Контракт

Семейные хлопоты постороннего. Дэн

Дэн возвратился в Нью-Йорк глубокой ночью, уже через два часа оказался дома, неслышно прокрался в спальню, жену будить не хотелось — и на работе умаялась, и Пол с Маргарет утихомиривались поздно, в детской тишина, спят.

Нина все-таки пробормотала со сна что-то вроде: «Как я по тебе соскучилась!», но он замер не двигаясь. Не надо ей растревоживаться, утро такое раннее, что потом весь день насмарку, встает в 7.30, потом приходит няня, крупная чернокожая молчунья: «Да, нет, спасибо, мэм», — вот и весь разговор, а тут и время в офис ехать. Нина менеджер в крупной компании, занимающейся маркетинговыми исследованиями, должна быть в форме.

А главное — ему не хотелось тревожиться самому. Он уже в самолете из О. понял: что-то с ним случилось важное, непредвиденное. Мог бы всю жизнь прожить — и не узнать Кирилла, не оглохнуть на время от фестивальных восторгов, не увидеть российскую публику, готовую к овациям в любой момент. Прежде чем рассказать кому-то, нужно самому понять, что произошло. Ведь Нина воспримет как ничего не значащий факт. А он для него очень даже значащий, почему-то. Есть другая жизнь, яркая, наполненная. Не только звуками — но событиями, эмоциями.

Ему всегда казалось, что размеренность и расчерченность жизни на годы вперед — чуть ли не главное достижение, он отрицал богемную расхлябанность, сделал выбор однажды — и не сомневался, что единственно верный. Уверенность в завтрашнем дне, стабильность. То, о чем пишут как о пределе мечтаний для middle-class family.[9] Он веско и умно говорил, его уважали на работе, даже понемногу повышали оклад, ежегодно повышали. Немного, но все-таки.

Впереди — такая же размеренность, никаких потрясений. Но и взлетов никаких. Мечты о фантастическом контракте, который он непременно заключит и станет в одночасье миллионером, стали в каждодневной сутолоке уже почти рассеиваться. Время шло, мелкие сделки совершались часто, крупная рыба не ловилась. Вот и сейчас он «почти» договорился. Партнеры заинтересовались, кивали, вроде поддакивали. Но глаза оставались холодными, он понял — сорвется, как бывало уже не раз.

Не беда, он и без миллиона неплохо устроился, все у них с Ниной благополучно, грех жаловаться. Но взрывы эмоций безнадежно отошли в прошлое, обычная история — дети (одному четыре, другому шесть, хлопот с ними не оберешься), работа, домашние проблемы — тут не до чувственных радостей, сил никаких не остается, только на диване с книжкой валяться, Нина — у телевизора, когда свободна.

По субботам — походы в не самый дорогой ресторан, в кино, если с сиделкой удается договориться, плата удвоенная, понятное дело. По воскресеньям — уборка двухъярусной квартиры, район не самый дорогой, но приличный, относительно респектабельная часть Квинса, огни Манхэттена пока что в планах, но лет через десять… почему нет?

А там, где-то, куда ему никогда не добраться, — музыканты, фестивали и вечный праздник с сиянием огней. После «сияния огней» он, наконец, заснул без специальных усилий.

Красавица Нина, высокая тонкая брюнетка с длинными ногами, его главная удача в жизни. Как это вышло, Дэн вспоминал редко, помнил одно слово — повезло! Когда-то встретил девушку, вполне соответствующую меркам супермодели, неожиданно серьезную, кроме этой самой «крепкой и нерушимой middle-class family» ни о чем другом и не помышляющую; он тут же продал часы, спортивный трофей, когда-то Дэн выигрывал крупнейшие чемпионаты по фехтованию, берег для памяти о славном прошлом, но шикануть при первом свидании важней; он пригласил волоокую смешливую Нину на бродвейское шоу «Producers», виртуозное, наилюбимейшее; потом отправились в «Чиприани», один из самых чопорных и дорогих ресторанов Нью-Йорка, вечер Нине запомнился, а главное, Дэн крепко усвоил, что это женщина его мечты. Один вечер по высшему разряду, один раз грохнуть все до полушки — но ощутить себя «супер-мульти-пульти-миллионером», как в кино было, даже круче! Это их с Ниной будущее — манящее, звучное, дорогое — и тратить приятно, незатруднительно!

Так вот, судя по шуму в ванной в момент его возвращения к жизни, красавица-жена принимала душ. Дэн прошел в детскую, там еще спят и слегка посапывают. Нрав у детей — удача, другого слова нет: по ночам Пол и Маргарет не плакали, не вскидывались от кошмаров, а по утрам не добудишься. Дэн видел в том подтверждение простой истины: мир и покой в доме распространяется на всех присутствующих, даже когда они спят.

Но Дэн не ощутил умиротворения, что-то переменилось, даже бледно-салатовые стены с невообразимо радужными картинками не помогали обрести привычную уверенность. В домашнем халате (Нинин подарок, горчичного шелка «Grigioperla», шикарная вещь!) Дэн поднялся в кухню, бодро заурчала кофейная машина, утренний эспрессо он выпил залпом.

На работу сегодня он может явиться позже, а может просто позвонить. Он машинально включил телевизор, выставив звук на минимум, ему одному и слышно. Канал разнокалиберных новостей, Нина его постоянно смотрела перед сном — как движущиеся картинки, видимо. После рекламы особой диеты для сорокалетних (им-то с Ниной никакая диета не нужна, оба в форме, спортивные клубы на регулярной основе, не особо и напрягаясь, раза два-три в неделю достаточно) пошла заставка музыкального конкурса, энергичная нарезка кадров, голос за кадром повествовал о напряженном состязании пианистов, картинки наиболее запомнившихся моментов шли вперемежку с эксклюзивными видами местечка А., но вот заговорили — тут он вздрогнул — о российском музыканте, любимце американской публики Кирилле Знаменском. На экране возник его недавний попутчик, герой фестиваля в О. Кирилл у рояля, выглядит сосредоточенно, от клавиатуры глаз практически не отрывает — странно, на фестивале он был совсем другим! Нет парня «своего в доску», есть вдумчивый художник, творец, — образное мышление Дэна завулканизировало, Кирилл показался ему дайвером в спецкостюме, момент глубокого погружения в звуковые пучины.

— Нина, Нина, иди скорей сюда! — завопил Дэн, позабыв обо всем, грубо нарушая традиции тишины.

Но Нина уже поднималась, волосы обернуты белоснежным полотенцем, длинный махровый халат — жаль, не Дэн подарил, сама купила на рождественской распродаже, потом долго крутилась перед ним — мол, вполне на обложку журнала гожусь — счастливая жена и мать в халате от «Gucci». Дэн запомнил момент, вообще при виде Нины в мозгу привычно сигналило: «Жизнь удалась». Сейчас его домашняя красавица ошеломлена, обычно Дэн, если она проснулась первой, тут же вскакивает с постели, едва заслышав звуки струящейся воды, как по свистку: утренние нежности под душем — традиция. Нина привыкла. Она была уверена, что он еще спит. А вовсе нет, не спит. И происходит невероятное: кофе приготовил, телевизор включил (обычно выключить просит), на экране, поди ж ты, здоровенный детина за роялем: аккорды, пассажи, взмахи рук — и щенячий восторг на лице у мужа!

— Нина, скорей, сейчас сюжет закончится! Я с этим парнем в самолете летел, представляешь? Познакомились, всю ночь проговорили, Кирилл Знаменский, он мне карточку свою дал, на фестиваль пригласил — и я туда попал и пропал, ей-богу! Так классно было, джаз в огромном зале, ажиотаж, грохот, публика в экстазе — никогда такого не видел, а тем более где? В О. никак не ожидал! — Он говорил возбужденно, тут же рванулся вниз, за бумажником. — Я тебе карточку его покажу, сам вручил, представляешь? Фантастика! Мужик что надо, часто приезжает в Нью-Йорк, концерты в «Карнеги-Холле» играет, приглашал. Как увижу анонс — непременно пойдем, вместе пойдем! — Голос доносился уже из спальни, Нина поняла, что ее надежды на утреннюю негу с Дэном наедине напрасны — сейчас проснутся дети, машина завертится, все как всегда.

— А я, между прочим, выходной взяла в честь твоего приезда, — будто сама с собой беседуя, проговорила Нина, но Дэн уже поднимался к ней, размахивая злополучной карточкой, как футбольный болельщик флагом:

— Вот, смотри, я ничего не придумываю, у нас новый друг появился!

— Дэн, у меня выходной сегодня, — повторила Нина уже настойчивей, глядя мужу прямо в глаза. — Я так тебя ждала, волновалась, а ты меня даже не обнял!

— Ниночка, да просто некогда было, прилетел ночью, будить тебя — ни-ни! не хотел, ты мое главное сокровище, но нельзя же быть прожженным эгоистом — утром тебя в офисе ждут, ты ведь трудолюбивая, нацеленная на карьеру девочка, я знаю.

— Я не трудолюбивая, у меня другого выхода нет, — неожиданно резко выговорила Нина. — А на работу прихожу вовремя, потому что не хочу, чтоб уволили. Хотя на самом деле, вовсе не прочь.

— Что не прочь?.. — Такого поворота Дэн не ожидал, повышенное чувство ответственности у Нины ему известно.

— Не прочь дома посидеть, у нас только на одну половину обложки везения хватило. Женщины в халатах от «Gucci» на работу не ходят. Они сады на террасах разводят, по преимуществу. Чтоб не скучно было.

— Нина, я как раз о том, «чтоб не скучно», и говорю. Любимая, ну не могу я пока сделать так, чтобы ты розы и орхидеи высаживала. Но я постараюсь. Я уже стараюсь и все, что в моих силах…

— …это ходить на работу, сидеть там с девяти до пяти, иногда летать в самолете с подозрительными попутчиками, обсуждать нереальные контракты, зато ощущать себя дома так, словно обещанные тобой миллионы уже давно на расчетном счету!

Она никогда этого не озвучивала. Да и про себя не думала, некогда. А тут совпало: выходной специально для мужа, муж у телевизора, смотрит на неведомого ей пианиста — и счастлив до умопомрачения. Даже не обнял. Даже не поцеловал. Может, с ним что похуже приключилось в сибирском городе О.? Тут Нина даже злиться перестала. От ужаса. Дэна она любила, характер у нее был нордический, чаще всего сначала думала, потом семь раз отмеряла, потом решала, что произносить вслух необязательно. На чем и держался мир и покой в семье. А как иначе?

Нина смягчилась, заворковала примирительно:

— Дэн, извини, не хотела тебя обидеть, у нас нет проблем и мы лучшая пара в мире, по-прежнему. Расскажи мне теперь по порядку, что с тобой произошло? — Она подошла к нему, сама обняла, потерлась носом о щеку, по-утреннему колкую, обычно эти несложные манипуляции успокаивали его мгновенно.

В телевизоре уже крутились голопузые девушки в лифчиках от «Victoria Secret». Дэна телевизионная тупость обычно только раздражала, телевизор она выключила.

Дэн посидел на диване молча, минуты две ни звука, потом выговорил наконец:

— Нина, ничего особенного не произошло, правда. Трудные переговоры, тяжелые перелеты, планы и перспективы, партнеры заинтересовались, но подумают, все как всегда. Но встреча в самолете — я обалдел, нетрезвые парни, да не дергайся ты так, в долгом полете каждый спасается как может, перепады давления — думаешь, мне легко? Но я не об этом, Ниночка. Главное — я так просто, ничего особенного увидеть не ожидая, пошел все-таки на тот, в красках расписанный джазовый фестиваль. Я бы, может, и не говорил об этом, но по ящику крутили сюжеты про конкурс, увидел Кирилла, все вспомнил. Думаешь, я хоть на миг забыл, что у меня есть ты, первая в мире красавица, и двое чудных детей, которые вот-вот проснутся — и о чем мы будем с ними говорить? Снова: «Пол и Маргарет, умывайтесь тщательно, не бросайте вилку под стол, не трогайте лэптоп, он две тыщи стоит…»

— Это Пол трогает, Маргарет спокойно к «Apple» относится, она с анимационными куклами больше занята. И не забывай, дорогой, три раза в неделю оба детеныша как-то попадают на плавание, два раза в неделю — на гимнастику, их всегда кто-то отводит: ласковая наша бэбиситтерша, я или ты, — неважно кто отводит, но неделя нескучная. Ты читаешь Полу книжки, я считаю с Маргарет электронные спички, вот-вот начнется школа, а мне обещали промоушен, кстати. Я уже вспомнила, что меня это радует.

— Меня тоже. То есть я хотел сказать, ты умница. — Дэн отвечал рассеянно, обдумывая что-то неясное пока, но, как ему казалось, давно назревшее. Да, просто времени не было сформулировать, сплошь и рядом так: что-то зудит внутри, а ты считаешь, что это признаки раннего гастрита. А это другое, совсем другое. — Нина, я хочу, чтобы плюс ко всему перечисленному, начнем с Маргарет, она старше, — наши отпрыски занимались музыкой. Не меньше гимнастики пригодится. Не помешает. А вдруг пойдет — будет у них другая жизнь. Во всяком случае, мы обязаны показать им дверь в эту жизнь. Ты же помнишь историю Буратино, по-русски так звучит: главное не ключ, главное, найти, где скрывается дверь. Для начала просто учителя наймем, а там как пойдет. Но шанс мы дать обязаны.

— Какой шанс? На право всю оставшуюся жизнь думать, как двадцать долларов заработать? В большинстве случаев родительские усилия по воспитанию музыкантов приводят именно к этому. Экономически невыгодная профессия. На сегодняшний день — именно так. «Повезет, прославится!..» А сколько спившихся гениев, бесконечные передозировки в погоне за вдохновением?!

У меня коллега есть, дама вот-вот на пенсию собирается, мы заходим к ней иногда, вернее, она настойчиво приглашает, а меня выделяет почему-то, буквально затаскивает «в гости после работы», она очень милая. А знаешь, почему ей гости постоянно нужны? Дочка знаменитую Джульярдскую школу закончила, и не просто отучилась, а с громом больших ожиданий, подавала супернадежды, ей прочили безразмерное будущее… а она наркотиками увлеклась. Потом лечилась долго, рецидивы случались неоднократно. Я когда впервые к Софии в гости пришла — удивилась: Арлен умная женщина, прекрасно образована. После непродолжительной чайной церемонии она нам на рояле играла. И так играла, что все твои телевизионные впечатления позабылись бы вмиг! Шуман, Барток, Стравинский. Только играет она исключительно для маминых гостей. Из дому выходит редко, и некоторая неадекватность… не сразу, но проглядывает. Вот такая история о музыке, все правда.

Дэн историю честно выслушал, выдержал паузу, понимая, что Нине нужно время, так с ходу переключиться сложно. До сибирского фестиваля они рассуждали слаженно, мнения совпадали.

Но, наверное, все зависит от того, под каким углом смотришь, можно видеть галоп серого в яблоках орловского рысака, а можно одни конские яблоки замечать, дело выбора.

Наконец он заговорил, но Нина услышала в голосе непривычное — слова идут медленно, как сцеплены воедино, и разъединять сложно. Когда мужчина так говорит, считается, что говорит веско:

— А о заблудших гимнастах в твоем офисе историй нет? О пловцах? Их не перечесть, водоплавающих-то, с ними тоже разное происходит. Нина, дорогая моя, почему спортом должен заниматься каждый — и это правильно, а музыкой — тут же вздохи, вопли о будущем и риске провала? Дети вон спят оба, радуются, что не разбудили.

О каком профессиональном тренинге мы говорим, им лет-то всего ничего! Немного спорта, немного музыки — почему нет? Почему не дать им возможность, они потом разберутся, у них впереди целая жизнь. А у нас — задача сделать ее веселой и радужной, без надрыва и безнадеги. Вон, картинки в детской — ну такие красивые повесили! Мы спрашивали разве — нравится им или нет? Не понравятся — сообщат, так ведь? Вот и с музыкой, поверь, Нинуля, они сами сообразят.

А вдруг, вдруг!.. ну вдруг все путем получится? А у нас уже есть к кому обратиться, чтоб слово замолвил. Сам Кирилл Знаменский! В недалеком и возбуждающе прекрасном будущем… если что. — Дэн прильнул к ней, потерся головой о плечо, как орловский рысак после выматывающего галопа. Даже снес ее вниз на руках, чего никогда раньше не делал, — и она подумала, что с Полом и Маргарет неизвестно как пойдет, но вот мужу инъекция новой энергии в достижении цели — просто необходима. Мысль о новой энергии вынудила ее согласиться, хотя стоимость занятий («Дэн, ты не представляешь себе, сколько стоит хороший преподаватель!», ответ был прост — азартный взгляд и фраза: «Будь уверена, я на самого лучшего заработаю!») требовала отдельного обсуждения. На чем и порешили.

На следующий день благородная флегма персидский кот Рыжий, привыкший к восторгам и почитанию, прятался под кроватью в спальне: наверху отчаянно свинговали саксы, поддерживаемые длинными очередями живых барабанов с трещотками — джазовые диски Дэн скупал без разбору; через неделю на ремнях подняли и через балкон втолкнули — в результате белую, просторно пустующую стену в гостиной громоздко перечеркнул жесткий прямоугольник старинного пианино надежной марки «Petroff»; через месяц у Пола и Маргарет появилась новая няня по имени Алекс, улыбчивая пожилая женщина с удивительно ровной спиной, в прошлом выпускница Джульярдской школы искусств.

Нина, пожалуй, даже счастлива: каждому ее слову Дэн снова с готовностью следует. Она привыкла к статусу красавицы-жены, ради которой, при необходимости, муж в лепешку расшибется.