Коннетабль

Глава 5

Глава 5. Май 1940

1. Зандер

- Итак, дамы и господа, разрешите предложить вам окончательный расклад…

Зандер долго шел к этому разговору, и это был, чего уж там, совсем не простой путь. Одинокая дорога через зыбучие пески и болотные топи. Но, взявшись за дело, Зандер его уже не оставил, исходя из древнего принципа: если не я, то кто? Так уж вышло, что из всех его друзей, он один продолжал начатое еще в прошлом году расследование. У всех было полно других дел, - или нашлись иные интересы, - и только Зандер упорно шел по следу врага. И вот, наконец, пазл сложился, найденные им факты расположились в правильной последовательности, и настало время рассказать все обо всём всем заинтересованным сторонам. Для этого он, собственно, и попросил Наис[1] организовать «очаровательный междусобойчик» в императорском дворце. Разумеется, это должно было выглядеть, обычным экспромтом, и предназначалось исключительно для узкого круга лиц: Эвы Сабинии и Габи, Триса с Марией и, разумеется, их с Анаис. Правда, в ходе предварительных переговоров Габриэлла и Тристан предложили включить в число лиц, посвященных в тайны франконского двора, виконтессу де Габардан. И этим лишь подтвердили его давние подозрения о том, что девица спит с обоими Мишельерами сразу. Спать одновременно с братом и сестрой, в принципе, не моветон, но это определенно скандал. Впрочем, столичное общество, как ни странно, воспринимало это обстоятельство, - если это все-таки факт, а не домысел, - с удивительной терпимостью, а самому Зандеру, по идее, вообще не должно было быть дела до половых предпочтений юной виконтессы. Так что Зандер против ее участия в разговоре не возражал, тем более что виконтесса ему нравилась, как человек. Хорошая, умная и красивая девушка. Образованная, воспитанная и в меру сдержанная, и к тому же, по слухам, невероятно сильная магесса. Последний факт требовал уточнения, и, если честно, Зандер не понимал, отчего не спросил об этом прямо кого-нибудь из старших Мишельеров: герцога или его сестру-коннетабля. Но вот, что его действительно удивило во всей этой истории, так это то, что виконтессу де Габардан пригласила на их закрытую вечеринку сама Эва Сабиния. И это явно был казус, достойный рассмотрения и анализа. Но, разумеется, не здесь и сейчас, когда обсуждаются куда как более важные вопросы.

- И начнем мы, пожалуй, с завещания вашего отца, - посмотрел Зандер на герцогиню Перигор-Мишельер. – Вы же помните, Мария, как удивились, когда я попросил вас перечитать этот документ?

- Прочитать, - кивнула герцогиня. – Помню. Крайне неприятный момент и документ оказался не лучше. Ужасно, знаете ли, копаться в грязном белье своих родителей…

- И тем не менее, - Зандер указал на папки с документами, которые он принес с собой специально для этой цели, - нам придется это сделать. Если, разумеется, вы хотите жить…

- Ладно, Зевс с вами, - махнула на него рукой прекрасная Мария. – Спрашивайте, отвечу.

- Самый главный вопрос: кто вам наследует?

- Некто Рене д’Эрваль, - раздражаясь еще больше ответила герцогиня, - и не спрашивайте меня, кто это такой. Я все равно не знаю. Даже имени этого никогда не слышала. Просто наваждение какое-то!

- Я знаю одного д’Эрваля, - нахмурилась Габриэлла. – Это муж твоей тетки, ведь так? Робер Констан д’Эрваль заместитель председателя Дворянской ложи. Но Рене д’Эрваль? Может быть, у твоего дяди есть сын или брат? Хотя причем здесь брат?

- У него есть только дочь… - покачала головой Мария, она была полна недоумения и к тому же явно растеряна. - Моя кузина Анна Мария де Сегюр, но она в завещании не упомянута. И я не знаю, откуда взялся этот Рене д’Эрваль. Даже если он родственник дяди, у него не может быть никаких прав на мой титул. Дядя не слишком родовит, оттого и кузина носит фамилию матери, а не отца. Император давал на это специальное разрешение.

- Оставим пока этого неизвестного нам д’Эрваля в стороне, - предложил Зандер, который уже знал ответы на все вопросы. И все-таки даже у него имелись кое-какие сомнения, которые он хотел сейчас развеять или, напротив, подтвердить. – Почему он, а не Селин?

- Мне бы не хотелось…

- Мария, - остановил супругу Трис. – Здесь все свои, и Зандер наверняка спрашивает не из праздного любопытства.

Было видно, Марии очень не хочется говорить на эту тему, но просьба мужа, больше похожая на приказ, требовала от нее откровенности.

- Селин – бастард, но не моего отца, а моей матери, - поколебавшись еще немного, сказала наконец она.

- То есть, ваш отец знал, – уточнил Зандер, - и специально остановился на этом вопросе. Я правильно понимаю?

- Да, - поморщилась Мария. – Там есть приписка с разъяснением, почему не она, а этот Рене д’Эрваль.

- Ты проверяла завещание на подлинность? – впервые вступила в разговор Эва Сабиния.

- На подлинность? – удивленно переспросила Мария. – Но зачем бы мне это делать?

«А ведь кажется умной женщиной, - покачал Зандер мысленно головой. – Впрочем, даже мудрецам свойственно ошибаться, ибо они тоже люди»[2].

- Затем, что ты пока завещания не составляла… - напомнила принцесса.

- Незачем было, - пожала плечами Мария. – Я помню, отец говорил, что там все расписано на три поколения вперед.

- Ты не составляла завещания, - повторила принцесса, - и не знала содержания завещания твоего отца.

- Согласна, это было довольно-таки глупо с моей стороны, - признала герцогиня Перигор-Мишельер. – Как-то в голову не приходило.

- И прочла только теперь, да и то лишь по просьбе Зандера? – уточнила принцесса.

- Да, так вышло.

- И неожиданно для себя нашла в завещании целых два факта, о которых раньше даже не подозревала…

- Тебя это не насторожило? – внесла свою лепту Анаис, сообразившая, наконец, куда дует ветер.

- А должно было? – нахмурилась Мария, все еще не поймавшая витающую в воздухе идею.

«Или все-таки дура, и только претворяется умной?» - Зандер был впечатлен и обескуражен. Как такое могло случиться, что взрослая женщина, неплохо показавшая себя в качестве правящей герцогини, даже не подумала ознакомиться со столь важным документом, а, ознакомившись, приняла его, как есть. Удивилась, но ни разу не усомнилась.

- Разве нет? – удивилась Габи, по-видимому, считавшую свою подругу умной женщиной. – Тебя это не удивило? Не насторожило и не встревожило? Не вызвало и тени сомнения?

- То есть, - поняла наконец Мария, - если бы не Зандер, я бы ничего так и не узнала…

- И случись тебе умереть, завещание твоего отца озвучивал бы уже душеприказчик, который твоих дел не знает, - объяснила очевидное Эва Сабиния. – Ему бы и в голову не пришло проверять завещание на подлинность.

- Рассказывайте, Зандер! – повернулась к нему белая, как мел Мария. – Вы ведь знаете, о ком идет речь?

О, да! Он знал, иначе не стал бы устраивать эти посиделки.

- Знаю, - подтвердил он, отвечая на вопрос герцогини. – И расскажу. Но начну с другого неизвестного никому факта. Семья д’Эрваль довольно молодая по меркам франкской аристократии, но, на самом деле, они являются правопреемниками семьи де Роган-Шабо, которая была куда древнее. Но у Роганов возникли серьезные неприятности, когда стало известно, что они обладают наследственным Даром истинной телепатии, и прадед Робера д’Эрваля сменил имя, взяв фамилию жены. Так Эмиль де Роган-Шабо стал д’Эрвалем.

- То есть, мой дядя и есть тот самый телепат? – Сказать, что Мария была поражена, значит ничего не сказать.

- И не только он, - ответил ей Зандер, который и сам все еще не мог успокоиться после того, как узнал правду. – Видите ли, Мария, у вашей тетушки было двое детей. Во всяком случае, есть неоспоримые свидетельства того, что двадцать два года назад у нее родился сын, которого назвали Рене д’Эрваль. То есть, он старше своей сестры на три года.

- Никогда об этом не слышала…

- Об этом мало кто знал, и еще меньше людей об этом помнят. Но вот вам Рене д’Эрваль собственной персоной. Тот самый, напомню, который наследует вам, если вы, не попустите боги, конечно же, вдруг сойдете со сцены, не оставив потомства или завещания, отменяющего то, что лежит в вашем сейфе, а оно, скорее всего, подделано.

- Теперь я понимаю… Двоюродный брат… Законный наследник по завещанию собственного дяди… - Казалось, Мария просто размышляет вслух, но Зандер видел, что на самом деле она говорит именно с ним. - Да, это могло бы выгореть. Не знаете, Зандер, он сильный колдун?

- Десятый ранг в Стихии Воздуха и восьмой то ли в Эфире, то ли в Апейроне. Про телепатию, что естественно, никто не знает.

— Значит, сильный маг… и претендент по завещанию… Почему о нем ничего неизвестно?

И в самом деле, такими отпрысками обычно гордятся, а тут…

- Он родился уродом, - объяснил Зандер возникшее недоумение. – Какие-то серьезные искажения лица, головы и тела.

- Но тогда он не может наследовать! – напомнила Габи.

И в самом деле, закон предусматривал тот минимум уродств, которые позволяли наследовать титул, имения и капитал.

- Вы правы, Габриэлла, - покивал ей Зандер. – Все так и есть, не мог, но, дело в том, что теперь он может наследовать.

- Видите ли, - продолжил он, видя недоумение на лицах слушателей, - есть такие ритуалы… Очень древние, и, естественно, запрещенные. С человеческими жертвоприношениями и призывом Темных Сущностей… Об этом в последние сто лет почти не говорят, тем более, не пишут, но кое-где в старых библиотеках остались книги, и есть семьи, хранящие в секрете такого рода знания из поколения в поколение. Коротко говоря, никто, я имею в виду, Робера д’Эрваля, на это особенно не рассчитывал, оттого, собственно, об этом несчастном мальчике, никто ничего не знал. Но лет пять назад у них наконец все получилось. Ритуал прошел, как следует, и тогда отец Рене решил воспользоваться ситуацией, - ну, знаете, не было бы счастья, да несчастье помогло, - и задумал новую комбинацию, способную вознести семью д’Эрвалей к подлинному величию.

- Я же говорила вам, что это шевалье де Марбёф! – опасно усмехнулась Габриэлла.

Ну что сказать, у девушки потрясающая интуиция! Ведь тогда, когда она высказала это предположение, ничего из того, о чем рассказывал сегодня Зандер, еще не было известно.

- Де Марбёф? – удивилась услышанному его Селин. – Ты имеешь в виду жениха Марии Анны?

- Не может быть, - потрясенно прошептала Мария.

- Может, - поморщился, как от оскомины, Зандер, - потому что это именно так и есть. Рене усыновил давнишний приятель Робера, по-видимому, посвященный во все детали аферы. Так возник жених Анны Марии де Сегюр.

- Она знает? – Мария все еще не могла переварить новую информацию, но подозревать в такой подлости кузину, живущую в ее доме и на ее деньги, все-таки не хотела.

- Не думаю, - успокоил ее Зандер. – Скорее всего, она ничего не знает. Ее играют в темную.

- Шевалье де Марбёф постоянно пасется у нас дома, - начала понимать Мария, каких наворотила дел со своей всегдашней доверчивостью. - И часто в мое отсутствие…

- Поэтому я и говорю, проверь завещание на подлинность! – напомнила ей Эва Сабиния.

- Телепат в вашем доме, Мария… - вновь заговорил Зандер. - Думаю, остальное понятно. Он все про все знает, как знает и то, что вы не озаботились составлением нового завещания. Остальное дело техники. Не знаю, сам ли он подделывал документ или ему кто-то помогал, но результат на лицо. Если покушение удается, и вы погибаете, душеприказчик озвучивает последнюю версию завещания, а в нем наследником назван именно Рене. Тогда шевалье, фигурально выражаясь, снимает маску и признается, что он и есть бенефициар. И все, собственно. Достоверная легенда у них наверняка уже заготовлена. Какое-то объяснение того, отчего никто о нем ничего не знал, и как вышло, что он ухаживал за собственной сестрой тоже. Так что, вот он бесспорный наследник.

- Сукин сын! – вырвалось у Марии. – Подонок! Шлюхино отродье! Я сотру их всех в порошок!

- Не возражаешь, если этим займусь я? - предложила Габи. – В суд же мы на них подавать не станем?

- Ты права, - согласился с ней Трис. – Все надо сделать тихо и так, чтобы комар носа не подточил.

- Я помогу, - ухмыльнулась нарушившая молчание виконтесса.

«Решительная девушка! – отметил про себя Зандер. – И верная! Оттого, наверное, ее все и любят!»

- Думаю, так и сделаем, - согласилась с подругой Эва Сабиния. – Этих типчиков следует убрать тихо и аккуратно. Нам не нужна огласка!

- Но это еще не все, - тяжело вздохнул Зандер. – Вы, друзья, услышали только первую часть их зловещего плана.

- А что, есть и вторая? – вздернула бровь принцесса-наследница.

- Есть, - кивнул Зандер. – Как не быть! Хочу напомнить вам, принцесса, о вашей кузине - герцогине Алансонской. О ней мало говорят, поскольку по сравнению с принцессой Клариссой и графом Валуа, она выглядит крайне слабой претенденткой на трон. Но вот, если некий герцог Перигор – богатый и знатный мужчина, - женится на этой бедной девочке, она сразу же превратится в очень серьезного конкурента, причем для всех. Сейчас она не рассматривается, поскольку молода и не имеет сторонников. Вернее, имеет, но мало. И это при том, что, как магесса, она сильнее и графа, и принцессы. Одиннадцатый ранг в Стихии Земли и седьмой – в стихии Огня. Это выглядит весьма многообещающе, и выйди она замуж за герцога Перигора, - который, к слову, и сам является сильным магом, - именно она становится претенденткой номер один.

- Если бы пуля… - Эва Сабиния произнесла именно то, о чем, вероятно, подумали сейчас все.

- Она бы стала императрицей, а он принцем-консортом, - озвучил общую версию Зандер, который знал теперь все подробности.

План д’Эрвалей был совсем неплох и, не случись тогда на стадионе Габи, вполне мог увенчаться успехом. Сейчас же, когда Мария вышла замуж за тана Мишельера, вероятность такого исхода стала гораздо меньше. Однако, пока живы д’Эрвали, она отнюдь не стремится к нулю… И это он еще не стал окончательно расстраивать Марию, рассказав, что и родители ее умерли совсем не от естественных причин. Кое-кто решительно расчищал себе дорогу к трону и при этом не брезговал никакими средствами. Корона окупает любые риски и оправдывает любые преступления…

2. Трис

Трис проснулся, как обычно, ровно в пять утра. Спал он, как правило, совсем немного, - сказывалась природа, да и тренировки не прошли даром, - но иногда все-таки спал. 3–4 часа. Не более, но иногда и довольно часто – менее. Сегодня был как раз такой случай, потому что в постели он был не один. Компанию ему составляла Берунико де Габардан, а это означает, что и сам он не мог стреножить свою страсть, но и женщина не желала довольствоваться малым. Обычно это означало марафон наслаждений, длившийся никак не менее двух часов, а, если позволяли время и обстоятельства, они с Беро могли заниматься любовью едва ли не сутками напролет. Во всяком случае, один раз, - где-то в начале апреля, - все так у них и случилось. В ту ночь и последовавшее за ней утро, растянувшееся почти до вечерних сумерек, Трис, довольствовавшийся обычно максимум тремя длинными раундами, кончил ровно девять раз. Разумеется, он не знал, что и как происходит в этом смысле между Беро и его младшей сестрой. Предполагал, разумеется, но никогда бы не задал вопрос на такую деликатную тему ни одной из них. Однако сам он в присутствии этой женщины становился попросту ненасытен. Она была потрясающе привлекательна. И не только как умная и красивая женщина. Беро в буквальном смысле проецировала вовне плотский соблазн невероятной силы. Дышала страстью, светилась вожделением, и возбуждала в Трисе влечение, доходящее порой до настоящего исступления. Это было неотъемлемой ее чертой, - ее неповторимым свойством, - не говоря уже о том, что, несмотря на свою молодость, Беро была невероятно умела в том, как получать удовольствие, (в данном случае, от мужчины), даря его своему партнеру взамен.

- Не удивляйся, - усмехнулась она как-то в самом начале их отношений, - я дитя быстрого интернета. Наше поколение выросло на легком порно, так что нас трудно чем-нибудь удивить.

Трис знал уже, что такое интернет. Знал и о том, что на его просторах можно найти практически все, что пожелаешь.

- Только легкое? – улыбнулся он, вспомнив, как был ошеломлен, ознакомившись с контентом одного такого сайта.

- Где легкое, там и тяжелое, - пожала она своими роскошными плечами. – Порнуха, сэр!

В общем, ему с ней было хорошо и, судя по ее эмоциональному отклику, - порой, он улавливал его без всякого напряжения, - ей тоже было с ним, как минимум, неплохо. Была ли она влюблена в него так же, как он в нее? Возможно, хотя и не обязательно. Получала ли она удовольствие от секса с ним? По всей видимости, получала. Во всяком случае, в большинстве случаев, она, судя по всему, оргазм не имитировала, и два-три оргазма за ночь, проведенную с Трисом, были для нее обычным делом. Кроме того, Трис был с ней более, чем деликатен, и никогда не продолжал «неистовствовать», если чувствовал, что у Беро нет на это настроения или сил. Поэтому случаи, когда он кончал, а она – нет, можно было пересчитать на пальцах одной руки. На данный момент их было ровно три.

Все дело в том, что Трис относился к тому типу мужчин, которых во Франконии называли рыцарями. Его поведение было безупречным практически во всех своих проявлениях, и он относился к женщинам, - и в особенности, к тем из них, с которыми спал, - с должным уважением. Однако, правда заключалась в том, что со своей женой он обращался совсем не так, как с Берунико. Различия очевидны: Беро была его любовницей, а Мария Перигорская – женой. Это означало, что с Марией он спал два раза в неделю и никогда не оставался в ее постели после того, как «угасала реализованная в сексе страсть». Впрочем, это не означает, что он был равнодушен к ее нуждам. Исполняя свой супружеский долг, он был в достаточной мере нежен и внимателен, чтобы доставить жене удовольствие и привести ее к оргазму. Один-два захода за ночь, и, если быть до конца откровенным, она кончала отнюдь не каждый раз. Но у них, зато, была общая цель: Мария должна была как можно скорее забеременеть. Рождение наследника было необходимым условием выживания их клана, и их с Марией собственного выживания, поэтому нет ничего удивительного в том, что Трис должен был регулярно наполнять ее лоно своим семенем.

Было ли ему стыдно? Ни в коем случае. С самого начала это был брак по расчету, и, более того, его инициатором являлась именно Мария. Так что, по сравнению со многими и многими аристократическими семьями, Трис был в достаточной степени великодушен, чтобы заботиться не только о своем благе, но и о нуждах своей жены. Честно сказать, это было совсем несложно. Мария Перигорская являлась молодой красивой женщиной, так что у него не могло быть, - и, разумеется, не было, - относительно нее каких-либо половых предубеждений. Ласкать ее тело и, в особенности, некоторые его выдающиеся части было более чем приятно, а целоваться - просто замечательно, поскольку ее губы были само совершенство. Отдавалась она, правда, неумело, - Мария досталась Трису девушкой, - но зато с завидным энтузиазмом. И кроме того, она была воспитана в культуре, предполагающей неоспоримое господство мужчины над женщиной, что означало, среди прочего, что хорошая жена делает в постели все, что пожелает ее супруг, то есть полностью подчиняется его воле. Будучи джентльменом и просто порядочным человеком, Трис этим своим «правом сильного» не злоупотреблял, но иногда все-таки пользовался. В особенности тогда, когда его желания расходились с ее представлениями о правильном, а значит и приемлемом с моральной точки зрения сексе. В этих случаях, Трис все-таки дожимал, и она уступала. Так что, он свою долю удовольствий получал всегда, а она удовлетворение от близости с ним всего лишь в большинстве случаев, что, если честно, было гораздо лучше того, как жили в браке многие из ее подруг и одногодок.

Другое дело Беро. Берунико он, скорее всего любил, или, как минимум, был в нее влюблен. На данный момент она оказалась единственной в его жизни женщиной, которой он был готов уступать, и еще, как ни жаль, кем-то, кого он вынужден был делить со своей сестрой и принцессой-наследницей. Увы, но жениться он на ней не мог, как не мог и возразить против ее близости с двумя достаточно доминантными и к тому же важными для него лично женщинами. Они не могли возразить ему, он - им. И все трое должны были считаться с интересами виконтессы Берунико де Габардан. Так уж сложилось, и не им было менять правила игры. Вопрос этот, разумеется, никогда впрямую не обсуждался, но все всё понимали правильно.

- Эва нашла для нашей Беро великолепную партию, - сообщила как бы между делом Габи. Дело происходило однажды в начале мая в момент, когда они вдвоем обсуждали положение дел в быстро разрастающемся клане Перигор-Мишельер. – Герцог де Гонди, как думаешь?

Герцога Трис близко не знал, но тот был достаточно молод и богат, к тому же хорош собой.

— Это то, о чем я думаю? – спросил он сестру, чтобы расставить все точки над «i».

- Да, Трис, - улыбнулась Габи. – Карл – голубой, как безоблачное небо весной. Он этим не бравирует, доказывать никому ничего не хочет и, напротив, с ранней юности всегда имеет рядом с собой какую-нибудь женщину. Насколько знает Эва Сабиния, - а они хорошо знакомы, - у этих женщин всегда есть в этом деле свой личный интерес. Или им тоже нужно прикрытие, или он им хорошо платит. Все довольны, и никто не распускает язык, но сейчас настало время жениться, к тому же в силу возраста он обязан произвести на свет наследников, и он не против, чтобы отцом его наследников стал ты.

- Щедрое предложение.

- Я тоже так думаю, - согласилась Габи. – Если ты не против, я поговорю с Беро сама. Вопрос деликатный, и я думаю, что со мной ей говорить на эту тему будет легче, чем с тобой или с Эвой.

- Думаю, ты права, - сказал он тогда.

Впрочем, с тех пор прошло уже больше десяти дней, но никаких видимых изменений в их жизни до сих пор не произошло. Все молчали. И он тоже не поднимал этот вопрос. Зачем? Если будет, что сказать, молчать никто не станет.

- Ты ведь знаешь про герцога де Гонди?

Вообще-то, он планировал выскользнуть из постели, не потревожив чуткий сон своей любовницы. Но не судьба. Не успел он сделать и шага, удаляясь от своей кровати, как выяснилось, что Беро уже не спит. Лежит на боку, подперев голову рукой, и смотрит ясным, отнюдь не сонным взглядом своих чудных глаз. Да и вопрос она задала ему уместный.

- Да, я в курсе, - ответил Трис, оглянувшись на женщину.

- Я с ним встречалась на днях. – Беро выскользнула из-под одеяла и, совершенно не стесняясь своей наготы, а напротив, явно ею гордясь, отправилась в ванную комнату. – Пойдем, полюбуешься на мою задницу, пока я чищу зубы, а потом я оденусь и присоединюсь к тебе на пробежке.

Что тут скажешь? Беро очень красивая женщина, и попа у нее под стать всему остальному – круглая, гладкая и упругая. В общем, изящный, в меру развитый образцово-показательный зад, к которому Трис давно уже примеривался, но пока так и не решился предложить своей девушке попробовать еще и ЭТО. Странный случай, между прочим, поскольку свою жену он даже спрашивать не стал, осуществив однажды ночью свое право мужа и господина. А вот перед любовницей робел, при том, что у нее все было, что называется, на виду и выглядело просто восхитительно. Кто-то в городе владел особого рода косметической магией, не только удаляя все волосы там, где женщина не хотела их иметь, но и осветляя зону ануса и кое-что еще по требованию. Услуга эта, насколько он знал, была весьма востребована. Все-таки франки в большинстве своем отнюдь не блондины. А у смуглых и темноволосых женщин темным является не только промежность, но и половые губы. Некоторым это даже нравится, но ни Габи, ни Трис в число этих людей не входили. Да и Эва Сабиния тоже не любительница. Так что, да – Беро это сделала не только из «любви к искусству», но и потому что это нравится тем, с кем она спит. К слову сказать, Трис теперь знал, что в Мире Вероники Акиньшиной такое делают без всякой магии. У них это часть косметической медицины. И получается это у них не хуже, чем во Франконии у магов.

- Где? – уточнил Трис, имея в виду встречу с герцогом Гонди.

- Сходила на свиданку, - усмехнулось отражение Беро в зеркале. – В Lady Godiva. Бывал там?

- Нет, а стоит?

- Стоит, но не со мной, - покачала головой женщина. – Во всяком случае, не вдвоем. Стильное местечко.

- Только танцевали? – вернул Трис разговор к интересовавшей его теме.

- Разговаривали, присматривались и принюхивались.

- Каков результат? – улыбнулся Трис, продолжая между тем ласкать взглядом идеальный зад любовницы и ее же не менее изумительные ноги.

- Пахнет он хорошо, - сообщила Беро нейтральным тоном. – Вести себя умеет. Выглядит завлекательно, авантажный, куртуазный, да и предложение мне сделал более чем щедрое. Титул, городской дом и сто пятьдесят тысяч на содержание. Подарки не в счет.

- А обязанности?

- Три-четыре совместных выхода в год: опера, скачки, прием в императорском дворце, регата и все такое. Два приема в шато Гонди и два-три совместных променада в публичных местах. Согласен даже сопровождать меня по бутикам, и все покупки за его счет.

- Щедро.

- Еще одно условие касается детей, - бросила Беро взгляд через плечо.

- Сколько? Когда?

- Первый ребенок в течение первых двух лет брака. Он настаивал на том, чтобы сразу, но, учитывая наши обстоятельства, я внесла коррективы в его хотелки предложила определение «в течение первых двух лет брака».

- Разумно. – А что еще он мог сказать? Вопрос-то деликатный, и рожать, при любом раскладе, придется самой Беро. А ей всего-то двадцать лет.

- Не куксись! – отмахнулась женщина, поворачиваясь к нему лицом. – Я не против. Я тоже, знаешь ли, ребеночка хочу, и лучше – не бастарда.

- От меня? – уточнил он, в тайне надеясь, что так оно и есть.

- От тебя, - подтвердила Беро. – Этот вопрос мы тоже обсудили.

— Это хорошо! – улыбнулся Трис.

- Второй ребенок в течение трех, максимум, четырех лет после первого, - продолжила женщина. – Остальное, как получится. Он будет готов принять и признать любого моего ребенка, «лишь бы не от конюха». Между прочим, дословная цитата.

- Ну и как? – спросил он тогда.

- Я склонна согласиться. Но, разумеется, не сразу и не вдруг. Повстречаемся пока на глазах изумленной публики, притремся и, если до тех пор не передумаем, тогда вперед!

Между тем, Беро закончила свой утренний туалет, надела трикотажное белье и влезла в свой спортивный костюм.

- Я готова! – С некоторых пор она держала кое-что из своих вещей в маленькой тайной гардеробной, найти и открыть которую могли только они с Трисом. Он и она, а Марии знать об этом незачем. Зачем обижать хорошего человека?

- Тогда, побежали!

Этот маршрут год назад придумала Габи. Трису он, впрочем, тоже понравился: пять километров триста метров. Дистанция для боевых магов детская, если честно, но в качестве утренней разминки – самое то! Итак, сначала по улице Карла Мартелла до площади Августа. Уютное место: старые липы и старые дома, большей частью построенные в середине семнадцатого века. Затем через Елисейский мост, - массивный, каменный, шестипролетный, украшенный мраморными фигурами богов и богинь, - на набережную Робертинов, где древние особняки старой знати соседствуют с построенными в девятнадцатом веке виллами, принадлежащими «новым деньгам». И уже по набережной до самого старого из девяти городских мостов - моста королевы Фредеруны, чтобы вернуться по нему на правый берег реки, и затем по набережной Лотаря и улице Аврелиана, построенным в самом конце восемнадцатого столетия, прибежать прямо к северным воротам палаццо Коро. Тридцать пять минут. Отличное начало нового дня.

***

Завтракали вчетвером в так называемой «Семейной трапезной» на втором этаже палаццо: Тристан и Мария, сидящие друг напротив друга в торцах не слишком длинного обеденного стола на двенадцать кувертов[3], а Габи с Берунико где-то посередине и тоже лицом к лицу. Обслуживали их двое слуг, специально привезенных из семейных владений Мишельеров в Басконии. Французского языка они пока не знали, так что при них можно было говорить практически обо всем, но Трис настоял, чтобы они, как и все прочие слуги, принесли кровавый обет – род нерушимой клятвы на крови. Возможно, это была паранойя, но он исходил из древнего принципа, что лучше перебдеть, чем недобдеть.

Итак, дело происходило ранним утром. Присутствующие, - разумеется, кроме Габриэллы, - довольствовались традиционным франкским завтраком: круассаны или кусок багета, масло и джем нескольких сортов. Еще здесь были ломтики бриоша, - на любителя, - твердый и мягкий сыр «для извращенцев вроде нашей Габи», апельсиновый сок и кофейники со свежезаваренным кофе. Впрочем, для Габриэллы предназначались не только сыры, но также яйца-пашот[4], байоннская ветчина[5], флан[6] с отварным языком и сладкий яблочный пирог. Что поделать, ее метаболизм был просто чудовищным, однако при ее обычном расходе энергии по-другому питаться было просто нельзя. К слову сказать, она единственная запивала свой завтрак вином. Ей оно в малых дозах не только не вредило, но было даже полезно.

Пока все насыщались, разговоры за столом исчерпывались лишь короткими замечаниями о планах на день, прогнозе погоды и прочей ерунде. Но, едва перешли к кофе, появилась первая не нарушающая приличий возможность поговорить о делах.

- Ты хочешь что-то сказать? – спросил Трис, заметивший, что Беро явно тяготится чем-то, что не может произнести вслух из-за треклятого аристократического бонтона[7]. Ни утром в постели, ни во время пробежки ничего подобного не было.

- На душе тревожно… - неожиданно призналась девушка. – Есть ощущение необходимости, но смутное… Возможно, надо сходить домой…

- Согласна, - кивнула Габи, ничуть не удивившись сказанному. – Мне тоже ночью снилось, что кто-то знакомый зовет нас с той стороны.

— Это серьезно, - согласился Трис, веривший в интуицию, переходящую, порой, в пророческий дар, обеих женщин. – Что будем делать?

- Думаю надо проведать Максима, - ответила ему сестра. – И откладывать это в долгий ящик нельзя. Так что сегодня же и пойдем. Втроем. Я, Беро и Бланш. Вооружимся по полной и сразу после завтрака в путь.

- Какой у них там кстати сезон? – повернулась она к Берунико.

- По моим подсчетам, поздняя осень.

— Значит, одеваемся по сезону…

- Бья[8] надо предупредить! – напомнил Трис.

- Не беспокойся, - отмахнулась Габи. – Я этим займусь.

Бланш - или, вернее, Бланко́то, если по-гасконски, - так звали теперь Надежду, для которой удалось добыть чистые документы на имя Бланш Мишельер баронессы де Бриенн. Но отчего-то среди подруг и друзей, то есть, в близком кругу Триса и Габи, с легкой руки Жерома Нуара прижилось уменьшительное Бья, бытующее едва ли не на другом конце империи.

- Договорились! – кивнул Трис. – Встречаемся через?..

- Час, - подсказала Габи.

— Значит, через час, - кивнул он. – И, знаешь, что? Давай ка назначим местом встречи Старую Крипту[9]?

Габи, видимо, поняла его резоны: согласилась сразу и без обсуждения причин. Доводов же в пользу именно Старой Крипты было несколько. Во-первых, это было достаточно уединенное место, расположенное на втором подземном уровне, а, во-вторых, оно было достаточно просторным, чтобы «привести» туда столько людей, сколько потребуется. Опыт предыдущего похода подсказывал, что случиться может всякое, и лучше предусмотреть разные варианты развития событий. Впрочем, существовала еще одна, третья, причина, о которой он не стал бы говорить, даже если бы озвучил первые две. Крипта находилась в самом начале пути к пещере Источника, но именно туда Трис намеревался пойти, как только девушки уйдут через построенный Габи портал. Был у него один давно уже сформулированный вопрос к Тадж’А, который он, тем не менее, все еще не решался задать. Опасался услышать честный ответ, вот и не задавал, но вопрос-то не праздный, и задать его когда-нибудь все-таки придется.

Размышляя над этим и над многими другими вопросами, - например, над тем, что и как рассказать об этом казусе Марии, - Трис спустился в подземелья палаццо Коро и как раз через час прошел под аркой, ведущей в Старую Крипту. Там ему, правда, пришлось немного подождать. Девушки опаздывали, что, в принципе, нормально. Так что он просто закурил и стал ждать. Впрочем, ждать долго не пришлось: чуть меньше, чем через пятнадцать минут на винтовой лестнице послышались женские голоса, и еще через минуту или две вся троица оказалась в крипте. Одеты они были по-зимнему, и поэтому никто не смог бы рассмотреть на них боевую броню. К сожалению, у Надежды, превратившейся в Бланш, не было таких легких и прочных доспехов, какие имелись у Габи и Беро. Но кое-чем любопытным и небесполезным она все-таки владела. При переходе все юные эмигранты притащили с собой не только золото и бриллианты. Кроме пачек банкнот, золотых слитков, фальшивых документов и оружия, в тайниках Максима Суворина на всякий крайний случай была прихерена еще и защитная амуниция, предназначенная элитным подразделениям сил специального назначения. Так что на Бланш были надеты сейчас кевларовый бронежилет 3-го уровня защиты, а также налокотники, наколенники, наголенники и наплечники из арамида. Дорогие экземпляры из закрытых коллекций от лучших мировых производителей и из очень ограниченных серий. Волшебство волшебством, и магия, как говорится, рулит, но береженого и боги берегут. Поэтому в комплект входили и кое-какие предметы, которые были скрыты уже не под одеждой, а в карманах и прочих местах хранения. Во всяком случае, Трис знал о наплечных кобурах с револьверами, снаряженными зачарованными патронами, тактических очках и микро-радиопередатчиках, специальных перчатках и поясах боевых магов. В таком поясе в специальных кармашках с клапанами спрятаны ампулы с эликсирами, накопители, - что особенно ценно для Мира бедного магией, - и кое-какие артефакты, запрещенные к продаже гражданским и использованию на территории империи. Однако там, куда уходили сейчас девушки, никаких таких законов еще не существовало и существовать не могло. Там даже о магии никто толком не знал.

- Мы никому звонить не станем, - успокоила его Габи. – Посмотрим со стороны. И там уже решим, что делать и делать ли, вообще, хоть что-нибудь. С Чертковым, по-моему, без крайней необходимости тоже связываться не стоит. Он нам никто и никому ничем не обязан. Только разведка и только потихоньку. Остальное решим на месте.

В принципе, все верно, и Трису нечего было добавить. Поэтому, выслушав Габи, он просто кивнул, пожелал девушкам удачи и вскоре уже остался в крипте один.

«Что ж, - решил он после минутной паузы, - пришло время задать вопрос и услышать ответ. Или нет…»

Было совершенно неочевидно, что Источник захочет отвечать. Но, с другой стороны, что он теряет?

«Стоит попробовать, а там уж, как пойдет!»

3. Вероника/Беро

На самом деле, с ней такое уже случалось и не раз. Не слишком часто, но, в конце концов, таких эпизодов набралось вполне достаточно, чтобы сделать определенные выводы о характере ее «приходов и случайностей». Иногда это было похоже на предзнание. Не предсказание, а, скорее, предвидение. Чаще всего, неточное, фрагментарное и только «на короткую дистанцию». Максимум дня на два вперед, но и то хлеб. А иногда это было «внезапное понимание» или, лучше сказать, «интуитивная прозорливость» или и вовсе «озарение», когда она, словно бы, узнавала что-то важное про какого-нибудь иногда совершенно незнакомого ей человека. Впрочем, тут тоже все случалось по-разному: то речь шла о чьей-то судьбе, то о характере и привычках, а то и вовсе срабатывало, как некий детектор лжи. И все это началось у нее довольно-таки рано, раньше даже всяких магических штучек, типа левитации, пиротехники или телекинеза. Тогда-то, лет, наверное, в двенадцать она и попала на «прием» к одной крутой мадам. Не в смысле содержательницы барделя, а именно в прямом, изначальном смысле этого слова. Женщина эта жила в Париже, но была русской, возможно даже, аристократкой из тех, что родились уже в эмиграции, но происхождение которых не вызывало сомнений. Тем более, что и лет ей было, судя по некоторым признакам, немало.Анна Михайловна говорила с Вероникой по-французски, но в конце разговора неожиданно перешла на русский. Очень правильный, следует сказать, русский язык, но все-таки с каким-то странным едва уловимым акцентом. Впрочем, как тут же выяснилось, это был вовсе не акцент, а правильное петербургское произношение, какого в нынешнем Петербурге давно уже не слышали. Вот на этом-то русском языке женщина и поставила ей свой «окончательный диагноз».

- Вы, барышня, никакая не колдунья, - сказала она девочке Акиньшиной, серьезно сказала, а не абы как. – Вы, голубушка, самая настоящая ворожея и вещунья, а попросту – ведьма.

Вероника тогда обиделась, но позже все-таки поняла, о чем, в сущности, идет речь. В условиях бедного на магию Мира ее способности выглядели куда ярче, чем паранормальные экзерсисы всех этих «воспламеняющих взглядом фитилек свечки». И, в конце концов, она в себя поверила, оценила свой Дар по достоинству и поняла, что от таких подарков не отказываются. Главное, не колебаться и не тупить. Увидела, значит, что-то есть. А раз есть, хватай без раздумий и уноси добычу! И вот, что любопытно, как только решила, что «чудеса случаются», так сразу же стала реже ошибаться в своих прогнозах. Так случилось и с Габи. Увидела ее и сразу же поняла – это судьба. Почувствовала, что эта девушка и не девушка вовсе, а крутой боец. И не просто боец, а настоящий воевода. Но не штабной «генерал от инфантерии», не тыловой гений стратегии, а настоящий военный вождь из тех, кто сам ведет в бой лавину ли танков, лаву ли всадников. Наверное, поэтому все у них и получилось. Срослось и пошло. И, хотя в Мире богатом магией, Веронике, превратившейся в Беро, стали удаваться совершенно невероятные пиротехнические фокусы и прочие манипуляции с грозными силами Природы, ее Дар к предчувствию, инстинктивному познанию и инсайту[10] никуда не делся, не исчез и не был подавлен новыми талантами. Напротив, он, что называется, получил второе дыхание. Стал сильнее и оригинальнее, пожалуй, даже разнообразнее, но к этому, разумеется, нужно было еще привыкнуть.

Вот и на этот раз, она, словно бы, услышала голос Максима. Слов было не разобрать, но смысл его призыва был очевиден. Суворин звал на помощь, и не он один. Его голос звучал вместе с другими голосами, и некоторые из этих голосов казались Веронике очень знакомыми. Смущало, однако, то, что обращение за помощью, - если конечно это было именно оно, - пришло к ней из-за грани миров. И это обстоятельство порождало нешуточные сомнения. Она ведь могла и ошибаться. Принимать мнимое за сущее, питать иллюзии или, попросту говоря, демонстрировать эффект Ирвина[11], поскольку, вполне возможно, все это было всего лишь эхом ностальгии. Ведь, как бы хорошо ей здесь ни жилось, это все-таки был чужой для нее Мир. Во всяком случае, пока.

Сомнения в правдивости посетившего ее откровения были, таким образом, достаточно сильны, чтобы выбросить весь этот бред из головы. Впервые за очень долгое время, Вероника готова была отступить, но случилось невероятное – ее поддержала Габи, подтвердив (а это, между прочим, независимый источник), что опасения за жизнь близких ей людей вполне могут быть обоснованными. Эта поддержка дорогого стоила, и не только потому, что возвращала Веронике веру в себя и в свой Дар, но и потому что сейчас она впервые по-настоящему почувствовала Габриэллу. Эта молодая женщина была искренна, утверждая, что ее чувства к Веронике так близки к определению «любовь», как только возможно в ее случае. А случай был, если честно, попросту ужасен. В душе Габи было столько тьмы, что было непонятно, как, вообще, она может кого-то любить или с кем-то дружить. И, тем не менее, она делала и то, и другое. А сейчас и вовсе рисковала своей головой, идя вместе с Вероникой и Надеждой на Ту Сторону, чтобы помочь их родным и друзьям.

«Она удивительна! – поняла вдруг Акиньшина. – Какая же я дура! Я не поняла, какое она чудо и как мне повезло, что она на меня запала!»

Все так и обстояло. Хотела или нет, но она влюбилась в Габи так, как, кажется, влюбляются только в романах и романтических кинофильмах. Ну, если только ты не сумасшедшая на всю голову Наташа Ростова!

«Значит, я сумасшедшая, - решила Вероника/Беро, проходя через построенный Габи портал. – И это еще не худший вариант. А значит, так тому и быть!»

Между тем, они миновали один портал и практически сразу, - едва увидев вдалеке замок Сковьи, - ушли через второй портал в «В неприметное Место Номер Семь». Таких мест, как сказала ей Габи, было ровным счетом двадцать три. Учитывая их прошлый негативный опыт, Габриэлла наметила себе «несколько», как она выразилась, скрытных точек перехода. И сейчас они оказались в одном из таких мест – на чердаке старого пятиэтажного дома на Васильевском острове. Чердак этот был ценен тем, что после перестройки дома и вселения в него какой-то крупной торговой фирмы, он был превращен в малопосещаемый технический этаж. Проще говоря, это было помещение, в котором хранился старый, никому уже ненужный архив, и свалка таких же ненужных вещей, выбросить которые было, однако, нельзя, поскольку они все еще «висели» на балансе. Поэтому, переходя в это Неприметное Место, даже в дневное время они рисковали встретить здесь лишь какого-нибудь ремонтника или уборщика, да и то вероятность такой встречи, как говорят математики, стремилась к нулю. Но в этот день и в этот час на техническом этаже никого действительно не было. Так что Габи без помех нашла в дальнем углу чердака свою собственную нычку и извлекла из нее пачку наличных и пару телефонов с предоплаченными сим-картами (5000 минут сроком действия 2 года).

«Надо же, какая предусмотрительная девушка! – восхитилась Вероника. – Интересно, а что она собирается делать с батареей?»

Однако Габи учла и этот фактор. В помещении нашлась электрическая розетка и не одна, а остальное, как говорится, дело техники. Пока новые телефоны заряжались, Вероника достала из кармана свой собственный, зарегистрированный на чужое имя мобильник и для начала выяснила, что на дворе двадцать седьмое ноября 2015 года, и восемь часов вечера с копейками. Самое подходящее время, чтобы бросить в колодец первый камень.

- Я начинаю? – спросила, чтобы соблюсти формальности.

- Да, давай! – откликнулась Габи. – Бланш, посторожи дверь.

- Есть, командир! – не без иронии в голосе ответила Надежда и сразу же двинулась к единственному входу на технический этаж.

Ну, а Вероника набрала заветный номер телефона и стала слушать гудки. Ждать пришлось долго, но, поскольку она представляла себе, что этот самый мобильник никто в обычной жизни не использует и, значит, с собой постоянно не носит, то и нервничать по этому поводу не стала. Дала отбой. Переждала пять минут и послала СМС с семью вопросительными и одним восклицательным знаком. В принципе, можно было и в первый раз ограничиться посылкой текстового сообщения, но она хотела обратить на себя внимание, и своего добилась. Ответ пришел через три минуты.

«Кто там?» —написал человек на том конце линии связи.

«Мне бы поговорить», - отпечатала в ответ Акиньшина.

Ну и пошло: условные слова, пароли и контр-пароли, в общем, все то дерьмо, которого полно в шпионских фильмах, но без которого в такого рода делах никак не обойтись. Так что, все по правилам, то есть, так, как следует, и, в конце концов, Вероника и ее таинственный собеседник до чего-то все-таки договорились.

- Встречаемся через час на Петроградской стороне, - сказала она Габи.

- Покажи на карте.

- Гугл рулит! – усмехнулась Вероника и вывела на экран смартфона карту Петербурга. – Вот смотри.

Габи посмотрела, подумала и кивнула одобрительно:

- Неприметное место номер девятнадцать! – сообщила она. – Как раз для вечернего времени. Глубокая подворотня, и ты, Беро, идешь первой. Если кто-то окажется не в том месте и в неудачное время, просто взорви «Благословение Нюкты[12]». Пока будут приходить в себя, мы уже уйдем.

- А далеко оттуда? – поинтересовалась Вероника, прикидывая в уме, каков будет эффект от взрыва магической гранаты. По идее должно рвануть бесшумно, но мощно, так, что любому неосведомленному человеку покажется, что его утопили в чернилах. Темно, сыро и вязко, но дышать все-таки можно, хотя и не в полную силу. Другое дело, что все это было более, чем эффективно в Мире Франконии, а чем это обернется в Мире Российской Федерации, иди знай! Однако, боги миловали, и в подворотне не оказалось ни души. Так что уже через четверть часа они были на месте.

На встречу в каком-то темноватом и не слишком ухоженном кафе, как ни странно, пришел Василий. Выглядел он так себе, но оно и к лучшему. Таким, - плохо выбритым и небрежно одетым в китайский ширпотреб, - его бы ни в жизнь не узнал никто из старых знакомых. Во всяком случае, Акиньшина узнала его только по своеобразной ауре, да и то сказать, она ведь знала кого ищет. А, встреть она его где-нибудь на улице или в метро, в толпе и в толкучке, никогда бы не признала. Но и того мало, Орлов еще и волосы отрастил, - ну или это был парик, - и очечки какие-то идиотские нацепил на нос. В общем, другой человек, и это Веронику напугало по-настоящему. Это ж в какую жопу угодили Суворин и его люди, если начальник спецгруппы СБ холдинга «Парус» вынужден скрываться в нетях?

- Привет! – сказала она, подсаживаясь к нему за столик, на котором сиротливо торчали графинчик с водкой, две рюмки и пепельница. – Выглядишь просто отвратительно!

- И тебе, здравствуй! – откликнулся Василий хриплым простуженным голосом. – Ты как здесь?

- А разве не звали? – хмыкнула Вероника.

- Знали бы как, обязательно позвали бы, - поморщился Орлов. – Максим сказал, что связи нет. Поэтому выкручиваемся, как можем.

- Все так плохо?

- Хорошего мало.

- Так и будем ходить вокруг да около? – возмутилась Вероника. – Давай, друг Василий, телись уже! Во-первых, расскажи, пожалуйста, в какое дерьмо вы вляпались, и насколько серьезно? И во-вторых, чем конкретно мы можем вам помочь?

- Мы? – удивился Василий. Похоже, жизнь в подполье плохо сказывалась на работе его интеллекта.

- Я сама прийти сюда не смогла бы, - покачала головой Вероника. – Вот и думай.

- Извини!

- Извинения приняты! Итак? – надавила она. Ей надо было срочно разобраться, что тут и как, а не размазывать по тарелке манную кашу.

Василий взял короткую паузу, вытряхивая сигарету из мятой пачки.

- Ты ведь помнишь, как нас тогда прижали? – спросил он, закуривая. – Водки выпьешь?

- С ума сошел? – возмутилась Акиньшина. – Не буду и тебе не дам. Ты в беде, а я на службе. Какая, к бесу, водка!

- Ну, извини.

- Еще раз извинишься, - пообещала Вероника, - встану и уйду нахрен. И к слову, здесь, вообще, говорить-то можно?

- Здесь можно, если негромко, - пожал плечами Орлов. – Но у меня здесь еще и глушилка включена, так что вряд ли кто что услышит. Впрочем, ты права. Что-то я как-то все не так… В общем, мы думали, что это просто очередной наезд, и вроде бы, все так и выглядело. Вы ушли мирно. А где-то через месяц начался настоящий обвал. Это если коротко.

- А если с подробностями? – поинтересовалась Акиньшина, начиная прикидывать, отчего, тогда, им позволили уйти?

«Боялись нас, что ли? Нас или Габи с Трисом? Возможно, возможно… Почему бы и нет?»

- Судя по всему, вас специально отпустили с миром, - подтверждая ее догадку, сказал Василий. – Боялись связываться с сильными магами. Да вы им по сути и не нужны были. Им наша лаборатория нужна, наши наработки и люди, работавшие в лаборатории. На данный момент лаборатория взорвана вместе половиной сотрудников и архивом. Мы с Максимом в бегах, еще несколько человек удалось вывести из-под удара и спрятать. Но, в целом, это полный разгром. Долго прятаться нам не дадут и за границу не выпустят. Обложили, суки, как волков. Да, если бы и выпустили! Куда нам идти? По ту сторону границы тоже не овечки живут. Сама знаешь!

Что ж, чего-то в этом роде все они опасались с тех самых пор, как заработала лаборатория Василия Орлова и появились первые результаты довольно-таки мудреных экспериментов. В условиях бедной на магию Земли, ценность данных, полученных сотрудниками лаборатории, не поддавалась оценке. Усиление природного Дара до сколько-нибудь разумного предела – это, скажем прямо, несбыточная мечта любого из местных магов. Ну а создание генератора «искусственной» магии, позволяющего колдовать всем без исключения, - и природным магам, и обыкновенным, то есть, лишенным Дара людям, — это вообще нечто запредельное. Золотой век или рог изобилия, а может быть, и нечто ужасное, последствия чего будут не лучше ядерной войны. Акиньшина это, разумеется, знала и раньше, - Суворин и Орлов часто делились с ней своими мыслями о будущем, - но вот понимала ли она это по-настоящему – один большой вопрос. И остальные, - даже такие умники, как сами Василий и Максим, - тоже, наверное, слишком увлеклись внешними эффектами и по ходу дела упустили момент, когда с играми в полубожественное могущество следовало завязывать. Но они пожадничали, и вот результат.

- Что собираетесь делать? – спросила Вероника, на самом деле, знавшая уже ответ, даже если Василий об этом еще не подумал.

- Может быть, возьмете с собой?

Похоже, Орлов все-таки не полный дурак, и решение вопроса предложил практически идеальное.

- Давно придумал? – спросила она на всякий случай, просто, чтобы убедиться, что это не случайность.

- Если честно, только что в голову пришло, - признался Василий. – Так что, возьмете или как?

Вариант с эвакуацией, вообще-то, рассматривался. Вернее, он был озвучен самой Габриэллой, как старшей по званию, - коннетабль все-таки, а не просто так «погулять вышла», - и человеком, по-видимому, более опытным в такого рода делах. Но, когда Габи говорила о такой возможности, они еще не знали полного расклада. А расклад, следует сказать, оказался дерьмовым.

- Тогда, давай договариваться, - предложила Вероника.

- Я за всех так вот сразу сказать не могу… - растерялся Василий, который, скорее всего, действительно не имел таких полномочий.

«Все-таки крепко их прижало, если даже такой волк, как Василий, менжуется!» - покачала она мысленно головой.

- Нужна связь, - сообразил, наконец, Орлов.

- Держи! – Акиньшина вытащила из кармана куртки мобильник и протянула собеседнику. – Новый, не пользованный. Мой номер уже вбит, и, как ты понимаешь, это единица. На моей стороне мобильник тоже новый. Я только в Угол с помощью него звонила. Так что, вряд ли засвечен. Когда ждать вестей?

- Завтра в это же время, - мгновение подумав, ответил Орлов.

- Тогда, до встречи! – Вероника кивнула и, встав из-за стола, пошла к выходу.

4. Габи

Этот рейд можно было назвать репетицией войны. Однако, если подумать, дело не в названии, а в сути. Симуляция войны – это возможность опробовать свои силы в реальном бою. Если получится здесь, - на репетиции, - получится и там, в империи, когда придет время короновать Эву Сабинию. Во всяком случае, так ей это представлялось. Однако следовало иметь в виду, что здесь они в меньшинстве, - трое против всех, - и магии в этом Мире так мало, что волей-неволей начинаешь чувствовать себя одинокой и беспомощной. Чужой Мир, чужая Земля и магия, что не льется мощным потоком, а вытекает жалкой струйкой.

Поздняя осень, вечер, похожий на ночь, и открытый всем ветрам Петербург. Было холодно. Впрочем, Габи этого не чувствовала. Просто знала о том, что температура воздуха упала до плюс шести градусов по Цельсию. Для нее это, однако, ничего не значило. Кроме, быть может, необходимости постоянно контролировать дыхание. Пар, появляющийся на выдохе, мог ее выдать, как, впрочем, и его отсутствие. Зависит от ситуации и нескольких дополнительных переменных, которые следовало принимать в расчет. Она и принимала, хотя никакой особой необходимости в этом сейчас не было. Не засада и не поиск, вообще, ничего такого. Просто удобный случай потренировать Бланш в условиях, максимально приближенных к боевым, и немного размяться самой. Чем они, собственно, и занимались уже почти двадцать минут, совершая вынужденный променад по улицам, прилегающим к месту встречи. Шли неспешно, болтали о всяких глупостях, но, на самом деле, были готовы мгновенно отреагировать на любое изменение обстановки. Пока, впрочем, все было тихо, и Габи даже подумала, что, может быть, все как-нибудь еще образуется, но не судьба. Беро вышла из вечерней мглы, сгустившейся еще больше по контрасту со светом уличных фонарей, быстро преодолела разделявшее их расстояние и, подхватив Габи под руку, решительно потянула ее, а значит, и Бланш, в глубину темного парка.

- Строй портал, - сказала на ходу ровным голосом. – Уходим в замок твоего дедушки. Остальное расскажу на месте.

- Как скажешь! – Габи не стала тянуть резину и, обнаружив первое же подходящее место, принялась за дело.

Место было, как здесь говорят, козырное: обширное пятно тьмы, сгустившейся под деревьями на пространстве, ограниченном одной большой и двумя маленькими аллеями. Хорошо освещенная широкая асфальтированная аллея просматривалась от начала и до конца. Идущая к ней под углом узкая посыпанная гравием дорожка освещена гораздо хуже, но все-таки освещена. А за стеной кустарника, посаженного по краям аллей, лежала настоящая ночная тьма.

- Проход! – бросила Габи коротко, и выступившая чуть вперед Бланш одним резким ударом воздушного тарана раздвинула кустарник, позволяя группе уйти с пустынной парковой дорожки. След, конечно, останется, но, обнаружив поутру этот акт вандализма, власти наверняка все свалят на местных хулиганов.

- След в след! – приказала Габи, продолжая идти вперед, в самую глубину клубящейся перед ними тьмы.

Впрочем, и она, и ее подруги сразу же перешли на ночное зрение и хорошо видели, куда они идут, по ходу дела быстро перестроившись в плотную цепочку. Теперь им даже рук на плечи впередиидущих класть не надо было. Так обходились. И потому, верно, даже не заметили момент перехода. Тренировки не прошли даром. Теперь Габи строила порталы быстро и эффективно, практически не думая, на одних вбитых в плоть и кровь рефлексах.

- Рассказывай! – обернулась она к Беро, едва они оказались на берегу горного озера.

Сегодня в Петербурге состоялась уже вторая встреча с угодившими в беду местными «подпольщиками». Организация этой встречи заняла у конспираторов больше двух суток, и все это время Габи с подругами провели в городе. Документы у всех троих давними уже стараниями господина Черткова, радевшего, прежде всего, о своей дочери, были практически подлинные, недостатка в деньгах не ощущалось тоже. Поэтому, переместившись после встречи с Василием в район станции Метро Обводный канал, - НМН[13] девять – и, найдя через travel.yandex приличную гостиницу, они заселились, поужинали в соседнем ресторанчике и отправились гулять по городу. Время было позднее, но такси легко доставило их на Невский проспект, а там в это время жизнь, как известно, только начинается. В общем, погуляли хорошо и, самое главное, без эксцессов. Впрочем, праздность – порок, и поэтому, гуляя по замерзшим улицам, они немного осмотрелись, стремясь прочувствовать нерв города, его скрытый пульс. Однако ничего из ряда вон выходящего в холодной и влажной атмосфере Петербурга не нашли. Тем не менее, оставаясь настороже, они разведали местность вокруг резиденции Черткова, но и там не нашли ни разгрома, ни следов слежки. Похоже, отец Теа д’Агарис от бушевавших в стране и городе страстей остался в стороне. Ну, и слава богам! Одной головной болью меньше.

Следующий день был посвящен шопингу и доразведке нескольких принципиальных с их точки зрения локаций. Заодно связались и с Чертковым, который подтвердил, что у него все в порядке, хотя он и слышал «отголоски» отгремевшей совсем недавно грозы. Знал, что у Суворина какие-то серьезные неприятности, так что он то ли арестован, то ли ударился в бега, но никаких дополнительных подробностей сообщить Габи не смог. И она посоветовала ему держать низкий профиль, что он, на самом деле, и делал все это время без всяких ее советов.

Позже вечером Беро снова связалась с Василием Орловым и на этот раз получила от него приглашение на конспиративную встречу с самим Сувориным. Встреча эта состоялась в тот же день, но позже вечером, и, перед тем как отправится по названному адресу, девушки выписались на всякий случай из гостиницы, и поэтому сейчас, оказавшись на берегу озера в виду замка Сковьи, первым делом сбросили с плеч довольно-таки тяжелые дорожные сумки со всяким приобретенным по случаю «шмотьем». Делать-то в течение дня было нечего, вот и отоварились всяким-разным.

- Рассказывай! – приказала Габи, тащившая не только свою сумку, но «рюкзачок» Беро.

- Дела у Максима и компании действительно так плохи, как сказал Василий, - сообщила девушка. – Прятаться и дальше считают неэффективным, потому как легализоваться ни одному из них нигде не дадут. Поэтому и для Максима, и для Василия эмиграция во Франконию представляется наиболее очевидным решением вопроса. Они просто не надеялись на нас и потому готовились слинять куда-то в Южную Америку. В пампасы, ну или в джунгли… Не знаю куда точно, потому что даже спрашивать не стала. Все равно ведь, раз уж мы объявились, хотят к нам, но понимают, что просто не будет. Чужой Мир, другая культура, да и не маги они. Это их особенно напрягает.

- Надеюсь, ты им объяснила, что двери открыты? – поинтересовалась Габи.

- Разумеется, - усмехнулась в ответ Вероника. – Его это обрадовало. Расспрашивал меня, как мы устроились, чем занимаемся, и все такое. Ну, я ему кратенько все это обрисовала и сказала, чтобы и не думали играть в подпольщиков, потому что, если наработки Орлова попадут не в те руки, ничего хорошего из этого не получится. Только плохое.

- К чему пришли? – поторопила подругу Габи, желавшая, прежде всего, определиться с краткосрочными планами.

- Через три дня в лесу около трассы К41, - ее здесь называют Дорогой жизни, - севернее Углово…

- Я этих мест не знаю, - покачала головой Габи. – Нужна карта…

- Гугл нам в помощь, - впервые подала голос Бланш.

- Точно! – сообразила Габи. – Значит, перейдем пораньше, возьмем такси и прокатимся вдоль тракта. А там, куда будем переходить, попросим водителя остановиться, чтобы сходить в кустики.

- Звучит здраво, - согласилась Беро.

- А кстати, почему в лесу? – вспомнила Габи кольнувшую ее подробность.

- Их будет пятнадцать человек и дофига груза, - пожала плечами Беро. – За одну ходку не пройдем. Если Юпитер Виктор[14] позволит, уложимся в три перехода, но зная Максима, думаю, и четырех будет мало.

- Тогда понятно, - кивнула Габи. – Женщины, дети?

- И это тоже.

- А груз?

- Я посоветовала использовать тележки полуприцепы к автомобилям, - объяснила Беро. – Я, ты, Бланш… Мы все сейчас сможем двинуть их на ту сторону. Сил вместе с «Дланью Геракла» должно хватить…

- Тогда, тремя ходками не обойдемся…

— Вот и я так думаю, - поддержала ее Бланш.

- Поэтому лес, - пожала плечами Беро.

- Ладно, - согласилась Габи. – План разумный.

— Это не все…

- Наверняка, гадость какая-нибудь, - вздохнула Габи, понимая уже, что дерьмо случается, и это именно тот случай.

- Надо вытащить… - начала Беро.

– Хотя бы попробовать… - поправилась она, начиная краснеть.

- Кого и откуда? - спросила Габи, смиряясь с судьбой.

- Пять человек, - замялась вдруг Беро. – Одна из них моя двоюродная сестра Катя. Она… Она слабый маг, но хороший физик. Работала в лаборатории у Василия. Ее схватили вместе с еще двумя учеными… Они с дуру решили развернуть лабораторию на новом месте. Их там и накрыли. Остальные ничего не знали. Думали, что просто еще один частный исследовательский центр по биофизике. Но они трое знали.

- Давно их схватили? – решила уточнить Габи.

- Три дня, как раз тогда, когда я почувствовала беду.

- Ты сказала их всего пятеро. Кто еще?

- Двое магов… У них высокий потенциал, но они практически ничего не умеют. Подростки.

- Тогда, как их нашли?

- Их родители к психиатрам водили, - объяснила Беро. – Нашли по записям. Схватили накануне нашей встречи с Максимом. У него свои люди везде есть… Были. Работали втемную. Среди прочего отслеживали этих ребят.

- Понятно, - тяжело вздохнула Габи. – Где их держат, известно?

- Известно… Но там охрана… Много охранников.

«А ты говоришь, репетиция войны! – грустно усмехнулась Габи. – Это она и есть. Полномасштабная война!»

[1] Naïs (Наис) -, уменьшительные от Anaïs (Анаис).

[2] Здесь в одном предложении обыграны две широко известные латинские фразы: (1) Eггаге humanum est – «Людям свойственно ошибаться», и (2) Homo sum, humani nihil a me alienum puto - «Я человек, и ничто человеческое мне не чуждо».

[3] Куверт - термин, обозначающий полный набор предметов для одной персоны на накрытом столе.

[4] Яйца-пашот — традиционное французское блюдо на завтрак из разбитых яиц, помещенных в горячую воду, иными словами, сваренных без скорлупы. При таком способе приготовления получается мягкий кремообразный желток, окутанный лепестками белка.

[5] Байоннская ветчина, или Байоннский жамбон - сыровяленый свиной окорок, производимый в окрестностях Байонны на юго-западе Франции.

[6] Флан - открытый пирог, часто с основой из песочного теста или бисквита. Начинка может быть как сладкая, так и не сладкая (из овощей, мяса, рыбы, сыра).

[7] Бонтон (фр. bon ton - хороший тон) - хорошие манеры, светская учтивость в словах и в обращении.

[8] Bià (Бья) – фриульское уменьшительное от Бланка (Бланш). Фриульский язык (также восточный ретороманский) - язык фриулов, один из романских языков. Распространён на территории северо-восточной Италии в историческом регионе Фриули - на большей части современной области Фриули - Венеция-Джулия и в восточных районах области Венето. В АИ империи Франков – восточный регион.

[9] В Древнем Риме криптой называли любое сводчатое подземное или полуподземное помещение.

[10] Инсайт (англ. insight - понимание) — это внезапное озарение, которое помогает человеку найти решение какой-либо задачи. Синонимы слова инсайт - прозрение, откровение, постижение.

[11] Эффект Ирвина - психологический эффект, заключающийся в завышении (переоценивании) значимости и/или вероятности наступления желательного результата и занижении (недооценивании) вероятности нежелательного исхода. Назван в честь американского учёного-психолога Фрэнсиса У. Ирвина (1905—1985).

[12] Нюкта (от др.-греч. — «ночь») — божество в греческой мифологии, персонификация ночной темноты.

[13] НМН - Неприметное место номер девять.

[14] Юпитер Виктор (Iuppiter Victor) даровал победу.