Контуры нового мира

Глава 10

И кстати о врачах-генералах: я наконец-то перевёл все звания в привычный мне по будущему единый формат: никаких делений по родам и видам войск, никаких военных чиновников и чёрной кости офицерского корпуса - механиков и инженеров. Все звания едины. Солдатские: рядовой и ефрейтор. На флоте матрос и старший матрос. Сержантские: младший, сержант, старший сержант и старшина. На флоте - те же звания, нечего язык ломать. Погоны для них я просто срисовал из моего времени: рядовой - чистый погон, а далее по мере проста звания - одна, две и три узкие галунные лычки, широкая галунная лычка поперёк погона у старшего сержанта и вдоль погона - у старшины. Вместо фельдфебеля в этой армии или прапорщика моего времени я ввёл подхорунжего и хорунжего. По смыслу - то же самое. Прапор или хоругвь означает знамя, вот и я взял звание хорунжего. У подхорунжего две маленькие звезды вдоль, на беспросветном погоне, а у хорунжего - три. Цвет погона - по роду войск: пехота и все неспециальные рода войск - зелёные, оливковые погоны. Технические рода войск - чёрный. Кавалерия - синий. Авиация - голубой. Жандармы - васильковый. Погранвойска - зелёный, травяной. Вспомогательные части носят погоны того рода войск, к которому приписаны. То есть, связь технический род войск, но связисты в пехотном полку носят зелёный погон, как и водители, и артиллеристы и прочие спецы пехотных частей и соединений. Но каждый имеет право носить эмблему своей специальности, и на каждую воинскую специальность были придуманы, и массовым тиражом наштампованы эмблемы. Военные были страшно довольны: гордость своей воинской специальностью воспитывается в них с момента попадания на службу. Но вернёмся к воинским званиям: Далее идут офицерские звания: прапорщик, ставший вместо младшего лейтенанта, лейтенант, старший лейтенант и капитан. Это младшие офицеры. Погоны у них с одним просветом, а звёзды распределяются так: у прапорщика одна звезда, у лейтенанта две, у старшего лейтенанта три, а у капитана четыре. Потом идут старшие офицеры: майор, подполковник и полковник, а у моряков соответственно вместо прапорщика мичман, далее лейтенант, старший лейтенант, капитан второго ранга и капитан первого ранга. У старших офицеров просветов на погонах два. На погонах одна звезда у майора и каптри, две звезды у подполковника и капдва, и три звезды у полковника и капраза. Я собирался ввести на флоте такие же звания как и в армии, но флотские встали насмерть: умрём, но не допустим на корабли сухопутных званий. Да и чёрт с вами, с мокролазами, пусть будет как хотите. У лётчиков и медиков звания как в армии, разве что те кто служат на кораблях, одеваются в морскую форму и носят флотские знаки различия и называются по-флотски. Генеральские звания как в Советской Армии: генерал-майор, генерал-лейтенант, генерал-полковник, генерал армии, маршал рода войск и Маршал Империи. Первым Маршалом Империи стал Иосиф Владимирович Гурко. И на флоте соответственно стали адмиралы: контр-адмирал, вице-адмирал, адмирал, адмирал флота и адмирал Империи. А что? Флот у нас растёт, следовательно, адмиральских должностей должно быть больше.

По тому же принципу я изменил систему званий в полиции и в жандармерии. В полиции и жандармерии я ввёл не существовавшие до того спецподразделения по типу ОМОНа моего времени. По отряду в сто пятьдесят бойцов в столицах и по такому же отряду в провинции - один на несколько губерний. Все бойцы набирались исключительно из отслуживших в армии и имеющих боевой опыт солдат и офицеров. Собственно кандидаты поступали исключительно оттуда, из армии. Офицеров предпочитали набирать из кавалеристов, поскольку кавалеристам ещё в училищах прививали опору на самостоятельное ведение боя, зачастую в отрыве от основных сил. Здесь тоже набирали решительных и инициативных офицеров, причём по конкурсу. Потихоньку служба в жандармерии перестала считаться неприличной для офицера, что хорошо само по себе. Потихоньку мы сделаем из жандармерии некий аналог войск НКВД в Советском Союзе - элитные войска, которые никогда без приказа не оставляли своих позиций. К жандармам я причислил и пограничную стражу, переформировав её в погранвойска. До единой формы у армейских и у жандармов я ещё не дошел, поскольку служилым людям нужно переварить изменения, зато распространил на всю армию форму Военно-Воздушного флота, разве что цвет формы для армии оставил традиционный, зелёный. Ну и ввёл для всех видов и родов войск тельняшку, в качестве нижнего белья. Цвет полосок тельняшек варьировался в зависимости от рода войск: зелёный у армейцев, коричневый у кавалерии, синий у авиации, малиновый у жандармов и красный у полиции.

Военный народ был страшно доволен.

Одновременно я ввёл в армии, на флоте, жандармерии и полиции обращение товарищ. Слово это уже давно было в ходу, но я подвёл идейную базу: мы все - от солдата до маршала Империи товарищи по тяжёлому и, временами, смертельно опасному роду деятельности - защите Родины. Армия и флот это делает на войне, на линии фронта, а жандармы и полицейские обеспечивают спокойствие нашего тыла. Защищают нашу спину. Они не меньше военнослужащих льют кровь и рискуют здоровьем, так что слово товарищ хорошо описывает суть наших отношений. Особо подчеркнул, что обращение товарищ допускается только в среде силовиков, к посторонним они должны обращаться по-прежнему - господа.

Как я и думал, обращение товарищ тут же перекочевало из силовой среды в гражданскую, где учащиеся и студенты теперь обращались друг к другу только так.

Мода! Может быть мода и пройдёт, а может и задержится, посмотрим.

Кстати о моде: бушлаты, которые я ввёл в качестве формы верхней одежды для учащихся, мгновенно были оценены и военными: у многих офицеров дети учатся в школах и прочих учебных заведениях, поэтому они примерили новинку на себя, и обратились с просьбой ввести такую удобную вещь и в военном ведомстве, в качестве полевой и рабочей формы одежды. Для парадов они просили оставить шинель. Шинель выглядит много представительнее бушлата. Разумеется, я разрешил. Бушлаты ввели единого образца, оливкового цвета для всех: это полевая и повседневная форма одежды, разница только в погонах и петлицах. Только моряки и тут упёрлись, и сохранили для бушлатов 'морской' чёрный цвет. А потом бушлаты, или, если правильно их называть, многослойные куртки, хлынули и в гражданскую сферу, и стали обыденной одеждой, совсем как в моё время. Очень помогло и создание к тому времени первых массовых образцов синтепона, впрочем, в женской одежде, как и в моё время, часто использовался гагачий и гусиный пух. А ещё в армии и на флоте, а за ними и в гражданской сфере, получили распространение вязаные шапочки, сначала однослойные, а затем и многослойные: тому способствовало создание смесовых нитей и внедрение в текстильное производство вязальных машин. Вид прохожих на улице всё сильнее становился похожим на тех, их моего времени.

***

После ухода врачей я отправился к Ирине Георгиевне. В просторной комнате, куда я вошёл, находилась прелестная компания из моей супруги и шести её придворных дам. На столах лежали выкройки, лекала, и прочие вещи, необходимые при шитье. На большой чертёжной доске (мой прогрессорский вклад в эпоху) висели рисунки различных платьев. Рисунки, кстати, мои: как-то я при Ирине Георгиевне проехался по нынешней моде, и получил отповедь:

- Дорогой мой, ты много раз говорил, что если критикуешь, то будь любезен, предлагай альтернативу тому что критикуешь.

Делать нечего, взял в руки карандаш, альбом, и стал рисовать платья из сороковых, пятидесятых... до начала восьмидесятых годов двадцатого века, а после в мире моды не случилось более ничего интересного. Разумеется, платья я выбирал только длинные, но и таковых в гардеробе Одри Хепберн, Лиз Тейлор или Любови Орловой было немало. Добавил в коллекцию рисунки брючных костюмов, потом, расшалившись, нарисовал несколько десятков бюстье, трусиков и пеньюаров. Вот они-то как раз и вызвали главный взрыв интереса у дамской половины обитателей моего дворца, а у Ирины Георгиевны возникла блестящая идея создать совместно со своими подругами первый в России Дом Мод. Императрице заниматься подобными делами несолидно, поэтому формальным главой стала Анастасия Духонина, очаровательная девушка, сирота и бесприданница, привезённая в Петербург Ириной Георгиевной из Кургана. Девушка взялась за дело со всем пылом юности, и моментально сговорилась с Сытиным об организации швейной фабрики по производству белья и платья высшей ценовой категории. А модели для фабрики создавались здесь, при участии самых знатных дам Российской империи. Впрочем, своё участие дамы скрывали, прячась под псевдонимами вроде Летучей Мыши или Принцессы Ночи. Моя половина пользовалась псевдонимом Серебряная Голубка. Надо ли говорить, что значительная часть моделей, выходящая под брендом Серебряная Голубка рождалась под моим карандашом? Впрочем, об этом обстоятельстве совершенно точно никто, кроме моей супруги, не знал.

Прекрасно помню, как всё начиналось: фабрика нашила чёртову гору модных шмоток невиданных доселе фасонов, но ни единой тряпочки на сторону не ушло - только слухи. Потом в Петербурге, Москве, Вене, Берлине, Париже, Мадриде и вообще всех европейских и крупнейших американских столицах возникли магазины глобальной сети 'Империя Моды', с торговыми и демонстрационными залами. Всё это сопровождалось волной публикаций в прессе и не менее мощной волной слухов. А потом, в один день магазины открылись. На вешалках висели платья и бельё, а в демонстрационных залах все эти наряды можно было посмотреть на манекенщицах, впрочем, показывали не всё и не всем. На демонстрацию белья мужчин не допускали, что вызвало немало возмущений и злоупотреблений: кое-кто, за взятку проникал в зал, и любовался красотой из-за ширмы. Разумеется, о подобных нарушителях судачили, что ещё более подогревало интерес публики.

Я-то человек из будущего, и потому посчитал эти перекосы хорошим рекламным ходом, но Ирина Георгиевна рассудила иначе: показы белья были категорически запрещены, разрешен только показ белья на манекенах. Служащих, пропускавших зрителей-мужчин за взятки с позором уволили, а некоторых даже отдали под суд. Странно, но эта мера оказалась очень популярной среди платежеспособной публики, и торговую сеть 'Империя Моды' признали эталоном достойного заведения.

Но постепенно скандальная составляющая 'Империи Моды' сошла на нет, и модельеры под руководством стали работать с ритмичностью хорошо смазанного пулемёта: к каждому сезону готовилась новая коллекция, опирающаяся на предыдущую, но обязательно несущая черты нового, оригинального. Иногда это были черты национального костюма, иногда девочки играли с цветом, но всегда их коллекции разлетались словно мороженое на пляже в жаркий день.

Вообще-то у Анастасии Духониной имеется прекрасно оборудованная мастерская на Невском проспекте, занимающая свежепостроенное здание, но иногда она забегает сюда, показать новые коллекции, почерпнуть новых идей.

***

Ирина Георгиевна подошла ко мне, заглянула в глаза:

- Что-то случилось?

- У меня только что были Боткин и Крассовский. Они тебе сообщили важнейшую в мире новость?

- Ну конечно. Пойдём в другую комнату, это очень личный разговор.

Плохо всё-таки быть царём: даже собственную жену я не могу прилюдно обнять и расцеловать. Хотя нет, я зря жалуюсь: таковы нравы во всех слоях общества. Конец девятнадцатого века. И сама моя считает существующий порядок вещей правильным и очевидным, только я чем-то недоволен.

Отсечённая створками дверей от посторонних, Инес-Сарита бросилась мне на шею:

- Петя-Петенька-Петруша! У нас всё получается! Наши молитвы услышаны, и у нас будет маленький!!!

Бережно обнимаю свою половинку:

- Девочка моя! Отныне ты должна беречь себя как хрустальную ёлочную игрушку.

- Буду! Буду беречь! Я уже чувствую как во мне растёт новая жизнь, правда!

В той жизни у меня уже была жена, были дети: две девочки. С женой мы прожили чуть более полувека, и нелепый вирус оборвал её жизнь. Да что там жаловаться, хорошо мы пожили, долго. И дочери мои вышли в люди, нашли себе достойных мужиков, подарили мне внуков: всё прекрасно было в той жизни, грех жаловаться.

В этой жизни семейные отношения тоже складываются счастливо. Жена - красавица и умница без малейшей капельки стервозности, так отвратительной мне в той жизни. Шесть лет нашей совместной жизни пролетели как один упоительный миг, и лишь одно отравляло нам существование: никак не появлялись детки. Втайне я мечтал о мальчике, но меня устроила бы и девочка, и даже закон о престолонаследии был изменён ради будущего первенца: отныне российский престол наследует старший ребёнок, вне зависимости от пола. А чего напрягаться полом ребёнка? - у нас конституционная монархия.

- Родная моя, я и так был самым счастливым человеком в мире, а теперь ты меня поместила прямо в рай!

А дальше я рассказывать на стану - слишком личное.

***

Где-то, ещё в той жизни, я слышал, что если нет собственных детей, нужно непременно принять в семью сироток, дать им своё имя и воспитывать в любви и душевном тепле. Тогда непременно появятся у тебя и собственные детки. Способ проверенный, говорят, что есть даже научное объяснение такому феномену, вот я и решил проверить.

Сначала мы удочерили девочку, взятую мной из мёртвой избы, хозяева которой умерли от оспы. В тот год оспа вспыхнула в пяти уездах Ярославской губернии, и я лично выехал проконтролировать карантинные и медико-санитарные мероприятия, составив компанию начальнику Медико-Санитарного Управления Вооруженных сил России, генерал-лейтенанту Ивану Петровичу Павлову. Все работы проводились правильно: поражённая зона оцеплена, на всех дорогах и тропинках стояли кроме застав ещё и секреты, вылавливающие болванов, пытающихся выйти из карантина и мародёров идущих в карантин. А что вы думаете? В любой стране имеются подонки, желающие погреть руки на чужом горе. Так что людей, пытающихся удрать из карантина помещали под замок, а мародёров - на виселицу.

При мне состоялся такой суд, с немедленным приведением приговора в исполнение.

Мы с генералом Павловым как раз подъехали к карантинной заставе и только-только направили часового за начальником караула, как из-за поворота, скрытого молодыми деревьями, показалась процессия: трое драгун верхами, сопровождающие три крестьянские телеги, на которых лежали связанные мужики. Старший из драгун направился к нам. Меня он не узнал, поэтому обратился к генералу:

- Ваше высокопревосходительство! - по старому уставу обратился драгун к генералу -Докладывает старший сержант Мелентьев. Патрулем сто сорок шестого Пензенского драгунского полка взяты с поличным мародёры, грабившие мёртвые деревни. При задержании была попытка сопротивления: у одного оказалось ружьё.

Генерал покосился на меня, а я махнул рукой: мол, разбирайтесь сами, и он повернулся сержанту:

- Попал?

- Никак нет, промахнулся.

- Это хорошо, товарищ старший сержант. Я вижу сюда поспешает начкар, он и примет законное решение. Докладывайте ему, а мы посмотрим.

Лейтенант полиции действительно примчался через несколько секунд, быстро и чётко ввёл нас в курс дел, и принялся разбираться с мародёрами. Их не развязывая вынули из телег, и пинками выстроили в короткую шеренгу перед лейтенантом. Мужики стояли потупившись, бросая злобно-испуганные взгляды на драгун и лейтенанта. На нас они не обращали внимания: мало ли любопытствующих бар может случайно оказаться там, где им совсем не надо.

- Сейчас вы по очереди, начиная вот с этого человека представитесь и скажете из какой вы деревни. - скомандовал лейтенант - потом я начну задавать вопросы. Все меня слышат?

Гул голосов вразнобой известил, что все всё услышали.

- Ну давайте, называйтесь.Мужики что-то говорили, а один из караульных, отдав свою винтовку напарнику, записывал показания. Лейтенант скучающе оглядывал короткий строй.

- Опа! - вдруг сказал он обращаясь к невзрачно одетому мужику посредине строя - Тит Карпыч Гнидин, если не ошибаюсь?

- Узнал, проклятый. - злобно проворчал мужичок.

Мне стало интересно, и выйдя из коляски я приблизился к лейтенанту:

- Знакомца встретили, товарищ лейтенант?

- Знакомца, Ваше императорское величество. Этот мужичок главнейший в здешней местности кулак. Село и три деревни держит в страхе и весь уезд поит самогоном.

- Кулак? - удивился я - Что-то он бедно одет.

- Приоделся победнее, чтобы не бросаться в глаза, вот и все дела. Вы, Ваше императорское величество, на его руки посмотрите, по ним всё видно.

- Покажи-ка мне руки, человек. - обратился я к мужику.

Тот протянул в мою сторону руки сжатые в кулаки

- Разожми и протяни ладонями вверх. - грозно скомандовал лейтенант.

Я посмотрел. Да, всё верно, ладони мужика мягкие, розовые, отродясь он этими руками не работал.

- Остальные его подкулачники. - сообщил лейтенант - Я знаю их. Вот уже несколько лет не можем получить доказательства их противозаконной деятельности. Раньше я бы просто взял пару урядников да полувзвод казаков, да и пустил бы их дома красным петухом к небесам, а сейчас шалишь! Всё надобно делать по закону. А с другой стороны, раньше эта мразь первейшими людьми почиталась.

- Зачем в карантинную зону полезли? - спросил я кулака.

- Да как же можно туда не лезть? - удивился тот - Тама выморочные избы стоят, и всё добро в них бесхозное лежит. Заходи и бери чего надо.

- Продавать что ли собирался?

- Ото-ж. Как не продать, коли и цена хорошая и покупатель найдётся.

- А ты не думал, что люди через те вещи могут заразиться и умереть? Или что сам можешь заразиться.

- Дак, бог даст, кто и не подохнет. Это ж осударь-емператор, как повезёт, какая планида у ково. Мужик он такой, живучий паскуда. Ну и значит, как бог рассудит, так людишкам планида и выпадет. Да я и не собирался своими руками к тому добру касаться, на то у меня нарочитые людишки есть, вот оне, рядышком стоят.

- Всё ясно. Совесть в этом подобии человека и не ночевала. Товарищ лейтенант, какое наказание положено для мародёров?

- Согласно пункту три параграфа пять 'Положения о карантинных мероприятиях в зоне эпидемий', пойманному на месте преступления полагается смертная казнь через повешение. Помилование и смягчение наказания виновным не предусмотрено.

Я повернулся к генералу:

- Ваше мнение, Иван Петрович?

- Товарищ лейтенант абсолютно прав, за такое преступление наказанием может быть только виселица.

- Ну что же, командуйте, лейтенант.

Всё свершилось очень быстро: мужикам сноровисто заткнули рты, и подкалывая штыками чтобы быстрее двигались, отогнали к месту казни, метров за четыреста от караулки. Там между мощными ветвями двух дубов было пристроено толстое и длинное бревно, через которое уже было перекинуто с десяток верёвок с петлями. Под петлями, на высоте чуть более двух метров, устроено длинное подобие скамейки. Драгуны привычно, по одному, затащили мужиков на скамейку, накинули каждому петлю на шею и спрыгнули вниз. Толчок, и скамейка опрокинулась, а тела задёргались на весу.

- Подлиннее надо было сделать верёвки - сказал лейтенант одному из драгун, руководившему непосредственной казнью - тогда и позвонки бы полопались, отошли бы легче.

- Сделал как надо. Ненавижу мироедов, моего батюшку такой же упырь разорил и споил. Кабы меня в солдатской школе не приютили, помер бы под забором. Грех, он конечно велик, но после службы я в монастыре отмолю, а вам пачкаться не надо.

- Дело твоё, Иосиф, а мне омерзительно касаться верёвок.

- Кажному своё, Захар Захарыч. Зато ты душегубов вылавливаешь как та собака-ищейка, никогда ни у кого я не видал такого таланта.

Я, стоя рядом с Иваном Петровичем, слышал их тихий разговор, и решил никак не реагировать. Драгун, взявший на себя обязанности палача, не похож на садиста. Грязная работа ему не приносит удовольствия, и занимается он ею, явно для того, чтобы не пачкались другие.

Впрочем, дело в первую очередь.

- Лейтенант, дайте нам сопровождающих, мы должны осмотреть работы внутри карантинной зоны.

Двинулись по дороге от деревни к деревне, и везде видели одно и то же: армейский медбрат с тремя-пятью помощниками оказывали необходимую помощь жителям, сидящим по своим домам. Надо сказать, что дома выглядели значительно чище и пригляднее, чем до заразы: солдаты заставляли хозяев чисто прибирать и дом и подворье.

- Чем сегодня заняты? - спросил я у медбрата в одной из деревень

- Так что, Ваше императорское величество, собираемся хоронить семью Курдюмкина.

- Все умерли?

- Надо полагать что все. От прививок оне, когда всё только начиналось и я сюда приехавши, начисто отказались, уколов себе ставить не давали, а когда у всех их разом вспыхнули язвы, полезли было требовать лечения, да уже и поздно. Загнали мы их в дом, да и двери подпёрли, а то людишки заполошные, могут и за карантинную черту броситься. Болезнь, она многих сумасшедшими делает, прости хосспидя меня, грешного.

- Ну пойдём, посмотрим вместе.

В доме, на трёх лавках лежали мертвецы-взрослые, обезображенные оспенными язвами. На печных полатях лежали ещё пять детских трупов, а вот за печкой, в плетёной кроватке копошился и попискивал ребёнок. Хорошо хоть мать перед смертью позаботилась о малыше, сунула ему большую краюху хлеба и бутылку воды. Ребёночек грыз чёрствый плесневелый хлеб, сосал через тряпочку подтухшую воду, тем и спасался. Вылезти из кроватки ребёнок не мог, поэтому нужду справлял тут же, но только в одном уголку кроватки.

- Это ж как ён выжил-то, страдалец? - ахнул один из солдат - Несмышлёный же совсем!

- Это верно. Возьму-ка я его к себе. - решил я и вынул ребенка из кроватки - Ну-ка братец, найди нам поскорее молока.

Солдат бросился исполнять приказание, а я взял ребёнка и вышел из отвратительно воняющего дома. Солдаты тем временем начали на носилках выносить трупы из дома, и складывать их в телегу. В подворье, где мы остановились, нас уже ждал солдат с кувшином молока, а хозяйка оставила греть чугун воды. Женщина ахнула, и попыталась забрать у меня ребёнка, но я не дал. Снял с него рубашку, и выяснилось, что мне досталась девочка. Довольно тощая, вшивая и удивительно грязная, но вполне живая и крепкая.

Хозяйка поливала тёплой водой, а я стал обмывать нечистоты с тельца девочки: нельзя её такую сажать в воду - всё испачкает, и воду надо будет менять, а попробуй-ка нагрей её в печке!

- Нарекаю тебя Надеждой, и объявляю своей дочерью. - сказал я девочке усаживая в корыто с тёплой водой - Ты согласна?

Удивительно, но девочка вполне утвердительно угукнула и погладила меня по руке. Хозяйка за моей спиной ахнула. Вот слухи-то пойдут, а потом и в легенды превратятся. Ну да ладно, хорошие легенды ещё никому не мешали, может и обо мне сочинят что-то не слишком отвратительное.

Так я с Наденькой приехал в Петербург. В дороге ухаживать за приёмной дочкой я поручил ещё одной сиротке, девочке лет пятнадцати, которую по приезду пристроил в фабрично-заводское училище при Петродворцовом часовом заводе, как и обещал, когда с нею договаривался.

С тех пор Надюша стала жить с нами. Умная, живая, непосредственная и очень-очень любознательная девочка. Мне она напоминает мою старшую дочь из той жизни, ставшую химиком, и дослужившуюся до доктора наук. Может и Наденька заинтересуется химией? Впрочем, ещё рано гадать, девочке всего семь лет. Вырастет и станет кем захочет, а я ей в этом безусловно помогу.

Как мне достались Аглая, Анна и сын Сергей, я уже описывал, повторяться нет смысла.

Второй сын, Пётр Петрович, достался мне после поездки по Волге: солдаты конвоя заметили полузатопленную лодку у берега, и не поленились осмотреть её. В лодке оказались трупы двух мужчин, а на берегу неподалёку - мальчик лет пяти, жизнь в котором едва теплилась.

- Что тут произошло? Преступление?

- Непонятно. Вряд ли какой-то криминал: покойники одеты весьма бедно, к тому же следов драки или насилия не видно. - покачал головой один из сержантов.

О произошедшем рассказал сам мальчик. Оказалось, что его отец вместе с соседом решили половить рыбы, да неудачно: когда вытягивали сеть, лодка опрокинулась. При этом отец мальчика запутался в сети и захлебнулся. Во время неразберихи горе-рыбаки потеряли вёсла. Ближним берегом оказался остров, к которому они кое-как добрались, подгребая руками, вытянули и сеть, вместе с покойником. И тут оказалось, что еды у них нет, костёр развести нечем, а по ночам в это время случаются заморозки. Мальчик, как его учил отец, выбрал на острове место повыше, защищённое от ветра плотным кустарником, сгрёб сколько мог листьев, забрался в яму и засыпался ими. Одежду он всё же догадался выжать и развесить для просушки, а под листьями он не замёрз. Утром он обнаружил, что сосед тоже мёртв - замёрз. Почему этот несчастный даже не выжал мокрую одежду - оказалось загадкой.

Через полицейское управление я навёл справки, и оказалось, что у Пети нет ни единого родственника, поэтому я его и усыновил с соблюдением всех формальностей, а Ирина Георгиевна одобрила моё решение.

Что общее в усыновлённых нами детях? Общее есть: выдающаяся сила воли, умение поставить перед собой цель, и приложить все силы для достижения этой цели. А к сильному характеру нужно добавить хорошее образование, правильный душевный склад физическую силу. Так что мои детки постоянно заняты: постигают кто гимназическую, а кто уже и университетскую программу, занимаются спортом, постигают ремёсла. Петя и Сергей постоянно торчат на Адмиралтейских верфях, то в авиастроительном, то в судостроительном цехах, то работая на подхвате, то изучая станки и механизмы. Головы у них светлые, руки растут откуда надо, так что многое у ребят получается. Сергею уже шестнадцать лет, он учится по индивидуальной программе, и на следующий год собирается поступать в Университет, вольнослушателем. Несмотря на разницу в возрасте, вернее, благодаря ей, Сергей постоянно занимается с Петей, многому его учит. В общем, он идеальный старший брат. Мои мальчики уже начали строить модели самолётов, а я им передаю всё что знаю об авиамоделировании. Сергей уже мечтает о создании самолёта собственной конструкции, и я подкинул ему идею дельтаплана. Сделал это очень просто: сложил из бумаги самолётик и предложил Серёже с Петей любым способом, практически или теоретически, или любой комбинацией методов, рассчитать максимальную грузоподъёмность этого аппарата. Пацаны занимались неделю, и в конце концов притащили мне вполне узнаваемый дельтаплан из сосновых планок и шёлковой оболочки. Груз располагался в обтекаемом контейнере чуть ниже центральной планки, и даже кронштейны прикрыты обтекателями. Работа была сделана чрезвычайно аккуратно, за что я похвалил мальчиков, и предложил им развить идею до балансирного планера, способного перенести человека. В качестве теоретического обоснования я выдал им труды Отто Лилиенталя на немецком языке, однако сразу указал на недостаток планеров Лилиенталя - чрезмерную сложность конструкции. Пусть их аппарат будет проще, а значит доступнее для широкого круга любителей.

Потом они поставят на своё детище моторчик, а когда подрастут ещё, я расскажу им о газотурбинных и турбореактивных двигателях. Не знаю, какое дело мои сыновья выберут себе в жизни, но в любом случае я обеспечу им полнейшую поддержку в начинаниях.

В общем, как выяснилось, слухи о благотворном воздействии на усыновителей приёмных детей подтвердились: у нас будет собственный ребёнок, и надеюсь, не единственный.

***

Поезд домчал нас до Мценска, и на перроне состоялась торжественная встреча августейшей семьи лучшими людьми Орловской губернии. И мне и моей семье слушать все эти верноподданнические речи привычно и скучно, но нужно терпеть: почти для всех встречающих это единственная в жизни возможность своими глазами увидеть монарха и его семью. Детям я лично объяснил смысл этих встреч, поэтому никто не капризничает и не шалит, хотя для Пети и Надюшки такое спокойствие плохо переносимо. Живые они у меня, подвижные как ртуть, но и понятия дисциплины усвоили превосходно.

Как всегда такие встречи сопровождаются награждением достойнейших людей губернии: на этот раз в первом ряду стоят гражданские и полицейские чиновники, врачи, инженеры, мастера и рабочие заводов и фабрик Орловской губернии.

Иду вдоль строя, губернатор зачитывает имя и род деятельности награждаемого, я пожимаю руку и вручаю грамоту на награду, а государыня-императрица лично прикалывает награды на грудь. Обращаю внимание: когда я пожимаю руку очередному кавалеру ордена, народ замирает, зато когда Ирина Георгиевна прикрепляет награду - раздаётся общий вздох, как будто облегчения или восхищения. Почему так? Потом полюбопытствую, сейчас не время.

Ну ничего. Нужные слова сказаны, достойные люди обласканы и мы грузимся в автомобили и автобусы, приехавшие на другом поезде, за сутки до нашего. Мы с Ириной Георгиевной и сыновьями садимся в одну из машин, а дочери с фрейлинами - в другую.

Уже в машине Серёжа огорошил меня вопросом:

- Папа, а почему к показу мирной техники ты готовился как к очередным военным манёврам?

Петя тут как тут, с интересом слушает, что я буду отвечать. Ирина Георгиевна молча улыбается нам. Она любит слушать, как я беседую с сыновьями, уж не знаю почему ей это нравится. А я серьёзно и обстоятельно, не употребляя сложных слов, отвечаю:

- По той причине, сыновья, что сельское хозяйство не менее важно для государства чем промышленность, образование и армия. Без армии нас всех тут же завоюют, и это очевидно. Без промышленности армии будет нечем сражаться, от безоружных, как вы понимаете, мало проку. Без образования нас ждёт та же беда, только ещё скорее - посмотрите с какой лёгкостью передовые страны подчиняют себе дикарей. А без сельского хозяйства мы просто умрём от голода.

- Понятно. Но в других странах, в том числе и развитых, отношение к крестьянскому труду скорее презрительное.

- Полагаю что это пережиток ещё времён рабовладельческого общества: тогда на земле трудились бесправные смерды и рабы из числа покорённых племён. Сейчас это отношение уходит, но кое-где ещё сильно, и всего сильнее в Польше, где недорезанные паны именуют крестьян быдлом, то есть тягловым скотом. Надо признать, что хоть и мизерная, но доля правды в их словах имеется: крестьянский труд ужасно тяжел, и никак не способствует развитию высокого интеллекта.

- Папа, скажи честно, ты тоже так относишься к крестьянскому труду?

Я задумался. Если честно, то я действительно плохо отношусь к крестьянскому труду: он высасывает из человека все соки, и трудящийся крестьянин уже к пятидесяти выглядит на все семьдесят, а женщины-крестьянки вянут и того быстрее. Может быть в раю им это и зачтётся, но смогут ли они оценить райские льготы? Крестьянский труд, что уж врать перед самим собой, изрядно отупляет и ограничивает человека. Но такие слова произносить нельзя. Не педагогично. Отвечу по-другому:

- Дорогие мои мальчики, мы с вами люди неглупые, и поставившие себе цель смотреть далеко вперёд. Это верно?

- Да, папа.

- Сразу вам скажу, что крестьянский труд чудовищно тяжел, и я глубоко сочувствую людям, которые им занимаются. Это значит, что мы обязаны по мере сил и возможностей облегчать участь крестьян, правильно? Давайте посмотрим вперёд, лет хотя бы на триста-четыреста, и обратим внимание на средства производства и тех, кто с ними взаимодействует. Как вы думаете, за последующие века они изменятся?

- Без сомнения, изменятся.

- Для примера я возьму станки для изготовления болтов и гаек, которые демонстрировали нам в Политехническом институте. Петя, опиши мне принцип действия.

- К обычным токарным станкам сделаны механические многопозиционные копиры, которые позволяют производить до семи операций с обрабатываемыми деталями: зажим и центровка, грубая обработка, точная обработка, съём обработанной детали и сброс её в контейнер.

- Правильно. И сколько человек обслуживает теперь станок?

- Один человек на пять станков.

- Правильно. А можно человека заменить на какое-то устройство?

- Можно, но пока излишне сложно.

- И это верно. То есть, механические приспособления имеют некоторый предел своего применения, не так ли? Теперь вернёмся к крестьянскому труду: сейчас нам покажут машины, которые избавили крестьянина от самого тяжёлого труда: вспашки и обработки земли и уборки урожая, а также последующей обработки зерна, овощей и чего угодно ещё.

- Ты хочешь сказать, что сельскохозяйственные машины в будущем получат управляющие приспособления и станут работать самостоятельно? Но как?

- Серёжа, тебе говорили, что ты очень умный мальчик? Говорили? Ещё раз тебе это сообщаю, только смотри не загордись. Ты сделал верный вывод. А теперь мальчики подумайте: сможет механика справиться с такой задачей?

Мальчики крепко задумались. Серёжа, я вижу, пришел к какому-то выводу, но помалкивает: даёт возможность отличиться младшему брату. Это очень хорошая черта его характера.

- Я думаю - медленно говорит Петя - что поля имеют разную форму, на полях встречаются деревья, ямы и другие препятствия. И вообще, может произойти что-то неожиданное. Верно, папа?

- Совершенно верно. А вот каким будет управляющее устройство, я непременно расскажу. Вам интересно?

- Ну конечно! Рассказывай, мы слушаем!

- А вот ничего не получится, дорогие мои мальчики, мы уже приехали!

- Значит расскажешь позднее. Обещаешь?

- Не сомневайтесь, расскажу.