Контракт Султанова

Глава 3

Мимо поста Духана провезли в багажнике, связанного с заткнутым ртом. Седой даже не стал останавливать, только рукой махнул.

Потом они малость подождали, пока женщины уйдут на пляж, и завели связанного Духана в дом, на подобающее ему место в чулане. Заперев пленника, они, не сговариваясь, посмотрели друг другу в глаза.

— Только ничего не говори! — предупредил Сорокин.

— Еще тихоней прикидывался, — попенял Паша. — Троих уложил наповал, а Абдурахмана зачем-то заставил на потолок писать. Хотя зрелище надо признать было феерическое. Бахчисарайский фонтан.

— Сколько раз тебе говорить, что это был не я! — возмутился Сорокин.

— Я не я! Детский сад какой-то!

— А что ты на меня орешь?

— Ну, извини. Ладно, я пошутил. Чего ты злишься?

Когда они поднялись наверх, вернулись женщины. По дороге с пляжа они успели заскочить в магазин. Выложив на стол консервы и хлеб, сели обедать. В этот раз в подвале что-то грохнуло в первый раз.

— Домкрат, наверное, упал, — глубокомысленно заметил Паша.

Сорокин с полным ртом активно его поддержал. В разгар пиршества Оксана спустилась в подвал за квашеной капустой. Хоть продукты хранились в другом месте, а чулан находился в неприметном углу, все время пока девушки не было, друзья жевали особенно сосредоточенно. Оксана вернулась с полной миской капусты.

— Как там дела? — как бы невзначай спросил Сорокин.

— Все нормально, — пожала она плечами и добавила. — Ваш домкрат орет и требует дозу!

Мужчины вскочили и бросились вниз. Духан кричал не переставая. Они даже не решились отпереть дверь.

— Дозу дайте! — Духан даже не кричал-выл.

— Зачем жену Обанаева хотел убить, скажешь? — крикнул Паша сквозь дверь.

— Скажу! Все скажу! Только дозу дайте! Умираю! Без дозы ничего не скажу.

Паша повернулся к Сорокину и проговорил:

— А ведь он действительно ничего не скажет. Надо дозу искать.

— А где ее взять?

У Паши имелась одна мыслишка на этот счет.

Димка-танкист отнесся к его просьбе довольно флегматично.

— Доза нужна? Тебе? — хмуро спросил он.

— Нет. Той девке, что со мной приехала, — соврал Паша.

— Молодой? Оксане?

— Ты ее знаешь? — удивился Паша.

— Ага, — односложно ответил Дима и позвал внутрь блокпоста: — Серега!

На зов выглянул парень с широким простецким лицом. Все бы ничего. Обычный парень. Если бы не глаза. Они были мертвые. Неподвижные как поверхность пруда глубокой осенью. Паша купил у него шприц и пару ампул и пошел к себе, раздумывая над тем, что эти парни в камуфляже, в общем-то, просты как сельский лекарь. И в случае чего, их поступки можно просчитать наперед, ибо, как сказал бы Вениаминов, поступки их тривиальны, то есть, просты до безобразия и так же до безобразия не имеют обратной силы. Так что, если им суждено раскусить правду-матку про Пашу и компанию, то перестреляют их на хер и всего делов.

— Что-то наш пациент затих, — тревожно сказал встретивший его Сорокин.

Опасливо отперев дверь, они обнаружили Духана под потолком. Но он не повесился, как можно было бы ожидать. Вжавшись в расположенное на самом верху оконце, Духан жадно вдыхал воздух. Увидев вошедших и заметив у них ампулы, он спрыгнул и попытался их отнять.

Вдвоем им удалось их отстоять.

Когда они заламывали тщедушного сумита, Паша испытал дежавю. Точно так же они заламывали его в "Алга-люксе", совершенно не представляя, на фига он им сдался. Они перепихивали его друг другу, словно надеясь, что другой решит эту проблему. А именно, присоединит его к уже имеющимся в наличии покойникам. А вместо этого они приволокли его в свое единственное убежище.

Вот в этом отличие нас от сумитов, понял Паша. Для них это вопрос не стоит никогда. Он еще помнил, как этот тщедушный паренек не для того, чтобы поздравить, проник на усадьбу Обанаева, а потом двинул его рукоятью в плечо, до сих пор, кстати, синее.

Паша был очень мнительным человеком. Глядя на сноровисто орудующих ножами продавцов арбузами, всегда думал, а ведь в прошлом они, как пить дать, боевики. У них в Суметии же все воюют.

Духан неожиданно прекратил сопротивление и затих.

— Нам надо поторопиться, иначе может помереть, — сказал Сорокин. — Ты укол можешь делать? — Паша сказал, что может. — Ты на самом деле феномен.

Паша незлобно послал его, набрал в шприц содержимое ампулы и без промедления уколол. Глаза бандита закатились, и последние признаки жизни покинули его. Сорокин осторожно тронул его и констатировал:

— Ренессанса не случилось. Это называется пипец. Полный и окончательный.

Духан дернулся и застонал. Друзья поспешили усадить его. Паша похлопал по щекам.

— Готов отвечать на вопросы?

Духан кивнул, едва не свалившись обратно на пол.

— Кто приказал тебе убрать сына Обанаева?

— Лазарь, — заявил Духан.

Друзья в недоумении переглянулись.

— Наш друг веселый парень, об этом знают все, — несколько невпопад произнес Сорокин.

— Что все это значит? Чем ему пацан не угодил?

Сорокин сделал зверское лицо и потряс Духана:

— Врешь, шакал! Свинину заставлю жрать! В рай никогда не попадешь!

— Лазарь. Аллахом клянусь! — повторил Духан.

— Вот те раз, — озадаченно произнес Паша. — И зачем ему это было нужно?

— Аллахом клянусь, не знаю. Лазарь мне деньги заплатил. 100 тысяч. И срок назвал. Именно в эту ночь.

— Почему?

— Не знаю.

— А что было в эту ночь? — спросил Сорокин уже у Паши.

Тот испытал смущение. Стоит ли говорить, что ему как раз позвонила жена. Бывшая жена. Настоящая.

— Ты вообще как на Духана наткнулся.

— Сбежать я решил. А что?

— Ни днем раньше, ни днем позже? Странное совпадение.

Пашу как громом ударило. Он рванул из подвала, Сорокин за ним.

— Ты куда?

— Мне надо позвонить!

Схватив сотовый со стола, лихорадочно набрал номер Зины.

— Тебе кто дал номер телефона Обанаева?

— Какого Обанаева?

— Ну, это когда ты просила приехать?

— Твой издатель же и дал. Обходительный такой. Сам позвонил, сам предложил свои услуги. А что?

Паша отключил сотовый.

— Не может быть! — прошептал он.

— Еще как может, — сурово опроверг его Сорокин, слышавший разговор. — Лазарь устраивает звонок, знает, что ты сразу дашь деру. В ту же ночь нанимает Духана, чтобы он убил Айса.

— Но зачем?

— Но ты же сам детективы пишешь! Неужели не понятно? Утром, когда найдут труп и обнаружится твоя пропажа, все спишут на тебя. К гадалке не ходи, сумиты тебя на куски порвут!

— Ах, сукин кот! Я этого издателя…

Никто в мире так и не узнал, что бы Паша сделал с одним из издателей.

В подвале раздался стон, после которого нечто с шумом упало.

— Духан! Ты дверь запер? — встревожился он.

Они побежали обратно.

Сумит распростерся на полу. В руке торчал пустой шприц.

— Ты что, вторую ампулу не забрал! — выкрикнул Паша. — Передозировка!

— Почему я должен был забрать, она у тебя была!

Они поостыли, и уже спокойно Сорокин сказал.

— В принципе, мы все равно не знали, что с ним делать, а так он хоть кайфанул перед смертью.

Они захлопнуть дверь и забили ее гвоздями.

— Ты как хочешь, а у меня нет ни малейшего желания вообще когда-либо открывать эту дверь. Я туда не пойду, — заявил Сорокин.

Паша был с ним солидарен.

Ночью в комнате, где на огромной панцирной койке одиноко почивал Паша, скрипнула дверь, и Сорокин тихо спросил:

— Паша, ты не спишь?

— Гавно вопрос.

— Значит, не спишь. Мысль у меня одна появилась. Хотел с тобой ее обкашлять.

— Что за мысль?

— Я придумал, как мы могли бы попытаться найти жену Обанаева с пасынком. У меня есть знакомые, — Сорокин замялся. — Короче, они заведуют несколькими массажными салонами, а их посещает такой контингент, который все про всех знает.

— У тебя и среди проституток знакомые есть, — уважительно произнес Паша.

— Спасибо на добром слове. Надо прозвонить пару-тройку телефонов.

— А не поздно? — усомнился Паша.

— У них самая работа, — успокоил Сорокин.

Подзарядив батареи мобильного телефона, сели звонить. Номеров у Сорокина оказалось не два-три, а раз в десять больше. В телефоне беспрерывно гремела музыка, а все отвечавшие были пьяны и взбудоражены. В трубку так и выпирало животное возбуждение.

— Странная штука, — задумчиво сказал Паша. — У нас сонное царство и тишина, а там жизнь бьет фонтаном, даже, скорее всего многими фонтанами. Где настоящая жизнь? Как жить правильно, кто знает?

— Не отвлекайся, — строго проговорил Сорокин. — Ты лучше слушай.

— А что слушайть, ехать надо, — безмятежно сказал Паша.

— Куда ехать? — не понял Сорокин. — Мы уже двадцать адресов обзвонили, и еще столько же осталось. Месяц надо, чтобы все объехать и проверить.

— Зачем все? В "Мандраж" надо ехать.

— С чего ты так решил? Хозяйка салона Олимпиада Викторовна сказала, что ничего не знает о "сладкой парочке".

— Это и подозрительно. Весь город знает, что у Обанаева жена сбегла, а маман, видишь ли, не в курсе. К тому же, я заметил, что при ответе у нее не было паузы. У любого нормального человека должна быть пауза для обдумывания ответа, а у маман не было. Может быть, из-за того, что ответ уже был готов заранее?

— С тобой страшно иметь дело, дорогой Шерлок, — польстил Сорокин.

— Со мной не страшно. Но кроме меня еще кто-нибудь может догадаться, и тогда у Олимпиады будут проблемы. Надо же: проститутками командует, а врать так и не научилась.

— Как ты так можешь говорить про Олимпиаду Викторовну? Это уважаемая женщина. И не называй ее, пожалуйста, маман.

— Хорошо. Если хочешь, с этого момента я буду называть ее "папа". Но выезжать нам надо немедленно.

Олимпиада Викторовна оказалась хрупкой женщиной лет пятидесяти. Не смотря на два часа ночи, она была бодра и весела. "Наверное, днем спит. Ночной зверь", — решил Паша. Поначалу она обрадовалась появлению Сорокина, но, узнав причину приезда, сразу поскучнела.

— Я могу повторить только уже сказанное, я ничего не знаю ни про Светлану, ни про Айса, — заявила она.

— Вы не понимаете, что это может быть опасно для вас. Если вы что-то скрываете, то вам лучше сказать нам, — сделал отчаянную попытку Сорокин, но мадам осталась непреклонна.

— Если вы пришли только для этого, то вам лучше уйти, — холодно сказала она. — Атил, проводи.

От двери тотчас отделился смуглый породистый красавец, помесь Аполлона и овцебыка.

— Лично я приехал, чтобы принять массаж, — поспешил сказать Паша, передавая ключи от машины Сорокину.

— Я все помню, — ответил тот. — В случае чего, давать деру и вызывать милицию.

Он ушел, а Пашу вежливо пригласили к стойке, напоминающей стойку бара, где Атил довольно невежливо отобрал пистолет.

— Только не убирай слишком далеко, — предупредил Паша. — Возможно, он сегодня мне понадобится.

— У нас не тир, — огрызнулся вышибала.

За стойкой появилась пожилая женщина с волосами собранными в пучок. "Интересно, у них массажистки моложе?" — с тревогой подумал Паша. Старушка поинтересовалась, что он желает.

— Массаж желаю. На все тело, — сделал заказ Паша.

— Массажистка голая или одетая? — уточнила старушка.

— Голая естественно.

— Мануальная помощь нужна?

— Это как?

— Когда вы возбудитесь, она рукой поможет вам разрядиться.

— А ногой? — поинтересовался Паша. — Я слышал, безрукие ногами лучше рук владеют.

— Ногой я тебе могу, — угрожающе проговорил верзила. — Причем прямо сейчас.

— Я лучше с массажисткой, — отказался от довольно неаппетитного предложения Паша.

Его провели на второй этаж. В коридор выходило не меньше десятка дверей, укрытых старомодными бархатными портьерами. Из-за одной появилась Олимпиада Викторовна, с которой он едва не столкнулся.

— Вам не сюда! — воскликнула она. — В шестую!

Заметив на ее лице нешуточную тревогу, Паша на всякий случай запомнил дверь, из которой появилась маман. Он зашел в нужную комнату, разделся догола и улегся на высоко расположенную кушетку. Сразу появилась роскошная голая блондинка, которую не портил даже побритый лобок. Легко касаясь его некоторыми частями своего пышного организма, она обошла вокруг кушетки. "Первый акт считаю открытым", — подумал Паша, смыкая от удовольствия веки. Он и не догадывался, что внизу, на первом этаже, уже начинал разъигрываться акт второй. Гораздо менее приятный, нежели первый.

Сорокин слушал трепотню Стейка по Морскому радио, когда его залил свет фар, и к крыльцу подкатила карета "Скорой помощи". Бригада врачей из трех человек скрылась в "Мандраже", и обеспокоенный Сорокин набрал номер мобильника Паши.

— Чего тебе? — недовольно спросил тот.

— Слава богу. Я думал тебе плохо.

— Нет, мне хорошо. Скоро будет совсем хорошо, а потом наступит временный спад. А с чего ты решил, что мне может быть плохо?

— Тут "скорая" подъехала.

— Это не ко мне. Успокойся.

Атил обернулся на звон бубенцов, закрепленных над дверью, и с подозрением уставился на трех мужчин в белых халатах, шапочках и марлевых повязках, оставляющих открытыми только глаза.

— Вы кто? — спросил он.

— Служба спасения, — ответил первый доктор. — Не мешайте нам, больной, и вы останетесь живы.

— Чего? Сам ты больной! Да я тебя в бараний рог! — в привычной манере общения начал Аттил, правда, сразу же и закончил.

Доктор выволок из кармана пистолет с глушителем, замотанный в белую марлю по самое дуло. Старушке за стойкой, оказавшейся невольной свидетельницей, поначалу показалось, что все это шутка, и пистолет ненастоящий. Уж больно несерьезный был хлопок.

Однако гигант рухнул на стойку, а из его затылка на полированную поверхность словно живые вывалились неопрятные комья.

От ужаса старушка оцепенела и не смогла даже закричать. Доктор подошел к ней и отечески спросил:

— У вас должны быть женщина с мальчиком. Где они? И поживее. Что, у вас много несовершеннолетних в салоне?

— Наверху, — пролепетала старушка.

Изящным выстрелом доктор прекратил ее мучения. На лестнице появился один из дурачившихся клиентов. В руках у него было несколько надутых презервативов и подшивка журнала "Хастлер".

— Добрый доктор Айболит, борода из ваты! — продекламировал он собственную эпитафию.

Доктор выстрелил чересчур торопливо, и первым выстрелом его не убил. Его коллегам пришлось выстрелить несколько раз. Клиент упал с лестницы, с шумом раздавив шары. Оставив одного доктора на выходе, двое других поднялись наверх. Услышав хлопки, Паша приостановил оказание мануальной помощи голой блондинкой и торопливо позвонил Сорокину:

— У нас что-то происходит. Где врачи?

— Никто не выходил.

— Загляни осторожно, посмотри, что творится на первом этаже, — Паша повернулся к партнерше и попросил. — Мне бы штаны.

— Пока вы не заплатите, одежда вам не положена. Мне надо позвонить в кассу, — блондинка набрала номер по внутреннему телефону, трубку снял мужчина. — Атил, это ты.

— Да, — послышался меланхоличный ответ.

Блондинка нажала отбой и встревожено повернулась к Паше:

— Это не его голос.

Паша торопливо включил мобильник и крикнул:

— Леха, не заходи в салон! Вызывай милицию!

Ему никто не ответил, видно, тот уже зашел в здание, и стены экранировали сигналы.

Сорокин подошел к карете "скорой". Она была пуста, не было даже шофера. "Что ж и за рулем врач сидел?" — недоумевал Сорокин. Он толкнул дверь и вошел в салон. У стойки, сложив руки на груди, стоял врач.

— Что вам, больной? — спросил он.

— Позовите старшего, у вашей машины колесо свинтили, — соврал Сорокин.

Врач торопливо достал компактный передатчик. Сорокин незаметно оглядел прихожую и заметил на стене крохотный влажно блестящий бугорок. Раздавив его пальцем, он провел по стене, и палец оставил зловещий алый след.

— Красивый цвет, не правда ли? — спросил врач, выволакивая пистолет, обернутый марлей, уже потемневшей от пороха.

Сорокин кинулся назад, но выбежать на улицу не успел. Глушитель коротко бункнул, и дверь прогнулась от удара пули, роняя стекла на пол. Сорокин метнулся обратно в прихожку, ныряя за спинку дивана. Диван сотрясли конвульсии, вверх полетели куски параллона и искусственной кожи.

Двое киллеров тем временем шли по второму этажу. Привлеченный слишком громкими стонами из одной из комнат, шедший первым приоткрыл дверь и в быстром темпе выпустил обойму. В комнате наступила тишина, нарушаемая лишь звуком льющейся жидкости.

— Извращенцы, — процедил убийца.

Словно в ответ раздались стоны из комнаты, расположенной на противоположной стороне. Убийца криво ухмыльнулся, ему здесь нравилось. Он перезарядил оружие и перешел коридор. Стоило ему взяться за ручку двери, как Быстрец с той стороны со всей силы наподдал по ней ногой.

Бандита сбило с ног, и он улетел к противоположной стене. Быстрец выскочил в коридор. Второй бандит попытался его пристрелить, но полковник перехватил руку, безжалостно вывернул ее, никак не реагируя на то, что проделывает это против природной гибкости некоторых суставов, а потом воткнул дуло в живот нападавшему. Затвор послушно задергался в такт выстрелам, в ответ задергался бандит, делая неприличные движения, словно намечая изнасиловать пистолет.

Первый бандит тем временем очухался и оказался на ногах. Он успел даже выстрелить, но проделал это слишком поспешно и промазал. Вернее, Быстрец увернулся, а второй выстрел сделать он уже не позволил. Действуя на полном автоматизме, одним движением он выбил оружие, а вторым захватив шею, рывком сломал. Сразу потеряв интерес к молниеносно сраженным противникам, Быстрец пошел по коридору, распахивая все двери подряд.

На него кричали, даже пытались побить. Пару раз он заехал в челюсть.

Наконец, он нашел, что искал. Когда полковник вошел, то подросток со злым лицом попытался огреть его мольбертом, а женщина — застрелить из изящного дамского пистолета. В процессе потуг они едва не покалечили друг друга. Без особого труда увернувшись от мольберта и отобрав у Светланы Обанаевой оружие, Быстрец проговорил:

— Бордель-не самое лучшее место для детей. Враги знают, где вы знает, вам надо уходить.

— Какие гарантии, что вы нас не тронете? — спросила Светлана.

— Никаких, — честно признал Быстрец. — Но я вас сразу не пристрелил, а это кое-что значит. Эти парни не стали бы церемониться, — он указал на тела в коридоре.

Светлана переглянулась с Айсом.

— У нас нет другого выбора, — сказала она.

Тот молча повесил мольберт на плечо, что, должно быть, выражало готовность к движению. Светлана с пасынком вышли в коридор и, поторапливаемые Быстрецом, направились к лестнице. Услышав приближающиеся шаги, последний из уцелевших бандитов прекратил преследование Сорокина, умудрившегося заползти в практически несуществующий люфт под комодом, и притаился за выступом стены. Поначалу Сорокин несказанно обрадовался, что его оставили в покое, но потом обеспокоено высунул голову. И вовремя. Бандит выцеливал спускающуюся по лестнице первой Светлану Обанаеву.

— Син кто? Как сюда кердын? — громко обратился к бандиту Сорокин.

Тот дрогнул и выстрелил мимо. По привычке Быстрец не дал ему второго шанса, убрав женщину за спину и дав залп из противно тявкающего дамского браунинга.

— Есть еще кто?

— Я! Помогите мне выбраться! — крикнул Сорокин.

Мимо него прошли как мимо пустого места.

Потом затопали шаги, и Сорокин успел умереть от испуга, прежде чем понял, что это Паша. Султанов сбежал по лестнице, и совместными усилиями им удалось спихнуть тяжелый комод.

Когда они выскочили, Айс со Светланой пытались угнать у них машину. Правда, без особого успеха.

— Ключи! — Сорокин погремел связкой.

— Утэр! — велел Айс.

Беглецы спешно погрузились в машину, и та полетела по ночному городу. Избавиться от мольберта Айса не удалось, и в кабине было тесно.

— Кто эти люди? — спросил Султанов, который оказался за рулем.

— Врачи, — пожала Светлана плечами.

— Ты никого не узнала?

— Я на их (едала) не смотрела, — она произнесла вместо слова "едала" почти то же самое, но при этом гораздо более крепкое слово.

— Не ругайся, тут же дети.

Айс глянул на него с неожиданной злобой, и Султанов не успел понять причину, потому что их едва не протаранил выскочивший наперерез юркий реанимобиль. Паша умудрился объехать его по бордюру. Включив мигалки, реанимобиль устремилась за ними. Видно на нем был форсированный двигатель, потому что он довольно быстро нагнал беглецов.

— Не дай ему нас ударить, он бронированный! — предупредил Сорокин, и почти сразу реанимобиль бортанул их в первый раз.

Создалось ощущение, что они столкнулись с крупным утюгом. Задний бампер оторвало, и багажник услужливо приподнялся подобно собачьему хвосту, словно предлагая себя отыметь. Султанов свернул на первую попавшуюся улицу, броневик сначала поотстал, но потом нагнал вновь и еще одним ударом легко выпихнул на газон. От незапланированного удара о бордюр у легковушки едва не оторвало колеса. Спасли газовые амортизаторы. Некоторое время они неслись параллельными курсами. Султанов сначала не понимал, почему преследователи не последуют за ними. Потом дошло. Броневик не надеялся на свои амортизаторы. Султанов сразу прикинул, как этим можно воспользоваться.

— Держитесь! — предупредил он и вывернул руль почти перпендикулярно.

Легковушка соскочила с газона, пересекла соседнюю полосу и по — козлиному скакнула через следующий бордюр.

— Но ты, водила хренов! — выругалась Обанаева.

Султанов не отвечал, неотрывно глядя в зеркало заднего вида. Броневик еще осилил первый бордюр, но то, что, оказывается, был еще и второй, к тому же, что он был выше первого, оказалось для него полной неожиданностью. От обрушившегося на подвеску удара не выдержали пружины амортизатора. Броневик еще некоторое время тащился по газону, теряя запчасти и заваливаясь на бок, но было ясно-не жилец. Султанов выехал на дорогу и уже спокойно поехал домой.

Доната разбудил поздний звонок.

— Я же просил не тревожить меня ночью! — рявкнул он.

— Я буду звонить тебе, когда посчитаю нужным, урод! — закричал Лазарь.

— Извините, господин Амбросимов! — подтянул живот Донат.

— Поднимай службу медицинского спасения!

— Всю?

— Я сказал, поднимай всех своих долбанных докторишек! Ничего поручить нельзя!

— А что случилось?

— Свояк твой объявился. Положил троих и скрылся. Надо его срочно найти. Скажи, что он опаснейший псих, но взять его нужно живым. Давай действуй. Поймаешь свояка-получишь премию. В противном случае-я съем твой мозг!

Донат с суеверным ужасом вслушивался в гудки. Угроза Лазаря меньше всего показалась ему образным выражением. Хоть он и недавно возглавил новую службу, но уже успел убедиться, что это страшный человек. В мэрии его боялись все. Даже между собой опасались высказывать какие-либо сплетни. Был один шутник, внештатник, так того на второй день нашли в канаве изнасилованным и убитым. Одна картина страшнее другой вставали перед мысленным взором Доната, когда он непослушными пальцами накручивал диск. У него был только один путь, чтобы уцелеть: подставить свояка вместо себя.