я полагаю, как минимум Вулкан[6] или Феникс, но это неточно. Так сразу мне не решить. Опыта недостает, так что, если хочешь узнать подробности, обратись к Трису, он в этом деле собаку съел.

- Замысловато, но познавательно, - подвела черту графиня Консуэнская. – У вас, поди, и книжки такие имеются?

- Одну из них написал наш с Трисом отец.

- Круто! – восхитилась Теа. – Давай, тогда кратенько про все остальные Стихии.

- Кратко не получится, - развела руками Габи.

- Тогда, рассказывай, как получится, - предложила Теа.

- Сама предложила…

Разумеется, Габи лукавила. На самом деле Решефом она стала не столько из-за тринадцатого ранга в Стихии Огня, сколько из-за своей силы в магии Воздуха. Пятнадцатый ранг в этой Стихии превращал ее в настоящую повелительницу бурь, а в сочетании с Огнем это действительно было чем-то таким, от чего у ее предполагаемых оппонентов просто не было лекарства. Не зря же в Стихии Воздуха она считалась даже не Бореем, а настоящей Темпестас[7]. И во время покушения на олимпийском стадионе, ее Воздух оказался не менее полезен, чем ее Огонь. А уж вместе…

- Магов, обладающих Даром в Стихии Воздуха, довольно много, - сказала она вслух. – Вроде бы, около 30% всех колдунов и колдуний всех возрастов. Тонкость в том, что абсолютное большинство «воздушников» находятся в диапазоне между третьим и шестым рангами. Они низкоранговые, как, впрочем, и основная масса магов Земли. А магов нашего с тобой уровня, - одиннадцатый-тринадцатый ранг в Стихии Воздуха, - вообще, считанные единицы. Мало нас, и этим все сказано. Редкий Дар. Уникальная способность. Этим она и ценна, а в сочетании со Стихией Огня, тем более…

Следующие полтора часа Габи рассказывала Татьяне о Стихиях и рангах, о талантах и способах измерения пределов Дара. Можно сказать, дала развернутую академическую лекцию в стиле Триса или Зандера. Но, в отличие от них, Габи этим никогда прежде не занималась, - она же не профессор, - и оттого изрядно утомилась. Впрочем, ее усталость была вызвана не только и даже не столько этим новым лекторским опытом, сколько тяжелыми мыслями, которые нежданно-негаданно нахлынули на нее во время рассказа. И мысли эти были вовсе не о магии или, если все-таки отчасти о ней, то не напрямую, а лишь косвенно.

Так и вышло, что говорила она об одном, а думал в это время о другом. Она думала о доме, имея в виду, не палаццо Коро, а дом в широком смысле этого слова. А это, значит, и страна, и город, и, прежде всего, семья. Вот о чем думала Габи, и о чем болела ее душа. Ее лишь недавно обретенный дом находился в опасности, поскольку борьба за власть, а тем более, гражданская война, могли с легкостью разрушить все, чем она теперь так дорожила. А еще она думала об Эве Сабинии, которая как-то незаметно и очень быстро стала для Габи чем-то большим, чем подруга и покровительница, но о ком не скажешь, что вот она – любовь всей ее жизни. Не любовь и не верноподданнические чувства. Скорее дружба, не лишенная корысти. Все-таки Габи не одна и не сама по себе, за ней стоит клан, и она отвечает за всех этих людей. А раз так, то дружба с наследной принцессой поневоле имеет «дополнительные оттенки», среди которых вместе с сексом присутствуют серьезные обязательства и перед Эвой Сабинией, и перед кланом, и перед страной. И сейчас, рассказывая о магии, как ее понимают франки и алеманы, Габи решала между делом, что и как, и в какой последовательности будет делать, когда они вернутся домой. И оказалось, что не было бы счастья, да несчастье помогло. Впрочем, не несчастье, разумеется, а всего лишь случай, но народная мудрость звучит как-то правильнее.

Так вот о случае. Это же как иногда происходит. Делаешь одно, думаешь о другом, и вдруг понимаешь, что набрел по случаю на что-то третье. И это третье способно, если и не перевернуть мир с ног на голову, то уж точно облегчит тебе решение тех проблем, которыми занята сейчас твоя голова. Ведь это так просто, - раз, два и в дамках! - но одновременно как же это сложно. Замыкаешься распутывать клубок мыслей, идей и событий. Однако отчего бы не попробовать?

И начать, наверное, следует с того, что ей Габриэлле Э’Мишельер предстоит ни много ни мало спасти империю и принцессу-наследницу, возведя Эву Сабинию на престол ее отца. И при этом не плохо бы уцелеть самой и не подставить под удар родных и близких. Клан, брата и Марию Перигорскую, и много кого еще. Огромная ответственность. Настоящий вызов ее талантам. И, разумеется, не проходящая головная боль. Но потом появляется ее дедушка и приводит ее в этот новый дивный мир, и выясняется, что в этом практически лишенном магии Мире живут, между прочим, потенциально довольно сильные колдуны и колдуньи. Их даже искать не пришлось. Сами нашлись. И уговаривать на эмиграцию их оказалось не надо Сами попросились перейти под ее руку и уйти вместе с ней в ее полный магии Мир. А это дорогого стоит, потому что даже четыре сильных мага могут кардинально изменить расстановку сил в империи франков. В особенности, если там о них никто пока ничего не знает. И это просто здорово, но есть проблема. Все четверо - люди, принадлежащие совсем другой культуре и Миру, и даже иной исторической эпохе. Они, за немногими исключениями, не говорят по-французски, - а если и говорят, то отнюдь не на том франке, на котором говорят в империи, - в большинстве своем не умеют ездить верхом, не владеют магией, как того требует то общество, в которое их предстоит ввести. И все это, не считая таких мелочей, как этикет, политика и культура, имея в виду общую историю их Мира, франкские и латинские древности, литературу, с которой знакомы их сверстники-аристократы, искусство, - кино, музыка, танцы, - и далее по списку.

Ничего не напоминает? Еще как напоминает! Еще совсем недавно Габи была в точно таком же положение. И, если бы не ее Золотой Человек, быть бы ей битой в прямом и переносном смысле этого слова. То есть, ей помог тогда Тва’А, передав ей необходимое знание, что называется, из рук в руки, но, возможно, способность помочь в таком деликатном деле связана не с тем, что он Источник, а с тем, что он часть народа разделенных джа. Однако «волки» тоже ведь принадлежат к этому народу. И разве «выпить» «вонг» не то же самое, что сделал для нее Тва’А? Очень похоже, но дело в другом. Теперь и сама Габи – «волчица» джа и по магии, и по отношению к их эгрегору. Она поглотила «Сокровенное знание народа джа», и значит, может попробовать сделать для Вероники Акиньшиной или любого другого российского мага то, что сделал для нее когда-то и не так, чтобы давно, ее Золотой Человек.

Самое любопытное, что едва она об этом подумала, как у нее в голове актуализировалось соответствующее знание, спрятанное до поры до времени в массе других знаний, полученных из «вонгов» ее дедушки. Причем, актуализировалось, не как сухое описание процесса в учебнике, а как нечто, что она уже знает и чем умеет пользоваться. Оставалось лишь сделать «так, так и так, и еще, наверное, вот так» и дело в шляпе. Ей на это, по идее, даже магии должно было хватить, поскольку магия разделенных джа не похожа на человеческую и не привязана к этому Миру и его особенностям. И, если обычной магии было у нее сейчас совсем немного, - она сидела буквально на голодном пайке, - то магии джа было сколько угодно, поскольку в довольно-таки значительной степени она замыкалась на физические процессы и константы, а не на эманацию стихийной магии.

Едва сообразив, что к чему, Габи буквально загорелась идей проверить свою гипотезу на практике. А раз так, то, извинившись перед Татьяной, которая была ей, разумеется, более чем симпатична, но все же не настолько, чтобы откладывать из-за нее крайне важный эксперимент, Габи пошла искать Веронику. Впрочем, искать долго не пришлось. Все гости «домика в лесу» старались не удаляться или, во всяком случае, не сильно удаляться друг от друга. Вместе было как-то спокойнее, в особенности, в компании таких сильных магов, как Габи и Трис или Теа и Август. В общем, Акиньшина нашлась быстро, - не прошло и четверти часа, - и Габи сразу же взяла быка за рога.

- Идем! – позвала она Веронику. – Дело есть. Не пожалеешь!

- А куда пойдем? Может быть, тогда лучше в номер?

- Кто о чем, а вшивый о бане! – усмехнулась в ответ Габи.

– Да, не переживай ты так, - добавила увидев, что Акиньшина готова обидеться. – Ночью все было просто замечательно, но сейчас у нас совсем другое дело.

Что ж, если не лукавить, ночью все действительно было очень даже неплохо, и это при том, что принцесса-наследница была куда более опытной любовницей и временами способна была показать своей девушке «небо в алмазах», но даже с ней Габи ощущала иногда некую «недосказанность». И объяснялось это тем, что Габи все-таки предпочитала мужчин. Во всяком случае, ее скудный опыт указывал именно на это. Мужчины представлялись ей более правильным, но, главное, естественным выбором.

- Что будем делать? – спросила между тем Вероника, и это прозвучало уже не игриво, а вполне по-деловому.

- Я тут вспомнила один фокус, - покрутила Габи рукой. – Непростой фокус и с порядочными заморочками, но, если получится, все будем в шоколаде. У вас ведь так говорят?

- У нас много чего говорят, - пожала плечами Вероника. – Вопрос, что ты имеешь в виду?

- Ну и ладно, тогда, - отмахнулась Габи. – О! А вот и подходящее место!

Подходящим местом оказалась мансарда, сооруженная в подкрышном пространстве. Габи здесь еще не была, - вообще, никто из них на чердак не поднимался за неимением к тому причин, - она просто «почувствовала» это место и привела сюда Акиньшину.

- Просто замечательно! – констатировала Габи, осмотрев просторную комнату, меблированную в стиле «деревенской» гостиной. – Снимай шубу и садись в кресло.

- А не замерзнем? – Поежилась Акиньшина. – Все-таки это мансарда. И отопления здесь нет.

- Отопление есть везде, где есть я, - довольно-таки «зловеще» ухмыльнулась Габи, вполне усвоившая методы «устрашения и убеждения», необходимые в арсенале каждого уважающего себя военного вождя.

Она «настроилась», на окружающее ее пространство и медленным ментальным пасом подняла температуру воздуха до двадцати пяти градусов Цельсия.

- Как ты это делаешь! – Вероника в удивлении распахнула глаза, видимо, почувствовала, как резко изменилась обстановка в комнате. – Даже не знала, что такое возможно! Я тоже так смогу?

- Возможно, - чуть кивнула Габи. – И возможно быстрее, чем ты думаешь. Ну-ка села удобно, расслабилась и закрыла глаза. И чтобы два раза не повторять! Все поняла?

- Да.

- Тогда, за работу!

Акиньшина закрыла глаза и откинулась на спинку кресла, ну а Габи начала выстраивать информационный модуль[8]. Дело, к слову сказать, непростое, потому что в обычном случае человек не может рассказать, что он знает о том языке, на котором говорит и, разумеется, не может определить объем необходимого знания. Однако интроспекция джа оказалась невероятно эффективным инструментом. Еще недавно, казалось бы, только что, Габи о таком и мечтать не могла. Но сейчас она легко припаривала свое знание высокого франка, составляя информационный пакет, предназначенный начавшей впадать в дрему Акиньшиной. Одновременно с этим, - активно рассредоточив свое внимание, - Габи «достраивала» вокруг головы Вероники конструкцию ментальной передачи. Именно через этот конструкт новое знание должно было перейти в мозг девушки, чтобы стать там ее собственным франкским Логосом[9]. Операция непростая и страшно трудоемкая, буквально обессилившая и Габи, и ее русскую подругу. Впрочем, если усталость Акиньшиной была соразмерной платой за обретение знания, то физическое и магическое истощение Габриэллы было связано с ее неопытностью. Она же впервые проделывала этот фокус, и поэтому израсходовала гораздо больше сил, чем требовалось. Зато она не только научила Веронику настоящему высокому франку, но и сама кое-чему научилась. Например, тому, что силы следует беречь, расходуя их экономно и со смыслом. Недаром русский поэт Александр Пушкин назвал опыт сыном трудных ошибок[10]. Так и есть – опыт, вот в чем дело, и сейчас, среди прочего, именно опыт Габи и приобрела.

- Очнись красотка! – позвала Габи, завершив свой многообещающий эксперимент.

«Я бы сказала, экстремальный, - прокомментировала мысленно, - но не скажу. Запомню».

- Я что, задремала? – вскинулась между тем Акиньшина.

- Не волнуйся, - успокоила ее Габи своим самым добрым голосом. – Что естественно, то небезобразно.

- Стесняюсь спросить, - хмыкнула между тем Вероника. – Что это было, шеф? В смысле, что ты со мной сделала, о Великая?

«И в самом деле, что я с тобой сделала, милочка? Хотелось бы мне и самой это знать».

- Не догадываешься?

- Нет, - пожала плечами девушка.

- Тогда вопрос, - переходя на свой холодновато-ироничный «деловой» тон, спросила Габи, - на каком языке мы сейчас говорим?

- Мы говорим? – переспросила Акиньшина. – В каком смысле, на каком языке? Ой!

— Вот именно, моя милая, Берунико[11]! – рассмеялась Габи, довольная тем, что все у нее получилось, как «в книжке написано», от и до. – Именно ой! Мы говорим с тобой на высоком франке, и произношение у тебя, мой друг, самое аристократическое, какое только может быть. Если судить по твоей речи… Ну, знаешь, словарный запас, произношение… то да се… Ты франкская аристократка, получившая правильное домашнее образование и воспитание.

- Но как? – опешила Вероника, продолжая, тем не менее, говорить по-франкски. Так говорили бы между собой две подружки-аристократки во время разговора тет-а-тет. Не соблюдая правил и стиля, но именно этим подчеркивая свой уровень владения языком. - Откуда это все сразу вдруг? Я же не могла… Не знала… Не умела…

- Я наделила тебя этим знанием, - пожала плечами Габи. – Только не надо пока никому ничего рассказывать. Пусть это до времени останется строго между нами. Наш общий секрет, ведь ты не против?

- Нет, но…

- Без «но», - остановила ее Габи. - А ближе к вечеру мы с тобой снова сюда вернемся и предпримем еще одну попытку вывести тебя в люди. Хочу, Вера, попробовать научить тебя основам нашей магии, какая она есть, вернее, так, как ею пользуются франкские одаренные…

2. Трис

«Лесное сидение» затянулось на долгих восемь дней. Грустно, конечно, - все-таки у них у всех были планы, - но не смертельно, успеют еще наверстать упущенное, тем более что и сейчас они отнюдь не бездельничали. У толковых людей, как говорили древние, дел мало не бывает, бывает мало времени. Так что никто не скучал, занимаясь при этом каждый своим делом. Трис, например, беседовал с Августом, им, к счастью, было что обсудить. Оба колдуны и ученые и оба живут в непростые для их Миров времена. Есть, о чем поговорить и чем поделиться. И это, не говоря уже о том, что, чтобы дружить, - а они оба понимали ценность такой вот межмировой дружбы, - надо бы для начала разобраться в том, кто есть кто в этом Мире или в ином. Вот и разбирались, не торопясь и «со всем уважением». Иногда под кофеек, а иногда и под что-нибудь покрепче. Оба взрослые мужчины, сибариты и, возможно даже, эпикурейцы. Им можно и даже нужно. Кофе, сигара, немного приличного коньяка…

Впрочем, ни Трис, ни Август не забывали и о местных российских магах, готовившихся эмигрировать во франкскую империю. Ребята они молодые, любознательные и талантливые, и, если предоставить их полностью самим себе, могут заскучать без дела и, неровен час, начнут творить глупости. Поэтому все четверо «взрослых» магов занимались с молодняком хотя бы по нескольку часов в день. Два-три часа от каждого по способностям, помноженные на четыре, это уже, считай, половина суток. Добавим сюда время на сон и еду, на неспешные прогулки по зимнему лесу и простые развлечения типа игры на компе или сауны с пивом и раками[12], и выясняется, что ни у кого из них просто не остается на всякие глупости ни времени, ни сил, ни особого желания. А занимались они, главным образом, магией во всех ее проявлениях, но не только. Еще повышали, так сказать, свой культурный уровень и учили языки. В основном, франкский и алеманнский, которые в этом Мире, соответственно, французский и немецкий, но в империи звучат несколько иначе и отличаются словарным запасом и некоторыми грамматическими структурами. Впрочем, если кто и мог их по-настоящему чему-нибудь научить, то это Габи.

У сестры открылся новый талант, который не мог не удивлять, и не восхищаться которым было просто невозможно. Разумеется, ей все еще было далеко до полу-божественных способностей Тадж’А, но и то, что Габи творила со своими знаниями, впечатлило всех причастных. И Триса, к слову сказать, тоже. Его, быть может, даже больше, чем других. Ведь что бы он ни думал о своей младшей сестре, как бы не гордился ее невероятным прогрессом, она раз за разом умудрялась его впечатлить тем или иным своим новым достижением. И вот новый прорыв, - да еще какой, - и, как следствие, все четверо новобранцев уже говорят на высоком франке и на алеманнском, вернее на его литературном варианте, который сами алеманы и германцы называют Hochdeutsch[13]. Сил это у нее, правда, взяло немало, как, впрочем, и времени, но результат был просто великолепен. Все четверо молодых русских магов говорили теперь, как природные франкские аристократы, да и вели себя соответствующе. Во всяком случае, когда этого хотели. Однако больше всего сил и времени Габи вкладывала в Веронику Акиньшину, стремительно превращавшуюся в ее подругу и наперсницу.

- Мы сможем практически сразу ее легализировать, - объяснила она Трису, когда он спросил ее о цели таких грандиозных усилий. – Она уже сейчас говорит и ведет себя так, как следует. Латынь и греческий – выше всяческих похвал, - усмехнулась какой-то своей мысли. - Верховая езда и вождение авто опять же на моем уровне – дело только за практикой, но навыки у нее уже есть. Моторика, понимание того, что делает и зачем, различные мелкие умения… Думаю, сядет за руль и сразу же поедет. То же и с лошадками. Пока мы здесь, я постепенно наведу на нее окончательный лоск, а когда вернемся домой, надо будет ей сразу же сделать подходящую легенду и можно выводить в Свет.

- Ты думаешь о чем-то конкретном? - спросил Трис, уловив в речи сестры короткую заминку.

- Да, пожалуй…

- Расскажешь?

- Разумеется, - фыркнула Габи, позволявшая себе наедине с Трисом гораздо больше вольностей, чем обычно. – Скажи, Трис, могла же быть у нашей матери сестра? Не родная, скажем, а двоюродная или троюродная?

- Допустим, - кивнул Трис, успевший уже понять, о чем думает девушка. – Допустим, у нее была сестра.

- Кем мне, тогда, приходится ее дочь? – уже открыто усмехнулась Габи. – Она моя кузина, не правда ли?

- И вы росли вместе… - подсказал Трис, что называется, поймавший мотив ее истории.

- Да, в том самом замке в Беарне, - подтвердила Габи его догадку.

- Château de Morlanne, - «припомнил» Трис. – Что ж, Габи, это хорошая идея. Подруга детства и дальняя родственница. Вполне!

- Да, вот и я так подумала, - Габи явно была довольна результатами обсуждения. – Я недавно придумала кое-что, типа воспоминаний о детстве в Аквитании, о шато де Морлан, об учебе, о быте в замке, - я, кстати, нашла его чертежи и графические изображения, - о детских наших проделках, о прогулках верхом в окрестностях замка, об учителях и воспитателях, о прислуге… об охоте на диких гусей и оленей… и о праздниках, разумеется… Песенки там детские, шутки, страшилки, то да се.

- Откуда информация? – удивился Трис, доподлинно знавший, что ничего этого никогда не было, и, соответственно, знать об этом Габи попросту не может, ибо нечего там знать.

- Я для себя старалась, - пожала плечами Габи. – Мне же тоже приходится иногда говорить о детстве. Вспоминать, рассказывать… Вот я и готовилась, книги читала, воспоминания уроженцев тех мест, журнальные статьи. Еще с людьми говорила. В торговом квартале, если заговоришь по-окситански, всегда найдется заинтересованный собеседник. А там уж как пойдет. Или кофе со сливками, или вино, или эль, и человек рассказывает тебе о родных краях, о местных аристократах и об их стиле жизни. Взгляд, конечно, снизу, так сказать, от земли, но всегда можно внести поправку на социальный статус. А уж местные легенды и прочий фольклор – так этого добра хоть отбавляй. Так что есть у меня готовый рассказ, и, если ты сможешь легализовать Веронику, как нашу с тобой родственницу…

«Родственница, - кивнул Трис мысленно. – Родственница – это хорошо! Кузина – еще лучше, но никакая не Мишельер. Вернее, Мишельер, но по праву родства и с моего позволения. А родное имя у нее должно быть все-таки другое. И у меня для нее даже кандидат в отцы имеется!»

И в самом деле, жил в тех краях один подходящий персонаж. Виконт, между прочим, но, к его несчастью, нищий виконт, полностью разорившийся, а значит, несильно известный даже там и тогда. В столицах, что в местной, в Беарне, что в имперской никогда не бывал и знакомых там не имел, не говоря уже о родственниках. Да и умер уже, не оставив ни потомства, ни памяти. Одни лишь записи о рождении и смерти…

«Он-то не оставил, - ухмыльнулся Трис, обдумывая, как бы все это провернуть. – Но мы ему поможем. Там, в провинции, за деньги можно сделать любые документы… И значит, будет у него дочь!»

- Берунико де Габардан де Парлебоск, - сказал он вслух. – Твоя кузина и наперсница Веро де Габаре. Единственная дочь виконта де Габардан[14] и наша любимая родственница по линии матери. Как смотришь?

- Виконтесса? – переспросила Габи. – Да, Трис, это именно то, что нам нужно. Виконтесса – это хорошо! Я приглашу ее на твою свадьбу и «уговорю» остаться со мной в Столице.

- Элегантное решение! – согласился Трис, представив себе Веронику в подходящем наряде и с соответствующими драгоценностями в ушах, на шее и на руках.

«Еще можно в волосы, если сделать правильную прическу!»

Вообще-то Вероника Акиньшина была не только одаренной и талантливой, но и очень красивой девушкой. На вид ей можно было дать лет семнадцать, максимум - восемнадцать, но на самом деле ей было уже двадцать, и она заканчивала университет. У нее отличная фигура, длинные ноги с тонкими щиколотками и плоский животик, и, как вишенка на торте, впечатляющая грудь при общей субтильности организма. Прямоугольное лицо с выразительным ртом, высокие скулы, зеленые глаза, и роскошные волосы медового оттенка.

«Мария тоже красивая, но эта…» - Эта явно нравилась ему больше.

– Продолжай их учить, раз уж можешь, - сказал он вслух, опасаясь, что Габи узнает об его тайных желаниях. - Они все могут приехать в Лион вместе с Вероникой. Скажем, как ее свита. Родственники, друзья… В общем, ее ближний круг. Все-таки она виконтесса и довольно-таки близкая родственница Мишельеров… Право именоваться Мишильер я ей дарую, денег дам…

Обсуждение деталей не заняло много времени, зато работы Габи прибавилось. Спасибо еще, что ей помогала Теа-Татьяна. Внедрять информационные пакеты прямо в мозг реципиента, графиня, к сожалению, не могла. Но затона умела «раскрывать человеческий потенциал». Ее магия позволяла, пусть и на относительно короткое время, ускорить мыслительные процессы другого человека, усилить его восприятие и расширить объем памяти, не говоря уже о скорости запоминания. В реальности это означало, что на час-полтора человек превращался в машину по усвоению знаний. Мог, например, прочесть толстую книгу от корки и до корки, запомнив по ходу дела все, что было в ней изложено, да еще и переработав своим интеллектом все вновь полученные знания. «Волшебных» книг у них с собой, к сожалению, не было, но все четверо взрослых магов знали и умели так много всего, что им не сложно было прочесть две-три лекции в день на ту или иную тему. Габи от этой обязанности освободили, - ей и так хватало, чем заняться, - зато остальные вложились в работу по полной. Август и Теа учили, в основном, магическим дисциплинам, а Трис, как глава их будущего клана, взял на себя имперскую политику, экономику и финансы, международное и имперское право и историю магических искусств в применении к этнической географии. Он говорил, а Теа в это время активировала слушателей, превращая их в людей, буквально поглощающих новые знания. В общем, всем было чем заняться, а потому время «лесного сидения» промелькнуло неожиданно быстро. Оглянуться не успели, а все уже закончилось.

Собственно, только тогда, когда был объявлен отбой, Трис и компания узнали, наконец, отчего им всем пришлось прятаться. Виновниками торжества оказались Максим Суворин и его окружение, активно интересовавшееся «всякой ересью:оккультизмом, ворожбой и прочей хЕромантией». Между прочим, дословная цитата одного высокопоставленного чиновника из столицы. На самом деле, так все знакомые с Сувориным люди и относились к его увлечению магией и колдовством. Это было хорошее прикрытие и для собравшихся вокруг него российских магов, и для тех исследований магии, которые Максим Тимофеевич щедро финансировал. Он даже бравировал своей «чудаковатостью»: кто-то собирает модели автомобилей или древнеримские монеты, а он, вот такой вот оригинал, - тратит деньги на парапсихологию и всевозможных экстрасенсов, прорицателей и медиумов. Народ посмеивался над причудами богача, а сам Суворин этому только радовался пусть мол, смеются, лишь бы не лезли в его дела. Однако не даром говорится, что человек предполагает, и только боги располагают. Максим и его многочисленные «друзья и родственники» расслабились или, говоря иначе, попросту разболтались. Говорили, что в голову придет, там, где лучше было бы промолчать. Обменивались впечатлениями о виденном и слышанном в присутствии ненадежных свидетелей. В общем, забили на дисциплину и осторожность, и совсем забыли, что в их близком и дальнем окружении могут находиться весьма заинтересованные глаза и уши. А стучать, как смеялись сами же русские студенты, надо чаще. Вот на них и настучали, в смысле донесли. А дальше все просто и понятно. Информация дошла до кого-то из так называемых олигархов, - сам Суворин был всего лишь богат, но настоящим магнатом не считался, - а уж этот так и оставшийся безымянным миллиардер, заинтересованный в том, что может дать ему настоящая магия, поверил не слухам, а фактам. И бросил на разработку проблемы, не только людей из своей службы безопасности, но также умудрился подрядить одну из силовых госструктур. Не всю, разумеется. Та контора ему, по большому счету, никак не подчинялась, но отдельные ее подразделения были скуплены им на корню и брошены в бой. Так и созрел кризис, разгребать последствия которого пришлось все эти восемь дней, и, как сказал сам Максим Тимофеевич, «нам это еще долго будет аукаться и икаться».

Итак, пожар общими усилиями неназванных лиц удалось погасить, но было очевидно, жить, как раньше, уже не получится. Отсюда и выводы. Августу и Теа, как ни жалко, пришлось уйти к себе домой. Впрочем, не с пустыми руками и не просто так. В общем, не бегство, а планомерное отступление на заранее подготовленные позиции. В глубоком подвале на загородной даче Черткова, - «скромный домик» среди просторов карельской тайги, напоминавший скорее охотничий замок, чем заимку, - Август и Теа не без помощи Триса выложили настоящий рунный круг. Сложнейшая пентаграмма из серебра, алюминия и платины должна была служить терминалом для переходных врат, то есть, для частично стационарного портала, через который Август и Татьяна собирались ходить в этот Мир на постоянной основе. Не сразу сейчас, разумеется. Но было очевидно, что, найдя дорогу домой, Таня от возможности видеться с отцом уже не откажется. Вот страсти немного улягутся, и можно будет наведаться снова. Ну а пока, портал на их Землю открыла им Габи. Это было и быстрее, и надежнее, да и грузоподъемность перехода была совсем неплоха. Татьяна, например, утащила с собой огромный чемодан-сундук на колесиках, до отказа забитый «самыми необходимыми ей вещами»: шикарным дамским бельем всех цветов и фасонов, французской косметикой, духами и прочим всем, что может понадобиться продвинутой женщине там, где ничего этого пока еще нет. Чертков же в благодарность за оказанную помощь показал Габи «два-три места», куда можно будет безбоязненно переходить для того, чтобы уже оттуда выяснить, что происходит и какова обстановка. Это было ценное приобретение и важный контакт, тем более что в «точках перехода» сразу же сделали тайники-закладки: пара-другая телефонов, немного денег и так по мелочи. Однако все это задел на будущее, а сейчас тот же Чертков рекомендовал не задерживаться. Неровен час еще кому-нибудь вожжа под хвост попадет.

Так они, собственно, и поступили. Подождали еще три дня, позволив эмигрантам собраться в дорогу по всем правилам. Добавили к группе «репатриантов» «по просьбе трудящихся»[15] еще троих неофитов-новобранцев[16] – довольно-таки сильных молодых магов, «возжелавших странного». Два парня и девушка – студенты разных факультетов университета и 1-го Меда[17], - захотели уйти в Мир магии, а Трис и Габи желали максимально усилить свой клан. Поэтому никаких возражений с их стороны не последовало, и через три дня вся компания, выстроившись гуськом, перешла на промежуточную станцию и обустроилась в замке Сковья. Здесь они пробыли еще семь дней, так что Габи успела потребить четыре «вонга», приобщившись к основам медицины разделенных джа и к их же боевой магии. Заодно подтянули и новичков. Габи «научила» их говорить на правильных языках, а Трис объяснил, в какой Мир они направляются, и как будут там жить. Заодно сочинил и первичную легенду для всех семерых, и не только сочинил, но и вбил им все это в голову. Ну а затем наступило время возвращаться, и вся компания вслед за Габи перешла в палаццо Коро.

По объективному времени Мира империи их приключение заняло всего каких-то восемь часов с копейками. Ну или целых восемь часов с минутами, что, в общем-то ерунда, если сравнить с тем временем, которое они провели в замке Сковья и в Мире «Акиньшиной и Ко», но здесь-то в палаццо время на месте не стояло, и за восемь часов народ мог сильно занервничать. Поэтому первым делом, - то есть, сразу после возвращения, Трис и Габи вышли к своим людям – слугам и домочадцам, - чтобы успокоить их, заверив, что с таном и его сестрой- коннетаблем все в полном порядке. Затем Трис связался по телефону с кастеляном[18] шато д’Агремон и приказал срочно приготовить комнаты для шестерых гостей и начать готовить для них обед.

- Удивляться их внешнему виду и багажу не следует, - сказал он, завершая разговор, - расспрашивать их о чем либо, категорически запрещаю, и еще одно. Делиться случайно полученной информацией с друзьями, родственниками и соседями – попросту опасно для жизни. Вы меня понимаете?

Кастелян понимал и тут же заверил своего господина, что все будет исполнено в лучшем виде, а болтать в замке никто не станет. Не так воспитаны, да и службу знают.

- Тогда последнее, - нанес Трис последний штрих, - люди придут по дороге от перевала. У них с собой крайне тяжелый и неудобный для переноски груз. Так что надо выслать им навстречу грузовичок. Где-то через пятнадцать-двадцать минут. И еще одно. Со всеми возникающими вопросами обращайтесь ко мне или к моей сестре…

3. Габи

Быстро отдав слугам все необходимые распоряжения, Габи вернулась в свою гостиную к ожидавшим ее там переселенцам. Ребята сидели кто где: посадочных мест, - диванов, канапе[19] и кресел, - к счастью, хватило на всех. Кто-то курил, кто-то – нет, но все были явно на взводе в ожидании и предвкушении того, что называется «продолжение следует». Габи их хорошо понимала, сама через подобное прошла. Впрочем, нет. И она тогда была другой, - крепче, выносливее или, лучше сказать, терпеливее, - и ее обстоятельства были куда хуже, чем те, в которых оказались сейчас эти ребята. И, тем не менее, было понятно, - во всяком случае, Габи это видела невооруженным глазом, - что для начала этих ребят следует взбодрить и успокоить, и, разумеется, рассказать им, что и как будет происходить с ними дальше, чтобы не напридумывали себе ненароком каких-нибудь совершенно ненужных ужасов.

- Сейчас я открою портал, - сказала она, присаживаясь на козетку[20], обитую гобеленовой тканью, - и мы перейдем в Арденны. Там в долине Мааса недалеко от Намюра находится фамильный замок Мишельеров шато д’Агремон. После перехода мы окажемся метрах в трехстах от ворот замка, но в таком месте, где нас будет не рассмотреть ни из самого шато, ни из ближайших окрестностей. Деревья мешают, - там стоят старые дубы и буки, и они хорошо перекрывают обзор, - и это большой плюс, поскольку свою способность открывать порталы я светить ни перед кем пока не хочу. Есть в этом, однако и довольно-таки серьезный минус. И, судя по выражению ваших лиц, я вижу, что вы уже и сами догадались, о чем идет речь. Тащить все свои сумки-клюмки в гору, - а там именно, что подъем, - то еще удовольствие.

И в самом деле, к эмиграции ребята подготовились со всей достойной такого предприятия серьёзностью. У каждого был большой туристский рюкзак за плечами и второй – поменьше – спереди на груди, и еще монструозный чемодан на колесиках, влекомый одной из рук, поскольку другой рукой надо держаться за впередиидущего, чтобы попасть в створ невидимого портала. Ерунды, насколько ей было известно, ребята с собой не тащили, но и того, что сочли необходимым и обязательным взять, набралось совсем немало. У Акиньшиной, к примеру, почти весь объем чемодана занимали ценности: золотые слитки, мешочки с драгоценными камнями, шкатулки с драгоценностями и прочая ерунда, типа изделий из серебра и золота. Старинных изделий, к слову сказать, потому что брать с собой новодел для Вероники не комильфо. Но это, так сказать, апропо[21]. А по факту, ее чемодан настолько тяжел, что даже для того, чтобы только сдвинуть эдакую махину с места, требуется нерядовое усилие. И Вероника с этим справилась вполне успешно, - сильная девочка, - но тащить этот сундук с сокровищами триста метров в гору – это уже за гранью Добра и Зла.

- Но вопрос решаем, - продолжила между тем Габи. – Трис связался по телефону с кастеляном замка… Кстати, все знают, кто такой кастелян?

Знали все, - все-таки культурный народ, образованный, да и она постаралась, внедряя им в мозги разумное и вечное в ассортименте. И соответственно, сейчас Габи смогла закончить свою коротенькую вводную:

- Перейдем на место, встанете у дороги и подождете прибытия транспорта. В замке есть грузовичок, так что ничего тащить на себе не придется. Трис приказал выслать вам на встречу машину и пару крепких парней в помощь.

- Ты с нами не пойдешь? – ухватила Вероника главное в ее рассказе.

— Это ты, Акиньшина, никуда не пойдешь, - холодно усмехнулась в ответ Габи, - поскольку остаешься в палаццо. Комнату тебе уже готовят, а вещи перенести помогут слуги. А с вами, ребята, - обвела она взглядом юных волшебников, - я только перейду на ту сторону, покажу место, проверю на всякий случай окрестности и сразу же вернусь назад. Не надо, чтобы меня там видели. Дорога в это время года и, учитывая ранние сумерки, будет абсолютно пустой. Опасностей, в виде хищников или каких-нибудь бандитов, там нет. А, если что, у вас с собой и огнестрел есть, насколько я знаю, и магия здесь вполне работает. Управляющий о вашем прибытии извещен. Машину вышлет, комнаты уже готовят, обед – тоже. Поживите несколько дней в замке, отоспитесь, отдохните, погуляйте по окрестностям, почитайте умные книжки. В шато есть небольшая, но приятная библиотека. Ну а мы с Трисом появимся у вас дня через три-четыре. Привезем переходники для ваших компов, подходящую одежду и, если получится, то и документы. Но, думаю, с документами придется все-таки обождать. Если делать, то один раз и сразу хорошо. А справить правильные бумаги – дело не одного дня.

- Что еще? – прикинула вслух. – Учителей вам наймем, да и сама я хоть пару дней, но с вами побуду. Научу кое-чему… Опять же приодеться вам надо бы… обзавестись аутентичными личными вещами… Все, кажется.

- Ну что, готовы? – встрепенулась через мгновение, вставая с канапе. – Тогда, пошли! А ты, Акиньшина, подожди меня здесь. И никуда не уходи!

В следующие пару минут народ занимался делом, навьючивался и формировал «паровозик». Так, гуськом, в конце концов, и перешли ровно туда, куда намеривались. Место это Габи запомнила с прошлого раза и, к счастью, не ошиблась. Пустынная дорога, скрывающаяся слева и справа за поворотом, сумерки, тишина и покой. И никого на пару километров в любую сторону: ни машин, ни людей, ни крупных хищников. В общем, все, как обещала.

- Мы на месте, - сообщила переселенцам. – Отойдите вон туда, к кустарнику и ждите. Скоро за вами приедут.

- И не разбредайтесь, - кинула вместо «пока-пока», - держитесь кучно, и все будет хорошо!

Сказала и перешла обратно в палаццо Коро.

- Ну, как ты тут? – спросила вскочившую при ее появлении Акиньшину. – Не соскучилась?

- Не успела, - бледно улыбнулась Вероника.

- Тогда, оставь чемодан здесь и пошли! – Позвала Габи, и повела подругу за собой. Сначала в коридор, затем в другой, на лестницу и в еще один коридор на третьем этаже.

— Вот, - кивнула на дверь прежде, чем ее открыть. - Твоя комната.

Это была одна из гостевых спален, которую Габи выбрала, что называется, на первый случай. Небольшая, с полуторной кроватью и удобствами в конце коридора. Но все-таки это была отдельная комната, и она вполне подходила для первой ночи в новом Мире.

«На одну, максимум, на две ночи», - решила Габи, открывая дверь, и тут же повторила эти слова вслух:

- Это место на одну, максимум, на две ночи, - сказала она Акиньшиной. – Завтра-послезавтра переедем в мой собственный дом, там будет просторнее и апартаменты побогаче.

Идея с собственным дворцом возникла сразу же, как Трис решил жениться на Марии герцогине Перигор. Габи же не дура, как не понять, что Трис из своего палаццо Коро никуда не переедет. Он мужчина, и он женится, а значит жена приходит жить к нему, а не он к ней. Да и Золотой Человек живет в пещере, расположенной под его замком. Но палаццо Коро – это относительно небольшая городская крепость, а никак не дворец, в котором с комфортом могут расположиться тан и его супруга, а также все их родственники, помощники, свита и слуги. Поэтому, обсуждая будущее, Габи и Трис пришли к выводу, что ей нужна своя резиденция, которая, в идеале, должна не только удовлетворять всем ее потребностям, но и располагаться как можно ближе к резиденции Триса. И такое место нашлось: как раз был выставлен на торги шато Мезон-Лаффит. Красивый и в меру просторный трехэтажный, - два этажа и мезонин, - дворец всего лишь в двух кварталах от палаццо Коро. Впрочем, Габи привлекло не только это. Прежние хозяева реконструировали и реставрировали шато буквально три года назад. Думали здесь жить, но планы изменились, и они его продали. А вот Габи дворец сразу понравился. С одной стороны, интерьеры начала XVIII века и аутентичные картины, гобелены и мебель, а с другой – современная сантехника и электропроводка, кухня с газовой плитой и печью, и подземный гараж, построенным для того, чтобы не занимать под машины, - а их у нее одной уже было целых три, - все постройки внутреннего двора, включая бывшую конюшню и каретный сарай. И, разумеется, парк, небольшой, но уютный,, примыкающий к шато со стороны, противоположной проспекту, на который дворец выходил фасадом.

В общем, сказано – сделано. Дворец купили как раз дней за десять до этих нежданных каникул. Впрочем, заниматься им было некогда, и Габи отложила это дело до лучших времен. Но сейчас, а именно сегодня, все уже выглядело совсем иначе, и Габи поняла, что, учитывая Гийома де Ламот-Уданкура, кузин Валь и Морг Мишельер, а также новых друзей из Питера, обживать шато придется с сейчас на сейчас, а не когда-нибудь потом.

- Есть хочешь? – спросила, проследив за тем, как Вероника избавляется от рюкзаков.

- Ух, полегчало! - потянулась Акиньшина, разминая затекшие от груза плечи. – Так ты здесь живешь?

- Не именно в этой комнате, но в этом палаццо.

- А палаццо как называется?

- Палаццо Коро, - ответила на вопрос Габи. – Резиденция тана клана Мишельер. – Городская крепость…

- Я знаю, что такое палаццо, - остановила ее Акиньшина. – Видела в Генуе и во Флоренции. И готова выслушать вводную за ужином, или что там у нас по часам?

- Скорее, обед, если исходить из местной практики, - объяснила Габи. – Но нам сегодня не стоит появляться в общей трапезной. Наверняка, там сейчас герцогиня Перигор – невеста Триса и ее фрейлины.

- В гости пришла? – уточнила Акиньшина, знавшая, что времени между уходом и возвращением хозяев прошло не так, чтобы много.

- Она здесь уже вторую неделю живет, - открыла карты Габи. – Все южное крыло заняла. Так что мы в ближайшие дни отсюда съедем. У меня есть свой дом - шато Мезон-Лаффит, - всего в двух кварталах отсюда. Там и поселимся, но сегодня и завтра придется спать здесь, и, пока я тебя не переодену лучше тебе ни с кем не встречаться, потому что…

- Я тайна, покрытая мраком, - хихикнула Акиньшина. – Кстати, у меня в чемодане тридцать килограммов золота в слитках. Не украдут?

- Сейчас доставят, - улыбнулась Габи, - но, в любом случае, в палаццо твои вещи в безопасности.

— Это хорошо, что в безопасности, - кивнула Акиньшина. – И, к слову, тридцать кило – это на ваши деньги много или мало?

- Какой пробы? – уточнила Габи, предпочитавшая ясность в финансовых вопросах.

- Двадцать четыре карата[22].

- Если так, то это примерно 7500 золотых франков или миллион пятьсот тысяч новых франков[23].

- Что на это можно купить? – решила уточнить порядком нервничавшая по этому поводу Вероника.

- Особняк можно купить хороший в центре города, - чуть пожала плечами Габи. – Это крупная сумма.

- У меня там еще килограмма три[24] бриллиантов и изумрудов хорошей огранки…

- Точно не скажу, - смутилась Габи. – Но это, наверное, еще два миллиона. И я так понимаю, это не все?

- Еще есть платина и старинная ювелирка, новая, впрочем, тоже.

- Как ты это все дотащила? – удивилась Габи, сообразившая, что чемодан Акиньшиной должен был быть и вовсе неподъемный.

- На одних нервах, если честно… И немного магии.

И в этот момент в дверь осторожно постучали.

- Войдите, - разрешила Габи.

Дверь открылась и двое слуг вкатили в комнату огромный сундук Акиньшиной.

- Стесняюсь спросить, чего ты еще притащила, - покачала Габи головой, рассматривая сундук.

– Впрочем, пустяки! – сказала через мгновение, когда дверь закрылась за слугами. — Это успеется. У тебя ведь есть платье на первый случай?

О платье и прочем всем в стиле имперской моды они как-то говорили, но Габи не помнила, чем там все закончилось.

- Есть, - кивнула Акиньшина. – Сшили точно по твоему рисунку.

- Тогда, переодевайся, я вернусь через четверть часа, и пойдем ко мне. Там пообедаем и поговорим. Надеюсь, нам никто по дороге не встретится, но, если что, ты виконтесса Берунико де Габардан, моя кузина. Мы с тобой подруги, росли вместе в Беарне, в шато де Морлан. Запомнила?

- Шато де Морлан, - кивнула Вероника, явно несколько обескураженная сообщенными ей новостями. – Берунико де Габардан. Виконтесса.

- Молодец! – похвалила подругу Габи. – Давай, тогда, переодевайся. Я скоро вернусь!

Оставив Акиньшину приводить себя в порядок, Габи отправилась раздавать приказы и поручения. Заказать обед и послать Валери и Моргану на бульвар Меровея[25], где модные бутики работают, если и не круглосуточно, то, как минимум, до полуночи.

- Ко мне приехала подруга, - сказала она своим кузинам. – Тоже, кстати сказать, наша общая родственница. Впрочем, неважно. Ее вещи потерялись в пути. Надо купить пару-другую платьев на первый случай. Может быть, брючный костюм, если попадется что-то интересное. И не забудьте про обувь. Пусть запишут на мой счет. Разрешение же у вас есть?

- Есть конечно! – отмахнулась Моргана. – Ты ведь нас познакомишь?

- Завтра утром, - коротко ответила Габи, переключаясь на новую тему. – Рост чуть ниже меня, сантиметров на шесть-семь, не больше. Тридцать шестой размер, но грудь больше, чем у меня. Полагаю, полноценный «Си»[26].

И это было чистой правдой. Грудь у Вероники была просто сказочная или лучше сказать идеальная: полная, высокая и невероятно упругая.

«А может быть, пусть сегодня переночует у меня?»

Идея была соблазнительная, тем более что во время «лесного сидения» они сблизились еще больше, и в интимном смысле тоже.

«На нее Трис глаз положил, - напомнила она себе. – А он все-таки тан…»

То, что Трис женится, - и даже то, что он женится на ее подруге, - в этом смысле значения не имело. Брак по расчету, и к тому же инициатором выступила сама Мария. При всем при том, ей изменять мужу нельзя. Во всяком случае, до рождения двух или трех наследников, таковы правила. А вот ему можно. Таковы законы империи, такова принятая в империи мораль, и Габи ничего предосудительного в этом не видела. Женщины не мужчины, и нормы поведения у них разные. Впрочем, не у всех. Ее, например, все это не касалось. По крайней мере, до тех пор, пока она не выйдет замуж за Эву Сабинию. Эва в этом случае будет считаться мужчиной и императором, а она, соответственно, останется женщиной и императрицей. Рожать, правда, обеим придется от каких-нибудь «левых» мужчин с хорошей наследственностью. Ей от Гийома, а новому императору, - по ее собственному желанию, от герцога Мишельер-Перигора. Но это впереди, да и неизвестно еще, как они там договорятся с принцессой. На словах-то она обещала Габи полную свободу, но любовь и отношения – не имеют никакого отношения к логике, и как там все повернется, пока неизвестно.

«Но вот, что я точно знаю, в ближайший год-два я могу спать с кем угодно, и, если Трис не станет жадничать, у нас могла бы быть одна любовница на двоих. А замуж ее можно будет выдать позже…»

[1] Vi sensorem - датчик силы (lat.)

[2] Согласно Аристотелю, эфир - тончайшая пятая стихия в античной и средневековой натурфилософии, физике и алхимии. Его синонимами были термины «пятая стихия» («пятый элемент»), «пятое тело», «пятая сущность» или «квинтэссенция». Термин «квинтэссенция» позднее приобрёл и самостоятельное значение. В частности, у Парацельса квинтэссенция - тончайшая субстанция вообще, «экстракт» всех элементов.

[3] Согласно Александру Афродизийскому, апейрон — это нечто промежуточное между воздухом, водой, огнём и землёй. Пифагорейцы называли апейроном беспредельное бесформенное начало, которое вместе с противоположным ему «пределом» является основой сущего.

[4] Сурт - в германо-скандинавской мифологии огненный великан, владыка Муспельхейма. Сурт правит огненными великанами.

[5]Решеф - западносемитский бог аморейского происхождения; бог огня и молний; губитель, насылающий мор; бог войны; покровитель оружия. В Библии слово Решеф переводится как «пламя, вспышка», а также «сжигание, чума, мор».

[6] Вулкан в древнеримской мифологии - бог разрушительного и очистительного огня. Изначально отвечал и за небесный огонь, а именно молнии, а также отождествлялся с Солнцем.

[7] Темпестас ― римская богиня бурь или внезапной непогоды.

[8] Здесь используется значение термина «модуль», принятое в программировании: Модуль — это последовательность логически связанных фрагментов, оформленных как отдельная часть программы. Во многих языках оформляется в виде отдельного файла с исходным кодом или поименованной непрерывной её части.

[9] Логос (от др.-греч. «мысль», «голос», «слово», «разум», «закон», «смысл», «понятие», «причина», «число») - понятие древнегреческой философии, означающее одновременно «слово» (высказывание, речь) и «понятие» (суждение, смысл).

[10] Из стихотворения А. Пушкина «О сколько нам открытий чудных...»: «О сколько нам открытий чудных готовят просвещенья дух, и опыт, сын ошибок трудных, и гений, парадоксов друг, и случай, бог изобретатель».

[11] Берунико – гасконский вариант имени Вероника.

[12] Вопреки существующему мнению, раков можно ловить и зимой. Иногда из-подо льда вылавливают много добычи, а их мясо обладает особым вкусом.

[13] Hochdeutsch (хохдойч) – верхненемецкий диалект немецкого языка, который часто ассоциируют с немецким стандартным (Standardsprache).

[14] В РИ: Виконтство Габардан (Габарре) - феодальное владение в Гаскони, располагавшееся на территории современного французского департамента Ланды. В состав его входили области Габардан и Парлебоск. Центром виконтства был город Габарре.

[15] Здесь и далее, Трис использует неологизмы и фразы, понятные лишь носителям языка с историей. По-видимому, Габи «научила» его настоящему русскому языку.

[16]Неофит (от др.-греч. - «недавно насаждённый») — новый приверженец (новообращённый) какой-нибудь религии, учения, общественного движения, новичок в каком-либо деле.

[17] Первый Санкт-Петербургский государственный медицинский университет имени Павлова Ивана Петровича.

[18] Кастелян- в феодальных государствах род коменданта, смотритель (управляющий, администратор) замка и прилегающих к нему территорий.

[19] Канапе - название деревянной скамьи со спинкой, жёсткий диван для сидения, иногда с обивкой.

[20] Козетка — это маленький двухместный диванчик, но без цельной спинки.

[21] Apropos (апропо, фр.) - кстати, между прочим.

[22] В России используют метрическую систему, а в западных странах – каратную. Золото 24 карата считается самым чистым (это 999-я проба). Грамм золота в 24 карата стоит примерно 50 английских фунтов.

[23] Впервые монета под названием «франк» появилась во Франции в 1361 году. Это была золотая монета весом 3,877 грамма, на которой был изображён всадник в шлеме и доспехах (поэтому позднее эта монета стала известна под названием «конный франк»). Достоверно неизвестно, почему монета получила такое наименование: по одной версии, оно происходит от отчеканенной на ней фразы «FRANCORUM REX» (с лат. - «король франков»); по другой — от французского слова franc (с фр. — «свободный»); по третьей - от тогдашнего значения английского слова frank (с англ. - «благородный»).

[24] Это много, поскольку 1 карат – это 0.2 грамма, а стоит он, если речь о бриллиантах – от 800 до 2000 долларов США в зависимости от цвета, чистоты, типа и качества огранки.

[25]Меровей (Меровиг) - легендарный король салических франков приблизительно в 447/448—457/458 годах.

[26] Французский «C» (размер чашечки бюстгальтера) соответствует российскому 3-му номеру. Соответственно, «A» - 1-й и «B» - 2-й.