Контрольный выстрел

Глава 58. Теплое прощание.

Сказать, что иркутские менты потрепали мне нервы подчас вызывая желание махнуть рукой на последствия и сделать им больно, значит ничего не сказать.

Трое суток мы с Игорем провели в здании УТРО Иркутского ОВД. Мы стойко вынесли все обвинения, наезды и прихваты, которыми славятся наши менты — в особенности из «убойного отдела».

На четвертые сутки нам разрешили привести себя в порядок и уже без наручников сопроводили в кабинет замначальника иркутской ментовки подполковника Туинова. Он вежливо спросил, не желаем ли мы кофе. Мы демонстративно отказались.

— Хорошо, орлы! Можете лететь обратно в свой Петербург, Петроград, он же город-герой Ленинград. Заодно и гроб с телом вашего шефа прихватите. В качестве сопровождающих… Документы уже оформлены, а в Пулково вас встретят. У нас с вами, собственно, все, но у ребят с Литейного есть к вам кое-какие вопросики… Так что готовьтесь ко второй серии…

— Спросить можно? — подал я голос.

— Валяй, — пожал плечами подполковник.

— Меня интересуют результаты вскрытия. Когда нас с Игорем допрашивали, мои вопросы относительно причины скоропалительной смерти Такарского эти типы из УТРО игнорировали. Вероятно, ими были получены соответствующие указания.

— Да-а-а… с вашим шефом дело ясное, что дело темное, — вздохнул подполковник и нахмурил брови.

— Никаких следов насильственной смерти? — уточнил Игорь.

— Абсолютно! Возбуждение уголовного дела по факту смерти господина Такарского Сергея Сергеевича до появления дополнительных сведений представляется безосновательным. Правда, если питерские сыщики решат иначе — это будут их проблемы. Сейчас вам вернут ваше оружие, документы. Заедете в морг, а оттуда сразу в аэропорт. Надеюсь, на этот раз приземлитесь без приключений.

Подполковник Туинов нажал кнопку, и в кабинет вошел милиционер в звании сержанта.

— Дерюгин, проводи ребят к Маклакову. Он в курсе. — Замначальника иркутской милиции привстал и протянул руку. — Ну, всего вам хорошего. Извините, если что не так. Надеюсь, больше не свидимся.

— Какое совпадение! Нам бы того же хотелось! — съязвил я, но руку хозяина кабинета все же пожал.

— Спасибо за привет и ласку! — улыбнулся Игорь, продемонстрировав подполковнику широкий оскал белоснежных зубов. — Люди у вас здесь обходительные. Будет время, приезжайте в гости. Мы в долгу не останемся.

Аэробус Ил-96 вылетал ровно через полтора часа. Мы не торопясь прошли регистрацию.

Формальности с перевозкой «особого груза», благодаря содействию «гонцов» подполковника, были улажены за считанные минуты.

Глава 59. Встреча с «крышей».

«Жигули» шестой модели в боевой раскраске МВД я заметил сразу, как только вышел на трап в аэропорту Пулково.

Чуть поодаль стоял черный автомобиль-катафалк «линкольн», готовый принять «груз 200». Кто же это постарался? Родственнички покойного или Лебедева сердобольная? Стало быть, иркутские «друзья» уже успели известить «Цербер» о смерти Такарского.

— Смотри, какие почести! — усмехнулся Игорь. -Мы с тобой прямо-таки нарасхват.

— Похоже на то, — согласился я. — Игорь, глянь! К самолету подкатила черная «Волга». Неужели она по наши души? Не знаю почему, но под ложечкой неприятно засосало.

Не успели мы спуститься с трапа на бетонку летного поля, как нас сразу взяли в кольцо трое в штатском, выскочившие из «жигуленка».

— Игорь Бойков и Владимир Кирсанов? — спросил тот, который выглядел старше. — Садитесь в машину! И без фокусов, ясно?

Ожидавшие автобус пассажиры с любопытством таращились на нас и переговаривались. Не представляли, мол, с какими «тузами» пришлось лететь до Питера. Кто-то ехидно хохотнул.

Мы, образцовые и законопослушные граждане России, зашагали к «шестерке». Правда, я поинтересовался насчет гроба с телом…

— О нем позаботятся, — успокоили меня. — Садитесь быстрее, не отсвечивайтесь. Или, может, помочь?

Далее перед присутствующими на летном поле разыгрался настоящий водевиль.

Из «Волги» с правительственными номерами вышел седовласый мужчина лет шестидесяти, в коричневом костюме, черной рубашке без галстука и до блеска начищенных черных ботинках. Он направился ко мне, а коротко подстриженный телохранитель мгновенно раскрыл над ним огромный зонт. Второй, с таким же зонтом, остался стоять у машины.

— Прошу меня извинить, но вот этот мужчина, — седой показал на меня пальцем, — поедет со мной. Второго, так и быть, оставляю вам.

— На каком основании? — рявкнул старший группы, мгновенно изменившийся в лице. — Предъявите документы, гражданин!

— Это можно! — кивнул седой и достал из кармана пиджака красные «корочки».

Какой документ он им предъявил, я не понял, но вот надпись, тисненную золотом, под золотым двуглавым орлом успел прочитать. Елы-палы… ФСБ! Только чекистов мне и не хватало для полного счастья…

— Товарищ генерал, у меня приказ доставить этих двоих на Литейный! — залопотал опер в штатском.

— Ничего страшного, — усмехнулся пожилой чекист. — Позвоните вашему начальству. У вас имеется мобильный?

— К сожалению, нет, — смутился опер.

— Сделайте одолжение! — Седовласый эфэсбэшник покосился на телохранителя. Тот протянул оперу мобильник. — А ты что мокнешь? — обратился высокопоставленный чекист ко мне. — Иди в машину. Артур, помоги!

Огромный зонт укрыл меня от дождя, и я зашагал к «Волге» вместе с шкафообразным Артуром. Захлопнув за мной дверь, он остался стоять рядом.

Все правильно! А вдруг я рвану по взлетному полю?

А зачем? Я уже не сомневался, что в лице седовласого чекиста познакомился с представителем «крыши», оберегающей фирму «Цербер» от посягательств питерских братанов.

Генерал и его второй телохранитель вернулись через минуту. Артур сел за руль, а важный чекист и его телохранитель сжали меня с боков.

«Волга» резво взяла с места, промчалась мимо самолетов, принадлежавших различным иностранным авиакомпаниям, выскочила за ворота и понеслась по шоссе в сторону города. Я молчал, полагая, что первым должен заговорить генерал. Так оно и получилось.

— Ну как слетали? — поинтересовался он, как мне показалось, просто для того, чтобы заполнить паузу.

— Хреново! — ответил я с той же интонацией. — Не успели, одним словом. В Ангарске промудохались.

— Кто не успел — тот опоздал! Это точно, — сказал генерал. — Ладно, давай знакомиться. Про тебя, дорогой, я знаю все, а вот меня можешь звать Андреем Викторовичем. Фамилия — Раскатов. Ты уже, наверное, понял — я генерал ФСБ. Правда, с недавнего времени на пенсии, но это, в принципе, не играет роли. — Он как-то гадко хохотнул. — У нас дел всегда по горло, а если точнее — до гробовой доски.

— А я простой охранник, и поэтому позвольте узнать: чем вызван интерес к моей скромной персоне со стороны такой серьезной конторы? — спросил я и похлопал себя по карманам. — Курить можно?

— Лучше не надо, — поморщился генерал. — Я уже год как бросил и теперь стараюсь дышать свежим воздухом. — Он взглянул на часы у себя на руке. — Чем вызван интерес, спрашиваешь? Есть на то причина, дорогой, есть. — Раскатов улыбнулся. — Досье у покойного Сергея Сергеевича видел? Или он тебе не показывал?

— Не видел. Какое досье?

— На тебя! После смерти Григория ему понадобился толковый молодой человек. За порядком следить и все такое. А твой приятель Витя Липатов, шофер, и говорит: есть, мол, подходящий парень. Не пожалеете. Вот мы тебя и проверили, что ты за деятель…

Я сразу внутренне расслабился, поскольку начало разговора ничего страшного пока не сулило.

— Ну и как? Довольны?

В общем, опыта у тебя еще маловато, но хватка налицо! — сказал генерал. — Я посоветовал Такарскому взять тебя с испытательным сроком, чтобы пообтесался, то да се… Глядишь, может и нам впоследствии пригодишься!

— А-а-а, теперь понятно! Вы, Андрей Викторович, — наша крыша? Неужели знаменитая контора глубокого бурения конкурирует с родимой братвой? Дела-а-а…

— Вот, видишь! Незрелый ты все-таки, братец… Между понятиями «конкурировать» и «прикрывать» весьма существенная разница, хотя, безусловно, каждую службу нужно должным образом оплачивать… Возможно, как-нибудь объясню, в чем главные отличия. Если возникнет необходимость… А сейчас хочу, чтобы ты подробно, в деталях, рассказал, что происходило с того момента, как ты впервые появился в офисе компании «Цербер». Ничего не упускай, вплоть до посадки на самолет в Иркутске.

— Это займет довольно много времени.

— А нам с тобой торопиться некуда! — произнес Раскатов. — Давай начинай, а я послушаю.

Я покосился на Артура. Генерал перехватил мой взгляд и усмехнулся:

— Думаю, капитан и майор за приватный разговор на нас не обидятся.

Пока я говорил, Раскатов ни разу не перебил меня, не задал ни одного уточняющего вопроса. Он сидел, полуприкрыв веки и, казалось, думал о чем-то своем, а меня вообще не слушал.

Я упомянул о мелочах, на первый взгляд совершенно несущественных, но ни словом не обмолвился ни о Сулхане с его «мерседесом», ни о поездке

в частную клинику «Медаско» в Петергофе — словом, я решил утаить от генерала нашу с Алексом Кайро аферу с баксами, посчитав, что эта дурно пахнущая история к смерти шефов «Цербера» не имеет никакого отношения. Да и что греха таить, стыдно мне было за участие в национально-мафиозной разборке, завершившейся варварской средневековой вендеттой. Знал бы, что все так закончится, послал бы Кайро с его коммерческим предложением подальше, но… Но сейчас лучше забыть об этом и попробовать обвести вокруг пальца хотя бы собственную совесть!

— Это все? — спросил Раскатов.

Он как бы очнулся от размышлений и пристально посмотрел мне прямо в глаза. А я взгляда не отвел, смотрел и думал о том, что впервые в жизни вижу у мужика разные глаза. У генерала один зрачок был голубой, а второй — зеленый.

— Если вспомню что-нибудь еще — расскажу! — ответил я после небольшой паузы.

— Ладно, договорились! — бросил Раскатов и свел брови к переносице.

Какое-то время он молчал, а потом внезапно спросил:

— У тебя есть какие-либо соображения по поводу смерти Золина и Такарского?

— Есть, конечно! Люди гибнут за металл… — усмехнулся я. — Все дело в деньгах. И Золина, и Такарского убили, так как хотят прибрать к рукам их капиталы. Странно, однако, что вы меня об этом спрашиваете. Неужели ваша супермощная контора не способна вычислить убийцу?

Раскатов скривил губы.

— Что касается твоей версии, думаю, ты недалек от истины. Но этого мало

— Вам известно, кто убийца? — не выдержал я. — Неужели кого-то уже пасете?

— Если бы знал, мы бы сейчас с тобой сейчас не разговаривали здесь.

— Интересное кино! — Я разозлился. — Ничего не знаем, ничего не можем, а кавказскую войну грозились в пять минут завершить! А результат?

— А ты, Кирсанов, как я погляжу, не из трусливых! — покачал головой генерал. — В присутствии трех бывших офицеров КГБ сидишь и дуру гонишь, будто на кухне у своего кореша. Это же просто охренеть, до какой степени нас перестали уважать и бояться! — Он вздохнул. — Цирк…

— «Красные звезды над крышей горят», — произнес я нараспев детские стишки.

Раскатов вскинул брови.

— Это ты к чему?

— К тому, что над «крышей» горят красные кремлевские звезды…

— Ты мне больше не нужен, — сказал он с расстановкой. — Завтра в восемь будь на службе, делай свое дело и поменьше рассуждай. Для этого существуют другие головы. Все понятно?

— Не все, но многое. — Я вздохнул и достал пачку сигарет.

— Высади его! — приказал генерал своему водителю.

На пересечении Московского проспекта с Бассейной улицей «Волга» остановилась у автобусной остановки.

Охранник вышел, посторонился. Я вылез из машины и гаркнул во все горло:

— Рад был познакомиться, товарищ генерал!

«Волга» развернулась и умчалась в сторону центра.

Глава 60. Дорожные мысли.

Из-за перекрестка вынырнул зеленый огонек такси. Я вытянул руку. Домой, скорее домой! — Курить можно? — спросил я, как только угнездился на заднем сиденье. — Кури! — бросил таксист.

Я закурил и стал размышлять.

Генерал, видать, тот еще гусь! Сожалеет, видите ли, что его гребаную контору перестали уважать и бояться… Другие времена настали, дядя! Думает, все кругом дураки, один он умный. Как бы не так! Кое-что соображаем, кое о чем наслышаны… Когда в начале девяностых КГБ разогнали, комитетчики, которые не очень умные, остались без работы, а кто посмекалистей, как Раскатов, скажем, подались в ментовские структуры. В МВД, к примеру, в управление по борьбе с организованной преступностью — в доблестный РУБОП.

А народ, не опасаясь пресловутого «государева ока», принялся зарабатывать деньги. Те, кто поумней и похитрей, кинулись в свободное предпринимательство, а те, кто книжек не читал, а глотал стероиды и качал мышцы, ломанулись в рэкетиры — снимать пенки с чужих прибылей, грозя тем, кто не желает этими самыми прибылями делиться, неминуемой и жестокой расправой.

Бизнесмены расправ боялись, так что вскоре бритоголовые пацаны насобирали себе на первые навороченные иномарки и роскошные хазы.

Тут-то многие и смикитили, что наезды, иными словами — рэкет, дело прибыльное. Рубоповцы-комитетчики оказались на редкость сообразительными. Зашустрили с докладами к своему эмвэдэшному начальству, мол, так и так, как завещал Железный Феликс, первейшим и архиважнейшим этапом борьбы с преступностью было и остается внедрение агентов в лагерь противника. Руководство взвесило все «за» и «против» и дало отмашку: «Внедряйтесь!»

Недавно в газетах наткнулся на сообщение премьер-министра о том, что в политическую игру вступили люди, имеющие непосредственное отношение к криминалу, — организованные преступные группировки хотят подмять под себя власть в стране.

Америку открыли! Смешно, ей-богу… Будто ведать не ведают, что большинство имеющихся на сегодня преступных группировок были организованы власть имущими силовиками в качестве собственной «крыши».

Кстати, и словцо это из лексикона чекистов, а не уголовников. У них «крышей» называлась структура прикрытия, обеспечивавшая нормальную работу агента и приносившая ему доходы, достаточные для соответствующего образа жизни, дававшая социальный статус и прочие блага. Теперь почему-то считается, что «крыша» — это бритоголовые качки, которые кормят исключительно себя, для чего пугают мирных бизнесменов и коммерсантов.

«Все не так, ребята!» — хрипел когда-то Володя Высоцкий. «Крыша» со времен Феликса Эдмундовича нисколько не изменилась — осталась тем же, чем была всегда, и по-прежнему кормит силовиков.

Я докурил сигарету, свинтил стекло и сделал то, чего никогда себе обычно не позволяю — щелчком послал окурок за окно.

Скоро показался мой дом. Таксист домчал меня за двадцать минут. Слава тебе, Господи! Я жив и здоров. Сейчас приму ванну и завалюсь спать… Нет, сначала позвоню Лике.

Глава 61. Исповедь Хромова.

Четыре дня назад я не смог до Лики дозвониться, и теперь она, наверное, сходит с ума. Сказала, что любит… Я улыбнулся. Все-таки приятно, когда о тебе кто-то думает, волнуется, ждет!

Я открыл входную дверь, и — бывает же такое! — телефон мгновенно разразился пронзительной трелью.

— Володя? — спросил женский голос. Я моментально погас.

— Володя, это я, Лебедева. Нам нужно немедленно встретиться и поговорить. Это очень важно. Мне нужна твоя помощь! Ты можешь сейчас приехать?

— Да, могу, — ответил я, чертыхнувшись в душе. — Вы где?

— Я в Юкках, но мы встретимся в офисе. Вернее, у входа в здание. Так будет лучше. Ты понял? Я буду там через сорок минут.

— Я тоже.

Значит, договорились. Очень прошу, не опаздывай! То, что я хочу сообщить, чрезвычайно серьезно…

— Не беспокойтесь! До встречи.

Я положил трубку. И сразу набрал номер Лики. После восьмого гудка я понял, что если мне и суждено когда-либо застать ее дома, то это событие, к моему величайшему сожалению, случится явно не сегодня. Мелькнула мысль — не звякнуть ли на ночь глядя Элеоноре? Может, знает, где ее приятельница? Однако подумав хорошенько, решил оставить этот запасной вариант на самый крайний случай.

Десять минут я потратил на приведение себя в порядок. Горячий душ — это, конечно, вещь! Побрился, переоделся, запер дверь и помчался вниз.

Интересно, что Алла собирается мне сообщить? Может, ее чрезвычайно серьезное, как она выразилась, сообщение поможет выйти на след убийцы?

Я распахнул дверь на улицу ударом ноги и лишь по чистой случайности не убил наповал какого-то чудака, отброшенного дверью к краю тротуара. Пребывая в реактивном состоянии, я не стал рассыпаться в извинениях. Но, как выяснилось через секунду, в этом не было необходимости.

— Володя… — произнес потерпевший на удивление знакомым голосом. — Я как раз к тебе. Получилась такая лажа, но идти мне больше не к кому. Только давай без рук. Ладно? Из меня менты все здоровье вышибли, дышать — и то больно!

— Хромов, ты, что ли? — Я шагнул из-под подъездного козырька крыльца. — Что, уже выпустили?

— Как видишь! — Антон Хромов шмыгал носом и нервно потирал руки. — Под подписку. Вчера утром… Адвокат постарался. Я уже слышал про Татарского…

— Зачем ко мне шел? — Не останавливаясь, я зашагал к гаражу, где стоял мой собственный «порше», поскольку казенная «фронтера» так и осталась на платной автостоянке в Пулково. Хромов плелся сзади. — Чего ты от меня хочешь? — говорил я, не оборачиваясь. — Решил покаяться? Так это зря! Я на этой неделе не исповедую.

— Да ладно тебе! В натуре… — бросил Хромов. — Пришел, потому что нужна помощь, а кроме тебя, нет ни одного человека, кто мог бы это сделать. Не к ментам же обращаться!

— Всем я сегодня понадобился… Прямо служба спасения какая-то! Слушай, ты… — Я остановился. — Если менты тебя отпустили, потому что твоя директриса умерла и не успела рассказать, какое ты дерьмо, то это вовсе не значит, что я изменил о тебе мнение. И я кладу с прибором на все твои проблемы, и если ты сейчас же не уберешься отсюда к едрене фене, раскрою тебе башку и скажу, что так и было!

— Володя… — Хромов отступил на шаг, прикрывая лицо локтем. — Не мог я поступить иначе! Не думал я, что Змей убьет Киру. Он обещал ее только припугнуть. Нужно было узнать точную комбинацию сейфа. Я… не помнил последнюю, двенадцатую цифру.

Набрав в грудь воздуху, я уже приготовился схватить его за грудки и трахнуть затылком о фонарный столб. Затолкаю в машину, отвезу на Литейный и сдам в лапы доблестных сыщиков! Специальные методы у них, блин! А правду, какую этот хмырь сейчас с легкостью рассказывает мне, выбить не сумели!

— Они взяли мою сестренку, у меня не было выбора. Либо доля в общем деле, либо — ее смерть! — произнес вдруг Хромов и понуро опустил голову. — Если бы я навел на них ментов, Змей не стал бы долго церемониться… Возникни опасность, он перерезал бы ей горло. Ему терять нечего… А у меня, кроме Марины, ни одного близкого человека на свете! Ни родителей, ни друзей, ни любимой женщины — никого.

— Ну ты, мудила! — Я схватил его за плечи и тряхнул. — Это что же, твоя сестра до сих пор у грабителей в заложницах?

— Ей всего двенадцать лет! Не хотел я грабить этот чертов «Кристалл», тем более убивать Киру! Пойми! — У Хромова перехватило горло, и он жалобно пискнул. — Змей — мой бывший кореш. Только корешались мы не долго. Он связался с блатными и ушел по этапу почти сразу после окончания училища. И, вот представляешь, заявляется он ко мне домой за неделю до ограбления и говорит, мол, только что освободился. Пять лет отмотал под Архангельском за разбойное нападение на почтовую машину. Притащил с собой Захара, дружка своего, и море водки со жратвой. Я стал отказываться, твержу, что вообще не пью, да разве им что-нибудь докажешь?

Хромов достал сигареты, щелкнул зажигалкой. Я тоже закурил.

— И что было дальше? — Я затянулся.

— Нельзя мне прикасаться к водке, — сказал Хромов и покачал головой. — Никогда! Дурею в хлам со второй рюмки и дальше ничего не помню и поступки свои не контролирую. Хотя внешне вроде бы ни в одном глазу! А в тот вечер мы нажрались… И, видимо, я спьяну сболтнул Змею про сейф. Мол, однажды видел, как Кира закрывала его и даже успел запомнить комбинацию из двенадцати цифр. А он сразу смекнул что к чему и какие бешеные бабки можно срубить, если все побрякушки из «Кристалла» сдать проверенным барыгам хотя бы за половину их стоимости. Правда, в тот вечер он не сказал ничего, ждал, пока я свалюсь в отключке.

Хромов скрипнул зубами и матюгнулся.

— Когда утром я продрал глаза, обнаружил, что Маринка пропала. Мы ведь с ней вдвоем живем. Мать с отцом на теплоходе «Эстония» погибли. Решили впервые в жизни за границу прокатиться, Северную Европу посмотреть… Отправились!… Мне тогда восемнадцать стукнуло. Совершеннолетний… Опеку оформили, от армии освободили. Сначала трудно было, потом привык. — Хромов вздохнул. — Все вроде складывалось нормально. Я работал, она в интернат перешла, на пятидневку. В тот день, когда Змей с Захаром заявились, как раз суббота была, я сестренку домой на выходные забрал. Вот и поплатился… Увидел, что Маринки нет, хотел в милицию бежать, но тут Змей позвонил и говорит: «Девчонка у нас. Будешь делать то, что скажем, иначе употребим твою сеструху во все дырки и оторвем башку раньше, чем менты успеют нас накрыть». Представляешь мое состояние?

С трудом. — Я покачал головой. Взглянув на часы, понял, что опаздываю на встречу с Лебедевой. — Давай в темпе! — Я рванул к гаражу, Хромов за мной. — Поедем кое-куда, — бросил я на ходу.

— А на следующий день они вызвали меня на стрелку и рассказали свой план, — продолжил Антон. — В ночь моего дежурства надумали заявиться к Кире в черных масках. Мол, свяжут, припугнут пистолетом. У Захара есть пушка. Решили, что узнают точную комбинацию сейфа, свяжут ее и оставят в квартире. Я их впускаю в магазин, они все забирают, пристегивают меня наручниками к батарее, приваривают фингал с кровоподтеком и уходят. Остальное — ты знаешь…

— Знаю, но не все. Что они тебе обещали?

— Десять процентов. И сестру… В тот момент я был в полной прострации. Не соображал, что в Питере есть ОМОН, СОБР, спецподразделение по борьбе с терроризмом; веришь, разум помутился… В голове одна мысль, лишь бы Маришка не пострадала. Я готов был сделать для Змея и Захара все. Думал, Меркулову хоть и испугают, так ведь не убьют… В общем, вместо того, чтобы бежать на Литейный, я пошел у них на поводу, согласился… На деньги мне плевать, я только хотел, чтобы они вернули сестру, не причинив ей зла. Позвонил в интернат, сказал, что Марина заболела и пока побудет дома.

— И, как я понимаю, они так и не объявились. Поэтому ты и пришел ко мне. За советом, да?

Распахнув створки гаражных ворот, я включил свет.

Показалось, что в последний раз, когда загонял «порше» в гараж, руль оставался в ином положении.

Я всегда поворачиваю руль, чтобы перемычка встала параллельно приборной панели. Сейчас она была чуть сдвинута. Но я не придал значения такой ерунде. Сел на водительское место, вставил ключ в замок зажигания.

— Не появились, — вздохнул Хромов и достал из кармана телефонную трубку с телескопической антенной. — Радиотелефон. Постоянно ношу с собой. Звонит кто угодно, но только не они. Володя, боюсь даже подумать о том, что с Маринкой, как она… Если что… я их собственными руками… Из-под земли достану…

— Садись! — приказал я ему, кивнув на сиденье рядом с собой. — Ты уже наворотил выше крыши и медлить больше нельзя. Едем на Литейный, и ты рассказываешь там все, что сейчас рассказал мне. — Я нахмурился. — Не хочу тебя расстраивать раньше времени, но как бы беды не случилось! Нужно действовать немедленно! Только для начала… — я повернул ключ по часовой стрелке, двигатель машины сразу заурчал, поползла вверх стрелка тахометра, зажегся красный сигнал тормоза, -… для начала пойду отолью за угол. Так спешил, что дома не отметился…

Я вышел из машины и, обогнув угол гаража, окунулся в непроглядную тьму. Никакого порядка во дворе! Неужели нельзя ребятню приструнить? Колошматят фонари почем зря… Я расстегнул молнию на джинсах.

И в этот момент по барабанным перепонкам громовым раскатом ударил взорвавшийся за стеной гаража «порше».

Когда я осознал, что произошло, захотелось завыть в голос.

Потом накатило желание немедленно найти и на мелкие кусочки разорвать подонков, готовивших огненную могилу мне, но в которую судьба привела несчастного Антона Хромова. Падлы!…

Глава 62. После покушения.

— Значит, ты утверждаешь, что никому дорогу не перешел и желать тебе смерти вроде бы некому?

Капитан Быков, тот самый, что приезжал в клуб «Манхэттен», когда убили Золина, судя по всему, не собирался верить мне на слово.

— Мне кажется, некому. Во всяком случае, никого не подозреваю.

Возле груды обгорелого металла суетились спасатели. Визжали пневморезаки. Они пытались извлечь из едва ли не вывернутого наизнанку кузова обугленный труп Хромова.

— Значит, никого? — усмехнулся опер. Он достал сигарету и закурил.

— Значит, никого… — повторил я.

— Странно! — Пожал плечами капитан. — Очень странно… Сначала выводят из строя кардиостимулятор Золина, задерживают и отпускают подозреваемого Хромова, при загадочных обстоятельствах умирает Такарский… Да, кстати, ты ведь не в курсе! Лебедева час назад угодила в автомобильную катастрофу.

— Да ты что! — Я чуть было не лишился дара речи.

— Я-то ничего! А вот ты что? На фирме «Цербер» — повальный мор, а начальник службы безопасности — ни ухом, ни рылом…

— Капитан, где и при каких обстоятельствах произошла авария?

Я с трудом взял себя в руки.

— У Парголово. Врезалась в опору железнодорожного моста. Есть свидетели. Утверждают, будто в аварии виноват черный джип. И будто бы без номерных знаков. Якобы перед мостом притер «корвет» Лебедевой к каменной опоре моста.

— Она… жива? — Я понизил голос.

— Жива… — сообщил капитан после длительной паузы. — Спасли ремни безопасности. Несколько царапин, небольшое сотрясение, так что пока… жить будет. — Быков пристально посмотрел мне в глаза. — А у тебя по-прежнему нет желания поделиться со мной своими подозрениями?

— Есть такое желание.

Я рассказал капитану Быкову все, что успел поведать мне Антон Хромов, и закончил с вызовом в голосе: — Жаль, но мне думается, наша доблестная милиция не способна защитить граждан от беспредела всяких Змеев, Захаров и прочих отморозков. — Интересно… — процедил сквозь зубы капитан. — Дима! Глушко! Подойди-ка сюда…

К нам подошел невысокий худощавый мужчина с аскетичным лицом.

— Побеседуй с Кирсановым, а потом немедленно свяжись с командиром СОБРа. Похоже, собровцам предстоит серьезная работа.

— А у меня есть кое-что по поводу машины Кирсанова, — сообщил Глушко. — Дворник из соседнего дома прошлой ночью возвращался восвояси уже под утро и был, мягко говоря, не совсем трезвый. Однако успел разглядеть, как от гаража к проходу между домами прошагал незнакомый ему мужчина. Говорит, что потом услышал шум отъезжавшей машины. Это все.

— Значит, ты даже не представляешь, кто бы это мог быть? — спросил капитан, окинув меня пристальным взглядом.

Я промолчал. Почему я должен представлять. В конце концов, кто из нас сыщик?

— Где сейчас Лебедева? — спросил я у Глушко.

— Насколько мне известно, у себя дома. У нее тяжелейшая депрессия. Там целый взвод из охраны. Да и наши ребята неподалеку. Вторая попытка нападения не исключена.

— Думаю, это непременно случится, но не так скоро! — озвучил свое мнение капитан. — Ладно, Дима, займись ювелирным делом…

Я рассказал Глушко об исповеди Хромова, а когда все уехали, поплелся домой. На душе было настолько погано — хуже не бывает! Господи, наконец-то меня оставили в покое!

Забрезжил рассвет, на небо было хмурым. Будто чувствовало, что затевается что-то недоброе.

Глушко, как я потом понял, повел себя чрезвычайно оперативно — подразделение по борьбе с терроризмом при поддержке собровцев уже в начале шестого утра бросилось по следам Змея. Хотелось верить, что девочку найдут и ничего ужасного с ней не случилось.

Выпив чашку крепкого чаю, я набрал номер Алекса Кайро. Он ответил сразу же. Я вкратце изложил ему ситуацию, на что он отреагировал в свойственной ему манере:

— Вот падлы, а? Тачка твоя — херня, а парня жаль. Где встречаемся?

— Вообще-то мне надо смотаться в Пулково, «фронтера» до сих пор там, а без машины я — как без рук. И в офис не помешает наведаться. У меня в сейфе упаковка патронов. Чую, пригодятся на днях или раньше. И конечно, Аллу необходимо навестить. Может, расскажет, что собиралась. Сдается, узелок затягивается тугой. Знаешь, подъезжай на Каменно-островский через час и жди меня там! Заглянем к Алле вместе. А я сейчас по-быстрому сгоняю в аэропорт.

— Лебедева, она что в истерике?

— Нервный срыв.

— Давай, двигай. Если что — звони! Я тоже, соответственно. До встречи! — Алекс положил трубку.

Поймать такси мне удалось довольно быстро.

Глава 63. Серафимовское кладбище.

«Фронтера» стояла там, где я оставил ее четыре дня назад. Может, и джипарь уже с сюрпризом? Однако тщательная ревизия успокоила меня.

На стоянке возле офиса машин было мало, хотя часы показывали без четверти восемь. Воскресенье, что ли? Да нет, суббота… Просто большинство коммерческих организаций, в отличие от «Цербера», по субботам отдыхают.

Я поздоровался с дежурным в подъезде, предъявил удостоверение и уже хотел просить его снять сигнализацию с офиса, как вдруг услышал:

— У вас открыто! Уборщица убирается. По будням начинает в шесть, по выходным — в восемь.

Невысокая, опрятная женщина лет шестидесяти пяти в синем халате пылесосила ковролин возле дверей моего кабинета. Я постоял у нее за спиной, а потом кашлянул.

— Ой! — вскинулась она. — Доброе утро. Я не помешала? В субботу обычно никого не бывает…

Доброе утро. Все нормально! Работайте.

Я достал из кармана пластиковую карточку-ключ, 11 провел ею по сканирующему элементу электронного замка, открыл дверь.

— Горе-то какое, а? — Уборщица покачала головой. — И за что такая напасть! Сначала Анатолий Александрович, потом Михаил Александрович. И вот — Сергей Сергеевич. Что же такое творится-то? Хорошие, вежливые, уважаемые люди… а увяли до поры до времени. Порчу на них навели, не иначе…

— Простите, а кто это, Анатолий Александрович? — не удержался я т вопроса, рискуя уронить себя в глазах уборщицы. Начальник службы безопасности, а не знает…

— Да как же, миленький! — всплеснула она руками. — Это же Владимиров, покойный хозяин вашей фирмы! Разве не знаете? При нем «Цербер» — то и образовался.

И давно он умер? — спросил я и почувствовал, как начинает пульсировать в висках.

— Вы сами-то кто будете? — Женщина окинула меня подозрительным взглядом с головы до ног. — Что-то раньше вроде бы не видались.

— Новенький я. Командир над охранниками. За порядком смотрю, а кое-чего, получается, не знаю. Когда, говорите, Владимиров скончался?

— Да уж полгода скоро! Обходительный был. Всегда самым первым приходил — ни свет, ни заря. Поздоровается, бывало, и сразу спросит, как здоровье, как дома. А потом вдруг пропал. День — нет, другой — нет. Никто его сыскать не мог! — покачала головой уборщица. — Говорят, Григорий — он до вас охраной командовал — его нашел, в квартире. Анатолий Александрович уже при смерти был — ни живой, ни мертвый! Он тогда уже с этой Лебедевой жил, расписался с ней честь по чести… Поговаривают, семью бросил ради нее! — перешла на шепот уборщица. — Ну и вот, вызывает Григорий «скорую» и везут Владимирова в Военно-медицинскую академию, в больницу. Да только помер он через день. Говорят, будто от кровоизлияния в мозг. Вот оно как бывает! А вскоре и Григорий погиб. Вот жуть-то какая!

— Поня-я-тно, — протянул я. Похоже благодаря разговорчивости уборщицы я на пороге разгадки тайны ряда смертей. — А вы не знаете, где похоронили Анатолия Александровича? Вспомните, пожалуйста!

— Как не знать! На Серафимовском кладбище. У меня сестра двоюродная там лежит, Царствие ей небесное!

Уборщица снова включила пылесос. Если она и говорила что-либо еще, этого я уже не слышал.

Итак, за полгода четыре смерти. Но почему про Владимирова мне никто ничего не говорил? Если сопоставить факты, получается, что одновременно со смертью Владимирова в фирме произошли серьезные кадровые чистки. Из охраны осталось всего несколько человек, в том числе и Алекс Кайро. Почему? Вот загадка! Но рано или поздно, я все-таки докопаюсь до истины. А сейчас лучше помалкивать.

Однако странно, что, кроме уборщицы, ни одна живая душа не сочла нужным сообщить мне подробности о Владимирове. Даже Алекс…

Я забрал из сейфа патроны. Не дожидаясь, пока объявится Кайро, сел в джип и вырулил со стоянки. Разумеется, я помчался на Серафимовское кладбище. Не знаю почему, но я был уверен, что именно у могилы основателя фирмы найду недостающее звено в криминальной цепочке.

Только что кончился короткий дождь, омывший листву и траву. В воздухе еще пахло озоном, а промытое дождем небо было удивительно чисто и прозрачно.

До кладбища я добрался быстро. Видно, и вправду это место обладает чудодейственной силой, потому что заставляет задуматься о бренности жизни, отбросить все мелочное и суетное, чем мы так осложняем ежедневно себе жизнь.

Над кладбищем тонким белым дымом расходились высокие облака, сливаясь с влажно-синеющим небом.

Смотритель-татарин, назвавшийся Ильясом, сказал, что он здесь за начальника. Я сказал, что являюсь дальним родственником Владимирова и приехал издалека, чтобы навестить его могилу. Пятьдесят рублей ускорили дело. Ильяс полистал книгу регистрации, нашел нужную запись и проводил меня до места.

Я приблизился к могиле и обомлел. С фотографии, утопленной в черной гранитной плите, на метя смотрело удивительно знакомое лицо. Кого же юно мне напоминает?.. Лика!!! То есть не она, конечно, а пожилой мужчина с ниточкой усов над верхней губой, очень на нее похожий.

От столь удивительного сходства я ощутил легкое головокружение.

Когда за спиной хрустнул гравий, я даже вздрогнул.

— Ну как, довольны? — раздался голос Ильяса. — Желаете, буду за могилкой ухаживать. Только нынче цены кусаются…

— Спасибо, не надо! — Я повернулся и зашагал прочь.

Глава 64. У надгробия.

Я шел по тенистой алее, глядя под ноги и думая о том, что делать дальше.

Не доходя сотни метров до ворот, я поднял глаза и замедлил шаги. На площадке, вплотную к моей «фронтере», пристраивался похожий на зловещего монстра черный «ниссан-пэтрол». В лучах выглянувшего солнца сверкнула серебряным шрамом на левой двери черного джипа свежая вмятина.

Я шагнул с аллеи в заросли кустарника. Не эта ли машина охотилась за Аллой? И точно… Подкравшись чуть ближе, я разглядел на вмятине следы алой краски ее «корвета».

Я спрятался за гранитное надгробие на могиле цыганского барона Михая, достал из кобуры ПМ, снял его с предохранителя и стал ждать, что будет дальше.

Из джипа вылез уже не однажды виденный мной 1 бывший спецназовец Сталкер.

Он распахнул заднюю дверь, протянул руку и помог выбраться на тротуар стройной темноволосой девушке с букетом цветов. Моргнули желтые противотуманные фары — Сталкер включил с брелка сигнализацию. Парочка направилась к воротам. А у меня возникло ощущение, что я заблудился во времени и пространстве.

Мимо надгробия Михая не спеша прошествовала моя Лика.

Стараясь остаться незамеченным, я буквально крался за ними. У могилы Владимирова Лика остановилась, наклонилась и дотронулась ладонью до земли, как и положено по русскому обычаю.

— Здравствуй, папочка, — тихо произнесла она и положила цветы на могилу. Сталкер стоял в двух шагах от нее, сцепив руки за спиной, и, похоже, старался не дышать. — Вот и увиделись! — Она помолчала. — Прости меня, родненький! Не смогла я убить эту подколодную змею. Ты был прав, папочка, называя меня непутевой. Я такая и есть! Ты оттуда все видишь и все знаешь. Познакомься — вот он, Олег! — Лика обернулась, встретилась взглядом со Сталкером. — В тот день, когда тебя похоронили, он спас меня от смерти… Я, папочка, хотела перерезать вены, а он выбил дверь ванной…

Голос Лики дрогнул. Мне показалось, что она плачет. Сталкер шагнул к ней, достал из кармана носовой платок, протянул ей. Я вздохнул.

Внезапно по кронам деревьев промчался порыв ветра. Ветки закачались, зашуршали… Закаркали вороны. К дождю, наверное, подумал я. Что ж, все ясно, пора уходить! Третий, он всегда лишний?..

Сталкер нагнулся завязать шнурок ботинка. Выпрямился, огляделся, что-то шепнул Лике и исчез за контейнером с мусором! Пива, наверное, напился… Я смотрел на стоявшую у могилы Лику.

… На гранитную плиту на могиле Михая упал какой-то предмет. Я машинально оглянулся, увидел золотистую зажигалку «Зиппо». Обгоняя друг дружку пронеслись в голове обрывки мыслей. Я, правда, еще успел сообразить, что проиграл вчистую. Сокрушительный удар по затылку я тоже почувствовал. А затем обволакивающая вязкая тишина лишила меня возможности соображать. Правда, звучали какие-то голоса. Говорят, первые три дня после смерти покойники тоже все слышат.

Возвращение из небытия оказалось стремительным и болезненным. Ощущение не из приятных — словно кто-то включил рубильник и пропустил по моим нервам электрический ток. Наверное, я застонал, потому что раздался знакомый голос Сталкера:

— Тише, тише, дружок! Любую боль можно переносить молча. Разве тебя этому в тренировочном лагере не учили?

Я с огромным трудом приоткрыл глаза. Где это я? Лежу со связанными руками на резиновом коврике автомобиля. У меня на груди ножища Сталкера, в ботинке сорок пятого размера, никак не меньше…

Взвизгнули тормоза, стало быть, везут куда-то… Скорее всего, какое-нибудь глухое место, где можно без шума отправить меня на тот свет.

За что, спрашивается? А за то, что вы, милейший Владимир Кирсанов, суете нос не в свое дело и знаете чересчур много! А что чересчур — то, как известно, слишком… И вели вы себя, начальник охраны, или, если угодно — шеф секьюрити, довольно-таки по-купечески! Лике колечко покупали? Ну так вот…

Неужели Лика, милая, нежная, немного наивная… Я закрыл глаза… Неужели она лишь использовала меня, чтобы постоянно быть в курсе происходящих в «Цербере» событий? А ведь говорила, что любит… А сама трахалась с этим своим спасителем.

Как пить дать трахалась! Вот сучка! А я — то болван доверчивый!

Я готов был завыть от душевной боли. Но нет — потерплю. Любую боль нужно стараться переносить молча… Сталкер прав.

— Послушай, — обратился я к нему через некоторое время. — Если думаешь, что после всего, что я узнал…

— А чего ты такого узнал? Так, семечки… Сверни направо, — бросил он сидящей за рулем Лике.

— Сейчас? — переспросила Лика.

— Ну да, у светофора! — ответил Сталкер. Машина резко притормозила, заложила крутой вираж и, урча мощным мотором, снова набрала скорость.

Глава 65. Ситуация проясняется.

— Может, все-таки поговорим? — снова сказал я после минутной паузы. — В конце концов вот он я! Ты ничего не теряешь…

Сталкер задумался. Потом нагнулся, полоснул ножом по веревкам и убрал ногу. Временное перемирие! Я повеселел.

Поднимался с пола я с трудом. Голова раскалывалась, подташнивало, подрагивали руки… Но мужчина в глазах женщины обязан быть сильным. Эх, Лика, Лика! Ну и тварь же ты!

Я сел рядом со Сталкером.

Он достал из кармана пачку «Мальборо», закурил, протянул мне.

Я тоже закурил и с наслаждением затянулся. Мгновенно ощутил легкое головокружение. Лика то и дело бросала на Олега внимательные взгляды — я видел это в зеркале заднего вида. Мы мчались по Приморскому шоссе. Я не раз его утюжил…

— Так о чем ты хотел со мной поговорить? — нарушил молчание Сталкер, и глухой низкий голос его мне не понравился. Он не предвещал мне ничего хорошего.

Лучше бы прямо так и спросил, есть ли у меня последнее желание. Вот ведь дьявольщина какая!

Надо срочно что-то предпринимать. Но что? Я взглянул в зеркало заднего вида и перехватил Ликин настороженный взгляд.

— Значит, он просто хороший друг? — с усмешкой спросил я, обращаясь к ее отражению. — Ну-ну! Трогательно… Говорят, Анатолий Александрович был милейший человек, а мы с тобой ни разу его не помянули! Рассеянная ты, с улицы Бассейной, дорогая Лика Анатольевна! А мачеху за что надумала убрать? Не потому ли, что она собралась сообщить мне нечто очень важное о смерти Золина и Такарского?

Я посмотрел Сталкеру прямо в глаза. Он взгляда не отвел, усмехнулся и сказал:

— Я был уверен, что царапины на моем джипе заставят тебя сделать прямолинейные и ошибочные выводы. Поэтому предпочел воздержаться от ненужных эксцессов, тем более что ты снял свой ПМ с предохранителя. — Он затолкал окурок в пепельницу, сдержанно кашлянул, прижав ко рту кулак: — Ты ошибся, парень.

— Разумеется! — усмехнулся я. — И мою машину в гараже около собственного дома рвануло по ошибке, и охранника моего, по стечению обстоятельств оказавшегося в ней, разорвало на куски по ошибке…

— Подожди-ка! — Сталкер резко схватил меня за плечо. — Хочешь сказать, что кто-то заложил бомбу в твою машину? А при чем тут охранник? Кстати, откуда он взялся?

Странно, но после этого вопроса я почему-то почувствовал к Сталкеру мгновенно нечто похожее на расположение.

— Антон Хромов работал охранником в находящемся на обслуживании у «Цербера» ювелирном магазине «Кристалл», что рядом с Гостиным двором. Магазин обчистили, Хромов попал под подозрение в соучастии. Потом его выпустили, взяв подписку о невыезде. Чего это я тебе рассказываю? Ты и так все знаешь!

— Все, хватит! — крикнула Лика. Нажав педаль тормоза, она вывернула руль вправо. «Ниссан» дернулся, пробежал по асфальтовой ленте Приморского шоссе еще несколько метров и остановился на обочине. — Я больше не могу. Нам действительно пора объясниться! — Она в упор смотрела на меня, и ее лицо было перекошено гримасой гнева. — Да, я не говорила тебе про отца! Тем более про подробности его внезапной смерти. Но ты не имеешь никакого права меня в этом винить! Олег здесь ни при чем! Неужели ты не понимаешь? Это все она, проклятая блядь!

Я смотрел на Лику и не узнавал ее.

— И слова, которые ты мне шептала на ухо, тоже ни при чем? — выпалил я. — Не лги! Ты решила использовать меня в качестве информатора. Одного в толк не возьму… — покосился я на Сталкера, — неужели у тебя или у твоих родственников не нашлось бабок, чтобы нанять частного детектива?

— Заткнитесь вы оба! — Олег с силой сжал мне ладонь и пнул ботинком в голень. Я поморщился. — Свои личные отношения советую выяснять наедине. Хочу лишь внести ясность в наши общие дела. Первое. О том, что отец Лики раньше возглавлял охранную фирму «Цербер», я узнал только сегодня. Эта сумасшедшая девчонка была у нас в гостях, когда по радио сообщили, что в Иркутске скоропостижно скончался Такарский. Она вышла якобы покурить, а сама стащила в прихожей ключи от джипа, спустилась вниз и удрала.

Я взглянул на побледневшую Лику — у нее дрожали губы. Казалось, она вот-вот разрыдается. Олег между тем продолжал:

— Откуда мне было знать, что она собралась размазать свою так называемую мачеху по стенке?

Сталкер снова закурил, щелкнув той самой зажигалкой, на которую я, тертый калач, так глупо попался, как карась на наживку.

— Остальное всплыло только сегодня. Наша сумасшедшая мстительница вернулась назад в приподнятом настроении, будучи уверенной, что привела приговор в исполнение. Со злорадным видом выложила нам с Элеонорой все — от начала до конца. А потом позвонила в Юкки и выяснила, что Алла дома. Что тут началось, словами не описать!

— Эта мразь при помощи своих сообщников убирала с дороги всех, кто вставал между ней и деньгами фирмы! — всхлипнула Лика и закрыла лицо ладонями. — Когда Григорий, друг отца, докопался до правды, они расправились и с ним. Имитировали заказное убийство. Парень, что стрелял в него, был до одури накачан наркотиками и не понимал, что делает! Охрана просто изрешетила его…

— Откуда тебе известны такие подробности? — спросил я, окончательно ошалев от обрушившихся на меня новостей и вытер тыльной стороной ладони выступивший на лбу пот.

Об этом писали в газетах, — сказал Олег. — Она не придумывает. Отыщи «Криминальный экспресс», кажется, за апрель этого года, там все описано четко. Я помню эту статью. Автор — Игорь Родников, а этому журналисту вполне можно верить.

— Хорошо! Допустим, ты добилась бы своего и отправила… В общем, предположим, Алла Лебедева погибла бы, — нашелся я. — Что дальше?

— Это уже неважно, — упавшим голосом прошептала Лика, повернулась к нам спиной и откинулась на спинку сиденья. — Главное — эта мерзавка все еще жива…

— В таком случае могу добавить, что после сегодняшней, скажем, неудачной аварии воплотить свои замыслы в реальность будет еще более проблематично, — заметил я. — И еще. Если ты не забыла, я до сих пор являюсь шефом службы безопасности «Цербера» и по роду своей работы обязан оберегать последнего, оставшегося в живых руководителя фирмы. Даже если, — повторяю, — даже если она виновна в смерти твоего отца, Золина и Такарского, что, между прочим, еще официально не доказано. К тому же дом в Юкках охраняют по меньшей мере пятеро плечистых ребят с оружием. А они, уж поверь мне, знают свое дело довольно неплохо и будут четко выполнять свои обязанности, а именно: двадцать четыре часа в сутки следить, чтобы с головы щедро оплачивающей их работу хозяйки не упал ни один волос.

— Значит, ты считаешь, что эта мразь, на совести которой уже четыре трупа, должна жить и дальше и при этом станет единственной и полновластной хозяйкой фирмы со всем ее капиталом? — Лика гневно сверкнула глазами. — Значит, для тебя кодекс чести телохранителя выше справедливого возмездия, да?

— Кстати, о деньгах, — вступил в разговор Олег. — Вряд ли Лебедевой удастся целиком завладеть фирмой — ведь у каждого из погибших компаньонов наверняка есть близкие, которые не упустят шанса получить наследство своих родственничков-миллионеров, покинувших этот мир. — Сталкер наморщил лоб, стряхнул пепел в окошко и пристально посмотрел на Лику. — В то время как ты, по непонятным причинам, отказалась сделать то же самое полгода назад, предоставив возможность этой лярве прибрать к рукам всю долю твоего отца. Может, объяснишь, почему? Мне кажется, сейчас самое время. Просто так здравомыслящие люди не бросаются целыми состояниями.

— Никто из родственников Золина и Такарского не получит даже рваного рубля! — после непродолжительной паузы отчеканила Лика. — С ними произойдет то же самое, что с мамой и со мной. В один отнюдь не прекрасный вечер в темном подъезде им приставят к виску дуло пистолета и дадут понять, что лучше быть бедным и здоровым, чем инвалидом и богатым. А если заявишь куда следует, то и вовсе окажешься на кладбище. Ты прав, Олег, ни один здравомыслящий человек не расстанется по доброй воле с большими деньгами, и именно поэтому эта злобная сука, у которой есть куча сообщников, ни за что не выпустит из рук капиталы, которые, по сути, ей не принадлежат.

Интересно было бы узнать, кто опередил нас с Игорем в Иркутске и вкатил оглушенному Такарскому имитатор сердечного приступа. Такой препарат в аптеках, между прочим, не продается! — Я посмотрел на Олега. — Надо полагать, именно этому киллеру-невидимке я обязан взрывом в гараже. Может, я, сам того не ведая, подобрался к нему слишком близко, и вот он решил избавить себя от нежелательных сюрпризов?

— Надеюсь, скоро тебе предоставится возможность лично задать ему этот вопрос и получить вразумительный ответ, — усмехнулся Сталкер. — Кстати, у красотки Аллочки, видимо, не пропало еще желание встретиться с тобой. Кажется, совсем недавно ты меня убеждал, что она хочет ввести тебя в курс дела. Сейчас тебе самое время нанести визит к ней на дачу в Юкки и разобраться что к чему. И советую навсегда забыть, кто сидел за рулем этого джипа, когда он притер «корвет» к опоре железнодорожного моста в Парголово. О'кей?..

Я молча кивнул.

Олег достал из контейнера между передними сиденьями мой ПМ в кобуре, деньги, ключи, документы, сигареты с зажигалкой и положил все это рядом со мной.

— А нам сейчас придется позаботиться об алиби. Сложная задачка! Надо сделать так, чтобы менты поверили в версию об угоне джипа неизвестным злоумышленником. Устроил аварию, мерзавец, испугался, бросил машину на обочине дороги и дал деру! Сейчас ты выпрыгнешь, пройдешь вперед метров пятьсот, поймаешь тачку и вернешься назад, за своей машиной. До вечера жду твоего звонка на мобильный. Мой номер — девятьсот шестьдесят шесть-семьдесят два-тридцать. Запомнишь?

— Не обещаю… Но постараюсь…

Не утруждая себя комментариями, я открыл заднюю дверь и выпрыгнул из машины.

Правое переднее стекло медленно опустилось вниз — появилось бледное лицо Лики.

— Володя! — крикнула она. — Между нами все как прежде, или ты…

— Не знаю! Я совершенно ничего не знаю… — бросил я через плечо и зашагал по шоссе, ругая себя последними словами неизвестно за что.

Глава 66. Особняк госпожи Лебедевой.

Трехэтажный особняк Лебедевой за высоким металлическим забором с автоматическими воротами на вершине живописного зеленого холма ласкал взор. Ухоженные лужайки с пешеходными дорожками и со светильниками, утопленными в газон, подъездная аллея с аккуратными лиственницами по обеим сторонам, беседка, увитая плющом, съемный полусферический купол над открытым бассейном, что и говорить, производили незабываемое впечатление. Красиво жить не запретишь!

Телекамеры по всему периметру забора, будка охранника рядом с воротами. Проникнуть во владения Аллы Леонидовны незамеченным было практически невозможно. Едва я притормозил метрах в пяти от ворот — перед широкой желтой линией на асфальтовой подъездной дорожке и надписью «Стоп», передо мной появились два широкоплечих парня в униформе службы охраны. Тот, что пониже ростом, вел на поводке красавца-добермана.

Я опустил стекло, высунулся и помахал рукой. Меня узнали — створки ворот медленно поползли в стороны.

— Ты один? — поинтересовался высокий темноволосый парень. Его звали Николаем.

— С Макаровым! — ответил я почти на полном серьезе.

Николай улыбнулся.

— Алла ждет. Несколько раз звонила тебе на сотовый, но безрезультатно.

— Оставил его в тачке, а сам отлучился по делу. — Я снял с держателя на панели трубку с зеленым огоньком моргающего светодиода. — Проводишь? А то здесь можно заблудиться. — Я кивнул на полукруглые башенки по углам дома. — Не хилый дворец отгрохала наша Алла, -с восхищением, заметил я.

— Алла тут ни при чем! Говорят, будто она перекупила этот домишко у одного из высокопоставленных чиновников из Москвы. Фамилию называть не буду — сам догадайся. Молодой реформатор… — ответил мне Николай и дал отмашку: — Проезжай. Там тебя встретят. Сейчас сообщу по селектору.

Доберман злобно скалился и рычал. Похоже, моя «фронтера» вывела пса из себя. Бывает!… Час назад и мне хотелось Лику разорвать на куски. А теперь вот все прошло!

Выйдя из машины, я поднялся по широкой мраморной лестнице и толкнул матовую стеклянную дверь. Совершенно прозрачную, как оказалось. Ни фига себе! Я вижу, что делается, скажем, на лестнице, а меня не видно…

Уютный холл тоже поразил мое воображение. Я хоть и не очень секу в искусстве, но обожаю живопись и скульптуру. На стенах — модерн и авангард, на ступенях деревянной лестницы — классика! За модерн я обеими руками в декоративно-прикладном искусстве, но если, скажем, глаз на лбу, а ухо — под мышкой, на меня такая живопись действует агрессивно — хочется рвать и метать.

На консоли, на верхнем марше лестницы, стоял мраморный амур. Слегка розоватый… Милая такая мордашка. На Лику чем-то похож… Далась мне эта Лика! Амур целился в меня из лука. Второй амур, должно быть, родной брат первого, доставал стрелу из колчана. Любовные стрелы — это опасно! Это мы уже проходили…

— Здравствуйте, господин Кирсанов, — раздался женский голос справа от меня. — Алла Леонидовна ждет вас. Следуйте за мной, я провожу вас к ней. Она у себя в кабинете.

Высокая дама лет сорока, в строгом сером платье, подчеркивавшем ее угловатую худобу, материализовалась буквально из воздуха. Шучу, конечно! Она выпорхнула из-за угла, поприветствовала меня кивком головы и, не дожидаясь ответа, двинулась вверх по лестнице. Я направился следом, все еще с любопытством озираясь по сторонам.

Внутри дом был даже более роскошным, чем снаружи. Дача Красавчикова по сравнению с этим замком — просто казарма! Ну как тут не признать, что все познается в сравнении. Ведь его нехилый, в общем-то, домишко произвел на меня сильное впечатление всего неделю назад.

— Курить можно? — поинтересовался я, доставая сигареты и зажигалку.

— Да, пожалуйста! Только если рядом окажется пепельница, — не оборачиваясь, отозвалась дама.

Если у меня когда-нибудь будет похожий домик, непременно найму подобную телку. Приезжают гости, она их встречает. «Пожалуйста, будьте любезны! Если рядом окажется пепельница…»

Интересно, сколько стоят такие хоромы? Может, десять лимонов зеленых? Или еще больше? Нет, но у меня такой хижины точно никогда не будет! Такие деньжищи!

Мы поднялись на второй этаж. По ярко освещенному хрустальными бра коридору, застеленному ковровой дорожкой, шли минуты две, потом повернули и остановились возле дверей из красного дерева. Рядом с дверью в глубоком кожаном кресле сидел и читал журнал Егор, телохранитель Лебедевой. Я его сразу узнал. В ночном клубе «Манхэттен» встречались. Он тоже узнал меня — вскочил и руку пожал.

— Все в порядке? — просто для того, чтобы что-то сказать, поинтересовался я, проводив взглядом даму, исчезнувшую за дверью.

— Если этот шурум-бурум можно назвать порядком, — ухмыльнулся телохранитель. — Вроде чувствует себя нормально, но за последние два часа уже раз пять о тебе справлялась.

— Что же вы так лопухнулись-то! Упустили того, на джипе, не прострелили даже колеса.

— По скатам мы как раз и стреляли, а кто из нас лопухнулся, это еще вопрос! — огрызнулся Егор. — Просто он нырнул за рефрижератор и ушел, а оставить Аллу одну в разбитой машине, сам понимаешь, мы не имели права! Где гарантия, что следом не шла вторая, добивающая группа? Такие случаи бывали…

— Получается, либо вы промахнулись, либо колеса джипа с герметиком.

Я посмотрел телохранителю в глаза, но он лишь отмахнулся.

«Ай да Лика! — подумал я, щелкая зажигалкой. — Это ж надо — такой рисковый трюк… Хорошо, что все закончилось именно так, а не иначе».

Глава 67. В отставку!

Внезапно из-за двери донесся истошный женский крик. Мы с Егором выхватили пистолеты и бросились на помощь.

Миновав просторную гостиную с мебелью красного дерева, мы ворвались в рабочий кабинет.

Я кинулся к Лебедевой — она висела над огромным письменным столом в петле из капроновой веревки. Схватив со стола ножницы, я перерезал веревку, подхватил обмякшее тело, и мы положили его на диван. Дама в сером рыдала и заламывала руки.

Я вернулся к столу. Кроме пустой бутылки джина, стакана и пепельницы, полной окурков, я ничего особенного не заметил. Все — как у всех! «Паркер» с золотым пером, портативный компьютер, органайзер с перекидным календарем, телефакс, настольная лампа, ворох журналов…

Рядом со столом, на ковре, лежал опрокинутый стул с высокой спинкой.

Вот это финиш, елы-палы! Мне приходилось видеть и зарезанных, и утонувших. Однажды на моих глазах какого-то мужика переехала электричка. Но чтобы висельника? Это впервые…

— Готов поклясться, к ней никто не заходил! — сказал Егор и убрал пистолет в кобуру. — Сама, что ли, повесилась? — Он посмотрел на меня и быстро отвел взгляд.

Я передернул плечами и ничего не сказал. Ну, покончила жизнь самоубийством, ну и что? Не она первая, не она последняя. Плохо только, что я снова стал безработным. Кто мне будет теперь жалованье-то платить? Некому… Фирма, считай, совершенно обезглавлена. А задаром теперь работают только дураки либо альтруисты. Я должен сказать, что ни к тем, ни к другим не принадлежу. Денег — кот наплакал! От трех кусков, заработанных способом, о котором мне тошно вспоминать, осталось не так уж много.

Поездка в Иркутск, между прочим, дорого обошлась. А «Цербер» мне пока ни копейки не заплатил! Нагрузил кучей трупов, да и все. А моральный урон, а стрессы? Разве это жизнь для нормального человека? Да и вообще это не жизнь, а сплошной запредел! Театр абсурда. Криминального абсурда…

Наконец-то я сброшу с себя это ярмо! Пошлю всех к чертовой бабушке! Хотя бы на недельку укачу на свое озеро Отрадное. И чтобы вокруг ни одной живой души…

— И что теперь делать? — отвлек меня от моих размышлений Егор. Он только что вызвал милицию. — Хотел бы я знать, на кого мы теперь работаем? Кто у нас шефом будет?

Надо полагать, один из тех, кто причастен ко всем трём самоубийствам, — выделив голосом последнее слово, я пристально посмотрел на телохранителя. — Кстати, первым, кого станут колоть в убойном отделе, будешь ты! Если Лебедеву повесили, то единственный, кто мог это сделать, вне всякого сомнения, ее личный телохранитель. Сам посуди — торчишь у двери, никуда не отлучался… Приготовься, братец!…

— Ну это ты брось! В УТРО парни поумнее тебя… Порешь херню какую-то! Начальник фигов!

— Вот увидишь! Только мне уже все равно! Задолбали, хватит! Считай, что я подал заявление по собственному желанию…

Ждать прибытия опергруппы пришлось недолго. Ни у кого не возникло сомнения, что причиной смерти Лебедевой стал суицид, последовавший вслед за сильным стрессом, вызванным автокатастрофой. Самоубийство — и точка! Сливай воду, туши свет!

Медэксперт, осмотревший тело, не обнаружил никаких видимых повреждений. В холле первого этажа уже топтались санитары из труповозки. Их позвали. Тело Лебедевой положили на носилки, прикрыли сверху белой простыней и увезли в морг судебно-медицинской экспертизы. Запротоколировав показания свидетелей, в том числе и меня, менты тоже умотали.

Наконец-то мне представился момент позвонить Сталкеру. Пусть Лика радуется — зло наказано, справедливость торжествует…

Выслушав мое сообщение, Олег пробормотал что-то невразумительное, а потом, уже более разборчиво, с язвительной усмешкой спросил:

— Неужели ты веришь, будто эта жизнелюбивая дамочка, став обладательницей капитала в несколько миллионов долларов, самостоятельно накинула себе петлю на шею?

— По крайней мере, именно такое заключение сделал опер, — заметил я. — Честно говоря, мне чихать, как оно было на самом деле! Я умываю руки и выхожу из этого дела. Не могу сказать, что знакомство с тобой доставило мне удовольствие. Привет наследнице! Думаю, она все же получит свою долю. Что ж, надеюсь, больше никогда не увидимся, — злобно процедил я сквозь зубы, ткнул пальцем в кнопку и отключил связь.

Ну вот, кажется, и все!… Спокойно отдохну на природе, а потом опять займусь поисками работы. Мне не привыкать! Может быть, есть смысл сменить ориентиры. Наши доблестные питерские органы — ОМОН, СОБР, чем не служба?

И какие только глупости ни лезут в голову, когда на душе сплошная черная клякса! — сделал я вывод спустя пару минут.

Я вернул Егору техпаспорт и ключи от служебного джипа вместе с пластиковой карточкой-ключом от кабинета в офисе «Цербера» на Каменноостровском.

— Как я понимаю, ты собираешься оставаться в фирме до выяснения всех обстоятельств, значит, тебе придется выполнить мою просьбу! — Я рвал последнюю ниточку, связывающую меня со злосчастным «Цербером». — Если будут спрашивать, где Кирсанов, скажи, мол, шеф просил передать, что для всех, имеющих хоть малейшее отношение к фирме, он — умер. Запомнил?

— Умер так умер… — скривил губы Егор. — Только…

— Только что?

— Да нет, ничего! Удачи тебе, и все такое…

— И ты не болей! Может, когда и встретимся. Магомет с горой, человек с волком и так далее…

Спускаясь по дубовой лестнице, я чувствовал затылком его удивленный взгляд. На подъездной дорожке дома я постоял, посмотрел налево, посмотрел направо, на джип, с которым мне предстояло расстаться.

Возле ворот толклись прикатившие на микроавтобусе тележурналисты. Два охранника и доберман держали оборону. Менты не дремлют! Оперативно сливают телевизионщицам информацию, до которой столь охоч наш народ. Представляю, что будут накручивать в вечернем выпуске новостей!…

Внезапно я почувствовал тревогу. Нервы все-таки ни к черту! Одним словом, пора делать ноги… Я медленно направился к машине.

Глава 68. Пакет от покойницы.

— Господин Кирсанов… — окликнул меня женский голос…

Я оглянулся.

— Подождите, не уходите, — кивала мне сухопарая дама в сером и направилась ко мне. — У меня для вас послание от Аллы Леонидовны, — добавила она чуть слышно и протянула небольшой плотный пакет. Такие используют для отправки документов международной курьерской службой.

Сначала я подумал, что ослышался.

— Что вы такое говорите? — сказал я после секундного замешательства.

Этот пакет для вас. От Аллы Леонидовны. Я здесь экономка, ее доверенное лицо. Она просила передать этот документ вам прямо в руки, если сама будет не в состоянии это сделать. — Женщина всхлипнула. — Заподозрив неладное, я спросила Аллу Леонидовну, в чем причина, но она рассмеялась, сказала, возможно, вы днем не приедете, а у нее вечером встреча. Когда все случилось, я совсем забыла о ее наказе, а потом решила дождаться момента, когда милиция уедет. Я рассудила, что, пожалуй, разумнее на время утаить сведения о конверте. Я правильно поступила, господин Кирсанов?

— Извините, не знаю вашего имени. — Я взял пакет.

Судя по весу, там находились довольно-таки весомые сведения.

— Софья Ивановна! — сказала она. — Зовите просто Софьей.

Экономка смотрела на меня выжидательно. Я понял, она ждет, не вскрою ли я пакет прямо сейчас.

— Благодарю вас, Софья. Вы правильно поступили. Если мои предположения подтвердятся, тогда для милиции содержимое конверта не представит никакого интереса. Что ж, время не ждет! К сожалению… До свидания.

Я быстрым шагом направился было к «фронтере», но потом неожиданно передумал и вернулся в дом. Я взлетел на второй этаж и направился в гостиную.

Егор сидел в кресле у дверей с телефонной трубкой у уха. При моем появлении он вскочил, бросил пару слов собеседнику, протянул мобильник мне:

— Это Алекс Кайро. Хочет с тобой поговорить. Он звонит тебе на мобильник вот уже два часа, но телефон не отвечает. — Взгляд телохранителя упал на пакет у меня в руке. — Что это?

— Президент прислал с фельдъегерем. Приглашает на работу в Кремль. — Я вспомнил Бойкова и его стеб о дятлах и улыбнулся. — Скажи Кайро, перезвоню через пять минут. И вот еще что! Верни мне ключи, карточку и документы от джипа. Кремль потребует трудовую книжку, а она в сейфе, а сейф — в кабинете. Давай, блин, шевелись, у меня мало времени!

— Передумал? Что так? — Егор прищурился.

— Много будешь знать, не доживешь до старости! Сечешь? Увольнение временно отменяется, и я все еще твой начальник, так что давай, не тяни резину!

— Начальнику видней! — Егор сунул руку в карман пиджака, достал брелок, два ламинированных прямоугольника и протянул мне.

«Быстрее, успеть бы?..» — билась у меня в голове мысль. Лестница, стеклянные двери, вытянувшаяся физиономия экономки, мраморные ступеньки крыльца…

Очнулся я, когда внедорожник взревел мощным турбодизелем, сорвался с места и покатил к воротам.

Охранник с доберманом подошел к «фронтере». Я опустил стекло.

— Уезжаешь? — спросил он и кивнул в сторону телевизионщиков. — Уже эти пронюхали о самоубийстве хозяйки, но я послал их куда подальше… Думаю, пока все не выяснится, лучше никому ничего не говорить. Так ведь?

— Думаю, ты правильно думаешь! Ворота открывай, не задерживай…

— Хотел вот что спросить… — Охранник нахмурил брови. — Фирма-то, получается, осталась без руководства. Случайно не в курсе, кто займет место Лебедевой? Или можно считать себя свободными? Что думаешь делать?

— Еще не решил. — Я неопределенно пожал плечами. — Будущее покажет. Но новому шефу охрана наверняка понадобится, так что раньше времени не суетись!

— Здесь хорошо платят. Не менять же такое доходное место на круглосуточный магазин! В общем, сам понимаешь… Жена наверняка не обрадуется. В сентябре собирались поехать отдохнуть в Анталью. В Турции, говорят, здорово!…

— Везде хорошо, где нас нет! А как только появляемся, так сразу мрак… Ну давай, выпускай!

Охранник сделал знак своему напарнику, и тот нажал на кнопку. Створки поползли в стороны. Я тоже нажал на кнопку, стекло тоже поползло, но вверх. Я рванул «фронтеру» с места. Молодая светловолосая журналистка с микрофоном и волосатый парень с видеокамерой на плече еле отскочили в сторону заорали мне вслед, что-то нелицеприятное.

То-то, работнички второй древнейшей профессии! Охранники интервью не дают, а сразу мемуары пишут, и то, если охранник — в ранге генерала!

Я покосился на пакет. Его содержимое наверняка прольет свет на историю с повальным мором, унесшим жизни владельцев «Цербера», размышлял я, несясь по асфальтированной ленте шоссе.

До свидания, Юкки! Проехав пару километров, я свернул на проселочную дорогу. Сбросив скорость, попер, как танк, по рытвинам и ухабам. Где тут можно потом развернуться? Да вон хотя бы на той полянке в хлипком перелеске! Люблю я, черт возьми, родную природу… Прямо как Шукшин в «Калине красной», сейчас выйду и обниму березку. Только его герой отсидел лет десять, а я пока еще не сподобился, но все к тому идет…

Я остановился, взял в руки пакет. Сорвав липкую ленту вместе с бумагой, заглянул внутрь и присвистнул. Пачка стодолларовых банкнот, перетянутая бело-голубой банковской лентой, магнитофонная кассета группы «Белый орел»…

— Эх, Алла Леонидовна! Не уберегла ты себя, сердешная!

«Потому что нельзя быть на свете красивой такой…» — замурлыкал я себе под нос, отправляя кассету в гнездо магнитофона и включая воспроизведение.

Глава 69. Кассета «Белый орел».

Из шести колонок, искусно скрытых в салоне «фронтеры», вырвалась другая, тоже хорошо известная песенка «Белого орла». Покойница, стало быть, была неравнодушна к этой группе.

— Володя…— сказала дрожащим голосом Лебедева.

При звуках этого голоса у меня, если честно, душа ушла в пятки. Сердце забилось, как бешеное. Я сразу закурил.

— Ты слушаешь эту запись, значит меня уженет вживых…

Голос Аллы сорвался на всхлип, но через секунду обрел твердость, свойственную людям, принявшим серьезное решение.

— Стало быть, мои опасения все-таки подтвердились. Как ты понимаешь, мне уже нечего бояться. Если тебе не противно, выслушай правду про фирму«Цербер», по крайней мере то, что известно мне.Ты хорошийи порядочный парень, я сразу поняла это, едва увидев тебя. Поэтому я и выбрала тебя духовником, скажем так. До твоего прихода на место начальника охраны, у фирмы был другой президент, мой муж Владимиров. Я вышла за него, как все считают, исключительно из-за денег. Хотя это не совсем так! Просто у меня несчастная судьба, вот и все! Я—транссексуалка. Во всех цивилизованных странах считают, что такие люди, как я, перешедшие в противоположный пол, жертвы игры природы, а в нашей стране, где все шиворот-навыворот,транссексуаловсчитают мерзкими развратниками и извращенцами, а операция по изменению пола считается зазорной, хотя стоит безумно дорого. Впервые об изменении пола оперативным путем я услышала лет двадцать назад.

Мне безумно нравилась певица Аманда Лир—и женщина красивая, и репертуар впечатляющий. То-то был сюрприз, когда я случайно узнал, почему моя любимая певица поет «мужским голосом». Оказывается, она, как и я, родилась мальчиком, а лет в четырнадцать ей сделали операцию, сложную операцию…после чего она превратилась в девочку. Мальчик, то есть я, в детстве играл с куклами, любил платья, бантики и дружил исключительно с девочками. Годам к тринадцати я окончательно перенял привычки противоположного пола, а в восемнадцать узнал, что люди, решившиеся на операцию, какую сделали Аманде Лир, встречаются и у нас в стране. Одним словом, операция состоялась, я задолжала всем, вернее, многим. Я училась и работала. У меня было полно поклонников, но замуж я долго не выходила. Наконец, я дала согласие стать женой Владимирова. К тому времени я уже давно закончила юридический. Так что, когда мы основали свое дело, я стала заниматься правовыми вопросами и бухгалтерскими счетами фирмы. А потом Анатолий взял в компаньоны Золина и Такарского,исключительнопо старой дружбе. Они владели всего пятью процентами капитала.

Внезапно у меня зарождается сильное чувство к Золину, а у него ко мне. И однажды он предлагает мне избавиться от Владимирова. С целью завладеть его долей в бизнесе, а это — девяносто процентов.

Безумно влюбленная в Золина, я согласилась. По образованию медик, Михаил разрабатывает план. Мы накачаем Анатолия алкоголем до бесчувственного состояния, потом в течение какого-то времени заставим вдыхать пары фосфорной кислоты, и в результате у него начнется отек коры головного мозга, а затем — кровоизлияние. Таким образом я становлюсь наследницей доли Владимирова в нашем бизнесе. Такарский был в курсе.

Все произошло так, как и было задумано. Но однажды ночью в квартиру на Адмиралтейской набережной, где мы жили с Золиным, ворвались люди в масках, надели на нас наручники, завязали глаза и увезли куда-то. Там уже находился Такарский. Он был в прострации. А час спустя мы познакомились с генералом Раскатовым. Он сказал, что капитал, вложенный в фирму «Цербер» в момент ее становления, Владимирову не принадлежит, тот лишь играл роль президента, а настоящий хозяин фирмы — люди из бывшего КГБ. Он поставил нас перед выбором: либо из бункера, куда нас привезли, мы не выйдем, либо подписываем документ о передаче фирмы ее «истинным владельцам», то есть людям из КГБ. Мне пришло в голову, что он шантажирует нас убийством Владимирова, намереваясь подмять под себя фирму. Проверить правдивость его слов мы были не в силах — нас могли убить в любую минуту.

Лебедева замолчала. Щелкнула зажигалка. Она закурила.

— С тех пор…— Алла закашлялась. — Извини, дым не в то горло попал, Раскатов стал практически полновластным хозяином фирмы. Он забирает себе львиную долю прибыли. А я наконец поняла, что он просто взял нас на испуг. Когда был жив Владимиров, Раскатов ограничивался лишь предоставлением «Церберу» «крыши»! Но, как ты понимаешь, было уже поздно что-либо изменить. К тому времени, с подачи Раскатова, фирма за короткий срок провернула кучу нелицеприятных дел, и мы все оказались повязанными одной веревочкой. Главным источником прибыли стала не охрана объектов, как раньше, а переправка цветных металлов, в Прибалтику, самое главное, ввоз в Россиюв обычных контейнерах, под видом сырья для химической промышленности, токсичных радиоактивных отходов из Европы с последующим их захоронением в могильниках Сосновоборской АЭС! От раскатовского груза фонит как от чернобыльского реактора, и никто обэтом не знает! Ни матросы, ни грузчики, ни шоферы… Зато две такие поставки принесли фирме десять миллионов долларов…

Ни хрена себе! Я нажал паузу, выскочил из «фронтеры», отлил возле куста. У меня всегда позывы, когда я завожусь. Еще с детства.

Совсем оборзели гэбисты.

— ... Однажды Раскатов позвонил домой, сказал, что ждет меня в машине, недалеко от поста ГАИ на Выборгском шоссе. Знай я, что он потребует…я бы… — Лебедева всхлипнула. — Погоди, Володя, глотну джину. Одним словом, Раскатов сказал, что пришла пора избавляться от Михаила. Якобы информатор сообщил, будто тот тайно готовится покинуть Россию и залечь на дно. Валюты, дескать, у него припасено в достаточном количестве, к тому же имеется и недвижимость в Италии и Германии. Я не верила ни одному слову. Я любила Михаила и верила, что он ни за что не оставит меня…

Я нажал кнопку «пауза». Вышел из машины, походил по лесочку. И ведь раскатовская наружка наверняка меня пасет! Может, даже во «фронтере» передатчик вмонтирован. Сейчас явятся… Да хер с ними!

Я вернулся и стал слушать пленку дальше.

— ... Раскатов отдал мне пластмассовую коробочку. Сказал, что я должна убить Михаила при помощи этой штуки. Мол, нажму кнопочку, и у него мгновенно откажет кардиостимулятор. Но надо сделать так, чтобы смерть наступила при свидетелях. Я попробовала отказаться, но он пригрозил раззвонить на весь город про мою операцию, про то, что я ненастоящая женщина. Да и вообще я уже полностью была в его руках…

Ну вот, джин почти допит… В общем, я убила Золина. Невероятно, правда? Подожди, я еще выпью… Не поверишь, но я решила убить Раскатова. Сначала я хотела привлечь для того, что задумала, тебя, Алекса Кайро и еще нескольких наших парней, но потом решила, что лучше чужие. Но тут якобы умирает в Сибири отец Сергея. И когда сутки спустя после телеграммы вы нашли его мертвым в люксе «Ангары», я поняла — Раскатов уберет всех. Я заканчиваю. Сейчас позову Софью, попрошу передать пленку тебе, если… если…

Лебедева зарыдала. Раздался какой-то щелчок, пошла пауза, а затем вновь зазвучал голос Лебедевой. Но он показался мне странным. Вероятно, она какое-то время была в отключке.

— ...Я решила поехать в управление ФСБ по Санкт-Петербургу и попросить защиты. Надумала рассказать все от начала до конца, включая факты, которыми шантажировал меня Раскатов. На случай, если раскатовские подручные достанут меня в стенах Большого дома на Литейном и со мной что-либо случится, решила передать тебе эту пленку, как улику, и попросила о встрече. Но, видимо, Раскатов подключился к моему телефону и во что бы то ни стало решил помешать нашей встрече. Он организовал автомобильную катастрофу.

Пока я еще жива. Это чистая случайность. Не знаю, имею ли я право на тебя рассчитывать, Володя, но, похоже, иного способа отомстить Раскатову у меня уже нет. Поэтому передаю тебе десять тысяч долларов и кассету с моими показаниями. Убедиться в их подлинности сможет любая экспертиза. Прошу сделать все возможное, чтобы этот монстр ответил за содеянное…

Алла снова заплакала. Снова раздался щелчок, и из динамиков ударил по барабанным перепонкам хрипловатый голос солиста группы «Белый орел»:

—... Потому что нельзя!…У-у-у…Потому что нельзя!…А-а-а…

Я поморщился. Нажав на кнопку, вынул кассету из магнитофона и положил в нагрудный карман рубашки. Застегнул клапан на пуговицу.

Ну, Кирсанов, кинул я взгляд на свое отражение в зеркале заднего вида, теперь ты знаешь всю правду про фирму «Цербер» и про мерзопакостные дела-делишки ее руководителей! Лебедева, конечно, несчастный человек. Но так или иначе, импульсивный поступок Лики, пожелавшей отомстить убийце своего отца, сделал меня обладателем десяти штук.

Стоп! Но тогда кто взорвал мой «порше» и повесил Аллу в ее собственном доме? Кто виноват в смерти Такарского в иркутской гостинице «Ангара»? Во-первых, и в том, и в другом, и в третьем случае работали профессионалы. Черт с ним, с «порше»! Позже разберусь. Но если Лебедева не самоубийца, значит, расстаться с жизнью ей и в самом деле мог помочь Егор! И никто больше… Да, это так, и Егор — кадр Раскатова. Похоже, в «Цербере» — бывших гэбистов, как грязи…

Ну подождите, гады! Я повернул ключ в замке зажигания. Мотор взревел. Я вам покажу, я вам устрою показательные выступления «на бис»… Мало не покажется! Ишь ты, генерал-чекист, какой шустрый оказался. Бомбочку мне в «порше» подсуропил — на всякий случай решил до кучи избавиться и от Владимира Кирсанова.

Неужели Раскатов считает, что я в курсе всех его делишек? Наверняка… Иначе зачем ему моя смерть?.. Чтобы я не успел подстраховать Аллу, приговоренную им к смерти?

Поняв, что не в силах найти ответ ни на один из поставленных мною вопросов, я решил не засорять голову бесполезными размышлениями. Положусь-ка я лучше на интуицию.

Итак, нанести первый удар? Но как? Тут следует хорошенько пораскинуть мозгами.

Но сделать это мне так и не удалось. Раздался трезвон сотового.

Спустя секунду я понял, что судьба не оставила мне ни минуты времени для размышления над вопросами как стратегии, так и тактики.

Глава 70. Кое-что о четвероногих друзьях.

— Приветствую вас, молодой человек! — услышал я тихий, слегка хрипловатый голос генерала Раскатова. — Хотелось бы сказать «добрый день», но, думается, это было бы явным преувеличением.

— Да уж! — согласился я. — Веселого и доброго сегодня, откровенно говоря, маловато! Сначала я едва не взлетел на воздух — какой-то мудак заложил под капот моего «порше» взрывчатку. Чуть позже в Парголово едва не погибла в автомобильной катастрофе Алла Лебедева. А два часа назад по ее настоятельной просьбе приезжаю в Юкки и, что же вы думаете, нахожу ее в петле. В собственном кабинете, с телохранителем у дверей… Таким образом, наша фирма полностью обезглавлена, а я автоматически становлюсь безработным, так как в «Цербере» не осталось ни одного начальника…

— Не нужно торопиться, Володя! Судьба иногда подбрасывает нам сюрпризы, но она же всякий раз, как ни странно, оставляет и шанс для разрешения, казалось бы, неразрешимых проблем.

— Судьба, Андрей Викторович, порой сама не знает, чего хочет. *

— А ты знаешь?

— Безусловно! Безработным, во всяком случае, долго оставаться не собираюсь.

— Ну и работай себе в «Цербере»! Шефом секьюрити… Начиная с этой минуты ты, Володя, временно подчиняешься только моим приказам, а я, на правах, скажем… преданного и влиятельного друга фирмы, постараюсь устроить все таким образом, чтобы сотни работающих в фирме сотрудников не оказались на улице, а сама фирма не осталась без руководства.

— Говоря про руководство, вы имеете в виду кого-то из наследников покойных членов правления, к которым по праву переходит контрольный пакет акций?

— Не совсем так! Если мне не изменяет память, ни у кого из бывших владельцев «Цербера» нет близких родственников. Какие-то там дедушки-бабушки и прочие мало что соображающие в бизнесе люди, разумеется, имеют право на получение регулярных отчислений от прибыли фирмы, однако, по моему твердому убеждению, возглавить «Цербер» должен человек, отлично разбирающийся в бизнесе и владеющий всеми тонкостями механизма сложной системы, в которой задействованы связи, деньги и влиятельные лица. Так что мы с тобой еще поработаем. — Он вдруг зашелся хриплым кашлем. — Извини, бронхи замучили. Слушай-ка, что там в конверте, который передала тебе экономка Лебедевой?

Та-а-а-к! Я насторожился. Значит, Софья доложила… Я соображал, что ответить.

— Алло, ты меня слышишь? Язык, что ли, проглотил?

— Слышу, Андрей Викторович!

— Ты уже вскрыл его, не так ли?

— Вскрыл, но, честно говоря, ни хрена не понял! Я призвал на помощь свое актерское дарование на уровне самодеятельности и попробовал включиться в игру. Хотя актер из меня, конечно, был никудышный.

— Там оказались десять тысяч долларов в банковской упаковке. Спасибо, конечно, Алле Леонидовне. Но с какой стати, почему мне? И магнитофонная кассета, которую я еще не слушал. Только собрался, а вы и позвонили…

— Любопытно! — заметил Раскатов. — Знаешь, не торопись, давай послушаем запись вместе. Ты где сейчас?

— За городом. Недалеко от дома Лебедевой. В паре километров, не больше. Остановился водички из колодца глотнуть и, конечно же, на содержимое конвертика взглянуть.

— Давай разворачивайся и жми на Выборгское шоссе. Езжай в противоположную от города сторону. Гони, пока не упрешься в развилку в виде буквы «У». Вправо — грунтовка и знак «движение запрещено».

— Имеете в виду поворот на собаководческий питомник?

— Молодец, верно ориентируешься! — похвалил Раскатов. — Проедешь метров сто по грунтовке и жди меня. Я скоро буду.

— К чему такая конспирация?

— Никакой конспирации, — отозвался генерал. — Еще на прошлой неделе договорился, что сегодня заберу из питомника щенка немецкой овчарки. Как раз двух зайцев сразу и убьем. Кстати, не хочешь завести себе четвероногого приятеля? Могу посодействовать. Хлопоты и деньги небольшие, но зато, в отличие от двуногого, никогда не предаст и не задумываясь перегрызет за тебя горло хоть кому.

— Спасибо, Андрей Викторович! Только пса мне сейчас и не хватает для полного счастья! Буду на месте через двадцать минут. Это ведь близко.

— А я в Озерках, так что долго ждать тебе тоже не придется, — заверил меня Раскатов бодрым голосом. — Насчет кассеты договорились? Можешь считать, что это мой первый приказ. Не слышу ответа!

— Есть, товарищ генерал! — отрапортовал я со злорадной усмешкой.

— Команду получил — выполняй! — ухмыльнулся генерал и отключился.

Я пристроил телефон в держатель и покатил. На поляне развернулся и на полной скорости помчался к шоссе.

Вскоре за соснами показался знакомый дом с двумя полукруглыми башенками…

— Значит, все-таки Егор! Вот паскуда!… — произнес я вслух, отчетливо представляя себе все, что случится через несколько минут на лесной грунтовке. Дело в том, что, упомянув про щенка, которого надлежало забрать, Раскатов допустил ляп.

В питомнике до недавнего времени первую скрипку играл мой сосед по лестничной площадке, и генерал, разумеется, не знал об этом. Мы с ним, моим соседом, по вечерам иногда балуемся пивком с креветками, и я знал, что из-за нехватки средств в системе МВД питомник был расформирован в самом начале июня и кинологи-менты разобрали четвероногих друзей по домам.

Теперь у моего соседа жил Грэй — один из самых лучших во всем нашем городе псов, науськанных на обнаружение наркоты. Так что в питомнике не было и быть не могло никаких щенков.

Глава 71. Игра в куклы.

Свернув на грунтовку, круто уходящую вправо почти сразу же после пологого ответвления от Выборгского шоссе, я съехал с дороги на обочину с пожелтевшей от засухи травой. Закурил, сделал несколько глубоких затяжек. Что ж, пришла пора опробовать моего «американца»!

Я достал из-под сиденья чемоданчик, вытащил надувную резиновую куклу в человеческий рост. Наполнить ее воздухом оказалось делом пяти минут. Я надел на себя, резинового, джинсовую куртку и усадил куклу за руль. Не выключая двигатель, быстро выскочил из джипа, прихватив с собой мобильник.

Перебежал на противоположную сторону грунтовки и нырнул в глубокий кювет, поросший кустами волчьей ягоды. За кюветом начинался сосновый лес, простиравшийся до Выборгского шоссе. Метров десять я продирался сквозь кусты в сторону развилки.

Оглядевшись, я выбрал подходящее место за гранитным валуном, откуда хорошо просматривалась стоявшая на обочине «фронтера». Достал свой «макарыч», снял с предохранителя и замер, прислушиваясь к звукам, доносившимся со стороны шоссе.

Ты, Кирсанов, круглый идиот! Совсем себя, любимого, не бережешь! — прорезался внутренний голос, и, как всегда, слишком поздно. Неуловимый мститель нашелся! Забери себе бабки, и вперед!… Оставь Раскатову кассету вместе с «фронтерой» и сваливай, пока не поздно, куда-нибудь в Карелию! Забурись на месяц-другой поближе к озеру, в избушку на курьих ножках, и порадуйся жизни хоть какое-то время. А сейчас беги! Ну, давай! Чего лежишь, как бегемот…

Шум шуршавших по укатанной щебенке автомобильных колес прервал мои размышления.

Не прошло и двух минут, как неподалеку от меня остановился обычный милицейский сине-желтый «уазик». В нем сидели двое мужиков в ментовской форме. В «уазике» вроде бы еще кто-то сидел, но разглядеть его я не смог.

«Уазик» не доехал до моего джипаря метров двадцать и включил мигалку. А мой внедорожник урчал вовсю! Интересно… Неужели клюнут? Я затаил дыхание, ожидая, что последует дальше.

Из «уазика» выскочил крепко сбитый парень и пружинистой походкой зашагал к «фронтере». Пистолет с накрученным на ствол глушителем я видел отчетливо — он был заткнут за ментовский ремень парня.

Дальше все произошло, как в кино! Поравнявшись с джипом, капитан резко выхватил пистолет вскинул его и в течение двух секунд послал в «меня» сразу пять пуль. Две пробили дырки в тонированном стекле джипа, а три другие оставили сквозные отметины на блестящей поверхности дверцы. Находись я внутри салона, на месте водителя, шансы выжить равнялись бы нулю целых нулю десятых.

Нажав на курок в последний раз, мент схватился за ручку, рывком распахнул дверь…

Ему понадобилось не меньше секунды, чтобы осознать, что произошло. На него было больно смотреть. Честное слово! Вы только представьте красную рожу — должно быть, мент явился сюда с бодуна, — на которой за несколько секунд сменилось столько эмоций: удивление, ярость, страх. Разве не страшно? Жертва сидит где-то в кустах и держит его на мушке.

Повинуясь чувству страха, но совсем не логике, мент дважды выстрелил в сторону кустов. Срезав ветки, пули просвистели в пяти-семи метрах от меня и унеслись в лес.

Я целился из «Макарова» капитану в лоб. Задержав дыхание, приготовился нажать на курок, как вдруг произошло неожиданное — в кармане разразился трелью сотовый. И тогда парень, представьте себе, поворачивается точно в мою сторону и давит на спуск. Пуля, стеганув по кустам, ударилась о камень и срикошетила в кювет. А телефон все звонит и звонит. Вот, мол, где сидит бычок с колокольчиком…

Обычно в критических ситуациях разум и расчет мгновенно уступают место инстинкту самосохранения. У меня включились и рефлексы, закрепившиеся в результате долгих, изнурительных тренировок во время стажировки в Высшей школе безопасности Лос-Анджелеса и последующей практики в горячих точках бывшего Советского Союза во время службы в отряде «Русь».

Ломая ветки кустарника и матерясь в душе на чем свет стоит, я откатился к лесу, выхватил из кармана телефон, швырнул его к валуну и немедленно принял удобное положение для стрельбы.

Маневр удался. Парень в милицейской форме прицелился. Послал на звук сотового очередную пулю и угодил точно в цель.

Сразу же стало тихо. Всякие сомнения насчет профессионализма стрелка отпали. Ай да Раскатов!… Ничего не скажешь — хороших ребят при себе держит, тертых… Да только и я не пацан желторотый — кое-что в этой жизни тоже ведь повидал!…

Глава 72. «Уазик» в кювете.

Получив шанс, я больше не медлил. Вылетевшая из «Макарова» пуля, как я и рассчитывал, угодила бедному мужику точно между глаз. Он, как подкошенный, рухнул на дорогу. Что ж, извините, но на войне как на войне: или я вас, или вы — меня. А это уже хуже.

Следующую пулю я послал в лобовое стекло ментовского «уазика». Водитель, почувствовав опасность, уже врубил заднюю скорость и вывернул колеса, заложив крутой вираж. Но пуля настигла и его, и «уазик», вздымая пыль, съехал задом в кювет и завалился на бок.

Держа пистолет в вытянутых руках, я поднялся и, пригибаясь к земле, рванул к машине. Я понятия не имел, сколько человек в кабине. Водилу, похоже, либо убил, либо серьезно ранил, размышлял я. Если на заднем сиденье кто-то есть, выбраться из машины раньше, чем я успею нажать на курок, у того все равно нет никаких шансов.

— Не двигаться, падлы! — заорал я что есть силы и сам поразился зверски-хриплому тембру собственного голоса.

Заглянув внутрь, я обнаружил, что, кроме сержанта, на водительском месте в машине никого нет.

Поначалу мне показалось, что в ней был кто-то еще. Обманулся, стало быть. Распахнув дверь, я схватил его за воротник окровавленной форменной рубашки, выволок наружу, приставив пистолет к виску.

— Хочешь жить, скотина, отвечай на мои вопросы! — рявкнул я. У сержанта чуть дрогнули и приоткрылись веки. — Вас послал Раскатов? Говори, иначе башку на хер разнесу! Ну?

Он застонал и покачал головой.

— Кто, сука? У-убью… Говори!!!

— А…ал…екс… Кайро… — с трудом разлепив губы, прохрипел сержант.

Глядя на него, можно было с уверенностью сказать, что «скорая» ему уже не понадобится — жизнь из парня стремительно испарялась.

«Давай, Кирсанов, коли его до конца, пока не поздно!» — приказал я себе.

— Кайро? Алекс Кайро?.. Он работает на генерала?

— Да-а-а… — прошелестел сержант.

Он умирал. Видя, как угасает его затуманенный взгляд, я наклонился к нему и с расстановкой произнес:

— Кто заложил взрывчатку в мою машину, знаешь?

Но было уже поздно — подручный Раскатова отдал концы. Я вытер испачканную в крови руку о край милицейской формы и на секунду прикрыл глаза. Сдавило грудь, защемило сердце…

Кто скажет, что убивать легко, — пусть катится туда, откуда на свет появился! Пропади пропадом этот «Цербер» вместе со всеми «крышами» и радиоактивными отходами! Раскатов — сучара, Кайро сучий потрох. А ведь прикидываются, будто свои в доску! Не-на-ви-жу…

Сунув пистолет в кобуру, я вернулся к валуну, подобрал расколотую трубку сотового телефона. А зачем она мне?

Я отсоединил батарейку и микрочип, целый и невредимый, положил в корочку для документов, зашвырнул раскуроченный мобильник в кусты и побрел к урчавшей на обочине «фронтере».

Объехав лежавшее посреди дороги тело капитана, я развернулся и помчался в Питер.

Что мы имеем? — размышлял я по дороге. К числу своих врагов теперь можно смело прибавить Алекса, кому еще совсем недавно я всецело доверял. Конечно, облом неслабый — в глубине души я был уверен, что в случае необходимости Кайро всегда придет на помощь.

Хотя предсмертное послание Лебедевой, а точнее, упоминание про транзит радиоактивных отходов сразу заставили меня подумать о причастности Алекса к этой грани деятельности «Цербера». Что ж, если отбросить эмоции — одним подонком больше, одним меньше, какая разница! У Раскатова таких ребяток, готовых за бабки пришить мать родную — целая армия.

Держись, Кирсанов, исход «дружеской встречи» по дороге в собачий питомник можно сравнить с убийством Франца Фердинанда и его жены в Сараево в четырнадцатом году.

Мировой войны, конечно, не получится, но отечественная, в масштабах многострадальной Ленинградской губернии, точно!

Однако воевать с Раскатовым и его головорезами в одиночку равносильно самоубийству. Но и прощать целых две попытки зачислить меня в жмурики тоже не собираюсь. Подобные наезды я встречал раньше и буду встречать впредь исключительно в штыки. И отвечать на них. Надо сказать, весьма жестко, что мне несвойственно, поскольку от рождения я все-таки лирик и даже романтик.

Глава 73. Перед дорогой в Канаду.

В предвечерний час уютный сквер с фонтаном возле Казанского собора, с детства знакомый каждому жителю Питера, как обычно, бурлил.

Прыщавые подростки не спеша потягивали из горлышка пиво, щурились от ласкового солнца и отпускали непристойные шутки по адресу вертихвосток-девчонок, сидевших на соседних лавочках.

Молодые папы и мамы прогуливали своих отпрысков, а бородатый фотограф, весельчак и балагур, уговаривал гостей северной столицы увековечить на память свое пребывание в городе великих зодчих. Моментальный снимок на «Полароиде» всего за пять баксов! Три снимка — за десять. Дешево и сердито…

Я сидел на скамейке рядом с двумя дамами почтенного возраста. Они обсуждали симптомы болезни Альцгеймера — проще говоря, старческого слабоумия, а я время от времени поглядывал по сторонам. Я ждал Алекса, потому что пригласил его на встречу, пообещав рассказать нечто чрезвычайно важное. Я даже обмолвился, что, мол, хочу попросить его оказать мне дружескую услугу. Как и следовало ожидать, Кайро немедленно дал согласие. Сказал, что будет в сквере через полчаса.

До назначенного времени оставалась всего минута — у меня забухало сердце, пульс отдавался и в висках, и в кончиках пальцев. Их вдруг стало покалывать, будто от лютого холода. «Спокойно, Кирсанов! — внушал я сам себе. — Возьми себя в руки. Пусть Кайро считает, будто ты до сих пор не в курсе, кто у него настоящий шеф. Расслабься…»

Когда мои наручные часы просигналили четыре часа, я заметил Кайро. Он переходил Невский на светофоре, вместе с десятками других пешеходов.

Алекс вступил на тротуар, и я помахал ему рукой. Он увидел меня, кивнул, зачем-то оглянулся и ускорил шаг.

Подойдя, пожал мне руку.

— Может, прогуляемся? — сказал он и покосился на моих соседок в шляпках. — Не совсем, полагаю, подходящее место для серьезных разговоров… — Привычным жестом поскреб вечно небритый подбородок.

— А мне кажется, в самый раз! — Я пожал плечами. — Садись, все нормально. — Достав из кармана пачку сигарет, протянул ему. — Закуривай!

Он взял сигарету, опустился на скамейку, подождал, пока я щелкну зажигалкой.

— Да-а, дела хреновые! — сказал Алекс, затянулся и отвел взгляд. У колонн Казанского собора тусовалась группа каких-то придурков с плакатами. — И чем весь этот бардак закончится, непонятно! — Он кивнул в их сторону.

— Чем-нибудь да закончится! — ответил я. — Сейчас расскажу тебе такое!… Только для начала… — Я запнулся. — Я могу на тебя рассчитывать? Или… — Наши взгляды встретились, и на этот раз его карие глаза посмотрели на меня в упор.

— А зачем, по-твоему, я сюда притащился? — набычился Алекс.

— Ладно, не обижайся! — Я по-приятельски толкнул его плечом. — Дела действительно не в жилу! И без твоей помощи мне никак не обойтись. В общем… Я знаю, кто завалил наших шефов и засунул в петлю Аллу Лебедеву.

Алекс изобразил на лице неподдельное удивление. Прямо Станиславский какой-то!

— Ты это серьезно? — спросил он, сведя брови к переносице. — Откуда такие сведения?

— Я всегда серьезно. Пару часов назад меня из-за этих сведений едва не отправили на тот свет прямо в машине. Ментовский собачий питомник «Радужный» знаешь?

— Ну…

— Метрах в двухстах от развилки «фронтеру» прошили, но я уцелел… А вот ребяткам пришлось туго…

— Сколько их было? Как это вообще случилось? Давай, мастер, я хочу знать все подробности, иначе какой из меня помощник.

Я рассказал Алексу, как приехал на виллу Лебедевой в Юкки и что было потом, упомянул про экономку, подробно изложил сценку с вручением мне пакета с десятью тысячами баксов и кассетой.

— С Раскатовым я согласился встретиться дабы убедиться в правдивости информации на кассете.

— Вот сука, а? И это генерал, чекист с чистыми руками и холодной головой? Понятия не имел, чем они там занимаются! Конечно, кое-какие мыслишки возникали в связи с весьма подозрительной лояльностью таможни к грузам фирмы, но я грешил на обычный «контрабас» — сигареты, напитки, шмотки, барахло там всякое для секонд-хэндов… Оказывается, к нам из Франции тогда радиацию толкнули. Это сколько ж я рентгенов нахватал, контролируя приход-уход обеих партий, а? Убью, гада!

— Я рад, что наши с тобой желания полностью совпадают, — сказал я, закуривая. — В таком случае и гонорар от Лебедевой тоже поделим пополам.

— А у тебя есть план, как достать Раскатова? Смотри, как бы нам с тобой не отвинтили головы. — Кайро пожал плечами и украдкой обвел взглядом сквер. Он вообще все время озирался, и это от меня, разумеется, не укрылось. — Несмотря ни на что, жить все-таки хочется! — Он усмехнулся. — Значит, риск должен быть оправданный, как в случае с Сулханом.

— Так ты насчет плана?.. Я кое-что придумал… Киллеры, которых я завалил на развилке, были боевиками Раскатова, следовательно, на кассете — сущая правда. Нахожу в Управлении ФСБ по Питеру серьезных людей, отдаю кассету, и на криминальной империи генерала можно ставить крест! А он далеко не дурак и, думаю, терять капиталы не собирается… Согласись, что ему нужна не моя жизнь, а кассета с гарантией, что копия никогда не попадет, куда не надо, вернее, куда надо. Усек?

— Значит, ты генерала решил не мочить, а шантажировать? — ухмыльнулся Алекс. — Ну ты даешь, мастер! Грамотно… И во сколько ты оценил нанесенный тебе моральный ущерб?

— Я человек скромный, много не прошу. От жадности, как известно, можно и подавиться. Бывали, знаешь ли, случаи. Позвонил я ему на мобильник, по номеру, который сообщила Алла, и сообщил, что киллеров с дырками во лбу можно забрать по известному ему адресу. А в остальном все очень даже хорошо. И может быть еще лучше, если товарищ генерал в течение трех дней переведет мне на счет в московский филиал рижского «Парекс-банка» пятьсот тысяч долларов. Для такого солидного бизнесмена, коим безусловно является заслуженный чекист Раскатов, сумма вполне приемлемая. В обмен я сообщаю ему место, где можно забрать кассету, и даю твердую гарантию в отсутствии всяких копий. Более того, получив подтверждение о переводе долларов, обязуюсь в течение суток на долгое время залечь на дно, покинуть родной город на Неве и более никогда не напоминать генералу о своем существовании. Но это, как ты догадываешься, еще далеко не все…

Я улыбнулся Алексу и, подмигнув, затянулся.

— Мне нужна страховка, на случай, если генерал все-таки затаит на меня злобу и еще раз попробует завалить, хотя по ряду соображений я уверен, что ничего подобного не случится. Но все же… Надумал я оставить тебе копию кассеты. — Внимательно посмотрев на Кайро, я по выражению лица и легкому кивку понял: он уже смикитил, какая помощь мне необходима. — Словом, Алекс, я буду звонить тебе каждый день, пока не поверю, что Раскатов навсегда выкинул меня из памяти.

— Ты ведь сам прекрасно понимаешь, что это утопия! — кисло скривился Кайро. — Даже если Раскатов и переведет тебе деньги, все равно наймет пару спецов. Они с ходу — к твоим родителям и сначала станут истязать их, допытываясь, где их любимый сыночек, а когда выбьют твоему отцу зубы и убедятся, что твои предки действительно ничего не знают, будут терпеливо ждать, пока ты сам не объявишься. Что станешь делать, если тебе объяснят, что жить папе с мамой осталось всего ничего? Нет, здесь надо действовать иначе…

— Успокойся! Я никогда в жизни не видел ни маму, ни папу, потому что круглый сирота и вырос в детском доме, — слукавил я. — Так что в этом мире у меня нет никого, кто годился бы на роль заложника.

— Так ты детдомовец? А я и не знал… Тогда это меняет дело!… И что, ты и впрямь готов навсегда уехать из Питера? Неужели не жалко?

— За пол-лимона баксов не жалко, — сказал я и, закинув голову, посмотрел на синее небо, по которому медленно плыли похожие на сахарную вату облака. — Однажды я пытался осесть за бугром, когда стажировался в Штатах, но, увы, не получилось. Однако связи, как понимаешь, остались… Имеется у меня на Брайтоне знакомый адвокат Абраша Финкель. Занимается он иммиграционными делами… И, думаю, за хорошее вознаграждение без хлопот устроит мне канадскую бизнес-визу, а уж там со своими гринами я как-нибудь не пропаду! А достать меня в Торонто или Монреале злопамятному козлу Раскатову будет весьма затруднительно…

Я нес какую-то околесицу, но, что удивительно, сам в нее верил, поэтому обещание смыться из Питера звучало вполне убедительно.

— А ты силен! Продумал свою жизнь на три хода вперед, — сказал Алекс, отправляя окурок в стоявшую возле скамейки урну. — Значит, может случиться, мы с тобой больше никогда и не увидимся?

— Не может такого случиться, потому что у меня есть одна вредная привычка — я никогда не забываю людей, сделавших мне добро. И наоборот… Да и город этот мне по душе. Неохота навсегда с ним расставаться! — Я расстегнул нагрудный карман джинсовой рубашки, достал кассету и заранее приготовленные пять тысяч долларов. — Вот, возьми! И помни: в известном смысле моя жизнь с этой минуты в твоих руках!

Мы долго смотрели друг на друга, прежде чем Алекс подарил мне вымученную улыбку. Он взял «страховку», деньги и положил во внутренний карман модного белого пиджака.

— А что делать, если… в общем, если… не позвонишь? — спросил он, снова озираясь.

— Подожди двенадцать часов, а потом неси кассету в ФСБ. Введи их в курс дела, не скрывая ничего! Однако я уверен, что такого не случится.

— Хотелось бы верить… — процедил Алекс. — Где собираешься кантоваться три дня и три ночи, пока банк не подтвердит факт поступления денег? Надеюсь, не дома?

Неужели я похож на камикадзе? — улыбнулся я. — Из квартиры уже забрал все самое необходимое и снял номер в гостинице у метро «Новочеркасская». Там Раскатов меня точно не достанет, да и откуда ему знать, в какой шхере Питера я в данный момент обретаюсь? Когда поступят деньги, скорее всего, переберусь на какое-то время к приятелю в Ригу. И уже оттуда буду заниматься вопросами канадской визы. Впрочем, сейчас рано об этом думать, надо сначала с текущими заморочками разобраться…

— Гостиница возле «Новочеркасской»? «Редис-сон-Ладога», что ли?

— Она самая! — подтвердил я и на полтона тише добавил: — Надеюсь, это останется строго между нами?

— Может, мне сразу вернуть тебе кассету и деньги? — обиженно огрызнулся Кайро, демонстративно запустив пальцы в карман пиджака и приподняв брови. — Запросто, только намекни!

— Не стоит, я тебе доверяю, — сказал я и похлопал его по плечу. — Спасибо за все, даже не знаю, что бы я без тебя делал!

— Осядешь в Канаде, пробей там поляну насчет возможности переезда на ПМЖ еще одного россиянина! — как бы в шутку предложил Алекс. — Вдвоем веселее, как считаешь?

— Почему бы и нет? Главное — легально пересечь границу. А как же быть с колечком на безымянном пальчике? Собираешься оставить супругу здесь, на берегах Невы?

— На следующей неделе развод! — просиял Кайро. — Пять лет каторги наконец-то закончились! Скоро я снова буду свободен. Так вот!

— Поздравляю! Ну, мне пора! — Я поднялся со скамейки. Алекс тоже. — Ладно, вроде бы обо всем переговорили. Если что, звони мне на мобильник, номер знаешь. — Я пожал ладонь бывшего коллеги, еще раз заглянул ему в глаза. — До встречи!

— Удачи тебе! — Пальцы Алекса, словно тиски, сжали руку.

Я развернулся и зашагал в сторону Невского. Со скамейки напротив поднялись двое рослых молодцев с короткими стрижками и затопали следом.

«Падаль ты, Кайро, за это и ответишь!» — подумал я и протянул руку перед потоком спешивших в сторону Московского вокзала машин.

Глава 74. Блондинка на всю ночь.

В гостиницу, где меня действительно дожидался снятый всего на сутки одноместный номер, я вернулся поздним вечером, когда на экране телевизора в холле вещал Кара-Мурза из энтэвэшной программы «Сегодня в мире».

Я постоял, послушал, а потом стал шарить по карманам, делая вид, что ищу визитку гостя и никак не могу найти. На меня поглядывал какой-то субъект в джинсовом костюме. Он, как корова, жевал жвачку — квадратные челюсти ходили ходуном. Даже если не меня дожидается, все равно шестерка, потому что уважающие себя мужики в это время суток занимаются более достойными делами.

Не останавливаясь, я направился к лифту, мельком показав портье визитку. А зачем мне лифт, если мой номер на третьем этаже? Я проследовал к лестнице, поднялся на четыре ступеньки, хлопнул себя по лбу ладонью. Вот, мол, растяпа! Повернулся и заторопился к окошку дежурного администратора.

Как я и предполагал, малый в джинсе давил на кнопки сотового.

— До которого часа работает ресторан? — спросил я, мило улыбнувшись.

— До двух! — не отрывая глаз от компьютерного монитора, сообщила дама в строгом деловом костюме. Ее пальцы резво порхали по клавиатуре. — Но номера обслуживаются круглосуточно.

— А если я, скажем, приглашу к себе в номер… гостью на ужин… это не войдет в противоречие с правилами вашей гостиницы? — произнес я, чуть понизив голос.

Подействовало! Администратор мгновенно прекратила выбивать морзянку и внимательно — я бы сказал, по-женски оценивающе — посмотрела на меня из-под слегка приспущенных очков в тонкой золоченой оправе.

— Если имеете в виду даму, не являющуюся нашим гостем, тогда вам придется оплатить пятьдесят процентов стоимости номера, а ей — предъявить паспорт и заполнить соответствующую форму! — Администратор замолчала, словно раздумывая, стоит ли продолжать? Затем повернулась к монитору и уже без ехидства добавила: — На девушек, с которыми знакомятся у нас в баре, это условие не распространяется.

— Благодарю вас, вы весьма любезны и мне очень помогли. — Я прямиком направился к входу в ресторан.

Полумрак просторного заполненного посетителями едва ли на четверть зала подействовал на меня расслабляюще. Живут же люди!

— Добрый вечер! — подлетел ко мне розовощекий тип в смокинге, белоснежной накрахмаленной рубашке и бабочке. — Свободных столиков много, выбирайте любой, кроме тех, на которых таблички. Через пять минут начинается ночная шоу-программа. По ее окончании до самого закрытия будет играть джаз.

— Спасибо, я пожалуй, для начала расположусь устойки!

Похлопав ресторанного мальчика по плечу, я прошествовал к бару и взгромоздился на высокий табурет из хромированных трубок с мягким сиденьем из бордовой кожи.

Мгновенно передо мной возник худощавый бармен. Бледный, с прилизанными гелем редкими волосиками и равнодушным взглядом, он поинтересовался, что я буду пить.

— Клюквенную «Финляндию» и пепельницу, -бросил я, доставая из кармана и кладя на стол пачку «Лаки страйк» и зажигалку.

Не успел я взглянуть на часы, как пузатый фужер с розовой водкой и фирменная пепельница уже стояли передо мной. Бармен ловко стянул с лакированной поверхности стойки купюру, которую я положил рядом с зажигалкой, и напрочь забыл о сдаче. Как дух, как привидение, он моментально переместился в противоположный конец длинной стойки, где, при необходимости, можно было усадить десятка два клиентов, заскучавших за столиками.

Я проводил его взглядом, усмехнулся и, щелкнув зажигалкой, закурил.

И уже через секунду на соседний табурет плавно опустилась высокая голубоглазая блондинка с короткой стрижкой, искусным макияжем, пухлыми, ярко накрашенными губами и длинными ресницами.

Я повел носом. Либо «Фам», либо «Магрир»… Все-таки «Магрир»… В этом вопросе я был спец. Однажды этим ароматом меня зацепила такая девочка, что ой-ой-ой! Недаром название духов в переводе на русский означает «Мой коготок».

Блондинка украдкой покосилась на меня. Ее наряд я тоже оценил. Белая блузка, черная юбочка. Класс! Кто понимает, конечно. Наряд горничной и королевы одновременно… Точеные ножки, роскошный бюст. Чудесная девочка!

Я окинул ее красноречиво говорящим о моих дальнейших намерениях взглядом с ног до головы. Люблю высоких женщин, но что касается силуэта — предпочитаю скрипку. Виолончель великовата для меня. А впрочем, бери в руки смычок и выводи мелодию…

— Выпьешь со мной?

— Почему бы и нет? Возьми мне «Куантро». Обожаю этот ликер.

Я щелкнул пальцами. Бармен, надо отдать ему должное, оказался профессионалом высшего класса. Через секунду Джессика (она мне сразу сказала, что у нее американское имя) держала высокую ликерную рюмку за длинную ножку.

— Ты здесь один? — спросила она, пригубив ароматный напиток и затянувшись темно-коричневой дамской сигаретой «Мор».

— Один. Приехал по делам из Москвы на недельку. Фирма «Океан». Знаешь такую? С утра начнется круговерть, а сегодня можно слегка расслабиться. Меня зовут Владимир.

— Владимир — красиво звучит. А вот если Вова… Фу! Терпеть не могу.

— Тебе, наверное, приходилось слышать, что ты производишь впечатление весьма утонченной натуры.

— Тысячу раз.

— Ну ты смотри! И красивая… Все при тебе! Или все же чего-то не хватает?

— Денег… Как ни банально это звучит.

— Вот в чем дело! И сколько, если не секрет, не хватает для полного счастья?

— Сто долларов в час! — чуть помедлив, ответила Джессика. — Но зато с гарантией, что это будут незабываемые минуты в твоей жизни, Владимир. Я обещаю…

— Неужели? — Отхлебнув глоток клюквенной водки, я плотоядно облизнул губы. — А если я захочу, чтобы ты осталась у меня на всю ночь?

— Кайф! Обожаю иметь дело с солидными мужчинами. Только сначала мы с тобой должны решить один маленький вопрос…

— Нет проблем, Джессика! — Я достал из кармана пачку долларов, отсчитал пять купюр по сто баксов, положил на стойку и, накрыв ладонью, подвинул к ней. — О'кей?

— Ты — прелесть! — прошептала Джессика. Открыв висевшую на плече маленькую сумочку, она смахнула в нее деньги.

— Идем к тебе прямо сейчас, или еще хочешь выпить? — Она придвинулась ко мне и накрыла мою руку своей теплой ладонью. На пальце сверкнуло обручальное кольцо.

— Ты замужем? — Я покосился на него.

— Замужем. И что? Пусть тебя это не волнует. Все будет хорошо.

— Хорошо, что хорошо кончается! — ляпнул я ни с того ни с сего.

«Свистун» по-прежнему сидел в холле. Мое появление в обществе эффектной длинноногой блондинки наверняка успокоило его. «Клиент» расслабился, идет в номер с девочкой — резких движений, стало быть, совершать не будет. Никуда не свалит среди ночи. «Молодец, Кирсанов!» — похвалил я себя.

Незваные гости с пистолетами за пазухой, видимо, думают, что я полный мудак. Замечательно, именно этого я и добивался.

Новый охранник даже не спросил у меня визитку. Джессику, стало быть, здесь знали.

Мы поднялись на третий этаж. Я получил у дежурной ключ от номера с прикрепленной к кольцу металлической биркой «358» и, взяв Джессику под локоть, повел ее по коридору.

Когда мы подошли к темной лакированной двери с латунной ручкой и латунными цифрами «358», Джессика обернулась и чмокнула меня в щеку. Я улыбнулся, повернул ключ в замке, открыл дверь, щелкнул выключателем, пропустил вперед свою гостью, благоухающую дорогими духами, и обвел взглядом коридор. А потом захлопнул дверь и дважды повернул защелку.

Глава 75. «Извращенец» Кирсанов.

— Такое со мной впервые, честное слово! — Джессика отхлебнула из фужера шампанское. Отломив от плитки шоколада квадратик, протянула мне.

— Не люблю шоколад, — отрицательно покрутил я головой.

— Володечка, ты меня потряс. Всякие извращенцы попадались, но чтобы вот так, просто сидеть и разговаривать всю ночь? Может, ты мне фальшивые доллары сбагрил, а теперь раскаялся? — Она засмеялась.

— Понимаешь, дорогая моя… — прошептал я ей на ухо, — ты в прямом смысле дорогая, ибо баксы на дороге не валяются!

— Друг Аркадий, не говори красиво! — хмыкнула она.

— Ого! Откуда такие познания?

— Я в школе круглая отличница была, вот тебе и ого!

— Тогда почему…

— Потому что потому… Лучше ты мне скажи, в чем дело, почему мы не будем трахаться, а то я с ума сойду…

— Дело в том, — сказал я, наливая себе из графина апельсиновый сок, — что я шпион. Работаю на английскую разведку, и сегодня ночью у меня здесь, в гостинице, назначена встреча с одним типом из ФСБ. Раз в месяц за бабки он сливает мне секретную информацию о реальном состоянии золотого запаса России. А ты для меня — своего рода прикрытие, «крыша», как теперь говорят. Ни у одного нормального человека даже мысли не возникнет, что такой лось, как я, пригласивший к себе в номер на всю ночь такую аппетитную козочку, занимается не любовью, а сбором ценных данных. Неплохо придумано, правда?

— Да уж, ничего не скажешь! — хмуро буркнула Джессика и отхлебнула шампанского. — Вот вы, значит, какие… — Она усмехнулась. — Шпионы, продающие всяким англичанам и американцам нашу многострадальную Родину. А не боишься, что я сейчас пойду куда следует и заложу тебя? Не боишься?

— Боюсь, прямо трепещу! А тебе это надо? Ты вправду хочешь, чтобы однажды хмурым утром твой холодный…

— Остынь! Я все поняла! Я пошутила… — Она закурила. Выпустив в потолок струю дыма, погладила меня по руке. — Знаешь, это самые легкие баксы, заработанные мною в жизни. Давай в следующий раз, когда будешь встречаться со своим стукачом, я тебя подстрахую? Нет, правда!… А что? И тебе хорошо! И мне, прямо скажем, не плохо. Посидим до утра, всем спасибо, все довольны… Ну так как? Хочешь, могу сделать скидку и в порядке исключения оставить свой домашний телефон? Если подойдет муж, скажи, что с работы, и попроси позвать к телефону Катю. — Она запнулась. — Джессика — это псевдоним. Специально для клиентов. Мужики обожают редкие заграничные имена. У нас здесь пять девочек, и у каждой — рабочий псевдоним: Анжелика, Кристина, Марго…

— Дельное предложение, — заметил я, улыбаясь. — но, к сожалению, неосуществимое. Всякий раз я назначаю встречи в разных отелях, а там свои девочки работают. Не мне тебе говорить, что чужая территория — дело святое! Знаешь, что бывает, когда нарушают границы?

— Я в жизни никогда никого не подводила, поэтому остается только сожалеть. А ты всегда берешь девушку на всю ночь и ни разу с ней не…

Я покачал головой:

— Инструкция, понимаешь ли…

— Так ведь никто не узнает! — Катя всплеснула руками. — Или у тебя, дорогой Джеймс Бонд, совсем не стоит, а?..

— Т-с-с-с!…

Я поднес указательный палец к губам и прислушался. В коридоре раздались шаги. Кто-то прошел мимо двери.

Дважды щелкнул замок в двери соседнего номера.

— Катюша, — сказал я шепотом, — давай с тобой договоримся. Сейчас ты разденешься, ляжешь в постель и будешь лежать тихо-тихо до тех пор, пока я не разрешу тебе встать и уйти. Больше от тебя ничего не требуется. Сама рассуди, пятьсот баксов — это все-таки пятьсот баксов. Чтобы их заработать, нужно кое-что сделать, как ни крути! Поняла?.. Давай в темпе!

— Ладно! Только учти, если я не спущусь в холл к шести утра, сюда обязательно явится Бориска.

— Твой сутенер? Это пустяки. Ты, главное, раздевайся… — Я достал из кобуры пистолет, снял с предохранителя, скинул с себя рубашку, сунул «макарыч» за брючный ремень. — И вот еще что! О чем бы мы ни говорили с человеком, который сюда придет, ничему не удивляйся. Ясно?

— Ты меня пугаешь! — Катя побледнела. — Может, я отдам тебе твои проклятые грины и пойду отсюда, а?! Чужие заморочки мне по барабану… Я сейчас закричу…

Она находилась на грани срыва, и я решил действовать радикально — отвесил ей не сильную, но приводящую в чувство оплеуху.

— Все будет хорошо! -перешел я на громкий шепот. — Никто тебя не тронет, никому ты не нужна. Но если в номер заявятся парни из контрразведки, все должно выглядеть так, словно мы с тобой, два голубка, милуемся в постельке, наслаждаемся любовью за деньги — и точка! Врубилась наконец?.. Живо свои тряпки долой, пока я сам не порвал их к едрене фене!

Моя тирада возымела должное действие. На письменный стол полетела сначала блузка, затем мини-юбка.

Оставшись в одних шелковых трусиках, Катерина нырнула в кровать, под одеяло, и показала мне язык. Эта шалость заставила меня на миг забыть о всей серьезности ситуации. Я расплылся в улыбке.

— А ты что, с клиентами в исподнем развлекаешься? — заметил я с подначкой. — Или ты предпочитаешь минет?

— Ты — циник! — Катерина стянула трусишки, прицелилась, бросила в меня, но не попала.

— Презервативы здесь? — спросил я, снимая со спинки стула сумочку на тонком ремешке.

— Да.

— Можно я их возьму?

— Да ради Бога!

Она с любопытством наблюдала за моими манипуляциями. А я разрывал упаковку, вытаскивал презервативы, шел в туалет и, нажимая на кнопку бачка, спускал их в унитаз. Я сделал пять ходок.

— Не много ли для шпиона, который никогда не трахается? — спросила она ехидно.

— В самый раз! — Я хитро подмигнул ей. — Мы с тобой, считай, уже целых два часа кувыркаемся! Куда же меньше? Того и гляди заподозрят в половом бессилии.

— Остынь, гигант секса! — Катя выглянула из-под одеяла. — И вообще я хочу есть! Дай мне банан.

— Пожалуйста! Мне не жалко, тем более что сегодняшний банкет целиком оплачивает правительство Соединенного Королевства. Тихо, умолкни…

Из коридора донесся звук шагов, приглушенных ковровой дорожкой. Возле двери шаги замерли. Но мой обострившийся до предела слух уловил шепот и какую-то возню, продолжавшуюся с полминуты.

А потом в дверь тихо постучали…

Глава 76. Пока не открылась почта…

Сделав проститутке знак, чтобы молчала и оставалась в постели, я вытащил пистолет. Дождался повторного стука. Подойдя к кровати, крикнул:

— Какого черта? Чего надо? Просил же до утра не беспокоить!

— Вова, открывай, это Алекс! Катерина закатила глаза.

— Ты что, оборзел?

— Открой, очень надо! Случилось кое-что серьезное.

— Ну ты даешь! — Я пару раз подпрыгнул на краю кровати. Она заскрипела. — Подожди, оденусь хотя бы! — И уже обращаясь к своей гостье, о присутствии которой в номере Кайро несомненно знал, рявкнул: — Да заткнись ты и не дергайся! Это мой приятель. Он тебе ничего не сделает, так что можешь за свои прелести не переживать! Лежи под одеялом, я кому сказал!

Взлохматив ладонями волосы, я положил пистолет на сервировочный столик рядом с остатками ужина из ресторана. Шаркая по полу ботинками, вышел в прихожую и, повернув защелку, распахнул дверь.

Кайро смотрел на меня и нагло улыбался. Остальных визитеров не было видно. Скорее всего, они стояли у стены — по обе стороны от дверного проема.

— Заходи! — сказал я, смерив Алекса недовольным взглядом: — Только я не один, как ты понимаешь. Не пугай девчонку! Думаю, нам вообще лучше спуститься в холл. Можно кофе заказать.

— Зачем это? — бросил Кайро. В его правой руке я увидел матово-черную «беретту» с глушителем. — Очень жаль, коллега, но шеф считает, что пятьсот кусков — большие деньги. И дарить их каждому засранцу — непростительное расточительство.

В проеме дверей возникли два мрачных субъекта. Один распахнул куртку и вскинул висевший на плече автомат «узи». Другой смотрел на меня не мигая — тот, джинсовый парень, что ночью сидел в холле гостиницы. Я изобразил на лице удивление и одновременно страх, вполне естественный в подобной ситуации.

— Тихо, без лишних движений, руки за голову и, не поворачиваясь, топай в комнату! — приказал Кайро. — Ты же профессионал, Кирсанов! И веди себя соответственно, без истерики.

— Сволочь! — процедил я сквозь зубы. Вращая глазами и раздувая ноздри, я изображал крайнюю степень бешенства. Дескать, на этот раз твоя взяла, но появись у меня хоть малюсенький шансик…

— Руки за голову! Не понял? — рыкнул парень с «УЗИ».

Я был вынужден подчиниться и стал задом пятиться в комнату.

Троица ввалилась в номер. А топтун из холла запер дверь и встал к ней спиной, расставив ноги на ширину плеч.

Только сейчас я увидел у него маленький, величиной с ладонь, но оттого не менее опасный пистолет системы «бульдог». Крошечная пуля способна с небольшого расстояния пробить бронежилет. Обычный, но не кевларовый…

Заметив мой ПМ, лежавший на сервировочном столике, Алекс сделал знак похожему на зомби парню, и тот убрал пистолет в карман.

У меня за спиной вскрикнула Катя. Такого поворота сюжета она явно не ожидала. Ее душевное состояние я понимал как никто другой. Пятьсот баксов за такую нервотрепку — не слишком крупная сумма. Эх, девушки, дурим мы порой вашу сестру, но ничего не поделаешь: мужские игры — штука суровая!

— Сядь! — приказал Алекс, стволом пистолета указав на стул. — Еще раз прошу — не делай резких движений и не пытайся искать выход из создавшейся ситуации. Его просто не существует.

Он подошел к кровати.

— А какие здесь у нас симпатичные девушки! Ну-ка, ну-ка…

Алекс схватился за край одеяла, потянул на себя.

— Немедленно прекратите, мне стыдно! Накройте меня, — крикнула Катерина. — Я здесь совершенно ни при чем, и ваши дела меня не касаются! Накройте меня одеялом или позвольте одеться. Имейте в виду, мой хозяин поставит вас на счетчик за причиненный мне моральный ущерб!

— Красивый экземпляр! — подал голос «зомби», поедая голодным взглядом обнаженную жрицу любви. — И сколько такая стоит? Слышь, ты!

— Сто долларов в час! — произнес я, отводя взгляд. — Отпустите ее! На хрена вам лишний труп?

— Действительно, незачем! — пожал плечами Кайро, разглядывая красные упаковки от презервативов на тумбочке. — Ты, похоже, оторвался со вкусом. Стало быть, девочка стоит потраченных на нее денег? — Он поднял с пола одеяло, бросил на кровать. — Смотри, не простудись, милая! Будешь хорошо себя вести, может, поживешь еще. Сечешь ситуацию?

Катерина испуганно кивнула.

— Придет время, покажешь, на что способен твой нежный ротик… Ясно?

Девушка кивнула еще раз.

Я терпеливо ждал, когда, наконец, кончатся эти предисловия. Пора бы уже начать разговор о главном — о кассете. И тут, словно читая мои мысли, Кайро нахмурился, подвинул к себе стул, сел, положив локти на спинку, и пристально посмотрел мне в глаза. Рядом, злобно зыркая то на меня, то на притихшую под одеялом Катерину с автоматом наизготовку стоял «зомби».

— Знаешь, зачем я пришел? — спросил Кайро, доставая из моей же пачки сигарету и прикуривая от моей зажигалки. — За второй копией кассеты! А если быть точнее, за оригиналом, так как копию ты днем отдал мне на хранение вместе с пятью тысячами баксов. Кстати, спасибо за презент! Я как раз собрался смотаться куда-нибудь на Сейшелы и пожариться на пляже под пальмами, так что денежки Лебедевой мне не помешают.

— Смотри не подавись! — процедил я и посмотрел на пачку сигарет.

— Успокой нервы! — улыбнулся Алекс и бросил мне пачку вместе с зажигалкой. Пока я закуривал, он молчал. — Знаешь, не хочется затягивать нашу последнюю с тобой встречу, — продолжил Кайро, — поэтому буду краток. Ты называешь место, где спрятан оригинал, а я за это обязуюсь прикончить тебя быстро и без боли.

Есть и другой вариант. Ты изображаешь из себя борца за народное дело, тогда мои ребятки спускают тебя и эту блядь в питерскую канализацию, где по уши в дерьме и в компании с голодными питерскими крысами вы проведете какое-то время, пока туда же не доставят твоего дружка Витю Липатова. Ну и далее по нарастающей. Выбирай, только думай не слишком долго. Я не люблю ждать…

Катерина засмеялась, а я обомлел. Может, она того? Сдвиг по фазе…

— Владимир, отдай им то, что они требуют. Ей-богу, все это суета сует и всяческая туфта, как говорит мой хозяин.

Я сделал вид, будто глубоко задумался. Прошла, пожалуй, минута, прежде, чем я, окинув взглядом незваных гостей, произнес:

— Ладно, отдам я тебе кассету. Но только условия будут иные…

— Ну-ка, ну-ка! Любопытно послушать, — ерничал Кайро.

— Девочку ты отпускаешь сразу же, как только узнаешь, что кассета у Раскатова. И Липатова не трогаешь. И самое главное — я хочу узнать имя шустрика, опередившего нас с Бойковым в Иркутске и взорвавшего мой «порше», в котором в тот момент находился Антон Хромов. Не скажешь — стреляй прямо сейчас, и тогда миллионам «Цербера» и большинству из вас сразу придет полный пиздец. Раскатов, естественно, останется при своих интересах, да еще и посмеется над вами. Вы же, кретины безмозглые, ради спасения его шкуры влипните в мокрый блудняк.

В номере повисла тишина, нарушаемая лишь вздохами Катерины.

— Зачем тебе знать, кто это был? — усмехнулся Кайро. — Жмурику не все ли равно?

— Считай, это последняя просьба приговоренного! Может, я верю в загробную жизнь… Хочу знать, кого на том свете отблагодарить за нанесенный мне физический и моральный ущерб. Или ты, бывший кремлевский охранник, в шахматной партии Раскатова просто проходная пешка?

Я решил сыграть на самолюбии Кайро и не ошибся — попал точно в цель.

— Ты шизанутый мужик, Кирсанов, и желания у тебя шизанутые! Так и быть, в память о совместной службе на мое благо я, пожалуй, не трону твоего Витька и исполню твою последнюю просьбу. — Он рассмеялся и покачал головой. — Ты уж поверь мне на слово, других гарантий дать не могу. Согласен? Впрочем, зачем я спрашиваю — выбора-то у тебя все равно нет.

— Кто убил Такарского?

— Только не рыдай! — усмехнулся Кайро, не спуская с меня проницательных глаз. — Сержу врезали кулаком по балде, а потом вкололи так называемую«формулу А-три». Острая сердечная недостаточность… Дорогая, конечно, хреновина, но зато без проблем…

— Кто это сделал? Назови имя…

— Вряд ли оно тебе знакомо. Могу лишь сказать, что вчера утром ты успокоил его навеки точным выстрелом в лоб. Мента по дороге помнишь?

— Еще бы! Значит, как я и предполагал, ментовка тут ни при чем… Браво, генерал Раскатов!

— Ну а гараж твой… — Кайро оскалился, обнажив частокол ровных белых зубов, -… я сам навестил, собственной, так сказать, персоной. Помогал мне в этом деле один молоденький парнишка. Он работает в фирме, специализирующейся на аварийном вскрытии сейфов! Открыть и закрыть гаражные двери с примитивным «пауком» для него — дело пяти минут. А паренька того, из «Кристалла», конечно, жаль, но кто мог подумать, что он окажется в машине вместо тебя? Вот, собственно, и вся история. Итак, где кассета? — вскинув пистолет, он посмотрел на меня в упор.

— Погоди, есть еще вопросик. — Я хотел прояснить дальнее подозрение. — А зачем мы с тобой с чердака охотились на Красавчикова? Ведь он, как оказалось, охранным бизнесом никогда не занимался?

Имел я виды на Элеонору, долго обхаживал девку, а Красавчиков отбил у меня ее походя, просто прихватив слегка за задницу. А чтобы запудрить тебе мозги и задействовать на акцию, пришлось предварительно попортить свой бронежилет и малость поцарапать машину…

— А я — то тебе зачем был нужен?

— Неужто не сечешь? Занял мое место и задает идиотские вопросы. На тебя планировалось скинуть ликвидацию Красавчикова, а самого мочкануть.

— Кто же это должен был сделать? Уж не ты ли?

— Да все тот же мужик, облажавшийся на твоей надувной кукле.

Тут я вспомнил, как в тот достопамятный день, когда мы с Кайро спускались с чердака, я впереди себя услышал топот ног на лестнице. Словно кто-то следил за нами.

— Кто же меня, по ментовской логике, прикончит, если Красавчиков уже убит?

— А охрана у него на что! Да не волнуйся ты так — нашлась бы подходящая версия для жмурика Кирсанова! Все сорвалось из-за одного дурацкого упущения, — с досадой произнес Кайро, — зачем я взял только пули специального назначения. Но уж очень хотелось как следует распотрошить этого ебливого бугая!… Все, аудиенция закончена, — объявил Алекс. — Где кассета?

Я отправил ее заказной бандеролью «до востребования» на имя Раскатова в сто сорок пятое почтовое отделение. Если забыл, то могу напомнить: предполагалось, что я сообщаю твоему шефу местонахождение пленки только в обмен на поллимона гринов. Вот такое было условие. Вернее — уговор, который надо выполнять! — отчеканил я громким голосом.

— Не забыл! Пятьсот кусков и мне не помешают, так что придется подождать. Поживи еще, пока почта не открылась. А я сделаю звоночек…

«Зомби» протянул Алексу сотовый телефон.

Нажимая кнопки, Кайро уже не скрывал благостного расположения духа. Он верил, что обвел меня вокруг пальца, а я верил, верю и буду верить, что зло всегда наказуемо.

Глава 77. Спецназ в действии.

Закончив разговор с Раскатовым, Кайро отключил связь.

— Вот и ладушки! Будем ждать открытия почты! -Он вернул трубку «зомби», посмотрел на меня с презрительным сочувствием во взгляде и покачал головой. — Как там у Булгакова? «Страшно не то, что все мы смертны, а то, что мы внезапно смертны…» Но к тебе, Кирсанов, это вроде бы не относится. Твоя смерть давно запланирована и состоится через два часа с небольшим…

— Возможно. Однако ты забыл одну подробность, приятель! Это произойдет лишь в том случае, если я не соврал. А если на почте нет и никогда не было бандероли на имя генерала Раскатова? Что тогда?

Сцепив пальцы в замок, Алекс хрустнул суставами и сказал:

— Если соврал, пожалеешь, что вообще родился на свет. В кармане у Жорика… — Он кивнул в сторону парня, привалившегося к дверному косяку,…шприц и ампула. Один укол, и ты расскажешь все, но потом мозг у тебя размякнет, и ты станешь идиотом с исключительно скотскими потребностями пожрать, посрать и так далее. Будешь пускать слюни, раскачиваться, как ванька-встанька, и ссать в штаны. Зато будешь жить! Лично я на твоем месте предпочел бы пулю в висок.

Я подобрался и, глядя Кайро прямо в глаза, спокойно ответил:

— Очень сожалею, Алекс, но ты проиграл. А твое пожелание насчет виска я учту.

— Мели Емеля — твоя неделя! — усмехнулся Кайро.

— Мне жаль, но это правда! — повторил я, прислушиваясь к звукам в коридоре, напоминающим шум пылесоса. — Только, в отличие от меня, у тебя не останется выбора…

Затаив дыхание, я замер, приготовившись к спланированной спецами из ФСБ развязке.

Секунды стали растягиваться, как эспандер.

И вдруг, словно при замедленной съемке, Жорик взмахнул руками и, пролетев метра два, повалился на ковер в прихожей, а со страшной силой выбитая дверь придавила его.

— Всем на пол! Лежа-а-ать! — Будто вихрь в гостиничный номер ворвались собровцы — в черной форме, в масках, со стволами, готовыми плюнуть свинцом в каждого, кто окажет хоть малейшее сопротивление.

Инстинктивно вскинувшего свой «узи» «зомби» скосили короткой очередью. Молчавшая до сих пор Катерина взвизгнула, вскочила в полный рост и прижалась к стене, не выпуская из рук одеяла.

Я выступил синхронно. Вообще-то мои действия трудно описать словами, но я постараюсь.

Дверь слетела с петель, а я — со стула; дверь придавила Жорика, а я с лёта вмазал Алексу ногой по виску. Он взмахнул руками и стал заваливаться на пол. И тут я дополнительно врезал ему по черепу кулаком. Ворвавшиеся в номер спецназовцы споткнулись о него, и он тут же затих.

Дверь поставили на попа, а придавленного ею и пребывающего в глубоком нокауте топтуна осчастливили «браслетами».

Алекс Кайро, как оказалось, сразу же испустил дух от моего удара в висок. «Я бы предпочел пулю в висок…» — такими, кажется, были едва ли не последние его слова. Это тебе за Антона Хромова, дорогой коллега…

— Ты как, в порядке? — Офицер в штатском, фамилию которого после позавчерашнего двухчасового разговора в Большом доме на Литейном я напрочь позабыл, посмотрел на меня удивленно-оценивающим взглядом. — Молодец, хорошо сыграл!

— Спасибо, что поверили и не стали тянуть резину, — сказал я, опускаясь на край кровати. Катерина сидела на корточках у стены номера совершенно ошарашенная. — А то я, честно говоря, стал уже сомневаться в способностях наших доблестных компетентных органов. Беру свои сомнения назад…

— А меня, между прочим, мнение гражданских о нашей конторе не интересует, — отбил пас офицер. — Ты вот что, накинь рубаху и девчонку успокой, смотри — ее аж колотун бьет. Налей ей выпить, что ли! И не исчезай, сейчас к нам поедем…

— А Раскатов?

— Куда он денется, сучий оборотень!

— Хотелось бы взглянуть, когда его будут брать… — обронил я.

— Перетопчешься! — усмехнулся офицер. Немного погодя добавил: — Как-нибудь зайдешь, так и быть, прокручу видеопленку!

Он стал отдавать приказания все еще находящимся в номере спецназовцам.

В дверной проем заглядывали озабоченные физиономии гостиничных работников. Похоже, руководство отеля прикидывало, во сколько обойдется ремонт и покупка новой мебели.

Я погладил Катерину ладонью по растрепавшейся прическе.

— Спасибо тебе, девочка, за помощь! Не поминай лихом. Ты — молодец! Помогла мне и нашим спецслужбам обезвредить серьезных и опасных преступников. Поверь, твоей жизни действительно ничего не угрожало, потому что…

— Да пошел ты! — закричала Катя. — Затрахали вы меня своими бабками, какой-то кассетой дурацкой… Можешь забрать свои поганые баксы. Осчастливил… Ладно, отвернись, я оденусь!

Катерина выудила из-под упавшего стула трусики и блузку.

— А юбку не видел? — спросила она меня через минуту.

— Видел.

— Где?

— На ней труп лежит.

— Достань!

Спустя пять минут она была при полном параде.

— До свидания, господин шпион! Рада была познакомиться.

— Катерина, я твой должник. Давай телефон — позвоню и расплачусь сполна.

— Спасибо, обойдемся!

Я проводил ее одобрительным взглядом, ощущая одновременно, как по телу разливается свинцовая усталость.

Все, господа, отстрелялись! Закончен бал, гасите свечи… Но почему, черт побери, нет ни чувства удовлетворения, ни победного ликования души?

Устал я, дико устал…

Глава 78. Черная «Волга» с галогеновыми фарами.

В здании на Литейном, где мирно уживаются МВД и ФСБ, я проторчал до самого вечера, переходя из кабинета в кабинет и повторяя историю моих приключений от начала до конца. Меня слушали почти не перебивая.

Наконец, когда зеленый циферблат электронных часов на стене в конце длинного коридора показал двадцать один пятнадцать, меня препроводили в кабинет к майору Кураеву, тому самому офицеру, который присутствовал в гостинице во время задержания Алекса Кайро и его подельников. Взяв у меня подписку о невыезде, он сообщил, что «оборотня-генерала» взяли без проблем, и предупредил, чтобы я не трепал у каждого столба обо всем, что мне известно, пока не завершится расследование.

Майор Кураев лично проводил меня до выхода и на прощание выдал тираду, от которой за версту несло унылой обреченностью:

— На твоем месте, Кирсанов, я бы предпочел не ворошить осиное гнездо. Наплюй на эту гнилую фирму. Оставь себе те пять кусков в качестве своеобразной компенсации за моральный и материальный ущерб и поищи другое место работы. Хочешь к нам приходи… С твоей квалификацией и опытом возьмем тебя с руками! Только шальных денег не жди. Добавил ты нам головной боли, Кирсанов! Ну чего уж теперь… как говорится, сделанного не воротишь! Постарайся впредь не ввязываться в такие авантюры. Уверен, еще не раз увидимся. Ты же у нас свидетелем проходишь. Бывай!

У меня за спиной с глухим стуком захлопнулись массивные двери Большого дома, в лицо ударил свежий ветер с Невы.

Я постоял, выкурил сигарету, бросил окурок в урну, повернул налево и зашагал в сторону Невского, навстречу последнему рандеву сегодняшнего дня.

До дома, где жила Лика, отсюда не более двадцати минут пешком. После многочасового «заточения» в Большом доме ударная порция смешанного с дождевой моросью воздуха мне была просто необходима. Вопреки прежнему обыкновению, я не позвонил и не предупредил Лику о своем визите.

Вывернувшись из-за угла, я сразу бросил взгляд на широкий подъезд дореволюционной постройки массивного доходного дома, где она жила, и… остолбенел.

У тротуара стояла та самая черная «Волга» с правительственными номерами, а у парадных дверей дома топтался под огромным зонтом один из двух бычар, не проронивших ни звука по дороге из Пулково до города в то время, как я излагал Раскатову свои соображения о причине скоропостижной смерти Такарского.

Именно тем поздним вечером, между прочим, я едва не взлетел на воздух вместе со своим «порше». Что же это получается? Неужели майор с Литейного вешал мне лапшу на уши?

Я остановился посреди тротуара, рядом со светящейся витриной новомодного бистро.

Спустя пару минут из подъезда вышел и тут же нырнул под зонт услужливого телохранителя живой и невредимый Андрей Викторович Раскатов. Следом шел охранник Артур. Оглядевшись по сторонам, он поспешил к машине, распахнул перед хозяином заднюю дверь.

Заурчал мотор, галогеновые фары осветили мокрый асфальт, «Волга» тронулась с места, набирая скорость. И вдруг остановилась, взвизгнув тормозами.

Я не сводил глаз с вспыхнувших над бампером красных тормозных огней. Внезапно они погасли, и машина, выпустив клубы белого дыма, зашуршала по влажной мостовой.

Я бегом кинулся к подъезду Ликиного дома, набрал код на электронном замке, толкнул тяжелую дверь и бросился вверх по ступенькам. В висках стучало, в голове метались тревожные мысли. Почему Раскатов на свободе? Зачем он приезжал? К кому? К Лике? Что за дела, черт побери!…

Я ткнул пальцем кнопку звонка и не отпускал до тех пор, пока не увидел на пороге испуганную Лику. Встретившись со мной взглядом, она машинально сделала шаг назад.

— Володя, ты? Что случилось? На тебе лица нет…

— Зачем он к тебе приезжал?! — выпалил я, переведя дыхание. — Что ему было нужно? Говори! — Я схватил Лику за плечи и встряхнул.

— Кто приезжал? Я не понимаю… — пробормотала она испуганно. — Отпусти, слышишь? Мне больно!

— Зачем приезжал Раскатов? — убрав руки, я вошел в прихожую и закрыл за собой дверь.

— Не понимаю, о ком ты говоришь! — Лика отвела взгляд, явно не желая отвечать. — Ты что, не в себе?

— Хватит! Не валяй из себя наивную дурочку — тебе эта роль не подходит. Либо ты рассказываешь мне, что связывает тебя с этим старым негодяем, с этим… оборотнем, виновным в смерти компаньонов твоего отца, включая Лебедеву, либо… — Наши взгляды вновь встретились, и я увидел в глазах Лики вызов. — Либо я… — Спазм перехватил мне горло.

— Интересно! Ну и что ты сделаешь, если я не стану отвечать? — Лика криво усмехнулась. — Повернешься и уйдешь навсегда? Ты это хотел сказать?

— Я просто…

— Ничего я тебе не скажу, понял! — произнесла она с такой твердостью в голосе, что мне сразу стало понятно — выпытывать у нее правду бесполезно. — Ты волен делать все, что считаешь нужным. Мне все равно.

— Неужели Раскатов так запугал тебя, что ты готова все забыть? — сказал я, чувствуя, как рушатся все мои надежды, связанные с Ликой. Пусть неоформленные, неясные, но — надежды. — Лика, я все-таки все еще люблю тебя! Давай поговорим спокойно, без эмоций. Сегодня у меня был такой сумасшедший день, впрочем, как и вчерашний, что голова просто кругом идет. Устал я от этого безумия и хочу только одного — видеть твои глаза, гладить волосы и держать в руках твои ладони. Давай уедем с тобой куда-нибудь? Деньги есть…

— Володя, иди домой! — сказала Лика чуть дрогнувшим голосом. — Так будет лучше и для меня, и для тебя…

— Ну зачем ты так? Ведь не случилось ничего такого, что помешало бы нам…

— Иди домой, прошу тебя! — повторила она ледяным тоном и распахнула дверь. — Уходи! Все кончено. Ты что, не понимаешь? Так будет лучше для нас обоих. — Лика прижала ладони к лицу и взглянула на меня холодными глазами. — Я не люблю тебя. Понимаешь? Я тебя не люб-лю, — произнесла она по слогам. — Прости, но это так… Уходи!

Звук с шумом захлопнувшейся у меня за спиной двери отозвался в подъезде гулким эхом и поставил точку в наших с Ликой непростых отношениях.

Глава 79. Опять скинхеды.

Что делать, когда на сердце скребут кошки? Даже не кошки, а самые настоящие пантеры! Каждый второй захочет, скорее всего, напиться. Ну и я, конечно, не исключение.

Я отправился в бар «Харлей Дэвидсон», с которым у меня связаны более-менее приятные воспоминания. В прокуренном и довольно-таки мрачном помещении, в окружении волосатых и бородатых байкеров, подкатывавших к заведению на своих навороченных мотоциклах, я стал капитально надираться. Вливая в себя одну за другой порции американского пойла под названием «Джим Бим», я все время как бы видел перед собой морщинистую рожу генерала Раскатова, которого, как я теперь убедился, никто вовсе и не собирается арестовывать. Рука руку моет…

Нет, все-таки я прав! Наши спецслужбы — насквозь прогнившая крысиная контора. И работают в ней продажные и коррумпированные сапоги в погонах…

— Повтори двойной! — Я подвинул пустой бокал к молоденькой барменше в черной кожаной куртке со множеством стальных заклепок и такой же бейсболке. — И сделай ящик чуть погромче! — Я кивнул на телевизор под потолком. Начиналась программа «Криминальный экспресс», и мне хотелось знать последние новости.

Девица послушно взяла пульт, молча нажала на кнопку.

— … Только что полученную видеозапись задержания сотрудниками РУБОП двух террористов, подозреваемых в ограблении ювелирного салона «Кристалл» в центре города… — сказала с экрана девушка в милицейской форме.

Затем появились кадры захвата налетчиков.

— В результате операции один из преступников, Зыбин Борис Дмитриевич, тысяча девятьсот семидесятого года рождения, уроженец Санкт-Петербурга, убит в перестрелке, — сказала вновь появившаяся ментовая девушка. — Второй — Захаров Василий Петрович, тысяча девятьсот шестьдесят пятого года рождения, гражданин Украины, доставлен в следственный изолятор МВД. В квартире на Васильевском острове, где скрывались неоднократно судимые рецидивисты, обнаружены золотые украшения и изделия с драгоценными камнями, из магазина «Кристалл», а также удерживаемая в качестве заложницы двенадцатилетняя Марина Хромова, сестра Антона Хромова, соучастника ограбления магазина, работавшего в самой мощной и разветвленной частной охранной фирме «Цербер» и погибшего на днях в результате теракта. А теперь, как обычно, сводка преступлений за истекшую неделю…

Значит, все-таки повязали гадов… — процедил я сквозь зубы и залпом выпил двойную порцию американского виски. — Надо было обоих пристрелить на месте…

— Только что стало известно, что государству возвращена чрезвычайно крупная сумма денег, похищенных ранее угонщиками самолета, следовавшего рейсом Санкт-Петербург — Иркутск. Все бандиты погибли в перестрелке. Жертв со стороны милиции нет. Кроме того, — продолжал вещать телек, — задержан некий киднэппер, личность которого устанавливается, похитивший дочь одного из сотрудников таможенной службы.

Ну, с угонщиками все было ясно заранее, хотя бабу, их руководительницу, стало почему-то жалко. Красивая телка. Хоть и явно отмороженная.

Я обвел взглядом своих соседей. Через стул от меня сидел здоровенный скинхед с тяжелой золотой цепью на бычьей шее. Он пил пиво — после каждого глотка облизывал перемазанные белой пеной вывернутые наизнанку губы и причмокивал.

А ведь я его где-то видел? Ну-ка, Кирсанов, напряги память! Я уставился на него, силясь вспомнить имевшее место «дежа вю». «Знакомая харизма!» — подумал я, но оказалось, эту мысль я озвучил, и довольно громко.

— Ты че, мужик? Устал от жизни, да? — Бритоголовый смерил меня тяжелым взглядом.

— Шел бы ты лесом! Я к тебе не лезу, и ты ко мне не лезь! — протянул я и махнул рукой.

Чего этому долбоебу от меня надо? Вот возьму и врежу по сальной харе, чтобы не таращился. Но ведь я его знаю! Точно… Где же я его видел? Точно, ведь это он вместе с тремя бритоголовыми друганами тискал Лику возле ночного гастронома.

— На свежий воздух тебе надо, зема! — рыкнул парень. — Пошли, что ли, прогуляемся…

— Пошли, прогуляемся… А я тебя знаешь, где видел? В общественном туалете… Ты ссал мимо писсуара… Ты точно не снайпер…

— А вот это мы сейчас проверим!… Ну что, сам начнешь ботинки мне лизать или помочь? — пробасил бритоголовый, когда мы оказались на улице. Он махнул кому-то рукой.

Я моментально протрезвел и оглянулся.

Из стоявшего чуть поодаль от входа в бар раздолбанного «фольксвагена» вывалились трое таких же отмороженных лбов. Не торопясь, они направились к нам. Я посмотрел направо, потом налево… Четверо на одного! Рисковая ситуация…

— Что, обосрался, ко-з-зел?!. — ощерился мой супротивник. — На колени, сучий потрох! Умоляй опрощении! Только погромче, а то я плохо слышу!

Я вспомнил, что мой верный «Макаров» остался дома, на тумбочке, и понял, что дело — дрянь. Но страха не было никакого. Я уже устал бояться.

Озираясь по сторонам, я оценивал свои скудные шансы. Если двое из четырех умеют как следует шевелить конечностями, тогда мне точно не поздоровится…

— Щас, только шнурки завяжу! — прорычал я и пяткой правой ноги с разворота врезал стоявшему у меня за правым плечом бритоголовому в оттопыренное ухо.

Я навесил скинхедам около десятка нехилых ударов и в ответ, правда, получил столько же, прежде чем увидал стальное лезвие выкидухи. Спустя мгновение оно вошло мне по самую рукоятку в грудь, слева.

Я задохнулся, словно в легких оказался расплавленный свинец. По глазам резанул желтый свет мотоциклетного фонаря.

Плохо помню, что было потом. Правда, вспоминаются отдельные кадры.

Кто-то нагибается надо мной, выдергивает из груди нож. Я пытаюсь закричать и не могу… Нестерпимая боль пронзает меня насквозь.

Этот кто-то и еще один волокут мимо меня третьего…

Взревел мотор и затих в отдалении.

Высоко в небе вроде бы сверкнула молния, и сильно громыхнуло.

Я лежу на земле. Капли дождя секут меня по лицу. За что? Что я такого сделал? Я живу или умираю? Трудно дышать…

Помню, я закричал:

— Мама-а-а-а…

Эпилог

Осень в Питере, городе моего детства, отрочества, юности да и всей сознательной жизни, каждый год бывает одинаковой. В конце сентября вдруг как-то сразу становится слякотно, и почти все время моросит нудный мелкий дождик. По ночам иногда случаются заморозки. Дует ледяной арктический ветер. Кажется, вот-вот завьюжит и на землю ляжет снег, и тогда о погожих летних деньках останутся печальные воспоминания.

И вдруг небо проясняется, выглядывает из-за редких облаков приветливое солнце, и сразу на душе становится тепло и уютно. А ведь до зимы еще далеко! — радуетесь вы, и на сердце расцветает весна.

Первый день бабьего лета, пришедшего на смену ненастью, в этом году мне запомнится надолго. Мой лечащий врач отменил постельный режим и разрешил, наконец, выйти на улицу и подышать свежим воздухом.

Восторг души! Теплынь, вековые зеленогорские сосны, морской воздух с Финского залива… Я почувствовал себя вновь рожденным.

Я шел по лесной аллее, вороша опавшую листву. Подходя к корпусу главврача, решил взглянуть на его новенький «рено». В этой истории главный, лихо орудуя скальпелем (или какие у них там еще есть инструменты?), спас мне жизнь. Лезвие ножа задело сердце, но лишь по краю. Хотя, конечно, если бы я оказался на операционным столе на полчаса позже, не пришлось бы мне гулять сейчас среди зеленогорских сосен.

Подойдя к «рено», я чуть сдвинул боковое зеркало машины, невольно увеличив обзор больничного лесопарка, который в это самое зеркало можно было наблюдать.

Сделал я такой жест без всякой задней (или какой угодно другой) мысли — просто решил наконец взглянуть на свою физиономию. Как-то противно было в последнее время ею любоваться. И точно! На меня смотрело бледное небритое лицо с глубоко запавшими глазницами. Однако в зеркало теперь с увеличенным мною обзором я увидел еще кое-что!

Бесшабашно размахивая каким-то ярким пластиковым пакетом, явно ко мне приближалась одна из самых сексапильных девиц, которых я когда-либо видел, — Элеонора.

Мы встретились губы в губы.

— Ты уж не пугайся, — начала она с ходу. — Но кое-кто, дорогой мой, тебя очень скоро должен навестить. Твой почитатель и близкий друг. — Она заговорщически подмигнула, вытащила из пакета пластмассовую коробку с киви и два огромных грейпфрута и передала их мне. — Посиди пока в нетерпеливом ожидании. — Вдруг лицо ее изменилось. — Знаешь, дружок, а за тобой объявлена настоящая охота… — И уже совершенно неожиданно она двумя изящными пальчиками вынула из того же пакета мой «табельник»! — Держи, а то этими грейпфрутами тебе явно не отбиться! А я, пожалуй, побегу. Моя миссия выполнена…

Она чмокнула меня в щеку, как-то странно, я бы даже сказал, виновато, улыбнулась и двинулась по аллее своей особой походкой, глядя на которую ни один мужчина не мог оставаться индифферентным.

А через минуту передо мной возникло белокурое создание с тонкими чертами лица. Кристина! Конечно, именно ее имела в виду Эля, говоря о близком друге посетителя.

— Слушай меня внимательно и не перебивай, Володя! — начала щебетать секретарша «Цербера». — Мой папа сделал мне царский подарок — двухнедельный тур по Австралии. Поездка состоится через три недели. Тур на двоих; предполагалось, что со мной поедет моя подружка. Но у нее неожиданно изменились обстоятельства и в итоге я осталась одна, без спутницы. У меня вопрос. Не желает ли Володя Кирсанов прокатиться со мной до Сиднея? Побродить среди эвкалиптов, полюбоваться на кенгуру и мишек-коала? А? Не подумай, что я тебе навязываюсь. Ты ведь сам еще в первый же день нашего знакомства пытался назначить мне свидание? А потом так все закрутилось… А ведь я ждала… Мой домашний телефон, — чуть смущенно улыбнулась она, достав визитную карточку из своей сумочки. — Я надеюсь, ты запомнишь его уже сегодня же.

После чего Кристина коснулась своими теплыми губами моей небритой щеки и тут же исчезла.

Наконец-то на четвертом десятке жизни произошло то, что принято называть настоящим счастьем. Прекрасная Кристина. Диковинный континент с самыми экзотическими в мире животными. И как все просто произошло… А я — то дурак!…

Проходя мимо больничного корпуса, я снова решил поправить боковое зеркало, диапазон которого так нечаянно расширил.

Это зеркало — стало настоящим героем дня. Я сразу увидел в его стекле две фигуры в черных кожаных куртках и таких же черных джинсах. Разумеется, на них были полумаски.

Было уже достаточно темно, и киллеры надеялись подобраться ко мне незамеченными.

Времени для контрдействий больше не оставалось; и тут мне в башку пришло неожиданное решение. Я не бросился ничком на пожухлую траву и не стал кататься по земле, стреляя на ходу.

Передо мной было зеркало «рено».

Я неожиданно и резко лег навзничь, корректируя свою стрельбу по отражениям киллеров в зеркальном стекле; отработал всю обойму через свою голову, даже не оборачиваясь.

Оставив последний патрон (на всякий случай), я осторожно перевернулся, так же осторожно поднялся…

Оба тела были недвижны. Впрочем, нет — одно шевелилось.

Я подошел к нему и сразу узнал его, хотя «церберовский» охранник был на этот раз без униформы.

Я почему-то никак не мог запомнить его имя — он мне запомнился только тем, что все время ошивался возле Кристины.

— Это все она, тварь, устроила… — прохрипел охранник. — Кристина — племянница Большого Босса… Босс мне приказал все обделать самолично. Но сучка эта навязалась, устроила тут показательную пальбу.

— Ну, с Боссом все ясно. А Кристине-то это зачем?

— Ревновала она тебя к какой-то Лике…

Это были последние слова издавшего предсмертный хрип охранника.

Да, выходит и утконосая Австралия оказалась обыкновенной подсадной уткой. А я — то губищи раскатал!…

Все кончено. Раскатовские молодчики не дадут мне житья. Неужели и впрямь придется сматываться в Канаду?

— Прощай, прекрасная Кристина! Прощай, диковинная сумчатая Австралия! Прощайте, русские березки… Прощай, и охрана — а жаль, любил я это дело.

Стоп! А как же моя неизбывная любовь к Лике? Может, еще не поздно все поправить? А как же этот гребаный генерал Раскатов? Этот мерзавец явно зажился на этом свете.

Нет, все-таки, видимо, рано мне делать ноги из Питера…