Королевства Эльфов

ТАКИЕ БЕЛЫЕ СЛЁЗЫ Эд Гринвуд

Свет камина играл в нежном танце на старой, выцветшей карте Фаэруна, нарисованной на потолке кухни Шторм Серебряной Руки. Ратан Тентравер опустил взгляд от праздного изучения знакомых береговых линий и лесов и радостно прорычал:

- Аххх, это было чудесно! Соус...

Отрыжка, прорвавшаяся сквозь рапсодию Ратана, была столь же внезапной, сколь и непреднамеренной. Поэтому он на мгновение потерял дар речи.

Его лучший друг Торм сидел у его локтя - а Торм, безусловно, самый хитрый из Рыцарей Миф Драннора, был человеком, которому никогда в жизни не требовалось более полуминуты, чтобы что-то начать.

- В этом определенно что-то есть, Шторм, - усмехнулся он, закончив фразу захлебывающегося священника. - Не хочешь поделиться одним секретом котелка?

Их хозяйка улыбнулась ему через плечо, не отрываясь от раковины.

- Вареные змеиные глаза - две полные горсти, и они должны быть свежими. Только гадюки, имейте в виду.

Вокруг сверкающего стола добродушно хихикали полногрудые рыцари, уютно расположившиеся над кружками горячего зеленого чая. Все, кроме Дав и Мерит, которые красноречиво вскидывали брови, зная, что бард из Сумеречной долины говорит чистую правду.

Торм тоже был человеком, который мало что упускал из виду. Он заметил их обменявшиеся взглядами, и его ухмылка немного померкла.

- Ты ведь не шутишь, правда?

Шторм обернулась, длинные серебряные локоны заиграли на ее плечах, словно множество беспокойных змей, и ответила: - Нет.

Флорин вздрогнул, Ратан изумленно вытаращился, а Джессайл вздохнула и посмотрела на потолок.

Следующая отрыжка Ратана, последовавшая в наступившей тишине, была менее довольной.

- И справедливо даже по отношению к вам, мастер Тентравер, - ответил ему старый и ворчливый голос, добавив еще одну отрыжку - почти перед тем, как ее обладатель скрылся из виду. Рыцари за столом переглянулись, но никто не ругался и не хватался за оружие. Говоривший был слишком хорошо знаком.

Волшебник Эльминстер, такой же клювоносый и ясноглазый, как всегда, стоял прямо перед западной дверью кухни Шторм - крепкой старой овальной дверью с перекрестьями, глазницами и переплетенными ягодными лозами, которая весь вечер была закрыта от ледяного алтуриакского холода и даже тогда оставалась тихой и запертой за ним.

Старый маг из Сумеречной долины был одет в свою излюбленную одежду: мантию, бриджи и сапоги из поношенной мягкой кожи, такие же потрепанные погодой, как у любого бродяги. Он был одет как путник, не имеющий ни гроша за душой, но господствовал в комнате как король.

Все шесть рыцарей, пировавших под крышей Серебряной Руки, уставились на него. Никто из них - ни Флорин, ни Дав, ни Джессайл, ни Мерит, ни Торм, ни Ратан - никогда прежде не видели, чтобы Старый Маг выглядел так мрачно. Более того, один из его глаз мерцал так, словно в нем был жидкий огонь или мерцающая звезда, норовящая выплеснуться наружу. Действительно, мрачно.

Его следующие слова были такими: - Вы мне нужны. Сейчас. С любым оружием, которое у вас наготове. Заклинания не имеют значения.

Торм вздохнул и отставил пустой бокал.

- Не хочешь рассказать нам, какой именно уголок Фаэруна мы спешим спасти на этот раз, Старая Борода, или ты, как обычно, играешь в самого таинственного мага?

Эльминстер поднял руку. Два его длинных костлявых пальца указывали на Торма и Ратана.

- Не вы двое. Твои проделки лучше всего удаются здесь - держать Фзула на расстоянии, избивать любых Демонических Фей, достаточно глупых, чтобы забрести сюда; все в таком духе. Ты знаешь.

Затем великий маг зашагал вперед, крошечные звезды замигали в пустом воздухе вокруг него. Все наблюдали, как они превращаются в два длинных меча в его руках.

Эльминстер обогнул стол, сопровождаемый любопытными взглядами, кивнул Шторм и хрипловато добавил:

- Будь здесь в безопасности, девчонка. Кто-то должен защищать Долины от этой парочки болванов.

Он наклонил голову в сторону Торма и Ратана, подошел к огромному стволу дерева, растущего в самом сердце кухни Шторм, и шагнул в него, словно был сделан из одной лишь тени.

Дав в мгновение ока оказалась на ногах и пробормотала: - Поторопись. Вон там путь снова закрывается. Только вырвись и неси свои сапоги.

Рыцари поспешили, в несколько мгновений погрузившись в темное небытие дерева вслед за Эльминстером, оставив Торма и Ратана с недовольством смотреть друг на друга.

- Так что же это было?

- Да, как обычно, ничего не сказал. Нам, счастливым танцующим дуракам, никогда не нужно знать ничего важного.

В один голос они повернулись к Шторм Серебряной Руке и замолчали, в унисон отвесив челюсти.

Шторм Серебряная Рука в ужасе уставилась на дерево, через которое только что исчезли пятеро друзей, и лицо ее было таким же белым, как свежевыпавший снег за окнами ее кухни.

Мир был белым. Не холодный, влажный, тяжелый снег Сумеречной долины, а туман, клубящийся среди бесконечной паутины гладких нитей, больших, маленьких, извилистых... и все они пульсировали с неутомимой силой, от которой болели зубы и чесалась кожа. Все белое, и больше ничего - ни неба, ни горизонта, ни деревьев, ни чего-либо еще, что могло бы послужить основанием для этого.

- Можно ли, - тихо спросил Флорин возле уха Эльминстера, когда рыцари натягивали сапоги, - спросить, где мы находимся?

Рейнджер был поражен тем, что его леди Дав взяла его голову в обе руки и глубоко поцеловала. Сквозь слабый аромат огненного вина, которое она пила на кухне Шторм, ее рот казался горячим, а язык - огненным.

Прежде чем Флорин успел почувствовать настоящее удивление, она отстранилась, с тоской посмотрела ему в глаза, их носы почти соприкоснулись, и прошептала: - Помни меня всегда.

И она исчезла, отступив от него и прижавшись спиной к ближайшей большой ветке - одной из бесчисленных тысяч, возвышавшихся в туманной, бесконечной паутине, как деревья без листьев. Широко раскинув руки и ноги, Дав шлепнулась на белесую белизну, не сводя с него глаз.

Флорин издал небольшой звук недоумения и шагнул вперед, подняв руку к ней - даже когда она задыхалась, дрожала, выгибала спину и... белела вся, ее изгибы трепетали, как нить, частью которой она стала. Рейнджер наблюдал, как лицо его жены... и вся она... тает в гладкой безликости, в абсолютной тишине и за считанные мгновения превращаясь не более чем в привлекательный выступ на веревке.

И так же тихо и легко Избранница Мистры исчезла.

Флорин повернулся к Эльминстеру, потрясенный.

- Миледи говорила так, словно не ожидала увидеть меня снова. Значит, один из нас или оба, скорее всего, умрут здесь?

- Мы все умрем, парень, - сказал Старый Маг, вглядываясь в даль с двумя своими мечами с мерцающими звездами, поднятыми и готовыми. - Более того, я не могу сказать.

Вздох отчаяния Джессайла был резче, чем обычно.

- Где мы находимся?

- Тшаддарна. То, что некоторые называют "Мирами Плетения".

- О, хорошо, - сказал Мерит, - это все объясняет.

Лунный эльф с вороньими волосами достал свой тонкий меч. Его серебристое лезвие стало сапфирово-синим и запульсировало.

Он бросил на него взгляд отвращения, отвесил челюсть, подошел к Эльминстеру и встал прямо перед ним, выпрямившись во весь рост и пытаясь загородить обзор Старому магу своей стройной, обтянутой кожей массой.

- Итак, что, согласно шепчущимся тайнам Мистры, представляет собой Тшаддарна, и что означает наше присутствие здесь? Хоть раз ответь прямо, волшебник.

- Значит, у нежного и очаровательного Прочнолука все-таки есть клыки, - заметил Эльминстер, и в его обычном глазу блеснуло нечто, что можно было бы назвать блеском. Другой глаз пульсировал, как беспокойное серебряное пламя. - Полезно знать историю.

- То, чего у тебя в избытке, Старый Маг, и чего не хватает остальным, - огрызнулся Мерит. - Я устал и даже более чем устал следовать за тобой туда и сюда, в места, о которых знают или забыли только боги, выполнять тяжелую работу, пока ты улыбаешься, киваешь и ничего нам не говоришь. Так говори, Эльминстер. Что это за место, и почему мы здесь?

- Вопрос "зачем" редко меняется, юный Мерит. В наши дни Фаэрун так часто нуждается в спасении.

Эльф ждал, но Эльминстер лишь отступил назад, не говоря больше ни слова.

Мерит шагнула вперед, за ним, и потребовала: - От чего или кого спасать на этот раз? Говори правду, Эльминстер!

- Не верь в магию, - ответил волшебник. - Наконец-то вы стали мудрыми людьми, вы, рыцари. Вы будете знать, кому доверять и что делать.

Он вскинул руки, его сверкающие мечи коснулись огромной пряди, поднимавшейся позади него, и растаяли в ней. В полной тишине внезапная белизна опустилась на Эльминстера, словно занавес.

Мгновение спустя волшебник был уже не более чем хрупкой выпуклостью на ветке. Флорин, Джессайл и Мерит уставились на него - или на то, во что он превратился, - и нахмурились друг на друга. Вокруг них все казалось более белым, а гул становился все сильнее и сильнее.

Когда господство Эльминстера было скрыто, Флорин вновь засиял суровой красотой и королевскими манерами. Высокий рейнджер достал свой меч.

- Надеюсь, - обратился он к Мерит, - ты не ожидал ответов.

- Я никогда не жду, - ответил эльф в темном одеянии, ухмыляясь так же беззлобно, как и любая лиса. - По крайней мере, не в этом последнем столетии.

Его жена закатила глаза, но придержала язык.

Три рыцаря смотрели во все стороны. Везде их взору представал один и тот же дрейфующий туман и бесконечный лес из ветвей.

Устав от этого зрелища, мужчина и эльф повернулись к стоявшей между ними женщине. Их молчаливые взгляды были просьбой о совете.

Жена Мерита смотрела на них обоих с обычно веселым лицом, искаженным в раздумье, положив руки на бедра и поглаживая тонкими пальцами рукоять поясного кинжала. Несмотря на свою эльфийскую красоту и маленький рост, с годами она стала чем-то вроде строгой матери для своих товарищей-рыцарей. Ее большие серо-зеленые глаза смотрели с одного товарища по мечу на другого и обратно. Они знали ее достаточно хорошо, чтобы позволить ей думать в тишине.

Она пнула каблуком сапога по гладкой, ровной белой земле, не издав при этом ни звука. Флорин повернулся, чтобы осмотреть туман, а Мерит наблюдал за его женой, наслаждаясь видом. Ее стройные ноги были обуты в узкие, хорошо поношенные кожаные бриджи. Широкий кожаный пояс стягивал ее тунику на тонкой талии, так что ее свободная нижняя часть развевалась вокруг бедер, как короткая юбка. Поверх пояса кожаный жилет скрывал ее грудь за стеной магических мешочков, кожаных петель для подвешивания инструментов и карманов. Свои длинные, распущенные огненно-рыжие волосы Джесс собрала в кобылий хвост с кожаным рукавом, а посох оставила на кухне у Шторм.

Она приняла решение, властно взмахнув рукой.

- Я не хочу их оставлять, - сказала она своим товарищам-рыцарям, махнув рукой на растрепанные ветви, которые держали - или когда-то были ими - Дав и Эльминстером. - Если мы покинем это место, мы можем никогда не найти их снова... и что бы с ними ни случилось, разве они не являются нашей самой вероятной дорогой домой?

Флорин кивнул и сказал: - Одно место во всем этом, похоже, не лучше любого другого. Я рад, что мы будем знать, что делать, потому что сейчас у меня нет ни малейшего представления.

Он опустился на одно колено и осторожно положил руку на идеально гладкую, ровную белизну, служившую землей под их ногами - настолько ровную, что его разум настаивал на том, что это должен быть "пол" - и ждал каких-либо изменений в ее холодной твердости.

Никаких. Через некоторое время Флорин пожал плечами и сел, положив меч на колени.

- Итак, мы ждем. Я побелел?

Мерит покачала головой. - Ничуть. Но тогда ты не Избранный.

- Смотри! - шипела Джессайл, указывая.

Двое мужчин-рыцарей повернули головы, чтобы увидеть его: высокая темная фигура женщины неподвижно стояла вдалеке спиной к ним. Она выглядела и человеком, и, судя по волосам и форме бедер и плеч, женщиной, но было в ней что-то странное. Что-то... исхудалое.

Потом она исчезла, и на том месте, где она стояла, не осталось ничего, кроме гудящих белых прядей и лениво клубящегося тумана.

- Ты ведь не видела, как она шла к тому месту? - спросил Флорин, поднимая свой меч.

- Нет, - ответила ему Джессайл. - Я случайно заглянул туда, и говорю тебе прямо и честно: ее там не было, а потом она там появилась. Так, как ты ее видел, стоя неподвижно. Лицом к нам. Никакой ходьбы, и, насколько я видела, она никогда не смотрела в эту сторону.

- Это какое-то магическое место, - предположил Мерит, - через которое проходят заклинатели, когда телепортируются? Или при произнесении какого-то другого заклинания?

- Твоя догадка не менее верна, чем любая другая, - ответил Флорин. - Нам лучше быть начеку, чтобы не пропустить новых... посетителей.

Как будто его слова были подсказкой, над ним возвышалась огромная темная фигура, появившаяся из ниоткуда. Не исхудавшая женщина, а получеловек, верхняя половина которого парила в воздухе, а ниже пояса ничего не было.

Шлем, обращенный к Флорину, висел темный и пустой, над огромными, покрытыми черной броней плечами, которые двигались в угрожающем молчании, а длинные, могучие руки замахивались черным мечом назад, а затем вниз, на рейнджера.

Флорин отпрыгнул в сторону, перекатился, вскочил на ноги, смахнул пряди, развевающиеся в стороны, как пожухлые листья, и крутанулся, вздымая клинок...

Как раз вовремя, чтобы увидеть, как клинок Мерита Прочнолука вонзился в правые наручи существа с удивительно тупым, приглушенным лязгом. Кровь не потекла, но пластины доспеха разлетелись вдребезги, а под ними виднелась разрубленная плоть. Серая кожа поверх плоти, не увядшая и не сморщенная, но сухая, без намека на кровь.

Зловещая тварь крутанулась, чтобы встретить своего нового врага, змеино извиваясь и не выказывая никаких признаков боли. Мерит поднял длинный меч и кинжал, на лице его играла мягкая улыбка, которую всегда вызывала битва, а Джессайл бросилась на него сзади с поднятым кинжалом.

- Нет! - воскликнул Мерит, соизмеряя скудный кожаный жилет своей жены с длинной черной шпагой, даже когда парящая штука снова закружилась вокруг нее, чтобы свалить ее.

Флорин, высоко подпрыгнув, обрушил весь свой вес на двуручный меч, нацеленный на перчатки, но под таким углом, что его клинок пронесся над руками и вонзился в пустой шлем, где должны были находиться лицо и горло.

Его сталь вгрызлась в то, что казалось кожей с плотью и костью под ней, и все это было таким же твердым и тяжелым, как последний живой человек - шпион Зентилара, которого он зарубил. Бронированный палец полетел, кувыркаясь, меч зазвенел, задрожал и закружился вслед за ним, а его собственный клинок пронзил...

Пустой воздух. В этом темном шлеме не было ничего твердого, ничего телесного между ним и бронированными плечами под ним. Ничего, кроме длинного меча Мерита, высекавшего искры из клинка Флорина, когда он пробивался сквозь пустые доспехи снизу.

Значит, тварь была полая, если не считать рук. Клинок Мерита с силой вонзился в темные доспехи - и в жуткой тишине одна из этих тяжелых рук отвалилась от парящей штуковины, упав на гладкую белизну под ногами. Она отскочила в сторону, Джессайл увернулась и... исчезла - предположительно там же, где исчезли отрубленный палец и меч.

Флорин не успел ничего предпринять, кроме как оглядеться и не увидел ни малейшего следа - оставшаяся рука зловещей твари налетела на него, как летящее копье. Темные и ужасные пальцы с черными перчатками тянулись к нему, словно для того, чтобы схватить.

Когда она нависла над ним, а он боролся за то, чтобы вовремя поднять клинок и отвести лезвие в сторону, Флорин увидел на кончиках пальцев крошечные рты, усеянные маленькими клыками, как у летучих мышей, открывающиеся, чтобы вгрызться ему в глаза.

Джессайл зашипела от отвращения и произнесла заклинание. Все, что она пыталась бросить, превратилось в пульсирующее серебристое пламя в воздухе за кончиками ее пальцев; огонь тщетно рычал в сторону бронированной твари, но угасал и угасал еще до того, как Флорин успевал сделать вдох.

Клинок Мерит впился в шлем безмолвной твари, но, казалось, ничуть ее не потревожил. Старая сталь, должно быть, и мягкая. Очень старая сталь.

Старая сталь, которая все еще тянулась к Флорину с холодным терпением, проносясь по другому его флангу, скрежеща и лязгая крошечными клыками. Мерит преследовал ее - хлестал клинком по боковому оружию, как фалом, рубил до тех пор, пока не отлетали кончики пальцев. Флорин Соколинорукий уперся в сердце этой поющей стали и вонзил свой крепкий меч глубоко между пальцами и в руку, по броневой пластине пошла рябь.

Крови все еще не было, но невидимая сила толкала его, пока рукоять не уперлась в судорожно сжатые пальцы. Мерит ухмыльнулся, отрезая пальцы, и поморщился от внезапного потока искр, которым был отмечен кинжал Джессайл, пронзивший открытую переднюю часть шлема в ужасающее небытие.

Темные доспехи отлетели в сторону, падая и исчезая одновременно. Со слабым лязгом и грохотом он исчез, оставив трех задыхающихся рыцарей лицом друг к другу на гладкой белой поверхности без опознавательных знаков, окольцованной диковинным туманом.

- Что это было? - спросила Джессайл, немного дико озираясь. Она провела пальцами по рукояти кинжала, покрытой инеем, словно все еще могла что-то почувствовать.

Мерит пожал плечами. - Ну что, я похож на Эльминстера? - поддразнил он.

Флорин, бросавший взгляды во все стороны, уделил достаточно времени белой полустатуе, которая, как он знал, была Старым Магом, и нахмурился. - Ты будешь знать, кому доверять и что делать, - пробормотал он. - Думаю, нет.

Внезапно он уставился в сверкающие глаза человека в мантии с лицом черепа, который только что мелькнул среди ветвей справа от него.

- Уэр! - прошипел он, поднимая меч, но не успело это слово слететь с его губ, как лич - если это действительно был он - исчез.

Джессайл вскинула голову, кивком давая понять Флорину, что она тоже это видела, и прижалась к нему бедрами еще до того, как рейнджер скомандовал: - Спина к спине! Эта штука может появиться в любой момент...

- Нает, - выругался Мерит, когда в десяти шагах от них возникла совсем другая нежить - один в короне на пожелтевшем черепе и в бронированном табарде арканного дизайна. Он окинул их холодным взглядом, а затем так же внезапно исчез.

- Рыцари! - крикнула Джессайл, и в ответ два меча просвистели мимо ее плеч и вонзились туда, куда не доставал ее кинжал.

Только что появившаяся лич - женщина с почерневшими зубами, выпавшими из отвисших челюстей, как жемчужины, - отпрянула назад от захватов Джессайл, чтобы избежать двух остриев грохочущей стали - пытаясь улыбнуться, ее голова дернулась в одну сторону и болезненно покачивалась, прежде чем снова исчезнуть.

- Думаешь, наше присутствие здесь привлекает их? - спросил Мерит, возвращаясь в прежнее положение и снова вглядываясь в туман вокруг, его клинок был поднят наизготовку.

- Я бы в этом не сомневался, - ответил Флорин. - Все кажется... белее, как-то так, только здесь.

- И распространяется отсюда, - добавила Мерит.

- Распространяется от Дав и Эльминстера, - пробормотала Джессайл. - Я бы хотела знать, почему они сделали - что бы они ни сделали - связь с этими ветвями.

- Я думаю, они... как-то питают это место, или усиливают его силы... или что-то еще, - пробормотал Мерит.

- Спасибо, мудрейший из мудрецов, - усмехнулся Флорин. - И все же я вынужден согласиться. Эти размышления мне кажутся правильными. То существо, с которым мы сражались, и личи, вероятно, тянутся к Элу и моей возлюбленной, а не к нам троим.

- Но почему? - шипела Джессайл, почти изнемогая. - Что это за место?

Что-то возникло из тумана у ее ног и взмыло ввысь. Она едва не ударила его ножом, когда увидела сапфирово-синие волосы, черты лица эльфийки и улыбку, которую она могла назвать только "нежной".

- Это место, куда может добраться только Плетение, - ответил музыкальный голос. - Приветствую вас, Рыцари Миф Драннора. Добро пожаловать. Вы нужны. Видите ли, есть личи и есть ещё личи.

Это явление было, конечно, легче для глаз, чем для чего то ещё. Перед тремя рыцарями предстала эльфийка изящного телосложения, изящная и в то же время стройная, как осиная талия, с роскошными волосами насыщенного сапфирово-синего цвета, глазами цвета битого золота и нежной улыбкой. Она носила пояс из бирюзы и лунного камня вокруг бедер, леггинсы из бирюзового мерцающего плетения и подходящий нагрудник, украшенный золотыми капельками. Ее кожа была бледно-загорелой, а крошечные руки были пусты и... исчезали, быстро становясь полупрозрачными, и... она снова исчезла, оставив после себя лишь туман.

Джессайл вздохнула. - Итак, есть личи и есть ещё личи. По мере того, как складывается моя жизнь, я все больше убеждаюсь, что ненавижу загадочные изречения и таинственные загадки. Разве не было бы проще и эффективнее для всех, если бы люди говорили просто и ясно?

Она повернулась к своему товарищу, но Мерит уставился мимо нее на Флорина, его глаза расширились от удивления. - Это было...?

Флорин кивнул один раз. - Ты тоже так думаешь?

Что бы еще ни говорили рыцари, это было забыто навсегда, когда из внезапного туманного вихря между Флориным и Джессайлой появилось еще одно надвигающееся привидение.

Они оказались достаточно близко, чтобы почувствовать запах трав и слабого тления, и подняли клинки.

Это был эльф ростом выше Флорина, он стремительно отступал еще до того, как его боевая сталь настигла его. Он скользил между рейнджером и магом, бросая на всех трех рыцарей взгляды безмолвной тревоги из глаз, представлявших собой два светящихся белых мотылька в глубоких впалых глазницах.

Оно выглядело... мертвым, его кожа была тускло-синей и сморщенной. В когтистых руках оно сжимало упавший скипетр, длиной почти с одну из ног, который источал отголоски накопленной магии. На нем был нарядный табард архаичного дизайна, а поверх него - одежда из белого шелка, потемневшая от старости до черноты в каждой складке и изгибе. Рыцари Миф Драннора уже встречали бэлнорна и знали его таким, какой он есть.

Мерит поклонился и заговорил с ним на языке эльфов, добавляя приторно-ласковые слова, которые он слышал от старшего из своих сородичей: - Почтенный Хранитель, мы удачно встретились, ибо между нами нет ссоры. Мы заблудились и потерялись, и хотели бы знать: Что это за место, и что охраняет вас здесь?.

Любой эльф, у которого правый глаз голубой, а левый - зеленый, как у Мерита, привык к острым и оценивающим взглядам других эльфов, но он был уверен, что именно его речь заслужила пристальный взгляд, и пробормотал в ответ: - Я охраняю Плетение Ралава, и вам не следует здесь находиться, тэс. И все же я начинаю думать, что мне здесь не место, ибо я слабо чувствую Плетение. Что это за место?

- По правде говоря, мы не знаем, - проговорил Мерит.

Светящиеся глаза при этом заскулили и полыхнули внезапным огнем.

- Значит, ты вторгся сюда и должен умереть!

Скипетр взметнулся вверх, Джессайл зашипела в отчаянии и пригнулась, а длинный меч Флорина пронесся низко и стремительно над ее изящной спиной и пронзил костлявое синее запястье, прежде чем скипетр успел точно нацелиться.

Бэлнорн попытался двинуть рукой, как хотел, чтобы опустить скипетр, но приковывающая внимание сталь и сила Флорина помешали этому - и клинок Мерит отбил его вторую руку в сторону.

Откуда-то сзади неживого эльфа, в клубящемся тумане, сверкнула вспышка, и Джессайл с Меритом бросили взгляды в ту сторону, успев увидеть второго бэлнорна в некотором отдалении. Эльф-лич изумленно уставился на них через мерцающий дымящийся конец скипетра, только что высвободившего магию, которая, очевидно, сделала то, чего не ожидал ее владелец.

Стоящий перед рыцарями бэлнорн выбрал этот момент, чтобы выразить свое разочарование шипением, очень похожим на то, что издала Джессайл. Все еще борясь с мускулами Флорина, он запустил свой скипетр.

Последовала вспышка, поток летящих искр, и... ничего, кроме пустого воздуха, туман отступил, словно испугавшись или взбунтовавшись. Бэлнорн с потрясенным ужасом смотрел на расширяющийся поток исчезающих, гаснущих искр, на его лице застыла маска недоумения. Он исчез - скипетр, изумление и все остальное - за полминуты до того, как далекий бэлнорн тоже исчез.

От их исчезновения Флорин вздрогнул и потряс онемевшей рукой: меч, который он держал, застыл и больше не гремел.

Джессайл уже оглядывалась по сторонам, довольно дико, во всех направлениях - ничего, кроме тумана, тумана и еще более клубящегося тумана.

- Я бы многое отдала, чтобы узнать, зачем Эльминстер привел нас сюда, где и что такое "здесь", и что мы должны делать. Если мы будем сталкиваться с одним врагом за другим, появляясь у нас под носом из ниоткуда, то это лишь вопрос времени...

- Уар! - взвизгнул Флорин, кружась на месте.

Это был еще один лич, более низкорослый и исхудавший, чем предыдущие. Клинок Флорина вонзился в руку, которую он поднял, и пронзил пристальный взгляд, который только что открылся в его иссохшей ладони. Лич исчез во вспышке синего пламени и едкого дыма, унося с собой кончик меча Флорина.

Рейнджер долго рассматривал чистый, квадратный конец своего укороченного клинка, чтобы убедиться, что металл не плавится дальше и не пытается превратиться во что-то другое.

Затем он повернулся к Мериту, который выглядел пепельно, и спросил: - Что случилось?

Эльфийский рыцарь вздохнул: - Ты видел сигил на ладони того лича? Вокруг глаза, который пытался нас рассмотреть?

- Не настолько хорошо, чтобы нарисовать его как следует, нет, но я бы наверняка узнал его снова, - ответил Флорин. - А что это?

- Это один из знаков Ларлока, - мрачно ответил Мерит. - Тот лич был его, и он, вероятно, смотрел через этот глаз.

Джессайл вздрогнула: - Мы ослепили его? Или просто перекрыли ему обзор через того лича?

- Скорее всего, просто перекрыли ему обзор.

Мерит произнес это суждение так, словно оно его ничуть не утешило. Обхватив длинной рукой плечи Джессайл, он притянул ее к себе, крепко обнял и поцеловал - яростно и стремительно - и тут же отпрянул в сторону, подняв меч, чтобы окинуть взглядом все вокруг, словно ожидая, что в следующий миг на него набросится враг.

Ему не нужно было говорить ни слова, чтобы сказать ей: Я хочу сделать это, потому что для одного из нас или для обоих этот поцелуй может стать последним.

Его дама вздохнула: - Итак, есть личи, а есть ещё личи. Бэлнорны, похоже, не рады, что нашли нас здесь, но не знают, где это "здесь", и их магия подводит их в этом месте. А еще есть личи Ларлока. Чудесно. Это ни на шаг не приближает нас к пониманию того, что происходит или что мы должны сделать.

- Не волнуйся, Джесс, - сказал Флорин, когда они снова встали спина к спине, глядя вдаль и держа оружие наготове. - Есть худшие судьбы, чем не знать, что происходит. В конце концов, такова жизнь большинства людей в Фаэруне, причем почти каждый день.

- Твои слова одновременно и умны, и совершенно неудачны в качестве утешения, - сказала ему Джессайл, но в ее голосе было больше веселья, чем злости. - По крайней мере, тот бэлнорн стоял в тех же сапогах, что и мы: не зная, что происходит.

- И все же ему не следовало нападать так стремительно, - рассуждал Мерит. - И глаза его, казалось, изменились.

- Да, я тоже это заметил, - согласился Флорин. - Может быть, что-то или кто-то управляет им? - Он несколько мгновений вглядывался в туман, а потом добавил: - Я хорошо понимал его речь, старые стили, рифмы и все такое, кроме одного слова. Что значит "таэс"?

Мерит повернул голову достаточно далеко, чтобы рейнджер мог видеть, как он нахмурился:

-Точный перевод затруднителен, но... "молодой незнакомец-эльф?" Это нейтральное слово, но настороженное, сочетающее в себе "я тебя не знаю" и что-то вроде "между нами пока нет вражды". Однако Почитаемый сказал нечто гораздо более интересное, чем одно старое, малоупотребительное слово. Он говорил о своем долге охранять Плетение Ралава. Ралав - это имя эльфа, а не место, но под "Плетением", скажу я вам честно, он подразумевал миф.

- Значит, бэлнорн был мифальным стражем, - пробормотала Джессайл. - И удивился, обнаружив себя вдали от своего мифала. Поэтому он не сделал и не испытал ничего необычного, чтобы привести себя сюда. - Она уставилась в бесконечные туманы. - Интересно, может, кто-то другой доставил его сюда и попытался настроить против нас?

- Ларлок, похоже, ты размышляешь, - сказал Флорин.

Джессайл развела руками: - Разве это не кажется более чем просто возможным? Но его хозяином может быть тысяча тысяч других существ, или цепь старых заклинаний, или совсем другие причины, я согласна. Чтобы быть уверенным, нам нужно посмотреть, все ли личи носят какой-нибудь знак Ларлока или заявляют о своей верности ему. Если появятся другие бэлнорны - или кто-нибудь или что-нибудь еще, - мы должны попытаться узнать по знакам или по речи, не внушает ли им кто-нибудь.

Мерит кивнула: - Бэлнорны обычно так себя не ведут, это точно.

Флорин неожиданно усмехнулся: - О? Ты встречал многих?

Темнокожий красивый лунный эльф не улыбнулся в ответ: - Не спрашивай меня. Пожалуйста.

- Я бы многое отдала, чтобы узнать, почему мои заклинания превращаются в безобидное пламя, - пробормотала Джессайл, - но всевозможные существа, похоже, могут свободно перемещаться сюда - по крайней мере, одно существо способно пронзить лича, и по крайней мере одно может магически или ментально управлять бэлнорном. - Она перевела взгляд с Мерита на Флорина и обратно и добавила: - И избавьте меня от умных комментариев о том, что каждый смертный желает знать причины и следствия своей жизни, но только боги прокляты, чтобы понимать такие вещи.

Два других рыцаря послушно промолчали, обменявшись подмигиванием.

На это Джессайл закатила глаза и заметила: - Как я уже начала говорить, это всего лишь вопрос времени, когда один из этих внезапно прибывших сумеет убить или ранить кого-то из нас - и если мы все будем стоять настороже с оружием наготове, то в конце концов слишком устанем, чтобы защищаться, и...

- У тебя даже сейчас мрачное настроение, любовь моя, - сказал Мерит, поглаживая ее по щеке так, как, он знал, ей нравится. - Постой спокойно, пока мы с Флорином немного подумаем. Наш разум работает медленнее, чем твой, ми...

Неподалеку от них клубившийся туман окрасился в золотистый цвет, теплое мерцание превратилось в свет костра. Рыцари заглянули, словно через окно, в густо клубящийся туман, который на мгновение показался им похожим на падающие снега Сумеречной долины глубокой зимой, в освещенный камином кабинет. Там эльф с кожей, похожей на серебристый металл, в странном вздернутом табарде сидел на парящем в воздухе диване и сосредоточенно изучал переплетенный в драконью кожу фолиант.

Джессайл с интересом наклонила голову вперед, пытаясь разглядеть то, что было написано на этих страницах. Эльф, казалось, почувствовал, что за ним наблюдают, и поднял голову, чтобы взглянуть на нее - или мимо нее, не совсем ее видя, - розово-красными, острыми от гнева глазами.

Он взмахнул длиннопалой рукой, сплетая замысловатое заклинание, которого никто из рыцарей не узнал. Они поспешно разбежались, по давней привычке, только для того, чтобы увидеть, как то, что это было, вспыхивает золотым пламенем... и превращается в пульсирующее серебряное пламя, которое мгновенно угасает на расстоянии вытянутой руки от породившей его руки.

Эльф вскочил с места - гнев перешел в настоящую тревогу от того, во что превратилось его заклинание, - и отшвырнул книгу заклинаний. У заклинания выросли плавники или шипы, похожие на острые лезвия мечей, и оно полетело прочь, проносясь по крутой дуге, как ласточка, чтобы исчезнуть из виду за краями окна в тумане.

Эльф-маг выхватил посох, от которого исходило сильное потрескивание. С обоих концов посоха выросли лезвия, сверкающие лунными рунами. Он взмахнул им, беззвучно крича что-то приключенцам, которых он не мог видеть.

Окно снова закрылось, и рыцари остались смотреть на белый туман и друг на друга.

- Эй-ха, - пробормотала Джессайл. - Удивительно странно. Была ли эта сцена послана нам как некое послание, или мы просто стоим в месте, которое часто соприкасается со многими другими местами, и...

Она в недоумении пожала плечами.

- Твоя догадка, - сказал Флорин, - столь же велика, как и моя. Тот эльф-маг не был знаком никому из нас, верно?

Мерит и Джессайл покачали головами, и тут свет позади Мерита изменился. Он повернулся лицом к вспышке и предостерегающе вскинул руку.

Вдалеке клубящийся туман мерцал рубиново-красным и еще мгновение светился зеленым. В это мгновение из изумрудного разлома вышли две молчаливые фигуры в темных одеяниях. В следующее мгновение туман снова стал белым, но двое новоприбывших все еще были там, направляясь к рыцарям.

- Опять личи, - с отвращением подумал Мерит, увидев безносые лица, наполовину состоящие из увядшей плоти и наполовину из пожелтевших костей. Два высоких некогда человека возвышались над ним, и длинные исхудалые руки тянулись к нему.

Эльф отсек одну руку своим грохочущим длинным мечом, а кинжалом отбил когтистые пальцы другой. Когда второй лич наклонился, чтобы ударить его по лицу, гудящий клинок Флорина вонзился над плечом Мерита. Джессайл пригнулась и выскочила между ними, чтобы перерубить пальцы и отбросить их владельца в сторону.

- Они даже не пытаются творить заклинания, - пробормотала Джесса, поднимая кинжал и вглядываясь в туман вокруг в поисках других нападающих.

Два лича снова потянулись к Мериту с тем упорством, с которым рыцари обычно смотрели на шаркающих могильных зомби. Бледные глаза смотрели из их ладоней.

Джессайл вытащила из ножен длинный колюще-режущий кинжал на заднем шве одного из сапог и всадила его в один из этих глаз, пока Флорин запутывал пальцы руки лича в своем клинке.

Глаз другого выплюнул в нее что-то, превратившееся в мерцающее, недолговечное серебряное пламя.

Она одарила эти извивающиеся языки хрупкой улыбкой и сказала: - Ну, по крайней мере, не только я.

- Полезные сведения, - согласился Флорин, когда его клинок резанул в одну сторону, а клинок Мерита - в другую, и голова лича упала покатившись сквозь клубящийся туман.

Обезглавленная нежить нагнулась, чтобы подхватить потерянную голову, а Мерит вскочил в воздух и со всей силы ударил ногой по согнутым плечам, отбросив ее назад, к другому личу. Они упали в мягко трепещущий клубок, и они с Флорином набросились на них, рубя, как мясники в бешеной спешке. Лишь мимолетно взглянув на их злобность, Джессайл осталась между сгустившимися ветвями, которыми были Дав и Эльминстер, и бросила взгляд в туман.

Почти сразу же прямо за Флориным в тумане возникла еще одна ярко-красная вспышка. Джессайл предупреждающе вскрикнула, и рейнджер, крутанувшись, вонзил свой длинный меч в другого лича, как раз в тот момент, когда тот вышел из изумрудной прорехи в клубящемся тумане.

Он вцепился когтями в воздух, вскинул руку, в которой открывался глаз, и Флорин ударом сзади разрубил эту руку в прах. Осколки сухой плоти, пыль и растопыренные пальцы брызнули обратно в безмолвно оскалившееся лицо лича.

Оторвавшись от своей завершенной бойни, Мерит с вихрем бросился рубить лича Флорина, бормоча: - Никаких заклинаний, и ни слова не говорят! Это кажется... неумелым для Ларлока. Слишком неуклюже.

Флорин кивнул. Они расчленили своего молчаливого врага, перевернули его останки остриями мечей, тщетно выискивая интересующие их предметы, и поспешили обратно в Джессайл.

- Гораздо больше бестолковости, чем предполагает репутация Ларлока, - согласился Флорин, когда они снова повернулись спина к спине. - И зачем так предлагать себя нашей стали? Без их заклинаний мы можем уничтожить их достаточно легко. Зачем нападать на нас? Если их заставили, то тот, кто ими командует, должно быть, действительно тугодум!

Еще одна красная вспышка слева от Джессайл, еще одна справа - и еще два лича двинулись вперед. Более дальний из них снова скрылся из виду, но тут недалеко от Мерита появились еще двое.

- Ха, - хмыкнул эльф, - вот этого я и ожидал. Возможно, он просто проверял нас.

- Дорогой способ проверить врага, - прокомментировал Флорин, выныривая из скопления рыцарей, чтобы ударить по руке изумленного лича и плавно отвести ее назад, прежде чем тот успел отпрянуть.

Джессайл нахмурилась: - Возможно, в этом-то все и дело. Впечатлить нас до печенок, когда мы задыхаемся от того, сколько личей может позволить себе потерять пославший их враг.

- Это мысли менестрелей, - сказал Мерит, удерживая мечом оскалившегося лича и сильно пиная его в живот - если у него еще был живот, - чтобы отправить его, спотыкаясь, прочь. - Время насмешек и злорадства. Зачем производить впечатление на того, кого собираешься убить?

Из разломов вокруг рыцарей вышли еще личи - дюжина или больше - и к ним присоединился бэлнорн, высокий, исхудалый и недоумевающий. Он огляделся по сторонам, казалось, в гневе, и, спотыкаясь, нехотя направился к рыцарям. По мере приближения он гримасничал, бился в конвульсиях и дрожал, бормоча что-то невнятное и явно сопротивляясь.

- Воюет с самим собой, - пробормотала Джессайл.

- Сражается с Ларлоком или с тем, кто ему приказывает, ты имеешь в виду, - пробормотал Флорин. Он поднял свой гудящий новый клинок и сделал шаг в сторону, чтобы они с Меритом, который остался на месте, могли обойти стражника с фланга.

Бэлнорн остановился и печально посмотрел на них, прекрасно понимая, какая опасность ему уготовлена. Затем, вздохнув, он протянул руку через плечо и из невидимых ножен неохотно извлек какой-то длинный, очень тонкий меч с черным лезвием, который легко согнулся и заскулил, но не зажужжал. Руны вспыхивали вверх и вниз по соболиной длине этого странного меча, пока хранитель размахивал гибкой сталью вокруг себя на уровне плеч, словно готовясь к схватке.

Когда он шагнул вперед, продолжая вращать клинком, четыре лича обошли его с флангов, держа в руках длинные ножи.

Флорин высоко поднял меч, чтобы парировать удар черного клинка, и пригнулся всем телом, перекатившись вперед, даже когда на него посыпались искры. Его рука онемела, а меч в знак протеста взвизгнул над головой.

Мгновение спустя он уже врезался в голени бэлнорна, и тот опрокинулся навзничь, черный клинок дико хлестнул по ближайшему личу. Флорин повалил его на землю и, извернувшись, занес то, что осталось от его собственного меча, чтобы ударить ближайшего лича, стоявшего на другом фланге бэлнорна.

На мгновение он увидел, как из одной из его ладоней сверкнул злобный глаз. Затем он подпрыгнул на двух борющихся телах, и скрученный обрубок его меча уже не мог достать до лича, на которого он замахнулся, - он наклонился вперед.

Джессайл бросилась в воздух, как от удара мечом, ногами вперед. Лич сложился вокруг нее с изумленным хрустом и упал, оставив лича за ними обоими смотреть вниз в недоумении, если бы на его черепе осталось достаточно плоти для выражения каких-либо эмоций.

Джессайл вскочила на ноги из извивающихся конечностей убитого ею лича, перерезала горло уставившейся на нее нежити со скоростью и жестокостью, достаточной для того, чтобы ее череп неустойчиво покачивался на плечах, и прошипела: - Потанцуем? Если ты ищешь моей смерти, не хочешь попробовать еще раз?

Оно оскалилось и подняло руки, пальцы удлинились, как когти, и она отсекла каждый из них, гадая, как скоро ее клинок затупится - или один из них вынырнет из тумана и послужит ей так же.

Позади нее Мерит заканчивал расчленять лича, которого она завалила первым, и пробормотал: - Милая моя леди, как ты думаешь, пламя, в которое превращаются твои заклинания, сожжет плоть лича?

Флорин рубил плечи, бедра и шеи личей, не обращая внимания на бэлнорна. Он видел, что Мерит делает то же самое слева от него, и... последний оставшийся в живых лич исчез. Бэлнорн погрузился в небытие с черным клинком, извивающимся, как змея с длинным хвостом, а в белом тумане возникло еще одно боговзрывное возмущение. Разлом темного, бушующего красного цвета, пронизанный мерцающим зеленым сиянием, хлынул на весь Фаэрун, словно светящийся зеленый водопад.

Вслед за ним появился ярко-зеленый залив, из которого выплыла еще одна пара личей. Они шли целенаправленно, угрожающе, подняв руки, чтобы поднять мерцающие глаза, которые смотрели из ладоней по мере их приближения.

Как только Флорин встретился взглядом с одним из этих глаз-ладоней, он почувствовал, как внезапно глубокий ледяной холод пронзил его, словно лезвие меча.

Он пошатнулся и почувствовал, что содрогается - неконтролируемая дрожь, которая охватывала его все медленнее и медленнее, спазмы превратились в медленное затекание, конечности отяжелели, он...

Они шли к нему, темные и страшные, а рядом с ним всхлипывала Джессайл, борясь с тем же холодом.

Флорин услышал проклятия Мерита, находившегося неподалеку, с той стороны, куда была повернута его голова. Он не мог надеяться повернуть голову, чтобы увидеть, прежде чем личи доберутся до него, их руки были подняты, как когти, чтобы рвать и метать.

Сестра?

Голос разума ворвался в сознание Шторм Серебряной Руки с такой дикой силой, что она задохнулась и чуть не пролила травяной отвар, в который окунала кончики пальцев, чтобы осторожно влить его в рот больного ребенка.

Мать маленького мальчика в тревоге отпрянула назад, отталкивая больного сына. Вся Сумеречная долина знала, что когда Бард делала что-то внезапное или неожиданное, магия вырывалась из нее с ревом, и люди умирали.

- Да? - ответила Шторм, произнося слова вслух, чтобы успокоить хозяйку фермы. - Что беспокоит Королеву Агларонда этой прекрасной ночью?

Этена Асторма, ДЕЙСТВИТЕЛЬНО! Где мой Эльминстер, и почему я не могу связаться с ним или почувствовать его присутствие?

Шторм глубоко вздохнула, жестом велев хозяйке фермы взять больного младенца на руки, и задумалась: Алассра в Алтуриаке, Эль вел Дав и троих рыцарей...

Симбул была так напугана и взбешена, что нарушила все правила вежливости и послала свой разум по каналу связи между ними, врываясь в сознание Шторм в ее нетерпении увидеть все, что знала бард из Сумеречной долины.

Воспоминания и картины в голове вспыхивали и обрывались, захлестывая и хозяйку фермы, и ребенка. Шторм едва услышала их испуганные крики в бурлящей суматохе, которая внезапно закончилась. Она осталась дрожать и обливаться потом в залитой светом комнате, снова одна в своей голове, и все контакты с Симбул исчезли.

Хозяйка фермы в ужасе смотрела на нее, слишком напуганная, чтобы сделать что-то еще, кроме тихого мяуканья. Ее ребенок, однако, моргнул и произнес первые в своей жизни связные слова яростным, женственным тоном королевы-ведьмы Агларонда:

- И когда я найду их...!

Две женщины уставились на него, но его лицо снова было полно удивления, когда он посмотрел на них в ответ, и следующим его словом было: - Глааооо?

В поле зрения Флорина мелькнула сталь: Кинжалы Мерита, плавно вращаясь из стороны в сторону, устремились к глазам, сверкающим из ладоней личей - напрасные удары, обреченные промахнуться по этим быстро движущимся целям.

Личи вытянули вперед руки, чтобы глаза смотрели на Флорина и Джессайл, и повернулись, уходя от кинжалов Мерита.

Мимо плеча Флорина промелькнуло что-то еще - два нечто, певучих и мерцающих, тонких и серебристо-белых. Яркие лучи силы вырвались наружу, чтобы ударить по кувыркающимся кинжалам в крутящейся, вихревой клетке серебристо-белых колющих ударов, и повернуть их - да, повернуть их - направив к личам.

Флорин потерял равновесие, охваченный дрожью, которая держала его тело в плену. Джессайл тоже упала, опрокинувшись на него.

Она упала на его руку, спокойно подумал военачальник рыцарей, пока спазмы беспомощно крутили его повернутую набок голову, чтобы осмотреть место, где они все стояли до прихода бэлнорна.

Когда он плавно спустился в сплошную белизну, где должен был лежать бэлнорн - но, казалось, совсем исчез - Флорин увидел, что из утолщений в двух нитях, обозначавших место, где Эльминстер и Дав слились с белизной, пробиваются те самые поющие линии силы.

Ему не нужно было видеть, как эти лучи нацеливают кинжалы, превращая их полет в дуги, которые вонзаются в оскаленные глаза в ладонях личей, он знал, что они это сделали. Холод, сковавший его, прошел, он снова мог двигаться, и тут к нему подскочила Джессайл, разразившись испуганными проклятиями.

Флорин подхватил ее на руки и рывком поднял на ноги, наблюдая, как его старшая подруга качается, пытаясь обрести равновесие в вихре огненных волос. С трудом поднявшись на ноги, он успел заметить, что личи гримасничают, их ладони пронзают кинжалы Мерита - кинжалы, пылающие, как маленькие факелы, сгорают, оставляя после себя лишь клубы дыма. За ними туман мерцал красным и зеленым в дюжине мест или даже больше, а личи вышагивали десятками - ходячая стена безмолвной смерти.

Джессайл покачала головой: - Милая Мистра, - пробормотала она, - если бы они могли творить свои заклинания...

Ее муж усмехнулся, пожал плечами и почти весело ответил: - Если бы магия служила нам здесь, я бы смог сохранить нам жизнь - я думаю. А так...

Мерит снова пожал плечами и взял в одну руку свой гудящий меч, а в другую - длинный нож, который он так редко доставал. Поймав взгляд Флорина, он пробормотал: - Хотел воспользоваться им в последний раз, если мы собираемся...

И грозные ряды личей были сметены в сторону, словно гигантской рукой, а белый туман превратился в сине-белый огонь.

Из сердца этих сине-белых разрывов вышли вертикальные воины из металла, неподвижно преследующие существ, которые двигались рывками и поворотными движениями, со сверкающим боевым оружием и звенящими, вихрящимися клинками. У них не было лиц, но они двигались так, словно могли видеть. Среди них не было двух одинаковых. У одних руки оканчивались огромными топорами, у других головы были похожи на гигантские чайники, носики которых торчали прямо, а не под углом вверх. Шестеренки и зубчатые колеса жужжали и лязгали в их блестящих шкурах.

Все три рыцаря уставились в недоумении, и чуть устало подняли оружие, готовясь умереть от острой, режущей стали, а не от леденящих когтей лича.

- Порадуй меня, - горько прошептала Джессайл. - Покажи мне новые и захватывающие виды, уведи меня далеко от скучного и привычного - и там убей меня!

- Спокойно, любимая, - прошептал Мерит рядом с ней. - Мы будем вместе.

Автоматические часовые механизмы с жужжанием и лязгом подбегали к рыцарям и сворачивали в сторону, чтобы колоть и преследовать личей.

Темные мантии и плащи завихрились, когда конечности нежити в тревоге отпрянули назад, длинные руки превратились в когти, и...

Котелок изверг огонь, от которого лич вспыхнул, как факел, и не успел Мерит начать хихикать, как полдюжины исхудавших неживых рухнули под вспышками десятка лезвий часовых механизмов.

Трое искателей приключений смотрели, раскрыв рты, и поняли, что сине-белый огонь угасает, открывая в его темнеющих остатках прекрасную эльфийку, которую они видели раньше и которая стояла, улыбаясь им. Ее сапфирово-синие волосы плавно переливались в воздухе вокруг нее, как будто жили собственной беспокойной, любопытной жизнью.

- Мы снова встретились, рыцари. Доблестно сражайтесь - слишком доблестно, чтобы пасть, если бы этот или любой другой мир знал справедливость. Сражайтесь! - Маленькая загорелая рука помахала им - и снова исчезла, вместе с последним сине-белым огнем.

В нескольких местах тумана вспыхнули багровые и ярко-зеленые вспышки, перекатываясь по белизне, словно разгневанные или подстрекаемые сине-белым разрывом. Бэлнорны мелькали тут, там и повсюду, чтобы в недоумении уставиться на рыцарей, затем - один за другим - поворачивали головы и устремляли на них увядшие синие руки.

Они указывали не на рыцарей, а на самый большой красно-зеленый разлом, который вертикально раскалывал туман, словно гигантский моллюск, неохотно раздвигающий свою раковину. Высокое, жуткое пение, которое, как знали рыцари, было песней из мифов, пронеслось по этим каналам, звеня в воздухе почти видимым эхом, встречаясь и раскачиваясь по краям расширяющегося разлома.

- Ах, да, - прошептал Мерит. - Это традиционное время для того, чтобы объявить, что у меня плохое предчувствие по этому поводу, не так ли?

Флорин усмехнулся: - Так и есть.

Джессайл закатила глаза.

С лязгом и блеском марширующие автоматоны в унисон повернулись от последних дымящихся остатков личей лицом к расширяющемуся разлому и начали идти к нему.

- Насколько я помню, - заметила Джессайл с укором в нежном голосе, - я как раз собиралась попросить Шторм принести еще чаю, когда Старая Странная Борода появился из воздуха и вызвал нас на эту небольшую прогулку. Кто-нибудь напомните мне, почему я вообще согласилась пойти с вами на эти...

Одинокая фигура вышла из зеленых бликов разлома. Высокая, темная и страшная, она неподвижно стояла в самом центре нарастающего трепета мифической силы, которая, казалось, окутывала ее позолоченными, полувидимыми, извивающимися кривыми и фантастическими изгибами силы, которые постоянно формировались и переформировывались вокруг нее.

Внутри этого сплетения мифической магии лич стал заметно темнее и выше, глядя на рыцарей с молчаливой угрозой. Он был более крепким и мускулистым, чем все, кого они до сих пор видели, и больше походил на могучего архимага в черном плаще с болезненной бледностью, чем на нежить.

- Не дай бог, - пробормотала Джессайл, - это Ларлок?

- Нет, - сказал Мерит. - Или, по крайней мере, если это он, то выглядит он совсем иначе, чем когда я его видел.

Оба других рыцаря резко посмотрели на эльфа.

- Когда все закончится, друг Мерит, - сказал Флорин, - если боги дадут нам обоим возможность говорить вместе, я захочу услышать ответы из твоих уст, поверь мне.

Ухмылка Мерита была такой же яркой, как и всегда.

- Я чувствую себя лишенным страха.

Лишившись личей, которых можно было бить и палить, автоматоны с часовым механизмом с лязгом устремились к личу, проходя перед рыцарями, чтобы сойтись на одинокой фигуре, которая была на голову выше самого большого из этих лязгающих существ.

- Остановите бэлнорна, - приказал Мерит. - Что бы они ни делали, они питают силой вашего Скверного Сэра Черноплаща, и очень скоро он собирается...

Серебряный огонь вырвался наружу в конусе рваного и кричащего тумана. Мрачная улыбка удовлетворения Джессайл сменилась тихим проклятием, когда пламя угасло, а заклинание лича возымело действие - автоматон разлетелся на металлические осколки.

- Его заклинания работают, взорви его! - прорычала она. - Слезы Матери Мистры!

Рыцари поспешно бросились вниз, когда еще два часовых механизма взорвались с грохотом.

Смертоносный металл с жужжанием разлетелся во все стороны. Джессайл увидела, как в тумане подпрыгнула шестеренка и беззвучно скрылась из виду, словно в трясине.

Следующее заклинание вообще не содержало серебряного пламени и рассеяло туман: четыре сферы с разящими струями вонзились в сердце марширующих автоматов и разорвались с сокрушительным ревом и вспышкой ослепительного, обжигающе-горячего пламени.

- Что ж, - сказал Флорин, - по крайней мере, мы уже лежим и можем спокойно умереть.

Второй метеоритный рой ударил по ушам, и туман осыпал их шрапнелью и кручеными зубчатыми дугами шестеренок и зубчатых колес, которые больше не могли вращаться.

Мерит всматривался в дымный, клубящийся туман и бормотал: - Вот и с часами разобрались...

Из тумана вылетело еще четыре шара, рассыпая искры, прямо на рыцарей.

- Прощайте, друзья, - сказал Флорин, - мы славно провели время вместе...

Прямо над их головами сферы замерцали, как они всегда делали за мгновение до взрыва, и застыли, тщетно вращаясь в захвате четырех вибрирующих серебряных сфер, возникших из ниоткуда.

У сфер были свои искровые тропы, ведущие к утолщенным нитям, которые были или стали Эльминстером и Дав.

Гудящие нити померкли, сферы сжались, как кулаки, а четыре метеора лича подмигнули один раз и исчезли, словно их и не было.

Из двух нитей вырвались новые линии гудящей силы, превратившись в огромную паутину и устремившись к рыцарям. Под их сиянием внезапно вспыхнула багровая вспышка, и лич встал рядом с нитями, злобно наклонившись к ним.

- Кто-нибудь скажет мне, что происходит? - прорычала Джессайл, снова поднимаясь на ноги.

Лич повернул голову и уставился на нее, из его пальцев вырвалось еще одно заклинание, и серебряные нити вспыхнули ослепительно-ярким светом, блокируя ускоряющуюся магию.

Из-за этой внезапно возникшей стены последовала еще большая вспышка и рев. Белые нити выгнулись наружу и затрещали. Темная фигура лича отшатнулась назад, врезавшись в ветвь, которая была Дав.

Из ветви выросли руки - руки Дав, - которые обхватили лича сзади, яростно обнимая его. Из белизны проступило ее лицо, искаженное болью, глаза закрыты, а на шее, как изогнутые лезвия, выделяются шнуры, которыми она цеплялась за сопротивляющегося лича.

Рыцари поднялись на ноги и бросились в сторону схватки. Лич уменьшался в руках Дав, таял и содрогался, даже когда тщетно пытался повернуться и схватить ее когтями. Его пальцы удлинились и превратились в жестокие изогнутые когти, каждый из которых был длиннее предплечья Джессайл.

Дав крепко обхватила лича, пока тот опускался и прогибался, разваливаясь. Пепел падал с него потоками, когда она скользила по ветке, крепко сжимая руки и подтягивая колени, обвиваясь вокруг нежити, когда та совсем рассыпалась, оставив ее содрогающейся и задыхающейся.

- Дав! - воскликнул Флорин, подбегая к ней. - Любовь, я...

Она покачала головой, борясь с желанием говорить, и смогла только прошептать: - Я позову..., - после чего сильные содрогания захлестнули ее. Отмахнувшись от него, она снова погрузилась в ветвь, и та снова превратилась в гладкую белизну под кончиками пальцев Флорина.

Его яростно выкрикиваемые проклятия были перебиты Меритом.

- Она вернулась, - огрызнулся эльф, указывая на него.

Он имел в виду, что крошечная, красивая, синеволосая эльфийка вернулась и вышла из разлома, подняв одну руку, чтобы указать на бэлнорна.

Он исчез. Она указала снова, и следующий исчез. И следующий.

Она изгнала более дюжины бэлнорнов, а вместе с ними и их поющую мифальную силу, прежде чем туман разразился десятками багрово-зеленых пастей. После этого она исчезла в одно мгновение, еще до того, как сквозь новые разломы пробились личи с горящими глазами на раскрытых ладонях и торопливо огляделись во всех направлениях.

Они не обращали внимания на рыцарей, словно трое людей были простым туманом, и смотрели на немногих оставшихся бэлнорнов. Затем личи выкрикивали различные проклятия, обменивались мрачными взглядами друг с другом и начинали произносить заклинания - вернее, одно и то же заклинание.

Это была незнакомая, но настороженно наблюдавшим за ними рыцарям магия, которая заставила клубы тумана разлететься от личей во все стороны, обнажив бесконечную паутину белых нитей и сверкающую паутину серебряных нитей вокруг и над рыцарями.

Несколько личей смотрели на эту паутину узкими, недружелюбными глазами и стояли на страже, наблюдая за ней прямо оттуда, где они находились в далеком тумане. Другие творили заклинания, посылая поисковые лучи, которые покачивались среди нитей, словно взволнованные гадалки, отыскивая каждую нить.

- Так мало, - прорычал один лич в недоумении. - Что случилось с ними со всеми? - Он махнул рукой в сторону трех рыцарей. - Эти черви могли убить не больше кучки.

Даже Мерит, чей слух был гораздо острее, чем у двух его спутников-людей, не смог расслышать, что ответил стоявший ближе всех лич на этот гневный возглас.

Не смог он расслышать и то, что громкоголосый лич сказал дальше, потому что между его ушами раздался тихий, мелодичный шепот. Это был голос эльфийки, приветствовавшей их здесь, той самой, которая, как он был почти уверен, была...

Рыцари Миф Драннора, - донесся до них теплый шепот, и Мерит понял, что они все трое слышат голос; он чувствовал, как разум Флорина, словно яркий острый меч, и его возлюбленной Джесс, словно ее теплые объятия, движутся против его собственных мыслей. Мне нужно, чтобы вы ударили по этим созданиям Ларлока. Пожалуйста. Без своих заклинаний они всего лишь шагающая нежить.

- Ларлок? Мы не можем победить Ларлока! - В голосе Джессайл послышался всхлип ужаса. - И против стольких личей!

- О, но вы сможете, - послышался уверенный шепот, - с моей помощью и с тем, что пошлет вам Эльминстер.

- А Ларлок? Что ты сделаешь, чтобы защитить нас, когда он появится?

Он не станет. Он ведет долгую игру, и для него это лишь одна хитрость из тысячи тысяч. Он слишком холодно расчетлив, чтобы когда-нибудь прийти к мысли, что стоит рисковать собственным существованием. Задолго до того, как его постигнет эта участь, он посчитает цену в потерянных личах слишком высокой.

- И снова, - прорычала Джессайл, - я хотела бы знать, что, во имя всех богов, происходит?

В их головах воцарилась тишина; голос разума исчез.

- Пойте, менестрели, о моем абсолютном не удивлении, - огрызнулась Джессайл. - Я думала, что занялась приключениями, чтобы избежать того, чтобы меня по жизни вели под чужими предводительствами, но тогда быть авантюристом - значит быть дураком.

Флорин произнес последнюю фразу вместе с ней, ухмыляясь. Она окинула его черным взглядом и злобно сказала: - Не хочешь присоединиться ко мне, чтобы взорвать пару личей?

- Твои заклинания не сработают, помнишь?

- Тогда мне придется просто разорвать их на куски голыми руками, не так ли? - прорычала она, направляясь к ближайшему личу. На ходу она сунула руку в сапог, чтобы вытащить свой самый большой кинжал.

Мерит и Флорин обменялись взглядами и посмотрели, как серебристые нити устремились за целеустремленным магом, известным многим за ее спиной как "Матрона Рыцарей". Они вздохнули и рысью двинулись за ней, на ходу поднимая свои звенящие клинки.

Личи игнорировали их. Нежить Ларлока собиралась небольшими группами, образуя круги вокруг каждого бэлнорна и творя странные, сложные заклинания. Металлическая сила снова потекла золотым потоком.

Джессайл не обращала на нее внимания, так же как личи игнорировали трех рыцарей. Когда она настигла выбранную ею жертву и нанесла ей жестокий удар, личи, шедшие чуть впереди - направляясь к ближайшему скоплению бэлнорнов, - продолжали идти, даже после того как трое рыцарей разрубили лича на части и смотрели, как его конечности исчезают в белизне вокруг их лодыжек.

Джессайл покачала головой и направилась к следующему личу.

Мерит и Флорин закатили глаза и рысью побежали за ней.

В центре каждого круга поднималось свечение заклинаний: призрачные кольца изумрудного света образовывались и вращались под разными углами вокруг неподвижного бэлнорна. К этим кольцам присоединялась золотая мифриловая сила, а длинные руки лича с паучьими пальцами творили замысловатые заклинания, заставляя зеленые и золотые кольца подниматься вокруг их голов. Подниматься, и вращаться, и сиять...

- Что они сейчас замышляют? - вслух поинтересовалась Джессайл.

Рыская у ее плеча, Мерит усмехнулся и пожал плечами: - Ты у нас заклинательница, милая.

Ответ Джессайл не заставил себя ждать. Она была еще в дюжине торопливых шагов от лича, к которому бежала, и едва ли вполовину меньше, чем в кольце нежити вокруг бэлнорна, когда в изумрудных кольцах над кругом личей вспыхнуло знакомое багровое сияние, переходящее в ярко-зеленое.

И в этом сиянии был еще один бэлнорн, удивленно моргающий, когда он влетел в круг. Сила Мифала дергала его за поднятые руки, пока из пальцев не потекли золотые завитки, и он не потерял тревожный вид.

Мерит нахмурился: - Они притащили сюда еще больше бэлнорнов!

- Скоро во всем Фаэруне не останется ни одного мифала без охраны, - прокомментировал Флорин, наблюдая, как над кругами открываются другие разломы.

Джессайл замедлила шаг, когда ее добыча вошла в круг: - Должна ли я ударить по Йону? - спросила она. - Или я просто обреку нас на гибель без веской причины?

Я бы сказал, обрекаете себя.

Голос в их головах вернулся.

Волшебница из Рыцарей вздохнула: - Ты собираешься сказать нам, кто ты? И что мы здесь делаем? И что они замышляют? - Джессайл негромко пробормотала, но ее жест, направленный на спины ближайших личей, был настолько яростным, что казался криком.

Конечно. Как только я произнесу определенное заклинание. Создания Ларлока услужливо подготовили для меня идеальные условия.

Рыцари огляделись вокруг, но не увидели ни вихря сапфирово-синих волос, ни крошечного загорелого эльфа, который должен был быть под ними.

- Давайте вернемся к Эльминстеру и миледи, - предложил Флорин. - Я думаю, что стоять рядом с личами, возможно, не самая мудрая стратегия в данный момент.

В молчаливом унисоне три рыцаря повернулись и поспешили назад, часто оглядываясь через плечо.

Они были уже на полпути к ветвям, из которых свивалась серебряная паутина, когда началось это.

Слабая пульсация в крови, тревожный всплеск и толчок. Рыцари могли бы счесть это несварением желудка, если бы каждая белая прядь в поле зрения не изгибалась в такт медленному, неумолимому ритму.

- Мне все еще не сказали, что происходит, - прошептала Джессайл, но в ее голосе было больше веселья, чем недовольства.

Затем что-то пронеслось сквозь туман и пряди, прорвалось над ними и покатилось дальше. Что-то огромное, тяжелое и почти беззвучное, что в бархатной тишине подхватывало и отбрасывало личей, а мифрилово-золотые и изумрудные кольца превращались в огромные сферы из белых нитей, охватывая всех и каждого бэлнорна. Сферы мягко падали с высоты, подпрыгивая и мягко перекатываясь среди нитей, и останавливались то тут, то там.

Из белой туманной пустоты над головой не так мягко упало нечто, похожее на тряпичную куклу, и разбилось бы о Флорина, если бы он не отбросил свой клинок, не отступил назад и не подставил руки, чтобы поймать ее.

От силы ее падения он упал на колени и перевернулся на плечи. Сапфирово-синие волосы ослепили его, а мягкие конечности захлестнули его грудь, когда их обладательница задыхалась, стонала, уворачивалась от настороженного кинжала Джессайл и выхватывала меч Флорина.

Опустившись на колени, эльф с усмешкой посмотрел на леди-мага: - Не волнуйся, я не собираюсь использовать эту сталь против тебя или кого-либо еще. Потерять свой клинок - плохая награда за мое спасение. - Она повернула голову и посмотрела на Флорина: - Моя благодарность, парень.

Рейнджер опустился на колени, едва держась на ногах. Эльф был не тяжелее ребенка. Он вежливо улыбнулся ей, и она взяла его меч за лезвие и протянула ему.

Когда она это сделала, Мерит опустился перед ней на колени со всей пышностью, как перед короной или великой дамой.

Она улыбнулась ему: - С меня хватит таких вещей, юный галант. Очень надеюсь. Но я не собираюсь полностью отказываться от любезностей. Хорошо встретились на странной поляне, кровь Мейринты. Вижу, кровь в тебе бурлит.

Мерит залился румянцем, но сапфироволосая эльфийка повернула голову к двум другим рыцарям, продолжая: - Примите мою благодарность, все вы. - Затем она полностью повернулась к Джессайл, золотые глаза мерцали. - И мои объяснения.

Вблизи ее красота была еще более захватывающей. Идеальная кожа, загорелая, почти золотистого оттенка, длинные руки и длинные ноги для такой крохи... даже Джессайл невольно восхитилась.

Изящная рука махнула в знак отказа.

- Я видела гораздо более красивых; нет нужды пялиться на эти старые кости.

- Ах, леди... - начал Флорин, не в силах оторвать взгляд от великолепных сапфирово-синих волос.

Она вздохнула, и Флорин обнаружил, что перед ним женская версия Мерита: великолепные волосы стали черными, а кожа - нежно-белой.

- Вот. Тебе так спокойнее?

- Только если бы я мог знать, что вижу твою истинную форму, Леди, - сказал Флорин. - Мы сражались со многими прекрасными на вид врагами, которые были чешуйчатыми змеями или еще хуже - под красотой, которой они нас заманивали.

Она пожала плечами и снова стала загорелой и синеволосой: - К этому я привыкла. По правде говоря, я не могу вспомнить, насколько она далека от того, как я выглядела до того, как освоила свои первые заклинания.

Она подтянула под себя ноги и села, положив руки на туманную белизну, служившую в Тшаддарне "землей".

- Прости меня, - пробормотала она. - Я все еще измотана после этих мифологических перипетий. - Она махнула рукой в сторону ближайших нитей-сфер.

- Ты - Шринши, - сказал Мерит.

Она повернулась, чтобы посмотреть на него, потеряла улыбку и кивнула: - Да.

Он с опаской посмотрел на нее и пробормотал: - Простите меня, леди, но вы из моего рода... среди эльфов, то есть, или...?

Стройное плечо приподнялось в пожатии: - Лунный эльф, солнечный эльф, - пробормотала Шринши. - Я так далеко ушла от этого.

Она сидела неподвижно и молча, ее кожа стала тускло-голубой, волосы - серебристо-белыми, а глаза превратились в бездонные зеленые лужи. Затем они стали голубыми вместе с волосами, кожа стала бронзовой, волосы снова приобрели медный оттенок и засияли золотом.

Флорин издал беззвучный журчащий звук в глубине горла, пораженный красотой одной из ее комбинаций, но Шринши продолжала меняться. Ее кожа стала темно-коричневой, волосы стали такими же, кожа приобрела медный оттенок с зеленым, глаза стали ореховыми, сиреневыми и обсидианово-черными, и Мерит с шипением вдохнул воздух.

Шринши посмотрела на него кроваво-красными глазами, приподняла губы в невеселой улыбке, которая была скорее насмешкой, чем чем-то еще, и снова стала загорелой кожей, золотыми глазами, сапфирово-синими волосами и милой улыбкой.

- Хватит игр, - сказала она. - Я буду рада непринужденно поболтать с вами позже - если мы сможем выкроить время для всех нас, - но пока вы мне еще нужны, доблестные рыцари. Чем скорее мы одержим победу, тем лучше, ибо знайте: Время здесь идет гораздо медленнее, чем в Фаэруне. Там, в королевствах, дни проносятся мимо, подобно рассеивающимся грозовым тучам.

Три пары бровей поднялись в молчании, и ее улыбка расширилась: - Позже.

- Леди, - сказала Джессайл, - я готова подождать с рассказами, но, пожалуйста, почему именно мы, и что мы должны делать дальше?

- Вы, потому что Эльминстер решил, что вас лучше всего взять с собой. Мы здесь, чтобы сорвать последний план Ларлока. Ему пришла в голову идея подчинить себе бэлнорнов, чтобы они действовали от его имени. В конце концов они станут его рабами, и он сможет использовать магическую энергию их мифалов.

Флорин моргнул и развел руками туман вокруг: - Это его... личный двор для игр?

- Нет. Мне удалось заманить бэлнорна в Тшаддарну, чтобы привести сюда и личей Ларлока. Ларлок останется в другом месте, работая только через своих личей-слуг. Таков его путь.

Джессайл нахмурилась: - Что это за место?

- Тшаддарна - есть и другие - это внепространственные сферы, созданные заклинаниями, давным-давно.

Джессайл сделала круговое движение рукой, что вызвало у Мерита гримасу, а у Шринши - ухмылку.

- Заклинания творили некоторые Имаскари, Нетерезы и даже Кровь Малауга, прежде чем они ушли в свое Место Теней, которое гораздо больше и лучше им подходит.

Шринши махнула рукой на белые туманы и пряди.

- Как я уже сказала, это места, куда теперь может добраться только Плетение. Их "концы Фаэруна", если хотите, были уничтожены, но - что очевидно - сами места не были сметены вместе с ними.

Флорин посмотрел на нее довольно мрачно.

- И сколько же армий скрывается в этих потаенных местах? Если уж на то пошло, сколько там тшаддарнов?

- Нет вооруженных хозяев - в шаддарне нечего есть, кроме друг друга, и нечего пить, кроме собственной крови и выделений. Более того: собери войско в одно, и месяцы пройдут в этом кратком сборе - куда делся твой враг за все это время, и что он сделал? Сколько их, никто не знает. Я знаю по крайней мере о десяти-и-четырех. Они запутались в Плетении, как мухи в паутине. Найти их и добраться до них практически невозможно, если только не уметь перемещаться по Плетению.

- Ты можешь, - сказала Джессайл, пригнув голову, чтобы это не прозвучало как обвинение.

Шринши кивнула: - Некоторые могут. Ларлок - один из них. Он использует их для хранения магии и сокровищ. Я могу отвести тебя в шаддарн, который по пояс завален золотыми монетами, насколько хватает глаз.

- Не говорите об этом Торму, - попросил Мерит своих товарищей-рыцарей, - что бы вы ни делали.

- Еще один - Маншун из Зентарима. Он оставил отголоски себя в разных Тшаддарнах, большинство из них в стазисе.

Флорин изогнул бровь, его меч поднялся.

- Стоит ли нам ожидать встречи с ним здесь?

Шринши улыбнулась, как бабушка, бережно хранящая секрет, но ответила просто: - Нет.

Флорин уловил ее минутное колебание: - Просто "нет"?

Улыбка Шринши стала язвительной.

- Один из ранних Маншунов, все еще активный и могущественный в Королевствах, отступает в определенный шаддарн, как змея ищет свою нору, когда опасность подбирается к нему слишком близко в Фаэруне. В другой шаддарн, не в этот.

Джессайл кивнула: - Ты ведь тоже прячешься в Тшаддарне, не так ли?

Улыбка Сринши не изменилась.

- Конечно.

- Почему?

- Чтобы позволить эльфийскому роду снова расти, отвернувшись от упадка и смерти разума, связанного с избеганием других существ - избеганием, которое могло перерасти только во взаимную ненависть и истребление. Пока я и некоторые другие старейшины были здесь, с самой могущественной магией Народа в руках, эльфы повсюду могли верить в свое превосходство и превозносить себя над другими. Даже те, кто жил с людьми, могли внутренне верить, что они мудрее, лучше... чище. И ни одна раса не находит снисходительность других приятной - или свою собственную снисходительность здоровой.

- Миликки помилуй, терпение, которое ты должна иметь, - прошептал Флорин.

Улыбка Шринши стала немного кривой: - Я не образец, каким вы меня считаете, Лорд Соколинорукий. В некотором смысле я то, что некоторые люди любят называть "ведьмой" или "стервой". Мстительная и по-детски жестокая. Я считаю себя выше некоторых людей, видите ли.

- И так оно и есть, - ответил Флорин. - На Фаэруне нет недостатка в злодеях - от преступников до падших Зентаримов.

- Злодеев? Действительно. Я развлекаюсь - не могу назвать свои действия более благородными - тем, что прореживаю ряды некоторых из них, наиболее амбициозных и магически одаренных.

Глаза Джессайл сузились: - О? Как именно?

Шринши вздернула брови и оскалилась в дикой пародии на маньяка-злодея, пока Джессайл не удержалась от ухмылки, а оба рыцаря-мужчины захихикали.

- Попытки магически достичь Тшаддарны могут лишить ищущего мудрости - то есть некоторых заклинаний, способностей и воспоминаний, - если я заманю пытливого в шаддарн, где содержатся аллипы, чудовища хаоса, девауреры, нишруу или другие существа, которые крадут воспоминания или вызывают безумие. Когда я нахожу красного мага или мага Зентарима, я... поддаюсь искушению очистить вашу расу, хотя бы немного.

- И тем самым подтверждаешь, что ты не лучше... - прошептал Мерит, лицо его исказилось.

- Именно, Лорд Соколинорукий. Именно. - Рокот Шринши на мгновение стал ледяным, и она добавила: - Так что если меня убьет такой враг, это будет не лучше, чем то, чего я заслуживаю. Но я не стану искать смерти по неосторожности, не стану лишать себя жизни собственными руками, ибо от стольких врагов должен защищаться весь Фаэрун. Я нужна.

- Пока существуют Ларлоки, - заметил Флорин.

- Пока существуют Ларлоки, - вторила ему Шринши и широко улыбнулась. - Ах, как мне этого не хватало. С тех пор как я жила с Эльминстером в Миф Дранноре, я не испытывала так умы и языки. Мечи скрещены с уважением.

- Я... Леди, мы так не подходим для этого, так недостойны, - начал Мерит, подыскивая слова, и застыл, когда ее рука коснулась его запястья. Ее пальцы были теплыми и живыми от магии, но в то же время какими-то ледяными.

- Искусство здесь ненадежно, - сказала она рыцарям, - особенно для нежити. Магия, поддерживающая их, начинает давать сбои. Поэтому вы, о столь недостойные рыцари, можете стать эффективными противниками для личей и, если понадобится, для бэлнорнов.

Шринши наклонилась вперед, и внезапные искры закружились вокруг них, затмевая собой все окружающие белые туманы и пряди.

- Мое намерение, - добавила она, и ее щиты завибрировали вокруг них, - не только победить личей, но и обмануть Ларлока относительно того, как они были побеждены.

- И что?

- Так, Леди Соколинорукая, он поверит, что его план с бэлнорном никогда не сработает, и не будет продолжать попытки. Нам всем нужны эти мифалы, чтобы продержаться долгие-долгие годы.

- А если Ларлок воспримет тебя как преграду на пути своих замыслов и придет сюда, чтобы уничтожить тебя? - спросил Флорин.

Шринши улыбнулась: - Я угасала, лорд, была на пути к тому, чтобы стать лишь манящим призраком и полузабытым именем, когда умерла Мистра. Большая часть ее сущности пришла сюда, вошла в меня в моем одиночестве, восстановила меня, и более того, сделала меня мудрее, чем я когда-либо была. У меня всегда была гордость, но она дала мне силу.

Джессайл поморщилась: - Эти слова, вероятно, слишком подходят многим магам.

Даже когда Шринши кивнула, ее щиты потрескивали и темнели вокруг них.

- Вставайте, друзья, - сказала она. - Полагаю, Ларлок устал от невозможности подслушивать и снова вызвал нас на бой.

Крошечная эльфийка взмахнула рукой, и ее щит растаял в сверкающей полупрозрачности. Они увидели белый туман над головой, белизну под ногами и темную, сплошную стену злобно улыбающихся личей вокруг, уходящую вглубь.

Лицо Шринши стало мрачным.

- У него больше личей, чем я думала. Это может означать гибель для всех нас.

За темной стеной нежити на мгновение мелькнула серебристая вспышка. Она на мгновение отбросила в сторону невольных личей, как трещина в огне в пылающей тьме превращающегося в пепел бревна, чтобы показать рыцарям прядь, которая была Эльминстером, пылающим яростным серебряным огнем.

Затем все потемнело, и стена личей снова стала целой.

Последовала еще одна вспышка, разорвавшая личей в несколько ином месте. Они увидели, как нить, которая была Дав, пульсирует серебром, более нежным - или более слабым, - чем пылала нить Эльминстера. Затем она тоже потемнела, и личи снова сошлись вместе.

Холодно ухмыляясь, они сомкнулись вокруг рыцарей, которые подняли оружие и ждали смерти.

- Крепкие сердцем, герои, - призывала Шринши из-за их спин. - У меня еще есть пара приемов...

Мир взорвался в ревущем серебряном огне.

Отброшенные вниз и кувыркаясь в беспомощности, как листья в шторм, рыцари увидели, как изумленные глаза Шринши вспыхнули серебристым пламенем. Из ее рта вырвалось еще больше пламени, и ее тело бросилось на них, метаясь, как беспомощная тряпичная кукла.

Крошечные руки и ноги настигали катящихся рыцарей и разбивали их, серебряный огонь перекатывался по ним в звенящем, ужасающем рычании, от которого они оцепенели и задыхались.

Яростный женский голос прорычал: - Лежать!.

Джессайл оказалась на спине, с одной из стройных ног Шринши поперек горла, поэтому она видела, кто выплюнул этот гневный приказ.

Женщина, чьи глаза были двумя тлеющими серебряными звездами, оглядывала ряды трусящих и шипящих личей. Она выгнула свое тело назад, как змея, готовящаяся нанести удар, а затем выставила вперед обе руки, как кнут, и послала серебряный огонь во всепоглощающем потоке.

Королева-ведьма Агларонда пришла на зов.

Все личи, стоявшие перед ней, исчезли. Там, где они стояли, туман уступил место десяткам крошечных клубов дыма, струящихся из кучек пепла, которые были ногами.

Личи позади Симбул бежали, растворяясь в тумане, как множество больших и неуклюжих черных летучих мышей, пытаясь скрыться, пока она...

Повернувшись, она снова пустила в полет еще один разрушительный поток серебряного огня, сжигая и нити, и бегущих личей.

Это было впечатляюще, и продолжалось долго. Отрубленные белые нити упали в туманную белую даль. Босоногая женщина в черных лохмотьях пошатнулась, глаза ее потемнели, руки упали набок, как бескостные вещи, и она упала лицом на землю.

Немногочисленные личи, оставшиеся поблизости, поднялись с мест, где они трусливо затаились среди последних вздохов тумана, и отчаянно бросились к упавшей Избранной, подняв руки с когтями.

Шринши помчалась к Симбул еще быстрее, оттолкнувшись от рыцарей в стремительном полете, питаясь жизненной силой, вырванной у трех искателей приключений. Ее магия, лишающая жизни, оставила рыцарей больными и содрогающимися.

- Простите, друзья, - отозвалась она, протягивая руку к нитям, поглотившим Эльминстера и Дав, и делая что-то, что вызвало из них еще больше серебряного огня.

Личи отшатнулась, когда огонь налетел на нее двумя тонкими рычащими лучами, на мгновение очертил ее ореолом серебряного пламени и погрузился в нее. Шринши опустилась на колени перед распростертой королевой Агларонда и поцеловала ее безгубый рот - поцелуй, пронизанный серебряным огнем.

К тому времени Флорин поднялся на ноги, покачнулся, опираясь на меч, словно на трость. Он успел сделать два неуверенных шага к Шринши, прежде чем ее отбросило к нему извержением Симбул. Кувыркаясь вместе, они перекатились через слабо проклинающую Джессайл и увидели, как Королева Агларонда вновь извергает серебряный огонь.

Сияние исходило не огромными потоками, а крошечными струйками, вырывавшимися из ее указующего перста в одинокого лича, который вспыхивал, как кричащий факел, потом в того, который горел еще яростнее.

Один за другим личи падали под колющим серебряным огнем Симбул, а белизна вокруг вздрагивающих, с трудом держащихся на ногах рыцарей, казалось, пульсировала серебром и вспучивалась под их сапогами. Она начала складываться вокруг них, белизна прорезалась разломами, бесчисленными паутинными трещинами и огромными клубящимися просторами распространяющейся тьмы. Нити распадались, превращаясь в светящийся белый суп; туман, пылающие личи, и все это бешено кружилось вокруг них; великий рев поднимался из костедробильных глубин на высоту, от которой закладывало уши; и...

Из оглушительного хаоса Шринши вырвался Мерит и закричал: - Шаддарн рушится!.

Он дернулся, пытаясь дотянуться до жены, но Джессайл была уже за кончиками его напряженных пальцев и падала от него - в ждущую хватку длиннопалой руки, показавшейся ему знакомой.

Мерит успел только заключить, что она принадлежит Эльминстеру, а локоть, пронесшийся мимо его носа, должно быть, принадлежит Дав, схватившей Флорина, прежде чем все закружилось в пронзительной тьме, и он падал...

Падал...

Падение сквозь солнечный свет на мягкую, темную землю с треском и грохотом бобовых жердей, когда знакомые триподы из серебристых от старости деревянных лонжеронов опрокидывались, оставляя за собой усики и танцующие листья.

Пышные зеленые листья? Листья шиповника? Тепло, солнце и никакого снега? Когда только наступило лето в огороде Шторм?

Как долго они были в шаддарне?

Мерит подпрыгнул, когда кто-то тяжелый приземлился на него и так же внезапно исчез, а мимо его взгляда заплясали новые листья. Он почувствовал, как чей-то сапог ударился о его сапог, опустился на него и откатился в сторону... и тут перед ним возникло веселое лицо Шторм Серебряной Руки, протягивающей к нему загорелую руку.

- Все прошло хорошо, я вижу, - прокомментировала она, - если только человек не оказался бобовым растением. Сестра, неужели ты всегда должна дробить один и тот же сорт? Ты же не ешь их...

Симбул, распростертая лицом вниз под большинством рыцарей среди множества жердей и раздавленной зелени, не пошевелилась и не ответила.

- Мы должны идти, - сказала Шринши, - прямо сейчас. Разумы бэлнорнов, пострадавших от Ларлока, должны быть восстановлены.

Эльминстер лишь кивнул ей, и они вместе вышли из помещения.

Дав и Шторм посмотрели друг на друга, вздохнули и потянулись к Симбул.

- Она выпустила много силы, - сказала Дав. - Однажды она потратит слишком много, и...

Тут у Джессайл перехватило дыхание, да так резко, что звук, который она издала, был почти всхлипом.

Флорин и Шторм резко подняли головы и замерли, позволяя тишине опуститься и углубиться, как разворачивающемуся плащу.

Фигура в плаще, стоявшая в воздухе в нескольких шагах от Шторм в ее саду, была высокой, страшной, от нее веяло холодом и силой. Над седой головой фигуры медленно и терпеливо кружилось кольцо из плавающих, тускло светящихся драгоценных камней, которые так и пульсировали силой. Глаза, похожие на мерцающие ямы белого огня, смотрели на трех сестер и троицу рыцарей, стоявших на коленях вокруг них, а рука, представлявшая собой не более чем увядшую серую плоть с костями, крепко сжимала потрескивающий от силы посох.

Мерит поднял свой меч, странно обрадованный тем, что он больше не гудит, и открыл рот, чтобы выплюнуть слова неповиновения.

- Ларлок, - поприветствовала Шторм так спокойно, словно определяла, с какого дерева упал пролетающий мимо лист.

- Кто никогда не рискует собой, - прошептала Джессайл. - Так почему...?

Король-лич не сводил глаз с Барда из Сумеречной долины. Его иссохшие руки слегка раздвинулись, словно в мольбе, но ничто в этом жесте не указывало на хрупкость или слабость.

- Это... не моих рук дело, - сказал Ларлок, его голос был сухим и глубоким. - Время от времени я... проверяю служащих мне Лични, предоставляя им свободу и наблюдая, что они с ней делают. В этот раз они совершили глупость.

- Это не послание, - пробормотал Флорин. - Это действительно он.

Мерит согласился: - Его желание или нужда, должно быть, очень важны.

Приготовив мечи, двое медленно поднялись на ноги, каждый по давней привычке отошел в сторону, чтобы рассредоточиться и таким образом предложить новому врагу более широкие цели и более широкое поле для угрозы.

Ларлок проигнорировал их. Его ледяные глаза смотрели на Дав и Шторм, которые медленно шагали вперед в унисон, руки были пусты от оружия, а волосы беспокойно вздымались вокруг них.

- А теперь? - спросила Шторм, в ее словах звучал явный вызов.

Серебряный огонь плясал в ее глазах и глазах ее сестры.

Король Теней ничего не ответил, и Шторм сделала что-то без слов, отчего слеза серебряного огня упала из ее глаз на грудь, где превратилась в тонкую линию серебряного пламени, которая пронеслась по руке к плечу и вниз, ничего не поглощая и не затемняя, заполнила ладонь и поднялась туда в беспокойном голоде, мерцая и пылая.

Еще более сильный голод разгорался в глазах Ларлока, когда он смотрел на то, что плясало на ладони Шторм.

- А теперь, - ответил он, неохотно переводя взгляд с серебряного пламени на глаза Шторм Серебряной Руки, - я приношу свои извинения и ухожу. Я стремлюсь к большему Искусству, и так будет всегда. Я не ищу битвы ни с тобой, ни с теми, кто служит Леди.

- Нет?- спросила Дав, подняв пустую руку, словно собираясь что-то бросить.

- Нет, - ответил Ларлок, поклонившись ей. Изумрудные огоньки потрескивали из ниоткуда, прочерчивая дорожки по увядшей серой плоти. - Я не дурак. Каким бы могущественным человек ни стал, всегда найдутся те, кто сильнее.

- И все же ты медлишь, - напомнила ему Шторм, так вежливо, как только леди из мелкого дворянства разговаривает с королем.

- Леди, я иду, - ответил повелитель нежити. - Признаюсь, я... - Он вздохнул и почти шепотом объявил: - Созерцание серебряного огня дорого мне.

Шторм молча смотрела на него в течение, казалось, долгого времени, затем медленно шагнула вперед, ее лицо было торжественным. В затаившем дыхание молчании рыцари смотрели, как она идет к нему.

Король Теней сделал шаг назад перед лицом ее спокойной, мягкой поступи. Затем еще один.

Там, где он стоял на месте, легкий ветерок шевелил длинные, слипшиеся белые волосы, прилипшие к плотно натянутой серой плоти его черепа. Его глаза, казалось, горели белым огнем, а из кожи выпрыгивали зеленые молнии, беспокойно пробегая по нему при приближении Шторм. Они услышали, как он пробормотал: - Я знаю о своем риске.

Бард из Сумеречной долины остановилась, почти коснувшись Ларлока, и медленно подняла руку между ними. Он поспешно отвел свой посох в сторону, с дороги, и уставился вниз.

Шторм позволила серебряному огню прыгать и танцевать на ее ладони, и Ларлок наклонился, чтобы посмотреть на нее, пока его нос почти не коснулся самых высоких лижущих серебряных языков. Он задрожал от желания, и руки его почти непроизвольно поднялись.

Дав, казалось, поднялась вместе с ними, собираясь что-то предпринять, а Джессайл облизала губы и подняла руки, готовясь сотворить то, что почти наверняка окажется совершенно бесполезным заклинанием.

А Ларлок выпрямился, посмотрел на Шторм прямо, глаза в глаза, и сказал: - Спасибо. Прошло очень много времени с тех пор, как кто-то проявлял ко мне доброту.

Он отступил назад, глубоко поклонился и сказал: - Не бойся меня больше. С вдохновением я возвращаюсь к своему искусству.

Король Теней повернулся, накинул на себя плащ - и тот упал на землю, пустой, исчезающий в небытие, коснувшись земли на свежей клумбе Шторм. Вслед улетающим камням, пролетавшим над Ларлоком, раздался слабый перезвон, похожий на переливы на самых верхних струнах металлической арфы.

Шторм стояла и смотрела, крутя пальцами в быстром заклинании... и повернулась, заметно расслабившись, чтобы сообщить: - Он ушел. Совсем ушел, не оставив после себя ни шпионской магии, ни таящейся опасности.

- Что? - Шепот был сырым и ужасным, но огонь в глазах Симбул, когда она подняла подбородок от земли, был таким же яростным, как всегда.

- Даже не дав мне шанса сразиться с ним?

- Алассра, - с искренней нежностью произнесла Дав, - это был бы совсем не шанс.

Королева Агларонда мгновенно взвизгнула и зашипела, как обиженная кошка.

- Сестра, ты намекаешь...?

- Нет, - сказала Дав, без труда взяв Симбул за плечи и удерживая ее в вертикальном положении, - я говорю прямо. Как бы ты ни была разбита или утомлена, ты можешь превратить себя в прыгающую молнию - я видела это достаточно часто, Мать Мистра знает - и ничто из того, что может сделать Ларлок, не сможет стать барьером против серебряного огня. Как чистый серебряный огонь, ты не можешь не достичь его, и одним прикосновением уничтожить его.

Шторм кивнула, присоединившись к ним на вытоптанных бобах.

- Вот что он имел в виду, когда говорил о том, что знает свою судьбу. Ты видела зеленый огонь, ползущий по нему? Это заклинание, которое он создал для поддержания своей жизни, ускоряющееся, когда огонь Мистры приблизился к нему.

- Он не смеет обладать серебряным огнем, но так жаждет его силы, - сказала Джессайл. - Он знает, что это принесет ему забвение, и жаждет этого, но не может заставить себя, после столь яростной и долгой борьбы за жизнь, оставить все в один миг.

Три сестры кивнули, каждая по-своему.

- В то время как простые молодые, энергичные грубияны наблюдают за ним, - прибавил Флорин. - Видя его благородство насквозь.

Мерит бросил на друга взгляд исподлобья: - Не так много "энергичных". Я и сам чувствую себя немного утомленным. Возможно, это все из-за того, что я слушаю высокопарную болтовню.

- Возможно, - согласилась Шторм со знакомым блеском в глазах. - Чай, кто-нибудь?

- Чай? - Королева Агларонда превратила это слово в капающую симфонию отвращения. - И это все, что ты можешь предложить? После того, как я уничтожила почти сотню личей, замена которых должна занять Старых Теневых Мудрецов по крайней мере на несколько десятилетий?

- Я могу предложить вино, если у Мерит и Флорина хватит сил дойти до моего погреба, и суп, если у тебя хватит терпения дождаться, пока он будет готов, - усмехнулась Шторм. - Но что касается чего-то более существенного, то, боюсь, Торм и Ратан стали обедать здесь каждый вечер в твое отсутствие под предлогом готовности к твоему возвращению, а в моей кладовой не осталось ни куска мяса, ни бочки рыбы.

Симбул нахмурилась, вздохнула и нахмурилась еще сильнее. И вот уже целый жареный кабанчик - вертел и все такое - шипел и капал на бобы, паря в воздухе прямо перед ней.

Она торжествующе улыбнулась, раскинула руки в знак признательности и подпрыгнула. Кабан утонул, и Дав обхватила ее за плечи, чтобы поддержать. Симбул вздрогнула и побледнела.

Волосы Шторм вздыбились вокруг ее плеч, как вихрь, и падение кабана остановилось.

- Полагаю, ты обидишься, если я спрошу, где ты это украла?

Прислонившись к плечу Дав, Симбул бросила на сестру грязный взгляд и пробормотала: - Это мое. Из моей кухни, я имею в виду, и взято с помощью заклинания, которое говорит моим поварам, чья рука его сделала.

Голубка осмотрела свои собственные ногти и сказала им: - Боже, работа в твоем дворце, должно быть, очень веселая.

Симбул закатила глаза: - Не утруждай себя борьбой за трон и защищай его, убивая красных волшебников из года в год, - сказала она Флорину, выпрямившись и решительно отстранившись от руки Дав. - Видишь, какое уважение это тебе принесло?

- Леди Королева, - ответил рейнджер, протягивая ей руку, как подобает серьезному придворному, - это не входило в мои личные планы, нет.

Улыбнувшись, Симбул оперлась на него. Она оказалась на удивление тяжелой, но Флорин не счел нужным комментировать это или даже выдавать свое понимание. Величественно ступая, он повел ее по одной из садовых дорожек вслед за Шторм Серебряной Рукой.

Позади него Джессайл покачала головой: - Восход, закат, и, как неизбежно, снова мы здесь!

- Что, - с усмешкой сказал ей на ухо Мерит, - есть еще личи? Где?

- Охо-ха-ха, - ответила она. - Я хочу чаю, если никто больше не хочет. Я останусь и на суп. Сейчас я могла бы съесть...

- Кабана? - предположил Мерит.

- Проблема эльфов, - заметила сзади него Королева-ведьма Агларонда, - в том, как легко ими управляет их умное чувство юмора.

Шторм Серебряная Рука обернулась в дверях своей кухни, глаза ее были темными и сверкающими, и сказала: - Ах, нет, сестра, тут ты ошиблась. Проблема эльфов не в этом. Это их слава.