Контуры нового мира

Глава 2

За всей этой военной суетой как-то незаметно прошло погребение кайзера Второго Рейха Вильгельма Первого. Церемония получилась до неприличия скромной, так как большинство мероприятий было объявлено чисто семейными, к тому же, многие царствующие дома прислали на похороны второстепенных представителей.

На похоронах всплыла неожиданная новость: кайзерина Августа жива. Она на двухместной 'Сороке', управляемой лейб-пилотом Алексом фон Черновым, в ночь убийства её мужа, ускользнула из Городского Дворца и сумела долететь до Бельгии. Дозаправку она производила на аэродромах штабов армейских корпусов, где ещё не знали ни об убийстве кайзера, ни о бегстве его жены. Впрочем, кайзерина Августа не стала выдвигать обвинения своему сыну, Фридриху, как и не стала вообще делать какие-либо заявления. Она просто поселилась в уединённом имении неподалёку от Брюсселя у своей подруги, бельгийской графини.

Я порадовался за тётушку Августу, и послал ей новый комплект ортопедического оборудования, взамен утерянного при бегстве: кресло-каталку, массажный стол и прочие важные вещи, вроде костылей и тростей, облегчающие жизнь больного. Вдовствующей кайзерине все эти вещи повёз врач, рекомендованный мне самим Боткиным. Вскоре я получил благодарственное письмо от тётушки Августы, с добрыми пожеланиями и выражением твёрдой уверенности, что в предстоящей схватке титанов Россия одержит решительную победу.

***

Но при всей нашей подготовке, тянуть дело с началом войны было нельзя, тем более, что повод для её начал есть. А тянуть рискованно: у Великобритании огромный военный флот, правда, разбросанный по всем океанам. Если англичане соберут ударный кулак, то нам с ними не совладать: не нашему мелкому флоту бороться со стальной лавиной броненосцев. Опять же, следовало учитывать недооценку наших сил и новых возможностей английскими адмиралами, которые не удосужились усилить флот Метрополии за счёт других флотов, или хотя бы ускорить вывод их ремонта кораблей, стоящих в доках и спуск новых кораблей. Но это проблемы англичан, и я не собираюсь прощать им глупость.

Наша эскадра в составе шести авианосцев и кораблей прикрытия вышла из датских проливов и двинулась в сторону Британских островов. Двигались мы неторопливо, постоянно держа в воздухе пару разведчиков. Была надежда, что англичане не оценили возможности авианосцев. У надежды были основания: даже многие наши моряки считали авианосцы просто кораблями для перевозки самолётов, и мы старательно поддерживали это мнение. Лётчики на вопросы о посадке на корабль снисходительно отмахивались, дескать, такой акробатический трюк могут проделать разве что двое-трое из эскадрильи, да и то, только в очень хорошую погоду. Эти же сведения понесли противнику трое матросов-дезертиров, тишком сбежавших на спасательной шлюпке с броненосца 'Император Александр Второй', когда мы проходили вблизи шведского берега. По беглецам стреляли, одного труса, кажется, убили.

И, похоже, англичане купились.

Навстречу нашей эскадре вышли десять броненосцев с кораблями поддержки, а наблюдение за нами посменно вели восемь 'Аистов' с подвесными топливными баками. Кстати сказать, мы совсем недавно стали производить эту аппаратуру на продажу, а англичане её сразу же применили, причём против нас. Мы же демонстрировали свою неспособность к авиаударам: взлетали только гидросамолёты на базе 'Сороки' с пусковых стрел броненосцев, и приземлялись они исключительно на воду. Гидросамолёты делали попытки отогнать английских разведчиков от эскадры, но каждый раз безуспешно: у 'Аиста' и скорость и высота полёта выше, чем у гидросамолёта, особенно учитывая то, что нашим лётчикам категорически предписывалось летать только на средних оборотах. Надо сказать, что летуны изрядно веселились, разыгрывая этаких слабаков и предвкушая бой, когда они наконец-то вломят наглам от всей широты русской души. Наконец, на горизонте показалась британская армада, превосходящая нашу эскадру примерно втрое, и решительно пошла на сближение с нами. Согласно плану боя, наши авианосцы оттянулись назад, и начали разгоняться против ветра, готовясь выпустить своих морских ястребов. В это время от английского берега показались ведущие группы британских бомбовозов.

Английские броненосцы начали пристрелку с максимальной дальности, и наши начали отвечать, стараясь не допустить сближения с британским флотом. Насчёт этого был категорический мой приказ: броненосцы использовать только для добивания подранков и взятия трофеев. В бой накоротке не вступать! Моряки морщились, но вынуждены были подчиниться прямому приказу императора.

И вот на безупречно ровной глади моря разыгралась грандиозная игра в кошки-мышки. Британцы, поверив, что мы без воздушного прикрытия, бросились вперёд, а мы приготовились их огорчить. Три авианосца выпустили пятьдесят истребителей на базе 'Сороки' с моторами повышенной мощности, вооруженных каждый четырьмя пулемётами, в запасе оставалось ещё семьдесят машин: они поднимутся на смену истребителям, израсходовавшим топливо и боезапас. А остальные три авианосца стали выпускать первую половину своих бомбардировщиков, а на каждом имелось по тридцать единиц, всего девяноста. Первыми вражеских кораблей достигли горизонтальные бомбардировщики, и засыпали их осколочными бомбами, взрывающимися в воздухе на высоте около пятидесяти метров. Расчёты Гатлингов, скорострельных пушек, все кто находился на незащищённых палубах, и мостиках были по большей части убиты или ранены, и встретить наши ударные самолёты смогли лишь считанные стволы. Вторыми сбросили свои торпеды торпедоносцы, а там и топмачтовики донесли свои гостинцы в борта британских кораблей. Англичане, как могли, маневрировали, на место убитых зенитчиков вставали новые и новые матросы, а то и офицеры, но осколочный дождь выкашивал их снова и снова. Попадания бомб и торпед последовали одно за другим, и броненосцы стали вываливались из строя, кто, ложась в циркуляцию, а кто, совсем потеряв ход.

Англичане собирались бить слабого противника, но вдруг сами оказались в положении избиваемого. Наверное им в этот момент было очень обидно!

В воздухе тем временем закрутилась другая карусель: наши истребители встретили английские бомбардировщики, и, сближаясь почти вплотную, расстреливали пилотов. Самолёты падали в море, словно град чудовищных размеров. Какие-то самолёты канули в воду, оставив только круги на воде, какие-то взрывались на поверхности, повергая в ужас тех, кто следовал за ними. Часть англичан стала торопливо сбрасывать бомбы и разворачиваться обратно, но истребители их легко настигали. Сближение, пулемётная очередь, и очередной бедолага валится в море. Беда английских пилотов была в том, что они удалились от берега на расстояние, откуда трудно быстро вернуться: скорости у самолётов пока слишком маленькие. Наши истребители превосходили англичан как в скорости, так и в манёвре, и в отличие от них имели мощное вооружение. Огромный минус в подготовке англичан был и в том, что хоть как-то обучены, были только строевые лётчики с довоенной подготовкой. Добровольцы же обучением пренебрегали. Сейчас, в бою, старых лётчиков было видно по тактически грамотным действиям: сбросив бесполезный груз, они снижались на минимальную высоту и маневрировали, уходя от атак истребителей. Добровольцы, наоборот, либо лезли в бессмысленные атаки, либо пытались оторваться на максимальной скорости, не понимая, что скорость русских истребителей на пятьдесят, а иногда и на семьдесят километров в час больше.

Я в это время находился на авианосце 'Ирина', флагманском корабле авианосного отряда. Кстати о названиях: имена античных богинь и нимф я отобрал у крейсеров, и передал новому классу боевых кораблей, авианосцам. Остальные корабли: 'Аврора', 'Диана', 'Афродита', 'Гемера' и 'Деметра', двигались вместе с 'Ириной' строем фронта. Всё-таки хорошо в открытом море: просторно, можно свободно маневрировать, и главное тут не слишком удалиться от противника и своих кораблей, ну да это забота флагмана. Я, со своей стороны, старался никому не мешать, и, взяв самый мощный из биноклей, взобрался на смотровую площадку, расположенную как раз на крыше ходовой рубки. Отсюда мне отлично видна вражеская эскадра, разбитая на три отряда, дымящая на самом горизонте, и наша эскадра, двумя отрядами из броненосцев и тяжёлых крейсеров, двигающаяся параллельно врагу. Довольно прилично виден и воздушный бой, происходящий как раз над британской эскадрой и чуть позади её движения. Оптика, как сумела, приблизила для меня картину боя, и у меня созрело одно важное решение. Спустившись в рубку, я обратился к адмиралу Казнакову:

- Николай Иванович, дайте команду нашим истребителям бить в первую очередь английских добровольцев, они отличаются раскрашенными машинами: кто-то намалевал свой герб, кто-то картёжные масти, а строевым лётчикам это было запрещено.

Адмирал изумился:

- Ваше императорское величество, почему Вы решили отпустить кадровых пилотов?

- Просто мне вспомнился один исторический анекдот: во время войны Алой и Белой Розы, вернее во время решающего сражения, вождь победителей отдал команду: 'Бейте аристократов и отпускайте простолюдинов!' Насколько я знаю, среди добровольцев в английской авиации находятся сливки аристократических семей, и наверняка все они пошли в первой волне, чтобы урвать свой кусочек славы. Бейте их. Нам они совершенно точно не нужны.

- Понял Вас. - кивнул Казнаков и отдал распоряжение, которое тут же отсемафорили на остальные авианосцы.

А я поднялся на свой наблюдательный пункт, и продолжил наблюдение. Из более трёхсот английских самолётов назад ушли менее пятидесяти, но на горизонте появилась новая туча из сотен самолётов.

- Чёрт их задери, сколько же их опять прётся? - вполголоса ахнул матрос-сигнальщик.

- Не могу сосчитать количество британских самолётов. - продублировал я

- По моим подсчётам, никак не менее пяти сотен аэропланов! - ответил мне мой верный Андрей.

На мачту нашего корабля, тем временем подняли связку из нескольких пёстрых флагов.

- Что это значит? - повернулся я к стоящему рядом морскому лейтенанту.

- Сигнал 'Действовать по списку номер два'! - отрапортовал лейтенант и тут же добавил - это значит, что бомбардировщики должны оставить свои бомбы и торпеды на палубе, и вылетать только с пулемётами. Полагаю, что командующий принял решение приводнить всех англичан.

- Это правильно. А вот скажите, лейтенант, что у нас с английским флотом?

- С английским флотом, Ваше императорское величество, у нас всё блестяще: все десять броненосцев имеют тяжелейшие повреждения, четыре из них уже тонут или близки к этому. Отряд тяжёлых крейсеров тоже изрядно избит: из восьми крейсеров два уже утонули, четверо потеряли ход, а два еле двигаются. Лёгкие крейсера разбежались, я отметил гибель трёх из них и серьёзное повреждение ещё двух, остальные сумели уйти, пока у лётчиков были более значимые цели.

- Ну что же, очень хорошо. И простите великодушно, лейтенант, я запамятовал Ваше имя.

- Понимаю, Ваше императорское величество. - поклонился офицер - Лейтенант фон Эссен Николай Оттович.

Имя показалось мне смутно знакомым, и не связанным с чем-то гадким, как например имя Колчака.

- Приятно познакомиться, Николай Оттович, предлагаю общаться без чинов. Хотел бы узнать Ваше мнение о возможностях авианосцев, как нового вида оружия.

- Если откровенно, Пётр Николаевич, то назначение на авианосец я воспринял как наказание. Я готовился стать артиллерийским офицером, мечтал о службе на броненосце или большом крейсере, а тут меня ссылают на вспомогательную калошу. Извините, Пётр Николаевич, но я именно так и считал.

- А теперь, надо полагать, Ваше мнение изменилось?

- Теперь я почитаю авианосцы главной ударной силой флота, а все остальные корабли обязаны обеспечивать их боевую работу.

- Любопытно. И какие же корабли должны обеспечивать работу авианосцев? Дайте свой анализ.

- В первую очередь крейсера с очень мощным зенитным вооружением. Я полагаю, что после избиения английского флота авианосными самолётами, такие игрушки захотят иметь все флоты. Что потрясает: стальные колоссы оказались совершенно беззащитными перед угрозой с воздуха, хотя кое-какое зенитное вооружение они несли. Это значит, что корабли не в состоянии в одиночку справиться с воздушным налётом, но скорее всего, это сможет сделать группа специально оборудованных зенитных кораблей. А коли так, мы обязаны предусмотреть ближнюю защиту авианосцев, к которым, сквозь истребительное прикрытие, прорвутся ударные самолёты неприятеля. Во вторую очередь это должны быть крейсера со скорострельной артиллерией среднего калибра, для борьбы с миноносцами неприятеля. В открытом море и днём, миноносцы не слишком опасны, но ночью и вблизи берегов у них имеется недурной шанс, тем более что размерения авианосцев просто обязаны увеличиваться, а значит, увеличится уязвимость при минной атаке.

- Для чего увеличивать размерения авианосцев?

- Очевидно, что по мере совершенствования самолётов их размеры будут расти, это закон техники. Значит и авианосец должен стать больше. Кроме них в эскадре обязательно должны быть суда снабжения, перевозящие топливо для кораблей и самолётов, и огнеприпасы. И обязательно должен быть плавучий госпиталь.

- Пожалуй, соглашусь с Вами. Структура авианосной эскадры в таком виде кажется очень логичной. Я передам Ваше мнение специалистам, полагаю, они оценят. Скажите, Николай Оттович, а каковы Ваши дальнейшие планы?

- У меня появилась мысль научиться управлять самолётом, чтобы лучше понимать возможности этого вида оружия.

- Так-так-так! Сознайтесь, Николай Оттович, Вы уже видите себя в должности командующего авианосным соединением?

- Мечтать я могу сколь угодно, Пётр Николаевич, но, чтобы достичь этой должности мне надо много служить и учиться.

- Достойный ответ. Я Вас запомнил, Николай Оттович, и буду наблюдать за Вашей карьерой. Однако, что там творится в воздухе?

А в воздухе творилось сущее избиение: наши самолёты с авианосцев не полетели прямиком навстречу противнику, а разделившись на три части встретили его подальше от берега, впрочем, и близко не допустив к нашей эскадре. Англичане не поняли манёвра, а когда поняли, было уже поздно: вся их летучая свора оказалась отрезанной от спасительного берега. Море вскипело от бомб, которые сбрасывали островитяне, чтобы облегчить свои машины. Потом в море стали падать и сами англичане.

На этот раз англичан ушло немного больше: наши лётчики отпускали пилотов на не размалеванных машинах. Вслед за ними, на максимальной высоте отправились наши разведчики, с целью уточнить расположение аэродромов и целей на них. Кое-какая информация у нас уже имеется, но неполная и неточная, да и накопились различные изменения. Вслед за разведчиками, с интервалом в десять минут, выдвинулись ударные самолёты, взявшие бомбовый груз по максимуму.

Я с тяжелым сердцем смотрел вслед удаляющимся морским ястребам: жалко парней. Если, не дай бог, у англичан аэродромы прикрыты хотя бы символической зенитной защитой, то ей не доставит большого труда свалить немало наших самолётов. Машины перегружены до предела, а потому тихоходны и малоподвижны. Правда, лётчикам 'Сорок' было приказано в случае противодействия сбрасывать бомбы и штурмовать зенитчиков и возможных истребителей. В конце концов, мы до идеи истребителей додумались, почему бы и супостату не прийти к тем же выводам?

Хвала богам, волновался я напрасно. Спустя полтора часа на палубу приземлился первый из разведчиков, сообщивший что ответному удару подверглись двадцать семь аэродромов, которые найти оказалось очень легко: путь к ним буквально усеян подбитыми английскими самолётами, севшими на вынужденную. Спустя полчаса стали подтягиваться и остальные машины. Одна за другой они касались палубы и выключали моторы. Палубная команда тут же оттаскивала самолёт к лифту, а на его место уже садился следующий. Надо отдать должное командирам кораблей: все работы проводились чётко и слаженно, каждый член взлётно-посадочной команды знал свой манёвр, не наблюдалось ни малейшей суеты и нервозности, что говорит о многочисленных предварительных тренировках экипажа. Вот из приземлившегося самолёта, прямо во время движения к лифту, извлекли раненого. Тут же подскочили матросы с носилками, приняли пилота, уложили и бегом бросились в распахнутую дверь надстройки - в госпиталь. Врачи уже приготовились, ждут пациентов, и слава богу, раненых совсем немного. Мало и повреждённых машин, что неимоверно радует, но расслабляться не должно: впереди ещё бои, а наш неприятель способен учиться на собственных и чужих ошибках.

***

Сели на палубы последние самолёты, механики приняли их на обслуживание, а лётчики отправились в классы, для разбора произошедшего боя. Но для моряков бой ещё не закончился. Наши броненосцы приблизились к избитым английским кораблям, и подняли сигналы, требуя сдачи. Некоторые британские корабли подняли белые флаги, но с одного броненосца и одного тяжёлого крейсера англичане открыл огонь. Огонь был редким и неточным, но ответ прилетел жёсткий: наглецов расстреляли сосредоточенными залпами. Их пример отрезвляюще подействовал на остальных: теперь белые флаги подняли все оставшиеся на плаву корабли.

Несколько часов спустя, в кают-компании 'Ирины' собрался военный совет, и первым слово взял я:

- Дорогие мои боевые товарищи, мы с вами одержали выдающуюся победу, и теперь нужно решить, что делать с захваченными английскими кораблями. Прошу высказываться.

Посыпались предложения, вспыхнули споры, офицеры и адмиралы разгорячились, идеи так и фонтанировали. Молчали только мы с адмиралом Казнаковым, поскольку всё обсудили и решили заранее. Наконец страсти утихли, и я снова взял слово:

- Учитывая высказанные мнения, принимаю следующее решение: трофейные корабли отконвоировать к берегам Дании, хотя здесь звучали предложения вести их к берегам Германии. К Германии трофеи мы не поведём, хотя туда ближе почти на сто миль. Причина проста: нынешний кайзер Германии большой англофил, и он может просто-напросто вернуть трофеи англичанам. Может получиться и хуже: Фридрих способен возмутиться и объявить нам войну, а воевать на два фронта глупо. Да и проливать кровь дружественного народа совсем неправильно. Швеция отпадает, поскольку и в ней слишком сильны англофильские настроения, а в Южной Швеции ещё и русофобские. Таким образом, остаётся Дания. Датчане вполне могут посчитать нашу победу в какой-то мере и своей, так сказать, реваншем за копенгагирование. Сразу после совещания я вылетаю в Копенгаген, чтобы договориться об условиях временного размещения там трофеев, а присутствующих прошу обеспечить их конвоирование к датским берегам.

Датский король Кристиан Девятый встретил меня в своей резиденции Амалиенборг, и разговор у нас получился очень деловым.

- Я рад, что англичане, пусть и не от нашей руки, получили воздаяние за варварские бомбардировки моей столицы. Трофейные корабли мы, разумеется, примем, и если на то будет Ваше желание, обеспечим их ремонт и введение в строй. Сколько вы захватили?

- Шесть броненосцев, четыре крейсера первого ранга и два крейсера второго ранга.

- Прекрасно! С содержанием пленных я также не вижу особых проблем: у нас имеется урочище, которое мы обнесём забором из колючей проволоки, по примеру содержания англичанами пленных африканцев и индусов. Но я хотел бы поговорить о другом: Англия нанесла Дании много обид, и я хотел бы поучаствовать в победоносной войне против неё. Ваше императорское величество, Вы не откажете Дании в чести встать с Россией в одном строю?

- Я счастлив, что нашел в Вашем лице верного союзника. Какие силы может выставить Дания?

- Флот Дании невелик, но он в полном Вашем распоряжении. Кроме того, и это мне кажется более весомым вкладом в нашу общую борьбу, у нас имеется большое количество грузовых кораблей, которые можно использовать для обеспечения боевых отрядов.

- Благодарю за великодушное предложение, Ваше величество, мы обязательно воспользуемся им. А со своей стороны приглашаю Вас с супругой, детьми и свитой встретить английские трофеи. Думаю, дня за два, они доберутся сюда.

***

Эскадра с трофеями прибыла даже раньше: моряки как смогли, подлатали побитые корабли, и скорость, на отдельных участках, достигала даже одиннадцати-двенадцати узлов, что для повреждённых кораблей очень прилично.

Во время торжеств, посвященных победе, к нам присоединились бельгийский и испанский короли, Леопольд Второй и Альфонс Двенадцатый. Бельгиец настороженно приглядывался ко мне, а король Альфонс, на правах давнего знакомого сразу же поставил вопрос ребром:

- Пётр Николаевич, Испания хочет присоединения к складывающейся антибританской коалиции, и наш флот готовится к совместным сражениям.

- Дорогой Альфонс, я безмерно благодарен Вам за протянутую руку помощи. Полагаю, что главной задачей испанского флота должно стать недопущение прохода британского Средиземноморского флота в Атлантику.

- А как это сделать? Испанский флот слабее даже Средиземноморской эскадры Британии. Подскажите, мой друг, Вы славитесь нетривиальным мышлением.

- Ну, для начала устройте несколько аэродромов ваших бомбардировщиков вблизи Гибралтарского пролива, и пусть все знают, что в случае попытки прорыва британцы будут уничтожены. Я пришлю Вам своих инструкторов, они помогут правильно организовать дело.

- Какая же помощь сейчас нужна России?

- Строго говоря, помощи нам не надобно, но если Вы пришлёте хотя бы один корабль, то тем самым будет продемонстрирована решимость объединённых наций в пресечении британской агрессии.

- Хорошо, так и сделаем. Судя по всему, вам действительно не слишком нужна посторонняя помощь, важен дружеский жест. Я отправлю с вашей эскадрой два клипера, на которых прибыл сюда. Это современные быстроходные корабли, я полагаю, что они пригодятся для разведки. Но я хотел поговорить ещё вот о чём: на Вашем флагманском броненосце находится офицер моего флота Андреас де Кордова. Он представил мне доклад, в котором захлёбываясь от восторга, описал весь ход боя и роль в нём ваших авианосцев. Малый проклял сам себя за то, что выбрал местом службы броненосец, а не авианосец. Я хочу Вас спросить, Пётр Николаевич, не согласитесь ли Вы перестроить несколько испанских кораблей в авианосцы по тому же проекту? Корабли нужных размерений у нас имеются.

- С удовольствием окажу Вам такую услугу, дорогой Альфонс. Присылайте корабли в Петербург, желательно, сразу с командой, чтобы она сразу освоила новые машины и механизмы, а также присылайте лётчиков и механиков, мы их сразу обучим тонкостям боевой работы палубной авиации. Тонкостей там довольно. Вы знаете, что я сам пилот, более того, я стоял у истоков авиации, но сюда меня вёз лётчик палубной авиации, обученный летать на таких самолётах.

С Леопольдом, королём Бельгии мы тоже поговорили, решили, что к нам присоединятся два крейсера бельгийского флота. Но главная помощь будет в другом: Бельгия предоставит угольщиков и обеспечит топливом всю объединённую эскадру на весь период боевых действий. Да, рвать агонизирующего британского льва готовы многие, но как и положено шакалам, европейцы не хотели при этом тратиться. Топливо из Бельгии удалось выцыганить после двухдневных напряжённых переговоров, которые проводил мой представитель и представитель бельгийского короля. Видит бог, я человек добрый и незлопамятный, но в один прекрасный день Бельгия ответит за жадность своего повелителя. Дайте срок - и ответит. А пока рано душить европейского шакала: если вспугнуть, то Бельгия, Голландия, Швеция и Франция могут почувствовать опасность и объединиться против России. А к ним может присоединиться Австрия... Опыт есть, частью даже и позитивный для них: недавно отгремевшая Крымская война , во время которой Россия была поставлена на колени, тому пример.

***

А на следующий день меня ожидал очень приятный сюрприз: в Копенгаген на турецком клипере были доставлены члены команд русских пароходов, подло схваченных англичанами в Ирландии и осуждённых на каторгу. Оказывается, турки неподалёку от Александрии перехватили пароход, перевозивший каторжан в Австралию, и вот вернули русских подданых своему монарху. Кроме этого, офицер, сопровождавший русских подданных, передал мне личное послание турецкого султана, в котором он объявлял о присоединении к антианглийской коалиции, и в качестве представителя турецкого флота предоставлял этот клипер. Капитан клипера, правда, немного мялся: в схватке стальных колоссов маленький клипер выглядел откровенно бледно. Я же прилюдно обнял его:

- Дорогой мой соратник! Вы здесь не просто офицер, но офицер великого флота великой державы. Вы, вместе с экипажем, представляете Его императорское величество султана Блистательной Порты и все народы великой Турции. Весь мир по Вам и Вашим людям оценивает всех турок, поэтому гордитесь великой честью, оказанной вам вашим повелителем. А вот разберёмся с англичанами здесь, придём и в Средиземное море, чтобы совместно освободить острова и земли вашей Родины от проклятых поработителей.

И вручил капитану орден, сняв его со своей груди.

Офицер осознал значимость своей миссии и приосанился. Вот и, слава богу.

***

- Ваше императорское величество, устье Темзы на горизонте!

- Спасибо, Андрей, передай адмиралу, я скоро буду.

Спустя пятнадцать минут на мостике:

- Чем порадуете, Николай Иванович? - спросил я, пожимая руку адмиралу Казнакову.

- Пока всё благополучно, Пётр Николаевич. Два часа назад какой-то шальной миноносный отряд из десяти корыт попытался приблизиться к эскадре, но им хватило двух бомб на каждого. Больше они не плавают.

- Вот как? А я и не слышал.

- Это и немудрено. Взлёты и посадки самолётов для Вас уже привычны, а миноносцы были атакованы далеко за горизонтом.

- Ну что, действуем по плану?

- По плану, Пётр Николаевич. Самолёты к взлёту приготовлены, бомбы подвешены, пилоты ждут приказа. Разведчики вернулись и готовы поработать лидерами групп. Гм. Да. Пётр Николаевич, Вы не отменили своего решения лететь лично?

- Я лечу. Самолёт готов?

- Готов, но этот полёт опасен.

- Я не собираюсь участвовать в бою. Всего лишь, на большой высоте пролечу над Лондоном и сброшу несколько пачек листовок.

- И всё же я против этой Вашей затеи.

- Ну не ворчите так, Николай Иванович, Вы ещё не настолько старый, чтобы ворчать как дед.

- Простите, Пётр Николаевич, это я скорее от зависти. Знаете, как Вам завидуют все офицеры?

- Ну, вот Вы, Николай Иванович, и ответили на вопрос, что я забыл над Лондоном.

Иду на полётную палубу, уже привычно сажусь в морскую модификацию 'Аиста', пристёгиваюсь и киваю пилоту:

- Я готов, Григорий Андрианович.

Самолёт ревёт моторами на максимальных оборотах, но стоит на месте, поскольку его держит катапульта. Вот слышится шум пара, и нас, как пинком под зад, мгновенно протаскивает по палубе, и швыряет вперёд и вверх. Сразу после этого самолёт слегка проседает в воздухе, чувство, что нас крепко взболтало, а спустя миг самолёт уже спокойно летит.

- На Лондон, Ваше императорское величество?

- На Лондон.

Внизу самолёты один за другим отрываются от палуб авианосцев и кружатся, ожидая собратьев. Собравшись в тройки, они движутся в сторону берега, выстраиваясь в сложный эшелонированный порядок: каждый на своём месте, чтобы нанести врагу максимальный урон, не помешав при этом своим товарищам. Впереди движутся истребители. Сегодня они несут лёгкие бомбы, для того чтобы уничтожать зенитные установки.

Но у нас своя задача: наш самолёт поднимается всё выше и выше, достигая практического потолка этого самолёта - четырёх с половиной километров. Здесь уже холодно, и гораздо меньше кислорода, поэтому мы с верхотуры только осмотримся, и если не будет большой опасности, спустимся ниже. Берег уже под нами, отлично видно устье Темзы с многочисленными островами. Даже с этой высоты виден фарватер, аккуратно отмеченный бакенами. Впрочем, фарватер виден и по многочисленным судам, сейчас стоящих на якорях. Купцы опасаются выйти в море. Кстати, зря опасаются: я отдал строгий приказ не атаковать гражданские суда, бить только военные. Ага, видны и цели сегодняшнего налёта: береговые батареи. Сейчас это не башенные установки, какие я видел в Крыму в своё время, а открытые сверху позиции, окруженные не слишком высоким бруствером. Это хорошо, бомбардировщикам задача облегчается. А вот показалась военная гавань, куда сегодня тоже посыплется град из сталистого чугуна. Вот и верфи, тоже намеченные жертвой. Долг платежом красен. Сейчас мы платим за Севастополь, подвергнутый штурму, за Петропавловск и Соловки, обстрелянные рейдерами наглов. Но главный удар у меня за спиной - это пачки листовок, в которых объясняется, что не по злой воле мы пришли сюда. Нет! Мы не агрессоры, мы лишь отвечаем ударом на постоянную агрессию со стороны Великобритании. Мы требуем ответа за беззаконно конфискованные грузовые суда, за подлое осуждение на каторгу честных моряков. А ещё за подлое убийство моего родного дяди, императора Александра, и за прадеда, императора Павла. Я требую, чтобы русские суда были освобождены, морякам выплачена солидная компенсация за понесённые страдания, а судовладельцу - за понесённые убытки. А ещё я требую, чтобы мне выдали для суда и расправы злодеев, повинных в гибели русских императоров, а если они уже околели, то ответить должны их сыновья или внуки по прямой линии. Список прилагается. И пока мои требования не будут выполнены, русский флот будет ходить вокруг британских островов и уничтожать все боевые корабли, оборонительные сооружения и судостроительные верфи. Торговые суда английских судовладельцев будут конфискованы, как и грузы предназначенные английским получателям на судах под нейтральным флагом будут конфискованы или уничтожены. А подданным кровавых английских королей я предлагаю подумать: а стоит ли им нести убытки ради удовлетворения кровожадных инстинктов своих безумных повелителей.

Только так. Бесполезно искать у англичан совесть, честь, справедливость, достоинство. Этих людей нужно бить по самому больному - по кошельку. Когда до англичан дойдёт, что от нарушения бизнеса можно спастись только свергнув своего короля, они его тут же, и свергнут, тем более что король у них слабенький, не чета его мамаше, которая обладала тигриной хваткой и ядовитостью кобры.

Ага, вот он, Виндзорский дворец! Я даю знак двум матросам, находящимся в салоне, они открывают дверь, и в четыре руки начинают выбрасывать распакованные пачки листовок. За самолётом тянется белоснежный шлейф. Когда мы заходим на второй круг и снижаемся, видно, что прохожие поднимают листовки, читают, обсуждают. Большинство лондонцев спокойно глядят на пролетающий самолёт, но кое-кто испуганно мечется, кто-то гневно грозит пролетающему самолёту кулаками и тростями, а один даже наладился стрелять из револьвера. Напрасно он это сделал. Я тотчас приказал лётчику вернуться, а штурман расстрелял из пулемёта наглеца, благо тот стоял отдельно от толпы, и как раз перезаряжал свой револьвер. Увидев как строчка пуль перечеркнула мужчину, толпа с криками слышными даже на высоте в пятьдесят метров, хлынула во все стороны.

- Прекрасно стреляете! - крикнул я штурману.

- Благодарю за оценку, Ваше императорское величество! - прокричал он в ответ.

По возвращению, уже на палубе 'Ирины' я вручил каждому члену экипажа и матросам, летавшим с нами, по значку. Ничего особенного: вензель 'П.IV' на круглом щите диаметром чуть больше двух сантиметров. Это не награда, а просто знак признательности за хорошо сделанную работу на моих глазах. Я заказал на Монетном дворе коробку таких значков, и теперь дарю тем, кого раньше просто хвалил. Что любопытно, значок пользуется огромной популярностью как среди военных всех званий, так и гражданских специалистов. Ну что, продолжу дальше, пусть будет и такая мера поощрения.

Адмирал Казнаков по моему возвращению доложил, что на Темзе нами атакованы пятнадцать военных кораблей, во все зафиксировано от трёх до десяти попаданий. Зенитное противодействие было быстро подавлено, бомбили в практически полигонных условиях. Потерь нет, но шесть машин пришли с такими повреждениями, что посадку произвели на воду, благо волнение очень слабое, и после снятия членов экипажей утоплены. Раненых пятеро, из них двое тяжело.

- Отлично, передайте приказ по эскадре: мы отправляемся в Дувр, будем там уничтожать крепость и военную базу. Дальше пойдём вдоль побережья, меня интересует Саутгемптон, Ливерпуль и прочие центры судостроения, а также военные гавани.

Неподалёку от Дувра нас попыталась атаковать армада из трёхсот английских самолётов, но к кораблям не прорвался ни один, да и на берег вернулись немногие. Ещё один налёт, поддержанный атакой миноносцев, произошел у Портсмута. Атака была отчаянной, но абсолютно безнадёжной: глупо на утлых судёнышках белым днём бросаться на изготовившиеся к бою тяжёлые корабли, вот они все и погибли. Разведчики пошли по следам специально отпущенных английских самолётов, и выявили дюжину аэродромов. Сразу же в гости отправились группы ударных самолётов, до отказа нагруженных бомбами.

Первая серьёзная попытка сопротивления была организована в Портсмуте. Там и военно-морская база немаленькая, и рядышком важнейший порт Саутгемптон... В общем, есть что защищать. Англичане натащили туда тьму орудий малого и среднего калибра, соорудили для них импровизированные лафеты, позволяющие задирать ствол до шестидесяти градусов, и встретили наши самолёты шрапнелью. При первом налёте, от неожиданности, мы даже понесли потери: пять самолётов было сбито, а шестнадцать сильно повреждено. В ответ мы применили свой приём с штурмовкой зенитных позиций осколочными и фугасными бомбами, и получилось очень славно: батареи были приведены к молчанию, а потом мы методично уничтожили в округе всё, что имело отношение к войне, артиллерии и флоту. Флотские склады сами по себе очень большие, а артиллерийские флотские склады ещё и очень опасные. Наши лётчики точно положили серию бомб в пороховое хранилище, и почти сразу же в склад со снарядами. Фейерверк был - что надо! Я, как раз был в любимом своём месте, на крыше рубки авианосца 'Ирина', когда увидел два поднимающихся гриба, похожих на ядерный взрыв. Спустя некоторое время пришёл и звук - страшный низкий рокочущий грохот, давящий чуть ли не инфразвуком. Вернувшиеся пилоты доложили, что на месте арсенала образовалось несколько гигантских воронок, сливающихся в одну. Вокруг, на несколько километров - зона сплошных разрушений и пожарищ. В общем, база приведена к молчанию. Даже я, видевший фото и видео разрушений Первой и Второй Мировых войн, а также последующих, был немало поражён содеянным, то что говорить об аборигенах этого времени? Но мои драгоценные морские ястребы считали эти разрушения слабым воздаянием англичанам, за зло причинённое России: в сама деле, здесь счёт жертв шёл на сотни и тысячи людей, а у нас они убили - сотни тысяч. А люди ценнее любого барахла.

Вторая и последняя попытка активного сопротивления была во время уничтожения Девонпорта. Здесь англичане попытались создать эшелонированную оборону и некое подобие артиллерийских засад, но у них ничего не вышло: нам незачем играться в игры по чужим правилам. Ударные группы самолётов на максимальной высоте направились прямиком к арсеналам, а их в Девонпорте три, и ещё два в расположенном рядом Плимуте. А на крышах взрывоопасных складов наши морпехи разместили целеуказатели, или проще - ящики, посылающие вверх ракеты красного и жёлтого дыма. Вот прямо по ним и отбомбились наши пилоты. Эффект был ещё прекраснее: если в Портсмуте взорвался один склад боеприпасов, то в Девонпорте и Плимуте - пять. Разведчики вделали фотоснимки города и военно-морской базы до взрыва и после, и мы эти изображения стали печатать в листовках, которые щедро рассеивали над городами, которые собирались атаковать. В самом деле, нам не нужны лишние жертвы, а лишняя паника наоборот - как раз очень полезна.

Дополнительным поощрительным призом для нас явилось известие, что командующий обороной Девонпорта, вместе со своим штабом погибли - здание штаба, вместе с присутствующими и причаленным неподалёку плавучим доком, ударной волной от взрыва порохового хранилища, отбросило на песчаный островок, в трёхстах метрах от берега, и там сгрудило в чудовищную пирамиду. Я не кровожаден, но тем не менее, обрадовался: умные и инициативные английские офицеры нам совсем не нужны.

***

А дальше пошла странная война: мы шли вдоль побережья Британии, не встречая сопротивления и безнаказанно громя с воздуха военные базы англичан. Надо сказать, что они попытались вооружить свои самолёты: второго пилота они стали вооружать пистолетами, винтовками и даже дробовиками. Англичане даже сбили один самолёт, по неосторожности допустившего супостата слишком близко. Это случилось, когда мы громили Бристоль.

В наказание мы разбомбили бристольские морские артиллерийские арсеналы, правда, заранее сообщив в листовках за что это наказание. Бабахнули арсеналы так хорошо, что на месте одного из них образовалась не просто воронка, а залив вполне приличных размеров.

Кстати сказать, уничтожение современных арсеналов - просто изумительно лёгкая задача. Нужно только точно знать где арсеналы и артсклады находятся, но это уже дело разведки. Перекрытия этих сооружений проектировались в расчёте на обстрел осадных мортир, а снаряд мортиры девятнадцатого века даёт не такое уж и мощное воздействие. Другое дело - трёхсоткилограммовая бомба, специально рассчитанная на пробитие кирпичных и деревянных перекрытий, усиленных земляной или гравийной отсыпкой, и сброшенная с высоты пятьсот-шестьсот метров точно в цель. Ну и необычная для этого времени тактика: диверсанты из спецподразделений морских пехотинцев заранее проникают на объекты, предназначенные к атаке, и помечают фальшфейерами сооружения, подлежащие уничтожению.

А чтобы объяснить сверхъестественную меткость бомбардировщиков, я велел им под большим секретом рассказывать о благотворном влиянии на зрение пилотов морковки и сушеных лесных ягод. Во время Второй Мировой войны кто-то так дурил немцев, и получилось удачно.

***

В бинокли отлично просматривается Ливерпуль. Береговые батареи уже надёжно подавлены, все выявленные склады боеприпасов и бензина сожжены, горят угольные склады, затянувшие дымом огромную площадь. Теперь дело за разрушением заводов и фабрик. Первый удар, конечно же, по оружейным производствам. Пороховой завод и склады при нём дали такой фейерверк, что любо-дорого посмотреть. Всякие железяки, бочки и ящики взлетали до облаков, а некоторые даже взрывались внутри облака, подсвечивая его жёлто-красным цветом. Следующий удар был по новенькому авиазаводу и складским помещениям. Горело не менее славно. Металлургические заводы мы бомбили три дня, при этом удалось уничтожить все пять конверторов, бессемеровскую печь и три доменных печи. Потом очередь дошла до текстильных фабрик, складов сырья и готовой продукции. Тут мы применили примитивные зажигательные бензиновые бомбы, которые дали прекрасный результат в виде моря огня, который пожарные даже не пытались тушить, отстаивая лишь соседние строения.