Коре Сарыг на Буланом коне

Чудесный хомыс

Жили-были два брата. Один богатый, другой — бедный. Скота у него не было, а семья большая, не прокормить. Вот бедняк и промышлял охотой. Но зверя в тайге поубавилось, и часто он возвращался без всякой добычи. Придет домой с пустыми руками, ребятишки плачут, есть хотят, жена ругается. Отчаялся бедный охотник, пошел по тайге куда глаза глядят. Шел, шел, на маленькую избушку набрел. Дай, думает, зайду.

Заглянул — пусто в избушке, только два хомыса в углу лежат. Удивился охотник, к чему они тут, кто на них играет. Взял один в руки, тронул струны. Вдруг, откуда ни возьмись, появилась всякая еда, которую бедняк отродясь не видел. Накинулся он с голоду на еду, ел сколько хотел, а еды не убывало. В конце концов насытился охотник. Теперь, думает, и поиграть можно. Только струны задел — вся еда пропала. Взял он тогда второй хомыс. Не успел пальцы на струны положить, выскочили несколько человек с плетками, набросились на охотника и давай его стегать. Он кричать, он просить — ничего не помогает. Сообразил бедняк, хватил по струнам хомыса, и сразу исчезли люди, которые били его.

Еще раз оглядел охотник хомысы. С виду совсем одинаковые, не отличишь. Взял он тот, что пищу дает, отправился домой. Идет, песни распевает. Устал сквозь тайгу пробираться, остановился на опушке, по струнам хомыса прошелся — опять перед ним всякая еда. Хорошо!

Сытый, веселый заходит он в свою юрту. Жена, как увидела, с криком, с руганью напустилась. Где, спрашивает, шлялся столько, почему никакой еды не принес?

— Лентяй ты, — кричит, — и бездельник! Как с тобой после этого жить и детей растить?

А тут еще в руках у него хомыс увидела и совсем распалилась:

— Делать тебе больше нечего, бестолковый ты человек! Деревяшку принес, невидаль какую. Забаву нашел. Брат твой вон как живет, словно в масле катается.

Кричит жена, шумит, а охотник помалкивает — привык к ее жалобам и попрекам. Иной раз и за дело ему доставалось. Стоит, улыбается, а жена того пуще поносит его. Дал ей прокричаться.

— Сейчас, женушка, я тебе покажу, куда ходил и что достал.

Струны хомыса зацепил — на пустом столе места от еды не осталось, только успевай ешь. Жена аж оторопела. Глазам не верит. Одно попробовала, другого отведала — все вкусно, всего много и не убывает. Скорей позвала детей за стол, накормила их, пока жевать да глотать могли.

Радуются — не нарадуются, верят — не верят такому чуду. Кто бы есть ни попросил, брякнет по струнам хомыса охотник — что твоей душе угодно. Напьются, наедятся — опять на столе пусто, будто ничего и не было.

День так живут, другой. На третий день не вытерпела жена охотника, жене его брата похвасталась, хоть и знала, что не надо бы. Та, понятно, мужу своему.

Богатый брат еще не поверил — мало ли что женщины наболтают, а самому любопытно: вдруг непутевый брат таким чудом обзавелся. Прихватил с собой араку, бегом к охотнику. Не успел войти в юрту, уже с порога спрашивает:

— Говорят, диковина какая-то у тебя появилась, братец. Правда или нет?

Охотник его за стол зовет, а на столе — хоть шаром покати. Сел богатый, а все одно не верит. Тут брат его взял хомыс в руки. Самый обыкновенный. Хомыс как хомыс. Струны тронул — на столе всякая еда появилась. У богатого от жадности глаза разбежались, слюни потекли. Ест — давится, побольше ухватить хочет, а еды не убывает. Ел, ел, уже некуда, тогда просить стал:

— Продай ты мне этот хомыс. Я тебе взамен пятнадцать коров пригоню.

Охотник не найдет, что сказать. И отдавать хомыс не хочется, и как подумает: вдруг что случится с хомысом, а пятнадцать коров — коровами и останутся. Молоко всегда свое будет…

— Ладно, — говорит, — сменяемся.

Богатый брат тут же хомыс прихватил, а к вечеру, как обещал, пятнадцать коров пригнал. Самых худых и тощих выбрал.

Пожалел охотник, что на обмен согласился, да поздно. И обидно ему, что родной братец обхитрил его, — живую пропастину пригнал. Горевал, горевал да и вспомнил: в той таежной избушке еще хомыс есть! Тут же за ним и отправился. Дорога знакомая — одна нога здесь, другая там. Хомыс как лежал в углу, так и лежит. Прихватил его охотник и назад. Ну, думает, проучу я жадного брата.

А для начала, как домой воротился, жене хомыс показал. Та радуется:

— Сыграй скорей, муженек! Хоть поедим досыта.

— Сейчас, — говорит, — досыта накормлю. Будешь знать. Только пальцами до волосяных струн дотронулся, выскочили мужики и давай плетками жену отхаживать. Они хлещут, а охотник приговаривает:

— Вот тебе за длинный язык! Не будешь болтать лишнее!

А богатый брат той порой ближних и дальних соседей на пир созывает, в гости зовет. Не терпится ему чудесным хомысом перед всеми похвастать.

В назначенный день собрались к богачу все ханы и пиги. Бедный брат тоже пришел. В суете да толчее незаметно хомыс подменил — оба одинаковые, не отличишь.

Богач руки от радости и удовольствия потирает. Никогда у него столько именитых гостей не было. А как увидят сейчас его чудо, вовсе глаза вылупят.

Вот расселись все чинно вокруг пустого стола. Богатый брат хомыс в руки взял.

— Сейчас, — говорит, — я вам такое чудо покажу, какое никто из вас не видывал. Всех угощу на славу. Большое удовольствие вам доставлю.

Хватил он что было силы по струнам хомыса, выскочили, откуда ни возьмись, сорок мужиков с плетьми и давай ханов и пигов стегать. Самому хозяину тоже порядком достается. Такой крик и визг в юрте поднялся!

Оторопел богатый брат, ничего понять не может. Случайно струны хомыса задел, все и пропало. Лежат его именитые гости в синяках, стонут да охают. Чуть пришли в себя, накинулись всем скопом на хозяина, побили его.

Охотник со своим чудесным хомысом к себе ушел и до конца дней своих жил в достатке. Все у него в избытке водилось. А жена никогда больше не болтала чего не надо.