Контрмеры

Глава третья. Охота

Приказ был совершенно однозначен — прождать еще восемь часов в ожидании неизвестно чего. И это вместо того, чтобы самим отправиться на поиски товарищей. Так думал лейтенант Олег Чернов, сидя с ещё тремя бойцами в подземной базе, окруженной почвой, пропитанной зараженной радиоактивными частицами водой. Почти двое суток от командира и его группы не было никакого сигнала. Чернов не мог смириться с неспособностью хоть как-то повлиять на свое нынешнее положение и тем более с провалом задания. Он злился на себя за то, что его не было там, под землей, злился на Егорова, оставившего лейтенанта следить за заброшенной станцией, но гнев уступал пониманию всей необходимости возглавить вторую группу. Чернов был не просто выше званием остальных бойцов, кроме командира, но и опытней, а значит только ему Егоров мог доверить столь ответственную работу. Лейтенант готов был сам полезть в руины взорванной станции и руками разгребать завалы — лишь бы найти остальных.

Отставив многократно разобранный и вновь собранный автомат в сторону, он с отвращением посмотрел на стены постоянной базы, которая после томительного времени ожидания до крайности осточертела. На тренировках его учили терпению, способности для дела ждать столько, сколько потребуется ради одного-единственного мгновения, когда нужно произвести выстрел или активировать детонатор. Тогда он сам мог оценить результат собственных усилий. А теперь? Получалось, размышлял Чернов, сейчас мы просто отсиживаемся здесь, в то время как их камрады, можно сказать, братья, оставались в подземных ходах, наводненных чудовищными тварями, так и жаждущими разорвать на куски человека.

«Если они еще живы» — напомнил себе грушник. Мысль о смерти майора и остальных разведчиков приводила в ярость, а внутри лейтенанта всё просто вскипало. Взглянув на хмурые лица своих соратников, он понял, что они думают так же. Им бездействие было сродни пытки, ведь сейчас не требовалось пересиживать устроенную противником облаву. Чернов посмотрел в потолок и мысленно сказал: «Командир, я верю в тебя, ты и не из таких передряг выпутывался. Я знаю, ты сможешь выбраться. Просто выйди один раз в эфир, а я тебя найду. Где бы ты ни был».

«Внимание!» — Егоров поднял руку на уровень головы и поднес ладонь к уху. — «Слышу».

Остальные замерли на месте и в давящей тишине пытались уловить даже малейший шорок, но из звуков слышались только капли воды, просачивавшиейся с поверхности через трещины в заброшенном туннеле. Командир посмотрел на остальных, но те лишь сделали отрицательные жесты. Показав продолжать движение, майор надеялся, что звук ему померещился, ведь никогда прежде он не испытывал галлюцинаций, правда, предполагал возможность сбоев в сенсорике из-за нехватки света и замкнутого пространства. Ночную оптику решили отключить, резонно посчитав вероятность наткнуться здесь на людей небольшой, что значительно облегчило путь Меткому, который до того момента через монокуляр смотрел в основном себе под ноги, чтобы не споткнуться и не рухнуть ниц на землю. Лучи света от фонарей переводились то в одну сторону, то в другую, проливая свет на угрюмый бетон, окружавший разведчиков со всех сторон.

«Стоять!» — впереди остановился Барс и указал куда-то в угол, из которого шёл писк. Подойдя ближе, все пятеро человек с ужасом посмотрели на чудовищную находку. Кусок стены был покрыт вязкой массой чёрного цвета, частично стекшей на пол. Она переливалась хаотичными наплывами словно живая, постепенно увеличивая площадь, но до мурашек по коже вызывало зрелище попавшей в эту субстанцию одной из огромных, размером со взрослого питбультерьера, крыс. Теперь злобное создание, выедавшая с сородичами до костей заблудших сталкеров, лишь слегка подергивалась и жалобно пищало, чувствуя как мерзкая черная масса проникает ей под кожу. По всем признакам существо, чьё появление моментально вызывало панику среди сталкерского брата, в этот раз излучало такие страдания, что невольно все внутри содрогалось от ужаса при мысли оказаться на её месте. Теперь же чёрная масса заживо переваривала свою жертву с какой-то устрашающей неестественной целеустремленностью, причиняя пойманному существу невыносимые страдания. Крыса пару раз конвульсивно дёрнулась и навеки смолкла, полностью обволоченная чёрной смертью.

— Чтоб меня… — прошептал Барс и масса мгновенно застыла, словно никогда до этого не переливалась разными волнами. Видимо, звук каким-то образом подействовал на субстанцию, которая тут же превратилась в чёрное пятно и затем поползла в сторону разведчиков.

— Уходим, — спешно произнес Егоров и отряд двинулся вперёд в направлении подземного туннеля. Жуткая смерть вновь каждому напомнила, где они находились и любой мог оказаться на месте той крысы, попавшей в липкую гадость, заживо переварившую её. Никто не мог сказать или обозначить причину образования аномалий и тех таинственных явлений, которыми полна Зона. Невероятные отклонения в развитии экосистемы считались чем-то ненормальным, сродни болезни, поразившей здоровый организм, а, значит, как и всякую болезнь, Зону трёбовалось излечить. Однако, куда меньше знали о происходившем под поверхностью, ведь никто не мог однозначно утверждать про отсутствие аномалий там. Говорили, мол, раз есть дефекты в мироздании на земле, в атмосфере и в воде, значит, глупо исключать такую возможность и для слоя грунта. Сторонники этих идей даже не представляли себе, насколько были правы. О точном числе погибших сталкеров в подземных ходах никто не знал, но всякий раз эти истории отражались в зоновском фольклоре, причём исключительно в самой мрачной форме. Чуть ли не с первых месяцев после появления чудовищной аномалии на теле Земли, из нелегальных экспедиций по подземным маршрутам возвращались поредевшие отряды ходоков. Психическое здоровье многих из них больше никогда не вернется в норму, а те, кто все же сумел сохранить свой рассудок хотя бы в относительном порядке, часто не желали даже говорить на эту тему. Лишь самые уравновешенные и стойкие соглашались ответить на вопросы своих товарищей о пережитом под землей. На заре своей сталкерской «карьеры» Меткий помнил такие разговоры, когда он и еще семеро таких же бродяг, сидели в проверенном дозиметром подвале и впитывали каждое слово ходока, сумевшего выбраться из подземного рейда. В то время в Зоне воздух был чище, чем много лет спустя и сидеть в противогазах не было нужды, поэтому каждый мог видеть, как по его лицу бегали тени от костра, а слова давались с большим трудом. Меткий помнил ту речь, что полушёпотом вел более опытный сталкер, рассказывая об ужасах, царивших там, в глубине подземных ходов. В памяти запечатлелись слова о подозрительных шорохах, пугавших до дрожи в ногах, о гибели людей в не поддающихся описанию явлениях, которым название придумали лишь годы спустя. Старлей рассказывал, как пропал один из сталкеров и ни тела, ни останков так и не нашли. Только чуть позже кто-то из ходоков обнаружил сломанный автомат с оторванной рукой, державшей рукоятку. И голоса… Да, самые настоящие голоса, которые слышали все и приводили цитаты некой бессвязной речи. Сравнив все версии, сталкеры выяснили только одно: любой, кому довелось слышать голоса утверждал, будто говорили персонально с ним… Одна лишь мысль о чём-то, способном влезать в голову, вызывала мурашки по коже.

Подозрительная тишина вынудила Меткого остановиться. Взгляд по сторонам — но рядом никого не было. Он посмотрел назад, направив туда луч, однако свет лишь уходил в чернеющую даль. В какое-то мгновение сталкер встал в ступор и не мог ничего произнести. Постепенно сознание поддалось панике от перспективы остаться одному посреди бетонного лабиринта где-то глубоко под землей, вдали от солнечного света в этой кромешной тьме.

«Неужели я отстал? — пронеслась жуткая мысль. — Но как? Здесь же не было ни единого поворота!»

Меткий невольно сглотнул и постарался взять себя в руки.

«Только не паниковать» — твердил себе он и прибавил шагу. Свет от фонаря бегал с одной стены на другую, выискивая в темноте любую затаившуюся тварь. От напряжения мышцы гудели, а шея и спина взмокли от пота. Водоворот мыслей подхватил сознание Меткого и понес его в пучину догадок.

«Где все?! Куда они подевались?!»

Откуда-то сзади дошло странное поскрёбывание и сталкер мгновенно развернулся, направив в ту сторону автомат. Ничего. Если не считать его собственное дыхание в противогазе, кругом царила мёртвая тишина. Тогда Меткий, не оборачиваясь, прибавил ходу. Детектор молчал, не сигнализируя об угрозе, что несомненно настораживало, но сама ситуация смешанная с опасностью очутиться в одиночку в заброшенных коммуникациях, создавала ощущение полнейшей растерянности. Разум никак не мог понять, почему спецназовцы, недавно шедшие рядом, вдруг разом словно растворились в воздухе.

«Может меня отослали в тыловой дозор, а я случайно отстал, да не заметил поворот и забрел куда не следует? Тогда командир должен был со мной связаться, хотя среди этих бетонных лабиринтов рации плохо работают. Но почему никто меня не звал? Не хотели, чтобы тварьё услышало? Нужно самому их позвать и плевать, что тут бродит. У меня нет карт этих мест и если заблудиться, то конец будет ничуть не лучше, чем от зубов мутантов. Что так сдохну, что этак, но во всяком случае попробую выжить».

— Я здесь!!! — во всё горло крикнул Меткий. — Сюда!!! - «Сюда, сюда-да-да-да» вторило эхо. Тишина. Сталкер набрал в грудь воздуха, чтобы повторить попытку, но вновь услышал тот странный скребущий звук. По коже пробежали мурашки, заставив прибавить ход, а тем временем звук непрерывно продолжался в такт его шагам до тех пор, пока Меткий не остановился, развернувшись на сто восемьдесят градусов. И снова ничего.

«Кто здесь решил играть со мной?!» — сталкер выключил фонарь и поднес на уровень глаз к смотровому стеклу противогаза данный Егоровым ночной монокуляр. Никакого движения не было видно до тех пор, пока в дали что-то не сверкнуло. Меткий пригляделся и увидел, как на него не моргая смотрела блестевшая пара глаз. Кто-то изучал его, не отрывая взгляда, от чего усиленный стук сердца отдавался в ушах. Рядом с неизвестным существом возникла еще одна пара глаз и тоже впилась в сталкера своим не моргающим пристальным взглядом. Затем возникла третья и так далее, пока из мрака его не стали изучать не менее двух десятков пар блестевших глаз.

«Беги!» — шепнул внутренний голос и Меткий бросился вперед, включив на автомате тактический фонарь. Он чувствовал, как за ним несутся десятки существ, готовых сожрать его и обглодать вместе с костями, но пульсирующая мысль, застрявшая в голове, говорила Меткому не сдаваться. Не зная, что будет дальше, сталкер бежал вперед и просил Зону не дать ему упасть средь подземных катакомб — пусть лучше влететь в мясорубку, но только не сгинуть во тьме от зубов этих прожорливых тварей. Под грузом рюкзака, он бежал из последних сил, уже помышляя о том, чтобы остановиться и уложить из своего верного автомата как можно больше здешних ублюдков, решивших, будто могут просто так сожрать человека.

«Хрен вам, падлы, ужин надо заслужить!»

Впереди туннель, в котором бежал сталкер, казался бесконечным и Меткий на ходу в мелькавшем свете присмотрелся; тянувшийся коридор как бы удлинялся, вытягивался вглубь, нивелируя все пройденное ранее.

— Какого чёрта?! — воскликнул сталкер и услышал ближе знакомое поскрёбывание, а гнавшиеся за ним существа вот-вот вгрызутся в него. В один момент, издав гортанный крик, Меткий развернулся, чтобы встретить врагов лицом к лицу, но был сбит с ног мощнейшим ударом. В автомате что-то заклинило и сталкер как мог стал отбиваться от существ, чьи морды он не видел и только отчаянно махал оружием. Он ощущал, как эти твари хватали его за руки и ноги, стараясь откусить кусок и начать свой банкет, пока кто-нибудь из сородичей вдруг не решил отобрать законную добычу.

— Хотите от меня оторвать шмат, да побольше, выродки?! Да я вас голыми руками перебью, скоты! — Кто-то отчаянно вцепился ему в руку, другой постепенно срывал противогаз. Меткого придавила вся тяжесть навалившейся на него биомассы и он понял — настал конец. Последнее, что почувствовал сталкер, как нечто вцепилось ему в лицо.

— Держите его крепче! — орал Егоров, пытаясь залить в рот лежавшему и активно сопротивляющемуся сталкеру воду из своей фляги. Пришлось задействовать всех в отряде, чтобы хоть как-то унять бушевавшего ходока. Стоящий рядом Князь с большим трудом сумел вырвать из рук Меткого автомат и с удивлением наблюдал, как того насильно поят. Наконец тело сталкера обмякло и сопротивление прекратилось.

— Похоже, подействовало, — заключил Егоров, придерживая голову сталкера. Все напряженно ждали, но прошло не меньше минуты, прежде чем Меткий смог открыть глаза. Перед его взором всё плыло, перемешалось красками черного и белого, пока постепенно мутные пятна не приобрели очертания. Хищные оскалы существ превратились в лица нескольких человек, внимательно смотревших на него. Он перевел взгляд то на одного, то на другого разведчика, пока ему в лицо случайно не посветили. Меткий зажмурился и закрылся рукой.

— Убери луч в сторону, — произнес Егоров и Араб немедленно послушался. — В первые минуты наблюдается гиперчувствительность к свету. Эй, сталкер, ты как?

— Чт… что с мнй прзошло? — язык во рту заплетался, поэтому Меткий лишь со второй попытки сформулировал свой вопрос. Егоров с бойцами помогли ему сесть, чтобы сталкер мог опереться спиной на стену.

— Скорее всего, где-то рядом действовал источник пси-излучения, которым тебя накрыло, — ответил Егоров, пристально рассматривая расширенные зрачки сталкера и незаметно для остальных открыл кобуру с пистолетом.

— А вы? — вяло спросил Меткий.

— Пси-блокатор принимать надо, сталкер. После нашего побега из станции его действие закончилось, поэтому перед тем, как впервые с момента обвала услышали тебя, каждый из нас принял новую дозу.

— Совсем забыл… — уставшим голосом ответил Меткий, посмотрев на майора мутными глазами.

— Не удивительно, с учётом всего, что тебе пришлось пережить, — заметил Егоров, все так же пристально всматриваясь в глаза разведчика, готовый пресечь любую попытку агрессии. Напряженность командира, по началу показавшаяся странной сталкеру, теперь стала понятна ему и, подмигнув, он шепнул:

— Расслабься, я не превратился в психопата с навозом вместо мозгов. Они все наверху.

Ответ вызвал намёк на лёгкую улыбку у майора и грушник убрал руку с кобуры. Предосторожность была нелишней, тем более после известных случаев крайне пагубного воздействия аномальных полей на всю нервную систему человека и мозг. Бывало такому «везунчику» сносило башню настолько, что после первой помощи он, казалось полностью отошедший от воздействия мозговыжималки, хватался первым делом за ствол и открывал огонь по своим. Коварство заключалось в том, что человек не находился под непосредственным воздействием излучения, а проявлял агрессию вследствие неизученных побочных эффектов. Поэтому Егоров просто еще раз осмотрел члена команды.

— Идти сможешь? — спросил Князь.

— Смогу, — последовал твёрдый ответ Меткого и он тут же поинтересовался. — Я что-нибудь говорил?

— Тебе лучше не знать, старатель, — признался командир и протянул руку.

— Пожалуй, — согласился сталкер и с помощью Егорова поднялся на ноги. Голова продолжала слегка кружиться, но идти было вполне возможно.

— Пятый, — обратился командир к Барсу, — идешь в голову, дистанция десять метров, все остальные в обычном порядке. Я — замыкающий.

До конца коридора, соединенного с туннелем для спецпутей, осталось не более сотни метров, по окончании которых группа вышла на широкую грузовую платформу, предварительно выключив свет. Барс первый выглянул из-за угла с надетым прибором ночного видения для оценки обстановки и к своему облегчению не обнаружил ничего подозрительного. Возвращаться назад тем же путём посчитали слишком рискованно, особенно учитывая крысиный легион, который обязательно возвращался к себе в логово после Гона, а какого-нибудь гамельнcкого крысолова, который под звуки флейты мог утопить в реке целую армию крыс, само собой, поблизости не было. В этих обстоятельствах не оставалось ничего, кроме как идти в противоположную сторону туннеля с надеждой отыскать выход отсюда. Железная дорога всё также вела куда-то на северо-восток и по идее должна была выходить вместе с туннелем на поверхность, но уже через пятнадцать минут ходьбы отряд убедился в необходимости существенной корректировки своего маршрута. Причиной тому послужило обстоятельство, которое не могли предсказать разведчики и о котором их руководству ничего не было известно. В один момент лучи их фонарей упёрлись в огромных размеров завал из бетона и камней, превращенных в беспорядочную груду некой могучей силой. Барс, убедившись в отсутствии поблизости мин и самодельных взрывных устройств, подозвал остальных. Командир внимательно осмотрел найденные завалы.

— Ему не один год, — заметил он, направив луч в сторону разломанных и погнутых тюбингов, которыми укрепляли в своё время стены туннеля.

— Какого чёрта? — шепотом обратился Князь. — Завал, да еще и здесь?

— Может, обвалились от времени? — предположил Барс. Майор скептически покачал головой.

— Вряд ли. Проектировщики их делали на века, а здесь мы имеем дело с чем-то катастрофическим.

— Землетрясение? — удивился Араб и отбросил ногой в сторону булыжник.

— Если землетрясение, то весьма странное, — заметил командир отряда.

— Чем? — спросил рядовой.

— Посмотри на всю конструкцию. Туннели делаются с расчётом на определенную нагрузку и просто так их не развалить. Для этого нужна гигантская энергия, а значит и землетрясение должно быть очень мощным.

— Первый имеет ввиду ограниченность последствий, — вмешался Меткий, все еще чувствуя лёгкое помутнение от недавнего воздействия.

— Поясните, — попросил Барс.

— Сталкер прав, — сказал Егоров, — если имело место землетрясение, способное превратить целый туннель в руины, то почему мы не наблюдали его последствия в остальной его части?

— К чему ты ведёшь, командир?

— Чем мощнее землетрясение, тем разрушительнее его воздействие и больше масштабы. На поверхности появляются разломы, земляные волны и так далее, но ни в одной из сводок ни разу не сообщалось о чем-то подобном.

— И я ничего такого не припоминаю, — поддержал Меткий. — Пройди по Зоне подобная встряска, пришлось бы менять топографические карты. Нет, здесь другое и больше всего похоже на еще одну аномалию.

Егоров в подтверждение кивнул головой.

— Обыщите каждый сантиметр. Если завал следствие воздействия аномалии, то в них бывают проходы.

Бойцы с рвением трудовых муравьёв взялись за обследование завала и методично стали прочесывать все его стороны. Сталкеру досталась правая часть, которую он вместе с Арабом исследовал и после недолгого осмотра выяснил, что некоторые трещины, тянувшиеся снизу до потолка были перекрыты камнями и кусками железобетонных конструкций. Пока другие, за исключением Князя, выставленного часовым метрах в двадцати, возились с вверенными им участками, Меткий, посветив фонарем в глубь одной из таких трещин, заметил тянущийся дальше разлом. Сталкер закинул за спину автомат и, взявшись руками за одну из каменюк, с силой дернул ее на себя. Она с грохотом вывалилась наружу и Меткий едва успел отойти в сторону, чтобы не попасть под груду обломков, последовавших за ней.

— Эй, взгляните! — позвал он грушников.

Первым подбежал Егоров и с направленным лучом света посмотрел вглубь расщелины. Она уходила так далеко, что не было возможности увидеть, где ее окончание.

— Очень похоже на подземные ходы, которыми пользуются суррогаты, — заметил командир. При упоминании этих существ бойцы непроизвольно вздрогнули, зная, сколь коварными могут быть эти твари.

— Они их используют в качестве логова, — заметил Меткий, — но я никогда не слышал, чтобы их видели в этих краях.

— Все бывает в первый раз, — обернулся майор.

— Идея ползти по этим ущельям — не самая лучшая. Если что-нибудь обвалится, то у нас не будет ни единого шанса на спасение, — запротестовал Барс. Главному специалисту по разминированию с ходу не понравилась затея, но сколько-нибудь вразумительной альтернативы сам он предложить не смог и его протесты были отклонены.

— Предлагаешь сунуться в пасть к крысам? Тебе прекрасно известно, что после Выброса они возвращаются обратно в свои норы и туннель их рассадник. Мы должны попробовать, это наш единственный выход.

Аргументы Егорова Барсу нечем было крыть, поэтому он просто взялся помогать отчищать остальные обломки, которыми перекрывался дальнейший проход. Совместные усилия подготовленных бойцов довольно быстро принесли плоды в виде расчищенного пространства, уходящего в земные недра.

— Зовите Восьмого, — скомандовал Егоров, имея ввиду Князя, и как только все были в сборе, командир группы выдал указания.

— Ширина разлома позволяет идти только по одному, значит последовательность такая: в начале идёт Пятый, потом я, сразу за мной сталкер, за ним Восьмой и замыкает Четвертый. Если что-то пойдёт не так, то впереди идущий даёт команду отступать. В пещерах главное не стрелять без глушителей и не кричать, поэтому проверьте свою амуницию. Фильтры всем заменить.

Приказ был выполнен незамедлительно, а сами разведчики не потратили ни единой лишней секунды. Использованные фильтры были спрятаны обратно в рюкзаки, чтобы не оставить никаких следов своего пребывания здесь, хотя в отряде прекрасно понимали, что сюда никто не сунется проверять, была ли группа специалистов или нет, а подробности самой операции останутся тайной. И все-таки привычка заметать следы, буквально заложенная в крови бойцов, в этот раз заставляла поступить так, как учили их инструкторы.

— Готово, — сказал Барс и остальные подтвердили замену фильтров.

— Выходим, — отозвался Егоров, глядя как прозванный Барсом сержант Павлов пролез в громадный разлом. Стеснённость в разломе мешала нормальному продвижению, особенно цеплянием рюкзака и спецкостюма за неровности стен вперемешку с корнями, невесть откуда взявшимися на такой глубине. Шаг за шагом отряд медленно протискивался вперёд лишь с одной целью — суметь покинуть проклятое подземелье и увидеть хмурое небо Зоны. На пути попадались огромные валуны, перекрывавшие ход разведчикам, что требовало от них изрядных усилий для преодоления препятствия. Карабкаться в таких условиях было сравнимо с подвигом, тем паче когда казалось, что стены могут вдруг сдвинуться и смять пятерых бойцов своей тысячетонной массой. Пока еще ни у кого приступов клаустрофобии не наблюдалось благодаря серьёзной подготовке бойцов, в том числе и в плане психической устойчивости. Меткий, никогда не проходивший тесты и подготовку по ведению боевых действий в подземных коммуникациях и ходах, знал об этом не меньше, чем любой из его теперешних напарников. За годы, проведенные в Зоне, он научился даже спать посреди таких разломов, если требовалось для рейда. И ничего не поделать: застрянешь между аномалиями — ни прилечь, ни выйти, вот и ждёшь сутки, пока одна из ловушек не деактивируется. Если повезёт. В любом случае умение приспосабливаться к любым условиям, а также к их смене, едва ли не менее важное для сталкера, как «чуять» аномалии и западню. Однако это вовсе не означало возможность действовать в Зоне по неким заранее отработанным шаблонам, наоборот, всякая однотипная реакция на угрозу смерти подобна и данный урок одним из первых, который усваивают новички от своих более опытных наставников, когда попадают внутрь Периметра. Единственный шаблон может быть только в мгновенном реагировании даже если есть лишь намёк на угрозу. Такая реакция должна быть выработана на уровне рефлекса, без которого в аномальных землях делать нечего, если, конечно, нет желания испытать на себе фантазию Зоны в том, сколь разными способами можно закончить здесь свои дни.

Проход расширился настолько, что в нём стало возможным идти в два ряда и как следствие Меткий с Егоровым обогнали Барса, чтобы впереди всех шли два наиболее опытных ходока. При иных обстоятельствах подобные действия были бы недопустимыми, поскольку командир, а теперь и агент, должен подвергаться риску в последнюю очередь, как бы цинично это не выглядело. Потеря командира с точки зрения выполнения задания куда более существенна для отряда, нежели утрата рядового бойца. Однако в Зоне правила игры менялись и на переднем крае часто следовало ставить именно самых опытных ходоков, чтобы увеличить вероятность заблаговременного обнаружения аномалии или мутанта. Стены расширились почти до двух метров, смыкаясь над головами разведчиков значительно выше, а под ногами валялись разных размеров камни с кусками земли вперемешку, существенно мешавшими ходьбе. Из-за этого скорость упала буквально до двух, максимум, трёх километров в час, что с другой стороны помогало избегать ненужной спешки. В какой-то момент Меткий остановился и выключил свет на фонаре. Его примеру последовали многие и в напряжённом ожидании следили за его действиями, но сталкер лишь всматривался дальше в темноту. Когда глаза адаптировались, то к удивлению всех, кроме сталкера и майора впереди был заметен тусклый свет, которого хватало видеть без использования приборов ночного видения и фонарей. Показав, что можно идти дальше, Меткий первый перетупил через лежащий на пути валун. Чем ближе отряд подходил к источникам странного призрачного света, тем большее укреплялось убеждение в том, что ими были живые существа. Высота разлома в этой части причудливой пещеры достигала не меньше пятнадцати, а то и всех двадцати метров, но более всего удивляло присутствие крайне необычных существ, чья люминесценция освещала окружающее пространство. Эти бесформенные грибовидные образования каким-то образом крепились к высоченным стенам и были частью уникальной экосистемы, образованной за какие-нибудь пять-семь лет. Доподлинно никто не знал, по каким законам шла эволюция здешнего органического мира, но факт заключался в появлении крайне необычных видов, принципиально отличных по своему строению и часто поведению от всего, с чем человек сталкивался до появления Зоны. Впрочем сталкер ясно понимал: даже фантастическое зрелище светящихся «грибов», часть из которых медленно переползала с одного место на другое, не должно было вводить в заблуждение. Здешняя сверхагрессивная среда обитания приводила к появлению у существ всевозможных способов нападения и защиты, причём порой настолько смертоносных, что являлось причиной гибели огромного числа людей. В этом аспекте аномальная экосистема мало чем отличалась от внешнего мира, с той лишь разницей, что опасность местной живности была несоизмеримо выше.

Никто не мог утверждать, можно ли считать безопасными светящиеся грибовидные наросты или они все же токсичны и к ним не следует прикасаться, поэтому группа продолжила путь, контролируя обстановку над головами.

«Чем они тут питаются? Или лучше спросить, кто ими питается?»

До того, как представится возможность найти ответ на этот вопрос, больше всего Меткому и остальным хотелось найти выход на поверхность, если, конечно, тот вообще существовал, но все же сталкер оценил познания командира. Деформирующие земную поверхность аномалии действительно имели обширные каналы и пещеры под землей, где обитали разные существа, чаще всего недружелюбные к любым незваным гостям. Значит, должна быть велика вероятность связи каналов между собой и наличия выхода на поверхность. В справедливости такого предположения ходоки убедились довольно скоро, заприметив чуть впереди расширение и несколько проходов, уходивших в разные стороны. Один из них по ширине не позволял пролезть взрослому мужчине с полной выкладкой, в результате чего выбор пал на один из двух оставшихся путей, куда первым полез Меткий. Скрутив фонарь с автомата, он достал свою «Гюрзу» и на четвереньках вполз внутрь, постоянно убирая рукой витиеватые корни, существенно осложнявшие путь. Через десять минут такого ползанья сталкер миновал несколько поворотов, но предварительно передав по цепочке через Егорова, чтобы замыкавший делал ножом пометки. Этим предполагалось исключить возможность заблудиться в переплетениях странных коридоров. Особенно бросалась форма образованных туннелей; она варьировалась от овальной до почти идеально округлой, что удивляло и пугало одновременно. Как правило, столь ровные ходы оставляли существа, прорывавшие землю в поисках пищи, но ни Меткому ни грушникам не было известно об организмах, способных рыть такие туннели. В один момент сталкер выполз в некоторое расширение, где спокойно поместились сразу все пять человек.

— Неужели тупик? — шёпотом спросил Араб, высвечивая своим фонарем стены.

— Будет плохо, если так, — отозвался Егоров. — Возврат к повороту будет означать трату времени.

— Не придётся, — заверил Меткий, указывая пальцем наверх. Остальные подняли головы и лучами фонарей высветили прямо над собой трудноразличимый туннель, изрядно поросший корневой системой. — Помогите мне забраться.

Сложив руки ковшом, Егоров ловко подсадил сталкера и тому не составило труда дотянуться к проходу, уходившему под небольшим углом наверх. Следом пошел майор, подхваченный Метким, который занял его место помогать остальным грушникам. Тем временем сам сталкер прополз метров десять вперед, пока не наткнулся на отверстие, выводящее наружу в довольно широкое пространство, похожее на небольшую пещеру с отходящим в бок множеством ходов. Больше всего настораживало подозрительно высокая температура, царствовавшая здесь и от которой Меткий в своем защитном костюме быстро взопрел.

— Сталкер, здесь должна быть тепловая аномалия, — произнес Егоров. — Жар просто невозможный.

— Похоже детектор молчит, как рыба, — обернулся Меткий, — значит, аномалия двигается.

Обращаясь к командиру, ходок посветил на стену и только сейчас обратил внимания на стенки странных туннелей.

— Взгляните сюда, — он указал на поверхность стенки.

— Что здесь такого? Хотя… — Майор дотронулся ладонью в перчатке к поверхности и провел ею сверху вниз. — Да она гладкая!

— Точно. Будто поверхность расплавилась, — заметил сталкер. — Не знаю, какая для этого нужна температура, но ее хватит, чтобы сделать из нас шашлык. С корочкой.

— Что впереди? — спросил Егоров.

— Небольшая пещера с ответвлениями, вроде той, где мы сейчас ползём.

— Думаешь, аномалия? — голос Егорова, прошедший через маску противогаза, был плохо слышен.

— Других вариантов не вижу. Видал такие летающие? Это вроде того же самого, только под землей и то, что здесь температура намного выше говорит об одном: аномалия где-то рядом.

— Плохо дело, — согласился Егоров, — но, кажется, у меня есть одна идея.

— Поделишься?

— Непременно. Выползай наружу.

Соблюдая все меры безопасности, Меткий попал в пещеру, внимательно смотря на показания детектора, встроенного в рукав костюма. Индикаторы, изменение цвета которых в строну красного означало наличие поблизости угрозы, стояли на нейтрально зелёном.

«Какого же ты врёшь, кусок высокотехнологичного хлама? Неужели нет аномалий внутри радиуса действия?»

От пещеры уходили в разные направления каналы и Меткий взялся осматривать каждый из них при помощи своего фонаря.

— Что ты собираешься найти? — спросил Егоров, наблюдая за его действиями.

— Думаю, получится по характеру оплавленного грунта определить, где аномалия прошла позже. Но ты говорил, что у тебя есть мысль на этот счёт?

— Правильно, — кивнул майор и посмотрел назад убедиться в том, что никто из бойцов не отстал. Затем он посмотрел на тускло светящийся экран своего детектора и ткнул пальцем в цифры.

— Чем меньше времени прошло с момента появления аномалии, тем выше должна быть температура окружающей среды.

— Логично, — кивнул сталкер и добавил: — Главное не забывать, что аномалий может быть не одна, а сразу несколько.

— Тогда не теряем времени и начнем с правой стороны.

К делу выявления наиболее холодных путей подключились и остальные разведчики, внимательно следя за показаниями электронного термометра.

— Сорок три и две десятых, — сообщил Араб, вынырнув из канала.

— Сорок пять и семь, — отозвался Барс.

Результаты замеров Меткого, майора и Князя отличались максимум на градус и мало что давали. Ситуация изменилась, когда измерили температуру проходов с противоположной стороны, где ее уровень был ниже сразу на пять-шесть градусов.

— Здесь она была раньше, — констатировал Егоров, чувствуя, как дышать становится всё тяжелей. Затруднения с дыханием появилось и у остальных, поскольку сопротивление дыханию противогазов дополнялось сильнейшим удушьем от нестерпимой жары.

— Командир, нельзя задерживаться. Если еще хоть немного останемся, то рискуем получить тепловой удар и свариться в собственном соку. — Барс выразил мысль каждого в отряде. Принимать решение, в какую именно сторону следовало двигаться дальше, должен был Егоров. Без лишних раздумий он выбрал канал, с наименьшим жаром, но из тех которые уходили наверх. Первым нырнул в проход Меткий, что по правде, Егорову показалось несправедливым по отношению к сталкеру, ведь направление выбрал он, а проверять первым, верное оно или нет, придется не ему. Однако та решительность, с которой пошёл старатель добавила уважения к этому человеку со стороны командира группы специального назначения.

Лезть пришлось с еще меньшим «комфортом» чем прежде, ввиду большей стесненности прохода, да и общая усталость сказывалась на возможностях организма. При этом каждый из пятерых разведчиков прекрасно отдавал себе отчёт в необходимости скорейшего попадания на поверхность и уже практически на пределе своих сил двигался вперед. Активно перебирая локтями, Меткий изливался потом, но упорно полз, будучи уже не в состоянии обращать внимание на такие мелочи, как боль в боку и острые камни, ощущавшиеся даже через защитный костюм. Наклон канала постепенно увеличивался, что постоянно заставляло тратить больше усилий на движение.

«Просто не останавливайся».

Сталкер не знал, как глубоко он со своими камрадами был от земной поверхности, однако все его инстинкты говорили про скорый выход. В один из тяжелейших моментов, когда ему показалось, будто его грудь сдавила чья-то огромная рука, он все же остановился и закрыл глаза. Сильнейшее головокружение от затруднений с дыханием, чудовищной жары и замкнутого пространства на некоторое время вынудили Меткого просто лечь и сделать короткий отдых от перегрузки, которой подверглось его тело.

— Эй, сталкер, что с тобой? Отзовись! — окликнул Егоров и дёрнул пару раз за ногу. Если он умрёт, то это будет катастрофа, подумал майор.

— Я… в порядке, — с трудом отозвался старатель. — Мне нужна передышка, иначе сдохну.

— Хорошо, — ответил командир, прекрасно понимая, о чём говорил сталкер. Без остановки он и сам долго не протянет.

Ко всему прочему добавилась еще одна неприятность, если можно так мягко назвать повышение радиационного фона. Впервые счётчик сработал у Меткого, а затем таким же образом отреагировали приборы у всех остальных членов группы. Никто не знал, что главная угроза сейчас таилась не в радиоактивных частицах и была совершенно иной природы. Первым почувствовал приближение смертельной опасности замыкавший группу Князь, о чём тут же доложил по цепочки на верх.

— Внизу усиливается жар, — буквально прохрипел Князь. — Эта хрень где-то рядом!

— Понял, — отозвался Араб и передал майору: — Командир, если мы сейчас не уберемся отсюда, то нам конец.

Егоров немного толкнул сталкера.

— Очнись! Аномалия совсем близко!

Слова майора заставили Меткого открыть глаза и он с величайшим трудом почти на автоматизме полез вперёд. У него еще остались круги перед глазами от выпавшего физического и эмоционального изнеможения, но почувствовал себя немного лучше и упорно продолжал ползти. Метр, еще один и вот уже сам проход расширился раза в полтора, но радостное ощущение от скорого конца этого кошмара, сменилось настороженностью. Откуда-то сверху донеслись чьи-то шаги и разговор, в котором принимали участие несколько человек. Земная толща с противогазом не позволили расслышать, о чем конкретно они переговаривались между собой. Тогда Меткий повернулся к Егорову и приложил руку на уровне уха. В подтверждение Егоров кивнул и выключил фонарь, показывая убрать свет и активировал прибор ночного видения. Информацию он тут же передал остальным, а сам сталкер тихо снял рюкзак и дал знак о проведении разведки, получив согласие майора. Сейчас командир пожалел, что не первым полез в дыру, но теперь всецело был вынужден положиться на агента, который тем временем пробрался на несколько метров дальше. Ширина прохода хоть и позволяла поместиться двум человекам, но только если вжаться, как шпроты в банке. Про какое-либо совместное движение и речи не могло быть. Тем временем, по мере приближения, голоса становились все чётче и можно было расслышать даже отдельные слова, образовывавшие осмысленные предложения. Сталкер замер, когда в проход к нему снова посыпались мелкие камни с землей от чьих-то шагов.

— Соблюдайте предельную осторожность, — наставлял кто-то металлическим голосом, — нельзя чтобы наша поступь спровоцировала аномалию. Помните, артефакт нужно достать любой ценой.

— Будет выполнено, — ответил другой. Что-то странное присутствовало в этих голосах, странное и знакомое. Раздалось некое шуршание и Меткий совершенно точно определил, что внутрь канала сверху спускался один из незнакомцев.

«Только не сюда!!»

Внутрь прохода посветили, но перед этим сталкер успел осторожно отползти вглубь и достал свой верный нож. Сам проход был искривлён, поэтому Меткий сразу понял, что у него будет несколько мгновений успеть покончить с врагом, прежде, чем тот успеет поднять тревогу. Единственной проблемой оставалась кромешная темнота, но света фонаря того, кто сейчас лез ему навстречу, было достаточно для оценки ситуации и сталкер замер в ожидании. Десятью метрами за Метким рядовой Князевич изнывал от пекла, созданного аномалией, двигавшейся совсем рядом. Уже на границе, отделявшей его от потери сознания, он подал Арабу знак, что сможет выдержать совсем немного. Смысл жестов был передан Егорову, который замер за силуэтом Меткого и показал жестом терпеть до последнего. Показались ботинки неизвестного старателя, который проползал мимо вжатого в небольшое боковое углубление Меткого и еще не видя его из-за заметной кривизны прохода. В этот момент свет незнакомца ударил в лицо сталкеру, но он заблаговременно успел прикрыть глаза. Теперь грудь ползшего сверху старателя оказалась на уровне лица разведчика, но окрик сверху вынудил остановиться незнакомца.

— Как там? — Меткий услышал все тот же жёсткий и бесцветный голос с поверхности.

— Нормально, только жар сильный, — последовал ответ.

— Помни, десять минут. Почувствуешь жар — выползай обратно, или не выживешь.

— Знаю, — с раздражением огрызнулся ходок. В этот момент шлем камуфляжной раскраски отказался в зоне досягаемости Меткого.

«Сейчас!»

Схватив за шлем врага левой рукой, он отвел его голову чуть в бок, а ножом в правой руке нанес удар точно в горло, под противогаз. Не давая ни малейшей возможности противнику на сопротивление, сталкер еще сильней воткнул лезвие с одновременным поворотом рукоятки ножа. Руками противник полурефлекторно вцепился в противогаз сталкера, но с нулевым эффектом. Послышался хрип и тело незнакомца задергалось в судорогах и через четверть минуты прекратило свою агонию. Удостоверившись в смерти врага, сталкер убрал руки мертвого старателя со своего противогаза. Затем он рывком вытащил окровавленный нож и протащил труп назад к майору, который осмотрел тело, уже зная кому оно принадлежит. Меткий острием ножа на стенке выцарапал — ФАНАТИКИ. Командир кивнул и показал осторожно двигаться вперёд. Сталкер пролез еще три метра, пока не замер, прислушиваясь к шагам и голосам чужаков, но сверху стояла угрожающая тишина. Перебирая руками, он смог подняться и медленно высунуть голову на поверхность. В ночной темноте Меткий практически не различал предметов, но был готов поклясться, что поблизости никого не было. Для пущей уверенности он использовал данный Егоровым монокуляр с функцией ночного видения, не давший никакой новой информации о противнике. Отверстие в земле, откуда смотрел сталкер находилось на пологом склоне холма, у подножия которого начиналась лесистая местность. Раздались голоса — недалеко, метрах в сорока, чуть выше на холме спиной к Меткому стоял один из чужаков, чей взор был обращен в другую сторону. Прибор ночного видения на нем отсутствовал и в такой темноте он бы никак не смог увидеть Меткого, окажись он буквально в двух шагах. Сталкер выбрался наружу и надел рюкзак, переданный ему Егоровым, после чего подал командиру жест выбираться вслед за ним. При помощи прибора ночного видения командир увидел жест Меткого и, взявшись за протянутую руку, встал на ноги и оглянулся. Действительно, никого, кроме одного фанатика в округе не было видно, что в определенной степени облегчало задачу. Перекликание его соратников, находящихся где-то за склоном холма, вместе с завыванием ветра создавали звуковой фон достаточный для возможности скрытно выбраться всем разведчикам и уйти до того, как кто-нибудь из фанатиков решит сюда наведаться. Единственное, что беспокоило Меткого, была фраза о десяти минутах, после которых любому внизу будет несладко.

«Что они здесь ищут?»

Пока Егоров непрерывно следил за часовым, пока остальные члены группы осторожно выбрались из прохода в земле и стали медленно отходить в сторону леса, но не успели они пройти и десяти шагов, как из-за склона вышли несколько человек, освещая лучами фонарей пространство вокруг. Пятеро разведчиков упали на землю и замерли.

— Где последний? — спросил у часового знакомый голос с металлическими нотками.

— Он не появлялся, — послышался ответ.

— Проклятье, за это с нас спросят. Ладно, пошевеливайтесь, сейчас начнётся слияние.

За ними на холме появилась группа в количестве не менее двадцати-двадцати пяти человек и направилась в вниз, в правую от грушников сторону.

— Какое еще слияние? — шепнул Барс, но никто не ответил. Происходящие все меньше нравилось Меткому, о чём он шёпотом сообщил Егорову.

— Да у них здесь жатва артефактов, а мы умудрились попасть в самую гущу событий!

— Они достаточно далеко отошли, пора и нам сделать то же самое. Отползаем к лесу без резких движений. Я заметил у некоторых из них ночную оптику, поэтому если не будем отсвечивать у нас появится шанс по-тихому унести ноги до того, как они решат проверить куда делся их…

Дрожь земли оборвала речь майора и от неожиданности он сильнее приник к земле.

— Это и есть то самое землетрясение? — нервно произнес Барс.

— Слушайте! — шикнул Меткий и приник шлемом к почве. — Впечатление, будто источник находится под зем…

От осенившей догадки его бросило в пот.

— Матерь-Зона… бежим отсюда!

— Ты что рехнулся, сталкер?! Нас сейчас раскроют! — почти крикнул шепотом Егоров.

— Либо так, либо накроет местная аномалия! — отозвался Меткий, в момент, когда дрожь усилилась до сильных толчков. Впереди из-под земли вырвалось нечто пульсирующее красно-оранжевыми красками, изменяя свою форму, пока не застыло метрах в пятидесяти над землёй. За ним вылетело еще одно подобное образование, влетевшее прямо в первое и с шипением слилось с ним воедино. Постепенно единое целое в виде бесформенной светящейся массы начало медленно вращаться по часовой стрелке, еще секунда — и к ним из земли вырвался новый объект и, слившись с первыми двумя, увеличил их в размере. Яркое сияние дало возможность собственными глазами убедиться в испещренности всей поверхности дырами, появлявшимися на месте, откуда с каждой секундой из недр Зоны всё больше вырывалось светящейся материи, превращаясь в нечто удивительное и пугающее. В пяти метрах от залёгших разведчиков с жутким грохотом взлетела вверх очередная раскалённая аномалия и с сумасшедшей скоростью объединилась с гигантским конгломератом, ускоренно раскручивавшимся вокруг своей оси.

— Подъём!!! — уже не жалея глотки заорал Меткий. — Если останемся, то все здесь подохнем!

На этот раз никаких возражений не последовало и всей группой они кинулись по склону вниз. Земля дрожала и извергала вверх десятки аномалий, которые соединялись в единое целое, с чудовищным гулом раскручиваясь до невероятных скоростей. Лишь однажды Меткий бросил короткий взор назад, видя как прямо за ними поднялся столб пыли, но почувствовал сильный толчок от Егорова. Командир первый заметил, что прямо перед ними из-под земли вырвался еще один светящийся бесформенный объект, влетевший в самое сердце бури. Они уже вбежали в жёсткие кусты и буквально проламывали себе проход в них, когда сзади их озарила невероятная по мощности вспышка, в миг поменяв местами день и ночь.

— Закройте глаза! — крик Егорова был последним, что услышал Меткий прежде, чем он зацепился за куст дерева и рухнул прямо в самую чащу. Гул, свист и невероятное зарево сотрясали и освещали ночь еще пару минут, пока симфония разрушения не исчезла столь неожиданно, что нельзя было поверить, будто здесь недавно открылся филиал Армагеддона. В ушах стоял звон, но Меткий все-таки с трудом поднялся на ноги и постарался оглянуться вокруг, чему помешала колючая темнота, сковавшая все попытки вернуть себе пространственную ориентацию. На ощупь он каким-то чудом нашёл свой автомат, а затем всмотрелся через монокуляр, однако с нулевым результатом из-за росшего вокруг кустарника. Наконец, в звенящей тишине Меткий сумел различить знакомый голос, звавший его.

— Сталкер, отзовись! — Это был майор и ходок пошёл на голос практически на автопилоте, поскольку силы от всего пережитого покидали его, но неожиданно почувствовал, как был подхвачен двумя парами рук. Кто-то (в темноте не было видно) помог разведчику сесть на землю и снять противогаз, а из сунутой ему аквасистемы он жадно вылакал всю оставшуюся воду.

— Не дрейфь братишка, мы еще погуляем на твоей свадьбе, — наклонившись к нему произнес Егоров.

«Командир» — отозвалось в сознании Меткого.

— Ты только не вырубайся сталкер, хорошо? — в ответ Меткий кивнул и сделал глубокий вдох — на радиационное заражение ему было уже плевать — и понял, что его подняли на ноги.

— Надо сделать передышку, — слабо пробормотал он, но остальные услышали его.

— Нельзя, — торопливо ответил командир, — пока нельзя. Похоже, мы сорвали планы фанатиков и этого они нам не простят. У них численное превосходство и мы не можем попасть в плен — лучше сразу сгинуть в аномалии. Вставай, брат, надо уходить.

Откуда-то издали донеслись голоса и выстрелы. Это были звуки погони.

Никогда прежде Алексей не видел ничего более безумного и устрашающего одновременно, когда прихватив под руку слабеющего Руденко, он заметил впереди скатывающиеся частицы земли в одну точку, чуть левее намеченного маршрута. Сигналом лечь на землю и замереть, подобно мертвецам, стал нарастающий вой потока воздуха, уволакивающий в центр мелкие предметы вроде камней и сломанных веток. Инженер приник и показал Руденко не шевелился, наблюдая через свой прибор ночного видения, как жёсткая трава примялась в сторону аномалии. Мощный вихрь втягивал внутрь все в радиусе своего действия, пока в конце не закончился громким хлопком. Недостаток опыта не стал причиной гибели двух человек, в противном случае они бы знали, что от вихревых аномалий надо отбегать, причем как можно дальше при первых признаках ее срабатывания. Встреча с воплощением безумства этих мест на первый раз закончилась благополучно, но Самонин уяснил для себя надобность реагировать быстрей. Он посмотрел на Руденко и убедился, что тот следил за его жестами.

«Вставайте!» — махнул инженер и поднялся на ноги, в которых чувствовалась дрожь от перенапряжения. Биолог вяло последовал команде идти дальше.

— Вы можете двигаться? — Алексей не мог больше соблюдать молчание.

— Боюсь, нет, молодой человек. — Каждое слово Руденко произносил словно под пытками и с большим трудом стоял на ногах.

— Обхватите мою шею, Григорий Валерьевич, нам нельзя останавливаться. Еще совсем чуть-чуть и придёт помощь. — Собственные слова для инженера прозвучали неубедительно и он тут же замолчал. На преодоление три четверти пути им понадобилось четыре часа и десяток остановок из-за активности аномалий и пробегавшей стаи странных уродливых собак, чей вид ему показался мерзкой насмешкой природы. Теперь у него не было уверенности в своей способности вынести на себе остаток пути одновременно и груз, и биолога.

— Я должен вам сказать…

— Тссс! — прервал его Алексей. — Слышите?

Средь мрака отчетливо дошел странный клокочущий звук. Ему вторил другой и так далее, пока не слился в единую жуткую на слух какофонию.

— Что это? — прошептал инженер и почувствовал, как внутри у него всё сжалось.

— Такой звук может принадлежать только живому существу, — сглотнул биолог и они оба вслушивались.

— Быстро вставайте! — схватив Руденко, инженер уже не обращал внимание на его болезненные стоны, неверно трактуя их как следствие усталости. Силы быстро покидали биолога, но тот каким-то нечеловеческим усилием продолжал следовать указаниям Алексея. Его действия становились всё более рефлекторными, на полуавтоматизме, при крайне смутном понимании происходящего вокруг. Инженер с чудовищным напряжением старался одновременно не сбавлять темп, поддерживать старшего товарища и следовать проложенному пути в электронной карте на экране детектора.

«Немого левей. Еще каких-то двести метров и там помощь, там нас ждут» Невероятные деревья скрывали своими кронами небо так, что даже днем, было темно, особенно без солнечного света, от которого Зона отгородилась толстым слоем облаков. Огромные стволы существенно мешали точно соблюдать маршрут, явно рассчитанный без учёта подобных помех.

— Хххххаааааррррррххххх!!! — жуткий рык послышался сзади и теперь преследование обозначилось окончательно, словно неведомый охотник громогласно заявил на всю округу, кому принадлежит добыча. Алексей не хотел даже задумываться над тем, какие кто во тьме гнался за ними и только изо всех сил потащил биолога.

— Григорий Валерьевич, не вздумайте падать, осталось совсем немного! — старался подбодрить напарника Самонин.

— Остановитесь Алексей, я… я прошу вас! — застонал биолог. — Я должен у вас попросить прощения, я виноват… это все из-за меня.

— Какое прощение?! О чем вы?! Если мы не прибавим нас сожрут с потрохами! — кричал инженер, не понимая к чему клонит напарник.

— Они бегут за мной, — на выдохе произнес Руденко.

— Что?! — недоуменно переспросил Алексей, уходя в сторону от еще одного ствола.

— Там в бункере у меня раскрылась рана и потекла кровь… они могли почуять ее запах.

— Но… почему вы сразу не сказали? — удивился Алексей, шокированный догадкой. Больше поддерживать темп не получалось из-за тяжести груза и нависшего у него на плече биолога.

— Я испугался… подумал, вы меня бросите. Простите. — Ноги уже практически не держали учёного, продолжавшего каким-то чудом продвигаться вперед, однако всему был предел. Для Руденко он настал в тот момент, когда его нога зацепилась за один из корней и человек тяжело упал на землю, увлекая за собой инженера.

— Поднимайтесь скорее! — крикнул Самонин. Наплевав на все правила безопасности и схватив руками костюм учёного, он попытался его поднять, но бешенный темп слишком много забрал энергии, чтобы усилия могли возыметь успех.

— Бросьте меня, я для вас лишь обуза, — слабеющим голосом произнес биолог.

— Не смейте так говорить! — в бессильном гневе на самого себя заорал Алексей и в этот момент откуда-то сверху неведомый зверь ответил мощным рёвом.

— Я перед вами виноват, но все еще могу искупить свою вину за свою трусость. — Биолог подтянул к себе младшего товарища и слабеющим голосом, но все же твердо, он произнес: — Обещайте мне, что доставите все данные руководству.

— Я… — На миг Алексей запнулся. Он понял, что выбора у него нет. В таком состоянии ему никак не удастся спасти Руденко. — Обещаю, Григорий Валерьевич.

— Теперь дайте мне ваш автомат и снимите его с предохранителя.

Инженер немедленно выполнил пожелание биолога и передал ему оружие.

— Помните Алексей, любой ценой доставьте данные нашим и… уходите! Немедленно! — и биолог последим усилием оттолкнул инженера от себя. — Уходите!!!

На глаза Самонина навернулись слёзы, которые он не был в состоянии сдерживать.

— Спасибо вам за все, Григорий Валерьевич. — Эти слова были последними, которые услышал учёный, глядя через прибор ночного видения на то, как инженер бросился прочь в темноту. Руденко остатком усилий поднял автомат в сторону темноты, откуда приближались неведомые существа, и нажал на курок. Раздались выстрелы и пули с огромным разбросом прошили тьму, но несколько из них достигли своей цели. Едва Руденко успел обрадоваться своему успеху, как сверху раздался странный шелест, словно чей-то взмах крыльев. Звук привлёк внимание ученого и, повернув голову, он увидел, как нечто кошмарное, отдаленно напоминавшее огромную летучую мышь, спрыгнуло на него и сбило с ног. Тварь вдавила одной из своих конечностей грудь человека и глазами своей массивной головы с раздвоенной нижней челюстью с бесконечной злобой всмотрелось в забрало шлема. За существом рядом спланировали еще несколько его сородичей, изучая добычу маленькими злобными глазами. Поломанные и вдавленные ребра разорвали легкие Григорию Валерьевичу Руденко, но в нем еще оставались силы здоровой рукой подтянуть за ремень отброшенный от удара монстра автомат. Нужно было только навести его ствол себе в голову и нажать на курок, но к своему ужасу биолог увидел, как одно из существ своим уродливым рукокрылом откинуло в сторону оружие и теперь оно было вне досягаемости. Зверь широко, под девяносто градусов, раскрыл пасть и впился зубами в специальный костюм ученого.

Нечеловеческий крик пронзил ночь и Алексей на секунду посмотрел назад. Он ужаснулся. Несчастного биолога стая безобразных существ рвала на части с таким остервенением, что в воздух поднялся столб пыли. Мерзкие головы с длинными заостренными ушами мелькали вперемешку с крыльями в битве за самые сочные куски с душераздирающим чавканьем и урчанием. Тут же завязывались ожесточенные драки с торжествующими рёвами победителей и жалобными визгами побежденных. Затем понимая, что в этот момент их собратья старательно объедают общую добычу, они забывали о притираниях и вновь присоединялись к всеобщему кошмарному пиру. В какой-то момент из этой кутерьмы вылетела изуродованная голова Руденко, которую вмиг схватило челюстями одно из летучих существ и сдавило с такой силой, что черепная коробка биолога была тут же раздавлена, а из трещин потек выдавленный мозг. При виде этого ужаса внутри Алексея все затянулось в тугой узел. Бедный научный сотрудник даже не успел застрелиться, а вместо этого погиб такой страшной смертью. Ярость, накипевшая за все это время у Самонина на сердце, в ту же секунду выплеснулась наружу и он из пистолета открыл прицельный огонь по клубящейся массе мутантов. Пули поразили кого-то из них в крылья и туловище. На время твари отпрыгнули в сторону от места своего пиршества, где осталась лишь огромная лужа крови и ошмётки тела биолога. Когда Алексей услышал щелчок, означавший окончание патронов, он не смог больше пошевелиться. Только теперь стало понятно, какую ошибку он совершил, заметив как отпрыгнувшие в стороны существа обратили свои уродливые морды в его сторону.

Головной дозор немедленно подал сигнал жестом о звуке выстрелов, хотя Филиппов и остальные из подгруппы обеспечения их сами прекрасно слышали. Ситуация осложнялась отсутствием на месте двух человек, которых следовало эвакуировать. Однако никто не пришел, но автоматная очередь — по звуку несомненно из Калашникова — а следом и выстрелы из пистолета раздались с той стороны, откуда двое выживших должны были идти. Филиппов поднял руку и сделал несколько круговых движений над головой, а затем быстро опустил вниз. Расстояние между ядром группы и дозором было невелико из-за передвижения ночью, но жесты командира через приборы ночного видения легко узнавались. Вся группа собралась у высоченного ствола (на всякий случай в паре метров от него — уж больно подозрительной показалась всем плесень на его коре) и пятерых бойцов решили оставить, на тот случай, если выстрелы принадлежат не тем, кого им надо вытащить из Зоны. Остальные цепочкой пошли в направлении выстрелов. Командир приказал группе несильно растягиваться, поскольку ночью будет слишком тяжело координировать ее действия на территории с высокой концентрацией аномалий. Тем более случись попасть в какую-нибудь гравиловушку или зыбучую материю, то каждая секунда может стоить жизни угодившему туда боевому товарищу.

«Быстрее!» — показал Филиппов и рукой дал направление. Прибавив скорости, грушники перешли на бег трусцой, внимательно следя за любыми сигналами детекторов. Стрельбы больше не было слышно и это капитана волновало сильнее всего. Пока стреляет, значит жив, а если смолк — уже не факт. Здесь повсюду росли кусты и огромные, в несколько обхватов, стволы нереального вида деревьев, словно придуманные кем-то в приступе горячего бреда. Даже прежние вылазки в Зону не оказывали столь давящего воздействия, как передвижение в этом дьявольском лесу, за каждым деревом которого таилась смерть. Тра-та-та! — стрекотание исходило откуда-то впереди и по звуку капитан определил, что они подобрались совсем близко, но все же полная уверенность в принадлежности стрелявшего к искомой цели отсутствовала. Дав команду укрыться, Филиппов сам лег за кустами, посмотрев в прицел ночного видения в сторону, откуда шла стрельба. Если впереди будет больше двух человек, он даст команду открыть огонь на поражение.

В голове крутилась только одна мысль — «Вам меня не взять!». Самонин чувствовал — еще немного и потеряет сознание, но картина раздавленной головы Руденко челюстями мерзкой твари не давала упасть, отдавшись на растерзание существам. Благодаря удачному попаданию одна или две особи были убиты, чем тут же воспользовались их собратья, не брезговавшие мясом своих соплеменников. Надолго этой задержки не хватило, особенно для трех мутантов, которые целеустремленно помчались за инженером. Заметив способность двуногой цели передвигаться по земле быстрее них, твари тут же запрыгнули на деревья и взялись подниматься как можно выше. Такой манёвр не прошел мимо внимания Алексея, осознавшего тактику тварей, планировавших с верхотуры на своих жертв. Как только они доберутся до поверхности, его судьба будет предрешена. Следить за направлением больше не было сил, а мозг действовал на уровне инстинктов, заставляя тело бежать без оглядки, из-за чего однообразие лесной местности привело к дезориентации. С каждой секундой шаги замедлялись, пока он не упал на четвереньки и с отчаянием, таща не себе тяжелый рюкзак, просто не пополз вперед к кустам, превращенных замутненным разумом в последнее спасение.

— Еще немного, совсем немного… — проговаривал вслух Самонин, уже не понимая, что выхода нет, но его сознание отказывалось воспринимать неизбежность смерти и создало иллюзию спасения. Удар сверху был неожиданным; вот еще чуть-чуть и настанет конец. Монстр впился зубами куда-то в рюкзак и разодрал его ткань, желая добраться до плоти и насытится впервые за много дней.

— Помогите! — закричал Алексей, но получил сильный удар, перевернувший его на бок. Он инстинктивно выставил вперед руки, одну из которых монстр схватил челюстями и сжал с такой силой, что инженер почувствовал как захрустели кости. Он издал крик, наполненный болью, а тварь неожиданно отпустила его руку. Как только последнее препятствие исчезло, существо нарочито медленно, словно понимая, что жертва никуда не денется, раскрыло невероятно широкую пасть с длинным языком.

Дальше произошло то, чего Самонин никак не ожидал.

Кусок широкой головы твари буквально снесло и на забрало инженера полилась ее кровь с кусками черепа. Смерть монстра настала столь быстро, что оно не успело издать даже короткого предсмертного стона и мёртвым грузом завалилось на шокированного человека. От неожиданности Алексей отбросил от себя тело существа и ничего не понимая пополз вперед, прижимая изувеченную руку к груди, пока едва не уперся в чьи-то военные ботинки. Он поднял голову и увидел перед собой рослого человека, облаченного в костюм специальной защиты с автоматом, направленным в сторону, откуда мчались крылатые существа.

— Огонь! — крикнул незнакомец. Повернув голову, Самонин увидел еще таких же солдат — а это были они и тут не было никаких сомнений — открывших оглушительную стрельбу. До смерти перепуганный Алексей обхватил голову уцелевшей рукой, чтобы хоть как-то закрыться от несмолкаемого грохота. Он почувствовал, как его подняли и стали отволакивать куда-то в сторону от места боя. Плохо понимая происходящее, инженер кинул короткий взгляд назад и увидел хорошо вооруженных людей, стреляющих вверх по деревьям, но через секунду свинцовая тяжесть утащила Самонина во мрак.

Отчёт из НУРа попал в Лэнгли к Стивенсу и директору по разведке, собравшихся в просторном кабинете в хай-тэковском стиле на седьмом этаже штаб-квартиры ЦРУ. Кроме них заседал советник по национальной безопасности и двое специалистов по дешифровке разведывательного директората. Даже несмотря на время, все смотрелись бодрыми из-за напряженности, вызванной событиями последних дней.

— Что всё это значит? — указав на экран впереди, спросил Стивенс.

— В НУР считают эту полосу искусственной, возможно, проделанной человеком, — закончил свой анализ дежурный специалист по дешифровке. — Я с ними склонен согласиться.

Мужчина, занимавший должность главного аналитика поступавших в ЦРУ разведданных, встал и, обведя пальцем область с тёмной полосой на радиолокационном изображении, спросил:

— Вы утверждаете искомый вход находится у подножья этой возвышенности?

— Сэр, при всём уважении, но мы лишь даем вероятные оценки. В установленный срок определить замаскированный вход, ведущий неизвестно куда по радиолокационным снимкам, очень трудно, если вообще возможно. Однако нельзя отрицать обоснованность выводов. Любому человеку, вздумай он покинуть эту область, нужно проложить себе путь через растительность, которая, к слову, весьма жёсткая. Если, конечно, он не научился летать. Кстати, а почему туда сразу не запустили беспилотник?

— В Зоне? — удивился другой аналитик и вскинул брови. — Дроны там больше не для разведки, а для точечных ударов. Всё дело в воздушных аномалиях, которые слишком часто меняют своё положение и длительный полет беспилотника увеличивает вероятность его потери.

— Спасибо за вашу работу, джентльмены, теперь дело за нами. — Слова Стивенса прозвучали недвузначно, давая понять, что на этом работа аналитиков завершена, после чего они синхронно поднялись со свои кресел и спешно вышли из кабинета. Проведя их глазами, Стивенс откинулся на спинку и посмотрел на своего коллегу, который выделил на экране другую область, незнакомую экспертам.

— Аномалия? — спросил советник.

— Да, сэр. Та самая, от которой берет своё снабжение весь комплекс. — Шеф разведывательного директората сделал паузу, чтобы присутствующие сами провели логическую цепочку и озвучили напрашивающийся вывод.

— Подожди… — произнес Стивенс. — Ты намекаешь на еще один выход из туннеля, по которому идёт силовой кабель?

— В точку, Фрэнк — ответил высокопоставленный цэрэушник, расплывшись в довольной мине. — Еще один разведпризнак дополнительного выхода. Господи, да как мы вообще могли упустить из виду такой способ выйти на поверхность?

Стивенс встал.

— Это сейчас не имеет значения, — произнес он и скороговоркой добавил: — Думаю, у русских не сидят идиоты, не понимающие наши возможности. Наверняка они должны были предупредить сотрудника комплекса о попытке с нашей стороны не дать ему выбраться. Если тропа сделана человеческими руками, значит, он мог уйти!

— Подождите, что все это значит? — возмущенно спросил советник и заодно напомнил о своём присутствии.

— Мы еще можем его найти, — ответил директор по разведке. — Наш источник сообщил, что разведподразделение комплекса либо уничтожено, либо погибло. То же самое касается и контрразведывательного отдела. Значит, в живых остался один из тех, кто не обладает опытом рейдов в Зоне. Понимаете? Он или они просто не способны были далеко уйти.

— Почему? — растерянно заморгал советник. «И за что тебя взял президент?» — мысленно удивился Стивенс и терпеливо объяснил:.

— Обратите внимание на разницу времени снимков: неподготовленному человеку не выйдет далеко уйти по Зоне за столь короткий временной интервал, да еще в одной из самых опасных ее территорий. Два, максимум два с половиной километра, при условии, если его кости сейчас не обгладывает какой-нибудь мутант.

— Что мне передать президенту? Готово ли ЦРУ действовать?

— Да, господин советник. И как можно быстрей.

— Именно так, сэр. В Лэнгли утверждают о незамедлительных действиях, в противном случае объект может скрыться. — Голос советника дрожал и данный факт был слышан хозяину Овального кабинета на другом конце защищенной линии связи.

— Каково ваше мнение? — спросили из Белого дома.

— Учитывая все аргументы — да, такая операция необходима и как можно скорей.

— Спасибо, Адам. — Связь прервалась.

Президент Роберт Дэмпси сидел в своем кресле без пиджака, который аккуратно висел на спинке стула, стоявшего рядом с рабочим столом. Перед ним лежали несколько документов, которые он отодвинул в сторону из-за важной встречи с Уильямом Ридом и кроме них в кабинете больше никого не было. Лишь за дверью находились агенты Секретной службы. Проницательное лицо президента с внимательными серыми глазами всегда действовали на посетителей почти одинаково, словно заботливый врач, готовый выслушать любую проблему своего пациента. Весьма характерной была способность президента сохранять такое выражение лица практические всегда, за исключением тех случаев, когда требовалось прямо противоположное, например, при выступлениях на официальных мероприятиях или в Конгрессе во время обсуждения бюджетных вопросов. Любимец журналистов, которые наперебой отмечали харизму президента, прямо говорили, что со времён Рональда Рейгана во главе государства не стоял столь обаятельный человек, коим считали Дэмпси. По крайней мере, так представлялось большинству. На грядущие выборы он шёл с рекордно низким рейтингом за все четыре года своего правления, минувшие со времени его избрания на свой нынешний пост. Крайне нестабильная ситуация на Большом Ближнем Востоке существенно подорвала доверие избирателей и вынуждала действовать при отсутствии инициативы и под одновременным прессингом со стороны как своих оппонентов-демократов, критиковавших каждый его шаг, и коллег-республиканцев, упрекавших его в нерешительности и даже сдачи национальных интересов.

Он отпил воды, показывая, чтобы Рид продолжил. Директор национальной разведки получил сведения из штаб-квартиры ЦРУ даже раньше президента. Собственно, после его одобрения действий ЦРУ советник по национальной безопасности смог дать совет своему боссу, будучи тщательно проверенный Ридом.

— Неужели нам не обойтись без использования силы? Вы говорили о доступности всей основной информации.

Директор почти учительским тоном взялся объяснять собственную позицию, заметив, что начинает отвыкать от общения с дилетантами в области тайных операций.

— Господин президент, позвольте вам задать вопрос? Кого, кроме наших агентов, работающих под прикрытием в том аду, можно считать невинными людьми? Сталкеров или иностранных боевиков, выносящих артефакты, чтобы потом их обратить против нас? Выживший в комплексе относится к числу людей, способных навредить национальным интересам Соединенных Штатов Америки, а согласно Резолюции ООН от две тысячи шестого года всякий нелегальный элемент, попавший на территорию Чернобыльской аномальной Зоны, совершает тяжелейшее преступление.

Президент внимательно слушал, делая про себя пометки из слов шефа разведывательного сообщества. Опустив глаза, он рассматривал пол у себя под ногами, но не пропускал ни единого слова своего главного эксперта в области национальной безопасности, пока рукой не прервал его речь.

— Вы заверяли, что ситуация с комплексом находится под полным контролем, но оказывается нашелся какой-то разумник, сумевший перехитрить вашего бесценного агента. Теперь вы заявляете о необходимости бомбить вход в бункер, а заодно и этого человека или сколько их там. Если он сумел передать своим о предателе, то русские уже догадываются, кто за всем стоит. Особенно, если стало известно про агента и его непосредственное участие в тех зверствах. Как вы могли доверять этому психу?

— Все его данные мы перепроверили, а убийство стольких невинных людей… — Рид сделал на лице притворное выражение жалости — его слова могли записываться. — Зона может любого свести с ума, а кроме того, у русских нет ни единого доказательства, — спокойно заверил Рид, а заодно ушел от неудобного вопроса, — равно как и оснований для возражений против силовых акций, поскольку формально мы действуем на нейтральной территории, не закрепленной за кем-либо и вольны предпринимать любые меры, направленные для обеспечения собственной безопасности. Даже если они кого-то отправят на поиски, то и здесь мы чисты в рамках наших договоренностей с Москвой. И они и мы занимаемся зачисткой от нелегалов в своих границах. Наша позиция неуязвима.

— Но ведь они прекрасно поймут, что мы просто охотимся за их парнями? — вяло возразил президент.

Директор мысленно ухмыльнулся, понимая, как подловил своего босса.

— В этом и состоит вся игра: официально мы улыбаемся друг другу, говорим пламенные речи о взаимопомощи, в то время, как за спиной готовимся делать все, чтобы обставить соперника. Искусство как раз и заключается в умении поставить оппонента в положение, когда он проигрывает во всех аспектах, но формально предъявить ничего не может. Противник знает об этом и нам известно то, о чём догадывается он. Сейчас главное — время, однако операция не начнется, пока вы, господин президент, лично не отдадите приказ.

Дэмпси выслушал до конца, полностью осознав собственную неспособность возразить на эти слова. Ситуация начинала напоминать цугцванг, когда любое действие только ухудшало твое положение. Его политические противники загнали его, как политика, в самую страшную ловушку, из тех, в которую можно поставить и выход из такой ситуации не может быть шаблонным, как по учебнику, и каждый, кто сталкивался в своей практике с чем-то подобным, всегда изобретал нечто новое. Поэтому президент видел выход лишь в опрометчивом решении, к которому его в значительной степени подталкивали, о чем он даже не догадывался. Да еще и политические противники на него надавили, сумев поставить ему палку в колеса, протащив закон об ограничении деятельности спецслужб на территории Зоны. А все, из-за какого-то неудачника, подумал президент, допустившего оплошность в расчетах и в результате все энциклопедии мира пополнились словосочетанием Чёрная Среда. Получалось, что затея, начавшаяся задолго до этого по-настоящему страшного дня, была с точки зрения закона вполне легальной. «Почти легальной» — поправил себя Дэмпси, но во всяком случае не такой, как сейчас. Если Конгресс узнает о всех деталях операций, то гнев его будет сравни Гневу Господнему, обрушенному на Содом и Гоморру. Хотя по сравнению с некоторыми сенаторами любой дьявол покажется ангелом. От этой мысли президент едва удержался от улыбки, однако сейчас от него требовалось действовать. Этого хотели и его сподвижники, и те, кто привел Дэмпси на Олимп власти, и закинувший ногу на ногу человек, сидевший напротив. Западня казалась ему таковой только в начале, теперь же он видел в ней едва ли не единственное спасение, а невнятные контраргументы высказывались им лишь для приличия, с чем Дэмпси внутренне соглашался. Президент США не догадывался, что создать для него подобную иллюзию старались уже несколько месяцев, когда после Чёрной Среды часть истэблишмента ощутила возможный разворот его позиции на новый курс и с этим не были согласны очень многие.

— Так каково будет ваше решение, господин президент? — повторил свой вопрос Рид и, не отрывая взгляда, наблюдал за своим боссом, одновременно набирая номер по закрытому каналу.

Команда, пришедшая из здания в тысячах километрах, заставила действовать максимально быстро. Из ангара выехал специальный разведывательно-ударный боевой дрон, которому создатели дали название «MQ-9 Reaper» или Жнец. Подобно гигантской птице с двадцатиметровым размахом крыльев, он прибыл на своих шасси на взлетно-посадочную полосу. Техники уже успели навесить смертоносное оружие, которым он мог поражать цели на земле или в воздухе и теперь машина была готова на сто процентов обрушить всю свою мощь туда, куда ее направят. Недалеко от ангаров находился наземный командный пункт, в котором сидело два оператора, управлявших железной птицей по специальному радиоканалу. К работе с беспилотниками всегда допускали исключительно офицеров, имеющих реальный опыт пилотирования самолетов — считалось наиболее эффективным управление машиной именно человеком, не понаслышке знакомым с полетами. За два десятилетия их использования выработалась целая каста людей, для которых специальные операции, проводимые дронами, становились чем-то вроде игры на «плэйстейшен», когда сидящий в сотнях километрах от района боевых действий офицер, воспринимает удары по целям как нечто совершенно не связанное с реальностью. В конце концов для сознания нет особой разницы, когда видишь на экране взрыв машины, будучи лишь графическим объектом или настоящим, с гибелью реальных людей. Бесконечная «война с терроризмом» создала гигантскую индустрию, в которой применение роботизированным машинам отводилась особая роль и уж тем более они были эффективны в Зоне, куда часто отказывались летать пилоты, особенно если речь заходила о полетах ниже уровня аномально стационарного облачного покрова. Любопытно, что так называемое международное сообщество очень быстро забыло о массовой гибели среди мирного населения в разных странах, испытавшее все прелести демократизаторов, которые в собственной миссии войны с террором убивали куда больше людей, никаким образом не связанных с ним. Демонстрации в знак протеста против использования беспилотников в США быстро давили далеко недемократическими методами, а жалкая ООН быстро заткнулась, когда светочи свободы предложили применять против нелегалов именно дроны, поскольку те без риска для обслуживающих их людей могли эффективно выполнять миссию по контролю Периметра с северо-западной стороны. Особенным одобрением у блоггеров и прочих «интернет-борцов» пользовались популярностью кадры с камер дронов, когда по группе из десятка человек, пытающихся проникнуть в Зону, наносились ракетно-бомбовые удары, после которых на земле оставалась только дымящаеся воронки. Тогда информационное пространство делилось на два лагеря: первые яростно выступали за продолжение безжалостного искоренения «идиотов», лезших в запрещенную территорию и вторых, ратовавших за свободный доступ в аномальную Зону. Однако в обоих случаях все стороны с кровожадным фанатизмом детально разбирали такие видеоролики, яростно пытаясь доказать своим оппонентам собственную правоту. Девяносто девять и чёрт знает сколько девяток после запятой процентов из них даже не понимали, что этими контролируемыми вбросами спецслужбы просто отвлекали внимание общественности от проблемы применения беспилотников к нелегальному проникновению за Периметр. Просто и изящно.

Сидевшим в командном пункте двум операторам было глубоко плевать на общественное мнение, потому как их выдернули поздно вечером на задание и вместо отдыха они будут долго и напряженно следить за изображением мониторов. Финальная проверка техниками всех систем заняла несколько минут и когда «Жнец» с гулом своих турбовинтовых двигателей поднялся в воздух, видеотрансляция началась.

В зале, куда стекалась вся информация об операции, столпилось около двух десятков человек. Подавляющая часть из них была специалистами в разных областях, как правило, ответственных за связь, получение качественного изображения, короче всего, что требовалось большому начальству, пришедшему лично проследить за выполнением операции. Кроме Паттерсона и Стивенса, присутствовали еще директор по разведке, шеф РУМО Уильям Тауэр и генерал-майор Брайан Холл.

— Сэр, изображение установлено, — сообщил офицер-техник и на одном из огромных экранов возникла картина сменяющейся местности, когда «Жнец» приближался к границе Периметра.

— Хорошо, продолжайте. — Директор ЦРУ сосредоточенно глядел вперед, засунув руки в карманы своих выглаженных брюк.

В зале ощущалась рабочая атмосфера и переговоры офицеров создавали фон, который приводил к определенному напряжению, особенно передававшимся большим чиновникам, следившим за всем позади. Стоящий среди них вице-адмирал Тауэр, с явными признаками ноябрьского насморка, скептически глядел на устроенную демонстрацию своих коллег из разведки. Тот факт, что именно ЦРУ отводилась главная роль в этой операции серьезно раздражала Пентагон, а приглашение начальника военной разведки в Лэнгли некоторыми вообще рассматривалось как издёвка. В любом случае задействованные в колоссальной цепи операций различные службы подчинялись Директору национальной разведки, а значит, во многом ЦРУ.

— Меня не покидает один вопрос, — обратился Тауэр к Паттерсону.

— Какой именно?

— Видите ли, мы могли заблаговременно поднять в воздух одну из наших птичек и привести ее по заданному маршруту к точки. Почему этого не было сделано?

Незаметно для Тауэра, Паттерсон поморщился от заскорузлости вице-адмирала, поставленного четыре месяца назад на должность главы РУМО после скандала, связанного с его предшественником. Сам же вице-адмирал относился к старой когорте, слишком медленно воспринимавшей новые течения и изменения в мире. Особенно тяжело приживались в голове этого динозавра, коим считал Тауэра сам Паттерсон, инновационные методы применения имеющихся боевых систем в условиях Зоны. Однако, не подав виду, директор ЦРУ подробно ответил на вопрос.

— Все дело в воздушных аномалиях. Нельзя без предварительной оценки их распределения запустить дрон стоимостью в десятки миллионов долларов с низкими шансами на обнаружение и распознание цели. Тем более почти трое суток назад прошел Выброс и довольно мощный, между прочим.

— Но разве трое суток мало для построения карт?

— Зависит от многих обстоятельств, — заметил Паттерсон. — Мы лишь три часа назад получили первые карты, а вложили их обработанную версию в «мозги» дронов только час назад.

— Над этим надо работать, — произнес Тауэр так, что сделанное им очевидное замечание вызвало у главы ЦРУ легкую усмешку. Такое же выражение он заметил на лице у Стивенса, стоявшего справа от него, которого также привела в состояние раздражения напускная важность слов вице-адмирала. В ответ Паттерсон лишь криво улыбнулся.

— Трёхмерная карта загружена, — сказал техник. — Оптимальный режим полета в диапазоне от четырех тысяч трёхсот до шести тысяч семисот. Отклонение от выбранных границ повышает вероятность столкновения на двести сорок процентов. Сэр, — на этот раз техник обратился к Паттерсону, — все стабильные точки отмечены в маршруте. Наличие неизвестных аномальных форм не зафиксировано. Наша оценка — можно приступать.

— Отлично, приоритет «Берлога».

— Есть, сэр.

Два оператора в командном пункте получили приказ через канал, ретранслированный спутником связи от антенны на здании в Лэнгли.

— Проверка готовности, — сообщил голос по спутниковому сигналу через пару секунд из-за задержки.

— Арес, говорит «Рич», все системы в норме, — ответил первый оператор, он же пилот.

— Говорит «Фрост», подтверждаю, — сказал второй.

И операторы в командном пункте, напоминавшем большой контейнер до предела напичканный электронным оборудованием, и аналитики в тысячах километрах видели одно и тоже — мрачную лесистую местность, плохо просматриваемую даже с высокочувствительных камер дрона. Особенно мешал туман, создававший дополнительные трудности с получением четкой картинки. В верхнем правом углу менялись цифры координат, куда в данный момент был направлен объектив камеры. Один из офицеров произнес:

— Арес, говорит Рич, до цели две минуты.

— Рич, говорит Арес, принято. Какова скорость?

— Сто тридцать, минимальная.

— Уровень концентрации АО? — поинтересовался пришедший по спутнику голос, имея ввиду аномальные образования.

— Сто шестьдесят, без учета нераспознанных.

— Продолжайте, — сообщили из Лэнгли, откуда управляли всей целевой операцией.

«Картинка» с перекрестьем прицела из визуального переключилась на режим тепловизора, окрасившись в бело-серо-чёрные цвета, а любые объекты, излучавшие в пространство тепло теперь могли быть распознаны. По обе стороны океана наблюдали за происходящим с явным азартом, всегда возникающим в таких операциях. Наконец пилот доложил:

— Арес, говорит Рич, видим цель «Берлога».

— Цель «Берлога» приоритетная, — сообщил голос.

— Рич принял.

— Фрост принял

На экране в инфракрасном диапазоне демонстрировался лес гигантских уродливых деревьев, составлявших доминирующую форму растительности в этой части Зоны. Стивенса слегка передёрнуло от мысли оказаться там на месте тех, за кем сейчас начнется охота, но до того момента предстояло решить еще одну задачу.

— Мы вышли к точке, цель опознана. Нужен ваш приказ, сэр, — офицер с гарнитурой на голове посмотрел на директора Паттерсона, который выпрямился в преддверии принятия важного решения. Набрав в грудь воздуха, он уверенным голосом сказал:

— Дать команду на поражение.

— Говорит Арес, немедленно нанести удар по цели.

В зале все замерли, сосредоточенно глядя на экраны.

— Говорит Рич, принято.

— Говорит Фрост, принято.

— Проверить по списку, — произнес «Рич». — Питание оружия?

— В процессе, — подтвердил «Фрост» — Завершено.

— Код оружия?

— Закодирован.

— Статус оружия?

— Оружие готово.

Перекрестье прицела камеры оказалось точно на подножье холма, которое по мнению совершенно незнакомых двум операторам людей, они должны будут уничтожить через несколько секунд. Вскоре цель была обнаружена.

— Проверка лазера.

— Лазер в норме. Генерация лазера… три, два, один — сброс!

УАБ — управляемая авиационная бомба — GBU-12 «Пэйвуэй II» отделилась от внутренней подвески и устремилась к подножью холма. Отраженный луч лазера, распространялся в пространстве, но некоторое время бомба летела по баллистической траектории, пока флюгерный лазерный координатор цели ориентировал ось чувствительности лазерного приемника излучения по направлению её скорости. Наконец бомба захватила отраженный лазерный луч и система управления дала команду авиарулям, чтобы они изменили движение бомбы, а её направление падения и направление, откуда приходил отраженный лазерный луч полностью совпали. Одновременно система управления вносила поправки из-за неизбежно возникающих турбулентностей и встречных аномалий, корректируя весь полет.

— Три, два, один — удар!

На экранах моментально возникла огромная белая вспышка и несколькими секундами позже возник столб дыма, закрывший весь обзор. Изображение пару раз дернулось, показывая, что камера немного сбилась при наводке, пока не вышла в нужное положение.

— Арес, говорит Рич, «Берлога» поражена, повторяю, «Берлога» поражена.

— Говорит Арес, отличная работа.

Еще бы, переглянувшись между собой, подумали операторы. Чтобы там ни было теперь оно уничтожено.

Паттерсон наблюдал совершенно невозмутимо за происходящим на экране, несмотря на радостные возгласы офицеров и аналитиков.

«А это развращает, — подумал Директор ЦРУ. — Быть в состоянии вот так отправить куда захочешь дрон и уничтожить кого угодно. Раньше такое было позволено только Богу».

За такую мысль Паттерсон себя упрекнул, хотя и считал себя убежденным агностиком, но католическое образование давало о себе знать. Подошел Стивенс и с плохо скрываемым удовлетворением произнес:

— Прямое попадание. Но это только половина задачи, верно?

— Пусть продолжают облет квадрата. О любой подозрительной цели немедленно докладывать, — с все тем же невозмутимым видом отдал распоряжение Паттерсон, проигнорировав слова своего подчиненного. И так понятно, что наиболее сложная часть операции только впереди.

— Превосходная работа, сэр, — заметил генерал Холл, который за все время не обмолвился ни единым словом пока наблюдал за ходом операции. — Вы проводили оценку направления движения оставшихся в живых?

Вместо Паттерсона, но с согласия последнего ответил директор по разведке.

— Трудно сказать в какую сторону они точно направились. Если исходить из особенностей рельефа и всей местности, то считаем наиболее здравым идти в направлении с наименьшей концентрацией растительности. Естественно, если русские исходили лишь из этих критериев.

— Надеюсь, вы правы, — ответил Холл и услышал голос ответственного офицера.

— Сэр, в километре к юго-востоку от «Берлоги» обнаружена группа лиц, движущихся в строну степной местности. Каковы будут дальнейшие распоряжения?

Паттерсон и Стивенс переглянулись.

— Выведете на экран, — приказал директор Центрального разведывательного управления.

В командном пункте на двух рядах кресел, предназначенных для высшего генералитета, сидело лишь трое, не считая минимального количества вспомогательного персонала, в основном обеспечивавшего техническую сторону операции на специально отведенных местах. Остапов дочитал последнюю сводку радиоперехвата и передал ее Клюеву, который вместе с Селезнёвым также следили за ходом операции.

— Что спутники? — поинтересовался Клюев.

— Ровным счетом ничего. Беспилотник взлетел во время окна, как раз в момент, когда мы не могли следить за базой.

— Значит, наше предположение верно? — вопрос Селезнева больше походил на констатацию.

— Увы, но это так, — ответил Остапов и повернулся к одному из офицеров, сидевших позади них за компьютерами. — Сколько осталось времени до выхода на связь?

— Ровно семь минут, товарищ генерал армии.

Глава ГРУ скрестил руки на груди и попытался расслабится, хотя ситуация делала всё, чтобы не дать ему и секундной передышки. Два других высокопоставленных офицера испытывали идентичные эмоции, особенно это касалось Николая Селезнева, который оперся локтями на стол в нервном ожидании вестей от спецподразделения. Никто не мог сказать, живы они или нет, но более всего тревожила невозможность на данный момент предупредить отряд о приближении боевого дрона. Без этого всей операции настанет конец, а ГРУ потеряет два десятка подготовленных человек — то есть почти половину из числа бойцов, обученных для выживания в аномальной территории. И, что не менее важно, будет утерян последний живой человек из комплекса вместе с документацией исключительной важности. Сейчас на командный пункт сходилась вся доступная информация о действиях заклятых друзей, которые не преминут воспользоваться любой возможностью нанести удар в спину. Так же тревожило отсутствие новостей от группы Егорова и Пророка, которых будут считать пропавшими без вести, если в ближайшее время от них не поступит никакой информации.

— Внимание! Есть связь, — произнес ответственный офицер и присутствующие услышали задыхающийся голос командира подразделения. На удивление цифровой канал связи лишь изредка прерывался и слова командира были хорошо слышны присутствующим.

— На связи двадцать седьмой… обнаружили цель, один погиб, повторяем один погиб. Код «Егерь», выходим к точке «Аврора».

— Дайте команду как можно быстрее укрыться, — сообщил Остапов и офицер тут же послал в эфир:

— Двадцать седьмой внимание, с западной стороны к вам приближается ударный беспилотный летательный аппарат противника. Немедленно предпринять меры для укрытия. Сохранение «Егеря» ваша главная задача, повторяю немедленно укрыться и сделать все для защиты «Егеря», как понял?

— Говорит двадцать седьмой, вас понял, приступаем.

Связь прервалась и генералы обменялись недвусмысленными взглядами. В них легко читалось облегчение от факта сохранности отряда, сумевшим найти инженера с документацией. В то же время использование беспилотника могло поставить крест на всей операции и уничтожить два десятка человек, а самое паршивое, никто не сможет предъявить американцам обвинения в атаке на российских военнослужащих, потому что формально их там нет. Остапов встал и, обойдя вытянутый стол, обратился ко всем, кто в настоящий момент обеспечивал и руководил операцией. У них имелся туз в рукаве, заготовленный еще на совещании в здании Генерального штаба.

— Пора задействовать наш план подстраховки.

Выполнять столь странный приказ экипажу еще никогда не доводилось. Замаскированный под учения полет, поначалу мог вызать удивление, особенно, если не знать всех деталей миссии, ставших известными уже в воздухе, когда командир экипажа посмотрел на часы и в назначенное время аккуратно вскрыл важный пакет. Оттуда он достал инструкции под грифом «совершенно секретно» и зачитал вслух. По окончанию даже у двух бывалых офицеров ВВС возникло недоумение от всей затеи, которая возникла в головах Генштаба, однако ничего не оставалось, кроме как подчиниться и выполнить требуемое. С приказом ознакомили и операторов, которые решили не высказывать вслух свои соображения на этот счет, однако по их лицам можно было без особых усилий прочесть, что они думали.

— Курс один-девять-пять, — произнес командир.

— Есть разворот на курс один-девять-пять, — подтвердил штурман.

Теперь они летели со скоростью почти шестьсот километров в час к границе Периметра Чернобыльской аномальной Зоны. Военные летчики максимально сконцентрировались на полете, ведь никто из них никогда раньше не летал над аномальной землёй.

Грохот от взрыва пришёл столь неожиданно, что даже крылатые твари испугались и запрыгнули обратно на высоченные деревья, откуда напали на группу людей. Филиппов отправил короткую очередь в покрытое черной шерстью уродливое рукокрылое существо, которое упало на землю и задёргалось в конвульсиях.

— Отходим! — крикнул остальным командир и его голос прорвался через канонаду стрельбы. Автоматный и пулеметный огонь, которым поливала подгруппа прикрытия здешнюю живность, дал свой эффект и злобно урчащие твари все реже пытались спрыгнуть с деревьев. Четверо бойцов тащили бессознательного мужчину, у которого в рюкзаке успели найти документы, чье содержание указало на причастность полумертвого человека к исследовательскому бункеру. Задание можно было считать наполовину выполненным, если бы не сообщение о барражирующем неподалёку вражеском беспилотнике. Взрыв со стороны, откуда пришел едва живой сотрудник, подтвердил наличие угрозы. Спасение его и документов теперь стало первостепенной задачей.

«Жаль того, второго, — подумал Филиппов, бегом направляясь к месту, где осталась часть отряда. — Он пожертвовал собой ради спасения своего товарища. Большая редкость нынче».

На бегу капитан дал команду на общей частоте:

— Внимание всем! В нашем квадрате действует ударный дрон противника. Отряду максимально рассредоточиться и немедленно предпринять меры по маскировке, повторяю, немедленно предпринять меры по маскировке!

Схватив бессознательного Самонина, командир вместе с еще одним бойцом оттащили его в сторону огромных корней деревьев.

— Быстрее раскрывай! — капитан вытащил из рюкзака чехол и передал своему напарнику. Из него они достали плотно упакованную специальную ткань, которой разведчики накрыли себя вместе с Самониным. В этот момент инженер очнулся и издал такой вопль, от которого у Филиппова и второго бойца едва не лопнули барабанные перепонки.

— Лежать, мать твою! — рукой командир прижал к земле голову Самонина и голосом не терпящим возражений прорычал:

— Мы пришли тебе помочь, но если хочешь жить, то лежи смирно или я тебя снова отправлю в отруб, ясно?!

— Д-да, я п-понял… — жалобно протянул инженер.

— Пароль «молот»!

— Чего? — ничего не понимая отозвался Самонин.

— Давай ответ на пароль! — рявкнул Филиппов.

— Ах, черт, как же его… «огонь»! Точно ог…

Где-то рядом земля содрогнулась от сильнейшего взрыва и все трое под маскировочной тканью почувствовали как куски земли попадали на них сверху. От чудовищного грохота заложило в ушах и настала глухонемота, характерная для слабой формы контузии, а весь мир стал восприниматься через сильнейшую головную боль. В прибор ночного видения капитан видел, как мужчина схватил себя за шлем и уткнулся в землю, но его шевеление могло демаскировать и Филиппов вместе с другим грушником буквально вдавили в землю Самонина. Их состояние немногим отличалось от его, но по крайней мере им не довелось попадать из одного шокового состояния сразу в другое. Подготовка разведчиков помогла выстоять от взрыва и последовавшей ударной волны.

Чтобы не попасть в область действий воздушных аномалий экипаж вывел самолет на почти предельно допустимую высоту в восемь с половиной тысяч метров над уровнем моря. Некоторые полагали, что аномалии, особенно воздушные, могли распространяться и за условную границу, названную Периметром, по этой причине летчикам четко предписывалось, не заходя в запретное воздушное пространство, лететь на максимально допустимой высоте и свести риск к минимуму. Прикрытием миссии служило то обстоятельство, что недалеко довольно часто проходили учения, в том числе из ВВС. Тем же занимались и североатлантические «партнеры», не особо заботясь о нелепости таких утверждений, ведь всем были прекрасно известны их сугубо разведывательные, а порой и провокационные цели. Сейчас самолет Ил-22ПП двигался возле края верхнего слоя мегатучи, закрывшей Зону от Солнца, словно боясь, что его свет покажет всему миру истинный лик невероятной аномалии. Электронный комплекс на борту, прозванный военными «Порубщик», сканировал все излучаемые в пространство радиосигналы пока операторы не выявили нужную частоту. Сейчас все их действия не могли быть замечены из-за работы электроники в пассивном режиме, лишь принимавшей любые сигналы, но вскоре ситуация должна будет измениться.

По защищенному каналу команда действовать пришла точно и операторы немедленно настроили оборудование в соответствии с выполняемой задачей.

— Цель обнаружена, — произнес один из операторов.

— Начинаем, — подтвердил другой.

Мощный луч электромагнитных волн, сгенерированный специальным передатчиком, был определенным образом направлен вдаль и не будь самолет оборудован радиопоглощающими устройствами биологической защиты экипажа, то последний мог бы погибнуть от вредоносного воздействия, однако предусмотрительность инженеров дала возможность создать один из самых эффективных самолетов-постановщиков помех. Теперь его возможности впервые применили в реальных условиях.

Картина охоты — а по-другому это нельзя было назвать — почти непрерывно передавалась в Лэнгли, и лишь иногда исчезала по не совсем ясным причинам. Азарт буквально ощущался в воздухе, дополнительно заряжая всю атмосферу у присутствующих в центре. Стивенсу все напоминало важный боксерский поединок где-нибудь в Медисон-сквер-гарден между признанным чемпионом и перспективным претендентом. Эксперты и болельщики разделились во мнении, кто же окажется победителем, а кто покинет ринг побежденным. Схватка получалась на редкость захватывающая и до самого конца никто, даже самый прожженный букмекер, не мог спрогнозировать исход боя. На стороне чемпиона опыт и техника, на стороне претендента — молодость и самоотдача. Во всем мире уже сделаны ставки, потрачены десятки, если не сотни миллионов, и все с трепетом наблюдают за поединком…

Нечто похожее царило сейчас здесь, заметил шеф Национальной тайной службы. Каждый с ложным спокойствием следил за экранами, где не знающий ни жалости, ни пощады «Жнец» выискивал своим тепловым «зрением» прячущихся людей.

— Цели частично поражены, — сообщил техник. — Они использовали какую-то маскировку и замерли, поэтому радиолокатор тоже ничего не покажет, но мы отметили их последнее местоположение. Давать команду на удар, сэр?

Все внимание сейчас сосредоточилось только на одном человеке по имени Ллойд Паттерсон. Директор ЦРУ не моргая следил за происходящим, словно хотел своим усилием воли помочь беспилотнику завершить свою жуткую работу. Услышав вопрос, Паттерсон только несколькими секундами позже дал свой ответ.

— Приступайте, — холодным голосом произнес он. Техник повернулся к экрану и через гарнитуру скороговоркой передал:

— Нанести удар по отмеченным координатам, повторяю, нанести удар.

В тысячах километрах два оператора беспилотника подтвердили приказ и пилот уже приготовился дать отсчет и нажать на кнопку джостика управления дроном, но вдруг осёкся.

— Три, два, од…

Видео, поступавшее к ним, прервалось, а экране появились серо-белые помехи.

— Какого хрена?! — воскликнул оператор и поднял руки, показывая, что ничего не нажимал.

— Нарушен канал управления, — ответил пилот.

— Говорит Арес. Рич, Фрост, что у вас, прием? — голос с другого конца планеты был явно встревоженным.

— На связи Рич, потерян канал управления беспилотника. Теперь он полностью автономен.

— Кирилл Петрович, «Грач» передает, что управление американского беспилотника прервано и больше ударов не проводится.

Слова офицера дали возможность облегченно вздохнуть, но это была лишь кратковременная передышка, ведь продолжала оставаться неизвестной общая ситуация. Засунув в карман руки, глава ГРУ в нервном напряжении ходил по командному пункту. Другие испытывали очень схожие эмоции, поэтому молча сидели в ожидании дальнейших сообщений. Никакой информации о состоянии отряда не поступало и не было способа проверить успел ли нанести ракетный или бомбовый удар беспилотник противника и, соответственно, оценить состояние разведывательно-поисковой группы.

— Когда должен пройти сеанс связи? — на сей раз Остапов обратился к Селезневу.

— После атаки они пошлют короткий условный сигнал и дальше переведут радиостанцию в режим на приём. Мы должны сообщить им о нейтрализации «Жнеца» и дать указания продолжать как можно быстрей следовать к точке «Аврора». Если, конечно, они все еще живы.

При этих словах многих передернуло, но все прекрасно понимали правоту генерал-майора, озвучившего ее с холодной констатацией. Зона — не мамка и прихлопнуть человека, да еще при активном содействии заморских «друзей», проще простого. Таковы правила игры и Остапов с остальным руководством понимал, что перевес сил не в их пользу, а старый враг диктует свои условия, но стоит выбраться капитану из пекла, куда он был послан со своими парнями, чаша весов может качнуться в другую сторону.

— При первой возможности я сообщу министру о ходе операции, — произнес Остапов, в уме подготавливая сразу несколько вариантов.

— А когда второй «Взор» начнет патрулирование? — стоявший перед одним из экранов Клюев обратился к Селезневу.

— Сразу после осмотра и заправки. Думаю, через час, не раньше.

— Насколько точны карты распределения?

— Трудно сказать, — развел руками Селезнев, — но не думаю, что погрешность составит более пяти процентов по сравнению с последней оценкой. Хотя пять процентов в Зоне это тоже много.

— Как скоро мы сможем выслать вертолет?

— Скорее всего сразу, как только будут получены обновленные карты, то есть в течение часа-полтора.

Клюеву такой срок показался вполне приемлемым. Если спецподразделение сможет выполнить поставленную задачу, он добьется, чтобы их представили к государственным наградам, но все размышления прервал офицер, который бойким голосом доложил:

— Только что наземные радиолокационные станции на базе второго приграничного участка засекли уход беспилотника в направлении авиабазы НАТО.

— Превосходно! — обрадовался Остапов и вместе с ним остальные офицеры. — Передайте «Грачу» — они отлично справились.

— Так точно, — ответил офицер и внимательно посмотрел на свой монитор. — Товарищ генерал армии, есть подтверждение от отряда. Есть потери, но он продолжает выполнять задание.

— Проклятье! — гневно произнес глава ГРУ и его лицо приобрело бардовые краски. — Эти ублюдки убили наших ребят. На такое они давно не шли. Подполковник, группе немедленно выйти к пункту назначения!

Офицер набрал сообщение с нужной информацией и оно тут же было отправлено на спутник-ретранслятор. Кирилл Петрович посмотрел на Селезнева с Клюевым, вскочивших со своих мест, когда те услышали последнее сообщение.

— Что у них там происходит? — спросил он скорее себя, чем остальных, однако остальные поняли вопрос неверно. Его подлинный смысл скрывался куда глубже.

Элемент неопределенности и неведения привносит хаос и это одна из самых больших проблем, с которой можно столкнуться в подобного рода операциях, подумал Паттерсон, глядя как аналитики и техники пытались восстановить связь, но лишь увязли в бесплодных попытках.

— Картинки по прежнему нет, — сообщил один из специалистов.

— Да кто-нибудь вообще может объяснить, какого черта исчез канал управления?! — к удивлению всех остальных крикнул Стивенс, обычно отличавшийся невозмутимостью, но для которого такой сюрприз был весьма неприятным.

— Сэр, операторы утверждают, что никаких признаков активности Зоны нет, детекторы молчат.

— Значит, версию с непрогнозируемым Выбросом можно отбросить? — попытался разобраться в ситуации Браян Холл.

— Да, сэр. Это не похоже на проделки Зоны.

— Что сейчас с беспилотником? — взять себя под контроль Стивенсу оказалось раз плюнуть.

— После потери связи он возвращается на базу в автономном режиме.

— Ясно, но неужели здесь сыграли роль аномальные поля? — удивился Паттерсон, указав на экран, где совсем недавно транслировалось видеоизображение Зоны. К директору ЦРУ подошёл вице-адмирал Тауэр и с озабоченным видом сообщил:

— Ответ может быть проще, чем нам кажется. Мне доложили о попадании в поле зрения нашего «АВАКСа» и нескольких наземных РЛС самолета русских, по нашей классификации «Тип-10» или Ил-22.

— Но какое отношение он имеет… — хотел было спросить глава разведывательного директората, но Паттерсон жестом остановил его.

— На одном из таких самолетов установлена система постановок помех, которую они называют «Порубщик» — от слова «рубить» каналы управления и связи. У русских всего два таких самолета, но три года назад они разместили один из них на базе, недалеко от Зоны Отчуждения.

— Он способен заглушить наш канал? — удивился Стивенс.

— Способен, — ответил Тауэр и встал напротив Паттерсона. — Их система умеет воздействовать на сигналы определенной частоты, при этом не затрагивая никакие другие в нужном направлении. Кстати, поэтому «АВАКС» не смог сразу распознать цель — глушилка русских использовалась против конкретной цели. Догадайтесь, какой.

Присутствующие умолкли. Противостояние между ними и русскими вынуждало последних к решительным действиям.

«В конце концов, не по нашим парням били высокоточным оружием» — подумал Паттерсон и в этот момент слово взял Холл.

— Можно было бы сформулировать свою претензию и через Госдепартамент направить ноту протеста их руководству, но это нам ничего не даст. Скажут, были учения, что не распознали цель, принятую как угрозу — в общем, стандартный набор.

— И не надо, — бросил Стивенс. — Как поступать в такой ситуации не в моей компетенции, но поднимать данную тему нам точно не следует. На любых переговорах каждая сторона будет все отрицать, ясно понимая отсутствие аргументов для обвинений с противоположной стороны. Кроме того, нет оснований считать, что отряду русских удалось спасти выжившего.

Все замолчали, но чувствовалось согласие со словами Стивенса, однако за возможный провал операции будет отвечать ЦРУ, особенно когда и если дело дойдет до слушаний в Сенате. «Проклятье» — злобно и большинстве своем на самого себя подумал Паттерсон.

— Лучше передайте подготовить ответ в соответствии с планом, разработанным на случай провала миссии, — мрачно произнес директор ЦРУ, продолжая неподвижно смотреть на погасшие экраны. — И пусть передадут инструкции послу в Москве. Генерал?

— Да, сэр? — откликнулся Холл.

— Куда направился самолет русских?

— Он лег на курс и сейчас движется на северо-восток.

— Значит, они просчитали дальше нас, — заключил Паттерсон и пообещал себе, что больше такого не повторится. Глядя, как зал покидают выскопоставленные чиновники, он впервые за всё время с начала операции пришел к нерадостному для себя выводу о чрезмерной переоценке своих возможностей. В конце концов, если отряд русских выживет и доберется к своим, это будет означать первое поражение его ведомства за все время текущего противостояния в Зоне.

Неопределенность сводила с ума. Филиппов не знал, следит ли за территорией беспилотник или его операторы сделали вывод о поражении цели, но рано или поздно придется выйти и рискнуть направиться к точки эвакуации. Постепенно звон в ушах спал и наступила зловещая тишина, чего в Зоне встретишь нечасто. Создалось впечатление словно ракетные удары спугнули всю местную фауну, которая в страхе попряталась по своим норам. Чуть позже выяснилось, что все-таки звуки были и более всего они походили на треск огня.

— Вы в порядке? — спросил он остальных. Другой грушник дал утвердительный ответ, но спасенный мужчина лишь отозвался болезненным стоном.

— Голова…

— Знаю парень, потерпи немного. Осталось добраться к зоне эвакуации.

— Я не могу идти больше, — вяло произнес инженер.

— Эй, только не сдавайся, хорошо? Остался последний рывок и мы будем дома. Ты же хочешь домой, верно? — в ответ слабое «да». — Отлично. Значит просто слушай и делай то, что я сказал. Договорились?

— Постараюсь, но… где мы? — дезориентация все еще не прошла, тем более в условиях полной темноты.

— Лежи спокойно. Мы накрылись специальной термотканью, чтобы нас трудней было засечь с беспилотника.

— С беспилотника? — удивленный голос Самонина.

— Да, парень. За тобой — а теперь и за нами — ведется настоящая охота и главным призом в ней будут наши бездыханные тела. Ты же не хочешь умирать?

— Нет! — откликнулся инженер более уверенным голосом и скривился от боли.

— Рука…

— Придется потерпеть, парень, сейчас мы не можем заняться ею.

«Отлично, — подумал капитан, — значит, постепенно приходит в себя».

— Хорошо.

Командир обратился по внутренней связи к остальным и провел что-то вроде переклички, по окончании которой выяснил, что на его запрос не ответили шестеро бойцов. Он закрыл глаза. Шесть человек — почти треть отряда! Но Филиппов не имел права сейчас раскисать — от него ждут четких и решительных действий. На несколько мгновений капитан представил, как поступил бы с теми, кто направил на его ребят ракеты и быстро прогнал от себя эти мысли, ведь месть — это блюдо, которое подают холодным.

— Вы оба сидите здесь, а я постараюсь выяснить, что происходит вокруг, — произнес грушник и выбрался из-под заваленной землей ткани камуфляжной расцветки. Командир отряда настроил прибор ночного видения и увидел поваленные стволы двух огромных деревьев, между которыми образовалась внушительная воронка. От нее шел дым, поднимаясь высоко вверх с лежащим рядом вырванным взрывом деревом, которое своими кривыми ветками разворотило промокшую землю. Филиппов через свзяь дал команду:

— Всем, кто выжил и в состоянии идти, выйти из своих укрытий. Место сбора — воронка.

Бойцы отряда ГРУ выполнили приказ и незамедлительно вышли из леса к своему командиру, но никто не подавал признаков паники или нервозности — такие последствия нельзя скрыть даже под противогазом и защитной экипировкой.

— Осмотрите территорию, — произнес командир. — Нужно знать, кто мог еще выжить. Ноль седьмой — подготовь радиостанцию. На связь выйдем когда уберемся подальше отсюда.

Самонина с одним из бойцов оставили возле ствола поваленного дерева, дав указание проверить состояние выжившего и оказать ему медицинскую помощь. Дюжина человек направилась прочесывать территорию, где могли быть другие члены отряда, но поиск дал лишь один результат — тело погибшего сержанта, на которого рухнуло дерево и одной из своих тяжелых веток переломала его пополам. Общими усилиями труп вытащили и закопали чуть поодаль в лесу, чтобы не оставлять никаких следов. Останки еще двух человек, разбросанные в радиусе пятнадцати метров нашли несколько позже и с ними поступили также, как и с предыдущим телом, но закопали в других местах. Рано или поздно зверьё, обладавшее поистине невероятным нюхом, раскопает трупы, но до того момента нельзя, чтобы враг сумел получить улики. Тела трех человек так и не были найдены, а их единственные свидетельства в виде оплавленных частей автоматов и пулемета обнаружили недалеко от самой воронки из чего сделали вывод, что вся тройка попала в самый эпицентр взрыва. Даже экспертиза не сможет установить их принадлежность к российской военной разведке, особенно с учетом экипировки отряда, которая почти вся состояла из вещей, используемых разными сталкерами, а про анализ ДНК в условиях Зоны и речи не могло быть. Исключение составили некоторые приборы и вставки костюмов, но об их уничтожении позаботились в первую очередь. По окончании заметания следов отряд боевым порядком вышел в направлении зоны эвакуации, обозначенной под кодовым названием «Аврора». Хуже всего пришлось спасенному инженеру, который едва держался на ногах и нуждался в полноценной помощи. Все взятые у него документы, нес лично Филиппов, понимая, что теперь они представляют ценность не только сами по себе, но и как символ ненапрасных жертв его ребят, погибших в адском огне.

Через полтора километра от места взрыва отряд впервые направил зашифрованное послание на спутник, откуда оно попало в здание почти за восемьсот километров от Зоны.

Присланное сообщение произвело почти настоящий фурор среди узкого круга посвященных в детали спасательной операции. Омрачало все ликование сообщение о семи погибших, включая биолога, но такова была цена которую Зона взяла за спасение одного человека, владевшего исключительной информацией. Гибель Руденко тоже не добавляла оптимизма. В ГРУ надеялись, что его смерть не была мучительной и в этом они оказались не правы, но в царившей суматохе не было возможности подумать о судьбе ученого и тех десятков человек, которых уже никогда не дождутся их близкие. Селезнев, измученный непрерывным стрессом, ходил почти зеленого цвета, что не осталось незаметным для Остапова, который полусоветом-полуприказом просил Николая Федоровича сделать себе отдых хотя бы на несколько часов. Для этих целей у него, как и у других офицеров имелись специальные койки в кабинетах, о чем мало кто знал. Подобное отношение к работе могло вызвать исключительное уважение, ведь в случае необходимости офицеры могли круглосуточно не выходить из здания, благо ультрасовременная штаб-кваритира ГРУ позволяла такую возможность. К сожалению для многих настали такие времена и отныне до самого конца кризиса подобный темп станет нормой, упавшей на плечи военных разведчиков.

Ответственным за ход операции был сам Кирилл Петрович Остапов, поставивший на кон собственную репутацию. Именно с него в самую первую очередь будут спрашивать и в Генеральном штабе, и существенно выше. Как стало известно, министерство обороны совместно с коллегами из ФСБ, оповестило Президента о сложившейся ситуации и, насколько мог судить Остапов, реакция последовала весьма жесткая. Если праведный гнев обрушится на министра и начальника Генштаба, то и Управлению достанется по первое число. Собственно от результата операции зависело намного больше, чем представлялось генералу армии раньше. Если до этого момента казалось, что кризис затронет исключительно спецслужбы и приведет к существенным кадровым изменениям, то теперь, сидя в кресле своего кабинета и затягивая сигарету, Остапову открылась иная перспектива. Во-первых, родственники погибших начнут задавать вопросы на счет своих родных, от которых ни слуху ни духу. Рано или поздно придется отвечать на неудобные вопросы вроде «предъявите трупы» и так далее. Если в отдельных случаях погибших можно будет назвать пропавшими без вести, то когда речь зайдет о массовом характере «пропаж» отписки уже не пройдут. Спросят: «Если гибель произошла при исполнении своих служебных обязанностей, то где тела? Раз они погибли в ходе террористического акта, опять-таки, предъявите останки». Естественно, при создании комплекса учитывали семейный статус сотрудников и место их проживания. Вот почему персонал старались набирать из разных регионов, чтобы минимизировать вероятность случайно узнать своего напарника или просто друга. Просев был проведен тщательнейшим образом, но даже такие меры не давали страховки от неожиданностей. Во-вторых, повсеместные случаи «пропавших без вести» обязательно приведут к инициированию общественных разбирательств и подачи совместных заявлений в прокуратуру с целью начать расследование в отношении министерства обороны. Это привлечет серьезное внимание со стороны средств массовой информации, чьи дотошные журналисты обязательно если и не выйдут на что-то конкретное, то в своих статьях несомненно выскажут предположение об использовании гражданских и военных специалистов в Чернобыльской аномальной Зоне, а это вызовет настоящий скандал, особенно с учетом репутации Зоны у широкой общественности. Последняя — к удивлению серьезных аналитиков — даже не смотря на информационный век обладала весьма скромными познаниями относительно происходящего за Периметром. Отчасти такое положение вещей обуславливалось чрезвычайной закрытостью темы и в некоторой степени не желанием интересоваться какой-то чертовщиной в условиях мирового финансово-экономического кризиса, чья новая фаза грозит стать несравненно более мощной, нежели крах две тысячи восьмого года. Такой ход событий просто не мог устраивать нынешнее российское руководство, у которого и без того хватало проблем, а самое паршивое заключалось в невозможности сказать правду. Тотальная секретность была тем самым необходимым злом, без которого просто не могла проходить нормальная и эффективная деятельность военных и разведки не только в Зоне, но и в любой точке мира. Этим обстоятельством обязательно постараются воспользоваться западные «коллеги» и не упустят шанс поднять истерию о нарушении Россией договоренностей по недопущению секретных исследовательских проектов в аномальной области, формально запрещенной для каких-либо исследований. И плевать, что крупнейшие игроки делают все наоборот, но правило «не попался — не виноват» действовало на все сто, а всякие проплаченные либеральные СМИ в один миг по команде извне смогут развить такой вой, что мировая общественность «озаботиться» способностью и необходимостью со стороны России обеспечивать безопасность Периметра на протяжении его наибольшего участка. Причем не факт, что за этим не последуют провокации с целью дискредитировать Россию и вынудить ее отказаться от участия в охране границ Зоны. Дальнейшую перспективу Остапов и Селезнев прекрасно понимали: создание буферной территории в километров десять шириной и недопущение на пушечный выстрел стран ОДКБ к контролю Периметра. Естественно, невероятность таких событий видится очевидной, но только до тех пор, пока в этом нет особой заинтересованности или нужного повода. Зато на фоне криков и всеобщей истерики прижать к стенке аргументами о неспособности обеспечить безопасность Запад вполне может постараться и не факт, что руководство устоит перед всеобщим давлением. О последствиях чего-то подобного не хотелось даже и думать.

Затушив окурок от сигареты в пепельнице, Остапов размышлял о крайней необходимости найти свой контраргумент и не дать ситуации перерасти в стадию, создающую беспрецедентную угрозу национальной безопасности, а предотвращение таких угроз как раз входило в основной круг задач ГРУ. Нужна страховка против любых действий со стороны заклятых друзей, которой можно будет прижать им причинное место, как только из их уст будет произнесено первое слово, о необходимости запретить России обеспечивать контроль за границей Зоны Отчуждения.

Но где взять такую страховку?

Проделанному объему работы агентами ФБР за первый день мог бы позавидовать сам Геракл. Получив от ЦРУ доступ практически ко всем лицам, имевших минимальное отношение к закрытым правительственным работам в области аномальных исследований, они с резвостью охотничьих гончих бросились выявлять крупицы сведений в горах имеющийся информации. На всех сотрудников исследовательских центров были подняты из архивов досье, собранны материалы на лиц, имевших отношение к операции «Нептун». Приблизительно треть из потенциальных кандидатур была сразу отброшена, поскольку ни один из них не имел достаточных полномочий и, соответственно, физически не мог обладать доступом к исследованиям аномальных полей. Джон Фостер лично изучил досье на три десятка человек и получил все необходимые данные о круге их знакомств. Долгая работа в контрразведывательном управлении ФБР научила его педантичности и тщательности в расследовании подобных дел. Ему не единожды приходилось вычислять иностранных агентов и предателей, многие из которых отбывают сроки в тюрьме максимально строгого режима в Колорадо, наряду с террористами и видными наркоторговцами. Порой Форесту казалось немыслимым заниматься чем-то на территории страны, где за подобные преступления грозила смертная казнь или пожизненное заключение в бетонной камере с перспективой выходить из нее ровно на один час в сутки до конца своих дней. Он не сомневался, что подобная судьба ждет и того, кого он и еще четверо агентов пытаются найти.

— Не понимаю, — обратился один из агентов местного отделения Бюро, — как на группу могли выйти, если не принимать в расчет утечку со стороны организаторов операции? В чем состояла ее особенность?

— Ответ мы сможем получить только изучив специфику тех задач, которые ставились перед ними. — Собственное предположение показалось Фостеру менее убедительным, чем его напарникам. Он сильно сомневался, что ЦРУ и Пентагон, организовавшие операцию «Нептун», передали все детали задач, возложенных на группу внедрения в Зоне, несмотря на все заверения в обратном.

— А как относительно людей знакомых с организацией со стороны ЦРУ, военных и MPRI? — спросил специальных агент средних лет, повесив пиджак на стул.

— Мы проверили, — ответил третий. — В список лиц входят не более двадцати человек, включая генерала в отставке Эдварда Форсайта. О конкретных целях в ЦРУ знали только сам директор, глава Национальной тайной службы, его помощник, еще двое офицеров, принимавших непосредственное участие в организации. Кроме того, к операции причастен руководитель РУМО вице-адмирал Тауэр — собственно он и способствовал выходу ЦРУ на директора компании и руководил техническим обеспечением заброшенной в Зону группы.

— Похоже, у Пентагона более доверительные отношения с этой компанией, — заметил спецагент из вашингтонского отделения, отпив из третей по счету кружки кофе за последние два часа.

— Вполне возможно, — произнес Фостер и взглянул на фотографию Форсайта. — Между ними всегда были разногласия, а нововведения при Буше-младшем обострили их противоречия.

— Стало быть, изучение пси-активности видится столь перспективным, что в Лэнг-ли и в Пентагоне решили забыть о распрях и объединить свои усилия. Иначе нельзя объяснить столь плотное взаимодействие.

— Согласен Боб, — ответил Фостер, — в противном случае каждое ведомство постаралось бы оставить исключительно под собственным контролем всю операцию. Вдобавок исследовательские центры работают на обе структуры. У нас есть список тех, кто имел отношение к операции?

— Одну минуту, — попросил четвертый фэбээровец, достав нужные бумаги со стола. — Вот. К сведениям об операции в самой копании имели доступ только сам руководитель, его заместитель и двое офицеров из бывших морских котиков — они проводили инструктаж по действиям в Зоне. Не исключено, утечка могла быть со стороны самих наемников, а это еще четырнадцать кандидатов.

— Всего получается… — Фостер прикинул в уме. — Порядка пятидесяти человек, включая научно-технический персонал в двух центрах. Кроме них сведениями об операции обладал советник президента по вопросам национальной безопасности, директор Рид, его заместитель Холл, наш шеф Адамс, министр юстиции и сам президент.

Агент по имени Боб с сожалением покачал головой.

— Как проверить четырнадцать наемников в Зоне?

— Буквально четверть часа назад в ответ на наш запрос из РУМО сообщили, что четверо из них выжили и сейчас содержатся на базе Эндрюс.

— Их следует допросить, — сказал Фостер. — Парни, займитесь этим и лучше всего, если их доставить к нам.

— Да сэр, — отозвались двое агентов и взяв свои вещи, вышли из кабинета. Десятью минутами позже будет сделан важный телефонный звонок на авиабазу Эндрюс, откуда ответственный офицер попросит подождать и свяжется с начальником всей базы, который получит подтверждение из Разведывательного управления министерства обороны и отдаст разрешение на отправку четверых человек в Вашингтон, чтобы передать их в руки ФБР. Тем временем трое остальных спецагентов в главе с Фостером продолжили просев несметного количества информации. Фэбээровцы сделали запросы на предмет возможных затрат, которые могу явно превосходить доход кого-либо из числа установленного круга лиц, включая каждого из наемников. В распоряжении Фостера и его команды были практически все данные электронных платежей за последний год, где и когда установленные лица пользовались электронными картами, куда звонили, с кем переписывались в Интернете, определение их круга общения и так далее. В этом ФБР помогло Агентство национальной безопасности, собиравшее немыслимые объемы информации на людей со всего мира и просеивало потоки данных, начиная с электронной почты, заканчивая спутниковыми переговорами. После громких разоблачений, связанных с незаконной прослушкой не только иностранных граждан, вместе с первыми лицами целых государств, но и собственного населения, на репутацию АНБ легла тень. Естественно специалисты знали про обратную сторону медали этой крайне закрытой спецслужбы и до всякого рода разоблачителей, но общественный резонанс вызвали именно утечки от не вполне вменяемых «светочей правды». Как бы то ни было системы перехвата при помощи тысяч сложнейших алгоритмов фильтровали миллиарды разговоров и сообщений ежесуточно. Чиновники, естественно, говорили о перехвате лишь метаданных — кто, когда и куда звонил, — утверждая будто службы не проникают в суть частной переписки или переговоров.

Конечно же это была ложь.

При малейшей необходимости восстановить содержание переговоров не составляет никакого труда. Для хранения таких переписок использовались огромные дата-центры, позволявшие АНБ хранить зеттабайты информации, то есть поднять нужные звонки любого человека на планете оказалось проще простого. Такая система тотального контроля, одновременно служила и для противоядия сорвавшимся с цепи террористам, которые могли представлять угрозу для своих бывших американских хозяев. Получив соответствующее разрешения, специалисты одного из таких дата-центров в штате Юта за считанные минуты выискали все необходимые сведения. Тысячи звонков и электронные версии переписки почти пяти десятков человек за последние полгода были отосланы в зашифрованном виде в здание Гувера. К их анализу подключили специалистов-лингвистов, к которым прикрепили одного из агентов следственной группы. Вливая в себя литры черного кофе, им предстояло практически без перерыва изучать полученные сведения, ведь после анализа компьютерами, в случае обнаружения ими чего-либо подозрительного, данными занимались люди. Они делали окончательные выводы о том, стоит ли обращать внимание на их содержание и есть ли в нем признаки чего-то противоправного. Содержание частных разговоров высокопоставленных лиц осталось в тайне — в конце концов никому не хотелось очередного Уотергейтского сандала. В этом случае придется действовать куда более деликатно, подумал Фостер, зайдя в выделенный ему для работы кабинет, где он разлегся на стоявшем у стены диване. Ему хотелось сейчас расслабиться и хотя бы ненадолго оказаться под душем.

— Вам следует отдохнуть, сэр. — Это был Боб и Фостер сразу узнал его по слегка пронзительному голосу. Сев на диван, спецагент из Балтимора, назначенный возглавлять расследование и который воспринимал такой «подарок судьбы» не радостней возникновения геморроя, достал из пачки сигарету, но передумал и сунул ее обратно. Он старался бросить и шанс обойтись без табачного дыма во время серьезного дела представлялся ему целым испытанием, но такова цена борьбы за свое здоровье. Впрочем, Фостер сомневался, что когда-либо сможет бросить курить, по крайней мере работая в ФБР.

— Сэр? — обратился агент, видя как Фостер разминает пальцами точку над переносицей.

— Есть что новое?

— Трудно сказать. Впрочем, сами взгляните.

Более молодой напарник передал бумаги с изображением странной конструкции, которой Фостер никогда не видел. Взяв снимки, он разложил их на столе и внимательно рассмотрел.

— Откуда это? — удивленно произнес он и вскинул брови.

— Сэр, наша работа заключается в поимке источника утечки ценных ведений, но без подробностей о сути операции нам было бы намного тяжелей в расследовании, верно? ЦРУ и военные пошли нам на встречу и передали не только информацию о регистраторе, но и об этой конструкции. Добиться всех сведений не удалось из-за закрытого характера разработок, однако даже такая информация со стороны Лэнгли очень ценна.

Взяв один из снимков агент повернул его и обвел пальцем изображение приспособления. Боб продолжил.

— Это — буровая установка. Ее основное отличие в строении буровой штанги. Из того, что удалось выяснить, можно сделать вывод о применении материалов аномального происхождения при ее создании, в результате чего сам бур намного эффективней сверлит практический любой грунт.

— Но зачем? — недоуменно спросил Фостер.

— Представьте, вы оперативник в Зоне и вам нужно произвести замеры. Что самое важное, кроме безопасности, будет для вас?

Фостер задумался, но тут же ответил:

— Время.

— Правильно. В такой момент группа подвергается наибольшему риску и логично будет его сократить до минимума.

— Понимаю, — задумчиво произнес спецагент. — Разработкой устройства занимались оба исследовательских центра?

— В том-то и дело, что нет! — от важности произнесенных слов сотрудник ФБР выпрямился. — Его созданием занимались в центре под Вашингтоном.

Фостер от удивления широко открыл глаза. В самом деле, если предположить, что утечка шла от кого-то из персонала, то сообщи крот своим кураторам такую важную деталь…

— А ведь это может быть зацепка, — произнес Фостер и его глаза быстро забегали. Он прошелся несколько раз из одного угла комнаты в другой, пока не остановился перед напарником.

— Ее нужно перепроверить, ты понимаешь, Боб?

Напарник кивком согласился и тут же выдвинул предположение.

— Если за сливом совершенно секретной информации стоит один из сотрудников, тогда мы можем сузить круг подозреваемых до десяти, максимум пятнадцати человек.

— Верно, но не забывай, это лишь версия, — напомнил глава следственной группы. — Однако, мы можем сделать один важный вывод. Предположим, русские узнают о такой установке вместе с пси-регистратором. Какой они могут сделать вывод?

Напарник призадумался и, затем, осторожно начал свою цепь рассуждений.

— Во-первых, устройство регистрирует пси-волны, значит, вероятней всего их источник расположен в аномальной Зоне.

— Продолжай.

— Во-вторых, регистратор будет опускаться в глубь земли, следовательно источник находится или может находится под землей. Насколько мне известно, ничего подобного в мире за Периметром нет, значит речь идет о Зоне. Получается переносной бур собираются использовать именно там, следовательно, для этого задействуют профессионалов, причем имеющих сталкерскую подготовку. Зная габариты бура, можно прикинуть приблизительное количество людей для его переноски, плюс охранение и так далее. Вплоть, до возможных мест укрытия!

Фостер улыбнулся, глядя на прозрение своего коллеги.

— Один-ноль в нашу пользу, Боб. В очередной раз можно убедиться как на основе всего одной зацепки можно получить массу важной информации. Такие выводы дают основание считать эту версию одной из основных, но пока наши догадки не должны выйти за пределы следственной группы, понимаешь?

Боб кивнул и спросил:

— Никак не покидает один вопрос. — Фостер вопрошающе посмотрел на него. — Если наемники использовали в Зоне бур, то что они там искали?

Такой сильной головной боли Серегин не испытывал с тех пор, как выбирался из сети подземных туннелей, наводненными человекообразными суррогатами. Он не понимал, почему после столь длительного срока с момента воздействия пси-волн эти боли продолжали его преследовать. Препараты не могли помочь, ведь они давали эффект при борьбе с самим пси-полем, но не с его последствиями. К беспокойству за сохранность собственных мозгов у полковника добавилась настороженность в отношении его новых «друзей», один из которых непрерывно следил за ним. Даже в момент, когда Серегину потребовалось справить нужду, что при наличии защитного костюма было сродни небольшому подвигу, кто-нибудь «случайно» находился неподалеку. Подозрительность усиливалась, особенно по мере появления у новых спутников убежденности в отсутствии зверя, от которого он смог уйти. Теперь и сам бывший начальник разведподразделения подземного комплекса не мог с уверенностью сказать, было ли преследование в реальности. Что если неведомая тварь — плод его больного воображения? Серегин не хотел думать об этом, но внутри назойливый червь сомнения не давал покоя. Более всего полковник не желал себе получить очередной калейдоскоп из затуманивавших разум галлюцинаций и тем более в присутствии этих головорезов. После милого знакомства с ними все участники встречи сняли противогазы и, как понял полковник, не только ради смены фильтров и желанием нормально вдохнуть воздух, который, к слову, здесь был довольно чистым. Их лица мало чем отличались от лиц других старателей Зоны, которые после проведенного здесь длительного времени приобретали некую схожесть, заметную лишь для опытного сталкера. Она проявлялась не в наличии шрамов или радиационных ожогов, а скорее в общем выражении — каком-то угрюмо-волевым, как будто над ними довлеет нечто тягостное, словно Зона украла у них важную часть их самих. Теперь она не отдаст ее до тех пор, пока каждый не вернет ей долг. Так уж здесь повелось: Зона — никому не должна, но Зоне должны все. Раз ступил на эту землю, то она с тебя спросит. Полковник не мог честно себе сказать, вернул ли он свой долг, потому что и сам не знал ответа на этот вопрос, но как минимум ему хотелось в это верить. Мрачные лица его новых знакомых говорили об отметинах, полученных ими от Зоны и она еще не полностью взяла с них свой оброк.

Но было в их взгляде что-то еще. Нечто хищное, злобное. Пребывание в здешней заброшенной хрущевке, часть этажей которой превращена во временный ночлег, помогло лучше изучить наемников. Не считая Серегина, группа состояла из трех человек и, судя по слаженным действиям, проявлявшимся во всем, в Зоне они ходили не первый год. Говорили с ним мало, лишь изредка давали указания, которые Серегин молча исполнял. Сами же наймиты обменивались короткими фразами, явно не доверяя постороннему. Однажды, когда полковник собрался открыть саморазогревающуюся консерву, то заметил, как сбоку подошел одни из них и как бы невзначай задел ногой банку, отлетевшую в сторону. Содержимое консервы вывалилось наружу, но Серегин уже понял намек и медленно встал посмотреть в лицо тому, кого местный лидер наемников называл Злым. Впервые удалось внимательно рассмотреть черты наемника, от одного голоса которого становилось не по себе. Коротко подстриженный мужик с небольшой бородой и усами, уставился на него неморгающим взглядом своих серых ледяных глаз. На самом деле по выражению лица нельзя было сказать, о чем в этот конкретный момент думал их обладатель. Может просто узнать, как дела, а может размышлял, как легче будет удавить стоявшего перед ним человека. Несколько секунд они молча глядели друг на друга, не отводя в сторону глаз. Затем наемник сделал шаг вперед, пока не оказался буквально на расстоянии ладони, от чего можно было почувствовать его тяжелое дыхание. В доходившем из коридора тусклом свете, краем глаза полковник увидел место, куда поставил свой автомат.

— Где та тварь, которая тебя преследовала? — в каждом слове Злого прозвучало недоверие и презрение.

— Снаружи, — уверенно ответил Серегин, пряча свои сомнения под маской невозмутимости. Ни один мускул не дрогнул на лице наймита от скрытой дерзости стоявшего перед ним ходока. Он сделал терпеливый вздох, всем видом показывая, что дает последний шанс, однако подобное давление Серегина не впечатлило, что он продемонстрировал собственным спокойствием. Дуэль продолжалась считанные мгновения, растянутые на минуты в восприятии каждого из участников. Злой процедил:

— Слушай внимательно, недоносок. Мне плевать на твою ценность, для меня ты очередной кусок дерьма, который зачем-то понадобился придуркам, сидящим в офисах в полной безопасности. Ты меня не проведешь, а твоя ахинея о преследовании годится только для молокососов в долговском Баре.

В глазах наймита появился плотоядный блеск.

— Я видал психов вроде тебя, которых мы вывозили из Зоны, но часто с ними возникали… проблемы. Мне же приходится сидеть в этой дыре с риском подохнуть из-за таких как ты, которые лишь прикидываются вменяемыми. Пока не выпустят очередь в спину.

— Повторяю, за мной гналась… — Серегин замолк, почувствовав, как к его горлу был приставлен нож, чье холодное лезвие он ощутил кожей собственной шеи.

— Хватит этого дерьма! — впервые эмоции отразилась во взгляде Злого, но он быстро себя обуздал и тихо, хоть и не менее жестко добавил: — Никто за тобой не гнался. Ты очередной псих, которому Зона поджарила мозги.

Кончиком ножа наемник провел от лба до подбородка полковника, что стало настоящим испытанием для его нервов. Под маской спокойствия и ледяных глаз наймита скрывалась безжалостная суть убийцы. Он сильно напоминал отморозков из ЧВК и элитных подразделений демократов, фотографировавшихся с изуродованными трупами иракцев и афганцев, чем они больше всего и «прославились». Полковник нащупал рукоять своего ножа, готовый в любой момент не остаться в долгу перед своим визави, но командирский голос сзади прервал противостояние, грозившее закончится плачевно.

— Ты забыл проверить свой детектор, Злой. — Фраза прозвучала в повелительном наклонении.

— Я его давно…

— Ты меня плохо слышишь?

Настала пауза. Злой продолжал сверлить взглядом полковника, но все же, наконец, с явной неохотой убрал оружие и вложил его в ножны. С гневом в глазах он вышел из комнаты. Филин скрестив руки на груди, оперся плечом на стену и рассматривал Серегина. Интерес лидера этих отморозков показался ему схожим с тем, с которым наблюдают за подопытной крысой.

— Я прошу прощение за несдержанность Злого, у него всегда был тяжелый характер.

— В этом трудно усомниться, — заметил Серегин и посмотрел в сторону консервной банки. Филин отошел от стены и со спокойствием, свойственным людям его статуса, почти дружелюбным голосом пояснил.

— Нам однажды не посчастливилось помочь одному человеку — с виду такому же бродяге, как и ты — но… — Филин на секунду умолк. — Ночью он застрелил постового и еще двоих из группы с криками о демонах, засевших у него в голове. — Главарь горько ухмыльнулся. — Знаешь, те двое были друзьями Злого. И моими. Нам воспрещалось убивать безумца, ведь мы были связанны некоторыми обязательствами, но этого и не требовалось. Злой умеет причинять нестерпимые страдания с гарантией сохранения жизни и рассудка.

Серегин увидел, как сверкнули глаза у главаря наймитов и понимающе кивнул головой.

— Я искренне надеюсь, что ты не дашь повода проявить его тёмную сторону, — произнес Филин и протянул Серегину другую целую консервную банку. Посмотрев наемнику в глаза, полковник взял подарок.

— Здесь опасно долго оставаться, — сообщил наймит, — через полчаса мы должны будем выйти в рейд и неизвестно сколько придется быть вне убежищ. Собирайся.

— Куда направляемся?

Филин ничего не ответил и вышел, оставив Серегина наедине с собой и своими мыслями. Проводив главаря глазами, полковник вскрыл своим ножом банку и насадил на него кусок мяса. Он с любопытством наблюдал, как с него капал жир, пока, наконец, кусок не был отправлен ему в рот. Бывший разведчик был почти уверен в устроенной ему только что проверке, но это ничего не меняло. Действия наемников запустили цепочку мыслей у Серегина, которые все больше укрепились в его голове.